Текст книги "Лабиринт судьбы"

Глава 10

…На второй день после своего возвращения домой Саша с картонной папкой в руках торопливо шел по улице Марата, направляясь в сторону Свечного переулка, прямо к дому Викентия Ларионовича. Он так нервничал, что от волнения чуть было не прошел нужный поворот.

Дверь ему открыла Елена Михайловна.

– Сашенька! Здравствуйте! Проходите, пожалуйста. Викентий Ларионович будет рад вас видеть.

– Здравствуйте, Елена Михайловна! – поздоровался Саша. – Хорошо, что вы дома, а то я без звонка…

– Что вы, Сашенька, конечно же мы оба дома! – И добавила извиняющимся тоном: —Извините, Сашенька, я не включаю свет… Экономия, видите ли… Вы проходите в комнату, а я пока чай принесу…

Оказавшись в огромной темной прихожей, Саша почувствовал знакомый запах всех коммунальных квартир. Поскольку он уже неоднократно бывал в квартире Вольских, то прекрасно мог ориентировался даже в темноте. Старательно обходя висящие на стенах большие металлические тазы и прочие, хранящиеся в общем коридоре вещи, Саша толкнул знакомую дверь.

– Саша! Ну здравствуй, здравствуй! – Вольский обнял любимого ученика. – Давно вернулся?

– Два дня назад, Викентий Ларионович.

– Ты как-то изменился, Саша… Повзрослел, что ли?..

– Да что вы, Викентий Ларионович… – смутился Саша.

– Ты, надеюсь, рисовал? – тут же поинтересовался Вольский.

– Конечно, как только свободная минута бывала.

– Да, кстати, как там Федор Иванович? – спросил Вольский.

– Передавал вам привет. Мне очень повезло, что я познакомился с ним. Я столько от него узнал нового… Этой поездки я никогда не забуду. И все это благодаря вам, Викентий Ларионович! Спасибо вам за все.

– Что ты, Саша, не стоит. А что касается Постникова, то могу смело сказать – он отличный специалист, да и человек, я знаю, хороший. Я рад, что это знакомство оказалось для тебя полезным… Давай скорее папку, я посмотрю твои работы!

Саша протянул папку, стараясь не выдавать своего волнения. На самом деле он очень боялся – вдруг его рисунки не понравятся учителю.

Вольский внимательно рассматривал листы, делая это, как всегда, спокойно, не торопясь и не пропуская ни одной детали. Со стороны могло даже показаться, что он нарочно выискивает какие-то неточности в работе. За время своего знакомства с Вольским Саша уже успел привыкнуть к этой его неторопливой манере, поэтому просто терпеливо ждал, когда мастер выскажет свое мнение.

Изучив один рисунок, Вольский откладывал его в сторону, брал следующий, затем вновь возвращался к предыдущему. Так снова и снова продолжал он просмотр по кругу, пока, наконец, не отложил папку в сторону.

Саша вопросительно смотрел на мастера.

– Что скажете, Викентий Ларионович? – не выдержал он.

– Что скажу? Я поражен, Саша… – ответил учитель.

– Викентий Ларионович… – Подобной реакции Вольского Саша не ожидал, поэтому растерялся и не знал, что сказать.

– Мальчик мой, тебя ждет великое будущее. Твой талант уникален… Ты должен беречь и развивать его. В живописи были такие случаи, когда ученик превосходил мастерством своего учителя. Вот и я дожил до этого… И знаешь, я сейчас очень горд этим.

– Спасибо, Викентий Ларионович, но это не я, это вы научили меня…

– Да, я научил тебя приемам, но все приемы ничто без таланта, мой мальчик, а ты талантлив. Мы все еще будем гордиться тем, что были с тобой знакомы…

– Ну, вы скажете, Викентий Ларионович, – совсем смутился Саша.

– Елена, ты посмотри только… Вот начни с этого, – с этими словами Вольский передал папку жене, которая все это время с интересом следила за разговором.

Елена Михайловна взяла папку и стала с любопытством рассматривать ее содержимое.

– Потрясающе красиво! – воскликнула она. – Сашенька! Вы просто гений! Викентий, это просто чудо как хорошо!

– Большое спасибо, Елена Михайловна.

– Не смущайся, Саша, все правда, – сказал Вольский. – Кстати, ты непременно должен эти рисунки отнести в училище. И еще вот что. Через месяц будет выставка молодых ленинградских художников, и я бы хотел тебе предложить послать в комиссию несколько работ.

– Правда, Викентий Ларионович? Это можно сделать?

– Даже нужно, я думаю. Да… Ну, хорошо. Давайте пить чай, а то остынет совсем…

В тот вечер Саша допоздна засиделся у Вольских. Сидя в уютном старом кресле, он с удовольствием пил чай с домашним печеньем Елены Михайловны. Абажур над столом распространял вокруг себя мягкий свет. Время за разговорами летело незаметно, и, взглянув на часы, Саша торопливо засобирался домой, чтобы успеть до разведения мостов.

Лето, промелькнув, осталось позади, и в педагогическом, как, впрочем, и во всех учебных заведениях, снова начались занятия.

Как-то в перерыве между лекциями Лена отвела Веру в сторону.

– Вера, я хотела тебе кое-что сказать… – серьезно начала она.

– Что же? – заинтересовалась Вера.

– Знаешь, я познакомилась на днях с одним очень интересным молодым человеком…

– Да? И кто же он? – не выдержала Вера.

– Он студент, учится в физико-технологическом институте, будущий физик, – с гордостью сообщила Лена.

– А как его зовут?

– Петя. Петр Вавилов.

– И что? Он тебе нравится?

– Да, очень. И еще… – Лена перешла на шепот: – Он придет сегодня встречать меня из института. Я хочу вас познакомить, все же ты моя подруга, и мне интересно, что ты о нем подумаешь.

– Ты меня заинтриговала. Уж скорей бы закончились лекции! – засмеялась Вера.

– Не шути, это очень серьезно, – не улыбнулась в ответ Лена.

Петр произвел на Веру хорошее впечатление. И она радовалась, что подруга нашла свою любовь.

Теперь Лена почти все свободное время проводила вместе с Петром. Общались девушки в основном только в институте. Вере этого не хватало, однако она все понимала и поэтому не обижалась на подругу.

…Сквозь пелену облаков иногда проглядывало солнце. Его тусклые лучи не скользили по стенам солнечными зайчиками, а напоминали, скорее, белесые пятна на обоях. Ленинградская осень вообще особенная. Она не похожа ни на одну осень мира. Желтые, красные, бурые деревья в парках и вдоль каналов кое-где еще сохраняли зеленый цвет. Все выглядит так, будто природа показывает все свои разнообразные наряды, прежде чем уснуть долгим зимним сном.

Лениво помешивая ложечкой сахар в чашке, Варя думала о приближающейся зиме. За столом было тихо. Все молчали – каждый думал о своем. В движениях чувствовалась расслабленность, хотелось спать. Закончив пить чай, Зоя встала из-за стола.

– Тетя Зоя, подождите, не уходите. Я хочу с вами обеими поговорить, – остановил ее Саша.

– Что-то случилось? – заволновалась Варя.

– Нет, – торопливо ответил Саша. – Хотя, вообще-то – да…

– Ну, рассказывай, – Зоя села обратно за стол.

Саша вздохнул и отодвинул от себя свою чашку с недопитым чаем.

– Видите ли, в чем дело… – смущенно начал он и замолчал.

– Давай, не робей, – поторопила Варя.

Снова вздохнув, Саша продолжал:

– Так вот. Помните, к нам как-то в гости приходила одна девушка?

– Вера? – уточнила Зоя.

– Да, Вера.

– Сашенька, ты сам скажешь или тебе помочь? – лукаво улыбнулась Варя.

– Нет, тетя, я сам…

С этими словами Саша решительно встал со стула и сказал твердым, решительным голосом:

– Тетя Варя, тетя Зоя, я ее люблю.

– Ну, наконец-то решился, – дружно засмеялись сестры.

– Не смейтесь, это серьезно. – Голос юноши дрожал от волнения.

– Да мы и не смеемся! Пойми, мы просто радуемся за тебя. Вера нам очень понравилась.

– Подождите, я еще не все вам сказал.

Выдержав небольшую паузу, Саша наконец решился:

– Мы хотим пожениться.

В комнате повисла тишина. Сестры, перестав улыбаться, смотрели на племянника. Смысл сказанного с трудом доходил до их сознания. Не может быть! Этого не может быть… Как это вдруг Саша уедет от них?! В эту минуту Саша каждой клеточкой почувствовал, насколько они привязаны к нему и как сильно их пугает возможность расставания. У него сжалось сердце.

– Сашенька… – На глазах Вари показались слезы.

– Тетя, ну не плачь, пожалуйста, – попросил Саша. – Все будет хорошо, вот увидите.

– Погоди-ка, Саша, – вступила рассудительная Зоя. – Все это слишком серьезно. Давай не будем сейчас торопиться с таким важным решением. Ты ведь еще не закончил учебу, она тоже. Вот выучитесь, тогда и поговорим, хорошо?

– И правда, Сашенька, – поддержала сестру Варя. – Вы пока дружите, встречайтесь, вам же никто не мешает.

– Послушайте, тетя Варя, тетя Зоя, – быстро заговорил Саша. – Я знаю, как вы меня любите. Вы меня вырастили, как собственного сына. Постарайтесь же меня понять. Я очень люблю Веру и хочу жениться на ней. В Москву я ехать не хочу – хочу остаться здесь, в своем родном городе. Вера переедет ко мне в Ленинград. Она будущий педагог, будет здесь в школе преподавать немецкий язык… Мы будем жить все вместе, если вы, конечно, не возражаете…

Саша смешался, не зная, что еще сказать.

– Мы будем очень хорошо и дружно жить, вот увидите, – тихо добавил он.

– Но, Сашенька, милый, ты же еще учишься… Какая же тут может быть семья? – возразила Зоя.

– Тетя Зоя! Говорят, что у меня есть талант, так что в жизни я не пропаду… Я только вас об одном прошу – не переживайте так. Я вас очень сильно люблю и уважаю. Поймите, так случилось – я встретил девушку, полюбил ее, мы хотим быть вместе… Помогите мне, пожалуйста…

Растроганные такими словами, Варя с Зоей не смогли сдержать слез. Подойдя к Саше, они крепко обняли племянника.

– Спасибо вам, родные мои. За все спасибо…

– Конечно же мы всегда будем помогать тебе… – прошептала Варя.

…Следующие три месяца промелькнули для Веры незаметно и были наполнены приятными, хотя и чрезвычайно волнительными событиями. Главным стало знакомство ее родителей с Варварой Александровной и Зоей Александровной Шубиными. Всей семьей приехали они на берега Невы к будущим родственницам, обсудили вместе все детали предстоящей свадьбы. Остановились они, по приглашению Шубиных, в их квартире на Васильевском. Тогда же было подано заявление на регистрацию брака. По этому случаю Зоя с Варей устроили торжественный обед. За те два дня, что Надежда Павловна и Федор Николаевич провели в Ленинграде, они успели побывать в Эрмитаже, съездить в загородные музеи и конечно же просто погулять по городу. Повсюду их сопровождал Саша. Увлеченно рассказывал он обо всем, что знал о своем городе, и это делало их прогулки особенно интересными.

– Вы самый лучший экскурсовод в мире, Саша, – говорила Надежда Павловна. – Вы очень интересно рассказываете.

– Просто я очень люблю свой город, – отвечал Саша.

Другим важным событием, случившимся в тот период, стала свадьба Лены и Петра Вавилова. Естественно, что свидетельницей была ближайшая подруга невесты – Вера, а свидетелем со стороны жениха стал Саша. Это знаменательное событие сблизило молодых людей, и теперь уже Лена с Петром с нетерпением ожидали свадьбы своих друзей. Незачем и говорить, что они, в свою очередь, также выступили на ней в роли свидетелей.

Но если свадьба Лены была в Москве, то Вера готовилась к отъезду в Ленинград – на регистрацию брака. Накануне отъезда подруги сидели в Вериной комнате и обсуждали предстоящее событие, которое влекло за собой не только замужество, новую жизнь, но и переезд в другой город.

– Ты не боишься, Верочка? – спросила Лена, уютно свернувшись клубочком на диване.

– Боюсь? Нет, не боюсь, пожалуй… Ты знаешь, у меня такое чувство, что я всю жизнь ждала именно Сашу, и мне все равно, где жить, только бы быть с ним вместе. Кажется, по-другому и быть не может.

– Ну, это конечно… А где вы собираетесь жить?

– В его квартире. Правда, вместе с его тетями, но они такие чудесные!.. Тебе они тоже понравятся, – уверяла Вера подругу.

– Я как-то не представляю себе, что мы можем надолго расстаться.

– А мы и не будем надолго расставаться – станем часто ездить друг к другу в гости. Ты, кстати, была в Ленинграде?

– Нет, ни разу…

– Ну вот, а теперь будешь, вместе с Петей. Саша город покажет. Он так интересно рассказывает. Вот увидишь, все будет хорошо.

– Отважная ты девушка, – вздохнула Лена. – Уехать из родного дома в другой город… Знаешь, на это не каждая способна.

– Просто я его очень люблю…

Глава 11

…Еще задолго до того как холодный зимний рассвет потревожил темноту ночного неба, в окнах квартиры на Васильевском острове уже горел свет, яркими желтыми пятнами выделяясь на фоне спящего дома.

Утро первого дня декабря было ясным и морозным. Лучи солнца, отражаясь от снега, слепили глаза. Праздничная процессия, возглавляемая женихом и невестой, вышла из парадного и направилась к машинам, специально заказанным для этого случая. Даже дворник Захар в тот день выглядел по-особенному торжественно. Ворот его телогрейки украшал красный бант, который ему собственноручно приколола Зоя. Поверх его старых валенок сверкали новые черные калоши.

Крики «Горько!» не смолкали целый день. Свадебный обед удался на славу, было шумно и весело.

Саша не отходил от Веры ни на шаг.

– Послушай, – шепотом сказала Вера, когда рядом никого не было. – Давай убежим?

– Как убежим? Куда? – не понял Саша.

– Ну, может, по городу погуляем? – предложила она.

– В такой мороз?

– Ну, пожалуйста, Сашенька! – стала упрашивать его Вера. – Пойдем к Неве.

– Хорошо, – наконец сдался тот. – Но только ненадолго.

Быстро одевшись, они незаметно выскользнули из квартиры.

Прозрачный воздух буквально звенел от мороза. На фоне холодного, бледно-розового неба четким контуром вырисовывались здания, а крыши домов, казалось, были покрыты белой сахарной глазурью. Все вокруг выглядело волшебной сказкой, освещенной лучами скупого зимнего солнца.

Любуясь далеким видом, Вера поймала себя на мысли, что вот уже и закончился этот свадебный день – день, который она так ждала и о котором боялась даже мечтать. И ни за что на свете, как бы ей того ни захотелось в будущем, она уже никогда не сможет вернуть ни одного его мгновения. От этих мыслей ей вдруг стало грустно, и она крепко-крепко сжала Сашины теплые пальцы…

Но вот белое платье невесты было аккуратно уложено в самый дальний угол платяного шкафа. И для молодых началась новая – семейная – жизнь…

В отношениях с Сашиными родственницами Вера старалась вести себя тактично, чтобы не нарушить годами сложившийся распорядок в доме. Она советовалась с тетями по любому поводу, показывая, что с ее приходом в их семью они по-прежнему остались полноправными хозяйками.

Варя и Зоя учили Веру готовить. Она оказалась способной ученицей и очень скоро научилась печь любимые Сашины пирожки с капустой.

Поначалу Вере было непривычно жить на новом месте, все казалось ей другим, не таким, как было у нее дома, в Москве. Даже вода в кране была какая-то особенная, она казалась Вере более мягкой. Дорога до института занимала теперь больше времени, чем раньше, но со временем она привыкла и к этому, как вообще привыкла к городу с его старыми домами, прямыми линиями улиц и постоянному тонкому запаху сырости, исходящему от каналов и речушек. Теперь она уже не замечала пронизывающих до костей ветров и быстрых переходов от яркого солнца к низким тяжелым облакам, приносящим дожди.

Саша – вот кто занимал все ее мысли. А на мелкие трудности привыкания к новому городу Вера попросту не обращала внимания. Она боготворила мужа и всячески старалась быть для него не только женой, но и помощницей, и верным другом.

Варя и Зоя во всем помогали молодой семье. Они относились к Вере, как к родной дочери, и в их общем доме царили любовь и покой…

Рассказывая о том отрезке жизни художника Шубина, нельзя не отметить одно важное событие, которое произошло в культурной жизни страны тех лет. Случилось это в Москве в декабре шестьдесят второго года, когда в Манеже проходила художественная выставка, наделавшая много шума и получившая впоследствии название «разгромной».

Само по себе, конечно, это событие не явилось бы сенсацией, если бы не скандал, случившийся во время ее посещения Генеральным секретарем и некоторыми членами политбюро ЦК КПСС. Все произведения, представленные на ней, были созданы художниками студии профессора Белютина. То ли манера, в которой были написаны картины, не нашла понимания у Н. С. Хрущева, то ли фамилии художников вызвали резкое его неприятие. А может быть, всему виной был новый курс, которым тогда решила идти Коммунистическая партия, но результатом этого посещения выставки был полный ее разгром. Часть картин уничтожили, часть куда-то пропала, а слово «абстракционизм» приобрело ярко выраженный негативный оттенок.

Последствия разгрома стали весьма печальными. Многие художники были исключены из творческого Союза. А то направление в живописи, сторонниками которого они являлись, еще долгие годы подвергалось гонениям и нападкам со стороны критиков. Вести об этой выставке довольно быстро распространились среди населения двух крупнейших городов – Москвы и Ленинграда и произвели эффект разорвавшейся бомбы.

О московских событиях Саша узнал от Викентия Ларионовича, а тот, в свою очередь, от своего давнего приятеля, художника, живущего в Москве.

Учитель и ученик долго сидели в пустой аудитории. В тот день Саша впервые узнал, каковы могут быть последствия за выбор курса, неправильного с точки зрения правящей партии. Даже если это касается такой, казалось бы, далекой от политики области, как живопись.

– Здесь, в этой стране, никто не может быть свободным, никто… – с горечью сказал тогда Вольский.

– Даже художники? – тихо спросил Саша.

– Художники особенно…

Выйдя из училища, Саша направился к автобусной остановке. В этом году конец декабря выдался на редкость холодным. На душе у Саши было неспокойно. Слова Викентия Ларионовича не выходили у него из головы. В этой стране нельзя быть свободным, сказал он. Саша задумался. Свободным… А что это значит – быть свободным? Он раньше никогда не размышлял на эту тему. Для него свобода была в самой возможности работать, больше его ничего не интересовало. Да, непростой это вопрос… Саша поежился от холода. Морозный, колючий ветер дул ему прямо в лицо, кусал за щеки, отчего кожа немела. А автобуса все не было… Так хочется домой! Там хорошо, тепло. И спокойно. Там его ждет Вера…

Саше нравилась новая роль – мужа и главы семьи. С появлением Веры его жизнь изменилась, наполнилась новым смыслом. Он также много работал и благодаря стараниям Веры, создавшей ему для этого условия, добивался все новых и новых успехов. Теперь уже все чаще говорили о его необыкновенном таланте. Конечно, Викентий Ларионович всячески старался помогать любимому ученику, предоставляя в его распоряжение весь свой накопленный опыт. Их обоюдный труд пошел Саше на пользу – картина, представленная на новой выставке, открывшейся ранней весной, соседствовала с работами зрелых и известных мастеров и заслужила в итоге одобрительные рецензии самых строгих критиков.

Родители Веры часто звонили, приглашали почаще навещать. Иногда сами приезжали в Ленинград. Саша понимал, что Вера скучает по дому, однако она наотрез отказывалась ездить куда-либо одна, да и ему самому не хотелось даже на день разлучаться с ней. Поэтому ему, хоть и с большим трудом, но все же приходилось находить время, чтобы вместе съездить в столицу.

Во время таких поездок в Москву они обязательно навещали Вавиловых. Их общение было легким и приятным, а со временем вообще переросло из дружеской привязанности в нечто большее, почти родственное. Лена с Петром тоже довольно часто приезжали в Ленинград.

Свои редкие свободные часы Саша отдавал Вере. В погожие дни они вместе частенько бродили по тем местам, где проходили их первые свидания, словно желая подольше сохранить в памяти воспоминания о тех счастливых днях.

Как-то раз, во время такой прогулки, они шли по улице, держась за руки, и мечтали вслух о будущем.

– Когда-нибудь обо мне узнает весь мир, – говорил Саша.

– Так уж и весь? – недоверчиво переспрашивала Вера.

– Именно весь. Ты же видишь, как я работаю. Когда-нибудь мои картины обязательно прославятся на весь мир. Неужели ты мне не веришь?

– Верю, – успокоила его Вера. – Сашенька, ты не обижайся, но такую далекую перспективу я просто не могу себе представить. Пока я счастлива, а когда ребеночек родится, буду еще счастливее.

Саша остановился и внимательно посмотрел на Веру.

– Как это – родится? Ты что, хочешь сказать, что…

– Нет, глупенький, сейчас ничего еще нет. Но ведь будет же!..

Вера засмеялась и прижалась к его плечу. Они пошли дальше по набережной в сторону Летнего сада.

– Скажи, Сашенька, а ты кого больше хочешь, мальчика или девочку?

Саша задумался. В тайне от Веры, где-то в самом далеком уголке души он надеялся, что ребенок у них появится не скоро. В настоящий момент все его мысли занимала работа, и только работа. Он даже представить себе не мог, что в доме появится кто-то еще, кто будет требовать заботы и внимания. Будет детский плач по ночам, развешенные мокрые пеленки. А эта непременная суета, которая поднимется вокруг этого события! От своих товарищей по группе, тех, у кого уже родились дети, он слышал, что дети – дело совсем непростое, требующее большой самоотдачи и ответственности. К тому же молодые отцы сразу начинали хуже учиться. Их работы подвергались весьма жесткой, но, надо сказать, справедливой критике. Саша тогда не испытывал к ним жалости, ведь люди сами делают свой выбор. Словом, ребенок в его далеко идущие планы явно не вписывался. Если об учебе придется забыть, то это означало для него крушение всех надежд на далекое блестящее будущее, которое ему наперебой прочили в училище. Вот только как сказать об этом Вере? Лучше было просто переменить тему… По крайней мере, это на какое-то время отвлечет ее от этих мыслей.

– Мальчика или девочку? – рассеянно переспросил он. – Не знаю, Верочка… Ну какая разница?..

– Нет, не скажи… Вот если у нас родится мальчик, я непременно хотела бы назвать его Александром в твою честь, а если девочка, то… Можно назвать Еленой. Как ты на это смотришь?

– Послушай, посмотри, вон афиша с новым фильмом, – Саша постарался побыстрее сменить тему. – Пойдем посмотрим?

– Пойдем, я так давно не была в кино.

Выйдя из парка, они пошли в сторону кинотеатра. Народ понемногу стал собираться у входа.

– Сашенька, возьмем мороженого? – спросила Вера.

– Обязательно. Только сначала билеты купим, если еще есть.

Билеты были. Они вошли в фойе, где по стенам были развешены афиши фильмов, фотографии актеров, возле которых толпилась публика. Под аккомпанемент слегка расстроенного фортепиано звучала популярная песенки про ландыши – так заполнялось время перед началом сеанса.

– Теперь мороженое? – спросил Саша.

– Ага, и ситро тоже, – с радостью согласилась Вера.

Купив мороженое и воду, они отошли в сторону. Видя, как Саша усиленно поглощает белые холодные шарики, Вера заволновалась:

– Сашенька, не ешь такими кусками, простудишь горло.

– Не волнуйся, не простужу.

– А если простудишь, заболеешь… У тебя же еще работа не закончена, а тебе ее скоро сдавать, – настаивала Вера.

– Верочка, я сильный и крепкий, не переживай. Ты лучше ешь побыстрей, а то скоро фильм начнется. Кстати, ты слышала о нем что-нибудь?

– Нет. Кажется, это комедия. В любом случае, сначала журнал будет.

Едва все заняли в зале свои места, свет начал гаснуть. Постепенно смолк шепот в зале, только покашливал сидящий рядом человек. Саша задумался. «Ребенок… Нет, надо что-то с этим делать, – размышлял он, почти не глядя на экран. – Надо бы поговорить с Верой, чтобы она не торопилась с этим, подождала бы немного. Но как ей об этом сказать…»

– Как тебе фильм? – спросила Вера, выходя из кинотеатра.

– Фильм? – переспросил Саша.

– Ну да, фильм. Тебе понравился?

– Конечно! – спохватился Саша. – Очень хороший фильм…

Так незаметно шло время… Закончилась учеба. После института Веру распределили в школу, где она начала преподавать немецкий язык. Теперь все называли ее Верой Федоровной. Вера совсем не стремилась к продвижению – скромная должность учительницы вполне удовлетворяла ее. Это происходило вовсе не от отсутствия честолюбия – дело было совсем в другом. В ее жизни, которую она посвятила своему мужу, просто не находилось места для воплощения каких-то своих личных мечтаний. Да, надо признаться, у нее их и не было, кроме, пожалуй, одной главной мечты – сделать Сашу счастливым. Она в буквальном смысле слова жила его жизнью, его радостями и его огорчениями…

То памятное сентябрьское утро надолго запомнилось всем обитателям дома на Васильевском острове.

Для Веры оно началось с тишины… Тишина была какой-то странной, и было в ней что-то неприятное, хотя поначалу она даже сразу не смогла понять причину этой странности.

Вначале Веру разбудил настойчивый звонок в дверь. Потянувшись под одеялом, она медленно повернулась на другой бок и посмотрела на часы. Как рано! Всего-то половина восьмого, можно еще полежать. Сегодня на работу можно было не торопиться, так как в школе ее ждали только к третьему уроку. Протянув руку, она обняла спящего рядом Сашу, каждой клеточкой ощущая теплоту его тела. Почувствовав нежное прикосновение, он улыбнулся во сне. Ей хотелось подольше растянуть блаженство этих утренних минут. Как тихо… Интересно, кто же это все-таки приходил?

Прошло еще полчаса. Тут Вере показалось странным, что с улицы не слышно шума транспорта, который в это время обычно будит ее вместо будильника. Может, это из-за того, что окно закрыто? Приподнявшись на кровати, Вера посмотрела на окно. Но нет, форточка в комнате была открыта настежь. Вера напряженно стала вслушиваться, стараясь не шевелиться. Прошло еще несколько минут, но сколько бы она ни прислушивалась, так ничего и не услышала. Осторожно, стараясь не разбудить спящего Сашу, Вера встала с кровати, быстро накинула халат и вышла из комнаты.

Со стороны кухни слышался невнятный звук работающего радио, изредка прерываемый звяканьем приборов. Подойдя ближе, Вера отчетливо услышала голос диктора и замерла в дверях, будучи не в силах сделать и шага.

– …непростая обстановка сложилась и на Васильевском острове. Многие подвальные помещения оказались затоплены. В настоящее время ведутся работы по эвакуации людей из тех домов, где наблюдается особенно высокий уровень воды. Временно приостановлено движение общественного транспорта. Из-за затопления силовой подстанции прекращено движение трамваев и троллейбусов. Просим граждан соблюдать спокойствие и осторожность при выходе на улицу, так как вода все еще продолжает прибывать. Этим утром был зафиксирован максимальный уровень подъема воды – два метра семьдесят сантиметров по Кронштадтскому футштоку. Также существует угроза остановки промышленных предприятий, расположенных на территории Петроградского, Ждановского и Октябрьского районов….

– Что это?

Сестры вздрогнули от неожиданности, увидев стоявшую в дверях Веру.

– Верочка, хорошо, что ты встала. Ты только не волнуйся, пожалуйста. Это наводнение, – ответила Варя, ставя на плиту чайник.

– Наводнение? – сначала девушка даже не поняла. – Какое наводнение?

– Да, дорогая, здесь это обычное дело. Правда, такого еще ни разу не было, – подтвердила Зоя.

– Что же теперь будет, Зоя Александровна? – Голос Веры дрогнул.

– Ничего, – просто ответила та. – Надо ждать.

– Чего? – не поняла Вера.

– Когда вода начнет спадать… – и добавила: – Мы же дома, деточка, не бойся ничего.

Зоя ставила на стол чашки. В этих ее простых, привычных движениях было столько спокойствия и обыденности, что Вере показалось в ту минуту, что, случись даже вселенский потоп или столкновение с кометой, ничто не оторвет Зою Александровну от сервировки стола. Ни один природный катаклизм не смог бы нарушить того ощущения надежности, которое давали им стены родного дома. Вера невольно устыдилась своего страха.

– Деточка, – обратилась к ней Варя. – Ты бы разбудила Сашу. Неизвестно, как день сложится, надо поплотней позавтракать.

– Да-да, хорошо. Я иду…

Войдя обратно в их комнату, Вера увидела, что Саша еще не проснулся. Осторожно присев на краешек кровати, она наклонилась и поцеловала его. Саша улыбнулся во сне. Вера залюбовалась им – такой спокойный сон, как у ребенка… Если бы не это утреннее происшествие, он мог бы еще поспать, подумала она. Ей жалко было его будить…

– Сашенька… – тихо позвала его Вера.

Глубоко вздохнув, Саша открыл глаза.

– Вера… Что случилось? Почему так рано? – сонным голосом спросил он.

– Вставай, Сашенька, наводнение.

Саша приподнялся на подушке и удивленно посмотрел на Веру.

– Какое наводнение? – не сразу понял он.

– Там по радио об этом говорят… – взволнованно заговорила Вера. – Тети сказали, чтобы я тебя разбудила.

Вздохнув, Саша сел на кровати:

– Так, понятно. Сейчас встаю.

Через несколько минут, одетый и причесанный, Саша вошел на кухню, где все уже было готово к завтраку. Радио работало на полную мощность, передавая хронику. Судя по всему, последние события развивались довольно стремительно. Наводнение, вызванное циклоном, пришедшим с берегов Великобритании, сопровождалось к тому же мощным ураганом. Воинские подразделения, отряды милиции и формирования гражданской обороны, состоящие из рабочих и служащих, включились в борьбу с разбушевавшейся стихией. Эвакуация людей из затопленных домов шла полным ходом. Транспорт работал только в центре, и то с перебоями. Городская комиссия по борьбе со стихийными бедствиями периодически давала объявления по радио, призывая горожан сохранять спокойствие и осторожность…

– Да… – протянул Саша. – Такого еще не было…

– Точно, Сашенька, не было, – подтвердила Варя.

– Вы давно проснулись? – спросил он, усаживаясь за стол.

– Да, давно… – ответила Зоя. – Захар сказал, что вода пошла. Мы сразу пошли на кухню радио слушать, а там и Верочка проснулась…

Полностью одетая и причесанная, Вера вошла на кухню. Услышав свое имя, включилась в разговор.

– А я что-то почувствовала еще там, в нашей комнате, – рассказала она. – Лежу и думаю: почему это так тихо? Ни звука с улицы не слышно…

– Да, транспорт-то не ходит. Вот, помню, в пятьдесят пятом тоже было… В октябре, кажется, да, Варечка?

– Было дело, ужас вспомнить! Тоже много чего затопило. Сашенька тогда совсем маленьким был…

Заметив, что Вера не спускает с них испуганных глаз, Зоя приглушила радио.

– Давайте завтракать, – бодро скомандовала она.

– Мне есть что-то не хочется… – отозвалась Вера.

– Нет, девочка, об этом и речи быть не может. Ты теперь привыкай к такому, ты же в Ленинграде живешь, а здесь воды много… Так что за стол – и без разговоров!

Позавтракав, все опять слушали радио. В тот день никто никуда не поехал, все дела пришлось отложить. К полудню вода понемногу начала спадать, правда, на этом дело не закончилось. Как потом стало известно, наводнение причинило довольно большой ущерб городу. На многих заводах и фабриках оборудование оказалось сильно испорченным. Были затоплены несколько станций метро…