Текст книги "Возвращение"

Глава 3
Пьянству – бой! А также о гурманах и сути служительницы

Оставив лошадей у коновязи под присмотром щербатого паренька с художественно-кривыми зубами, вошли внутрь.

Полутемный после света дня шатер был примерно на треть заполнен народом. Среди столов, грубых, сколоченных из козел, и лавок столь же прозаического происхождения сновала подавальщица в пестром от пятен переднике. Такую одежду – в рамку и на выставку! Чистый сюр, любой любитель авангардизма оторвал бы с руками!

Завидев нас, женщина тут же поклонилась и вопросительно уставилась на меня, ожидая заказа. Все-таки лестно! Главной в компании сочли девчонку, сильно уступающую габаритами обоим мужчинам. Вот он, магевский авторитет! Я с достоинством качнула головой, дескать, погоди, пока ничего не надо, и огляделась в поисках субъекта, ради которого мы заявились в сие уникальное питейное заведение.

– Вон он. – Рука Гиза метко указала в самый темный левый угол.

Ну и зрение у киллера, просто сокол, «чому ж не летает». Там, куда показал палец, и правда, сгорбившись над столом в гордом, хотя, скорее уж, в каком-то потерянно-печальном одиночестве, сидел Лакс. Подойдя поближе, заметила на столе три кувшина. Один был пуст, второй опустошен наполовину, третий пока полон. Вор держал полупустой сосуд и бездумно хлебал из него глоток за глотком. Из закуски на столе стояла лишь миска с сухарями, обсыпанными мелкими семенами. Причем емкость оказалась почти полной: то ли ее регулярно досыпали, то ли мой приятель пил, не закусывая. Фаль, не слетая с плеча, потянул носиком ароматы выпивки и состроил брезгливую мордашку. Спиртного сильф не жаловал, во всяком случае, нам пока не попадалось такое, чтобы пришлось малышу по нраву. Впрочем, судя по запаху, глушил Лакс не «Хеннеси» или «Мадам Клико», а откровенную кислятину, годную только для помутнения в башке.

– In vino veritas! – остановившись в шаге у стола прямо перед уставившимся в кувшин вором, процитировала на плохом латинском и перевела спутникам: – Поговорка такая есть: истина в вине. Наверное, мужчины придумали, чтобы перед бабами пьянство оправдать. Похоже, наш друг ведет интенсивные поиски истины, и как только мочевой пузырь выдерживает!

Лакс, если и слышал мою сентенцию, даже головой не повел, похоже, был слишком пьян. Лицо вора, сроду не бывшее образцом округлости, теперь осунулось и истончилось до совершенно эльфийского состояния хрупкости, исчез последний намек на румянец, кожа стала белой, с нехорошим серо-зеленым отливом. Я неодобрительно цокнула языком и позвала подавальщицу. Женщина подлетела и присела в угодливом реверансе.

– Принеси, пожалуйста, кувшин чистой воды, заплачу как за лучшее вино, – попросила я.

Прислуга недоуменно заморгала белесыми ресницами, губы расползлись в заискивающей лягушачьей улыбке:

– Простите, почтенная магева, у нас не подают воду, если вы желаете, пошлю мальчика к колодцу!

Я подумала над тем, чтобы сыграть старинный прикол «наоборот». Жидкость, она и есть жидкость, если воду можно превратить в вино, значит, можно и из вина сделать воду, разложив его на составляющие, но, не будучи уверенной на сто процентов в конечном результате, вот так с ходу экспериментировать не решилась. Вдруг еще кто из здешних небожителей сочтет, что я в его епархию лезу, и накостыляет?

– Действуй, – разрешила, и «подавальщица» исчезла весьма проворно, готовясь исполнить любой каприз магевы за ее деньги. Впрочем, при здешнем уважении к представителям моей профессии дело было не только и не столько в деньгах, сколько в желании угодить. Небось и даром бы слетала.

– Между прочим о «заплачу». Кейр, этот прохвост еще не все наши деньги пропил? – осведомилась я походя.

– Он ни монетки не взял, Оса, все у меня хранится, – вступился за честь алкоголика телохранитель. – Я только дядюшке Каро заплатил за место в его повозке, где мы твои вещи сложили, и за постели.

– Вещи? – оживилась я, считавшая свой гардероб безвозвратно пропавшим в «Резвых рыбах». Когда надо быстро сматываться, не до забот о запасах одежды, главное ноги унести. – Неужто вы прихватили мои шмотки от эльфов и Гирцено?

– Конечно, – коротко и почти снисходительно улыбнулся мужчина моему типично женскому поведению.

– Кейр, я тебя обожаю! – умилилась и одобрительно похлопала друга по плечу.

Гиз в разговоре не участвовал. Застыл, как подобает телохранителю, статуей, слился с обстановкой, жил только его взгляд. Может, мне показалось, но на Лакса киллер смотрел со странной смесью презрения, сочувствия и зависти. Напиться, что ли, хотел? А еще бы не хотеть, когда из-за неудачного заказа вся жизнь под откос покатилась, и оказался привязанным к вздорной девице крепче, чем веревками, на всю мою жизнь!

– Вот, магева. – Служанка вернулась с большим пузатым кувшином, в котором плескалась холодная колодезная водица.

Кейр сунул ей в ладонь монету, я взяла кувшин за запотевшие бока, повертела в руках. Замечательно, даже карандаш не понадобится! Перехватив кувшин одной рукой, второй скоренько начертала на влажной от капелек конденсата поверхности комбинацию из трех рун. Первой использовала ису, чтобы остановить процесс пьянства, потом призвала силу тейваз, для направления движения к цели, и завершила тройку рун винья, руной радости и исполнения желаний. А как же иначе? Ведь я хотела, чтобы Лакс перестал пьянствовать и заметил мое возвращение, а он, надеюсь, желал, чтобы я вернулась.

Быстро, пока мои письмена не запотели, обвела их руной ингус – ромбом, объединяя руны и смешивая их силу в единое заклятие. А потом решительно перевернула кувшин над головой вора.

Ледяная вода, перемешанная со льдинками (иса сработала на совесть!), потоком обрушилась на скорбно склоненную голову моего вора. Лакс выронил кувшин и завопил. Почему-то воды оказалось куда больше, чем полагалось. Вор вопил, а вода все лилась и лилась, пока не промочила его насквозь и не образовала вокруг стола приличных размеров лужу. Краем глаза я заметила, как бочком-бочком потянулся к выходу пьющий народ. Очень тихо, но с приличной для выпивох скоростью. Может, решили, что магева собирается бороться за трезвость и пора уносить ноги, пока ледяным душем не угостили каждого.

А вот фига! Все водные процедуры я приберегла для Лакса. Тот довольно быстро перестал орать и, кое-как отплевавшись, выдохнул совершенно трезвым и бесконечно счастливым голосом:

– Оса! Ты здесь!

Никогда не думала, что насквозь мокрые и стучащие зубами от холода люди могут выглядеть такими радостными – даже если они моржи и каждую зиму в проруби полощутся. Вор даже не полез обниматься, только смотрел на меня неотрывно, словно не смог бы наглядеться и за целую вечность.

– Вообще-то, – сварливо констатировала, бухнув опустевшую емкость на стол, – я здесь уже минут двадцать стою, но ты так интересовался содержимым своих кувшинов, что пришлось бороться за внимание.

– Напомни мне: никогда не напиваться в присутствии магевы, – бросил Гиз Кейру.

– Такое, пожалуй, забудешь, – откликнулся тот, впечатленный зрелищем.

– Пьянству бой! Да здравствует трезвый образ жизни! – категорически подтвердила я. – Вставай, Лакс, пошли, нас ждут великие дела!

– Ага! – продолжая улыбаться совершенно по-дурацки, согласился тот и, похрустывая льдинками, вылез из-за стола. Вода капала с парня как с водяного или утопленника, но счастливая улыбка не сходила с посиневших от холода губ, и голубые глаза горели тем особенным ласковым огнем, по которому я так тосковала. – Ты все-таки вернулась!

– Или, вернее будет сказать, мне помогли вернуться, – поправила я, и сильф гордо встрепетнул яркими крылышками. – Самой мне не хватало сил. Дверь-то я нарисовала, но, чтобы открыть ее и проложить дорогу, понадобились совместные усилия Дэлькора и Фаля, кажется, еще и мой клинок серого пламени посодействовал.

– Куда мы идем? – спросил Лакс скорее для проформы, похоже, сейчас ему это было безразлично, лишь бы шагать рядом со мной.

– Переодеваться, – пожала плечами, выходя из шатра. – Ты мокрый как мышь, утопленная в сортире заодно с террористами. Еще воспаление легких заработаешь, в таком-то виде разгуливая, да и мне надо шмотки сменить.

– Точно, рубашка у тебя еще ничего, а вот штаны порваны и до бахромы износились, – деловито согласился практичный Кейр. – Видать, дорога к нам тяжелой была!

– Ты варвар! Ничего не понимаешь в колбасных обрезках! – оскорбилась я за свои драгоценные джинсы. – Это мода такая, между прочим, не какой-нибудь ширпотреб, в фирменном магазине куплены!

– Что, с готовыми дырками? – иронично выгнул бровь Гиз, думая, что острит.

– Конечно! И с бахромой, – гордо подтвердила, задирая нос.

– В твоей стране очень странно одеваются, магева, – покачал головой киллер, кидая монетку мальчику и отвязывая повод своего коня.

Дэлькор, которого я никогда не привязывала, радостно прижался ко мне теплым боком, пришлось ласково почесать морду верного коня и честно ответить:

– В моей стране вообще все странно. С каждым годом все страньше и страньше. Я вам даже пересказывать не буду насколько, а то свихнетесь. Сдавай вас потом в дурдом, себе новую компанию ищи, сызнова привыкай. Не хочу!

Садиться на коней мы не стали, балаганчик дядюшки Каро был не настолько далеко от питейного заведения, где квасил Лакс. Вообще шатры кочующих циркачей (я считала балаганщиков смесью цыган и шапито!) располагались весьма расчетливо. На некотором расстоянии друг от друга, не настолько близко, чтобы создавать конкуренцию, и не настолько далеко, чтобы нельзя было позвать своих, случись что. Причем балаганщики «кооперировались» в группки по три-пять шатров, специализирующихся на различных развлечениях. Яркий фасад призывно пестрел, завлекая клиентов, а искусно огороженный тыл скрывал полупустые повозки и служил чем-то вроде компактного лагеря. Фургончик, куда парни складировали вещи и где коротали ночи, находился с краю лагеря. Народу тут сейчас почти не было, основная масса балаганщиков давала представления, зарабатывая хлеб насущный, развлекала людей в полосатых шатрах. Кейр и Гиз повели лошадок к общей коновязи.

Лакс, выбивая зубами, словно кастаньетами, классическую барабанную дробь, замешкался у занавеса фургона, и я подтолкнула его за мокрый, но все равно приятно-мускулистый филей:

– Чего встал, приятель? Залезай скорей!

– Я подожду! Тебе ведь тоже переодеться надо, – напомнил вор.

– Стопроцентно надо! Так что хватит дорогу загораживать, чай, не Александр Матросов на амбразуре, – воскликнула с наигранной сердитостью и вполне реальным беспокойством. – Фургон большой, что мы, вдвоем, что ли, не поместимся? Ты в достаточной мере воспитанный мальчик, чтобы отвернуться, я, так и быть, заглядываться на твои заиндевевшие прелести не буду. Хватит ворон считать, а то пневмонию заработаешь, лечи потом, ману трать! Залезай, кому говорю!

Перестав упрямиться, мокрый вор юркнул в фургон, даже доски не скрипнули, я с меньшим изяществом (ну не было эльфов в роду!) забралась следом.

Перелезла через набитые соломой матрасы, стопкой сложенные вдоль стены, в правый задний угол фургона и с наслаждением принялась копаться в своем сундуке, выбирая смену одежды.

За нагроможденным багажом могла с комфортом переодеваться пусть не баскетбольная команда, но еще парочка девиц среднего роста и моей комплекции. Легчайшую светло-зеленую рубашку с широким вырезом, серо-зеленый брючный костюмчик (штаны и безрукавку) и мягкие не то туфли, не то мокасины эльфийского производства я надевала под чавканье воды в стаскиваемой Лаксом одежде. После особенно громкого хлюпа (так понимаю, на доски упали брюки парня!) тот облегченно выдохнул и зашуршал чем-то более сухим. Кажется, начал вытираться. Такого звукового оформления процесса Лаксу показалось мало, он не выдержал и спросил почти с робостью:

– Оса, ты на меня злишься?

– А то нет! – фыркнула, застегивая маленькие блестящие пуговички на жилетке, служащие сердцевинками цветков, вышитых на одежде. – Стоило на недельку оставить, и уже нахожу в кабаке, если бы еще и с бабой, вообще бы прибила или во что-нибудь превратила!

– Правда? – Лица Лакса я не видела, но, судя по интонации, на физиономии его расплылась блаженная улыбка, во всяком случае, мурлыкал он как котяра, обожравшийся свежей сметаной.

– Кому-то, чувствуется, одного купания было недостаточно, – предостерегающе прокомментировала я.

– Нет, что ты, вполне, вполне! – резво откликнулся вор. – Очень бодрит и дурь из головы вышибает. У меня все в порядке теперь, когда ты рядом. Я так рад, что ты возвратилась, Оса!

– Я и сама рада, – согласилась, пошевелив пальцами в мягчайшей обуви, и попросила: – Только в жизни всякое случается, ты больше не дури, не верь предсказаниям. Они ж намек, подсказка или загадка, а не прямой указ к действию. Вспомни хоть тот случай со стрелой!

– Может, у тебя и так, все повернуть да поменять можно. А у меня ведь сбывались, и не раз, – коротко и виновато вздохнул парень, звякая пряжкой ремня. Проворный вор уже почти оделся.

– Между предсказаниями для тебя и для меня никакой метафизической разницы не существует. Ну чего уперся? Все равно уже не раз талдычила: сбудется что или нет, все от нас зависит, если, конечно, разумную меру между фаталистической безнадежностью и пустыми метаниями соблюсти удастся, – привалившись к сундуку для удобства, захихикала я, вспомнив один из любимых анекдотов. Фаль тоже заерзал на моем плече, меня позу. Сильф в беседу с вором не вмешивался, на удивление тактично почувствовав, что этот разговор не про него.

– Ты чего смеешься? – почти обиделся Лакс.

– История в тему на ум пришла, – поделилась я. – Один мужик шел по улице и увидел Смерть. Она стояла и очень пристально, эдак неотрывно, смотрела. Того пот холодный прошиб, сгреб он все свои сбережения, кинулся к колдуну, взмолился: «Прошу тебя, спрячь, отправь меня куда-нибудь подальше, Смерть за мной идет!» Колдун, не будь дурак, деньги взял и зашвырнул мужика в далекую-далекую страну на людный базар, где его и растоптал спустя пару минут взбесившийся зверь вроде огромадной лошади с длинным носом. Смерть душу беглеца встретила и головой покачивает: «Ты даешь, мужик, ну и скорость, а я-то все дивилась: какого фига ты сегодня в городе делал за тысячу миль от места, где мне тебя забрать предстояло!»

Вор против воли хохотнул над пересказанным анекдотом, а я продолжила:

– Это насчет пустых метаний, загоняющих в угол, вместо того чтобы выход подсказать. И еще, помнишь, я как-то о Первом правиле волшебника эльфам говорила? Ты поверил в то, во что больше всего боялся поверить, и даже не стал думать, что все эти «перестанет ходить» и «не под силу рукам человеческим» могут означать что-то отличное от того, что ты уже успел вбить себе в голову!

– Тебе легко говорить, ты же магева, а без талантов к волшебству в этой паутине не разобраться. Точно мушка, только больше запутаешься, – вздохнул Лакс и помотал головой. – Я, впрочем, все одно дурак, нашел где утешения искать – на дне кувшина. Прости, коль сможешь!

– Творец простит, а мы лучше пойдем обедать, – рационально предложила я. – Кейр мисками гремит, обильное слюноотделение провоцирует, Фаля сейчас Кондратий обнимет от неразрешимых противоречий: где лучше находиться – на моем плече или в том священном месте, где кашу раскладывают.

– Оса! – укоризненно зазвенел сильф. – Ты куда лучше перловой каши с ветчиной!

– Ну спасибо, дорогой, за столь высокую оценку! – выбираясь из-за баррикады вещей, заулыбалась я, отметив, как малыш по запаху угадал меню будущей трапезы. – Однако я тоже есть хочу, а Лакс, если кушать не желает, может просто на нас благоговейно смотреть.

– Именно благоговейно? – уточнил вор с почти прежней задорной ухмылкой.

– Именно! – с поистине королевским достоинством подтвердила я, показав приятелю язык, и прошествовала мимо него.

Очень хотелось остановиться, прижаться к Лаксу, почувствовать рядом с собой его жилистое тело, снова вдохнуть его удивительный травянистый запах, зарыться пальцами в начавшие высыхать и виться задорными вихрами рыжие лисьи волосы и смотреть, смотреть в голубые веселые глаза, следить за тем, как смех в них уступает место совсем другим чувствам. Однако поистине титаническим усилием воли удержалась от «развратных» действий. Я, конечно, очень соскучилась, но бросаться так вот на едва протрезвевшего парня казалось мне не слишком уместным, да и Фаль с телохранителями вряд ли предоставили нам достаточно времени для романтического свидания.

А еще я чувствовала какую-то едва уловимую скованность после разлуки. Так часто случается даже между очень хорошими знакомыми. Ты помнишь, как хорошо бывало прежде, надеешься, что так же станет снова, и одновременно боишься, что больше так не будет, поэтому тянешь время, ждешь, чтобы само все утряслось. Иногда утрясается, иногда нет. Мне казалось, что с Лаксом непременно утрясется. Ведь когда я проходила мимо, он подался навстречу и остановился, смутившись. Наверное, все еще переживал за свое свинское поведение.

Уловив это его движение, я разом отмела все предрассудки. Неожиданно развернулась, нежно чмокнула вора в щеку и шепнула в острое ухо:

– Как здорово снова тебя увидеть!

Застигнутый врасплох Лакс ошалело моргнул и просиял дурной от счастья улыбкой. Я вылезла из фургончика, а он так и вовсе почти вылетел следом, словно обрел талант к левитации или позаимствовал крылья у сильфа.

Наводчик Фаль определил верно. Кейр как раз раскладывал по мискам исходящую паром кашу из походного котелка. Практичный телохранитель не терял времени даром. Оставив Гиза надзирать за нами, чтобы магеву снова не украли, мужчина успел смотаться в ближайшую харчевню и притаранить съестного на всю компанию. Причем обзавелся он не только кашей, но и парой кувшинов с холодным ягодником. После впечатляющего ритуала отрезвления Кейр решил не рисковать и не соваться к магеве под нос с вином или пивом.

Несколько березовых чурбаков, сваленных между фургонами, идеально заменили стол и лавки. Поесть на свежем воздухе, не толкаясь в духоте, полумраке и антисанитарии кабака, показалось блестящей идеей. А может быть, сейчас любая пришедшая в голову благоглупость показалась бы мне таковой. Ведь я вернулась туда, куда стремилась всей душой, рядом снова были друзья, я могла творить магию и наслаждаться жизнью.

– Кейр, пахнет умопомрачительно! Однако перед едой следует не только мыть руки во избежание кишечных инфекций, но и исполнять обещания. Это я о том, чтобы дать тебе возможность видеть нашего замечательного сильфа, – с повышенным трудовым энтузиазмом, следствием длительного воздержания от эффективных магических действий, заявила я. – Какое заклятие рисовать, уже знаю, давай подумаем, на чем его изобразить. Скажи, который из предметов ты носишь регулярнее всего, желательно постоянно?

– Мечи, – не задумываясь ни на секунду, ответил воин.

– Что, и спишь с ними?! – восхитился Лакс то ли доблестью, то ли извращенными пристрастиями приятеля.

– Эй, Кейр, а ничего поменьше и попроще не найдется? – осторожно уточнила я. – Насколько знаю, мечи в вашем понимании не просто железки с острой кромкой. Они предметы особенные, почти одухотворенные, созданные с четкой целью. Не уверена, что этот изначальный импульс не исказит мои чары.

– Если только моя бляха траверской Лиги телохранителей, – пожал плечами мужчина и вытащил из-под рубашки потемневший от длительной носки на теле металлический кругляш с какой-то эмблемой из букв и скрещенных мечей.

Я протянула руку и перевернула теплый значок. Ур-р-ра! Сзади на нем ничего декоративного не начеканили, а значит, можно было использовать свободное пространство по своему усмотрению.

– Подойдет! Сымай! – скомандовала и залезла в сумку, приговаривая: – Так, ручка и карандаш нам не подойдут, легко сотрется. Где-то тут у меня иголка завалялась, попробуем ею нацарапать.

– Может, тебе шило дать? Подойдет? – предложил Кейр, подозрительно наблюдавший за моими манипуляциями. Но, видать, не слишком сильно он переживал за целостность и неприкосновенность бляхи-удостоверения.

Да уж, металл все-таки понадежней бумаги. Такой документ сложно испортить безвозвратно. Я вот до сих пор помню, как едва не рыдала Маришка Семенчикова, когда ее малолетняя племянница, оставленная погостить на выходные, «поиграла» с «красной книжицей» тетушки. Документик пришлось менять. В паспортном столе угорали, разглядывая художества малышки, заполучившей в шаловливые ручонки яркий зеленый фломастер, но на ускорение работы чиновников это никоим образом не повлияло. Так что за новым документом Марише пришлось изрядно побегать.

– Шило – это супер! Шило – это пять! Какой ты хозяйственный! – восхитилась я. – Знаешь, если б ты не был моим телохранителем, непременно постаралась бы выйти за тебя замуж, чтобы такое сокровище всегда было под рукой!

Кейр, ничуть не поверивший в мои матримониальные планы, усмехнулся, оскалился Гиз, захихикал Фаль, улыбнулся и Лакс, правда, несколько натянуто, что-то в этой шутке ему пришлось не по нраву.

Я положила бляху на широкий растрескавшийся чурбак, немного потеснила миски с кашей, источающие соблазнительное благоухание. Словно древний грек стило, взяла шило и быстро нацарапала на мягком металле три значка. Знак зрения, тайного знания и магии: кано, перто, лагу. По моей задумке это сочетание должно было в буквальном смысле открыть Кейру глаза на проделки, вытворяемые у него под носом всякими маленькими сильфами с большим аппетитом. Вот сейчас, например, малыш покинул мое плечо, чтобы порыбачить: он выуживал из каши особенно приглянувшийся кусок мяса размером с треть собственного росточка.

Проговорив имена рун вслух, полюбовалась мягким голубоватым свечением, охватившим композицию из трех знаков, вернула бляху владельцу и провозгласила:

– Готово, принимай работу!

Кейр осторожно, будто я, террористка-шахидка, вместо бляхи вернула ему миниатюрную атомную бомбу, просунул голову через цепочку и опустил предмет на грудь. Ничего не взорвалось, не прожгло лазером тело. Секьюрити тайком перевел дух и только потом сосредоточился на проверке. Поморгал, будто в глаза сыпанули песка, потряс головой, снова поморгал. Любопытный Лакс не выдержал первым и выпалил, подавшись вперед:

– Ну чего видишь?

– Тебя, загораживающего весь обзор, – хмыкнул Кейр.

– А меня? – проделав с ветчиной трюк шпагоглотателей или удавов, заинтересовался Фаль.

– Тебя тоже вижу, сильф, – удивленно согласился телохранитель, вылупившись на нашего красавца мотылька, – и слышу. Это магева постаралась или ты снова чего ворожишь?

– Это магия Осы, – заверил мужчину Фаль, перелетел к нему на колено и стал нахально прохаживаться взад-вперед, наверное, затем, чтобы человек хорошенько рассмотрел уникального сильфа во всем великолепии.

– До чего здорово, – с тихим восхищением пробормотал телохранитель, деловито изучая окрестности. – Я теперь любую магию вижу! И на Гизе вот несколько вещичек заколдованных проблескивают, а ты сама, магева, искришься, аж смотреть больно.

– Значит, ты теперь у нас вместо рентгена будешь, – оповестила мужчину. – Как чего подозрительным покажется, станешь изучать и докладывать.

– А ты разве не видишь сама? – удивился Кейр, погладив подбородок.

– Полагаю, если сосредоточусь, тоже смогу, специально не пробовала. А амулетами обвешиваться не хочу, составление заклинаний – искусство тонкое, лишние помехи только во вред пойдут, – с апломбом единственного специалиста заявила я.

– Если бы у тебя такое зрение было, ты бы могла сразу Гиза раскусить! – наставительно заметил телохранитель.

– Раньше, позже, какая разница, ему на роду было написано войти в нашу компанию, – беспечно пожала плечами, придвигая к себе персональную миску эльфийского производства и вооружаясь ложкой.

– Почему же? – в ироничном удивлении выгнул бровь киллер, даже ложку отложил, демонстрируя сосредоточенное желание услышать ответ.

– Так ты же рыжий, специально создан для нашего маленького общества! – рассмеялась я и, потянувшись через стол-чурбак, погладила Гиза по темно-рыжим волосам. На ощупь они оказались не мягким шелком, как у Лакса, а, скорее, мехом. Только в полной мере насладиться чудесным тактильным ощущением мне не дали. Гиз резко отшатнулся, уходя из-под «обстрела». Он зыркнул на меня как дикий зверь, подозрительным, загнанным взглядом, и с каким-то маниакальным упорством заметил:

– Я не успел убить тебя лишь случайно.

– Вся наша жизнь – череда случайностей, – снова пожала плечами, не реагируя на тщетные попытки Гиза сохранить между нами дистанцию и роли: жертва обстоятельств, обреченная на служение, – магева, принимающая службу. – Тебе не удастся меня запугать, как ни старайся, телохранитель. Я вообще мало чего боюсь в этом мире и верю, что случайности каждому выпадают свои, сообразно с тем, кто и чего хочет.

– Ты думаешь, я желал быть сторожевым псом при колдунье? Всех богов молил? – рыкнул телохранитель, проявляя характер. – Или ты желала заиметь в охранники убийцу?

– Знаешь поговорку о том, что богам лучше не молиться, потому как они дают не то, чего мы хотим, а то, о чем просим? – рассудительно заметила, помешивая кашу ложкой. Чем сильнее ярился мужчина, тем спокойнее становилось мне. – Очень правильное изречение. Вот так же и с личными желаниями. Получаешь не то, о чем думаешь, а то, чего хочешь воистину.

– От таких рассуждений башка треснуть может, – фыркнул Лакс. Вор не выдержал и после длительной пьяно-жидкостной диеты принялся уписывать кашу с возрожденным аппетитом.

– Это хорошо, коль треснет. Тогда в нее снаружи сможет втечь хоть капелька мозгов, – наставительно заметила и тоже сунула в рот первую ложку. Фаль, будто по сигналу трубы, спикировал к моей тарелке и присоединился к трапезе.

– Отлично сказано! – заржал Кейр, звучно хлопнув по колену ладонью.

– Не мной. Эта фраза принадлежит перу знаменитого писателя Редьярда Киплинга, – не стала приписывать себе чужих заслуг. – Очень талантливый писатель и поэт был. Как-нибудь, под настроение, почитаю вам его стихи. Мощная штука! Особенно «If», то бишь «Если», о том, каким должен быть настоящий человек. Аж до костей пробирает и душу перетряхивает без всякой магии, кроме магии слова! А пока давайте кушать!

Исходящая аппетитным парком миска умостилась у меня на коленях, кружка с ягодником пристроилась рядом на чурбаке, и мы с Фалем, как в добрые старые времена, начали уписывать еду из одной тары на двоих. Спину приятно пригревало солнышко, взгляд лениво скользил по ясному небу с барашками облачков, по фургонам, задникам пестро-полосатых шатров и редким фигурам хлопочущих по хозяйству людей. За обедом разговор плавно потек дальше.

– Балаганщики еще не являлись делегацией с требованием отработать аванс? – облизывая ложку, осведомилась у общества.

– А чего им, бродягам, сделается, вон сколько лет ждали, так и еще денек-другой подождут, – невозмутимо пожал плечами Кейр. – Ты же сдержишь слово!

– Да уж, недаром Бог предостерегает от клятв, – потерла я нос. – Брякнуть чего-то куда проще, чем исполнить.

– Это ты про какого бога? – уточнил Лакс.

– Из моих краев. Среди десяти заповедей, данных людям, проскальзывал призыв «не клянитесь», – промычала, отправив в рот следующую порцию каши, и деловито уточнила: – Ну раз балаганщики ждут, значит, успеем еще слопать десерт. Где мой пакет?

– С рожей утопленной синей девки? – уточнил Кейр, вытягивая откуда-то из-за спины требуемое и морщась от звучного шуршания.

– Он самый. Там обещанный Фалю сюрприз, – таинственно улыбнулась я и в свою очередь захрустела пакетом. Взбудораженный новостью сильф запрыгал на месте, нетерпеливо встряхивая крылышками и вытягиваясь на носочках, словно делал утреннюю зарядку под радио. – Полагаю, понемногу хватит на всех. Если, конечно, Фаль поделится.

На подвижной мордочке сильфа отразилась вся гамма чувств: жадность боролась с благородным стремлением поделиться с друзьями. Последнее, пусть с трудом и не без кровопролитных боев, победило. Исторгнув из глубин души трагический вздох, Фаль согласился:

– Поделюсь. А чего там?

– Сладости из моей страны, – пояснила, выложив печенье и конфеты на чурбак. – Угощайтесь, парни, не отравлено! Печенье и шоколадные конфеты, здесь я таких не пробовала. Называются «трюфели»!

Мужчины разобрали по печенюшке, Фаль с разгону прыгнул на самое большое печенье, обхватил его всеми конечностями и впился зубками в мягкий, чуть похрустывающий светло-коричневый бочок лакомства. Зачавкал, умудряясь каким-то образом еще и урчать от удовольствия.

– Вкусно, немного на нашу ореховую пастилу похоже, – резюмировал Кейр.

– Пахнет и отдает миндалем, – не без ностальгии просветил напарника Гиз, уминая угощение. – Орех в ваших краях не растет.

– У нас его тоже нет, слишком теплолюбив, возят из других мест, – заметила я. – Стоит, сволочь, дороговато, конечно, но иногда очень хочется себя побаловать.

– Жаль, что на Хавале не растет, – хором согласились самые восторженные дегустаторы – Лакс с Фалем – и практически одновременно потянулись к конфетам. Я едва успела предупредить сильфа, сделавшего стойку на ближайший трюфель: «Обертку не едят!» А то бог его знает, что могло приключиться с мотыльком, слопай он бумажный фантик. От целлюлозы, конечно, еще никто не помирал, но ведь там еще всякие красители и прочая иномирно-техническая дрянь. Компания с интересом естествоиспытателей наблюдала за крылатым малышом, видно, решила назначить его временно исполняющим обязанности придворного отведывателя.

Разворошив коричнево-золотистый фантик, сильф осторожно обнюхал конфету, чихнул, когда порошок какао забился в нос, лизнул и возмущенно зазвенел, обманутый в лучших чувствах:

– Горько!

– Это обсыпка горчит, ты саму конфету откуси, она сладкая, – сдерживая смех, посоветовала неопытному сладкоежке.

Фаль послушался, отхватил макушку трюфеля и, прижав конфетку к груди, как потерянное дитя, мигом запел по-другому:

– Вкусно-о-о!!! Если б я уже не пообещал делиться, все бы сам съел! Оса, а сколько тут моих тюфелей?

– Я отдам тебе свои, значит, еще четыре трюфеля, если делить на пятерых, – посчитав общее число конфет, сказала, бросив задумчивый взгляд на Дэлькора. Конь уже давно перестал слоняться вокруг да около, подошел и лег сзади, то ли карауля, то ли просто наслаждаясь моим обществом. Нет, коню все-таки сладости не положены.

– Как мало, – закручинился сильф и посоветовал: – Ты в следующий раз побольше принеси!

– Непременно, – весьма кисло отозвалась я, настроение мигом гвазданулось с небесных вершин в какую-то глубокую расщелину, не захватив с собой троса-страховки. – Хотя, если тут кого-то интересует мое мнение, я бы не желала снова оказаться запертой вдали от вас в полной, так сказать, безопасности, даже ради всех трюфелей и миндаля в мире.