Текст книги "Шаги в пустоте"

– Я возьму и пельмени, и пончики. И еще два стакана чая.

– У тебя обезвоживание?

– Просто хочется! А ты что выбрал?

– Пончики, конечно!

– Серьезно?

Он взял чебуреки – пельмени сейчас в горло не полезли бы. Хотелось думать, что Сашка не сочтет это упреком: мол, у нее уже отболело, забылось… Да Артур только рад был бы этому! Для того и втянул Сашку в расследование убийства Оксаны, лишь бы только она не задохнулась от тоски по матери.

И они оба выжили.

Даже расхохотались в голос, когда с обратной стороны окна, у которого они устроились, остановилась толстая тетка в розовых шортах, которые делали ее похожей на мисс Пигги. Сашка точно не помнила, кто это… Зал кафе по уровню находился ниже тротуара, и пухлый розовый зад оказался прямо на уровне их лиц. В маленьких наушниках, видимо, звучала заводная мелодия, потому что рыжеволосая тетка начала притоптывать ногами, словно покрытыми белым, дрожащим от каждого движения желе.

– Стекла зеркальные, она нас не видит, – от смеха вытирая глаза, пояснил Артур.

– Может, выйти и сказать ей? – Сашка уже начала приподниматься.

Он остановил:

– Не надо. Она так счастлива в своем неведении! А если узнает, что стала посмешищем, это будет мучить ее весь отпуск.

Усевшись на место, Сашка с удовольствием куснула пончик и неразборчиво промычала:

– А ты добрый…

«Не всегда, – подумал Артур, медленно сворачивая салфетку. – Те, кого я посадил, с тобой точно не согласились бы…»

* * *

Сашка дремала рядом, отвернувшись к окну, и его мысли тотчас унеслись в Крым. Что могло случиться с Пашкой? Все его шалости всегда были безобидными, пацанскими, ни в какой криминал он никогда не лез. Конечно, уйма лет прошла с тех пор, когда они виделись в последний раз. Судя по тому, что успел накопать Артур, друг его детства не особенно изменился…

Продолжая забавляться, Пашка открыл в Евпатории Парк монстров и населил его любимыми персонажами – от Кощея до Шрека и Майка Вазовски. Оказалось, у него золотые руки, которыми он и создавал уродиков, как сам любовно называл жителей парка на своих страницах в соцсетях. Его детище пользовалось успехом, ведь в парке можно было пройти кучу квестов, а в подарок получить клятву от Фионы, что твое заветное желание, написанное на листочке и брошенное в ее приоткрытую сумочку, непременно сбудется.

«Он дарил детям надежду и радость, – Артур не замечал, но его брови болезненно сдвигались на переносице, когда он думал о Пашке. – Какого черта? Кто мог ненавидеть его настолько, чтобы убить?»

Он вдруг поймал себя на том, что уже принял убийство в качестве основной версии, хотя Пашка просто пропал. И, собственно, в любой момент мог объявиться и, как бывало, невинно захлопать ресницами:

– Вы меня потеряли? Ну вы чего, пацаны? Я же большой мальчик, могу исчезнуть на пару дней!

«Не можешь, – возразил Логов про себя. – Это я могу себе позволить. А у тебя семья, дети. Пора взрослеть, Пашка!»

Он всей душой надеялся, что сможет повторить это, глядя Пашке в глаза…

То ли Артур действительно задремал за рулем на какой-то миг, то ли некая потусторонняя сила увела их с маршрута, но в сумерках он понял, что едет не туда. Ни одной машины не было видно ни впереди, ни сзади… Как он ухитрился съехать с трассы?

Чертыхнувшись, Логов пересилил отвращение и обратился за помощью к навигатору. Бодрый голос футбольного комментатора возвестил о начале игры, но это не разбудило Сашку, и Артур надеялся, что успеет вернуться на нужную дорогу. Незачем ей знать, как он позорно сдался и призвал на помощь Уткина.

«Молодец, все знаешь», – подумал он мрачно, выполняя указания повернуть налево-направо.

Но лес становился все гуще, и это уже настораживало его. И тут – разве могло быть иначе?! – Сашка заворочалась, приоткрыла глаза, снова отключилась на секунду, потом проснулась окончательно, села и завертела встрепанной головой:

– Где это мы?

– А хрен его знает! Спроси у своего друга.

Она с изумлением выслушала очередную команду Уткина:

– Ты включил навигатор?! Мы заблудились?

– Похоже на то…

– И уже темно.

– Темнеет, – придирчиво поправил Артур. – Еще не темно.

Услышав металлические нотки в его голосе, которые звучали редко, Сашка поспешно согласилась:

– Конечно. Мы успеем выбраться из этой… глухомани.

Артур взглянул на телефон:

– Похоже, он сам заблудился. Сейчас перепрограммирую…

Он успел сбросить настройки навигатора перед тем, как Сашка выкрикнула:

– Стой!

И уже потерянным голосом проговорила, глядя на экран своего телефона:

– Здесь нет интернета.

– Вот черт! Совсем не ловит?

Она покачала головой и виновато поджала губы:

– Все? Мы остались без навигатора? Как же мы выберемся?

И вдруг подпрыгнула от радости, тыча пальцем в стекло:

– Смотри, там дома! Здесь живут люди!

Он с облегчением перевел дух и небрежно заметил:

– Сашка, это же центральная часть России. Здесь кругом люди.

Только они были какими-то странными, точно вышагнули из его советского детства, где остались такие вот заросшие травой кюветы, бездонные лужи, по которым можно было с упоением шлепать после дождя, некрашеные заборы серого цвета… Облокотившись на щербинку между штакетником, одна доска была выломана, неподвижно стояла старуха с длинными седыми волосами и смотрела в одну точку. Даже появление их машины не заставило ее перевести взгляд.

– Она похожа на ведьму, – пробормотала Сашка, не сводя со старухи испуганных глаз.

Перед забором на крышке люка сидел бритый малыш, на котором из одежды были одни колготки в рубчик – где такие раздобыли? Вокруг него на трехколесном велосипеде каталась девочка с синим бантом, а полуголый пацан ожесточенно хлестал ее своей рубашонкой. Но девочка безмятежно улыбалась и продолжала нарезать круги.

– Удивительно, – пробормотала Сашка, заметно сжавшись.

– Что именно?

– Живут люди вдали от мира… Среди леса. И никуда их не тянет… Ничего больше не нужно. Никаких амбиций. Может, так и нужно?

– Висеть на заборе?

– Мы же не знаем, чем она занималась весь день, – вступилась Сашка. – Может… животных лечила. Или еще что-нибудь. А сейчас вышла подышать.

– А дети?

– Что – дети? Их, наверное, к бабушке привезли на лето. Или уже к прабабушке…

– Ты его колготки видела?

Она замялась лишь на секунду:

– Так у нее и завалялись в комоде. Их, может, еще его мама носила. Или даже бабушка…

– Ладно, – сдался Артур. – Твоя взяла. С этой деревушкой все в порядке. Здесь живут счастливые и самодостаточные люди. Вот у одного из них мы сейчас и спросим дорогу…

Остановив машину рядом с молодым косарем, который не выглядел пришельцем из прошлого века, Артур опустил стекло:

– Вечер добрый! Мы, кажется, слегка сбились с пути…

Парень осмотрел их внимательно:

– А куда едете?

– В Крым.

– В Крым?! Ну, это вы лихо промахнулись, – он заглянул в салон и улыбнулся Сашке. – Слушайте…

И он принялся объяснять, довольно четко и понятно, как им вернуться на трассу, но в какой-то момент Артур перестал его слышать. Его начало раздражать, как этот парень таращится на Сашку и улыбается ей. Не удержавшись, Артур оглянулся: она тоже светилась улыбкой, и это показалось ему просто отвратительным – первому встречному!

– Спасибо, – сухо сказал он и поднял стекло.

Донесся приглушенный выкрик:

– Вы куда? Вы запомнили?

Но машина уже тронулась с места, чтобы поскорее увезти их из этой мрачной деревушки. Изумленный Сашкин взгляд прожигал ему висок. Не выдержав, Артур бросил, не глядя на нее:

– Ну что?!

– А что это сейчас было?

– Не люблю хамов.

– Он тебе не хамил. Он объяснял дорогу. Ты сам обратился к нему за помощью.

– Ты хочешь, чтоб я вернулся?

Видно, что-то опять зазвенело в его голосе, потому что Сашка тут же бросила:

– Нет. Едем. Куда глаза глядят…

И отвернулась к окну, глядя на убегающие в прошлое низенькие домики с серыми крышами.

Покосившись на нее, Артур вздохнул:

– Ну ладно. Я, наверное, чересчур вошел в роль отца. Меня взбесило, как он на тебя таращится.

Только промычав что-то в ответ, Сашка прислонилась головой к стеклу и закрыла глаза. Артур пихнул ее локтем:

– Если ты сейчас уснешь, я снова заеду черт знает куда…

– У тебя топографический кретинизм? – язвительно заметила она, не открывая глаз.

– Есть маленько.

По интонации уловив, что он улыбается, Сашка неожиданно призналась:

– А мне нравится, как ты сжился с ролью отца. Я не против.

– Правда? – обрадовался он. – Мне тоже… по душе эта роль. Или призвание?

Поморщившись, она взглянула на него укоризненно:

– Ой, только этого пафоса не надо!

– Не буду, – согласился Артур.

В ее голосе зазвучало подозрение:

– Что-то ты стал слишком сговорчивым…

– Это полнолуние, – он указал пальцем на желтый шар в небе. – Оно всегда меня подавляет.

И в тот же миг двигатель заглох. Не встревожившись, только слегка удивившись, Артур попытался завести его снова, но машина не отзывалась.

– Что за чертовщина?!

Ему почудилось, будто сумерки сгустились, начали подползать к ним, угрожая поглотить. Может, сами того не зная, они с Сашкой пересекли запретную черту и угодили в некую реальность, о существовании которой не должны были знать? Он прислушался: не доносится ли с болот жутковатый вой?

Сашка боязливо взглянула на круглую луну:

– А вдруг и вправду чертовщина? У тебя же не «жигуленок» какой-то, чтобы заглохнуть! – она оглянулась. – Эта странная деревня… Косарь этот… А вдруг он колдун? И не выпускает нас из своего круга? Мы останемся тут навечно, и он будет высасывать наши души…

– Хорош болтать, – прервал ее Артур.

Когда ему становилось не по себе, он мог быть грубоватым, и Сашка уже знала это. И хотя она и бровью не повела, Логов сам уже взял себя в руки и пояснил, стараясь, чтобы голос не звучал виновато:

– Мы на мостике застряли, здесь вообще нельзя останавливаться. Придется выйти, я попробую вытолкать машину.

– Толкать будем вместе! Мы напарники или кто? – отрезала Сашка и открыла дверцу.

Ухмылка Артура чуть съехала вбок:

– У тебя грыжа не вылезет?

– Вправят. Командуй, что делать?

«Еще то зрелище, – подумал Артур, изо всех сил уперевшись в раму дверцы и контролируя положение руля. Сашка пыхтела с другой стороны, копируя его действия. – Хорошо еще, что никого тут нет, а то сдохли бы со смеху… Чертовщина? Да ну, бред. Не верю я в эти сказки».

– Как-то иначе я представляла отдых на море, – выдавила Сашка и зашлась смехом.

И в тот же момент «Ауди» встрепенулась и завелась, съехав с моста. Словно вырвалась за некую невидимую границу… Резко выпрямившись, они с Сашкой уставились друг на друга круглыми глазами.

– Его владения закончились, – прошептала она, но Артур каким-то чудом услышал. Не по губам же прочел? Или подумал ровно то же самое?

– Садись, – велел он, решив не комментировать происходящее.

Черт его знает, что творится в российской глубинке!

Или это Пашка завел его в отзвучавшие времена их детства?

* * *

Волк искал мертвого человека…

Легкий и серый, как тень, он скользил между деревьями, следуя за ароматом гниения, который не мог укрыться от него. Днем волк не уловил его, не различил в полевом букете, и только ночной ветер принес сладковатый запах, который кажется людям отвратительным, ведь они – брезгливые хищники. Убивают не ради добычи, а из других соображений, волку совершенно недоступных.

Волк шел по запаху.

Но природа подстроила ловушку – хищник понял это, добежав до края отвесной скалы. Спуститься с нее было ему не под силу, волк не умел прилипать к едва различимым уступам, как это делали горные козы, приводя его в исступление своей недоступностью.

А мертвое тело находилось внизу… Он не видел его, но был уверен, что нюх не обманывает. Такого не случалось еще никогда в жизни. И никогда волк не сталкивался с мертвым человеком. Трупы животных попадались ему часто, и волк не отказывался от еды, за которой даже не нужно было охотиться. Но ни разу он не ел людей.

На этот раз ему тоже не довелось отведать человеческого мяса.

* * *

Конуру, в которой они переночевали, трудно было назвать гостиницей, но у Артура уже не было сил ехать дальше во втором часу ночи. В номер вместились только две односпальные кровати, между которыми можно было просочиться лишь бочком. В крохотной ванной унитаз прижимался к сомнительной чистоты клеенке, которая гордо играла роль душевой кабинки.

Артур только протяжно вздохнул, увидев все это. Но спать в машине – еще то удовольствие…

– Я не буду там мыться, – заныла Сашка. – Там грибок… И еще хрен знает что!

– Не ругайся, – устало попросил он. – Тебе не к лицу. Ты же у нас такая милая девочка.

– Я не милая! Я злая и неблагодарная. Мы путешествуем, а я не ловлю от этого никакого кайфа.

– Ну извини…

Сгорбившись на постели, она уставилась в пол. В этот момент она показалась Артуру такой маленькой и несчастной, что он уже готов был вернуться за руль и поискать приличный мотель.

Но Сашка уже подняла голову:

– Прости меня. Сама не ожидала, что сдуюсь…

– Я тоже рассчитывал на более приятное путешествие.

– Эта комната похожа на гроб. На меня давит крышка.

– Вообще-то гроб устроен так, что крышка не давит на покойного. Даже не касается.

– А на меня давит! – она отвела глаза. – Артур… Ты боишься смерти?

Можно было бы отшутиться, если бы перед ним сидела не Сашка. Опустившись на корточки, он заглянул ей в лицо:

– Малыш, ты просто устала.

– Я очень боюсь, – проговорила Сашка ровным бесцветным голосом. – Как только представлю, что просто исчезну… Ничего не буду чувствовать, ни о чем не смогу подумать. Меня такой ужас охватывает! И самое жуткое, что этого не изменить. Все на свете можно исправить. Кроме смерти. Что бы я ни делала, все равно умру…

– Ты не веришь в царствие небесное?

У него уже заныли колени, хотелось встать, но Артур не двигался. Сашка посмотрела на него умоляюще:

– А оно есть? Если бы кто-нибудь сказал наверняка! Тогда можно было бы жить спокойно и радоваться тому, что пока ты здесь, но и потом все не закончится… Только никто же не знает. Даже священники, правда? Они только верят.

– Надо бы и нам научиться, – пробормотал он.

Ее голос дрогнул надеждой:

– А ты тоже боишься?

Кивнув, Артур выдержал ее несчастный и пытливый взгляд. Несколько минут они оба молчали, точно сживаясь с тем откровением, которым поделились друг с другом. Потом Сашка выдавила улыбку:

– Но завтра мы все равно увидим море, правда?

– Я надеюсь, – пообещал он с осторожностью.

Ее личико точно оплыло книзу:

– Только не говори, что мы не доедем до Крыма!

– Пешком дойдем, если что. Ложись, я пока…

Она уже вытаскивала из сумки пачку влажных салфеток:

– В море искупаюсь.

Когда Артур вернулся из ванной, она уже спала, устало свесив с кровати тоненькую руку. Нежно пахло салфетками, брошенными на пол. Поднимать их он не стал. Хотел было уложить ее руку поверх одеяла, но решил, что прикосновение может разбудить Сашку, а она только-только отрешилась от всего тягостного, скопившегося в душе.

С наслаждением растянувшись на постели, Артур уставился в низкий потолок. Не гроб, конечно, но на склеп смахивает, подумал он. В том, что сон придет мгновенно, Логов почти не сомневался, его вообще редко мучила бессонница. И потому он наспех перелистал страницы этого дня, пытаясь решить: правильно ли вел себя с Сашкой, не обидел ли чем… Рявкнул на нее – это было ни к чему. И то, что ей пришлось выталкивать машину, тоже приятным воспоминанием не назовешь. Хотя… Если все обойдется и никакая грыжа у нее не вылезет, они еще будут хохотать, вспоминая этот эпизод. А может, и все это путешествие, если ничего хуже не случится.

На потолке появились солнечные полоски…

Артур уставился на них с изумлением и несколько раз моргнул перед тем, как понял, что ночь уже прошла. Канула в прошлое – темная и пустая. Он еще немного полежал, прислушиваясь к своему организму, который то ли отдохнул, то ли нет. Нашарил телефон: половина восьмого. До Евпатории пилить через весь Крым, некогда залеживаться.

Он скосил глаза на Сашку и вздрогнул: ее светлые глаза были широко раскрыты.

– Только не говори, что ты лунатик!

– Ни разу не лунатик, – хихикнула она. – Просто забавно было наблюдать за тобой. Ты лежал такой серьезный!

– А в замочные скважины ты не подглядываешь?

Опять раздался смешок – Сашка явно проснулась в хорошем настроении. Наверное, уже успела подумать о том, что сегодня впервые пересечет Крымский мост, встретится с морем, пошепчется с волнами… Помнит ли она о том главном, ради чего они затеяли это путешествие? Артур не стал напоминать: наверняка мысли о маме невесомым утренним туманом окутывали каждый Сашкин день, и все, что она делала или о чем думала, так или иначе было связано с Оксаной. Впрочем, как у него самого…

– До Евпатории через Украину было бы быстрее, – сообщила она.

– Я знаю.

– Ты там не был в последние годы?

– На Украине? Я вообще никогда там не был…

– И тебя не колышет, что там творится?

Он повернул голову:

– Моя мама родилась в Харькове. Как думаешь, меня может это не волновать?

Сашка подскочила и уселась на постели по-турецки, прикрыв колени одеялом:

– Так вот почему ты такой красавчик! Все украинцы жутко симпатичные…

– Думаю, не все, – резонно заметил он.

– Но многие. Правда-правда! У всех красавчиков в нашей школе были украинские фамилии.

– Ладно, тебе лучше знать.

Вскользь улыбнувшись, она припомнила:

– Их манера речи так прилипчива! Я помню, как мы с мамой в последний раз были в Крыму, мне лет десять было, наверное, или еще меньше… Я потом целый месяц говорила нараспев!

В ней вдруг точно выключили что-то: глаза потухли, и кончики губ опустились. До того времени, когда воспоминания о матери станут отзываться улыбкой, было еще далеко…

Замерев, Сашка смотрела в голую стену за спиной Артура – разноцветные тени, согретые южным солнцем, скользили по ней, отзываясь страданием. Ее личико подрагивало и менялось: в памяти за эти секунды проходили целые дни.

Он боялся, что сейчас она расплачется, но Сашка только с усилием моргнула и посмотрела ему в глаза:

– Поехали. Все будет хорошо.

* * *

Эта фраза давно стала расхожей и ничего, собственно, не значила. Но, как ни странно, этот день и в самом деле стал непрерывным солнечным мазком. Подпрыгивая на сиденье машины, Сашка вопила от восторга, тыча пальцем в стекло:

– Ты видел такое?! Целые поля подсолнухов! Чистый Ван Гог… Солнышки мои… Смотри, смотри: они же и вправду все повернулись к солнцу. Ты любишь Ван Гога? – неожиданно обернулась она к Артуру.

– Что значит – любишь? Это не то слово, которым можно определить мое отношение к живописи.

Сашка повернулась к нему, села бочком, подтянув коленки. Ей явно было интересно узнать его мнение, и от этого Логов внезапно разволновался. Искусство не было той почвой, на которой он чувствовал себя уверенно.

– А чьи работы тебе ближе? – спросила она. – Заметь! Я не спрашиваю: кого ты любишь?

– Заметил, – проворчал Артур. – Зачем тебе это?

– Просто хочу знать. Мы же с тобой напарники.

– У меня не было напарника, с которым мы беседовали бы об искусстве…

– Да у тебя вообще не было напарников! Ты же сам сто раз говорил, что работаешь один. Волк-одиночка из логова.

Он сдался:

– Ну ладно. Может, я тебе удивлю, но меня волнуют пейзажи Коро.

– Камиля Коро?! – Сашка так и подскочила. – Нет, ты серьезно? Это же мой любимый художник! Ну, один из… Я только ради него готова в Пушкинский приходить каждый месяц!

– Ну, каждый месяц я туда не хожу…

Сашка не услышала его. Улыбаясь во весь рот, она сползла по сиденью, потом снова села, зажмурилась и принялась раскачиваться как в трансе:

– О, какой он… волшебник!

«Дурочка, – подумал Артур ласково. – Ей даже в голову не приходит, что я ей подыгрываю… Оксана рассказывала о Сашкиной слабости к Коро. Я его и не видел».

– Когда будет заправка, давай остановимся? – предложил он. – Полный бак зальем и заодно перекусим хорошенько, чтобы потом не тормозить до Евпатории.

Сашка уставилась на него с испугом:

– Я не могу хорошенько. В меня с утра ничего не лезет.

– Здрасте! А круассаны кто лопает?

– Ну, это же мелочь… И дома я никуда не тороплюсь, так больше влезает.

Артур вздохнул – без крошек не обойтись:

– Ладно, возьмем навынос. По дороге будешь подкрепляться.

– Как Винни-Пух? – просияла она.

Скептически покосившись на ее тощие руки, Логов заметил:

– Ты уж скорее Пятачок! И, боюсь, тебя не откормить…

– А ты кто? Ну, из персонажей этой сказки?

– Я Кристофер Робин, – пробормотал он. – Я возвращаюсь к друзьям своего детства.

Неловко выгнув шею, Сашка уставилась на него, и голубые глаза ее изумленно расширились:

– В смысле? К каким друзьям?

Его точно ошпарило: она же не знает о Пашке! Можно было, конечно, на ходу придумать невинную версию, отовраться, но Артур уже вспомнил, как дорожит эта девочка званием напарника, которым он наградил ее, когда они вместе искали убийцу Оксаны. И решил, что просто обязан выложить все карты на стол. Разве Сашка этого не заслуживает?

Она выслушала его, не прерывая, и только потом спросила:

– Но ты ведь в любом случае поехал бы со мной к морю?

– Ну конечно, – заверил он с жаром. – Это всего лишь совпадение. Не скажу, что удачное… Лучше бы с Пашкой ничего не случилось! Но раз уж мы с тобой все равно будем в Крыму, почему бы не помочь друзьям?

Кивнув, Сашка расслабленно откинула голову и попросила:

– Расскажи мне про его семью. Там никаких конфликтов не было?

Логов удержал усмешку: «А она сразу к делу!» Это ему нравилось в Сашке: при всей своей воздушности и эфемерности – беленькая феечка с бездонными голубыми глазами! – она была очень конкретным человеком и не рассусоливала. Быстро соображала, легко ориентировалась, была в меру напористой и много знала к своим восемнадцати годам.

И у нее было природное актерское дарование, что уже помогло им в прошлом расследовании. Могло пригодиться и сейчас. Сашке ничего не стоило прикинуться кем-то другим, и никаких угрызений совести она по этому поводу не испытывала, не считая обманом – это же для дела! Такой подход Артур одобрял.

Пашкина жена, судя по всему, была совсем другого склада.

– Я ее никогда не видел, – признался он. – Пашка влюбился, когда был в армии. А потом уехал за ней в Крым. Мы еще в детстве его подкалывали, что ему нужно взять в жены медсестру, потому что он постоянно ранился. Колени, локти, даже подбородок вечно были ободранными. Но я не помню, чтобы Пашка когда-то ныл… У него рот всегда до ушей был.

Она вдруг передернулась всем телом, точно ее больно кольнуло:

– Почему именно таких людей и убивают?!

– Не только таких, – торопливо заверил Артур. И продолжил без пауз, чтобы она скорее отвлеклась от мыслей о матери: – К тому же никто и не говорит, что он убит… Пока он числится пропавшим.

– Ну да, – спохватилась Сашка и взглянула на него виновато. – Извини.

– Так что ты думаешь? Пашка действительно женился на медсестре! Из какого-то евпаторийского санатория. Непыльная работа. Ее зовут Светланой. Надеюсь, она действительно светлый человек.

Пропустив его последнее замечание, Сашка задумчиво произнесла:

– А медики знают, как отправить человека на тот свет так, чтоб и следов не осталось…

– Вот у нас и первый подозреваемый!

– Что ты смеешься? Медсестре точно известно, куда воткнуть иглу, чтобы человек кровью истек… Или пустой шприц в вену загнать.

– О-о, начиталась…

– Скажешь, такого не бывает?

– Бывает, – согласился Артур. – Но давай без предвзятости… Может, у нее и мотива-то не было.

Сашка покачала головой:

– Ты сам говоришь, что Паша был…

– Я надеюсь, он есть!

– Ой, опять… Прости, пожалуйста! Ты говоришь, что этот Паша как большой ребенок. А значит, увлекающийся…

Артур вздохнул:

– Я тоже подумал, что он мог влюбиться в очередной раз. В школе не было девчонки, по которой он не сох бы… Но не дольше пары дней. Потом влюблялся в другую.

– А ты?

– Я нет, – засмеялся Артур. – В меня влюблялись. Но я этого даже не замечал, если честно. Я тогда плаваньем занимался, всю энергию топил в бассейне. Мечтал стать олимпийским чемпионом.

– Только не говори, что считаешь себя неудачником! Ты же любишь свою работу…

Он согласился:

– Люблю. Но, знаешь, лучше бы никому не приходилось расследовать убийства. Пусть бы их вообще не было. Я согласился бы остаться безработным…

* * *

Если верить Артуру, теперь Крым напоминает Испанию: отличная трасса «Таврида» и пейзажи, радующие глаз.

– По старой дороге ехать – еще то испытание! А тут, смотри-ка, все на высшем уровне!

Он ликовал как ребенок, даже глаза заблестели. Забавно, как мужчин восхищает все, связанное с автомобилями.

– Испания. Чистая Испания!

Я-то никогда не была в стране фламенко и корриды, что, впрочем, почти одно и то же. Это я прочла в одном романе, полном убийственной страсти: «Фламенко – это женская коррида». Не верить автору у меня оснований не было.

Артуру я не стала говорить, как разочарована тем, что новую трассу проложили так далеко от моря и я успела увидеть его только с Крымского моста. А мне до сих пор помнится, как светящаяся ширь голубого цвета распахнулась перед глазами и от восторга перехватило дух. Я влюбилась в море с первого взгляда, такого со мной не бывало ни до, ни после… Да я вообще толком еще не влюблялась.

Но когда мы проезжали этот длиннющий новый мост, мое сердце вдруг заколотилось, как перед долгожданной встречей с любимым. Только это был не человек, а море. Опустив стекло, я жадно глотала воздух, пропитанный солью, и у меня мутилось в голове. Казалось, я растворяюсь в нем, становясь пеной морскою, как Русалочка из сказки, только принц был здесь ни при чем.

Кажется, Артур догадался, что со мной происходит, и тихо произнес:

– Вот ты и встретилась с ним…

Я хотела ответить, но успела сообразить: он обращается не ко мне, а к маме. Ведь это ради нее мы затеяли эту поездку. Ее прах лежал в шкатулке за моей спиной… Хотя никакого завещания она не составляла и вообще не собиралась умирать, как-то вскользь, почти в шутку, мама обронила, что мечтает после смерти слиться с любимым Черным морем.

Почему она даже не попыталась перебраться в Крым, если так любила его? Что держало ее в Москве? У нее не было дела жизни, ради которого можно пожертвовать мечтой… Я без сожаления сменила бы школу. Или она ждала, что отец вернется? Вряд ли. Машка оставалась в Москве? Но ведь они все равно не виделись месяцами… А может, мама предчувствовала, что встретит Артура и он станет для нее дороже моря?

Стараясь не привлекать внимания, я скосила глаза на его профиль. Тут не поспоришь, он, конечно, потрясающий, ему бы в кино сниматься… Но море! Оно просто грандиозное. Смотреть не насмотреться. Или мама то же самое испытывала, глядя на этого мужчину?

Удивительно, что при такой жутковатой профессии лицо Артура остается добрым, и это смягчает впечатление от его неправдоподобной красоты. Иначе она подавляла бы… Чаще человеческая красота имеет налет отстраненной высокомерности, ведь, как правило, такие люди знают себе цену. Но Артур словно и не подозревал о том, как выглядит… Или это настолько не имеет для него значения?

Он искренне восхищался моей мамой, будто и впрямь считал, что в подметки ей не годится. И это подкупило меня… Я ведь то же самое думала о себе… Но я-то и в самом деле не годилась ей в подметки. Только мама никогда ни словом, ни взглядом не дала мне почувствовать, что тоже понимает это… Она восхищалась мною так же, как Артур ею.

Теперь меня окутало человеческое безразличие. Никому нет дела до того, где я, почему не поступила в институт, как справляюсь с внезапным сиротством. Артур – единственный человек, продолжающий сжимать мою руку, чтобы меня не унесло в бездну забвения.

И я верю: у него достанет силы удержать меня…

Мне тоже хочется быть полезной ему. Поэтому я всю дорогу кручу в голове дело его пропавшего друга детства. То, что я с ходу наговорила про жену этого неведомого Паши, уже и мне самой кажется не очень правдоподобным. Слишком уж это банально: жена убивает мужа… Было бы досадно, если б это дело оказалось настолько простым!

К тому же Паша помнится Артуру хорошим парнем, хоть и сумасбродным, но за что его убивать? Богатым, как мой отец, он не был, о наследстве речь не идет, значит, жене проще было развестись с ним, чем убивать и садиться в тюрьму, оставляя детей в той пустоте, куда угодила я…

– У них есть дети?

Мой вопрос не был связан с тем, о чем мы говорили последние полчаса. Но застать Артура врасплох не так-то просто! Он посмотрел на меня так, словно ждал этого:

– Сын. Ромка. Я уточнил у Юрки, пацан где-то твоего возраста.

Он мотнул головой, будто отгоняя страшное виденье:

– Черт, у меня мог бы сейчас быть такой же здоровый сын!

– Тебя это пугает?

– Не то чтобы… Мне просто трудно это представить.

– А…

Я на секунду замялась, усомнившись, имею ли право спрашивать об этом. Но раз уж мы путешествуем вдвоем… Разве это не поднимает нас на уровень особой доверительности? И, глубоко вдохнув, я проговорила тем нежным голоском, который почему-то казался взрослым таким трогательным, что они сразу таяли:

– А у тебя мог быть такой сын? Ты тогда встречался с кем-то?

Зря я опасалась, что Артур рассердится и буркнет: «Не суй нос не в свое дело!» Он быстро взглянул на меня и вдруг рассмеялся:

– А ты как думаешь? Разве такой парень, как я, мог прозябать в одиночестве?

Мне стало так стыдно за свою наивность, что я вся сморщилась:

– Ну да… Извини. Я глупость спросила.

Но Артур вдруг ответил совсем другим тоном, из-за чего у меня озноб прошел по коже:

– Я понимаю, о чем ты… Тебе ведь хочется знать, многих ли я любил до… твоей мамы? – и покачал головой. – Никого. Теперь я знаю это. Хотя были девчонки, по которым я с ума сходил… пару недель. Потом все как рукой снимало.

– Потом – это после того, как ты добивался… своего?

Уж на такой вопрос Артур имел полное право не отвечать. Но мне показалось, что он почувствовал: мне важно понять, как работают отношения между мужчиной и женщиной. Мой первый пробник в этом был полной глупостью, когда я вспоминала о нем, тянуло гадливо передернуться. Но я надеялась, так будет не всегда.

– Я уже многое подзабыл, – признался он, – но, боюсь, ты права… Кажется, в юности я не особо отличался от большинства пацанов.

И он принялся исповедоваться, чего я уж никак не ожидала. Он рассказал, как они с друзьями рыскали по Москве в поисках удовольствий – поджарые и вечно голодные самцы. Гонимые спортивным азартом, сновали из одного бара в другой, что-то выпивали, с кем-то уединялись в туалетах ночных клубов… Артуру никто из девчонок не отказывал…

В моем воображении замельтешили клубные огни, в крови начал пульсировать ритм, в котором двигались тела, совпавшие на минутный отрезок жизни, чтобы после потеряться навсегда. Артур не мог поклясться, что никто из этих случайных девчонок не унес в себе его ребенка, тогда и мобильники-то были не у всех, только у самых крутых. Я могу встретить его сына и не догадаться об этом. Не все же похожи на своих отцов…