Текст книги "@ Актер. Часть 3, 4"

ГЛАВА 3

@ Вечером того же дня и утром следующего. Москва.

– Проходи, – пропустив в квартиру Алекса, Андрей повернулся к оперативникам, которые вызвались их проводить. – Ребята, спасибо вам за все. А теперь по домам.

– Может, нам к Ирине вернуться? – вполголоса осведомилась Рената.

– Не надо.

– Думаешь?

– Уверен. – Андрей потер переносицу (голова разболелась). – Просто если вас кто-то у Лейпцига «снял», то вы приведете к ней хвост. Так что при выходе на улицу в темпе расходитесь по сторонам. Только смотрите, чтобы вас нигде не прищучили.

– Обижаешь, нашальника, – фыркнув, скопировала мужа Рената. – Ладно, уговорил. Но если что, позвони.

– Если что, позвоню.

Сделав рукой жест «пока», Рената прихватила с собой опергруппу и ушла. Исаев запер за ними дверь и развернулся к Алексу.

– Почему ты отказался ехать в «Шереметьево», если считаешь, что сейчас она там? – моментально наехал чех.

Андрей сел на банкетку:

– Потому что я тебе по дороге сюда говорил: я не знаю, как сейчас выглядит Лиза. Я знаю только то, что она выберет маску женщины. Еще я уверен в том, что у нее где-то в Москве – не знаю где, но где-то припрятаны средства маскировки и паспорт на другую фамилию. Причем, фамилия в этом паспорте окажется либо книжной, либо она на слуху. Но тут нам поможет моя сестрица. И еще я уверен в том, что Лиза не станет отсиживаться в гостинице и не рванет в другой российский город, поскольку она понимает: после того, что она оттопырила с Новаком, я могу и даже обязан сдать ее отцу. А тот – уж поверь мне! – забьет на погоны плюс на то, что потом сделает с ним за это его начальство из МВД, и объявит план-перехват. А поскольку свидание с отцом в ближайшие планы Лизы не входит – она преследует какую-то другую, но очень определенную цель – она выберет любой возможный для нее рейс, вылетающий из Москвы начиная с десяти вечера. И, скорей всего, отбывающий из «Шереметьево».

– Почему с десяти вечера? – Алекс пододвинул к себе другую банкетку.

– Потому что на более ранние она чисто физически не успевает. Одна только регистрация занимает час с лишним. – Андрей понаблюдал, как Алекс усаживается ровней. – Но к твоему сведению, сегодня с десяти вечера до двенадцати ночи из «Шереметьево» осуществляются вылеты по сорока четырем рейсам. И из них тридцать восемь придется на внутренние, а шесть – на международные.

– Откуда знаешь? – не поверил Ресль.

– Про что? – не понял Андрей.

– Для начала про Лизу и про то, что она будет действовать так.

– А у нее система, которую я бы назвал «все гениальное – просто». И самое простое для нее – это не изобретать каждый раз велосипед, а использовать свои сильные стороны: ум, быстроту реакции и, уж прости меня, – Андрей развел руками, – чисто женское обаяние. А что касается «Шереметьево», то это крупный аэропорт, а значит, самый простой и лучший способ отхода.

Алекс опустил глаза, покусал кожицу на губе.

«Сейчас начнется», – решил Исаев. Не началось. Чех поднял голову:

– Убедил. Давай про рейсы. Это откуда?

– Работа такая. Когда ведешь объект, все полезные сведения надо в башке держать… А теперь сухой остаток.

– Стреляй.

– Для начала смирись с тем, что сейчас мы все лохи по сравнению с ней. На сегодня мы уже ее упустили, потому что – еще раз! – я не знаю, как она теперь выглядит. Это во-первых. Во-вторых, нам с Дианой придется перебрать весь список пассажирок, зарегистрировавшихся на международные рейсы.

– Почему ты внутренние исключаешь? – Исаев открыл было рот, чтобы ответить. – Ах, да, – кивнул Алекс, потирая запястье. – Ты же сказал, что Домбровский может объявить перехват, а его возможности…

– У Домбровского не возможности, а юрисдикция, то есть право решать вопросы. Рука болит?

– Не очень… И не умничай, а? Его возможности распространяются только на Россию?

– Ну, я не стал бы так ограничивать круг его, как ты выразился, «возможностей». В СИЗО-то он вполне успешно тебя заточил?

– Слушай, – Алекс скорчил гримасу, – ну ведь проехали?

– Ладно, проехали. Но в данном конкретном случае – да, я согласен с тобой, Домбровский не станет подключать НЦБ. Ты не Лиза, и свою дочь он в жизни не сдаст Интерполу. Все члены банды «Пантер» объявлены в международный розыск, и, если что, он попросту не получит ее назад.

– Если ты еще раз назовешь ее преступницей, я тебе двину.

– А разве я что-то такое сказал? – с невинным видом осведомился Андрей.

– Нет, но ты очень громко подумал. Так, дальше что?

– Да ничего, – Исаев поднялся с банкетки. – Раздевайся, вспоминай, где у меня что находится, и займи себя чем-нибудь на ближайшие пять минут, хорошо? Да, если нужно, то лед для руки возьми. Я в заморозке как раз для таких случаев пачку замороженной фасоли держу.

– Спасибо, утешил, – иронично кивнул чех. – А ты куда?

– Куда, куда… С будущей супругой мириться. Я так от нее сбежал, что… – не договорив, Андрей махнул рукой, скинул обувь, прошел в комнату и плотно прикрыл за собой дверь.

Неловко снимая ветровку (запястье болело адски. Как выяснилось, хватка у bro могла быть зверской), Алекс машинально прислушался к неясному стуку (это Исаев вытащил из кармана «Нокиа» Лизы и убрал его в выдвинутый ящик стола), к легкой паузе (Андрей набирал Ире) и к последующему за этим:

– Ир, привет. Слушай, ну извини… Да не молчи ты в телефон, мне и так уже страшно!.. Нет, мне не весело, Ир… Ну прекрати, я сейчас вообще не смеюсь.

«Прекрасно», – кивнул себе Алекс. Плохо быть тем самым незваным гостем из русской пословицы, который хуже татарина. Но гораздо хуже присутствовать при семейных разборках.

Ресль отправился в ванную, закрыл за собой дверь. Для начала тщательно вымыл руки. Из зеркала на него глядели абсолютно больные глаза с подрагивающими от напряжения радужками. Чтобы не видеть себя, Алекс сел на бортик ванны, опустил запястье правой руки под ледяную воду. Шум воды заодно убивал голос Андрея. Вроде бы стало полегче. Бросив взгляд на часы (пять минут истекли), чех насухо вытер руки висевшим на крючке полотенцем и вернулся в коридор. Из-за двери комнаты по-прежнему слышались отзвуки чисто семейной сцены:

– Хорошо, Ир, я больше не позволю себе разговаривать с тобой в таком тоне. Но и ты запомни, пожалуйста, что если с тобой что-то случится – по моей, кстати, вине! – то я в жизни себе этого не прощу… Черт, да я даже боюсь тебя домой к себе привести, пока это все не закончится… Да, вот такая у нас любовь!!!

Не зная, куда себя деть, Алекс пошел на кухню. Черно-белая напольная плитка, диван красной кожи, устоявшийся запах кофе и легкий – женских духов. Ресль включил свет, подумав, открыл дверцу шкафчика, вытащил пачку арабики. Поставил чайник. Минуты через две, когда вода уже начала закипать, дверь в комнате хлопнула и на пороге кухни появился Андрей. Не сказать, чтобы очень довольный, но судя по выражению его лица, с Самойловой он помирился.

– На тебя кофе варить? – не желая лезть ему в душу, поинтересовался чех.

Вместо ответа Андрей похлопал себя по карманам. Не найдя сигарет, взял с подоконника новую пачку.

– Понимаешь, – Исаев на секунду закинул голову, закрыл глаза, – нам иногда трудно. Я в своем роде адреналиновый наркоман. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Ира тоже любит свою профессию и вряд ли когда-нибудь ее бросит. Но если кто-то захочет ударить по мне, то выберет Иру. И самое страшное, что этот «кто-то» не ошибется: она – мое самое слабое место. Почему я, по-твоему, из Интерпола ушел?

– Жалеешь, что бросил службу?

– Не знаю, – Андрей покачал головой, разглядывая запечатанную пачку. – Но я всегда знал, что мог невольно подставить ее. При этом она лучше, тоньше, чем я, и от этого все намного сложней. Как она только что выразилась, – Исаев криво усмехнулся, – она уже видела, как меня убивают, и еще раз пережить это не хочет. Ладно, – Андрей с треском распечатал целлофан, – в конце концов, это наши с нею дела. В любом случае в Интерпол я уже не вернусь, а ты хотел поговорить о Лизе.

– Сейчас поговорим. Ты кофе будешь? – Алекс обернулся к нему.

– Буду. И, слушай, давай помимо кофе еще что-нибудь перехватим? Там в холодильнике вроде бы сыр и какое-то мясо есть.

– Спасибо, я пас.

Андрей кинул в рот сигарету, сложил ладони, прикуривая:

– Почему?

– Аппетита нет.

– Да ладно тебе! А потом, – щелчок зажигалки, – я тебе расскажу то, что был должен, наверно…

– Теперь ты все знаешь, – продолжил Исаев, когда они перебрались в комнату. Чех прихватил из прихожей банкетку. Андрей вместе с кофе устроился в стареньком кресле.

– И ты считаешь?.. – чех пристроился спиной к окну так, чтобы видеть Андрея.

– Что она была в группировке? Да. Нравится это тебе или нет, но я считаю так. Просто смотри, какая штука, – Исаев отпил из чашки. – То, как она за секунды вырубила Новака – это, вообще-то, прием английского спецназа, который прижился у «Пантер». В свое время, наслушавшись на той «исторической» конференции, где я познакомился с Нико, о навыках и умении «Пантер» разрабатывать операции, я заинтересовался, какие приемы защиты и нападения они используют. Но поскольку Лиза вряд ли могла пройти стажировку в SBS или SAS, то…

– SAS и SBS – это что? – Алекс сдвинул с письменного стола документы Андрея, поставил чашку на край столешницы.

– SAS и SBS? А это подразделения войск специального назначения Великобритании. Так вот, поскольку Лиза в английском спецназе, как мы понимаем, служить не могла, то остаются «Пантеры». Или даже не «Пантеры», а тот, кто в «Пантерах» обучил ее этому. Дальше… Я допускаю мысль, что, судя по ее навыкам, но главное, по тому, что Лиза умеет мыслить неформально и творчески, она играла в этой ОПГ заметную роль, в какой-то момент захотела выйти из игры, но что-то пошло не так. И теперь вся эта свора усердно ищет ее. При этом Лизу разыскивает отец, а, вернее, я. Плюс против нее играет Нико, а за кумиром моей «золотой» юности стоит Интерпол. И единственное, что мне пока непонятно во всей этой ситуации, почему грек до сих пор не задействовал на поиски Лизы ресурсы моей бывшей конторы.

– Ты говорил, он что-то испытывал к ней, – негромко напомнил Алекс.

– Вообще-то я говорил, что у меня сложилось такое мнение после общения с ним. Но не светлые чувства там главное. Там другое … – Андрей помолчал, подбирая слова, покрутил в руках еще теплую чашку. – Понимаешь, Нико почему-то очень важно найти ее раньше меня. Да, то же самое – я имею в виду, я-найду-ее-раньше-всех – хочу и я. Но я получил заказ от ее отца, так что в моем «я хочу» изначально ничего личного не было. Я всего лишь хотел извлечь тебя из СИЗО. А грек так хочет ее разыскать, словно ему кто соль на раны насыпал. И подобный энтузиазм мне совершенно не нравится… Вот такие дела, – заключил Исаев.

Алекс кивнул, посмотрел на свои сомкнутые в замок пальцы и попросил:

– Покажи мне ее.

Андрей отставил чашку на подлокотник кресла, поднялся, пересек комнату. Присев на корточки перед сейфом у письменного стола, набрал код, вытянул из линейки стоявших внизу папок нужную. Вынул из файлового мешка ксерокс карандашного рисунка и протянул его чеху.

Алекс долго разглядывал ее портрет. Чужая, незнакомая девушка. Очень женственная, обезоруживающая, сложная красота, но не Элисон и не Лиза. Казалось, та, что жила в этих двоих, так далеко от него ушла, словно все забыла. Алекс искал в этом новом, непривычном, идеально вылепленном лице, хотя бы в уголках ее губ, то, что осталось от тех двоих. Но нет. Ничего не было.

«Почему ты через столько лет вернулась ко мне, флер-де-лис?» – Алекс машинально провел кончиком пальца по рисунку, повторяя ее черты. А в голове плыло:

«Знаешь, я же тебя вспоминал, хотя лгал, что в памяти ничего не осталось. В пятнадцать – смешно сказать! – на полном серьезе считал, что еще года три, четыре, и я на тебе женюсь. Обручение, причастие, флердоранж. Венчание и обет верности… Во всех деталях придуманная и продуманная картинка, нарисованная себе излишне романтичным мальчишкой. А потом что-то пошло не так, и картинка вылетела из розовой рамки, в которую я поставил ее. Комок, на года вставший в горле – не клинч… Этого я тебе не простил? Похоже, что этого, раз с тех пор „твой“ мальчишка выбросил из головы и „я верю в судьбу“, и прочие крышесносные глупости. А потом я женился на театре, Лиз».

Алекс отложил рисунок на стол. Не замечая взгляда Андрея, поднялся и отошел к окну:

«Знаешь, Лиз, я довольно хреново взрослел. Слишком рано получил слишком многое. «Тебе бывает одиноко?» Сказать, сколько раз я слышал это после того, как расстался с тобой? У меня даже ответ для таких случаев был припасен: «Почти всегда. А ты, милая, видимо, та, кто теперь собирается спасать меня от одиночества?» С этого вопроса все начиналось, этим ответом все и заканчивалось. «Избалованный придурок, который не верит в любовь!»…

Ну какая любовь, Лиза?

А потом стало просто не до романов. Я рвался в профессию, лез на Олимп, зациклился на карьере… Зачем? – Алекс проводил глазами исчезавшие за поворотом огни автомобиля. – Может, хотел тебе доказать, что ты была лишней – так, эпизодом в моей судьбе? Или что ты только часть аудитории, которая всегда глядит на меня? А я там, где свет, мизансцены, декорации, слава и аплодисменты, которые после напоминают брошенный реквизит? Да, я так считал…

А оказалось, единственная на всю жизнь. Не вместе, но все равно рядом. Лиза, Алиса, Элисон… Если вдуматься, ты же тогда, еще три года назад, когда я нашел тебя, сам не зная об этом – ты же дала мне все подсказки! Это я не хотел их разглядеть… Почему? Потому что «сделай мне одолжение, исчезни или просто умри. Последнее для меня предпочтительней».

Хочешь всю правду, до конца? Потому, что после того, как я, юродствующий, сдуру пожелал тебе смерти, я боялся, что однажды наступит день, когда мы встретимся или пересечемся, и я не смогу посмотреть тебе прямо в глаза. Я всегда тебя помнил. На тебя была похожа моя первая женщина… Что потом стало с тобой, девочка Лиза? Через что ты прошла? Кто виноват в этом? Я? Может, и я…

А теперь нет больше ни Лизы, ни Элисон. Зато есть другая, с искореженным прошлым, с чужой внешностью, с идеальным лицом, но такой я не знал тебя никогда. Зато знали другие: грек, этот явно одаренный художник… Кто еще и как сильно любил тебя, флер-де-лис, после того как я из-за детской дурацкой обиды проклял тебя? И кого любила ты? Ведь не меня? Не меня…

Я поэтому правды не заслужил?»

Алекс помедлил и развернулся к Андрею:

– Ты не знаешь, кто ее нарисовал?

– Не знаю. Нико деталей мне не давал, а я у него их не спрашивал. Думал, найду информацию в базе данных Интерпола, но там ничего об этом нет. А что?

– Да так, ничего.

«Нормально», – удивился Андрей, все-таки уловив в голосе bro собственническую ноту. Поймав взгляд Исаева, чех невесело усмехнулся, сел на банкетку и устало потер лоб. Всё запуталось, он запутался. Откуда эта сосущая под сердцем тоска? Все просто: ему нужна та, что ушла. И плевать, кто она.

Алекс взъерошил волосы, тряхнул головой:

– Ладно, бог с этим. Её прошлое – ее право. Давай лучше попробуем ее отыскать. С чего начнем?

– С перечня пассажирок, вылетевших из Москвы. Ты, если не сложно, в принтер бумагу заправляй, а я начну сортировать список.

Исаев уселся за стол, развернул к себе монитор и задумался. Итак, сегодня в ночь из Москвы уходили шесть рейсов. Первый – в Токио, второй в Тбилиси, третий в Найроби. Параллельно с Найроби возникал рейс на Эдинбург, и далее, с перерывом в двадцать минут шли рейсы в Варшаву и Осло. Исключив из списка, как он уже делал, семейные пары, женщин с детьми и подростков, Андрей, пока не вчитываясь в перечень, разделил его на шесть страниц по количеству рейсов и кликнул на иконку «печать». Принтер с шуршанием принялся выбрасывать из лотка страницы. Исаев достал мобильный. Алекс, выуживая из принтера листы, на секунду повернулся к Андрею:

– Ты Диане звонишь?

– Да.

– И ты эти фамилии собираешься по телефону ей диктовать?

Кивок.

– А не проще было их ей на имейл отправить?

– Нет, не проще.

– Почему?

– Потому что, если этот список где-то всплывет, я подставлю Домбровского… Так, погоди. – Андрей оторвался от созерцания чеха и прижал к уху сотовый. – Ди, привет. Слушай, нужна твоя помощь. – Положив на стол готовую стопку листов, Алекс подхватил стул, перевернул его и, оседлав, положил локти на его спинку. – Диан, что? – Андрей бросил на чеха взгляд и поморщился. – Хорошо, заканчивай постирушки, выходи из ванной и сама мне набери. Тебе как, пять минут хватит?.. Ах, ты только за пятнадцать управишься? Ладно, я подожду… Да! Да, маме я вчера позвонил. Тебе от Алекса привет… Хорошо, спасибо, я ему о тебя тоже привет передам. Все, ждем твоего звонка.

Изогнувшись, Исаев отправил телефон обратно в брючный карман, после чего перевел ноутбук в спящий режим и посмотрел на Алекса:

– Диана уборку дома затеяла. Наберет через четверть часа. Я на кухню пойду, покурю. Ты как, со мной?

– Нет. – Вообще-то запах табачного дыма Алекс переносил плохо. Исаев поднялся. – Погоди, а можно, я списки пока посмотрю?

Андрей помедлил, затем согласился:

– Ладно, смотри. Только после прочтения не забудь их съесть и стереть из памяти.

Исаев ушел. Ресль потянулся за распечаткой. Сличив время вылетов рейсов, фигурировавшее на заглавных страницах, он для начала сложил листки так, чтобы рейсы шли друг за другом, подряд, а не вперемешку. Затем взял из пачки первый лист. Пять ничем не примечательных женских фамилий зарегистрировавшихся на Токио. И все бы ничего, если бы не одно «но». Чех с интересом вгляделся в одну из них. Она точно была слишком книжной. В голове промелькнула ремарка Андрея насчет того, что фамилия обязательно окажется на слуху…

«Неужели так сходу попал?» Впрочем, чех в совпадения тоже не верил. «А вообще, любопытно, что скажет Андрей». Так что, поискав глазами на столе Исаева ручку, Алекс обвел фамилию пассажирки и отложил лист вправо.

Следующим в списке значился рейс в Тбилиси. Шесть фамилий по типу Иванова, Петрова, Павлова. На четвертой строке «реестра» Алекс дернулся. И если бы его сейчас увидел Андрей, он бы сказал, что bro сильно задет или же тихо злится. Но Исаев продолжал курить, время от времени поглядывая на часы и размышляя об Ире. Посмотрев на фамилию, которая вызвала в нем такую отдачу, Алекс, слегка психанув, обвел ее жирным кругом и отбросил лист вправо – туда, где уже лежал рейс на Японию. Взяв из стопки третий листок с заголовком «Найроби», Ресль внимательно просмотрел и его, прищурился («то ли я ничего подходящего не нашел, то ли тут действительно ничего нет») и отложил его влево.

В четвертом списке («Москва-Эдинбург» – кстати, рейс стартовал в 22:10) фигурировало всего три фамилии. Пробежав его глазами, чех запнулся на третьей. Не веря глазам, вчитался в нее, хмыкнул («Ну, ты даешь, Лиз!») – и закусил губу, подумав о том, что разыскать ее СЛИШКОМ просто.

«Что же ты делаешь, флер-де-лис?»

Отогнав мысль о том, что Лиза скользит сейчас, как по раскачивающемуся канату над пропастью (риск, конечно, благородное дело, но ей только-только исполнилось двадцать пять, и «Ох и устрою я тебе, Лиз, за такие «скольжения!»), чех пристроил лист в правую стопку и потянул к себе пятый лист. Рейс в Варшаву. Две фамилии, без зацепок. То же и с Осло. В итоге Варшава и Осло отправились в пару к Найроби. Сформировав, таким образом, две стопки, Алекс придвинул к себе правую, разложил перед собой «Токио», «Тбилиси» и «Эдинбург» и задумался, разглядывая обведенные им фамилии.

Из размышлений его выдернули шаги Андрея:

– Ну что, что-то вычитал?

Алекс поднял голову, наблюдая за тем, как Исаев достает из кармана брюк телефон:

– Собираешься Диане звонить?

– Ну да.

– Погоди, – притормозил его чех. – Я, по-моему, что-то нашел. Посмотри, – Ресль собрал в стопку листки и протянул их Андрею. – И начни с рейса в Токио, – посоветовал он.

– Хорошо. Элизабет Беннет, – прочитал вслух Исаев. – И?

– Что «и»?

– А что я был должен увидеть?

– Серость ты, – взглядом «жалея» его, кивнул ему чех.

– Тэк-с, – Андрей перешел к креслу и сел. – Будьте любезны, поясните свой дискурс, я вас что-то не понял.

– Элизабет Беннет – персонаж романа «Гордость и предубеждение». Автор Джейн Остин, – Алекс вздохнул. – Книга увидела свет в разгар войны 1812 года. Месяц назад наши поставили этот роман на сцене, частично обыграв эпизоды войны. Надо хотя бы иногда в театр ходить. Ну или, – чех отвел глаза, – как я, в юности часами болтать с Лиз по телефону.

Лицо Алекса, подсвеченное светом настольной лампы, в этот момент казалось осунувшимся и усталым.

– А теперь читай дальше. Рейс на Тбилиси, – чех по-прежнему глядел в сторону, но на его губах заиграла неприятная улыбка.

Андрей перевернул страницу. При виде фамилии его зрачки расширились.

– Анетта Ис … – Исаев даже откашлялся.

– Ну, ну, смелее, – «подбодрил» его чех.

– Исаева.

– И я был «приятно» удивлен, – добавил Андрею Алекс.

– Думаешь, это тоже Лиза?

– А ты что об этом думаешь? – Алекс заложил руки за голову и с тем же недобрым видом похрустел пальцами.

– Знаешь, ты еще ляпни сейчас, что я с ней! – возмутился Исаев.

– Нет, ты не с ней, – жестким тоном отрезал Ресль. – Но насчет подобных «псевдонимов» я с тобой еще побеседую.

– Так, я здесь причем?

– Позже обсудим, – нажал голосом чех. – А теперь посмотри на фамилию в списке на Эдинбург.

– Натали Хейфиц. Хейфиц?!

– Ага, Хейфиц. А это…

– … фамилия нашего Мишки. Во Лиза дает. – Просмотрев и другие, «левые» списки, Исаев отбросил страницы на стол.

– Она не дает, – чех поморщился, – просто она все помнит. Лиз с Мишей познакомилась в детстве, когда тот передавал ей книгу о Праге от меня. Ну и пересекалась с ним еще пару раз, на твоем и моем днях рождения.

Андрей потер щеки и лоб, вздохнул:

– Так, давай-ка, душа моя, разбираться. На трех самолетах Лиза, разумеется, улететь не могла. Тут где-то подстава или … – Исаев запнулся. Просто мгновением раньше всплыло, как он сам несколько дней тому назад уходил от «хвоста», используя почти те же фокусы.

«Вот зараза!» – внезапно и искренне развеселился Андрей.

– Что тебя так обрадовало? – осведомился Алекс.

– Честно? Ее мозги.

– А может, все-таки рванем в «Шереметьево»?

Андрей бросил взгляд на часы:

– Бессмысленно. Короче, смотри, – Исаев откинулся на спинку кресла, – я, кажется, теперь до конца понял линию ее поведения. Хочешь, тебе расскажу?

– Бэзусловно. И насчет псевдонима «Исаева» тоже мне поясни. Кстати, ты куда ее «Нокиа» дел?

– «Нокиа» я завтра с утра пораньше отвезу в «Альфу». Хочу снять с ее телефона все отпечатки пальцев. И если все хорошо, то верну тебе ее аппарат. Насчет псевдонима – тоже не вопрос. Но начнем мы все-таки вот с чего. Штука в том, что многие забывают о том, что списки пассажиров, зарегистрировавшихся на рейс, могут существенно отличаться от списка реально вылетевших. Кто-то лететь передумал, кто-то мог на рейс опоздать. Но знает о разнице в списках в первый момент только система учета, которая есть в каждом аэропорту. Но самое главное, что Лиза тоже об этом знает. Это – раз.

Два. Лиза с ее путешествиями в роли Элисон также наверняка знает о том, что вечерними и ночными рейсами летает очень небольшое количество одиноких женщин. И что она делает? А она запускает в лист регистрации сразу три фамилии. Первая – это так удачно опознанная тобой «Элизабет Беннет». Причем фамилия эта, как выясняется, прозрачна до изумления, для некоторых вообще на слуху и сразу наводит на мысли о том, что под ней скрывается Лиза хотя бы потому, что имена Лиза и Элизабет совпадают. И тут я, или сыскарь из «Пантер», или, например, тот же Нико должны были по идее поверить в то, что Лиза собралась в Токио. А это – так, на минуточку! – первый после десяти часов вечера рейс. То есть у нас волей-неволей должен возникнуть соблазн накрыть ее в «Шереметьево». Или же мы не верим в то, что она «Беннет», и принимаемся искать ее в других аэропортах или на других рейсах.

Но любой крупный аэропорт – это не дворовая спортплощадка, а многолюдный и многокилометровый комплекс с огромным количеством терминалов. Чтобы найти там Лизу, нужен, как минимум, ее фоторобот и человек двадцать оперативников. Пока ты этот фоторобот создашь, пока соберешь людей, пока расставишь их по местам, уйдет драгоценное время. А Лиза действует очень быстро. К тому же сейчас у нее на руках джокер – внешность, о которой пока что никто не знает. Что, согласись, так или иначе, но опять же наводит на мысли о том, что в процессе поиска мы можем не разглядеть ее в толпе и упустить. И эта нервотрепка также играет ей на руку. Это три.

Следующим за токийским идет рейс на Тбилиси. Сюда Лиза регистрируется как Анетта Исаева. И, казалось бы, вот опять и «фамилия на слуху», если кто-то догадается связать ее со мной – не тебя же Лиз подставлять? И до Тбилиси лететь всего три часа. И тут я, или сыскарь из «Пантер», или тот же Нико должны снова задергаться, опять начать играть в догонялки со временем, лезть в систему видеонаблюдения аэропорта, перелопачивать файлы – или же просто сесть ровно на задницу в ожидании списка реально вылетевших. Это четыре.

А пока мы все возимся, Лиза исполняет следующее. Она использует заготовку «Натали Хейфиц» (видимо, потому что других у нее под рукой сейчас просто нет), идет на риск (хотя все понимают, что по уму ей нельзя соваться сейчас в «Шереметьево») и в 22:10 появляется на рейсе на Эдинбург, который идет в пару к рейсу в Найроби. То есть пассажиров у этого гейта на порядок больше. При этом до Эдинбурга лететь три с половиной часа. Но самый большой плюс в этой ситуации для Лизы заключается в том, что я-то, положим, могу сопоставить фамилию Хейфиц с фамилией Мишки. Но это не придет в голову тем, кто не знает мое окружение. Нет, ну реально, мало ли в Израиле донов Хейфицев? Это – пять.

Шесть. Лиза, которая в качестве Элисон знала кое-что о моей работы, понимала, что я в любом случае не смогу за пару часов выставить в «Шарике» достаточное количество оперативников. Ресурсы «Альфы» попросту ограничены. Но зато я могу выдвинуть в качестве альтернативы ее отца. А Домбровский соберет нужных людей очень быстро. Но и тут образовывается затык: фоторобота нет и непонятно, кого и с какого рейса снимать? Не блокировать же все вылеты из «Шереметьево»? А я, как ты помнишь, вместо того, чтобы рейсы перелопачивать и ее новую внешность искать, «полетел» в «Лейпциг». И пока я с ребятами разбирался, пока ругался с тобой, пока то да сё – Лиза прыгнула в самолет и укатила, как мы полагаем, в Шотландию. И теперь она должна, – еще один взгляд на часы, – через два часа сесть в Эдинбурге. И сколько там, шесть ноль в ее пользу? В общем, можно смело вставать и аплодировать ей. Гонку со временем она выиграла. А теперь предлагаю проверить нашу с тобой гипотезу. Я насчет Шотландии.

Алекс кивнул, но судя по выражению его лица, обдумывал он что-то свое. Исаев, покосившись на bro («И чем он занят?») перевел ноутбук в рабочий режим. Создав запрос: «Хейфиц, Натали. Рейс номер 302», Андрей отправил его в систему учета вылетевших из «Шереметьево».

Через пару секунд на мониторе возник посадочный талон и разворот паспорта:

«Имя, фамилия: Натали Хейфиц.

Гражданство: Израиль.

Родилась: ХХ. ХХ. 19ХХ.

Адрес: ХХХ»

«К счастью, не Мишкин».

Но это-то ладно. Исаев буквально впился глазами в фотографию на ее паспорте. Узнать Лизу было сложно, но можно. Хотя в обрамлении коротких черных кудрявых волос ее лицо смотрелось странно и непривычно.

– Это она, – помолчав, резюмировал Андрей.

– Мне покажешь?

– А надо? Нет, если хочешь, то иди, посмотри.

Самое интересное, что Алекс снова кивнул, но вставать не спешил, продолжая гонять в голове какие-то мысли.

«А может, мне с Домбровским связаться? Или Мари-Энн позвонить? – поглядывая на bro, подумал Андрей. – В Эдинбурге есть отделение НЦБ. Но Домбровский не сможет ничего предпринять без привлечения Интерпола. А в случае с Мари-Энн по Лизе придется объявлять циркуляр, и тогда Интерпол приберет ее к рукам… Вот черт, мысль была хорошей, но не пройдет».

– Короче, надо лететь в Эдинбург, – заключил Исаев.

В этот момент чех поднял голову:

– Лиз не останется в Эдинбурге. – В ярко-зеленых глазах разгорались искорки понимания. – Я, кажется, понял, куда она собралась.

– И куда? – впился в него зрачками Андрей.

– В Комри.

– Куда?

– В Комри.

И тут Исаев вспомнил…

– Комри, это такая деревушка в Шотландии? Лиза еще в роли Элисон нам рассказывала, что там ее псевдо-родители живут?

– Не в этом дело. Понимаешь, ты все говорил о системах учета в аэропортах, и я вот что подумал… Лиз проходила конкурс на должность моей пиарщицы. А значит, она должна была озаботиться тем, чтобы, в случае запроса агентства в социальные службы Шотландии, ее место жительства подтвердилось.

– Отлично, – оживился Андрей. – А ты не можешь завтра с утра позвонить в это агентство?

– Могу. А зачем?

– Узнать ее адрес в Комри.

– Андрей, – слабо улыбнулся чех, – неужели ты думаешь, что я со своим театром дошел до того, что не помню ее адреса в Комри и… Что? Почему ты на меня так уставился?

– Знаешь, где я с Лизой ошибся? – помолчав, медленно произнес Исаев. – Я считал, что код – помнишь ее письмо? – был адресован тебе или ее отцу. Но на деле это не так. Письмо было брошено в мой почтовый ящик, а значит, и шифр был адресован мне. Я прекрасно знаю дату твоего рождения.

Кроме того, я тебе сегодня сказал, что, действуя в рамках системы, где «все гениальное просто», Лиза продолжает убегать и запутывает следы. Но Беннет, Исаева, Хейфиц – это слишком много простых подсказок, ты не находишь? И это не ошибка или просчет с ее стороны. Лиза для этого слишком умна. Дело в том, что с сегодняшнего дня ее игра изменилась. Скорей всего, она еще в Питере поняла, что раскрыта и я расскажу тебе правду. А для нее это означало только одно – конец. И если раньше она скрывалась, то теперь она вовсе не прячется. Ей надо, чтобы я и, возможно, кто-то еще гарантированно нашли ее в определенный, ей нужный момент. И она ведет меня и кого-то еще к этой заданной точке.

А ее ключевая ошибка заключается в том, что когда-то она дала себе установку, что она тебе не нужна, что, узнав правду, ты откажешься от нее. Лиза не верила, что ты будешь ее искать. И что ты – ты, а не я – так быстро найдешь ее в Комри…

***

Тем временем в Лондоне, Эдинбурге и недалеко от квартиры Исаева разворачивались следующие события.

– Привет! – от радости Наташа Терентьева чуть ли не ахнула в трубку.

Надоело все эти дни думать об Андрее, о том, что было, и о том, что так и не сбылось.

– Привет, honey. Как ты? – спросил в ответ низкий приятный голос.