Текст книги "Берег. Свернуть горы"

Глава 3

Очнулась в машине. Звук двигателя доносился будто из потустороннего мира. Тугая повязка сжимала виски и давила на веки. Перед закрытыми глазами расплывались красно-бордовые круги. Голова разваливалась на части. Пульсирующая боль разливалась по спине, отдавая под правую лопатку. Я полулежала на чьих-то коленях. Человек одной рукой обнимал меня за плечи, а другой – зажимал бок, где нестерпимо пекло. Услышав голос, я поняла, что лежу на руках у сероглазого. Холод и страх сковали всё моё существо. Тембр голоса сероглазого с первой встречи врезался в память.

– Не понимаю, какого лешего Дрон её порезал, и так бы догнали, – кипятился он.

– Бабы не любят, вот и платит им той же монетой. Если эта овца крякнет, Князь нам яйца оторвёт!

– Она не овца.

– А кто, обезьяна? Вон на какую тачку насосала! Я пацанам сказал, чтобы мне на дачу её сегодня же перегнали. Надо доверку будет сделать.

– Езжай скорее! Я уже весь в кровище.

– Сейчас Борис Семеныч заштопает девочку! Везут его с больнички.

Мы ехали не останавливаясь, значит, дорога без светофоров. Везли за город. Если туда же пригонят мой мерс – респект им и уважуха. На своей тачке бежать сподручнее, да и терять железного друга не хотелось. Вряд ли братки меня собрались зашивать для того, чтобы убить и закопать под ёлкой. Дадут время оклематься и сдадут боссу из рук в руки. В машине нас, судя по всему, трое. Ещё кто-то пригонит мою машину. Пушечное мясо. Вот к их старшим я не хотела бы попасть, а с этими как-нибудь разберусь.

– У неё в сумке зелёных нехило. Попилим.

Конечно, нехило, я ребятам зарплату везла! Меня начал бить озноб, хотелось свернуться калачиком и сильнее закутаться в то, во что я была замотана. То ли кожанка чья-то, то ли пуховик.

– Слушай, её трясет, – сильные руки обняли меня крепче. Показалось, что сероглазый губами прижался с моему перебинтованному лбу. Я едва не вскрикнула от боли, но в мои планы не входило так быстро приходить в себя.

Машина повернула и пошла по неровной дороге. На каждый ухаб тело отзывалось болью, и я закусила губу, чтобы не застонать.

– Тише ты! Не картоху везешь! – прикрикнул на товарища сероглазый.

Вскоре машина остановилась. Хлопнула водительская дверь, и послышался звук открываемых железных ворот. Проехали ещё немного вперёд.

Парень вынес меня из машины и поднялся на крыльцо:

– Открывай скорее, она же простудится!

– Слушай, волчара, ты достал уже! Она кто, баба твоя?

– Нам её Князю нужно живой и в здравом уме доставить! Так что пошевеливайся, – буркнул сероглазый.

– Ну, потрепать за мягкие места нам её никто не запрещал, – хохотнул второй.

Меня внесли в дом и положили на кровать.

– Дэн, тащи ножницы, надо платье разрезать, – сероглазый разул меня.

Зачем разрезать на мне платье? Очень хотелось хотя бы ощупать себя и понять, что со мной. Но я не двигалась. Получалось без труда – силы покидали меня. Я балансировала на грани сознания. Послышался звук выдвигаемого ящика.

– Эти острые вроде. От бабки остались. Как думаешь, она в ауте или притворяется? – кровать промялась под Дэном, и он склонился надо мной.

Я даже перестала дышать, любое малейшее движение доставляло боль.

– Да хрен поймешь, ты её в бинты как мумию замотал. Один рот торчит.

Залязгали ножницы, и платье предательски расползлось.

– Нам рот, собственно, только и нужен, – чужие пальцы прошлись по моим губам и сдавили щеки. – Глаза ни к чему.

– Твою мать, Дэн, она крякнет, не ровен час, а тебе лишь бы присунуть, пока не остыла. Где там лепила хренов застрял? – сероглазый повернул меня на бок и ощупал рану на спине. Значит, порезали меня. Просто прекрасно! – Хорошо, что неглубоко. Но кукухой она нормально вошла в пол. Не знаю, менять повязку или подождать.

С улицы послышался звук подъезжающей машины. Я облегчённо вздохнула. Пусть врач даже работает на этих утырков, но он, по крайней мере, приведёт меня в норму. Парни вышли из комнаты. Наверное, я потеряла много крови – от слабости не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Ну-ка, ну-ка, покажите мне деваху. Не наркоманка, не знаете?

Голос мне сразу не понравился. Слишком высокий и слащавый для мужчины.

– Скорее спортсменка, комсомолка, еле догнали, – хохотнул Дэн.

– Это хорошо.

Бряцание инструментов в металлическом стерилизаторе и запах спирта пугали и разжигали недоверие к врачу. С каждой секундой я всё меньше доверяла ему. Холодные пальцы схватили мою руку и надели манжету тонометра.

– Тут заказ на почку пришел. Князь сказал, отдаст мне девочку, как вытрясет из неё всё, что ему надо. Так что, как с хрустальной вазой с ней.

Я потеряла сознание.

* * *

Очнулась так же резко, как и отрубилась. Боли не было. Только бессилие. В памяти всплыли последние слова врача. В голове пульсировало: «Заказ на почку». Бежать отсюда немедленно! Повязка по-прежнему стягивала голову, но глаза мне развязали. Тело тоже перебинтовано. Под тонким пледом холодно, хотя, судя по запаху, в доме затопили печь. В комнате темно, за стенкой музыка, хохот и крики. Пусть гуляют, лишь бы меня не трогали. Правая рука, поднятая вверх, затекла. Твою дивизию, меня пристегнули наручниками к спинке кровати. Руки-ноги – как ватные. Пить хочется. Полжизни за стакан воды. Глаза немного привыкли к темноте. Родительская дача Дэна, судя по старомодной кровати и белой кружевной салфетке, полукругом спускающейся на экран телевизора. Контуры книжных полок и здоровенный шкаф.

Открылась и закрылась дверь. Я зажмурилась. Шаги, и кто-то рядом завалился на кровать. Запах вискаря и табака ударил в нос. Это явно не Волк. От сероглазого приятно пахло парфюмом с ароматом сандала и хвои. Слюнявые губы прошлись по моему плечу. Дёргаться с пристёгнутой рукой бесполезно. Я решила и дальше изображать бревно. Может, Дэн освободит меня от наручников? Я уже не боялась насилия. Страх попасть в руки докторишки-потрошителя оказался сильнее.

Влажная ладонь шлёпнулась на мою грудь и сжала её. Я едва сдерживалась. Парень убрал руки и повернулся на спину. Да чтоб тебя! Судя по звуку, ширинку расстёгивает. Мысленно я молила небо, чтобы в комнату вошёл сероглазый.

– Лежит милая в гробу, – глупо хихикнул Дэн. Узнала я эту похотливую скотину. – Я забрался и скребу. Нравится, не нравится – спи, моя красавица. Он стянул с меня трусы и встал, покачиваясь, надо мной на четвереньки.

– Как бы тебя разложить поудобнее…

– Никак, – я двинула ему коленом, и он с диким криком вошёл головой в спинку кровати.

– Убью, стерва! – цедил Дэн сквозь сжатые зубы.

Дверь распахнулась, и в комнату ввалился Волк:

– Ты охренел совсем? – он отбросил Дэна, прежде чем его кулак прилетел мне в голову.

– Она мне по яйцам… Сука!

– А не хрен ими трясти! Оставь её в покое! Там баб полон дом.

Волк вытолкал друга из комнаты, включил свет и закрыл дверь на защёлку. Я спряталась под пледом с головой и разрыдалась. Зад сероглазого грузно опустился рядом на кровать.

– Не бойся, Кэнди, он не тронет больше, – Волк стянул плед с моего лица.

– За что? Что я вам сделала?

– На деньги серьёзно кинула. Отдашь бабки – останешься в живых.

Очень хотелось съязвить, что без почки я вряд ли долго протяну, но решила пока не открывать все карты.

– Я никого не кидала!

– Ну так немец твой кинул.

– Так он и меня кинул! – я мысленно возликовала, что удалось вывести Волка на разговор.

– Не сдашь его, отвечать придётся тебе. Князь таких штучек не прощает.

– Но тебе-то лично я чем насолила?

– А я на тебя зла и не держу.

– Работа такая? Денежки вышибать, – не сдержалась я.

– А у тебя какая работа? – усмехнулся Волк. – Так что одним миром мазаны.

– Я пить хочу.

– Сейчас принесу…

– Нет, не уходи, – вскрикнула я и схватила его за руку.

Он улыбнулся, и его сильные пальцы переплелись с моими.

– Не бойся. Дэн там уже нашел утешение в других объятиях.

Волк встал и вышел из комнаты. Я взглянула на тумбочку, в металлическом лотке лежали одноразовые шприцы и ампулы. Рядом стояла пластиковая баночка с дефицитным французским снотворным. Лечение по высшему классу. Волка долго не было, и мне стало не по себе.

– Чаю тебе горячего надо, – он вернулся с бутылкой воды, увенчанной перевернутым стаканом и чашкой. – Пить больше.

В душе расцвела надежда. План побега обретал реальные очертания. Теперь нужно слезть с короткого поводка.

– Мне бы в туалет, – жалобно попросила я.

– А дойдёшь? – Волк поставил на тумбочку чай и бутылку с водой.

– Попробую.

Он достал ключ из заднего кармана джинсов и расстегнул замок. Я поморщилась от боли, опуская руку. Волк сунул наручники в тумбочку.

– Надень хотя бы это. – Он стянул с себя футболку, помог мне сесть и одеться. – Пойдём.

Я поднялась, опираясь на руку Волка. Голова закружилась. Дошла, хромая, до двери, и поняла, что побег под угрозой. Стыдно признаться, но в этот момент мне пришла в голову мысль соблазнить сероглазого и перетянуть его на свою сторону.

– Удобства на улице, – предупредил он.

– Глоток свежего воздуха – то, что нужно.

Мы вышли в коридор. Под тусклой лампочкой плыла радужная поволока. В нос ударил пряный конопляный кумар. Вдоль стены стояли перевязанные бечёвками упаковки газет и плотно набитые высокие целлофановые пакеты. Из соседней комнаты доносились громкие стоны. Я заглянула туда и тут же отвернулась с отвращением. На столе лежала раздетая девушка, между её бедер пыхтел Дэн, а двое голых незнакомых мне парней стояли рядом и ожидали своей очереди. Волк подхватил меня на руки и понёс по коридору.

– Я же говорил, Дэн уже и думать забыл про тебя.

Мы прошли мимо ещё одной комнаты. Из-за закрытой двери доносились крики страсти. Я мысленно вознесла хвалу небесам. Не иначе как Божья искра промелькнула между мной и Волком в пыльном занавесе за сценой старого ДК.

Волк толкнул ногой дверь и поставил меня посреди тесной прихожей. На вешалке висели чёрные кожанки вперемешку с яркой женской одеждой. Я насчитала шесть мужских курток, красное пальто, золотистый плащ и белый полушубок из искусственного меха. По одной девочке на двух пацанов. Впрочем, только что видела вариант и хуже. Живут, как звери. Очередь к течной суке. Мерзость.

– Там холодно, – Волк посмотрел на мои голые босые ноги, снял с вешалки пальто и накинул мне на плечи. От него удушающе пахло ландышем, и меня замутило.

– Не сахарная, – сбросила я Волку обратно на руки красный балахон. – На ноги лучше дай что-нибудь.

– Выбирай что хочешь, – усмехнулся Волк.

Он надел на голое тело куртку и сунул ноги в короткие, замызганные грязью калоши. Я посмотрела на разномастные кроссовки и кэблы, шагнула в угол и вставила ноги в старые резиновые сапоги.

– Веди.

– Да ладно, что ты как на зоне? – уголки губ сероглазого снова дрогнули.

– Сплюнь! – Меня качнуло, и Волк подхватил меня под руку.

Он распахнул дверь в осеннюю промозглую ночь. Шершавая холодная стена сруба оцарапала ладонь, когда я спускалась по ступеням крыльца. Волк придерживал меня с другой стороны и ворчал:

– Вот надо тебе было весь этот цирк с конями устраивать?

– Уж лучше цирк с конями, чем у твоего босса на кукане.

– Отдай то, что ему надо.

– Сказала же, я не в теме.

Мы свернули за угол, и я увидела свою машину. Сердце радостно забилось. Хорошо бы, конечно, раздобыть ключи, но любимый мерс я открою и без них. А завести – не проблема. Запасной комплект у меня под сиденьем заныкан как раз на такой случай. Документы нужны, факт. Придётся раздобыть новые. Я украдкой взглянула на Волка. Он думал о своём.

* * *

На обратном пути силы меня оставили, и ступени крыльца мне уже было не одолеть. Волк поднял меня, отнёс в постель и напоил чаем.

– У тебя есть девушка? – заехала я на кривой козе.

– Предлагаешь свою кандидатуру?

Мне хотелось разбередить его душу. Волк снял куртку и остался в одних джинсах. Работая в эротическом шоу, я каждый день видела красивые мужские торсы, но ладное тело Волка меня смутило. Я понимала – разделся он не для танцев.

– Вид у меня сегодня не тот, – вздохнула я.

– Не возражаешь, если я прилягу рядом? Устал как собака сегодня.

Прямо Версаль! Еще, может, ножкой шаркнет.

– Если поможешь мне надеть белье.

И снова уголки губ дрогнули. Он отыскал на полу мои трусы и натянул их на меня. Я почувствовала себя увереннее.

– Плед холодный, давай под одеяло заберёмся? – я обхватила себя за плечи.

Волк удивлённо уставился на меня.

– Ты же здесь спать будешь? – убаюкивала я его бдительность.

– Да, – сказал он, подумав. – Только укол тебе сделаю. Обезболивающий.

В доме все уже угомонились, и казалось, что мы одни.

– Я бы ещё чаю выпила, – мне нужно было кровь из носа выставить его из комнаты, хоть ненадолго.

Волк включил настольную лампу под зелёным абажуром с золотистой бахромой, погасил большой свет. Я забралась под одеяло. Волк сдёрнул покрывало, перепачканное моей кровью, скомкал его и швырнул в угол комнаты.

– Тебе с сахаром?

Я кивнула, чувствуя себя последней сволочью. Когда Волк вышел, я налила в стакан воды, вытряхнула из упаковки три таблетки снотворного и раздавила их на листке бумаги металлическим лотком. Порошок высыпала в стакан и размешала шариковой ручкой. Осталось уговорить Волка выпить. Вот только даже такое лёгкое дело – приготовление чудодейственного напитка, далось мне с трудом. Лоб покрылся испариной.

Волк вернулся и с подозрением взглянул на меня:

– Ты вставала, что ли?

– Куда мне? Воды напилась и впрок налила. – Убедительно-честное выражение моих зелёных глаз с поволокой действовало безотказно. – Поставь пока чай на тумбочку. Мне, наверное, и вправду обезболивающее не помешает.

Волк сделал мне укол. Рука у сероглазого на удивление оказалась легкая.

– Аппетитная ты девочка, – он снова укрыл меня и, стянув джинсы, нырнул ко мне под одеяло, – будешь хорошо себя вести, приглашу на свидание и даже провожу до дома.

– До чьего дома? – рассеянно спросила я, размышляя, как вызвать у него приступ жажды.

– Иди ко мне. – Он просунул одну руку мне под шею, а вторую под футболку. – Какие грудки у тебя, малышка.

Его губы, вкусные, мягкие, прильнули к моим. Разум затуманился то ли от укола, то ли от поцелуя. «Еще никогда Штирлиц не был так близко к провалу».

Лишь Андрей на сцене мог так беспардонно ласкать меня, остальные жёстко расплачивались. Со мной творилось невероятное. Я лежала в постели опричника моего врага и таяла снежинкой в тёплых ладонях. Жар горячего мужского тела дурманил разум. Я целовалась, как в первый раз. По нервам бежал ток, пробуждая во мне желание отдать всю себя. Я сжимала крепкие плечи Волка и упивалась нашей близостью. Был ли это инстинкт самосохранения, или загадочная химия любви, я не знала и не хотела знать.

– Лапа моя, – Волк навис надо мной, тяжело дыша, – красивая, сладкая.

Его пальцы кружили в самых потаённых местах. Серые глаза Волка обезоруживали. Никто не смотрел на меня с такой любовью. В бездонном взгляде не было похоти. Я забыла о бинтах и боли. Схватив Волка за шею, я вновь прижалась к влажным, мягким губам.

Из коридора послышался мат. Упало металлическое ведро, и в дверь заколотили кулаками:

– Волк, твою мать, – послышался голос Дэна. – Харэ там стриптизёрку шпехать в один ствол, Руслан передозил.

Меня будто в прорубь кинули.

– Как достали! – Серые глаза Волка потемнели, и он настороженно взглянул на меня. – Лапуль, я сейчас.

Он выбрался из постели под монотонный стук и брань, натянул джинсы и распахнул дверь. Дэн попытался заглянуть через плечо Волка, но тот вытолкал его в коридор и вышел следом. Снова послышался грохот.

– Да ты рехнулся? Из-за бабы бросаешься? Её Князь не сегодня завтра на ножи поставит.

Я замерла, чтобы расслышать ответ Волка, но раздались лишь удаляющиеся шаги. Вот это я поплыла. Нашла время и место. А если меня завтра отвезут к Князю? Сев на кровати, я машинально протянула руку к стакану с водой, но вспомнила, что там, и напилась из бутылки.

Я доковыляла до окна и увидела свой мерс. Знать бы, что ворота не заперты – ищи ветра в поле. Я дёрнула ручку, и окно легко открылось. Оглядела комнату. В углу стояла допотопная ножная швейная машинка «Зингер». Портновская метровая металлическая линейка нашлась рядом, у стены. В ящике стола среди потрёпанных колод карт, шариковых ручек, крышек для закрутки и пачек семян нашёлся перочинный нож. Я со страхом глянула в овал маленького зеркала. Ничего страшного не увидела, кроме замотанного лба. Моё внимание привлекла пачка чёрно-белых фотографий. На первой беззубо улыбался белобрысый мальчик в рубашке, шортах, колготках и сандалиях. Под мышкой малыш держал мяч. У меня было похожее фото, только на нём я обнимала медвежонка. Такие портреты делали раньше в детском саду. Я перевернула картинку и прочитала:

– Дениска, пять годиков, – вздох вырвался из моей груди: – Дениска… Что же из тебя выросло?

Послышались шаги. Я схватила нож, задвинула ящик и едва успела плюхнуться обратно в кровать. Дверь открылась, и в комнату заглянули двое темноволосых пацанов в одинаковых синих спортивных штанах. С виду мои ровесники – чуть за двадцать. В плане торсов до Волка им далеко, да и по рангу явно ниже. Они смотрели на меня, как на экзотическую птицу.

– Клёвая, – кивнул один другому.

– Ага.

Парни вошли в комнату и уселись на кровать, будто меня там и не было. Я повернулась набок, зажав нож в кулаке, и закрыла глаза. Охрану, значит, прислали. Вот только Дэн или Волк? Послышался писк игры в тетрис. Детский сад! Из кухни доносились голоса, но я уже не различала, кто говорит. Губы коснулись моей шеи, ладонь легла на плечо, но я уже не понимала: сон это или явь.

Глава 4

С улицы доносилась невнятная болтовня, на кухне громыхала посуда, в воздухе пахло кофе и яичницей с копчёным салом. Я впервые в жизни проснулась в мужских объятиях и не сразу поняла, где нахожусь. Голова покоилась на смуглом плече. Чувство покоя и защищенности окутало меня мягким облаком. Я уже узнавала Волка по запаху, дыханию, прикосновению. Сероглазый вырос в глазах ещё больше. Ведь он не тронул меня ночью без моего согласия. Мелькнула мысль, что он побывал в постели одной из девушек, снял напряжение. Нет, подумала, Волк не такой. Я погладила руку с крупными венами.

– Брателла, вставай! Доктор приехал, – в комнату без стука заглянул Дэн, и я, закрыв глаза, вжалась спиной в грудь и живот сероглазого.

Меня прошиб холодный пот. Дверь захлопнулась. Часы на запястье Волка показывали десять утра. Голова, ушибленные рука и нога ныли. Рана на спине не напоминала о себе, пока я не шевелилась. Во рту пересохло. Я выбралась из-под тяжёлой руки, безвольно упавшей на постель, и взглянула на тумбочку. Стакан опустел. Я вырубила своего единственного защитника в бандитском логове и беспечно проспала всё на свете. Перочинного ножа под подушкой не оказалось. Я чувствовала себя школьником, не готовым к экзамену, и, свесив ноги с постели, судорожно искала пути отступления.

– Волк, твою мать! – Дэн распахнул дверь и застыл, уставившись на меня.

– Привет! – нервная усмешка искривила мои губы.

Я впервые смогла нормально рассмотреть этого парня. Коренастый, на голову ниже Волка, с белым ёжиком волос и опухшим после пьянки лицом. Он тоже изучал меня.

– Где тут наша больная? – в дверях показался Борис Семёнович.

Его голос соответствовал внешности: невысокий, лысоватый, с яйцевидной головой и брюшком, вываливающимся из брюк. Я смотрела на доктора, готовая вцепиться ему в глотку, если он посмеет прикоснуться ко мне.

– Эта больная, походу, Волка вырубила, – Дэн обошёл кровать и потянул друга за плечо. Тот повернулся на спину и всхрапнул. – Тьфу, живой вроде.

– Денис, я же просил вас не трогать девушку. – Борис Семёнович участливо посмотрел на меня. – Надеюсь, вас не обижали здесь?

Ну просто отец родной!

– Я бы даже сказала, мы подружились, – включилась я в игру и вытащила из арсенала одну из обворожительных улыбок.

– Замечательно, – умилился врач и обратился к Дэну. – Напился он, что ли? Забирай его отсюда! Нам нужно побеседовать с Юлией.

Думаю, врач уже знал даже мою группу крови. Сиял Борис Семёнович как фарфоровая супница на званом обеде.

– Не пьёт он совсем, – буркнул Дэн и похлопал друга по щекам.

Я забралась на кровать и тоже склонилась над Волком.

– Скорее всего выпил снотворное. Приготовила себе на ночь. Да не понадобилось.

За спиной послышался звук открываемой упаковки.

– Ого! Тут не хватает трёх штук.

Дэн схватил меня за шею:

– Себе, говоришь, приготовила?

– Оставь её! – взвизгнул Борис Семёнович. – Пошёл вон отсюда!

Дэн отпустил меня, злобно блеснул глазами и вышел.

В этот раз на улицу меня сопровождал врач. Яркие наряды исчезли с вешалки. Я сунула ноги в уже знакомые сапоги и вышла из дома. В сумерках пасмурного утра я задержалась на ступенях и бегло осмотрела двор. По одну сторону забора стоял покосившийся парник с прорванными стенками, и темнели грядки. Рядом с крыльцом – рябина. Я сорвала гроздь налитых оранжевых ягод и сунула в рот. Горечь, как вкус моей незадавшейся любви. Ворота на вид хлипкие, машиной вышибу. Справа от них – чёрный джип и девятка. Пацанские тачки резвые, но до моей коняшки им далеко. Авто докторишки на улице, наверное. Куда поворачивать, помню. Хорошо бы колёса мальчикам спустить, но я проспала этот счастливый момент.

– Юлия, пойдёмте! – Борис Семёнович подхватил меня под локоть. – Простудитесь.

За углом моя машина будто только и ждала меня. Вздох вырвался из груди и навернулись слёзы. Я вытерла их кулаком и закусила губу. На эту сторону выходит только одно окно. Значит, можно спокойно выбраться наружу, линейкой открыть машину, завестись и рвануть напролом. Вот уж не думала, что однажды забытые в машине ключи спасут мне жизнь. Конни тогда купил в ближайшем магазине линейку и научил меня очередной премудрости.

В дом я вернулась, едва сдерживая ликование. Проходя мимо кухни, я увидела за столом четырёх парней. Они уминали яичницу, закусывая зеленым луком. У меня заурчало в животе, и я вспомнила, что сутки не ела. Дэн со стаканом рассола сидел в старом кресле, обитом зеленым бархатом. Он даже не повернул голову в мою сторону, в отличие от остальных.

В комнате я забралась под одеяло и тронула Волка за плечо, он причмокнул губами и повернулся на другой бок.

– Сейчас я верну его в строй. – Врач открыл чемоданчик и набрал в шприц лекарство. – И поставлю тебе капельницу. Ты потеряла вчера много крови, нужно восстанавливаться.

То, что Борис Семёнович ратует за мое здоровье, только радовало. В этом доме меня за жильца на белом свете не считали. Эдакая овечка на заклание.

– Денис, забирай приятеля, – крикнул врач. – Он скоро очухается.

Дэн вошел и усадил Волка на кровати.

– Твою мать, – первые слова сероглазого меня не обрадовали. – Башка раскалывается.

– Стриптизерке своей спасибо скажи. – Дэн закинул его руку себе за шею и поднялся вместе с ним. – Овца конченная.

Парни вышли из комнаты, и врач закрыл дверь. В голове мелькнула шальная мысль пришибить его чем-нибудь тяжелым. Я обвела глазами комнату, но ничего подходящего, кроме вазы с сухоцветами, мне на глаза не попалось.

– У тебя документы с собой? Если в больницу ехать, нужны будут, – хлопотал возле меня врач.

– Вы у ребят своих спросите, меня сюда без чувств привезли.

– Бедная девочка, я поставлю тебя на ноги, – медоточил Борис Семёнович.

– А вам-то какой в том интерес? – улыбнулась я. – Они меня отпускать не собираются.

– Это мой врачебный долг, – громко сказал он и доверительно прошептал: – Я помогу тебе. Перевезу в больницу, а там посмотрим.

«Оскар» нашел бы своего героя, снимайся Борис Семёнович в кино.

– Спасибо, – я потупила глаза, выискивая повод встать с постели.

Дэн спутал все мои карты. Он вошел в комнату сунулся в ящик тумбочки и достал наручники.

– Руку давай сюда, – потребовал он.

– Только не правую! – С лица врача на миг слетела маска, но тут же он улыбнулся мне: – Не доверяют нам с тобой.

Я протянула Дэну руку, и он пристегнул меня к спинке кровати.

– Загляну к тебе попозже, – подмигнул он мне.

Я похолодела. Неужели Волк отступился от меня? Ведь только он знал, где лежат наручники.

Борис Семёнович поменял мне повязки, поставил уколы и установил около меня штатив для капельницы. Я закрыла глаза в надежде, что доктор хоть ненадолго уберётся восвояси. Тугой жгут стянул плечо.

– Работай кулаком, – приказал врач.

Я молча повиновалась, и острая игла ткнулась мне в вену.

– Тут минут на сорок, – пробубнил врач, похлопал себя по карманам и потопал к двери.

Мысленно я поблагодарила небеса. Но тут же дверь хлопнула снова. Я поняла, кто вошёл, но не открыла глаз.

– Ну и на хрена ты это сделала? – в голосе Волка слышалась обида.

– Что именно? – я посмотрела на него в упор.

Волк стоял, облокотившись на спинку кровати.

– Снотворное мне подсыпала…

– И уговорила тебя его выпить. Ты ерунды-то не неси. Я себе сделала на случай, если твои приятели решат со мной позабавиться.

– А это, – Волк показал мне перочинный нож. – Неужели ты не поняла, что я не отдам тебя никому?

– И даже Князю? – пора было заканчивать с сантиментами и расставлять точки над «ё».

– И даже Князю. Но ты всё решила по-своему.

Или Волк чересчур самонадеян, или врёт. Конни по мелкому не работал, а потому не хватило бы у парня ни зелёных, ни деревянных рассчитаться за мои грехи со своим боссом. А просто так меня ему не отдали бы.

– Если бы я хотела убить тебя, мы не разговаривали бы сейчас. – Осталось просто доиграть роль. Мыслями я уже сидела за рулём своей машины. – Мы встретились с тобой не в то время и не в том месте. Мне никогда не было так хорошо, как этой ночью. Я хочу, чтобы ты просто знал об этом.

Волк исподлобья посмотрел на меня. Взгляд серых глаз действовал на меня разлагающе.

– Меня сегодня перевезут в больницу?

– Да.

Прозвучало как приговор.

– Можно я посплю полчаса? – слабым голосом попросила я.

Больше разговаривать не о чем, время пошло на минуты. Волк, пошатываясь, подошел ко мне ближе и сел на кровать.

Тыльной стороной ладони он провел по моей щеке.

– Я тебя…

– Волчар, Дрон звонит, – Дэн просунул голову в дверь и недовольно зыркнул в мою сторону.

– Иду… – Волк с трудом поднялся с постели и повернулся ко мне. – Спи спокойно, никто тебя не тронет.

Он вышел из комнаты, и я услышала, как он рявкнул на Дэна:

– Оставь девку в покое!

Я зубами вытащила иглу из вены и потянулась к наручникам. Игла предательски выскользнула. Я обернулась. Прозрачная трубка, покачиваясь, повисла вдоль штатива. Я попыталась достать её ногой и чуть не свернула всю конструкцию. Размотав повязку на голове, я нащупала затерявшуюся в волосах шпильку. Расстегнуть наручники не составило большого труда.

На цыпочках я прокралась к шкафу и распахнула дверцы. Синий шерстяной костюм с эмблемой «Олимпиада-80» сел на меня как влитой. Обувь лежала под вешалками, завёрнутая в газету. Мокасины не очень шли к костюму, но главное, пришлись впору. Натянув на голову вязаную шапку, я выудила из угла железную линейку и распахнула окно. Свежий воздух ворвался в комнату, запахло близкой свободой. Я перемахнула через подоконник, спрыгнула, едва сдержав крик – рана в спине напомнила о себе острой болью. Я выглянула за угол. Никого. Открыв машину, я выудила из-под сиденья запасные ключи и завела мотор. Его тихий гул прозвучал в сердце волшебной музыкой. Я перекрестилась, включила передачу и рванула к воротам. Первый же удар в них дал понять, что план провалился. Выскочив из машины, я рванула к калитке и выбежала на пустую дорогу. По обеим сторонам тянулись опустевшие дачи.

– Стой, гадина!

– Кэнди, нет!

– Держи её, уйдёт.

Вперемешку с отборным матом мне вслед неслись проклятья. Я не стала долго раздумывать, нырнула под соседние ворота и забилась в будку.

– Она не могла далеко уйти! У неё… – заголосил было врач, но его будто кто-то придушил.

– Открывайте ворота! Когда она успела ключи стащить? Выкатывайте мерс! Нужно её у шоссе вылавливать. Руслан, Кир, поднажмите.

Я разжала кулак и посмотрела на ключи от машины. Как хорошо, что у них не хватило ума заглянуть в мою сумку. Где-то далеко надрывно лаяла собака, послышался рёв мотора, и мимо ворот промчались две машины. У забора послышались незнакомые голоса:

– Нахрена Волк врача замочил?

– Князь за эту бабу голову отвернёт, а так на докторишку спишут.

– Хэзэ, короче. – Калитка жалобно заскрипела, но не поддалась. – Тут закрыто.

– Может, под забором пролезла?

– В такую грязь рухнула? Ты чего?

Оглядела себя и ужаснулась. Мокрая, грязная, я тряслась от холода и страха. Если парни сюда зайдут, то непременно сунутся в будку. Рассчитывать на хорошее отношение Волка уже не приходится.

– Она скорее дальше нырнула. Смотри, вон там в заборе дырень какая.

Парни убрались. Выждав пару минут, я выглянула из-под забора. Никого. Выкарабкалась на дорогу и бросилась к своей машине. Бампер помят и фара вдребезги. Дубль два. Панель приборов приветливо вспыхнула яркими огоньками. Мотор, передача, сцепление, газ, и я помчалась, маневрируя среди луж и ям.

Выскочила на шоссе и через двойную сплошную рванула налево. Интуиция меня не подвела. Вскоре показался указатель на Петербург. Держали меня парни в тридцати километрах от города по Мурманскому шоссе. Самое главное – проскочить без документов пост ГАИ. В милицию я, конечно, идти не собиралась. Оттуда меня под белы рученьки вернули бы Князю.

Небеса сменили гнев на милость, и до коммуналки на Техноложке я добралась без приключений. О моем любимом лежбище знал только Конни. Он мне и купил здесь комнату.

– Катя, здравствуй! Ты откуда грязная-то такая, – подслеповатая соседка, старушка лет семидесяти, всплеснула руками.

– Привет, Марьиванна, самосвал обрызгал.

Для обитателей коммуналки и некоторых моих знакомых я была Катей Громовой. Фальшивые документы мне выправил Конни. Фамилия Сани, моего первого возлюбленного, досталась мне случайно. Я сначала хотела отказаться, но потом приняла это как знак. Не знаю, правда, какой. Давно уже поняла – просто так в жизни ничего не бывает. Я прошла в свою комнату, закрылась на ключ, села на пол и зарыдала. Я вырвалась из ада, но плакала не поэтому. Волк убил человека ради меня, а не чтобы прикрыть тылы. Впервые я встретила мужчину, который не пожалел бы для меня своей жизни. Встретила и потеряла.

– Катюша, поставить чайник? Пирог сегодня испекла. Вкусный! – Мария Ивановна, как и прочие соседи, благоволила ко мне. Я выручала их деньгами и помогала с продуктами, когда приезжала сюда пожить.

– Спасибо! Только умоюсь с дороги, – я размазала слёзы грязными кулаками по лицу и поднялась.

Яблочный пирог, сладкий чёрный чай и болтовня соседки убаюкивали. Но расслабляться было рано. Железная коняшка под окном могла выдать меня. Окна, наполовину заклеенные фольгой, надежно хранили меня не от солнца. Я нажала на пару кнопок под подоконником, и его крышка медленно поднялась. Я улыбнулась. Перетянутые резинками пачки денег, пистолет, драгоценности и документы хранились здесь как в Швейцарском банке. Я вытащила несколько купюр, оделась и, собрав последние силы, отогнала машину в давно пустующий гараж отца. Обратно я вернулась на такси.