Текст книги "Восточные сладости"

Глава 10

Проснувшись ночью Амина, не ощутила присутствия мужа рядом и удивилась. Она уже привыкла сквозь сон отмечать его приход и даже подползать к нему ближе по необъятной кровати, чтобы прижаться к прохладному, влажному после душа боку.

Кажется, она помнит его приход, а потом ей стало одиноко среди шелковых простыней. Поежившись, девушка накинула легкий кафтан и отправилась искать Орама. Если кто-то встретится, вполне можно сказать, что идешь на кухню выпить горячего молока с медом или чаю из трав.

Коридоры были тихи и пустынны, за узкими стрельчатыми окнами еще было темно. С кухни не доносилось ни звука – слуги жили в отдельном помещении. Они поднимутся лишь через несколько часов, с рассветом.

Вдруг легкий скрежет привлек ее внимание и гибкая фигурка скользнула к одной из декоративных панелей, осторожно прикасаясь пальцами к перламутровым пластинам мозаики. Вот один элемент слегка поддался, мигнул алым цветом, и картина, изображающая восход солнца на Амане, отъехала в сторону.

Белоснежные стены и потолок бокса удивил принцессу, но вот в противоположной стене наметилась щель. Очередная панель провернулась вокруг центральной оси, открывая следующее помещение. Оттуда пахнуло силиконовой смазкой, горячим запахом металла, чем-то едким и знакомым. Удивленная Амина перешагнула порог: Орам был здесь.

Углы помещения занимали сложные агрегаты. Одну стену полностью покрывали экраны. Вдоль противоположной тянулся стеклянный стол, прикрытый сильной вытяжкой. На столе стояли аппараты меньших размеров. В одном девушка узнала электронный микроскоп: ей уже приходилось с ним работать при изучении грибниц и споров. Все остальное было ей неизвестно.

В центре комнаты красовался подсвеченный подиум, окруженный силовым полем – то ли тестовая площадка, то ли просто эстакада.

Муж Амины сидел у небольшого писчего блока и что-то быстро записывал, прикидывая с помощью световой линейки объемы помещения. Увидев девушку краем глаза, он обернулся, и удивленно спросил:

– Как ты вошла, моя Амина?

– Датчик сработал.

– Хм, возможно, броня…

Бормотнув что-то еще, Орам отложил световое перо и линейку и подошел к жене:

– Это моя лаборатория, хочешь посмотреть?

Девушка кивнула и спросила:

– Ты часто бываешь здесь ночью?

– Нет, моя Амина, – улыбнулся мужчина, угадав легкие нотки ревности. – Просто устал так, что не смог уснуть. Все равно уже нужно думать, как забрать весь модуль с собой.

– Модуль?

– Эту лабораторию планировал отец. Он сделал ее частью дома, но весь дом можно разобрать и забрать с собой. Дело только в объеме и грузоподъемности корабля.

– Ого! – Глаза девушки открылись шире – весь дом состоит из отдельных блоков?

– Да. Покои главы семьи – модуль «крепость», кухня – модуль «бастион», там могут укрыться служащие, конюшня вообще пустая, обычно ее стараются перекрыть в первую очередь при нападениях.

Девушка кивала. В общем-то, такой подход казался знакомым – ее отец точно так же всегда держал вблизи шатра верблюда, груженого запасом воды и пищи. Вспомнив родных, Амина чуть-чуть загрустила, но Орам снова привлек ее внимание:

– Нашей семье выделен целый корабль, и я намерен забрать отсюда все, до последнего винтика.

– Ты не хочешь сюда возвращаться? Совсем?

– Если повезет – останемся на новой планете, если нет – все равно останемся там же.

– Кисмет[5]5
  Судьба (арабск.)


[Закрыть], – прошептала Амина и сделала рукой знак, отводящий беду.

Орам поцеловал нежную ручку и продолжил пояснения:

– Для твоих вещей выделим три комнаты и два больших контейнера. Тебе стоит пройтись с мамой по магазинам. Первые лет пять корабли возвращаться не будут, разве только случайные торговцы.

– На что мне стоит обратить внимание?

– Одежда и обувь, белье, необходимые лекарства и оборудование для работы. Выбирай наименее энергоемкие модели. Топливо мы не сможем там добывать несколько лет. Ветряки и солнечные батареи много не дадут. Не забудь расчеты количества семян и «спящих» саженцев. Впрочем, в этом ты разбираешься гораздо лучше меня.

Орам залюбовался сосредоточенным личиком жены и вновь вспомнил, как она молода. В груди все сжалось от нежности. Он ласково погладил гладкие блестящие волосы, а потом зарылся в них лицом, вдыхая легкий травянистый аромат. Тонкие руки уже привычно порхнули ему на шею, а губы прижались к губам.

Некоторое время супруги сладко целовались, а потом, с сожалением разжав руки, Орам отключил экран и, щелкнув по изящной декоративной кисти «ловца ветров», активировал защиту. Приобнимая друг друга, они вернулись в спальню.

Ораму все еще не хотелось спать, и он просто вытянулся на супружеском ложе, отбросив простыни в сторону.

Амина присела на край постели. Смущенно потупив глаза, спросила:

– Муж мой, ты позволишь мне показать тебе то, чему меня научили в пустыне жены «всадников ветра»?

Орам предвкушающе задержал дыхание и посмотрел жене в глаза: там плескалось безмятежное спокойствие, но иногда выглядывали озорные искорки смеха.

– Да, моя Амина.

Жестом жена предложила Ораму перебраться на широкую, но довольно твердую кушетку, обтянутую бархатом. Мужчина встал и Амина быстро сняла с него кафтан и шальвары, оставляя лишь нижнее белье.

Уложив мужа ничком, Амина достала купленный недавно флакон ароматного масла и, согрев несколькими движениями пальцы, принялась массировать каменные плечи Орама. Первые мгновения супруг лежал неподвижно, прислушиваясь к ее движениям, потом длинное крепкое тело расслабилось, разогревать мышцы жене стало легче.

Когда белая кожа Орама стала насыщенно – розовой, Амине стало очень неудобно: она не дотягивалась до его рук и ног. Секунду подумав, она покраснела и ловко оседлала его бедра. Муж дернулся, но остался на месте, правда, как-то странно повернулся, словно лежать на животе стало неудобно.

Размяв хорошенько спину, плечи, руки и ноги супруга, Амина устало откинула с лица растрепавшиеся пряди и ушла в ванную мыть руки.

Орам торопливо вытер масло полотенцем и перебрался в кровать. Маленькие крепкие ладошки доставили ему море удовольствия и столько же мучений. Ах, если бы у него было хотя бы несколько дней, чтобы показать супруге радости любви! Вздохнув, Орам повернулся на бок и незаметно уснул.

Глава 11

Как ломит тело, неужели уже пора? Зашипев, Най-Олт расправил затекшие в узкой камере гибернатора конечности. Над ним склонялась чешуйчатая голова ширванши Кет – Олита, смена которого заканчивалась сегодня. Следующие пятьдесят больших оборотов дежурным будет Най – Олт. О-хо-хо, скука.

После катастрофы выжившие ширванши забрались в глубины местных гор – там сохранилось оборудование в лабораториях, там были запасы растений и консервов, позволивших их расе выжить. Но для экономии ресурсов все взрослое население было уложено в гибернаторы.

Вот и сейчас, разбудив сменщика, Кет – Олит подошел к личной ячейке и со вздохом облегчения скользнул в теплую темноту.

Бодрствовали дежурные, сменявшиеся каждые пятьдесят оборотов. Первые двести – триста оборотов невольного заключения на поверхности бушевали локальные возмущения и катастрофы, менялись очертания материков, испарялись реки и проваливались в бесконечную глубину горы.

Несмотря на потерю нескольких периферийных комплексов, отдельная особая лаборатория устояла, мелкие повреждения устранялись дежурными. Потом планета утихла, на ней стала появляться жизнь, и ширванши стали подумывать о выходе наружу.

Тогда проявило себя наследство прилетевшего из глубин космоса метеорита – на планете начались пыльные бури. Казалось бы, какой пустяк для существ, способных затянуть глаза и ноздри непроницаемой пленкой и обходиться без кислородного дыхания до трех часов?

Но эти бури вызывали у ширванши неудержимую головную боль.

После первых попыток справиться с проблемой медицинскими средствами или биочипами несколько ширванши оказались в коме и не все смогли восстановиться.

Каждый дежурный, вынужденный терпеть эту муку, мечтал найти выход. Но оборот за оборотом они глотали сильнейшее снотворное, помогающее перенести приступы боли. Едва на экранах визоров появлялись завихрения песка – звучал сигнал тревоги. Задраивались воздуховоды и все дежурные смены укладывались в сон, больше похожий на обморок.

Их оставалось все меньше. Полный цикл развития эмбриона был гораздо более длительным, чем промежутки между бурями. Самки, изнемогая от боли, скидывали детей, катаясь по полу. Те немногие, кому удалось доносить детей, с помощью гибернаторов теряли ориентацию в пространстве и не выхаживали потомство. Тупик.

Не видя другого выхода, Совет постановил ждать. Промежутки между бурями становились длиннее и, возможно, кто-то доживет до того дня, когда самки вновь смогут приносить потомство.

Вздохнув, Най-Олт выбрался из капсулы и побрел вдоль длинных рядов гибернаторов, внешне напоминающих огромные закрытые цветочные бутоны.

В отсеке дежурного горел свет – несколько светляков лакомились каплями нектара в центре большой сферической колбы. Рядом лежала тетрадь из листьев дерева ну с записями происшествий на дежурстве.

Тут же стоял сосуд из обожжённой глины с узким горлом, чтобы удобно было пить. В нем дежурные готовили традиционный напиток из листьев кхе. Низкая широкая лежанка позволяла свернуться калачиком под специальной лампой, заменяющей солнечный свет. Для неспящих такая процедура была необходима – активная жизнь требовала больше ресурсов и витаминов.

Еда почти вся была консервированной. Поморщившись, Най выдавил в рот несколько витков пастообразного пюре из водорослей и корней кхаан.

Роботы – добытчики приносили эти полезные корни в изобилии, но ширванши уже устали от их однообразного вкуса и были рады любым изменениям.

Правда, младший дежурный соседнего блока ухитрился выращивать в помещениях кое-какую зелень и грибы, но этого едва хватало на празднования дней появления, да редким приболевшим ширванши.

Открыв тетрадь, Най – Олт принялся просматривать список происшествий:

– Буря…

– Выход из строя трех лап гибернаторов.

– Сползание грунта в пятипалой галерее…

– Буря.

– Смыв робота в подземное озеро, восстановлению не подлежит.

– Буря.

– Появление в зоне обзора неопознанных летающих объектов.

– Фиксация разрыва вьюнкового энерговода.

– Буря…

– Приземление НЛО вне зоны действия аппаратов внешнего обзора.

– Буря.

– Буря.

– Появление в зоне обзора НЛО.

– День появления Кет – Маора.

– Буря.

Прочитав около сорока страниц подобных записей, Най-Олт заскучал и потянулся к кувшинчику – холодный. Фыркнув и облизнув длинным языком ноздри, ширванши потянулся к маленькому кусочку камня. Одна капля маслянистой жидкости на полированную поверхность – и можно ставить кувшин. Напиток будет как раз такой как нужно – огненно-горячий и пряный.

Потянувшись кончиком хвоста, Най стал рассматривать рисунки предыдущего дежурного – боги не оделили его талантом, но от скуки чем только не увлечешься. В хаотичном нагромождении линий вырисовывались странные виды, высокие травы, похожие на кисточку хвоста лиора, строения с большими отверстиями необычные сооружения…

Увлекшись, Най – Олт едва не упустил напиток, пена поднялась к краю горлышка и первая капля готова была сорваться вниз. Быстрый раздвоенный язык скользнул меж тонких алых губ и слизнул почти кипящую каплю. Что ж, дежурство началось. Прихлебывая чай из листьев кхе, ширванши приник к окулярам.

* * *

Зобейда отослала всех слуг и помощников, заперла кабинет в официальной части дома и укрылась в своих покоях. Она редко это себе позволяла, но последние недели вымотали ее. Спустив звукопоглощающие шторы, окутавшие комнату синеватым полумраком, женщина склонилась над жаровней полной углей.

Кофе. Здесь содержимое кувшинчика было равно расплавленному золоту. Крепкий и черный, с ароматной шапкой пены и маленьким кусочком тростникового сахара.

Сделав глоток, Зобейда потянулась к бокалу ледяной воды. Хорошо. Почти как в юности, в садах ее отца. Не хватает шелеста листвы и щебета редких птичек в золоченых клетках. А еще тонкого пения фонтанов и отдаленной болтовни нянюшек и прислужниц, приглядывающих за женской частью дворца.

Вздохнув, Зобейда открыла небольшую серебряную шкатулку, повела рукой. На угли жаровни упало несколько кусочков благовоний с Амана. Кондиционеры скоро вытянут неположенные примеси, но пока есть возможность представить, будто она дома, в своих покоях Солнечного дворца.

Щелкнул небольшой брелок, раскрывая короткую аудиозапись, сделанную случайно, перед короткой поездкой к брату, и хранившуюся среди драгоценностей принцессы уже почти тридцать лет.

Журчание воды, звук капель, упавших на каменные плиты… Во дворе слышен смех братьев и сестер, а мама, налив понемногу кофе в чашки, учит дочь изящно подносить к губам краешек и бесшумно делать глоток.

Запись кончилась, ароматы кофе и благовоний растворились в воздухе.

Вернувшись из мира грез, Зобейда принялась обдумывать день сегодняшний. Рискованное решение принял сын, но он мужчина, ему выпадут основные тяготы. Впрочем, скорее всего, другого выхода не было. Здесь клан растворился бы через несколько десятилетий. Люди в условиях повышенной радиации боятся рожать детей, да и вся жизнь на астероиде зыбка и непредсказуема.

Вздохнув, женщина вернулась мыслями к молодой невестке. Пока, кажется, все хорошо – супруги общаются, живут в одних покоях, за общим обедом частенько улыбаются и подшучивают друг над другом. Конечно, для любви и семьи этого маловато, но время терпит.

Помахав рукой, Зобейда разогнала густой дым и прилегла на кушетку, прижавшись щекой к ворсистой ткани. Теперь можно и поплакать. Слезы катились, смачивая ткань рыдания, срывались с искаженных губ. Перед глазами словно живые вставали давно ушедшие люди: муж, брат, мама… Утомившись, плачем, женщина уснула.

Утром бодрая и свежая, как всегда, она приветствовала сына в саду за завтраком. В своей обычной сдержанной манере дала будущему губернатору несколько ценных советов и сообщила, что ее пул специалистов почти готов. Осталось подобрать доктора, имеющего космическую подготовку, и пару помощников для него.

* * *

В большом ангаре поблизости от взлетного поля царила суета – сновали люди в рабочих комбинезонах с пластиковыми распечатками или электронными планшетами в руках. Микропогрузчики перемещали с места на место контейнеры, холодильные установки и совсем уж экзотические упаковки вроде плетеных корзин и бочек из натурального сырья.

Небольшой стеклянный бокс, приподнятый над этой суматохой, был центром всех перемещений. Улуф как раз заполняла бумаги на технические масла, необходимые для работы ее отдела, когда стеклянная панель уехала в сторону, впуская на минуту шум рабочего зала. В дверях стоял высокий крепкий мужчина. Легкая полнота ему даже шла, добавляя добродушия волевому лицу.

– Улуф.

– Руэридх.

Мужчина и женщина, застыв на минуту, помолчали. Несказанные слова повисли между ними, несделанные шаги не давали сломать стену недоверия, боязни и разочарований.

– Ты уезжаешь?

– Как видишь.

– Когда?

– Еще неизвестно. Крайний срок – через три месяца.

– Улуф, почему ты вернулась к матери?

– Рори, давай не будем поднимать пыль – ты знаешь.

– Разве я не любил тебя?

– Вот именно, – вдруг взорвалась женщина, и волна эмоций стерла холодное выражение с ее лица. – Вот именно – любил! Когда-то давно! И не меня, Рори! Не меня! Ты любил свою мечту об идеальной семье, а я, увы, не оправдала твоих ожиданий! Уйди, – попросила она надтреснутым голосом, и стало видно, как устала железная леди.

Тонкие пряди волос выбились из прически на висках, щеки запали, а темные глаза сверкали из таких провалов обиды и горя, куда Руэридх опасался даже заглянуть.

– Завтра получишь бумаги, – добавила Улуф ровным тоном. – Я требую развода.

Согнувшись, словно от удара в лицо, Рори вышел в шум и грохот грузового ангара. Постоял, глядя на шумно обсуждающих что-то людей, и медленно пошел к своему скакуну. Вдруг в толпе мелькнуло знакомое лицо – Орам. Заметив шурина, Руэридх хотел ускорить шаг, но родственник уже стоял рядом:

– Доброго дня, – мужчина церемонно поклонился.

– Доброго, – кивнул в ответ Орам. – Ты в курсе планов Улуф? – Поинтересовался он и по горестной гримасе зятя понял – да, в курсе. Что ж, выход оставался один. – Пойдем, посидим в тихом месте, Рори. Я хочу у тебя кое-что спросить.

Руэридх понял, что сбежать не удастся, и поплелся за шурином нога за ногу, раздумывая – может организовать себе вызов в центр быстрой помощи?

Орам привел зятя в маленькую чайхану в стороне от летного поля. Кивнув хозяину, прошел в помещение, укрытое от посторонних глаз легкими полосатыми занавесками. Щелчок пальцев – и занавески перестали «раздуваться ветром». Легкий разряд статики показал, что глушилка включена. Но на всякий случай Орам щелкнул по красивой кисточке кошеля – разговор о погоде тоже хорошо.

– Руэр, я хочу спросить тебя – ты еще любишь мою сестру? – спросил Орам, усевшись на пышные подушки.

– Люблю, я очень ее люблю, но эта жизнь… – Руэридх повел рукой в воздухе, охватывая мысленно весь астероид, – Ломает нашу семью.

Орам покачал головой: мда, все еще хуже, чем он думал.

– Рори, я знаю, что Улуф неравнодушна к тебе, и только поэтому я сейчас разговариваю с тобой. Как бы она не скрывалась, она носит в сердце боль. Я не знаю, что разделило вас, и не хочу знать. Я не судья, и судить не буду. Я просто знаю, чего хочет моя сестра. И я спрашиваю тебя, Руэридх иль Эльхано ильдур Самати, готов ли ты воевать за руку и сердце моей сестры? Или ты отпустишь ее в чужие края и заменишь ее в своем сердце? – Орам замолчал и с аппетитом откусил кусок тонкой лепешки, начиненной мясом с острым соусом и зеленью.

Рори молчал. Потом потер ладонями разом загоревшееся лицо и глухо сказал:

– Я готов отдать за твою сестру всю мою кровь, до последней капли, но она ей не нужна.

Орам покачал головой и отпил из пиалы горячего чаю.

– Руэридх, мне нужно только твое согласие. Если ты готов лететь за моей сестрой на край мира, если готов завоевывать ее снова – я помогу. Но если лень или твои замшелые принципы помешают тебе бегать за женщиной и стелиться ковром у ее ног – прощай. Подпиши бумаги и забудь о доме Азилла.

Рори так сжал чайник, что тот лопнул, обдавая градом брызг и осколков еду и недовольного Орама.

– Ты хочешь сказать, что ты дашь ей развестись со мной? Что моя жена сможет выбрать себе другого мужчину?

– А почему нет? – удивленно приподнял брови Орам. – Ты потерял ее любовь. И если моя сестра тебе не нужна – найдется много желающих подобрать из навоза жемчужину.

Руэр прохрипел нечто неразборчивое, и, схватив чайник Орама, отхлебнул кипяток прямо из горлышка. Поперхнулся, закашлявшись.

Зять спокойно вынул платок, смахнул с простого халата капли и повторил:

– Решай, друг мой. У тебя есть три дня, пока бумаги проходят суд старейшин. Все знают, что ваш брак бездетен. Не позорь мою сестру, дай ей развод – а потом добейся снова, если она тебе нужна.

Бросив на достархан пластиковую купюру, Орам вышел в ровное тепло «улицы».

Рори просидел в чайхане до вечера. Кроме платы за обед, Орам оставил в комнатке сюрприз – подборку семейной хроники, которая активировалась после его ухода.

Вот маленькие Улуф и Орам играют в тени апельсиновых деревьев, растущих в горшках. Вот гордая девочка катит коляску сестрички Джаннэ и кричит на Орама, который пытается заглянуть к спящему ребенку.

Вот Улуф, приподнявшись на носочки, тянет вверх руку с мечом, чтобы срезать заостренным кончиком пакетик с подарком на день рождения.

А вот вся дружная семья вместе. Пикник в саду. Орам, Зобейда, дядя Хамид … Улуф играет в мяч с братом и сестрой и сколько в ней нежности и материнской заботы!

А вот Улуф – девушка. Еще робкая и нежная, сидит, опустив на колени рукоделие, и смотрит в окно.

Потом пошли кадры их встречи – на большом приеме по случаю дня рождения принца.

А вот плачущая Улуф на камне у искусственного водопада показывает в камеру легкий звенящий обручальный браслет, который он, Рори, только что надел ей на руку. Какая она тут теплая, живая, утирает слезы и смеется, и брызгает на него ледяной водой.

Вот строгая и чопорная церемония бракосочетания. Серьезные лица гостей, дым курений и блеск драгоценностей. Все готовила мать Рори, соблюдая старинные обычаи семьи. До сих пор он считал, что все правильно, но вглядываясь в замкнувшееся лицо невесты, мужчина удивился: неужели это та же девочка, что смеялась, вторя шуму воды?

Потом потянулись другие кадры – годовщина свадьбы. Похороны отца Улуф. Получение ею сертификата инженера. И с каждым кадром лицо женщины становится все суше, строже, сдержанней. Где же его маленькая звезда?

Руэридх просидел в чайхане один. Чайник меняли раз пять или шесть, еще дважды он выходил по нужде, но в глазах все стоял смех сквозь слезы и веселые брызги воды, летящие в лицо.