Текст книги "Работа для рыжих"

Приободрившись после мытья (правду говорят, водичка, даже не текучая, здорово усталость смывает), я отрыла в бесконечном пространстве сумочки любимый карандаш. Красками, чтобы глаза посторонним мозолило, рисовать не решилась. Изъяв у Кейра самый легкий и высокий из представителей отряда «табуретов трактирных», сообщила другу о своих намерениях и принялась за дело. Таскала табурет от двери к двери, залезала и чертила, чертила, чертила. Вверху, на перекладинах, выписывала защитную вязь и знак, отвращающий беды. Потом, подумав, добавила композицию достатка – на кухне у очага, и композицию охраны семейного благополучия – в той комнате, которую Кейр с Алльзой выбрали для своей спальни. Руну ису накарябала на леднике и в погребе, эвайз с феху на конюшне, чтобы лошадки здоровыми были и… Да, пожалуй, всего сейчас не упомню, но точила карандаш раз пять, поэтому к концу мирных трудов он уменьшился по крайней мере на четверть, зато я осталась довольна.

Фаль, для которого руны блистали всеми красками мира, довольно звенел, мельтеша от рисунка к рисунку, и любовался так восторженно, что мне даже чуток неловко стало. Алльза поначалу смысла моего эквилибра с предметами быта не уяснила, но Кейр не мудрствуя лукаво торжественно сообщил супруге, что предмет у меня в руке – мощный артефакт, и специальные знаки, начертанные им, тоже становятся артефактами для защиты и процветания. Трактирщица прониклась и сердечно поблагодарила меня за труды.

Обещанный пир для нас устроили на кухне, а не в зале, распахнувшей под вечер двери для жаждущего свежих новостей, пива и яств люда. Судя по гомону, топоту и грохоту, в помещение ухитрилась набиться как минимум половина села. А значит, внутри было тесно и душно. Определять на основе субъективных ощущений уровень кислорода в воздухе и отвечать на вопрос – чем пахнут сельчане? – попутно давая богатую почву для сплетен на свой счет, никто из нашей маленькой компании желания не проявил.

Мы снова расположились с комфортом на полюбившейся здоровенной кухне. Ветерок задувал в распахнутые настежь окна, так что ни жарко, ни чадно не было. Кейр и Алльза, снующие между кухней и залом, по очереди присаживались передохнуть и составить нам компанию. Мы болтали обо всем на свете: о новом хозяйстве, о наставлениях Заррана, о моих подвигах на ниве… гм… нив.

Было спокойно, даже гул голосов из-за двери, раскаты смеха и стук кружек ничуть не раздражали. Этот шум подействовал умиротворяющее, вроде неумолчного шелеста прибоя, я впервые за вторую половину сегодняшнего дня расслабилась, поверив, что беда прошла стороной. Меня отпустило! Все-таки, когда проблема касается близких людей, невозможно оставаться спокойной. Так что зря меня Гиз в служительницы записал. Тем-то небось, как выражалась подруга Галька, «по хрену метель», справедливые они, правильные и в любой из ситуаций выносят единственно верное решение. Меня вот все вокруг будоражит, и совести совсем нету, на глазах сегодня человека покалечили, а не стыдно, не стыдно – и все тут, только тихое удовлетворение получила: «Заслужил, гад такой, так расплачивайся! Очень надеюсь, что расплатишься сполна. А снова сможешь на ноги встать, так подлость сотворить тебе даже в голову не придет! Пуганая ворона куста боится, а ты, надеюсь, коли дрянь-дело задумаешь, у каждой двери призрак бедняги Заррана видеть будешь!»

– О чем задумалась? – тихо спросил меня Гиз, когда я, уйдя в размышления, не засмеялась вместе со всеми над шуткой Фаля.

Я раскрыла рот, чтобы ответить, что ни о чем, но вместо этого одарила друзей душераздирающим зевком:

– Думаю, спать пора.

– Иди-иди, – заботливым ворчанием поддержал благое начинание Кейр. – Ты за сегодня столько всего сотворила, не мудрено притомиться.

– А я еще пирогов хочу, – невзначай выдал сильф и покосился на меня чуть виновато. Дескать, я спать еще не готов. И то верно, ложиться на голодный желудок последнее дело. Я, если поесть нормально забуду, а потом ночью от голода проснусь, с боку на бок поворочаюсь, пойму, что уснуть никакой возможности нет, и топаю на кухню в поисках сладкого чая с хорошим куском колбасы. После такой подзаправки спится великолепно! Если, конечно, не мучает совесть после ночного перекуса! Лично меня отродясь не мучила.

Гиз немного задержался внизу, обсуждая что-то животрепещущее с Кейром, а я отправилась через вторую дверь, ведущую с кухни в обход общего зала, к комнатам на этаже. Киз вышел следом. Вряд ли он устал, наверное, киллеру хуже горькой редьки надоело общество, и он жаждал уединения. Желать доброй ночи друг другу мы не стали, хватит и того, что не поругались на сон грядущий.

Глава 9
И снова о преступниках, или Кладоискатели, вперед!

Не успела я снять рубашку (ряд мелких пуговичек-цветочков от воротника до пояса на эльфийской одежде нереально красив, но расстегнуть их в мгновение ока под силу разве что Копперфильду), как за стеной что-то сердито гаркнул Киз и тонко заскулили явно детские голоса. Акустика оказалась потрясающей, и мимолетно я успела порадоваться, что обнаружила примечательный эффект до того, как мы уединились в спальне с Гизом, а не после. Не страдаю маниакальной стыдливостью, но смотреть с утра в глаза понимающе ухмыляющемуся, а то и отпускающему скабрезности мужчине не было никакого желания.

Бросив дело разоблачения на полпути, я ворвалась в комнату телохранителя. Тот стоял в углу у открытого окна и держал в каждой длани по одному тощему вихрастому пацаненку. В левой был черноволосый, в правой – огненно-рыжий. Детки энергично подергивались, выворачивая шеи, перетянутые рубашками, брыкались и жалобно всхлипывали.

– Воров поймал, – с равнодушной суровостью сообщил мне Киз, а вот в глазах был явный вопрос: «Поймать-то поймал, а что мне с ними теперь делать?» Конечно, Гизов братец скорее откусил бы себе язык, чем спросил у меня совета или помощи, так ведь я не гордая, и без просьбы вмешаться могу, да и ребяток жаль. Как-то не похожи они на матерых рецидивистов или побродяжек, одежда пусть и простая, да чистая, и прорехи зашиты заботливо, умелой женской рукой.

– Опять воры? – удивилась я вслух и пошутила, вспоминая утреннее происшествие с травницей: – Вам тоже дудка нужна?

– Да-а-а, – заскулили на два голоса мелкие заморыши.

– Дудка? – Киз, ожидавший покушения на свои небольшие финансовые запасы, а никак не на артефакты магевы, так удивился, что разжал руки и выпустил незадачливых воришек. Те, не удержавшись на ногах, хлопнулись на попы. Отползли в угол и теперь сидели на полу да размазывали кулаками по мордахам сопли.

– Так-так, – подражая суровому телохранителю, резюмировала я, плюхнулась на лавку рядом с малолетними преступниками и спросила: – Откуда про дудку узнали?

– Папка мамке моей нынче вечером рассказал, я подслушал случайно, – проревел рыжий пацаненок.

– А ему кто рассказал? – уточнила я, пытаясь определить источник и ареал распространения слухов.

– Он сам виде-э-эл в трактире вчера-а-а, – проревел рыжий сынуля нашего, как подсказывала логика, пегого знакомца. Теперь, присмотревшись, я уловила отчетливое портретное сходство с родителем.

– Ладно, зачем вам дудка понадобилась, ироды? – устало потерла я закрывающиеся глаза.

– Шарру папку вызвать хотели, мы бы взяли потихоньку и вернули сразу, как только он нам сказал бы все, Гаром клянусь, кори, кор! Мы бы из сумки ничегошеньки другого не взяли! Гар свидетель!

– Дурни, комнаты перепутали, – скривился Киз. Скрестив руки на груди, он брезгливо наблюдал за ребятней. – Давай отведу их домой, пусть отец через задницы разум вобьет, если в головах пусто. Ишь развлечение нашли – призрака вызывать.

– Кори, кор, Гара ради, дайте дудочку, мы только спросим про кубышку, и все, а потом пусть вожжами отходят, пусть! – Рыжик прекратил размазывать слезы и сопли по лицу, бросился мне в ноги, обхватил и попытался поцеловать сапожок.

– Эй, прекрати, – попросила я мальчонку, голова уже пухла от бесконечной истории с дудкой. – Давай по существу, так, чтобы мы поняли: кого и зачем надо вызвать и почему нельзя обойтись без вызова призрака? Кто такой Шарр?

– Это я, – тихо шепнул чернявый. – Папка мой зимой помер, а до того с караванами ходил и денежку в кубышке держал, а когда нужда приходила, доставал. Только где он монетки хранил, даже мамка не знала. Деньги она у Гарризия по весне брала, чтобы мужиков нанять да землицу нашу распахать, а старый перд… э… он сроку возвращения дал – до нового круга. А где ж мамка денег возьмет, нету у нее столько, чего ни продай. Вот мы и решили дудку взять, а потом вернули бы, правда-правда! И если бы деньги нашли, мы бы и плату оставили!

– Теперь ясно, – в задумчивости почесав нос, вновь не удержалась от душераздирающего зевка. Все-таки я не сова, а уставший жаворонок, а значит, хочу только одного: свою подушку и одеялко в мягкой кроватке. А вот надо кое-что другое, и если этого «надо» не сделать, во всяком случае, не попытаться сделать, все равно уснуть не смогу, а получится задремать, глаза пацаненка в кошмаре увижу.

Хорошо еще, присела не на диван (за неимением такого предмета мебели в нумере), а на жесткую лавку. С такого вставать морально легче. Так что, оттолкнувшись от скамейки обеими ладонями, я вскочила на ноги и велела детям:

– Пошли!

– Куда, кори? – испугались дети.

Неужто моя красота такая страшная сила? Или они после Кизова порыкивания и встряхивания не оклемались?

– Как куда? Искать эту вашу кубышку. В доме, как понимаю, все перерыто по тыще раз, значит, батяня заныкал деньги где-то на придомовой территории. Во саду ли, в огороде, – рассуждая на ходу, я направилась к двери.

Дети с загоревшимися надеждой глазенками потянулись следом, Киз тоже.

– Ты чего? Оставайся, отдыхай, – удивилась я порыву киллера.

– Я свои деньги всегда отрабатываю, – обозначил мотивы действий мужчина, презрительно скривив губы.

– О’кей, – согласилась я и двинулась через коридор мимо своей комнаты к выходу во двор.

– Ничего не забыла? – проронил Киз.

– Может, и забыла, всего помнить невозможно, – беспечно ответила я, выходя во двор и устремляясь к конюшням, где подремывали наши лошадки.

– Дудка. Ты ведь помогать этим… заморышам собралась, – процедил киллер, презирая прогрессирующий склероз дуры-колдуньи.

– Нет, без нее обойдемся, – отмахнулась я, не слишком одобряя массовые спиритические акции, состоявшиеся за последнюю пару дней без особого моего на то одобрения и, прямо скажем, без личного участия. Косвенное не в счет!

Нет, ничего против призраков не имею, я вообще толерантна к любым разумным созданиям, но есть что-то скверное в призыве из-за последней грани. Те, кто ушли, должны уходить без оглядки и сожалений, чтобы дорога вперед была легкой. Возвращаться – плохая примета, и лишь в случае крайней нужды я готова допустить необходимость ритуала призыва. Ради нескольких монет тревожить ушедшего неправильно, уж лучше я попытаюсь провернуть дело по-своему, а если не получится… ну тогда сжульничаю. Возьму и подкину Шарру те несколько монет, что завалялись в кармане, сделав при этом вид, что нашла искомый семейный клад. Такой подлог моя совесть простит.

Я вошла в небольшую конюшню. Своих скакунов Зарран не держал, так что тут оказались только лошади нашего отряда да те, на которых прибыли Кейр с молодой женой. Дэлькор всхрапнул и вскинул голову, едва я показалась на пороге. В клонящемся к закату солнечном свете блеснул любопытный хитрый взгляд красавца-жеребца. Он словно спрашивал:

– Зачем явилась, подружка?

Вот именно, что подружка, я отчетливо понимала: хозяйкой конь меня не считает и считать не будет. Да, положа руку на сердце, мне и не хотелось этого. Искренняя дружба куда приятнее подчинения, да и выгоднее. Хозяина, случись что, можно предать, друга, настоящего друга – никогда!

– Мне нужна твоя помощь, Дэль, – объяснила я жеребцу.

Тот заинтересованно вытянул вперед голову, фыркнул и тряхнул гривой, словно поощряя: «Давай, рассказывай скорее, интересно же!»

– Ух ты, какой конь, – на секунду позабыв о своих бедах, восхищенно зашептали за моей спиной ребятки.

– Значит, так, мой волшебный друг, сейчас мы все пойдем искать заначку, оставленную покойным родителем мальчугана. Есть неплохой шанс, что он спрятал монеты на огороде. Составишь компанию?

Дэлькор задумчиво фыркнул, боднул меня головой в плечо и лизнул в щеку. Сочтя сию пантомиму знаком согласия, я откинула щеколду и распахнула дверцу стойла. Оглянулась на ожидающих людей, прикинула, как будет смотреться наша пестрая группа во время вечернего променада, и решительно шепнула:

– Дагаз.

Руна коротко блеснула, оборачиваясь вокруг намеченных целей, и погасла. Мы всем гуртом вышли во двор к поджидающему Кизу. Разумеется, он стоял с независимым видом, словно не со мной пошел, а так, воздухом подышать подался и никакого отношения к соплякам и безумной девице не имеет.

Два пацаненка, я и конь гордой поступью устремились в сторону ворот. Ясен пень, горделивей всех шел именно жеребец эльфийских кровей, который и принцу Аглаэлю, если мне память не изменяет, через раз на себя садиться позволял.

Разумеется, Киз не видел нас на самом деле, а не просто мастерски делал вид, что мы потомки стекольщика. Руна скрытности работала против суперкиллера ничуть не хуже, чем против кого другого. Мимолетное желание забыть во дворе вредного мужика нахлынуло и ушло без следа, оставив понимание: удовольствия на минутку, а проблем – ковшом экскаватора потом не вычерпаешь. Еще оскорбится такому игнору, и опять начнем цапаться. А оно мне надо? К тому же Гиза жаль. Он все-таки брата любит, и вижу, неприятно моему мужчине, что я с его братом на ножах. Ну или на шпильках…

Вот и пришлось мне расширить радиус действия маскировочных чар. Киз ничем, кроме чуть расширившегося зрачка, не показал удивления нашим внезапным явлением народу в его выдающемся лице. Только кивнул почти одобрительно и пристроился с другого бока от Дэлькора.

– Далеко идти до дома Шарра, ребятня?

– Нет, тут совсем рядом, – шепотком поделился информацией пацаненок, крутя головой, точно она у него вместо флюгера в бурю работать взялась. Кажется, мальчонка опасался наткнуться на лишних свидетелей шествия. Ага, точно опасался, вон рука рефлекторно почесала шею и метнулась к заду.

– Тогда указывайте путь! Кстати, нас никто сейчас не видит, потому заговаривать со встречными не советую, – проинформировала я малолетних проводников, и на двух мордахах явственно нарисовалось облегчение.

Нас действительно никто не замечал – ни опоздавшие к трактирным посиделкам последние клиенты, ни иной люд, довершающий дневные дела, ни, что особо отрадно, шумная стайка кумушек, судачивших у высокого забора о своих гуляках-мужьях, новых хозяевах старого трактира и о том, что на нивах у троих неудачников сегодня будто Гар ладонью провел – выросла и макуша, и верееика.

«Уф, хоть тут о моей причастности еще неизвестно. Пусть лучше на Гарнага валят, он привычный!» – мельком подумала я, поймала завидущий взгляд, брошенный дружком Шарра на Дэля, и предложила ребятне:

– Прокатиться не желаете?

– А можно? – благоговейно выдохнул Шарр.

– Дэлькор, ты не против? – спросила я друга.

Тот смерил малышню задумчивым взглядом, с достоинством кивнул и чуть присел, чтобы нам удобней было подсадить ему на спину детей. Дальше пошли быстрее, дети, цепляясь украдкой за косички гривы рыжего проказника, тихим шепотом указывали дорогу. Конь, не нуждающийся в поводьях, мягко трусил в заданном направлении. И у меня сложилось впечатление, что дорогу к дому Шарра он знал едва ли не лучше самих детей: один раз на развилке свернул раньше, чем ему и нам подсказали куда. А может, и правда знал? Я давно подозревала, что Дэль куда умнее и талантливее меня, только открыто демонстрировать свои многочисленные таланты не рвется. Скорее всего, исключительно для того, чтобы не раздавить одну магеву мощью лошадиного интеллекта. А то мне останется только предложить жеребцу поменяться со мной местами. Но с другой стороны, если он умеет колдовать лучше меня, то я-то уж точно возить на своей шее никого не способна, так что Дэлькор скромно молчит, чтобы бедную спутницу не загрыз комплекс неполноценности.

Шарр и его закадычный рыжий приятель, подбивший черноволосого друга на воровскую авантюру, были соседями. Как я поняла из болтовни приободрившихся мальчишек, наши дневные знакомцы – Бородач, Пегий и Картавый действительно жили чуть наособицу от остального села на улочке-отнорке.

Н-да, при первом беглом взгляде на «скромный сад-огород», где предположительно запрятал заначку покойный папа Шарра, периодически подряжавшийся на охрану торговцев, мне сразу стало понятно, почему несчастные чада-домочадцы ничего не смогли обнаружить, даже если искали. Тут без детектора металлов и промышленной газонокосилки вообще искать что-либо было бесполезно! Густые заросли всяко-разно-съедобной растительности, здоровенные кряжистые плодовые деревья, явные родичи баобабов, обступали домишко так плотно, будто начитались сказок про спящую красавицу и вздумали всей гурьбой поиграть в те самые живые изгороди, ставшие преградой к телу принцессы. Не знала бы, что тут нет химической промышленности, решила бы, что хозяева когда-то крупно переборщили с удобрениями. Эх, вот ведь роскошное место для игр в разведчиков, необитаемый остров и дикарей – меня бы из этого заповедного уголка в детстве за уши не вытащили. Но возраст уже не тот, да и миссия обязывает. Поэтому я переглянулась с конем, явственно озадаченным миллионом запахов и плотностью растительного покрова на один квадратный метр, и спросила:

– Как будем искать? Есть идеи?

Идеи у Дэлькора имелись. Он аккуратно спружинил на передние ноги, приняв форму живой покатой горки, дети съехали на дорожку перед невысоким, по пояс, забором. А чего выше ограду ставить? Все равно тут по-быстрому и втихую никуда пролезть невозможно. Конь задумчиво отщипнул пару глянцевых листиков с особо наглой ветки и переступил через забор, вдвигаясь крупом в заросли. Калитку в качестве официального входа жеребец проигнорировал, ну и правда, там уж все хожено-перехожено и перерыто до нас. Трава и кусты раздвигались перед четвероногим искателем, точно вода, мощная грудь играла роль ледокола.

Я не стала дожидаться отхода непарнокопытного на большое расстояние, перемахнула через забор и двинула следом, пока растительность вновь не встала стеной, восстанавливая паритет.

Дэлькор шел, изредка приостанавливался и то ли принюхивался, то ли озирался, то ли производил еще какие-то не видимые нашей компании магические манипуляции.

– Э-э… кори. – Неуверенный шепоток Шарра раздался у правого локтя, который успел познакомиться с местным аналогом крапивы и теперь зверски чесался. – А как вы искать думаете, у вас какой-то ар есть?

– Нет, зато у меня есть конь, а у коня нюх получше, чем у любого пса, – ответила я ребенку и прижала палец к губам. – Тсс, пусть ищет, не отвлекай его.

Мы не стали отвлекать и осторожно, след в след, насколько хватало двух ног, ступая за Дэлькором, нарезали странные зигзаги по огороду. Сколько ж тут соток? Не-эт, не шесть точно, и не девять, как бы не все двадцать девять! Молодец я, что джинсы надела, а то бы не только локоть, а все ноги исчесала. Детишки-то привычные, идут, босыми пятками ступают, будто по паркету, а я, городская неженка, и подошвой сапог все камни, ветки и корни чую.

Хорошо еще местные насекомые, в отличие от растений, нападать на незваных гостей не спешили. Я только нескольких мотыльков видела, а знакомого зудения над ухом не раздавалось, да и живности крупнее фосфоресцирующих голубых улиток и парочки полусонных пичуг на ветках тоже не приметила. Наверное, буйная флора, не терпящая конкуренции, изгнала большую часть фауны за пределы своих владений.

Неторопливое прокладывание зигзага настолько причудливой конфигурации, что не приснится и пьяной змее, прервалось внезапно. Конь резко встал, опустил морду к земле, фыркнул и прицельно ударил копытом в середину травяной кочки, разросшейся с доброго ежика. Раз и еще раз. Что-то глухо звякнуло. Дэлькор негромко ржанул и отодвинулся, уступая место. Я запалила шарик света руной кано, разгоняя сумерки, обступающие нас все отчетливее по мере размеренного кружения по зеленому бурелому. Как поняла из болтовни деревенских, световые простенькие ары были вещью довольно распространенной, а значит, в шок никого вогнать не могли. Я нагнулась, присмотрелась повнимательнее, а потом зацепила двумя пальцами и потянула оплетенную травами, потемневшую от времени полоску металла. Оказалось, что это широкий тяжелый браслет, почти наруч с выбитыми на нем выпуклыми загогульками.

– Папкин! – опознал Шарр, хлюпнул носом и прибавил тоскливо: – Он его прошлым летом потерял, да так и не смог сыскать. Мамка ругалась и вообще в трактир к Заррану ходить запретила!

Да, понимаю пацана, теперь, когда рядом нет отца, даже эта некрасивая ссора вспоминается с любовью.

– Раз папкин, отчистишь, и носи! – передала я браслет мальчишке, а тот торопливо нацепил его на руку.

Широкий браслет, соскользнув с детского запястья, едва снова не пропал в траве. Киз подхватил его в полете, вернул на место и дожал обруч так, чтобы тот держался на руке мальчишки.

Одновременно с этим простеньким действом ослиная морда киллера поплыла, вновь обретая очертания, соответствующие внешней, наложенной днем иллюзии человеческого лица. Надо же, как сделал и почувствовал что-то по-людски, и результат налицо. Сказать ему или сам почуял? Ага, рот ощупывает втихаря, значит, почуял.

Я скосила глаза на верного копытного друга и улыбнулась. Здорово, что Дэлькор ничего такого не желал и намагиченной водицы не пил, а то бы мне не на ком ездить было. Вот уж кто настоящий человек, даром что лошадь, пардон, жеребец.

Пока мальчонка гладил папину памятку, его друг чуть завистливо сопел рядом, Киз ощупывал лицо, а я прикидывала, каким красавчиком стал бы Дэлькор, обратись мужчиной, жеребец-детектор решительно двинул куда-то налево. На этот раз он шел прямо, как по линейке, и уперся лбом в кряжистый ствол дерева, чья шершавая кора больше всего походила на грушевую, а мелкие, едва успевшие завязаться плоды – на фигурные воздушные шарики родом из моего детства. Ну такие вытянутые вверх сосисочки из трех долек. Интересно, когда созревают, они каких цвета и формы получаются?

Занюхнув корой, как заправский токсикоман, Дэль встал на задние ноги и прянул вверх по стволу, перебирая копытами, словно делал гимнастику. Конь вытянул шею, оскалил заострившиеся зубы и содрал кусок коры с шародрева. Вниз полетел и глухо звякнул в густой траве у корней темный снаряд размером со среднее яблочко.

Дети – вот рисковый народ! – метнулись вперед, прямо под копыта жеребца. Нашарив в траве кожаный мешочек, торопливо заглянули при свете шарика кано и заплясали вокруг, дико прыгая и захлебываясь восторгом:

– Нашелся, нашелся папкин схорон! Спасибо, кори! Тут даже четыре трона есть, долг отдать хватит и еще останется! Благослови вас Гар!..

– Меня-то за что? Все Дэлькор сделал, ему и спасибо положено, – усмехнулась я. Жеребец, опустившись на четыре ноги, этаким скромником стоял в сторонке, если бы не самодовольное выражение на морде, я бы даже поверила. Впрочем, чего греха таить, имеет право собой гордиться, заслужил похвалу!

Ребятня малость оторопела, но, довольно быстро переориентировавшись, спросила:

– А как его благодарить?

– Ну… – заулыбалась я, – монеты ему, понятное дело, ни к чему, так что в качестве платы, думаю, вполне сойдет разрешение попастись в этом саду.

Дэлькор довольно ржанул, признавая бартерную сделку состоявшейся, и направился к заинтересовавшему его кусту с лиловыми гроздьями цветов и чумовым запахом ирисок.

– Дорогу в трактир найдешь? – уточнила я у жеребца. Пастись вместе с ним в этих недоокультуренных чащобах, ежась от подступающей прохлады, у меня никакого желания не было. Конь насмешливо фыркнул и отмахнулся хвостом, дескать, кто из нас двоих заблудится – еще вопрос! – Вот и ладушки. Счастливо, мелкота, только больше по чужим комнатам не шарьте, в другой раз может крупно не повезти.

– Что же вы, кори, даже ни монеты не возьмете? – удивленно спросил за моей спиной Шарр.

– Не-а, – зевнула я в кулак. – Еще не хватало – сироту обирать! А вы лучше по домам разбегайтесь, пока родители искать не начали. Или к мамке Шарра идите и похвалитесь, как лазили по деревьям в саду и случайно нашли кошель.

– Так ведь его же конь нашел! – поправил меня упрямый правдивый рыжик и нахмурил брови.

– Я не хочу, чтобы после вашей истории в конюшню Кейра табуном ринулись желающие украсть жеребца, а в мою комнату – жаждущие его купить. Так что, дети, кошель нашли вы, и точка, а то сейчас Дэлькора попрошу, он снова монеты спрячет, да так, что вовек не сыщете.

– Не надо, простите, кори, кор, спасибо вам за все. – Ребятишки оказались понятливее взрослых, и почему-то касательно этой парочки у меня при прощаньи осталась твердая уверенность: дети будут хранить секрет куда надежнее родителей.