Текст книги "Семейное проклятье"

– Не расстраивайся, дорогуша, если дело пойдет, наймем чистую комнату и заживем словно господа.

Вскоре для Рене вновь раздобыли нарядную одежду, из тех вещей, что приносят на хранение к старику Жаку и Мадам Попрошайка с девочкой вновь занялись привычным делом. Фанни оказалась права, в огромном Париже действительно было раздолье для жуликов и воришек всех мастей. Кто-то прикидывался калекой и просил подаяние, кто-то морочил горожанам головы «чудо настойками» от всех хворей. Отчаянные головорезы обирали припозднившихся прохожих.

В начале лета, Мадам Попрошайка с девочкой, перебрались в тихий квартал, где селились цветочницы и белошвейки. Вечерами, Рене с тетушкой возвращались домой, тщательно припрятав «добычу» в корзинку накрытую холстом. И поджав губы, изображали порядочных горожанок, вернувшихся с прогулки.

Но в один прекрасный день, к ним на улице подбежал чумазый мальчишка.

– Эй, не ты ли Фанни, по прозвищу Мадам Попрошайка?

– А тебе что за дело, негодник? – Возмущенно спросила Фантина.

– Кое-кто просил передать, что честные люди должны платить за свой труд, иначе с ними может случиться неприятность.

– Кто тебя прислал, наглец ты эдакий? – Прошипела Фанни.

– Король. – Захохотал мальчишка и бросился наутек, быстрее, чем Мадам Попрошайка сумела все выспросить.

– Экая беда, Рене. Пожалуй, придется искать другое жилье. Здесь оставаться нельзя.

– А что случилось, тетя?

– Нас выследили, а я не желаю делить деньжата с кем – то еще за здорово живешь.

Но стоило им перебраться в другой квартал, как через несколько дней нагрянул старый Жак.

– Фанни, Фанни, ну не глупо ли бегать по всему Парижу? Ты же знаешь, что у Папаши Кольбера, везде свои люди. Плати каждый месяц по пятнадцать экю и заживешь спокойно.

– Хм, так теперь нашим правителем стал Папаша Кольбер? Вот незадача, с чего это он обо мне вспомнил?

– С того, что Париж его королевство, все кто работают здесь, должны платить.

– Так я и выброшу на ветер целых пятнадцать экю! Наш заработок не велик, едва хватает утолить голод.

– Ай, Фани, хватит прибедняться, оставь эти слова для девчонки. Вчера она стащила пару шелковых перчаток у мадам де Бринье. И прихватила трость с серебряным набалдашником у шевалье Дезарижа. Видишь, от глаз папаши Кольбера ничего не может ускользнуть.

– А вам-то, что за дело? – Огрызнулась Рене. – Если господа разевали рты.

– Ха – ха – ха, а девчонка-то, пожалуй, перещеголяла тебя, Фанни! Ну и хорошо же ты ее выучила. Да ладно. Мне недосуг тратить на вас время. Я просто зашел предупредить. Если через три дня Папаша Кольбер не получит платы, вас ждут большие неприятности.

Когда Жак Фокусник ушел, Рене спросила:

– А кто такой, Папаша Кольбер, тетя?

– Ох, девочка, я сама видала его только однажды, тогда он был правой рукой короля нищих и воришек, Горбатого Тьери. Прежний правитель был справедлив. Он следил, что бы каждый мог спокойно работать. И никогда не назначал непосильной дани. А вот Кольбер, всегда славился жестоким нравом и неуемной жадностью. Экая досада, что теперь он занял место Тьери. Знаешь, Рене, – прошептала Фантина. – Поговаривают, что бедняга Горбун покинул наш мир не без его помощи. Ходил слушок, что Кольбер отравил старика, что бы занять его место. Это ужасный человек.

Всю ночь, Рене и Мадам Попрошайка не сомкнули глаз. Обе ломали голову, как выпутаться из беды.

– Тетя, а может заплатить, да покончить с этим?

– Ах, глупая! Да стоит один раз отдать деньги, как Папаша Кольбер начнет повышать цену. Сама знаешь, что день на день не приходится. И даже пятнадцать экю слишком дорогая цена.

И вновь Рене и Фантина погрузились в невеселые мысли. А на рассвете, они не нашли ничего лучше, как вновь перебраться в другой квартал, на противоположном конце города.

Авось Папаше Кольберу надоест искать бедняжек из-за нескольких серебряных монет и он оставит их в покое.

Не прошло и пяти дней, как под вечер в их новое жилище заявились трое громил. Ну и страшилища! От одного взгляда на них порядочно человека дрожь берет.

– Что, красотки, решили сбежать, да понадеялись затеряться? – Хрипло прорычал один из разбойников, по кличке Клешня.

Рене и опомниться не успела, как он схватил Фанни и приставил к ее горлу нож.

– Эй, Хват, Кувалда, перетряхните-ка вещички этих глупых куриц. Наверняка найдется, чем поживиться.

Рене растерянно прижалась к стене и уставилась на разбойников. Глаза ее внезапно потемнели и вскоре, стали непроницаемо черными. Губы скривились в хищной усмешке.

Разбойники замерли, словно окаменели. Из рук Клешни выпал нож, и Мадам Попрошайка рухнула на пол, лишившись чувств. Громилы пытались сделать хотя бы шаг и тут же беспомощно падали на пол. Они ползали на четвереньках пытаясь встать на ноги, но это лишь походило на усилия младенца, что учиться ходить. Недоумение вскоре сменилось ужасом, неужто ноги отказались им служить и в одночасье они стали калеками?

Разбойники хватались за край стола, за стул и дверную ручку, но так и не смогли подняться на ноги.

– Пресвятая Дева! – Завыл Кувалда, – помилуй нас!

С четверть часа они ползали по дощатому полу, роняя все, за что цеплялись. Хват, скрипя зубами кое – как выполз за дверь и вскоре раздался страшный грохот. Бедняга видно покатился с лестницы.

Еле покинув комнату, бледные с трясущимися руками, разбойники подхватили Хвата, и, шатаясь из стороны в сторону, спотыкаясь и падая, заковыляли прочь.

– Ох, Рене, что это приключилось? Не во сне ли привиделось нападение?

– Нет, тетя, какой уж тут сон, проклятые ни одной целой вещи не оставили. Валялись по полу, словно горькие пьяницы, да сыпали бранными словечками.

– Никак не возьму в толк, они чуть душу из меня не вытрясли, а затем убрались, не причинив вреда.

– Сама не знаю, наверное, Святая Урсула, которую вы поминаете ежечасно, спасла нас от беды.

Ну, что бы там не случилось, ни Рене, ни Фанни не желали больше поминать произошедшее. Если приключение окончено, то и из головы вон.

А громилы, еле – еле добрались до тайного убежища и, дрожа от страха, явились к самому Папаше Кольберу. Все, кто знал, или хотя бы слышал об Огюсте Кольбере, бледнели при его упоминании. Поговаривали, что такого жестокого, умного и хитрого повелителя нищих, бродяг и воришек, еще не бывало. Никто не знал, откуда он появился, и как сумел захватить власть. Ничего нельзя было скрыть от Папаши Кольбера, а с теми, кто пытался ему перечить, он мигом расправлялся. Жулики и попрошайки, лишь шепотом передавали друг другу страшные казни, которые вершил их король. Огюст Кольбер наводил на своих подданных неописуемый ужас. При этом внешность его вовсе не была свирепой, как у Кувалды, Хвата и Клешни, что служили ему верой и правдой. У Папаши Кольбера было гладкое круглое лицо, мягкие слегка вьющиеся волосы, белые, не знавшие работы руки и светло серые, слегка на выкате, глаза. Он походил на обычного зажиточного горожанина, что мирно живет со своей семьей и исправно ходит к утренней мессе.

Разбойники, что вызывали страх и отвращение у честных людей, почтительно склоняли головы, перед своим невысоким и полноватым хозяином.

– Надеюсь, вы с хорошими вестями, мои дорогие? – Сладким голосом спросил Кольбер.

– Ах, господин, с нами беда приключилась, не знаем, как и рассказать. – Замялся Хват.

– Что, Фанни не дала денег и отвесила вам парочку оплеух? – Усмехнулся Папаша, но брови его нахмурились.

– Ах, господин Кольбер, позвольте все рассказать, мы еле живы! Видно все Святые простили нам грехи и спасли от лютой смерти! – Забормотал Клешня, падая на колени.

Брови папаши Кольбера удивленно поднялись вверх, что ж, если история занятная, от чего не выслушать. Расправиться с нерадивыми служаками он всегда успеет.

– Господин Кольбер! Или Фантина заключила сделку с нечистью, пока шаталась по лесам провинции, или ее девчонка – ведьма!

Перебивая друг друга, размахивая руками и осеняя себя крестом, Хват, Кувалда и Клешня рассказали о страшном недуге, что обрушился на них в доме Мадам Попрошайки.

Папаша Кольбер задумался. Такой истории он не ожидал услышать.

– Ладно, сегодня я вас прощаю, а теперь убирайтесь вон, мне надо поразмыслить. И не вздумайте повторить ваши россказни кому-нибудь еще. Иначе станете пересказывать это рыбам на дне реки. – Произнес он.

Головорезы на все лады поблагодарили хозяина за милость и доброту и поспешили убраться восвояси.

Ночью, Кольбер приказал явиться старику Жаку.

– Вот, что, старик, пришла пора тебе сослужить службу своему хозяину.

– Все, что прикажете, господин Кольбер, – скрипучим голосом пробормотал Жак.

– Мне нужна эта девчонка, что таскается с Фантиной по ярмаркам. Как ее имя?

– Рене, господин. Она конечно отменная пройдоха, но у нас есть люди и половчее.

– А ты глуп, мой дорогой Жак. Если то, что я узнал о девочке, правда, то она стоит дороже всех ваших тупых голов. Эта малышка, словно ключ от всех дверей королевства, от всех сундуков набитых драгоценностями, от всех решеток и замков. Ну да это не твоего ума дело. Твоя забота доставить малышку сюда и как можно скорее.

– Я постараюсь, господин, но хочу предупредить, что девчонка упряма и строптива, словно ослица.

– Это тоже не твоя забота, старик. Возьми подручных из банды Триаля и смотри, что все было тайно. Мне в этом деле не нужны лишние глаза.

Жак Фокусник отвесил почтительный поклон и поспешил выполнять приказ.

Мадам Попрошайка с утра пораньше отправилась на рынок. Накануне Рене удалось разжиться чудесной шелковой сумочкой, шитой бисером. Теперь осталось сплавить добычу и купить провизии. Фантина так замечталась о куске сыру и стаканчике доброго вина, что не заметила, как за ней медленно движется крытая повозка. Как только, Мадам Попрошайка свернула в переулок, из повозки выскочили двое мужчин в низко надвинутых на глаза шляпах. Фанни и охнуть не успела, как ей зажали рот и ловко втолкнули в экипаж.

Представ перед папашей Кольбером, бедняга, со страху не могла и слово вымолвить.

– Ах, Фантина, как меня расстроил твой отказ. – Состроив скорбную гримасу, произнес Огюст. – Видишь, мне пришлось беспокоить занятых людей, что бы наша встреча состоялась.

– Помилуйте, господин Кольбер, – запричитала Мадам Попрошайка, упав на колени. – Я вовсе не отказывалась платить. Но мы живем бедно, где уж нам собрать нужную сумму. Вот я и медлила с ответом.

– Это так прискорбно, Фанни, что ты и девочка живете впроголодь. Да, кто эта несчастная малышка?

– Это.…Это моя племянница, господин Кольбер, – пробормотала Фантина, пряча глаза.

– Ах, мне становиться грустно до слез, когда люди лгут. Разве ты не знаешь, что ложь один из страшных грехов, Фанни? Ты не боишься, что попадешь в ад, за грехи?

Мадам Попрошайка заерзала на месте.

– Бедняжка Фантина, откуда появляется племянница у человека, не имеющего ни сестер, ни братьев?

– Простите меня, господин Кольбер! Сама не знаю, от чего я соврала. Девочка – сирота, я нашла ее на дороге.

– Отрадно видеть, как ты раскаялась и становишься на путь истины, Фанни. А теперь расскажи мне, все, что знаешь о сиротке, и так, что бы я не усомнился ни в одном слове.

И Мадам Попрошайка выложила все, до последней мелочи.

– Хм, сколько же теперь лет бедному ребенку?

– На день всех святых исполнилось пятнадцать, господин Кольбер.

– У девочки есть особые приметы, шрамы, или родимые пятна?

– Нет, господин, только оловянный крестик на шее, да простенький кулончик из дерева.

– Деревянное украшение? Странно. И как оно выглядит?

– Крест, обвитый листьями платана.

– И все?

– Все, господин Кольбер.

– Ладно, Фанни, пожалуй, ты сможешь заслужить прощение, за свою честность. Иди с миром и больше никогда не лги. Эй, Клешня, проводи добрую женщину. – И Папаша Кольбер кивнул стоящему в нише прислужнику.

Мадам Попрошайка, не верила своему счастью. Неужто гроза миновала, и она так легко выпуталась из беды? Кланяясь и благодаря, она поспешила покинуть комнату папаши Кольбера. Клешня взял свечу и вышел за ней. Перед Фантиной простирался длинный коридор, выложенный каменными плитами. От старых стен веяло сыростью. Слабое пламя от свечи едва освещало дорогу. Мадам Попрошайке отчаянно хотелось побыстрее покинуть мрачное место да избавиться от провожатого, что своей внешностью навевал тоскливый страх. Но как только ей показалось, что впереди виднеется лестница, Клешня, бредущий сзади, потянул за медное кольцо в стене.

Плита под Фантиной опустилась, и несчастная провалилась вниз.

– Ну, надеюсь, проводы прошли удачно? – Спросил Кольбер, вернувшегося в комнату, Клешню.

– Да, господин, тетка Фанни отправилась прямиком в реку.

– Отлично, друг мой. Теперь позови мне малыша Анри.

Клешня поклонился и вышел прочь. Не прошло и минуты, как перед папашей Кольбером, оказался чумазый мальчишка с лохматыми вихрами цвета соломы.

– Ну, мой мальчик, – ласково улыбаясь, проворковал Огюст. – Ты отправишься с поручением, где весьма кстати будет твое умение скрывать правду.

– Да, господин Кольбер! Я исполню любой приказ, а соврать мне легче легкого, недаром меня прозвали Ловкачом.

– Ха – ха – ха, вот маленький наглец. Если тебя не упекут на каторгу, или не повесят на площади, вырастешь богатым господином. Запомни только одно, малыш, никогда не вздумай лгать мне, иначе даже тюрьма покажется райским местом.

– Никогда, господин Кольбер, я не посмел бы обмануть вас. – Воскликнул побледневший мальчик.

– Отлично, дитя мое, а теперь слушай, что нужно сделать. – И Папаша Кольбер наклонившись к Ловкачу, зашептал ему на ухо.

Тем временем, Рене уже устала сидеть у окна, поджидая Мадам Попрошайку. Сколько же можно ходить за едой? Не иначе, тетка Фанни забрела в трактир и сидит, там попивая вино, позабыв обо всем. Рене давно проголодалась и решила разыскать тетушку сама. Она обошла несколько трактиров, где могла быть Фанни, поспрашивала рыночных торговок, но те уверяли, что сегодня мадам Фантина не появлялась. Рене проходила по улочкам и переулкам битых три часа, но все безуспешно. А может тетушка уже вернулась домой другой дорогой? И девочка поспешила обратно. Каково же было ее удивление, когда вместо Мадам Попрошайки в их комнате, она застала пронырливого мальчишку.

– Хм, что – то я не припомню, когда приглашала тебя в гости, парень. – Нахмурилась Рене.

– Эй, хозяюшка ты разве не рада меня видеть? – хихикнул Анри. – А я – то думал, что приглянулся тебе.

– Да ты скорее приглянешься лягушке из болота, маленький висельник! Говори скорее, зачем пожаловал и проваливай.

– Вот досада, выходит я не являлся тебе во сне? – Вновь хихикнул мальчишка.

– Ну и наглец, пожалуй, ты заслуживаешь хорошего тумака!

– Ладно, ладно, не шипи словно змея, Мадам Злючка. Я пришел, проводить тебя в славное местечко, куда без моей помощи не добраться. Твоя тетка прислала меня.

– Фантина? Ты сразу не мог сказать, жалкий мышонок?

– Люблю поболтать с добрым человеком, а ты как раз добра, словно монахиня из приюта.

– Ну, хватит! Если знаешь дорогу, так делай дело, не люблю лишних разговоров.

И Рене без колебаний отправилась вслед за Анри Ловкачом, решив, что тетка вновь захотела сменить укрытие.

Они плутали по улочкам и переулкам пока не начало темнеть.

– Ты решил водить меня за нос, грязная обезьянка? За это время можно было обойти и сам Париж и его окрестности! – Сварливо пробормотала Рене.

– Там где нас ждут, лишние глаза не нужны, Госпожа Злая Кошка. Иди за мной, осталось совсем немного.

Вскоре, Анри привел свою спутницу на окраину города, где находилось кладбище для бедноты.

– Еще не легче! – Воскликнула Рене. – Сроду не бывала в эдаком милом месте.

И впрямь, вид, что открылся ее глазам, был мрачен и уныл. Могилы заброшены, плиты валялись кое – как. У замшелой стены лежали старые ссохшиеся гробы, сваленные в кучу. Видно могильщики не утруждали себя заботой наводить порядок. Несколько раз Рене споткнулась о камни, но затем с ужасом увидела, что это черепа. Она вскрикнула и испуганно перекрестилась.

– Что, твою спесь, как рукой сняло? Надо было привести тебя сюда раньше. – Захохотал Анри.

Рене не успела ничего ответить, как мальчишка остановился у могильной плиты из черного камня.

Согнувшись, он начал сдвигать плиту в сторону. – Давай-ка помоги, иначе до утра провозимся, – пробормотал он.

Вдвоем они сдвинули плиту со своего места, и перед Рене открылась лестница ведущая вниз. Анри вытащил старый фонарь, припрятанный в жалких кустах жимолости, и зажег промасленный фитиль.

– Иди за мной след в след, – прошептал он. – И не думай спешить, иначе полетишь кувырком и сломаешь шею.

Рене и уговаривать не нужно было, она со страхом вцепилась в рукав грязной блузы своего провожатого и осторожно двинулась за ним. Тусклый свет фонаря едва осветил сырые стены мрачного подземелья. Каменные ступени давно истерлись, слышно было как где – то внизу с тоскливым звуком падают капли воды. Наконец крутая узкая лестница привела их длинному коридору, конец его терялся в непроглядном мраке. Рене озиралась по сторонам, но кроме обветшалых стен ничего не могла разглядеть. По ноге ее скользнуло что – то мягкое.

– Ай, крыса! Вот мерзость какая! – Вскрикнула девочка.

– Скажите, неженка, должно быть ты росла в господском доме и отродясь не видала крыс. – Хмыкнул Анри.

– Господь миловал, полевые мыши куда приятней.

Наконец впереди забрезжила узкая полоска света, что шла от тяжелой дубовой двери. Мальчишка уверенно открыл ее и потянул за собой спутницу.

– Жди здесь, пойду, доложу, что ты явилась.

– Эй, и долго мне тут торчать, пронырливый мышонок? И куда подевалась тетя Фанни?

– Я же сказал, посиди и подожди. – С этими словами Анри юркнул в нишу, скрытую за гобеленом.

Рене вздохнула и огляделась. Ну и чудеса! Как оказалась такая богатая комната в мрачном подземелье под кладбищем? Стены затканы ситцевой материей, украшенной причудливыми листьями и цветами. У стены камин, с изящной решеткой. Стол покрыт шелковой скатертью, стулья так же обиты шелком в бордовую и желтую полоску. На каминной полке расставлены безделушки: фарфоровая танцовщица, собачка с огромным бантом на шее. Хрустальная вазочка, серебряная чаша с витой ручкой. Рене бросила быстрый взгляд на дверь и, схватив с хрустальную вазочку, мигом сунула ее в карман фартука. Пожалуй, за нее дадут немало звонких экю.

Долго ей еще сидеть, да ждать неизвестно чего? Не сбежать ли, прихватив еще подсвечник и танцовщицу? Но тут открылась дверь, скрытая гобеленом, и на пороге показался полный мужчина с широким гладким лицом и почти прозрачными серыми глазами. Кружевные манжеты его блузы скрывали белые ухоженные пальцы украшенные перстнями.

Вошедший пристально посмотрел на Рене и всплеснул руками.

– Да, это она! Слава тебе Святой Иезикил, и Святой Бенедикт! Моя девочка нашлась, она жива и здорова!

У бедняжки Рене рот открылся от удивления и глаза на лоб полезли. От чего незнакомец так рад и называет ее дочерью.

– Ах, дитя мое, моя ненаглядная дочка! Я уж думал, не доживу до эдакого счастья! Иди же скорее и обними своего несчастного отца! – Незнакомец достал шелковый платочек и приложил его к глазам.

– Что-то я вовсе не пойму, господин, неужто меня вы считаете своей дочерью? – Растеряно пробормотала девочка.

– Да кого же еще, моя дорогая малышка? Разве в комнате есть еще кто-нибудь? Я несчастный отец, который искал свое дитя столько лет! Иди же ко мне, детка.

Но Рене осталась стоять на месте, вытаращив глаза.

– Ты не веришь, моя бедная девочка? Конечно, в такое счастье трудно поверить сразу. Но я могу развеять твои сомнения одним махом. Нет ли у тебя на шее кулона из дерева, с крестом обвитым листьями платана? Ведь это наш семейный знак.

Рене вздрогнула и побледнела, ах, Пресвятая Дева, незнакомец видно и впрямь говорит правду. Вот так награда за тычки и брань в приемной семье, за скитание по дорогам, голод и холод. Экое счастье, оказаться не сиротой, и наконец, найти родных. И девочка, разрыдавшись, оказалась в объятиях папаши Кольбера.

– Моя дорогая доченька, теперь твоя жизнь измениться к лучшему, и ты станешь жить в богатстве и любви, как знатная дама. – Ласково приговаривал Кольбер, поглаживая ее по голове. – А для начала твоей новой счастливой жизни, детка, верни все, что ты успела стащить. Тебе вовсе незачем больше воровать.

Рене чуть со стыда не сгорела, выуживая из фартука фарфоровые безделушки. Папаша Кольбер улыбнулся и хлопнул в ладоши, в комнату вошла старуха с крючковатым носом и злыми глубоко посаженными глазками.

– Клементина, помоги моей славной дочурке переодеться и подавай ужин. Наверняка бедное дитя умирает с голоду. – Сладким голосом произнес Огюст Кольбер.

Старуха поманила Рене за собой. В маленькой тесной комнате, куда они вошли, было видимо, не видимо нарядов на любой вкус. Вещи грудой лежали на сундуках и висели на вбитых в стену ржавых гвоздях. У Рене глаза разбежались, что же выбрать. Но суровый взгляд молчаливой старухи заставил ее поторопиться. Она надела шелковое лиловое платье, украшенное бархатными лентами, и башмачки из тонкой кожи с тремя костяными пуговицами.

Вернувшись, Рене застала новоявленного отца, сидящего за накрытым столом.

– Ах, моя дорогая! В этом наряде ты так похожа на свою несчастную матушку. – Воскликнул Кольбер, делая вид, что утирает слезы. – Какое горе, что она не дождалась этого светлого дня!

– А что с ней случилось, – робко спросила Рене.

– Я все тебе расскажу, дочка. Поешь сначала, видно ты сильно проголодалась.

От взгляда на стол у девочки слюнки потекли. И пока Рене уплетала все подряд за обе щеки, паша Кольбер, попивая вино из хрустального бокала и покуривая трубку, с удовольствием рассказывал придуманную им историю.

– Давным-давно, мы счастливо и богато жили в своем красивом особняке с большим ухоженным садом и прекрасным озером, где селились лебеди. Но, у меня появились враги, что завидовали моему счастью. Коварные решили, во что бы то ни стало завладеть моими деньгами. Проклятые плели интриги и строили разные козни. Писали доносы и даже хотели отравить меня. Ночью нанятые ими разбойники ворвались в дом, они похитили тебя, убив нянюшку и слуг. Твоя несчастная мать, не выдержала разлуки и померла в одночасье. А мне, раненому, удалось сбежать и затаиться в лесу. Истекая кровью, я добрался до старой мельницы и провалялся там один одинешенек без всякой помощи, несколько дней. Дом наш разграбили и сожгли, и я не мог вернуться туда. Словом, ни мало лишений и утрат пришлось мне вынести. Но, желание отыскать мою ненаглядную дочку придавало мне сил. Я поклялся отомстить подлым врагам и думаю, в этот раз победа будет на моей стороне. Когда мы вернем все наши богатства, то славно заживем в тихом месте с большим садом и тисовой аллеей.

Рене так растрогал рассказ, что глаза ее наполнились слезами, и она вновь бросилась в объятия папаши Кольбера. Сон сморил девочку далеко за полночь. Она свернулась калачиком в кресле, накрывшись пушистой и мягкой накидкой из лебяжьего пуха.

Выходя из комнаты, Огюст еще раз посмотрел, на безмятежно заснувшую Рене, и на его лице промелькнула самодовольная ухмылка.

– Отлично придумано. Пожалуй, преданней тебя, маленькая дурочка, помощников не найти. Разве можно отказать в помощи родному отцу. – Прошептал он себе под нос.

Так Рене поселилась в покоях папаши Кольбера. Теперь у нее было вдоволь еды и нарядных платьев. Жаль только, что выйти и покрасоваться, ей было совершенно негде. Отец строго настрого запретил покидать подземное убежище.

– Дорогая малышка, вы с теткой Фанни достаточно примелькались в городе. Я вовсе не хочу, что бы тебя узнали и потащили в полицию. Видишь, я позаботился обо всем, Фантина получила от меня достаточно деньжат, что бы уехать из города и зажить припеваючи в тихом местечке. Подожди немного, пусть о тебе забудут.

– Отец, отчего вы водите дружбу с такими гадкими людьми, как Клешня, Хват и Кувалда? Меня от одного их вида в дрожь кидает. Они чуть не укокошили нас с тетей.

– Доченька, тогда произошла ошибка! Эти славные люди вовсе не хотели причинить вам вреда. Они, должно быть обознались. Видишь ли, Рене, эти несчастные и сами когда – то пострадали от людской несправедливости. Конечно, они не очень умны и лица их внушают ужас, но я не могу пройти мимо чужой беды. Я протянул им руку помощи и теперь им хочется отплатить мне за добро, верной службой. Не забывай, милая, что враги наши еще не повержены, а эти люди охраняют нас.

И Рене верила всему, что говорит Папаша Кольбер и от всей души хотела бы отомстить таинственным врагам, что бы расквитаться за свою семью.

К великому удивлению девочки, подземное жилище не ограничивалось нарядной и богатой комнатой. Целый лабиринт ходов скрывался под старым кладбищем. Однажды Рене сунула свой любопытный нос в крохотную комнатенку, что таилась в одном из многочисленных коридоров. То, что она увидела, заставило ее вскрикнуть от страха. Перед зеркалом сидел человек, чей облик возможен в ночных кошмарах. Седые космы торчали словно солома, брови нависли над глазами, а через все лицо тянулся уродливый шрам.

– Вот, что значит совать свой нос без спросу в чужие дела, – послышался насмешливый голос Кольбера.

– Отец! Это вы?! – Оторопев, воскликнула девочка.

– Да, милая крошка. Я же говорил, что вынужден скрываться, пока мои враги на свободе. Не могу же я выходить в город в своем обличье. Вот и приходится менять его. Мое лицо знают только несколько доверенных людей. А для остальных, Папаша Кольбер выглядит именно так.

– Ох, отец, должно быть всякий, кто увидит вас, навсегда потеряет сон.

– А разве плохо вызывать страх, доченька? Знать, что люди трепещут в твоем присутствии, сладкое чувство. Скажи, милая детка, разве тебе не было сладко, когда ты до полусмерти напугала Хвата, Кувалду и Клешню? Ведь это сделала ты, не правда ли?

– Отец, я…, я сама не знаю, как это вышло, – пробормотала Рене.

– Мое бедное дитя, да зачем тебе знать, главное, что твой дар сослужит нам отличную службу. Мы сможем покончить с врагами и зажить счастливо. Это моя единственная мечта.

Раз в месяц, Папаша Кольбер собирал дань со своих подданных. Он появлялся в ужасном облике старика со шрамом, одетый в полинявший и потрепанный плащ, и замусоленную шляпу с нависшими полями. Кольбер неспешно прогуливался, по рыночной площади. Это был условленный знак. Король воров и попрошаек все знает и видит, напрасно пытаться утаить от него свои доходы. В полночь к часовне на заброшенном кладбище, тянулись толпы нищих и разбойников, воришек, грабителей и фальшивых лекарей. Темные мрачные фигуры молчаливо шли узкими грязными переулками, словно стая крыс под покровом ночи.

Жак Фокусник внимательно следил, за каждым и если сумма, по его мнению, была не достаточной, тут же извещал папашу Кольбера. Никакие объяснения и оправдания, мольбы о пощаде и милости, не помогали. Король нищих, воров и разбойников, прошел долг только единожды. Потом несчастного, что не смог расплатиться, ждала неминуемая гибель. Хват, Кувалда и Клешня, были наготове.

Огюст Кольбер внушал трепет и ужас своим подданным. Со страху им даже в голову не приходило, возмутиться несправедливостью или заступиться за обреченных. Куда там, каждый мечтал, что бы страшная участь его миновала, и ночь сбора дани скорее закончилась.

Воришки всех мастей, попрошайки и фальшивые калеки, гадалки и грабители, старались поскорее убраться с кладбища. После такой ночи, каждому по несколько дней кряду снился страшный человек, с мертвенно бледной кожей и уродливым шрамом через все лицо.

Почти на рассвете окончился сбор дани. Бродяги и разбойники разошлись. Несколько несчастных, которых Жак Фокусник заподозрил в обмане и нерадивости, попали в руки Кувалды и Хвата. Кладбище опустело. Папаша Кольбер со своими приближенными тайным ходом вернулись в подземелье. Рене получила от отца перстень с изумрудом и золотую цепочку.

– Надень, милая, – нежным голосом произнес Кольбер. – Это подарок от нашего ловкача Патриса.

Главарь банды, Патрис Триаль, подмигнул Рене и самодовольно улыбнулся.

Старуха Клементина с помощницей горбуньей Лилу, постарались на славу. В большом подземном зале, накрыли щедрые столы с угощением. И хотя, стены осыпались от старости, по углам висела паутина, а от потолочных балок веяло сыростью, Огюст Кольбер и его свита веселились от души. Вино текло рекой, тощий воришка Ноэль, наигрывал на гобое. Разбойники лихо отплясывали, громко топая башмаками, и орали песни.

Папаша Кольбер, довольно улыбался, глядя как Рене тоже закружилась в танце, подхваченная за руку маленьким пройдохой Анри. Подземелье ходуном ходило от воплей и плясок. Горожане, что рано поутру шли по своим делам, с удивлением проходили мимо заброшенного кладбища. Что за глухой шум слышится словно из – под земли, не иначе покойники ворочаются в своих гробах и просят молитв. Надо бы попросить настоятеля отслужить заупокойную мессу.

Выждав еще какое-то время, Папаша Кольбер, напустив на себя фальшивую грусть, обратился к Рене.

– Милая, представь, мои люди разыскали одного из подлых грабителей. Он из тех, кто обчистил наш славный дом. Думаю, ты не стареть спорить, что негодяй достоин наказания?

– Конечно, папочка! – Воскликнула Рене. Может подать прошение самому королю, что бы вора посадили в тюремную башню?

– Что ты, дитя мое! Я же говорил, проклятые сплели такие интриги, что мое имя опорочено в глазах честных людей! Я могу наказать злодея только тайно.

– Как это?

– Да очень просто, мы заберем из его дома все, что он украл у нас. И ты должна в этом помочь. Такие люди держат ни мало слуг, и все они конечно охраняют богатства своего господина. Если мои добрые друзья явятся туда, пожалуй, их мигом скрутят и обвинят в разбое. Разве тебе не жаль, бедняжек, что станут рисковать жизнью ради нас? Ведь их непременно повесят на площади, или сошлют на галеры.

– И что же я могу сделать? – Растерянно спросила девочка.

– Дорогая доченька, да ты всего лишь постараешься сделать то же самое, что устроила с Кувалдой, Хватом и Клешней, когда по ошибке они явились к Фанни.

Рене задумалась, а Папаша Кольбер пустил в ход все свое красноречие и вскоре заручился полным согласием.

Стоило девочке отправиться спать, он позвал к себе Жака Фокусника.

– Ну, старик, решено, завтра обчистим дом шевалье Готьера. Сейчас он сам сопровождает короля в поездке, в доме будут только слуги. И если все пройдет гладко, их россказням никто не поверит, и скорее их самих обвинят в краже.

– Господин Кольбер, а если произойдет непредвиденное?

– Хм, своими людьми я рисковать не стану. Пусть туда отправляются ребята Триаля.

– А девочка, вдруг ее схватят?