Текст книги "Мой палач"

10 глава

Безысходность… Кажется, раньше я не понимала в полной мере значения этого слова. Осуждала людей, что пасуют под гнётом тяжелых обстоятельств, перестают бороться, опускают руки. Я думала, что не такая, что меня никому и никогда не сломить, не раздавить, не заставить сдаться. А оказалось, что нет. Я такая же. Слабая. Жалкая. И я сдалась.

И пусть сломило меня то, к чему я оказалась не готова. Ведь это были не трудности, не насилие или чья-то жестокость, а обычная человеческая жалость. Жалость, проявленная посторонним мужчиной, который, казалось, в принципе на неё не должен быть способен.

Когда он обнимал меня, а я рыдала в его плечо, мне было так легко. Словно он в тот момент забрал себе часть моей боли, часть невыносимой тяжести, что все это время тисками сдавливала грудь. Но потом, когда он проводил меня обратно в камеру… в камеру смертника… Когда довёл до самой кровати, усадил на неё и ушёл, как обычно закрыв за собой дверь на ключ, в этот самый момент я вдруг поняла, что всё. Это конец.

Мой план, который теперь казался полным абсурдом, с треском провалился. Мне удалось вызвать к себе только жалость, но она ничего не меняла. Завтра меня, скорее всего, убьют. Если только папа не найдёт меня раньше, но на это надежды уже практически не осталось.

Но самое страшное в этом всем, что мне вдруг стало все равно. Больше не было ни страха, ни паники, ни желания разворотить тут все к чертям собачьим и поубивать этих гадов. Все происходящее вдруг стало мне безразлично.

Когда я была подростком и бунтовала по любому поводу, где чуяла запах несправедливости, мама любила говорить одну фразу: «Если нет никакой возможности изменить ситуацию – измени своё отношение к ней». Для меня это утверждение было возмутительным и нереальным. Казалось, ну как я могу изменить свои чувства и эмоции? Если что-то вызывает во мне неприятие, отвращение или гнев, то как можно это изменить?!

Оказалось, можно. Мое отношение к ситуации, в которой я оказалась, изменилось кардинальным образом. Да только моей заслуги в том не было, потому что это произошло как-то само собой. Возможно, сработала психологическая защита или что-то еще…

Мне вдруг стало на все наплевать. И даже то, что произошло в душевой, не тревожило абсолютно. Казалось бы, мне должно быть стыдно, ведь я унижалась перед каким-то преступником, пусть и ради того, чтобы спасти свою жизнь, но все же. А меня от этого даже не коробило.

Плевать. На все плевать.

Я так устала. Как же я устала…

Свернулась клубком на своей койке, подтянула к себе босые ноги, спрятав их под толстовку, и как-то очень быстро и безболезненно провалилась в сон.

Мне снилось детство. Мама на кухне печёт блинчики. Папа рядом моет посуду. Они о чём-то весело болтают между собой и смеются, а я сижу за столом, болтая ногами под табуреткой, и с нетерпением жду, когда уже передо мной поставят чашку с горячей ароматной выпечкой и пиалу с малиновым вареньем…

Потом снился мой сказочный домик. Он был только мой, и я видела его всего несколько раз в жизни и только во снах. В нем два этажа и маленькая мансарда, на которую можно забраться только по узкой лесенке, проходящей сквозь небольшой вертикальный тоннель. А ещё он сделан из тонких деревянных веточек и полностью увит зелёным папоротником. Во сне – это было мое тайное место, никто из взрослых о нем не знал. И я обожала там играть…

Потом снова снились мама с папой, но уже словно в старости. Они оба были абсолютно седыми и на себя не похожими, но я точно знала, что это они. И будто я зову их, во весь голос пытаюсь кричать, но из груди вырывается лишь беззвучный полушепот-полухрип, и они никак меня не слышат…

Казалось, я спала уже целую вечность, но возвращаться в реальность совсем не хотелось, она была слишком жестокой. Но как я ни пыталась с ней бороться, как ни уговаривала себя уснуть хотя бы ещё на чуть-чуть, царство Морфея беспощадно вытолкнуло меня наружу, и мне пришлось открыть глаза и осмотреться.

И снова предо мной предстали обшарпанные стены моей тюрьмы, одинокая лампа на толстом черном проводе под потолком, и черный глаз камеры, направленный на меня, как дуло пистолета.

Я села, поджав под себя колени, и стала ждать, уставившись в какое-то грязное пятно на стене. Не знаю, сколько времени прошло и сколько я так просидела, но в туалет хотелось невыносимо, а Палач больше не приходил.

Мой безразличный взгляд плавно переместился со стены на пресловутое ведро под камерой, и я вдруг отчётливо поняла, что больше оно меня не пугает.

Плевать. Мне просто плевать.

После того, что случилось вчера, ниже пасть я уже не могла.

Поднялась и, пошатываясь, дошла до пластикового отходника, с завидным безразличием лишив его невинности.

И ничего не случилось. Небеса не разверзлись, громы и молнии не ударили в землю. И мне по-прежнему было плевать.

Плотно закрыла крышку и вернулась на своё место. Допила остатки воды из бутылки и снова принялась ждать.

Захотелось, чтобы все случилось быстрее. Чтобы не думать. Не позволить пробиться сквозь броню равнодушия самым страшным, разъедающим кислотой мое сердце мыслям. О том, как отец будет сходить с ума от чувства вины за мою смерть. О том, как будет рыдать и рвать на себе волосы мама, когда узнает, что меня больше нет. Если бы не это, было бы проще смириться. Если бы не это, я бы посмеялась смерти в лицо и плюнула бы в морды своим убийцам.

И пусть я ничего ещё в этой жизни не успела. Не посмотрела мир. Не забралась на Эверест. Не помогла ни одному нуждающемуся ребёнку. Да и вообще, по крупному никому еще не помогла…

Не узнала, что такое настоящая любовь. Чтобы один раз и на всю жизнь, как у моих родителей. Чтобы только друг другом дышать, и никаких левых поцелуев с другими девицами…

Не узнала счастье материнства. Не почувствовала, каково это, когда внутри тебя растёт маленькая жизнь. Не держала на руках комочек личного счастья.

Ничего не создала. Не построила, не вырастила, не нарисовала даже…

Господи, да я же ничего не сделала! Ничего не успела!

И чем только я занималась все это время?

Отчего-то больше всего было жаль времени, потраченного на учебу и Алекса. И на конкурсы красоты. Зачем я все это делала? Чтобы все посмотрели и сказали: «Вау! Какая она крутая, красивая и успешная!» И что мне с этого? Зачем мне это было нужно?

А ведь было нужно! Ради этого я тратила кучу времени из своей жизни… А теперь у меня уже нет ни времени, ни жизни.

Лучше бы я больше внимания уделяла маме и папе. И в больницу помогать ходила не только по выходным, но и на каникулах, и по вечерам хотя бы иногда…

Только теперь я поняла, что на самом деле ценно. А все остальное – ерунда, шелуха.

Если бы только у меня появился еще один шанс, я бы прожила свою жизнь по-другому. Я бы все изменила! Я больше никогда не тратила бы время на бессмыслицу, а использовала бы каждый день, каждый час – с пользой. Для мира, для общества, для себя. Я больше ничего бы не ждала и не зависела от мнения окружающих, а наслаждалась свободой и была бы счастлива здесь и сейчас, каждую минуту! Ведь для счастья много не нужно… Чтобы солнышко светило над головой, чтобы ветер трепал волосы, и дорогие люди чтобы были живы и здоровы…

Я так замечталась и углубилась в свои мысли, что не сразу обратила внимание на голоса, доносившиеся из-за двери моей камеры. Лишь когда снаружи кто-то загромыхал замком, я встрепенулась, подскочила, пытаясь занять сидячее положение, но тут же рухнула обратно из-за сильного головокружения.

Дверь с грохотом резко распахнулась, словно снаружи ее кто-то пнул, и в следующее мгновение в мою камеру вошел главный в банде моих похитителей. Семён, или Игорь Валерьевич, или как его там. Одним словом – урод.

Я собралась с силами и заставила себя сесть, отодвинувшись подальше к стене, потому что он сходу направился ко мне, навис сверху в угрожающей позе.

– Плохие новости для тебя, милая моя, – ядовито вкрадчиво процедил ублюдок, испепеляя меня своими маленькими глазками. – Твой папаша предпочел завод жизни своей единственной дочери. Кто бы мог подумать?

По венам сверху вниз стремительно пронеслась волна отчаяния. Я как могла готовилась к чему-то подобному, но оказалось, к такому невозможно себя подготовить. И ведь знала, что у папы не было другого выхода, что дай он желанное этому ублюдку, ничего бы этим не изменил, а все равно на душе кошки скребут. Так скребут, что хочется выть в голос.

Следом за своим главарём в комнату не спеша ввалилась вся честная компания. И мерзкий Кара был здесь, и белобрысый пёс Стас, и даже Палач. При взгляде на последнего грудь свело острым спазмом, и я поспешила отвести глаза, пока не успела рассмотреть на его лице все то же безразличие.

– Я очень редко ошибаюсь в людях. Очень редко, – сощурившись, продолжал пялиться на меня главарь. – И если честно, до сих пор ни хуя не могу поверить в происходящее…

Это было странно в моем положении, но я вдруг даже позлорадствовала внутри. Надо же, редко он ошибается в людях. Да только тебе еще не приходилось иметь дело с моим отцом. Черт, а ведь даже жизнь отдавать не так паршиво, зная, что папа утер нос этому козлу. И я более чем уверена, что отец обязательно до него еще доберется и отомстит. За меня.

– Ты извини меня, милая, я ведь не хотел, чтобы до этого дошло, но похоже придется идти на крайние меры, – с наигранным сожалением произнес бандит, словно он и не собирался убивать меня даже в случае своей победы. – Если я действительно ошибся, то должен быть в этом уверен.

Затем он, наконец, отошел от меня и медленно зашагал по комнате взад и вперед, словно о чем-то раздумывая, после чего резко развернулся в сторону своих людей и воодушевленно воскликнул:

– Палач, отрежь-ка ей палец! А еще лучше, кисть целиком. Отправим подарок ее папаше, как последнее предупреждение. И записочку вложим, что через день в такой же посылке к нему приедет её голова. Заодно и узнаем, насколько он хладнокровная скотина.

Мне показалось, будто вся кровь свернулась у меня прямо в венах. Такого поворота я никак не ожидала. Инстинктивно прижала к себе руки, чувствуя такую ломоту в мышцах, будто ублюдки уже начали выполнять обещанное. Взгляд непроизвольно метнулся на Палача, лицо которого оставалось невозмутимым. И поэтому его ответ прозвучал для меня более чем неожиданно.

– Нет, – в своей лаконичной манере произнес он.

11 глава

– Что – нет? – Главарь явно не привык слышать подобные ответы от своих подчиненных и, кажется, даже немного опешил.

– Я не буду этого делать, – небрежно пожал плечами Палач.

Я замерла, словно стоя на краю пропасти. Казалось, дунет лёгкий ветерок или пролетит бабочка, махнув возле меня своим невесомым крылышком – и этого будет достаточно, чтобы я сорвалась вниз. До этой секунды, оказывается, я еще не знала, что такое настоящий страх.

Семён стоял ко мне спиной, и его лица я не видела, но он явно напрягся.

– Ты будешь делать то, что я скажу, – тихо зарычал он на Палача.

– Отрезать ей конечности я не буду, – упрямо повторил тот с непреклонной сталью в голосе. – Я тебе не мясник.

– А что такое? Ручки испачкать боишься? – ядовито ухмыльнулся его босс. – Ты сейчас не в том положении, чтобы пальцы гнуть передо мной. Или, может, забыл, из какого дерьма я тебя вытащил?

– Не забыл, – сухо ответил мужчина. – Ты очень доходчиво объяснил, что от меня требуется взамен.

– Тогда будь добр, выполняй свою часть уговора! Делай своё дело!

– Средневековые пытки юных дев к моему делу не имеют никакого отношения, – равнодушно заметил Палач.

– Ты меня разочаровываешь, Саша, – сокрушенно покачал головой главный. – Не знал бы тебя так давно, решил бы, что вида крови испугался. В чем дело, а?

– Да не мое это просто. И вообще, западло… – Впервые на моей памяти лицо палача отразило что-то, кроме сухого безразличия, и он брезгливо скривил губы. – Если так сильно хочется устроить кровавое шоу, то давай сам. Или кого-нибудь из этих своих попроси, – кивнул он в сторону Стаса и Кары, которые как-то сразу заметно напряглись. Похоже, что выступать в роли мясников им тоже не очень-то хотелось. – Хотя, честно, я не понимаю, в чем смысл. Папаша уже скинул девочку со счетов, и он явно не из тех, кого кусок мяса может заставить передумать. Надо действовать по-другому, и ты сам это знаешь. Я тебе с самого начала говорил, что по-быстрому решить этот вопрос не получится.

Главарь сунул руки в карманы и вальяжной походкой медленно приблизился к Палачу, похоже, решив нависнуть над ним в угрожающей позе, как недавно проделывал это со мной. Да только ростом урод был намного ниже и телосложением тоже значительно проигрывал, поэтому подобная попытка психологического давления со стороны выглядела довольно нелепой. Я бы, наверное, даже усмехнулась, если бы текущее положение вещей не было для меня настолько печальным.

– И откуда ты такой умный взялся? – со злостью процедил Семён, после чего вдруг неожиданно рявкнул: – Не тебе меня учить, понятно?!

На это Палач лишь едва заметно усмехнулся и равнодушно пожал плечами. Главарь, кажется, хотел добавить что-то еще, но тут на всю комнату пронзительно запиликал чей-то телефон, и всеобщее внимание устремилось на Стаса, который с невозмутимым видом достал из кармана своего пиджака огромную черную трубку, внешне больше напоминающую рацию.

– Слушаю. Говори, – скомандовал он, поднеся устройство к уху, и замер, внимательно ловя информацию.

Казалось, все присутствующие замерли вместе с ним, терпеливо ожидая окончания разговора.

– Ясно. Пока ничего не предпринимай. Жди указаний.

Отключившись, Стас убрал телефон обратно в карман и с явным напряжением во взгляде посмотрел на своего хозяина.

– Игорь Валерьевич, камеры засекли двух посторонних у северной стены, похоже, они пытаются понять, как проникнуть на территорию. И в поселок только что подряд въехали два джипа и микроавтобус, все наглухо тонированные. Движутся в сторону базы. Они точно по нашу душу.

Мое сердце забилось так часто, что я на секунду забыла как дышать. Неужели меня нашли?! Неужели папа меня не бросил?! Ну конечно! Я уверена, что это он! Он нашел меня, приехал и обязательно спасёт! Конечно, он не бросил меня! Как только я могла вообще о нем такое подумать! Он бы никогда и ни за что так не поступил!

Градус моей радости был обратно пропорционален обстановке внутри моей тюрьмы, которая в одну секунду заметно накалилась. Главный ублюдок медленно подошел к Стасу и повторил свой трюк с нависанием теперь уже над ним. И на этот раз у него получилось гораздо более внушительно.

– Объясни мне, будь добр, как же такое могло произойти?! – злобно прорычал он в лицо своему подчиненному.

Надо сказать, верный пес с достоинством вынес наступление своего хозяина.

– Пока у меня только одна версия, – сдержанно ответил Стас. – Кажется, вы привели за собой хвост.

– Да ты что… – вкрадчиво отозвался прилизанный, после чего в своей неожиданной манере резко заорал: – Ты меня за лоха вшивого, что ли, держишь?!

– Извините, Игорь Валерьевич. – Уверенности у мужчины мгновенно поубавилось, глаза опустились в пол. – Знаменскому помогают серьёзные люди… Я предупреждал вас. Не стоило оставлять меня здесь.

– Блять, как мне повезло с командой! – гаркнул в ответ его босс, криво усмехнувшись. – Один умнее другого собрались! Ты серьезно думаешь, что я не в состоянии спалить за собой хвост?

– Им необязательно было за вами следить. К вашей машине могли прицепить датчик. С современными технологиями это можно сделать незаметно и быстро, пока вы стоите на перекрестке и ждете зеленого, например…

– Блять… – протянул главный ублюдок, наконец, оставив побледневшего Стаса в покое, и принялся расхаживать по комнате, яростно массируя большим пальцем переносицу.

Я по-прежнему боялась даже дышать, чтобы не спугнуть удачу. Указательный и средний пальцы на обеих руках скрестились сами собой и сжимались так крепко, что все тело дрожало от напряжения. И напрягалась здесь, похоже, не я одна. Все присутствующие вытянулись в струну, ожидая решения своего хозяина. Кроме Палача, разумеется. Тот, как всегда, оставался невозмутимым.

Походив с минуту туда-сюда, главарь остановился ровно напротив него и быстро заговорил:

– Как ни паршиво признавать, но, похоже, я и правда недооценил возможности старого хрыча. Будем действовать по твоему плану. Избавься от девчонки.

Палач медленно кивнул, а у меня внутри все сковало льдом.

Неужели ты все же не успеешь спасти меня, папочка?..

– Уходим через разъезд, – продолжал инструктировать главарь банды. – Стас, ты поедешь с Палачом, подсобишь при необходимости. Парням скажи, чтобы тоже сворачивались – нас здесь не было. Кара, ты со мной.

Одновременно все четверо мужчин пришли в движение, но я не могла сосредоточиться, потому что перед глазами вдруг поплыло. Кровь отлила от лица и конечностей, все тело словно задеревенело.

Через мгновение меня грубо схватили за локоть и, не позволив даже обуться, босую поволокли к выходу.

12 глава

Меня выволокли на улицу и бесцеремонно затолкали в заднюю дверь чёрного «гелендвагена». Но не усадили на длинный кожаный диван, а поставили возле него на пол, на четвереньки. Палач занял водительское место, а Стас устроился на сидение рядом со мной. Белобрысый ублюдок схватил меня за руки и, прочно зафиксировав их у меня за спиной, поставил свою ногу прямо мне шею, вынуждая лечь лицом вниз на пыльный автомобильный коврик. Я попыталась закричать, начала биться и сопротивляться, но в ответ получила такую затрещину, что в голове зазвенело, а на глазах выступили слезы.

– Пикнешь – придушу прямо здесь, – процедил он у меня над ухом, одновременно сильнее вдавливая свой жёсткий ботинок в мою хрупкую шею, и я мгновенно притихла.

Машина с пробуксовкой сорвалась с места и понеслась по ухабам и кочкам, каждую из которых я прочувствовала в полной мере своим лицом.

Но трясло меня не только на кочках. Горечь болезненным спазмом стягивала горло и лёгкие, не давала дышать. По лицу катились беззвучные слёзы. Спасение было так близко, а теперь ускользало от меня, как песок сквозь пальцы, и я ничего не могла с этим поделать.

Господи, неужели моя жизнь и правда закончится вот так?! Неужели я и правда скоро умру?!

Нет, этого просто не может быть! Я не верю в это! Не верю!

Ехали долго. И чем больше времени проходило, тем меньше надежд на спасение у меня оставалось. В то, что нашу машину вдруг перехватят и меня все-таки найдут, теперь уже верилось с большим трудом. Но я все еще не хотела сдаваться. Все еще тешила себя иллюзиями и уповала на чудо.

В какой-то момент я почувствовала, как машина резко сбросила скорость и повернула, а дорога стала еще более неровной и ухабистой. Ботинок ненавистного Стаса, казалось, уже натер болючую мозоль на моей шее, но меня это не беспокоило так сильно, как перспектива скорого окончания пути. Однако случилось неизбежное.

Машина замерла на месте, а мою грудь вновь сковал ледяной ужас, на грани потери рассудка. Стас, наконец, выпустил меня из своих цепких металлических лап и вышел из машины. Наверное, это был удачный момент, чтобы попытаться бежать, но все мое тело невозможно затекло и отказывалось слушаться. Я не чувствовала ни рук, ни ног, ни лица, и даже если бы у меня каким-то чудесным образом получилось встать, вряд ли бы я далеко убежала.

Но в любом случае, долго лежать и отдыхать мне не позволили. Пёс Стас схватил меня за волосы и без всяких церемоний вышвырнул из машины наружу. Я больно ударилась о какой-то камень и не смогла ничего разглядеть вокруг себя, кроме влажной спутанной травы под ногами, в которой утонули мои руки и колени. Ублюдок снова схватил меня, на этот раз за локоть, и проволок еще несколько метров, остановившись перед машиной. Теперь уже я заметила вокруг высокие ели и другие деревья, сквозь густые ветви которых едва пробивалось солнце. Но самое главное, по правую руку от нас был крутой обрыв, и даже на приличном расстоянии от его края дух захватывало от опасной высоты, на которой мы сейчас находились.

Хлопнула дверь с водительской стороны, и из машины появился Палач. Неспешной походкой он обошел внедорожник спереди, мрачно наблюдая за нами исподлобья, и остановился, встав спиной к капоту. Взгляд притянул черный кусок металла в его руке. Пистолет. И мое горло мгновенно стиснуло клещами ужаса.

Неужели это все? Неужели мне и правда не избежать смерти?

Стас грубо надавил на мое плечо, вынуждая упасть перед Палачом на колени, а сам отошёл в сторону на довольно приличное расстояние.

Меня дико трясло, а в голове все затуманилось, словно я пьяная. Вдруг так сильно, так остро захотелось жить! Словно миллион иголок на живую втыкали в сердце…

Я ведь так еще молода! Ничего еще не успела!

И мне стало плевать на гордость, я готова была его умолять. Ведь я и так уже перед ним на коленях. Я готова была на все – целовать ему ноги, сосать член, как угодно унижаться… И я бы так и поступила, если бы хоть немного верила, что это может сработать. Но понимала, все будет бессмысленно. На него ничто не повлияет. Даже если он сочувствует мне в глубине души – это ничего не меняет. Палач все равно меня убьёт. Такие, как он, в своих тёмных делах руководствуются уж точно не жалостью.

И унижаться я не стану. Стоять на коленях перед ним – не стану. Если умирать, то на ногах. С достоинством глядя смерти в глаза. Я не боюсь.

Собрала все свои оставшиеся силы, физические и моральные, и медленно поднялась с колен.

С презрением посмотрела в глаза своего палача.

Давай, стреляй уже. Я готова.

И горите вы все в аду…

Но он почему-то медлил, словно испытывая на прочность мою решимость.

– Беги, – вдруг произнёс негромко, вгоняя меня в полный ступор. – Я тебя отпускаю.

Не поверила своим ушам. Кровь понеслась по венам с удвоенной скоростью, тело заколотило от участившегося сердцебиения.

Он не станет меня убивать. Он меня отпускает. Дух перехватило от бешеного коктейля из нахлынувших разом эмоций. Удивление, волнение, паника, дикая благодарность… Захотелось вдруг броситься ему на шею и задушить в объятиях.

Но к счастью, я вовремя опомнилась. На краю сознания звенели тревожные мысли, со скоростью света возвращая меня с небес на землю. Куда я побегу? Как найду дорогу из этого непроходимого леса? И зачем было привозить меня в эту глушь, чтобы отпустить?!

Ответ был только один. Никто не собирался меня отпускать.

Много раз я видела подобное в фильмах. Похоже, что и в жизни все точно так же. Даже такому матёрому бандиту, как он, наверное, стрёмно стрелять, глядя в глаза беззащитной невинной девчонке, которая в жизни своей никому ничего плохого не сделала. А вот с бегущей мишенью все куда проще. Бам – и все. Как в тире. Или на охоте.

– Никуда я не побегу, – процедила сквозь зубы. – Хочешь убить, стреляй так. В глаза глядя.

Его брови дернулись вверх, а на лице промелькнуло удивление. Однако оно очень быстро сменилось скептической ухмылкой.

– Неужели совсем не страшно?

Кажется, я возненавидела его в этот момент всей своей душой. По крайней мере, столько ярости я в жизни своей никогда не испытывала, даже к Каре и тому лысому ублюдку, что пытались меня изнасиловать.

Как я могла быть такой наивной? Как могла думать, что этот человек способен на жалость или сострадание? Он хладнокровнее животного, забивающего свою добычу. Отнимая мою жизнь, он ещё и веселится.

– Не страшно, – с мрачным вызовом ответила ему. – Грустно только. Что не успела ещё ничего. И не научилась разбираться в людях.

Он склонил голову набок и прищурил глаза, разглядывая мое лицо еще пристальнее.

– Думала, раскусила меня?

И так он посмотрел на меня, таким многозначительным взглядом, что в памяти мгновенно всплыло мое выступление в душевой. Лицо опалило огнем, от стыда и смятения стало невыносимо дышать. Но как же это было неуместно сейчас, здесь… Я должна держать лицо. Я должна встретить свою смерть с достоинством.

– Разве это сейчас имеет значение? – холодно поинтересовалась я, бросив на него новый испепеляющий взгляд.

– Че ты там с ней разбазарился?! – неожиданно заорал со своего поста Стас, о существовании которого я уже успела позабыть. – Кончай уже с ней и поехали!

– Заткнись, – грубо оборвал его Палач.

На удивление, пес спорить не стал. А Палач снова переключил свое внимание на меня, посмотрел очень внимательно в глаза и тихо произнес:

– Ты ведь понимаешь, что если этого не сделаю я, то сделает кто-то другой?

Я снова не поверила своим ушам и, мягко говоря, обалдела. Ему действительно не хочется меня убивать? Но как бы надо, хоть и неудобно? Ничего личного, дорогая, только бизнес!

– Ты это типа извиняешься, что ли? Да брось! – Я даже усмехнулась от возмущения.

– Палач, ты там че, блять, на солнце перегрелся? Время не ждёт! – снова вклинился Стас.

– Кажется, я просил тебя заткнуться? – спокойно поинтересовался мужчина, даже не повернув головы в его сторону.

И Стас снова замолчал, нервно перетаптываясь на месте.

– Но я могу дать тебе шанс, – загадочно произнёс Палач, пристально глядя мне в глаза.

– Че за херню ты несёшь?! – снова не удержался белобрысый пёс.

На этот раз Палач не удостоил его даже ответом, продолжая сверлить меня своим тяжелым взглядом.

– Какой шанс? – тихо спросила я, в который раз за последние пять минут оказавшись в полном замешательстве.

– Я дам тебе ствол и дам выбор.

– Да ты совсем охуел?! – Я заметила, как в ладони Стаса тоже откуда-то появился пистолет, и в следующее мгновение пес уверенно пошёл на нас, выставив вперёд оружие.

Палач, ни на секунду не переставая смотреть мне в глаза, отвёл руку со стволом в сторону приближающейся угрозы, и тут же раздался гулкий выстрел.

От неожиданности я подпрыгнула, с громким гомоном с деревьев сорвалась стая птиц, а Стас безвольно выронил пистолет и начал медленно оседать вниз. Он успел подойти к нам достаточно близко, чтобы я смогла разглядеть пугающую черную точку ровно меж его бровей и тонкую струйку стекающей из нее крови.

Если б раньше кто сказал, что при мне убьют человека, и в этот момент я не почувствую ничего, кроме мощнейшего выброса адреналина и, как следствие, учащённого сердцебиения, я бы ни за что не поверила. Может, сработала какая-то психологическая защита организма от стресса или что-то еще, но я действительно больше ничего не чувствовала. Ни паники, ни страха, ни сожаления. Ничего.

И пока я пыталась хоть немного осмыслить произошедшее и разобраться в своих ощущениях, Палач произвел какую-то нехитрую манипуляцию со своим оружием, после чего протянул его мне, рукояткой вперед.

Я на автомате взяла ствол дрожащими пальцами и обескуражено посмотрела на мужчину.

– Теперь на твоем пути к освобождению стою только я, – заметил он. – Давай, Лена.

По внутренностям прокатилась стягивающая судорогой волна. И я не знала, что в большей мере вызвало ее появление – его неординарное предложение об убийстве или звук собственного имени, прозвучавшего из уст Палача?

– Зачем это? – деревянными губами спросила я.

– Уберешь меня, и никто не помешает тебе спокойно вернуться домой.

Я подняла тяжелый пистолет и направила на него. Голова отказывалась понимать и принимать смысл происходящего.

Зачем? Если он не собирается меня убивать, то зачем мне убивать его?

– Смелее, – подбодрил он с лукавой полуулыбкой, будто заранее знал, что не выстрелю. – Ключи в зажигании. Сядешь в тачку и уедешь к своему папаше. Он сможет тебя защитить, а по дороге тебя никто не тронет. Эту машину не остановят. Хочешь жить – стреляй.

Что ж, если он так хочет. Сесть в тачку и уехать домой – очень большой соблазн. В конце концов, если я не сделаю, как он говорит, Палач ведь может и передумать.

Но, черт… Все внутри противилось тому, что я должна была сделать! От одной мысли, как пуля пронзит его, оставив дыру на теле, похожую на ту, что теперь украшала лоб Стаса, мне становилось дурно. Он ведь, по сути, ничего плохого мне не сделал… Наоборот, спас от изнасилования, помогал и сейчас – дает шанс избежать смерти. Я не могу его убить.

Но и упустить свой единственный шанс я тоже не могу.

Решение пришло быстро. Перевела ствол на его ногу и, задержав дыхание, нажала на курок. Точнее попыталась нажать, но ничего не вышло.

– Ты серьёзно? – ухмыльнулся бандит, отобрав у меня пистолет. Впервые я видела его в таком хорошем настроении. – Думаешь, с простреленной ногой я бы не смог тебя остановить?

Он щёлкнул каким-то рычажком и вернул оружие в мои руки.

– Стреляй на поражение, – строго сказал Палач, в одно мгновение растеряв всю веселость. – По-другому никак.

Я снова направила на него ствол и застыла. Руки не слушались, и все мое существо противилось тому, чтобы просто сделать это. Сердце заходилось в груди так, что все тело сотрясалось от его ударов.

– Зачем тебе это нужно?.. – Губы по-прежнему дрожали и не слушались.

– Зря переживаешь. Я заслужил смерть в полной мере. Ты сделаешь этот мир лучше.

С этими словами он взял ствол ладонью, притянул его к себе вместе с моими руками и упёр дулом себе в грудь.

– Стреляй, Лена, – открыто глядя в мои глаза, потребовал Палач.

А меня вдруг накрыло таким раздражением и злостью. Да как он может просить меня о подобном?!

– Да пошёл ты! – резко отпустила ствол и с вызовом посмотрела на бандита.

На этот раз, кажется, он уже не удивился. Уголок губ дернулся вверх в подобии улыбки, но глаза остались такими же тяжелыми и серьезными.

– Неужели собственная жизнь тебе не дороже моей?

– Ты не убьёшь меня, – дерзко ответила я.

– Неужели? – Его брови снова приподнялись.

– Хотел бы убить – давно убил бы. А тебе, походу, самому жить надоело, – все больше раздражалась я. – Если до такой степени хочется сдохнуть, так будь мужиком, возьми пистолет и сам пусти себе пулю в лоб! Не надо перекладывать это на плечи хрупкой девушки!

Теперь он ухмылялся уже в открытую.

– Иди в машину. Хрупкая девушка.

Мое сердце все еще бешено колотилось, а сознание отказывалось верить в происходящее, но я не стала больше испытывать судьбу и послушно попятилась в сторону дверцы пассажирского сидения.

– Я таких хрупких девушек в жизни своей еще не видел… – пробурчал Палач себе под нос, направляясь в противоположную сторону.

А мне до боли в скулах захотелось спросить, каких же тогда девушек он встречал. Но я не стала этого делать.

Села в машину и наблюдала, как Палач стаскивает труп в обрыв. Мелькнула мысль сбежать, ведь ключи от машины действительно были в зажигании. Но что-то мне подсказывало, что этот мужчина не так прост, и наверняка у него в кармане лежит какая-нибудь защита от угона. А ещё внутри поселилась железобетонная уверенность, что рядом с ним гораздо безопаснее, чем без него.