Текст книги "Большая книга общения с ребенком"

Глава 6. Замечательные родители

В психологической и биографической литературе встречаются замечательные образцы практического опыта талантливых учителей и родителей, которые показывают, как ребенок может с удовольствием учиться и что для этого стоит делать, а что делать не следует. Мы познакомимся с некоторыми из них.

Давайте помнить об «обогащении среды», «зоне ближайшего развития» и учете потребностей ребенка. А что это значит? Это значит заботиться о подборе задач, игр, материалов, умных игрушек, загадок и чудес, произведений искусства, музыки, книг – короче говоря, о погружении ребенка в широкий мир знаний и человеческой культуры, интересной жизни и игре вместе с ним, а также о проявлении тепла и принятии его.

Об этом наши следующие рассказы.

Все привыкли, что дети задают вопросы родителям, однако сравнительно недавно опубликована замечательная книга Александра Звонкина, где обсуждается противоположное – как задавать вопросы детям.

Это записи отца, который на протяжении нескольких лет вел дома «кружок», занимаясь с дошкольниками – своими детьми и их друзьями. Математик по образованию, он в этих занятиях (о них и написана книга-дневник) проявил себя как тонкий наблюдатель и проницательный психолог, одновременно как практик и исследователь. Интересно, что многие десятилетия спустя он повторяет основные идеи М. Монтессори, которые, скорее всего, ему тогда были не известны.

Приведу одно из совместных занятий с дочкой, которой два года и один месяц. На столе набор фигурок круги, квадраты и треугольники – блоки Дьенеша. Каждая фигурка может быть большой или маленькой, красной, синей, желтой или зеленой… Девочка просит поиграть «в это» и отец дает ей задание по ее силам – уложить все фигурки в лунки.

«Женя принялась за дело с большим энтузиазмом. Сначала она тыкала фигурки совершенно произвольно; например, пыталась засунуть большой квадрат в лунку для маленького треугольника…Когда ей удавалось правильно уложить фигурку, я в качестве подкрепления восклицал:

– Оп!

Если же она, например, помещала маленький круг в лунку для большого квадрата (явно полагая, что это правильное решение – ведь он поместился!), я ничего не говорил. Постепенно она научилась отличать правильную укладку от неправильной и сама стала говорить:

– Оп!

…Женя занималась этой игрой с огромным удовольствием, сама меня об этом просила и могла просиживать за этим занятием по часу и больше. Потом она стала играть также и без меня».

В этом описании (в книге оно более развернуто) поражает «работа» обоих участников. Прежде всего, конечно, девочки. Ребенок обнаруживает настойчивость, увлеченность и свою логику – трогательную логику двухлетнего ребенка. Папа тоже участвует: говорит «Оп!» в нужный момент. В остальное он не вмешивается, остается только сочувствующим наблюдателем.

Далее Александр Звонкин сообщает очень важную деталь: «Сейчас Жене 25 лет. Я дописываю эту книгу. Увидев у меня на столе блоки Дьенеша, Женя сказала, что до сих пор у нее просто сердце замирает от восторга». Дети в два года редко запоминают детали событий, но в эмоциональной памяти Жени сохранилось замечательное чувство восторга маленькой девочки от такой игры с папой.

Вот еще интересное и важное наблюдение. Все началось с обсуждения задачи, с детской «логикой» и дозированным вмешательством взрослого. На этот раз участники – трое мальчиков 3–4 лет. Перед ними три фигуры, вырезанные из картона: квадрат, прямоугольник и неправильный четырехугольник.

«Мы детально и обстоятельно обсуждаем их свойства. Прежде всего, у всех фигурок по четыре угла. Значит, каждую из них мы можем назвать четырехугольником. Итого: у нас три четырехугольника.

При этом два из них отличаются тем, что у них все углы прямые. За это их называют прямоугольниками.

Один из двух прямоугольников особый: у него все стороны одинакового размера. Его называют квадратом. У квадрата как бы три имени: его можно назвать и квадратом, и прямоугольником, и четырехугольником – и все будет правильно».

«Моя информация встречается не без сопротивления», – добавляет автор.

Детям, да и многим взрослым не нравится называть квадрат прямоугольником. Но папа осторожно проводит более правильную математическую точку зрения. Незадолго до этого обсуждалось, являются ли папы и дедушки мужчинами, а мужчины – людьми. Ну, с этим легче согласиться. Заметьте, папа не ограничивается фигурами, те же темы обсуждаются и на житейских примерах!

Я провожу настоящую агиткампанию за равноправие квадрата среди всех прямоугольников. Постепенно моя пропаганда начинает действовать. Мы еще раз подводим итог:

– Сколько у нас квадратов? – Один.

– А прямоугольников? – Два.

– А четырехугольников? – Три.

Казалось бы, все хорошо. И я задаю последний вопрос:

– А чего вообще на свете больше – квадратов или четырехугольников?

– Квадратов! – дружно и без тени сомнения отвечают дети.

– Потому что их легче вырезать, – объясняет Дима.

– Потому что их много в домах, на крыше, на трубе, – объясняет Женя.

Подчеркнем, на этом папа остановился, он не стал объяснять, как правильно, и чего-то еще доказывать! Зато он далее пишет.

«Такова завязка этой истории. А развязка произошла через полтора года, без всякой подготовки и даже без всякого внешнего повода.

Летом на прогулке в лесу Дима неожиданно сказал мне:

– Папа, помнишь, ты давал нам задачу про квадраты и четырехугольники – чего больше? Так мне кажется, мы тогда тебе неправильно ответили. На самом деле больше четырехугольников. И дальше довольно толково объяснил, почему».

Заметим, полтора года мальчик не только помнил разговор, но и думал, сопоставлял, прояснял для себя. Это обычное для детей скрытое обучение, точнее, самообучение. Уникальность ситуации в том, что удалось заметить, сколько времени оно происходило. Вместе с автором книги поражаешься этому факту: как долго и как глубоко может идти скрытый процесс размышления ребенка над вопросом, которым его озадачили, но оставили в покое, не поясняя, не назидая, не натаскивая на правильный ответ. «С тех пор, – пишет А. Звонкин, – я исповедую принцип: вопросы важнее ответов». Он абсолютно прав.

Не стремитесь скорее объяснить, как надо, – вопрос важнее ответа!

Надо сказать, этот фундаментальный факт совершенно не учитывается школьным обучением. Узнать и запомнить считается гораздо более важным, чем подумать над вопросом!

Очень хочется присоединиться к замечанию того же автора в адрес горе-энтузиастов раннего обучения малышей, которые зачастую пытаются «втащить ребенка за шиворот на следующую ступеньку лестницы развития», по существу, не понимая, как происходит настоящие обучение.

«Важно увлечь ребенка содержательной задачей и в то же время деликатно отнестись к той «ступеньке», на которой тот в данный момент находится».

А. Звонкин

Это – еще один пример из книги А. Звонкина.

«Мой сын и его друг Петя вспоминали, как они недавно ходили в зоопарк, и как им показывали обезьян. Я вмешался в их разговор и сказал, что это не им показывали обезьян, а их показывали обезьянам. Такая инсинуация с моей стороны не могла не вызвать решительный протест, но они не сразу нашли, что ей противопоставить.

– Мы на них смотрели.

Такой аргумент разбить легче легкого:

– Ну и подумаешь, смотрели! Они тоже на вас смотрели.

Второй аргумент был гораздо серьезнее:

– Мы можем ходить, где хотим, а обезьяны не могут. Они в клетке сидят.

Но я и на это нашел, что возразить.

– Нет, вы ходите не где хотите. Например, вам нельзя ходить внутри клетки. А обезьянам нельзя снаружи. Просто есть решетка, и обезьяны ходят, где хотят, с одной стороны решетки, а вы – с другой.

Так мы еще спорили некоторое время…»

Очень впечатляет рассказ о своем детстве Ричарда Фейнмана, знаменитого американского физика, одного из крупнейших ученых ХХ века. Р. Фейнман стал не только выдающимся ученым, но и не менее выдающимся педагогом – по знаменитым «Фейнмановским лекциям» учились и учатся поколения физиков во всем мире.

А умению исследовать, думать и учить других Фейнман, по его собственному признанию, научился у отца. Его отец торговал рабочей одеждой, однако обладал живым умом и тонким пониманием ребенка. Он много гулял с сыном и во время прогулок неспешно беседовал с ним. Приведу рассказ самого Р. Фейнмана:

«Видишь ту птицу? – говорит отец. – Смотри, птица постоянно копается в своих перышках… Как ты думаешь, почему птицы копаются в своих перьях?»

Я сказал: «Ну, может быть, во время полета их перья пачкаются, поэтому они копошатся в них, чтобы привести их в порядок».

«Хорошо, – говорит он. – Если бы это было так, то они должны были бы долго копошиться в своих перьях сразу после того, как полетают. А после того, как они какое-то время провели на земле, они уже не стали бы столько копаться в своих перьях – понимаешь, о чем я?»

«Угу».

Он говорит: «Давай посмотрим, копошатся ли они в своих перьях больше сразу после того, как сядут на землю?».

Увидеть это было несложно: между птицами, которые бродили по земле в течение некоторого времени, и теми, которые только что приземлились, особой разницы не было. Тогда я сказал: «Я сдаюсь. Почему птица копается в своих перьях?»

И снова – вопрос без ответа!

Выше приведен лишь один из многочисленных примеров проникновенных бесед, которые вел отец с маленьким Ричардом. Были в них и обсуждения размеров динозавров («Я испытывал настоящий восторг и жуткий интерес, когда думал, что существовали животные такой величины, и что все они вымерли, и никто не знает почему»); и поиск причины, почему шарик в кузове грузовичка катится к задней стенке при движении грузовичка вперед; и рассматривание следа, оставляемого личинкой мухи на листе дерева.

В беседах было не только узнавание нового, но и переживание вместе. Отец был внимателен ко всему, что происходило в душе сына – как тот наблюдал, думал, искал ответы. Одновременно он заражал его собственным духом интереса и пытливого отношения к окружающему, духом и вкусом исследователя.

Можно сказать, что в целом отцу Фейнмана удавалось создавать особую атмосферу общения, в которой было тонкое понимание ребенка, уважение к его размышлениям, и в то же время, состояние очарованности вдвоем. Ричард пишет:

«Я, так сказать, попался, подобно человеку, которому дали что-то удивительное, когда он был ребенком, и он постоянно ищет это снова. Я все время ищу, как ребенок, чудеса, которые, я знаю, что найду – И НАХОЖУ!»

В этом замечании Фейнман говорит об еще одном «даре», который он получил от отца и который сделал его ярким ученым. Это переживание чудес, которые скрываются за такими, казалось бы, обычными вещами, как перышки птицы, катящийся шарик, след на листе дерева. А ведь каждый ребенок способен увидеть и откликнуться на такие чудеса!

Можно сказать, что известные сказки – это мир детских фантазий, сочиненный живыми и талантливыми взрослыми много лет назад. Теперь эти фантазии возвращаются к детям, развивая и обогащая их жизнь. Сказки нужны детям как воздух. Раньше их рассказывали старые бабушки, в наше время их чаще читают родители.

Не меньше дети любят слушать истории. Это те же сказки, только «про жизнь», и они бывают не менее захватывающими. Вот как об этом пишет знаменитый русский историк Сергей Михайлович Соловьев (его детство пришлось на 20-е годы XIX столетия).

«Самыми близкими и любимыми существами для меня в раннем детстве были старая бабушка и нянька. Последняя, думаю, имела немалое влияние на образование моего характера.

Как теперь я помню эти вечера в нашей тесной детской около большого стола садился я на своем детском стульчике, две сестры, старая бабушка с чулком в руках и нянька-рассказчица, также с чулком и в удивительных очках, которые едва держались на носу. Небольшая худощавая старушка с очень приятным выразительным лицом без умолку рассказывала о странствиях своих по Великой и Малой России. Несколько раз (не менее трех) путешествовала она в Соловецкий монастырь и столько же раз в Киев, и рассказы об этих путешествиях составляли для меня высочайшее наслаждение.

Если я и родился со склонностью к занятиям историческим и географическим, – замечает С. Соловьев, – то постоянные рассказы старой няни о своих хождениях, о любопытных дальних местах, о любопытных приключениях не могли не развить врожденной во мне склонности».

Так простые неграмотные бабушки – вспомним и Арину Родионовну – ведя неспешные беседы, образовывали души и развивали характеры детей, впоследствии становившихся великими поэтами и учеными.

Жаль, но в наше время традиция личных бесед и увлекательных рассказов постепенно разрушается из-за «технического прогресса». У родителей возникает соблазн переложить свои функции на мультики, видики и проч. Но личное общение с ребенком невозможно заменить ничем! К тому же есть много других устных «жанров». Хочется рассказать об одном – придумывании историй вместе.

Сошлюсь снова на А. Нилла. Многие годы он рассказывал младшим детям истории из их собственных воображаемых приключений. В этих рассказах дети совершали путешествия в глубины Африки, на дно океанов, улетали в небо за облака. Были также истории про школьную жизнь.

«Как-то я рассказал им, что́ случилось после моей смерти. Саммерхилл (название школы) перешел под начало сурового человека по имени Маггинс. Он сделал уроки обязательными (!). И еще: если кто-то произносил всего лишь «черт!», его наказывали розгой. Я живописно изобразил, как все они кротко подчинились его приказам.

Детвора – от 3 до 8 лет – пришла в ярость: «Мы не подчинились! Мы все убежали. Мы его убили молотком. Думаешь, мы бы стали терпеть такого человека?!»

В конце концов, я понял, что смогу успокоить их, только оживив себя и вышвырнув господина Маггинса за порог».

Да, вот такие могут быть приключения, не сразу такое приходит в голову. Рассказчику приходится быть изобретательным, уметь находить выход из самой сложной ситуации.

Замечательный пример сотворчества родителя и детей мы находим у Марины Цветаевой в рассказе «Сказка матери». Это рассказ автобиографический: Марина вспоминает, как она (ей примерно шесть лет) и ее младшая сестра Ася (на три года младше) слушают маму. Приведу лишь небольшие отрывки из этого редкого по своему очарованию текста.

– Жила-была мать, у нее были две дочки…

– Муся и я! – быстро перебила Ася. – Муся лучше играла на рояле и лучше ела, а зато Ася… Асе зато вырезали слепую кишку, и она чуть не умерла…

– Да, – подтвердила мать, очевидно не слышавшая и сочинявшая свою сказку дальше, а может быть, думавшая совсем о другом, – две дочери, старшая и младшая…

– А зато старшая скоро состарилась, а младшая всегда была молодая, богатая и потом вышла замуж за генерала, Его Превосходительство, или за фотографа Фишера, – возбужденно продолжала Ася, – а старшая за богадела Осипа, у которого сухая рука, потому что он убил брата огурцом. Да, мама?

– Да, – подтвердила мать.

– А младшая потом еще вышла замуж за князя и за графа, и у нее было четыре лошади. А старшая – в это время – так состарилась, стала такая грязная и бедная, что Осип ее из богадельни выгнал: взял палку и выгнал.

………………………

– И вот, когда тот разбойник потребовал, чтобы она выбрала, она, обняв их обеих сразу…

– Мама! – завопила Ася. – Я совсем не знаю, какой разбойник!

– А я знаю! – я, молниеносно. – Разбойник, это враг этой дамы, этой мамы, у которой было две дочери. И это, конечно, он убил их отца…

– Ма-ама! Как Муся смеет рассказывать твою сказку?

– Потому что он был в нее влюблен! – торжествовала я, и уже безудержно: – И ему лучше было ее видеть в могиле, чем…

– Какие африканские страсти! – сказала мать. – Откуда это у тебя?

– Из Пушкина. Но я другому отдана, но буду век ему верна. (И после краткой проверки.) Нет, кажется, из «Цыган».

– А, по-моему, из «Курьера», который я тебе запретила читать…

…………………

– А кого, мама, она все-таки больше жалела? – не вытерпела Ася. – Потому что одна была болезненная… плохо ела, и котлет не ела, и бобов не ела, а от наваги ее даже тошнило… Но чтобы она нечаянно не умерла с голоду, мама становилась перед ней на колени и говорила: «Ну ррради Бога, еще один кусочек: открой, душенька, ротик, я тебе положу этот кусочек!» Значит, мама ее больше любила!

– Может быть… – честно сказала мать, – то есть больше – жалела, хотя бы за то, что так плохо выкормила.

– Мама, не забудь про аппендицит! – взволнованно, Ася.

………

Только через несколько лет в народе пошел слух о каком-то святом отшельнике, живущем в пещере, и…

– Мама! Это был – разбойник! – закричала я. – Это всегда так бывает. Он, конечно, стал самым хорошим на земле, после Бога! Только – ужасно жаль.

– Что жаль? – спросила мать.

– Разбойника! Потому что, когда он так, как побитая собака, – поплелся – ни с чем! – она, конечно… я бы, конечно, его страшно полюбила: взяла бы его в дом, а потом бы непременно на нем женилась.

……………

– Тогда, мама, я бы сама стала отшельником и поселилась в канаве…

– А дети? – спросила мать глубоко-глубоко. – Разве можно бросить детей?

– Ну, тогда, мама, я стала бы писать ему стихи в тетрадку!

Даже в этих отрывках, которые лишь частично передают всю психологическую сложность и художественную красоту полного рассказа, явны «горячие точки» переживаний девочек, их «почти африканские» страсти. Здесь ревность и соперничество, борьба за превосходство и за любовь матери. Балуемая младшая претендует на особое положение, использует любые средства, в том числе «моральное уничижение» старшей сестры и превознесение себя. Старшая готова бороться за себя, но одновременно проявляет трогательное милосердие, выражая готовность приютить несчастного или поселиться с ним в канаве.

В целом, сказка позволяет узнать о внутренней жизни девочек – то, что они никогда не могли бы рассказать. И так происходит с любыми детьми!

Дети гораздо подвижнее нас, монотонность утомляет их. Они плохо переносят однообразные занятия, затянувшиеся назидания и даже очень размеренный порядок дня. Им хочется что-нибудь «выкинуть», повозиться, побузить, «возбудить спокойствие». Почему бы родителям не делать то же? Это – верный способ попасть «на их волну».

Один наш хороший знакомый любил повторять:

«Человек должен мерцать» – то есть чаще переходить от грусти к улыбке, от уверенности к сомнению, от серьезности к шутке.

Можно сказать, что дети постоянно «мерцают» – это заложено в их природе!

Когда родители участвуют в развлечениях и разных «предприятиях» – это большая радость! Ничто не сближает больше, чем совместная игра, выдумка, смех! В такие моменты «мерцания вместе» растет взаимное доверие: ребенок чувствует, что родитель понимает и принимает его вечно живую душу, и тогда в серьезные моменты он сам готов больше услышать родителя. Нередко шутки, юмор и совместный смех бывают сильнее воспитательных назиданий и принуждений.

Хочется привести примеры.

Семья живет в квартире с совмещенным санузлом.

Стульчак расположен около стены с теплой трубой для сушки полотенец. Сын-подросток водрузил на трубу свои мокрые ботинки, и один из них свалился в унитаз. В туалет заходит отец семейства и тут же возвращается, держа в руках окончательно промокший ботинок. Обращаясь к сыну, говорит:…

Давайте прервемся и сочиним вероятный воспитательный монолог возмущенного родителя. Наверное, получится так:

«Миша, ты должен понимать, что ботинок может упасть не туда, куда следует!»

«Надеюсь, тебе известно, что на трубу вешают полотенца. Она не для грязных ботинок!»,

или (сердито, с сарказмом): «Ты не нашел более подходящего места для своего грязного ботинка?!»

В действительности отец сказал:

– Миша, ты не возражаешь, если я временно выну твой ботинок из унитаза, мне надо им воспользоваться, потом я снова положу его туда же.

– Нет, папочка, не возражаю, – широко улыбаясь, ответил сын.

Сцена развеселила всю семью и потом долго рассказывалась знакомым. Кстати, о практических выводах уже не пришлось беспокоиться.

Приведу другой случай.

Семья наших знакомых переживала трудности с приучением двенадцатилетней дочки к порядку. Та ленилась вставать, убирать разбросанные вещи. Родители пытались «достучаться» до нее разными объяснениями – мол, «ты же девочка», «ну посмотри на себя!», «разве так можно?!», но без особых результатов.

Наконец, им пришло в голову воспользоваться помощью Редьярда Киплинга[1]1
  Редьярд Киплинг (1865–1936) – англ. писатель.


[Закрыть], точнее, его стихотворением в переводе Маршака. Стихотворение было напечатано и отправлено по почте на имя девочки. Обратный адрес на конверте был: «Р. Киплинг, Великобритания».

Вот что прочла девочка:

 
Горб
Верблюжий
Такой неуклюжий
Видал я в зверинце не раз,
Но горб
Еще хуже,
Еще неуклюжей,
Растет у меня и у вас.
У всех,
Кто слоняется праздный,
Немытый, нечесаный, грязный,
Появится
Горб,
Невиданный горб,
Косматый, кривой, безобразный.
Мы спим до полудня,
И в праздник, и в будни,
Проснемся и смотрим уныло,
Мяукаем, лаем,
Вставать не желаем
И злимся на губку и мыло.
Совет мой такой:
Забыть про покой
И бодро заняться работой,
Не киснуть, не спать,
А землю копать
Копать до десятого пота.
 

Глаза девочки округлились: «Ой! Как он узнал все это про меня?!» (Родители в ответ недоуменно пожали плечами.) Посмотрев на обратный адрес, она пришла в настоящий ужас: «Боже мой! Какой международный скандал!»

Нельзя сказать, что с тех пор героиня рассказа сразу и во всем стала другой. Но испытанное потрясение, несомненно, оставило свой положительный след, в чем она позже сама признавалась.