Текст книги "Берег. Следы на песке"

Глава 6

Джулия

– Что за чудо? – охнула я, увидев впереди замок-сказку, усыпанный по фасаду мириадами огней.

– Это «Харродс», детка, – Роберт расплывается в довольной улыбке и тормозит у тротуара. – Самый большой универмаг в мире. Сравнить с ним можно, пожалуй, только нью-йоркский «Мейси».

– Никаких сравнений! От этой основательной феерии так и веет историей старой доброй Англии.

Роберт помогает мне выйти из машины и пускается в любимые разглагольствования:

– По поводу его возраста ты права. Генри Чарльз Харрод основал его в 1849 году…

Он провожает меня до салона красоты. По сторонам галереи призывно подмигивают вывески и манят ярким светом бутики Valentino, Escada, Nina Ricci, Chloé, всех не перечесть. Мне вдруг вспоминается принцесса Диана:

– Постой-ка, а не один ли из хозяев этой громадины погиб вместе с вашей леди Ди пару лет назад в Париже, – останавливаюсь я, озарённая догадкой.

– Если быть точным, то его сын, – Роберт обнимает меня и касается губами моего виска. – Мы пришли. Желаю хорошо провести время. Я сейчас куплю тебе новую сим-карту и оставлю у администратора салона. Когда закончишь, активируй её и позвони.

Роберт достаёт ручку и блокнот. Выводит красивым почерком на листке свой английский номер, подумав, добавляет номер Эдварда. Я убираю листок в сумку, стараясь не думать о том, на какой случай написан второй номер. Роберт будто страшится этого вопроса и облегченно вздыхает.

Администратор за стойкой обращается ко мне с очаровательной улыбкой. Я удерживаю Роберта за рукав и умоляюще смотрю на него.

– Нужно ещё зайти, купить тебе разговорник, – подмигивает он мне и объясняет администратору, что нужно сотворить с моими головой и телом, чтобы я осталась довольна.

***

Роберт

Я приобретаю сим-карту и, оставив ее в салоне, выхожу на улицу. Прыгаю в машину, уже хочу отъехать, когда раздаётся звонок от Самурая.

– Привет, брат! Я тебе жизнью обязан. – Он говорит возбужденно и сбивчиво, сдабривая повествование отборной бранью. Сегодня утром Самурай хотел забраться в свой внедорожник, но вспомнил предупреждение друга и заглянул куда только можно, перед тем как сесть за руль. Оторопел, когда обнаружил взрывное устройство. Сразу вызвал полицию и только-только освободился от написания и подписания официальных бумаг.

– Хреново! С Малышом все в порядке? – выстукиваю пальцами турецкий марш Моцарта, соображая, откуда у недругов из России взялся адрес моей почты. Ведь им я пользуюсь относительно недавно.

– Да не выходит Саня на связь, – в сердцах басит Самурай. – Сейчас еду к нему. Надеюсь, он просто отсыпается после вчерашнего. Из Питера Малой гнал без остановки, а вечером в Москве нарезался в зюзю.

– Давай, – я мысленно молил Бога, чтобы ничего не случилось с Малышом. – Как узнаешь, что с ним – позвони.

С тяжелым сердцем я еду в издательство. На рекламной стойке при входе подхватываю бесплатную глянцевую газету. К счастью, Селены, моей бывшей любовницы, не оказывается на месте. С ней я порвал в свой прошлый прилёт, когда чуть не потерял Джу. Ожидая главного редактора, я машинально листаю страницы, пестреющие фоторепортажами столичной жизни. На одной из них вижу наши фотографии с Джу и, невзирая на тяжелые мысли, мои губы расплываются в улыбке. Любимая женщина смотрит в объектив уже знакомым мне взглядом. Доли секунды ей хватило, чтобы из нежной беззащитной девочки превратится в тигрицу. Как быстро она включила защиту. Ну что же, это даже неплохо. Она умеет держать себя в руках. Наверное, впервые в жизни я с интересом прочитал комментарий под собственной фотографией: «Английский писатель Роберт Фаррелл, единственный сын заслуженного учёного и врача Эдварда Фаррелла, привёз невесту из России. Похоже, Англия потеряла еще одного завидного жениха. Если это не блеф, то вскоре мы станем свидетелями пышного свадебного торжества…»

– Вроде всё прилично. Можно показать её высочеству.

Я прячу газету в папку, достаю телефон и набрал номер Сани, выслушиваю в очередной раз, что абонент недоступен. Лишь бы с ним ничего не случилось. Ради Джу.

Поток мыслей прерывает звонок, приглашающий меня в кабинет. Через час я покидаю издательство, унося с собой подписанный договор о публикации своей книги.

Медленно петляю по улицам родного города. Наконец приходит сообщение от Самурая: «Если что-то и случится с этим чучелом, то только сотрясение мозга. У него финский праздник Похмеляйнен». Я облегченно выдыхаю и, кинув трубку на соседнее сиденье, посильнее надавливаю на газ. То, что взрывчатку подложили в Москве, не исключает возможности провокации в Лондоне.

Припарковавшись у Харродс, я отправляюсь по магазинам. Джу еще не освободилась. Никогда раньше не думал, что буду с таким интересом ходить по женским магазинам. С одной стороны, понимаю, что возлюбленная, возможно, сама хочет делать покупки, но с другой, испытываю неимоверное удовольствие, подбирая для нее вещи.

Спускаюсь на первый этаж за продуктами, отправив Джу эсэмеску с запросом списка. Качу тележку между стеллажами и закидываю туда все её «хотелки». Сложнее всего оказывается найти соду.

Телефон бренчит в кармане, когда я уже расплачиваюсь на кассе.

– Лечу, любимая!

Закинув покупки в машину, бегу в сторону салона красоты

***

Джу

Я с интересом рассматриваю своё отражение в стеклянной витрине. Как же причёска и макияж меняют человека! Я тщательно подготовилась к встрече с английскими родственниками Роберта. Мастер немного укоротила мне волосы, поделив на две длины. Неяркий макияж с новой палитрой теней добавит мне шарма. Правило «встречают по одежке» никто не отменял.

Я вычитала у одного американского исследователя, что внешность на пятьдесят пять процентов определяет первое впечатление о человеке. С этим всё в порядке! Тридцать восемь процентов отводится манере поведения, языку тела. Здесь, вроде, тоже всё без нареканий. А от того, что он говорит и что знает, первое впечатление зависит всего лишь на семь процентов. В последнем случае я полагаюсь на поддержку Роберта и Эдварда. Так что предстать перед объективом микроскопа я вполне готова.

Прежде чем позвонить Роберту, я проникаюсь мыслью: «Не пошалить ли мне немного». Сменяю классическое синее пальто и белые одежды на кожаные высокие ботфорты на каблуке, обтягивающие джинсы и короткую лайковую курточку. Её натягиваю на голое тело. В таком виде поджидаю Роберта у витрины и его приближение ощущаю интуитивно. Повернувшись, сразу узнаю по-кошачьи изящную походку Фаррелла-младшего. Меня тянет к Роберту как малолетку, втюрившуюся в первый раз. Мне хочется подбежать, прыгнуть на него и, обнять за шею. Прижаться к такой уже родной, порой колючей щеке, но я отступаю за колонну. Роберт пробегает мимо, но вдруг резко тормозит и поворачивается в мою сторону. Наши взгляды встречаются. Моё сердце бешено стучит, а в сапоги будто налили свинца.

– О, Господи! – Роберт смотрит по сторонам, хитро улыбается и облизывается, как кот на сметану. В его глазах пляшут озорные огоньки.

– Это все, что ты скажешь? – я довольна произведенным эффектом.

– Иди ко мне, любимая! Тебе повезло, что кругом люди, а то я растерзал бы тебя на месте, – Роберт распахивает объятья, и я спешу к нему.

– Что ты со мной делаешь, негодная девчонка? – шепчет он, обнимая меня. – Что ты со мной делаешь?

– Я с тобой лечу на одной волне.

Он издаёт тихое рычание и добавляет, немного отстранившись.

– Homo sum, humani nihil a me alienum puto[1]. Как же мне хочется поскорее законно назвать тебя «миссис Фаррелл».

– Это что-то изменит?

– Да, – Роберт окидывает меня голодным взглядом. – Хочу владеть тобой морально, физически и на бумаге! Окончательно и бесповоротно оккупировать твоё личное пространство.

– Ты им и так владеешь безраздельно, – Я сейчас с ним одного роста, благодаря каблукам, и мне не нужно вставать на цыпочки, чтобы коснуться губами его щеки.

– А мне все мало, – он подхватывает мои пакеты, стоящие у стены. – Как образцовый семьянин, продукты я купил, но, если хочешь, поужинаем в ресторане.

– Если честно, я бы лучше прогулялась по городу, под зонтом, по набережной Темзы или где ты предложишь, – я смотрю на него умоляюще.

– Любишь гулять под дождем? – удивляется он.

– Нет, но очень хочется увидеть Темзу и знаменитый мост, – складываю руки у груди.

– Я очень надеялся, что ты замяукаешь, что устала, и мы поедем домой. В постельку.

– Не переживай, больше часа я не продержусь.

Роберт придирчиво оценивает мои каблуки.

– Мой любимый город стоит того, чтобы его потоптали эти очаровательные ножки.

Глава 7

Роберт

– У тебя под курткой ничего нет? – от удивления я открываю рот, а ветер, воспользовавшись моей растерянностью, вырывает из руки зонт. Волны Темзы подхватывают его, и он плывёт по течению реки.

– Какой ты растяпа! – Джу негромко смеётся, и её мелодичный смех заставляет меня улыбнуться.

Мы провожаем взглядом зонт. Чёрным плотом, подгоняемый ветром, он уплывает в сторону Тауэрского моста. В зеркальной глади воды отражается вечерний город, а мне вспоминается наш первый поцелуй на набережной Москвы-реки солнечным днем в сентябре. Как я тогда утонул в зеленых глазах Джу, и будто тысячи русалок увлекли меня в бездну, откуда возврата нет.

С тех пор как я сделал свою возлюбленную женщиной, ее взгляд больше не был отравлен. Правда, менее дерзким и насмешливым он не стал. Взор ее очей до сих пор сводит меня с ума от неизвестности и неуверенности в следующем шаге Джу.

– Да и пёс с ним! – я поднимаю воротник на пальто и обхватываю её тонкую талию. – Зубы мне не заговаривай! Что у тебя под курткой?

Уголки губ Джу дрожат, тонкие пальцы хватаются за застежку и медленно тянут её вниз. Дойдя до середины груди, рука замирает.

– Поцелуй меня, – просит Джу. – Как тогда, на набережной в Москве? Помнишь?

Точно говорят, у дураков мысли сходятся. Под проливным дождем, в декабре на набережной Темзы я целую свою любимую женщину и не могу остановиться. Наше дыхание сбивается, и я не понимаю, дрожит ли Джу от холода или от страсти. Я готов стянуть с нее куртку, повалить на скамейку и целовать любимое тело до одури, до потери сознания. Остатки разума заставляют меня оторваться от зацелованных губ, подхватить Джу на руки и отнести в машину.

С таких сладостных воспоминаний начинается моё утро. Часы в белом металлическом корпусе показывают семь часов. Я проснулся рано, мучимый желанием. Вчера весь вечер мы гуляли по городу и потом долго отогревались в тёплой ванной со всеми вытекающими эротическими последствиями:

– Мне всегда тебя будет мало, – шепчу, приподнявшись на локте над мирно спящей возлюбленной.

Я склоняюсь над Джу, и, чуть стянув одеяло, приникаю губами к ее груди. Тёплая ладонь шлёпается мне на спину, и Джу стонет сквозь сон:

– Эдвард, не надо…

Меня бросает в холодный пот, и я сдаю назад. Джу поворачивается набок и, положив руки под голову, сладко причмокивает губами:

– Еще раз тронешь, убью.

Я облегченно выдыхаю. Нормальные в этой белокурой голове сны снятся. Но пока она говорит «нет», можно не напрягаться. Дам я ей полную свободу этим утром. Желания как небывало, и я погружаюсь в менее радужные воспоминания: в тот день, когда отец не дал Джу выйти из окна и впервые поцеловал её. И, скорее всего, не в последний. Я обнимаю свою девочку и вскоре снова засыпаю.

[1] Homo sum, humani nihil a me alienum puto (лат.) – Я человек и ничто человеческое мне не чуждо.

Глава 7

Джулия

Я просыпаюсь около восьми. Выбираюсь из постели, стараясь не потревожить сон Роберта. На цыпочках бегу в душ, растираюсь махровым полотенцем, хлопаю по щекам порозовевшее от холодной воды лицо. Я вчера задумала испечь к завтраку яблочный пирог. На кухне, предвкушая удивление Роберта, смешиваю муку, яйца, масло и молоко. Недостающий ванилин заменяю цедрой лимона. Взбитое тесто переливаю в стеклянную форму и поверх укладываю солнышком дольки яблока. Разобравшись с мудрёной духовкой, выставляю режим и температуру.

Включаю телевизор и, услышав с экрана английскую речь, поёживаюсь от мысли, что меня сегодня ожидает своего рода экзамен. Из иностранных языков я сносно знаю только итальянский. Студенткой я познакомилась с художниками из Милана. Благодаря дружбе с ними, полюбила их язык и часами болтала по телефону то с Раминой, то с Винченсо, то с Федерико. Последний звонил мне на протяжении года чуть ли не каждый день. В отличии от итальянского языка, Федерико мне скоро надоел, и я прекратила с ним отношения, как только он свернул с дружеской тропы в любовные заросли. Английский до сих пор оставался для меня только мечтой. Я немного учила «инглиш» самостоятельно, помогло общение с Конни. Русским он толком не овладел, поэтому наш разудалый тандем выработал своеобразный «пиджин», который мог понять любой иностранец, но только не англичанин.

Я щёлкнула кнопкой на пульте, и песня моего любимого «Depeche Mode» с экрана врывается в кухню. Накрывая на стол, я пританцовываю и в самый кульминационный момент песни не выдерживаю. Прыгаю на стул, выдаю па, совершенно противопоказанное мне Эдвардом после недавней операции. Охаю, лечу вниз и приземляюсь у самого пола в объятья Роберта.

– Браво, любимая! Неплохое начало дня! Но боюсь, что тебе всё-таки надо быть осторожной! – он сидит на коленях и прижимает меня к груди.

Я, виновато уткнувшись лицом ему в плечо, кусаю губу от боли. Что-то внутри будто надорвалось.

– Ты в порядке? Это хорошо я оказался рядом.

– А как ты оказался рядом?

– Я наблюдал за тобой, – Роберт баюкает меня как ребенка. – Никогда не видел столь виртуозного приготовления трапезы. Это твои ритуальные пляски вызвали такой волшебный аромат яблочного пирога с корицей? Тебе бабушка рассказала о моих предпочтениях?

– Нет, конечно, – я выпутываюсь из объятий, седлаю бёдра Роберта и заглядываю ему в глаза. – Я знаю, что ты знаешь, что я знаю.

– Как ты побледнела, – он касается ладонью моей щеки. – Пойдём на диван. Даже дома не можешь жить спокойно. Если ты думаешь, что твой уход из постели остался незамеченным, то глубоко заблуждаешься. Просто я решил предоставить тебе в это утро полную свободу действий. Хотя велико было желание потискаться спозаранку в постели.

Роберт относит меня в гостиную на диван.

– Я наблюдал за тобой, когда ты взлетела наверх. И у меня словно щелкнуло внутри. Показывай, где болит.

Я с улыбкой наблюдаю, как Роберт обеспокоенно ощупывает меня.

– Нормально всё, – я провожу ладонью по его колючей щеке, – руки-ноги целы. Сегодня Эдвард осмотрит меня и подлатает, если что.

– Ты говоришь о себе как о кукле, – укоризненно качает Роберт головой. – Нельзя так небрежно относиться к своему здоровью.

Я смеюсь и, подавшись вперед, прищуриваю глаза.

– А я и есть любимая кукла его высочества. Разве не так?

– Я этого не сказал, – кипятится Роберт. – Ты…

Я атакую его горячим поцелуем, и он затыкается. Руки Роберта жадно скользят по моему телу, его губы прокладывают дорожку из поцелуев к груди, животу, спустились еще ниже, и время теряет счёт.

С кухни доносится мелодичное звяканье колокольчика.

– Львёнок, мы рискуем остаться без пирога!

Роберт нависает надо мной довольный как лев, сожравший антилопу.

За завтраком я вновь возвращаюсь мыслями к предстоящему знакомству с будущей родней.

– Любимая, ты снова где-то далеко. Скажи мне, что тебя беспокоит?

– Нестабильность в Гондурасе.

У Роберта округляются глаза.

– Что там произошло? – он хмурит лоб. – Насколько мне известно, по Тегусигальпе в прошлом октябре промчался сильный ураган Митч. а что теперь? Неурожай бананов или кофе?

Теперь моя очередь удивляться:

– Ты никогда не перестанешь поражать меня своей осведомленностью во всех вопросах. Считай, что ты меня успокоил. Честно говоря, не знаю даже, что такое Тегусигальпа.

Уголки губ Роберта дёргаются, и ямочки проступают на щеках.

– Ты произнесла это так серьезно, что я, и правда, поверил. Опять провела меня?

– Я несколько волнуюсь из-за предстоящей встречи.

– Ой, ладно тебе, – отрезает он кусочек пирога, засовывает в рот и с наслаждением жуёт. – вот уж не думал, что моя смелая девочка спасует в такой ситуации. Там же будет Эдвард, рыцарь печального образа. Он так соскучился по тебе, что вылил на меня ушат проклятий за то, что я так долго не везу тебя на смотрины. На остальных не обращай внимания. Мило улыбайся, и всё будет хорошо.

– Если честно, я тоже соскучилась по Эдварду, – у меня всегда сильнее бьётся сердце при воспоминании о Фаррелле-старшем. – Он удивительный человек.

– Это интересно, – Роберт стучит всеми пальцами по столу. – Мало того, что он к тебе неровно дышит, так ты, оказывается, по-прежнему отвечаешь ему взаимностью.

Я хлопаю в ладоши:

– О, сцена ревности! Продолжай, это презабавно, – подаю ему блюдце. – Посуду будешь бить или сразу задушишь?

Роберт смеётся, правда, несколько натянуто.

– На самом деле, я рад, что ты и его встряхнула. Давай собираться. Я тебе вчера купил костюм для верховой езды, пакет оставил в машине.

Чай попадает мне не в то горло.

– Для чего?

– Для верховой езды, – повторяет Роберт. – В Фаррелл-Холл отличная конюшня, а погода сегодня располагает.

– Ну да, чему я удивляюсь? Надеюсь, хотя бы что клюшку для гольфа мне не вручат сразу по приезде. Если на лошади я удержусь, то о гольфе у меня смутное представление.

– Успокойся, любимая, для гольфа сегодня слишком сыро. Не думал, что экстремалку приведёт в смятение перспектива прокатиться на лошадях.

Роберт шлёт мне воздушный поцелуй:

– Я пойду немного поработаю над новой книгой.

***

Я прибираю на кухне, поправляю в спальне постель и подбираю разбросанные Робертом носки. Пару раз в неделю к Роберту приходит домработница Эмми. Вчера, пока нас не было, она навела идеальный порядок. Но с ней я еще не встречалась. Выпив еще чашку кофе, я с трепетом приступаю к сборам на приём к будущим родственникам. Сохранить прическу с таким горячим парнем и так непросто, а Лондонский дождь вообще превратил вчера это в утопию. Я тщательно укладываю волосы в высокую прическу и долго вожусь с макияжем в нюдовых тонах. В гардеробной меня ждёт синий классический костюм – элегантный и неприлично дорогой. Роберт, зная что я не жалую блузы, купил костюм с высокой верхней застёжкой. Под него можно не надевать ничего. Дополняю наряд шляпкой «клош», шейным платком, кладу в сумку стоимостью в новые «жигули», косметичку, духи, дезодорант и упаковку платков, обуваю новые ботильоны на высоком каблуке и отправляюсь к Роберту. Постучав, вхожу, не дожидаясь ответа, и прохожусь по кабинету, как по подиуму, до письменного стола и обратно. В дверях я разворачиваюсь и застываю. Роберт закрывает лицо руками и поглядывает на меня сквозь пальцы:

– Класс! Высший балл и бонус за шляпку. Как у тебя это получается? Ты еще не видела людей, но уже точно знаешь, как нужно появиться перед ними.

Развожу руками.

– Безукоризненно одетый человек одет по моде вчерашнего дня. Мне кажется, что эта мудрость как нельзя лучше подходит для англичан, приверженцев традиционного стиля.

Роберт захлопывает крышку ноутбука и подходит ко мне, почёсывая голый живот под распахнутой рубахой.

– Если бы ты знала – шепчет он мне на ухо, – как не хочется никуда ехать, милая леди. А что у нас здесь?

Он расстёгивает пуговицы на моём пиджаке и убеждается, что под ним из одежды больше ничего нет.

– Что ты делаешь? – Я пытаюсь выскользнуть из цепких рук.

– Силы небесные! Стой, а ну, назад!

Он прижимает меня к стене.

– Я только привела себя в порядок! – жалобно скулю я.

– Еще раз приведёшь, – бормочет он, стаскивая с меня одежду.

Вырваться нет никакой возможности, поэтому я отдаюсь на волю победителя.

***

Роберт

– Слушай, я совсем забыл. У меня уже второй день в машине валяется жёлтая пресса с нашими фотографиями, – Я беру папку с заднего сиденья автомобиля и извлекает из нее газету.

– И ты молчал? – Джу выхватывает у меня её из рук.

– Полистай, полистай, буковки английские поскладывай, – Мне не удаётся увернуться от шлепка газетой.

Джу листает страницы, а я выхожу из машины. Очень удачно я припас эти картинки, нужный эффект достигнут. Моя девочка хотя бы немного успокоится по поводу этого долбаного приема. По примеру Самурая, я теперь регулярно осматриваю свой любимый «Астон Мартин» перед каждой поездкой. На этот раз тоже всё чисто, и я облегчённо выдыхаю. Сажусь за руль и завожу мотор. Джу уже добралась до наших фотографий.

– Впечатляет, – довольно улыбается. – Лондонские охотницы за головами и понятия не имеют о том, что завидные английские женихи водятся нынче в российских лесах.

Усмехаюсь и, включив передачу, нажимаю на газ:

– Водятся блохи у собак, а меня тогда в лес погнало само провидение. Ты же ко мне тогда во сне заявилась, если помнишь.

– Роб, это восхитительно, – шепчет она.

– Удивительно, я бы сказал…

– Я про Лондон.

Джу не устаёт отсыпать моему городу похвалы, и я искренне радуюсь, что она ощущает себя здесь как дома.

– Восхитительно то, что Лондон хочет тебя. Даже тучи разогнал в стороны. Но еще немного, и я начну тебя ревновать даже к нему. Я вспоминаю наше знакомство, а ты уставилась на голого алюминиевого мужика.

Мы въезжаем на площадь Пикадилли, и последнюю фразу я произношу по-русски. Я всё реже говорю на этом языке, желая быстрее обучить Джу своей родной речи.

– Сам ты мужик, – Джу тоже переходит на русский, любуясь статуей Купидона, – это же наш мальчик Эрос. Только недавно о нём говорили.

Глажу её по коленке и вновь неспешно заговариваю по-английски.

– Вообще, это Антэрос, его младший брат-близнец. Он олицетворяет собой зрелую и обдуманную любовь в противоположность Эросу – легкомысленному и ветреному тирану. Но из-за лука и наготы, а также общего, достаточно смутного представления о классической мифологии, все дружно решили, что это, как ты и сказала, Эрос.

– Даже понятия не имела о его брате. Образ Антэроса тебе идет больше. – Джу хитро поглядывает на меня, а я радуюсь, что она всё поняла. Могу преподавать английский, если надоест писать книги.

– Спасибо, любимая.

Звонит мобильный, и я, увидев имя нашего русского адвоката на экране, паркуюсь около тротуара.

– Какие новости? Чем порадуете? – я не перехожу на русский, чтобы Джу не поняла с кем я разговариваю. Адвокат прекрасно знает оба языка.

– Роберт, я даже не знаю, как сказать…

– Говорите, как есть.

– Сергей Филатов сбежал. На охрану автомобиля, в котором его везли на дознание, напали. Местонахождение преступника неизвестно. Вы простите, я сейчас на заседании суда. Только пришла информация, и я вышел позвонить на минутку. Будьте предельно осторожны. Спишемся позже.

Я сбрасываю звонок и, закрыв глаза, откидываюсь на спинку сиденья.

– Что случилось? – от беспечной радости в Юлином голосе не остаётся и следа.

– Акции здорово рухнули, – скашиваю на неё глаза, пытаясь понять достаточно ли хорошо я прижимал трубку к уху.

В зелёных глазах по-прежнему плещется недоверие. Она читает меня как книгу! Но я не хочу больше видеть Джу несчастной. Загрызу ее бывшего, но не подпущу и на шаг к ней близко. Придется подтягивать ребят.

– Понимаешь, только вбухал туда приличную сумму.

– Печально, – Джу гладит меня по плечу и подмигивает. – Но значит повезёт в другой раз.

– Точно, – Роберт выворачиваю руль на полосу движения. – Время уже поджимает. Тётушки не любят, когда опаздывают.