Текст книги "Невеста из Оксфорда"

Глава 3

На следующий день у нас отменили одну из лекций. Я почитала в Бодлеанской библиотеке – одной из старейших в Европе, той самой, где снимали фильмы о Гарри Поттере, снова сама себе завидуя. Я студентка Оксфорда! Сказка же! Читать английские романы в старинном зале с книжными шкафами от пола до потолка было куда приятней, чем в моей комнатушке для студентов, похожей на чулан. Но вскоре я замерзла – по гулкому залу гуляли сквозняки, пальцы озябли, и я вышла из библиотеки, мечтая скорее оказаться у себя, надеть теплые шерстяные носки, заварить чашку горячего чая и забраться под одеяло.

Я живу в старом трехэтажном доме викторианской постройки, по три комнаты на этаже, и за несколько месяцев выучила в лицо всех соседей – таких же студентов, как и я. Мы постоянно сталкиваемся на лестнице, а иногда забегаем друг к другу – одолжить чайный пакетик или сахар. Поэтому незнакомый хмурый мужчина, который быстро спускается по лестнице мне навстречу, меня настораживает. Ему лет сорок, он явно вышел из студенческого возраста, да и на преподавателя не тянет. Может, у какой-то моей соседки роман с мужчиной старше нее?

Я здороваюсь, но он, не взглянув на меня, проскакивает мимо. За спиной громко хлопает дверь, я морщусь – от мужчины крепко пахнет табаком, а я курящих не выношу.

Поднявшись на свой третий этаж, достаю ключи и замираю от недоброго предчувствия. Что-то не так. Я не могу понять, что именно, и осторожно трогаю дверную ручку. Дверь заперта, причин для тревоги нет, но нервы напряжены до предела, поэтому я вздрагиваю, когда за спиной раздается звонкий голос:

– Привет, Джейн!

Я резко оборачиваюсь на вышедшую соседку. Француженка Николь учится на факультете дизайна и всегда выглядит, как девушка с обложки. Сейчас на ней черное приталенное пальто и красный берет, контрастирующий с темными гладкими волосами до плеч. На мне такие вещи смотрелись бы вычурно, а она носит их с парижским шиком, собирая восхищенные взгляды. Мог ли тот мужчина навещать ее?

– Привет, Николь. У тебя был гость?

– У меня? – Соседка изумленно вскидывает черные соболиные брови. Они у нее идеальные, как и все остальное. – С чего ты взяла?

Я уже и сама понимаю, что ошиблась. Тот мужчина, грубый и простецкий, одетый в мешковатую куртку, никак не монтируется с изящной француженкой.

– Встретила на лестнице, – поясняю я. – Мужчина лет сорока, я его раньше никогда не видела.

– Может, сантехник заходил? – предполагает Николь, запирая свою дверь. – Рози вчера жаловалась, что у нее кран течет.

– Может быть, – я не стала спорить. Мужчина в самом деле больше походил на работягу, чем на интеллектуала. Но он точно не был сантехником – чемоданчика с инструментами при нем не было.

– Салют! – Николь прощается по-французски и сбегает по лестнице, легко и задорно стуча каблучками.

А я захожу к себе в комнату и чуть не задыхаюсь. Запах табака висит в воздухе, сообщая о том, что мужчина был у меня. Я испуганно отступаю, желая бежать, но останавливаюсь на пороге. Мужчина ушел. Дверь была заперта. Его подельникам в тесной комнатушке спрятаться негде. Разве что в шкафу или в ванной.

Я распахиваю створки шкафа, проверяю ванну – пусто. Затем запираю дверь и оглядываю комнату, ища следы чужого присутствия. Их нет. Мои вещи лежат на своих местах. Налички у меня нет, как и драгоценностей, которые можно украсть. Уж если кого грабить, то Николь – у француженки водились деньги, и она любила украшения, в том числе старинные, которые покупала в Англии на блошиных рынках. Что тот мужчина мог делать в моей комнате? А может, я все придумала, и мне просто показалось?

Я опускаюсь на узкую кровать, глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться, и меня сразу же мутит. Запах табака явно свидетельствует о том, что у меня побывал чужак. Я вскакиваю на ноги и распахиваю форточку. Порыв влажного ветра влетает в комнату, лизнув мои пылающие щеки, и ныряет под кровать, выталкивая к моим ногам фотографию.

Я наклоняюсь и ахаю. На фото – я с мамой. Я привезла его с собой – чтобы мама была рядом. Я хранила его в коробке в шкафу, и то, что снимок сейчас оказался лежащим под кроватью, могло означать только одно: мне не почудилось. Тот мужчина был у меня в комнате, рылся в моих вещах и случайно обронил фото, не заметив, как оно отлетело под кровать.

Меня трясет от паники. Я выскакиваю за дверь, дрожащими руками запираю замок и несусь в главный кампус.

Седая англичанка на рецепции долго не может понять, чего от нее хочет встревоженная русская девушка.

– Говорите помедленнее! Я не понимаю! – недовольно ворчит она, всем своим видом показывая: «Понаехали тут!».

Я еще раз повторяю, как встретила мужчину, выходящего из общежития. Как почувствовала запах табака в своей комнате. А потом нашла фотографию под кроватью – где ее быть не должно.

– Что пропало? – строго спрашивает кастелянша, глядя на меня.

– Ничего не пропало, он ничего не взял.

– Значит, ограбления не было? – недоверчиво уточняет она. – Чего тогда вы хотите?

– Да поймите вы, – снова завожусь я. – Этот мужчина проник в мою комнату, рылся в моих вещах.

– Но ничего не взял, – она поджимает тонкие бледные губы. – А может, вам это почудилось?

– Ничего мне не почудилось! – возмущаюсь я.

– От вас, русских, вечно проблемы, – ворчит кастелянша себе под нос.

– Что вы сказали? – Я пораженно смотрю на нее.

– Я? – Она делано удивляется. – Это вы все говорите, говорите! У меня от вас уже мигрень разыгралась.

Поняв, что я ничего не добьюсь, я сдаюсь и спрашиваю:

– Могу я поменять замок на двери?

– Как вам будет угодно, – цедит она и отворачивается от меня к парню, который пришел за ключами.

– Вы можете прислать слесаря? – уточняю я, с трудом сдерживая слезы от ее равнодушия.

– Можете оставить заявку, – сердито бубнит она. – Но это будет нескоро.

Я выбегаю из кампуса расстроенной. Как я могу ночевать в квартире, если тот мужчина может вернуться и вломиться ко мне?

Я иду по Оксфорду, не видя ничего перед собой, когда натыкаюсь на Дэна Громова.

– Женька, привет! – Он расплывается в улыбке, но становится серьезным, взглянув мне в глаза. – Тебя кто-то обидел? На тебе лица нет.

Меньше всего на свете мне хочется сейчас объясняться с мажором, и я огрызаюсь:

– Отвали!

Но он неожиданно участливо трогает меня за плечо:

– Я правда помочь хочу!

Мне так не хватало в Оксфорде простого дружеского участия, что даже это мимолетное касание выбивает меня из колеи, и я всхлипываю, уже не совладав со слезами.

– О, да я смотрю, тут беда-беда! – Мажор протягивает мне платок, который я машинально беру и с удивлением на него смотрю.

– Бери-бери, чистый, – по-своему растолковывает Дэн мое замешательство.

– Кто сейчас вообще носит носовые платки? – Я улыбаюсь сквозь слезы. – Есть же бумажные!

– Это папино воспитание, – мне кажется, что Дэн смутился. – Приучил меня, что всегда нужно носить носовой платок. На случай, если понадобится вытереть слезы красивой девушке.

– Хороший у тебя папа, – замечаю я, промокая платком глаза.

– Не жалуюсь, – сдержанно отвечает Дэн.

– Он у тебя где, в Лондоне? – спрашиваю я, зная, что многие российские бизнесмены живут в британской столице и рулят бизнесом отсюда.

– Нет, в Москве. У него там, – Дэн невесело усмехается, – любовь…

Мне кажется, что парень почувствовал себя лишним, поэтому и сбежал на учебу в Оксфорд в середине учебного года. Но задавать неудобные вопросы я не стала. Высморкалась в платок и пообещала:

– Постираю и верну.

Уже собиралась прощаться, как Дэн удержал меня за рукав куртки:

– Эй, не убегай. Пойдем, возьмем кофе, и ты мне все расскажешь!

Возвращаться в общежитие, где я больше не чувствовала себя в безопасности, не хочется, и я следую за Дэном. Вдруг он правда сможет помочь?

В кафе, за чашкой капучино, я рассказываю обо всем, что случилось. Если поначалу Дэн слушает недоверчиво, то, когда я упоминаю о фотографии, которая из закрытой коробки в шкафу очутилась под кроватью, хмурится и уточняет:

– Ты уверена, что не обронила фотку сама?

– Уверена, – отрезаю я. – Это моя любимая фотография с мамой, и я всегда убираю ее в коробку в шкафу. Боюсь пролить на нее чай или помять.

Дэн пристально смотрит на меня. Кажется, он все понял. Но спрашивать ничего не стал, за что я ему благодарна. Обсуждать сегодня еще и маму мне не хочется. Тогда точно расплачусь опять.

– Выходит, этот мужчина проник к тебе в комнату и обыскал твои личные вещи, – хмурится Дэн. – Но зачем?

Я пожимаю плечами.

– Без понятия! Брать у меня нечего.

– А ключи ты не теряла? – уточняет Дэн.

– Нет, связка всегда со мной.

– Получается, он вскрыл замок отмычкой, – задумчиво говорит Дэн. – Похоже, на тебя охотится русская мафия!

– Ну да, конечно! – Я фыркаю от смеха. Когда про русских шпионов шутили сокурсники-англичане, меня это задевало. Но с Дэном можно расслабиться, говорить на родном языке, не боясь ошибиться, и смеяться его шуткам.

– Тогда это точно британская разведка, – продолжает прикалываться Дэн. – Он был похож на Джеймса Бонда?

Я вспоминаю лицо мужчины, которого видела мельком, и мне становится не до смеха.

– Что? – спрашивает Дэн.

– Знаешь, – признаюсь я, – когда ты сказал про британскую разведку… Я поняла, что тот мужчина совсем не был похож на англичанина. Скорее это был русский.

Дэн мгновение пялится на меня, не мигая, а затем убитым тоном говорит:

– Значит, все-таки мафия. – И в ужасе оглядывается по сторонам.

В кафе людно, мы сидим в самом углу, а вокруг звучит оживленная речь – в основном, английская, но ее разбавляют французская, испанская и даже китайская. В Оксфорде примерно треть иностранных студентов.

– Переигрываешь, – усмехаюсь я.

– Я ужасно заинтригован, – признается Дэн нормальным голосом. – Вот, вроде, Женька, ты простая девчонка, как три копейки, а такие шпионские страсти у тебя происходят! Даже завидую!

– Ну, спасибо за комплимент! – вспыхиваю я.

– Да ладно, не обижайся. Сама же знаешь.

– Знаю, – вздыхаю я, грея руки о чашку. – Что мне теперь делать, Дэн? Замок бы поменять, чтобы спокойней было. Но кастелянша меня послала. А я даже не знаю, где слесаря искать.

– Ну, это не проблема, – подмигивает Дэн. Мол, все решим!

– Ты мне замок поменяешь? – удивляюсь я. – Вот спасибо! Никогда бы не подумала, что ты это умеешь… Тебя папа научил, да?

Дэн надменно усмехается, а я осекаюсь.

– Сам не поменяю, – отвечает он. – Но позову того, кто поменяет.

Мы выпиваем еще по чашке кофе. Дэн в это время с кем-то списывается и договаривается, потом спрашивает мой адрес, диктует собеседнику и поднимается.

– Ну пошли.

– Куда?

– Замок покупать. Тут на соседней улице есть хозяйственная лавка.

В лавке Дэн выбирает самый дорогой замок с каким-то хитроумным механизмом, но я возражаю:

– Не нужен мне такой! Возьму попроще.

– Попроще тебе уже взломали, – отмахивается Дэн. – Я оплачу!

– С какой это стати?

– Я что, не могу подарить девушке замок? – усмехается Дэн. – Не за́мок же! – Он делает ударение на первый слог, а я сразу вспоминаю наш с Уильямом поцелуй среди развалин крепости.

– Вообще-то, я не твоя девушка, – возражаю я.

– Да, на мою девушку ты не тянешь, – Дэн окидывает меня насмешливым взглядом. – Ты уж извини, подруга, ты, конечно, ничего так, зачетная блондиночка, но приехать в Англию и встречаться с русской девчонкой – как-то не прикольно!

Я задыхаюсь от возмущения. Можно подумать, я к нему в девушки набиваюсь!

– Да нужен мне такой… мажор!

– А кто тебе нужен, английский принц? – насмешливо уточняет Дэн. – Так они уже заняты. Оба.

– У меня свой принц есть, – вырывается у меня. – И он мне вчера предложение сделал!

– А где кольцо? – не верит Дэн.

Пфф! Ну как с ним разговаривать! Я выбегаю из лавки, но Дэн нагоняет меня и кладет руку на плечо.

– Ладно, Женька, не сердись! Скучно мне тут, даже поговорить не с кем. Нам надо друг друга держаться. Мир?

– Мир, – сдаюсь я.

Мне тоже часто бывает одиноко. Пусть мажор – и не лучшая компания, но все лучше, чем ничего! В России он бы со мной даже разговаривать не стал, но здесь, на чужбине, мы могли стать если не друзьями, то хотя бы приятелями.

Мы возвращаемся в лавку, где договариваемся на компромисс и выбираем замок средней ценовой категории, за который я плачу сама.

А когда доходим до моего дома, у подъезда уже ждет крепкий темнокожий парень с рюкзаком. Судя по синему шарфу поверх куртки, он тоже студент Оксфорда.

– Эдди, – представляет мне его Дэн. – Мастер на все руки!

– А я Джейн.

Парень сверкает белозубой улыбкой:

– Ну, показывай, Джейн!

Мы втроем проходим в дом и поднимаемся на мой этаж.

Я ставлю чайник, чтобы угостить ребят чаем. Эдди сразу же достает инструменты и принимается откручивать старый замок. А Дэн вертит головой и бесцеремонно плюхается на мою кровать у стены.

– Вот, значит, как живут студенты в Оксфорде?

– А ты снимаешь за́мок? – вскидываю брови я.

Университет предоставляет жилье иностранным учащимся, но обеспеченные студенты снимают более комфортные квартиры у частников.

– Ну, не зааамок, – насмешливо тянет Дэн. – Так, полдомика.

Я закатываю глаза. Мажор, что с него взять!

– Если горячую воду отключат, можешь заглянуть помыться, – подмигивает Дэн.

– Эй, малыш, ты вообще-то меня года на три младше. Тебе сколько, девятнадцать?

– Двадцать, – не смущается Дэн. – А тебе что, уже двадцать три, старушенция? Выглядишь максимум на девятнадцать.

– Мне двадцать два.

– Нестрашно. Я люблю опытных женщин. Моей бывшей было двадцать шесть.

Эдди с любопытством косится на нас, пока мы говорим по-русски, и прикручивает замок.

С лестницы доносится игривый стук каблуков, и в открытую дверь заглядывает Николь, вернувшаяся с занятий:

– Дженни, у тебя чего дверь нараспашку?

– Замок меняю.

– А чего, сломался? – удивляется Николь. – Или ключи потеряла?

– Угу, сломался, – я решаю не вдаваться в подробности.

Из-за двери со стороны комнаты выглядывает Эдди и белозубо улыбается француженке. Она улыбается ему в ответ и бросает кокетливый взгляд на Дэна.

– Знакомься, это Эдди и Дэн, – представляю я. – А это Николь.

– Хотите чаю, Николь? – предлагает Дэн, как будто он тут хозяин.

– Предпочитаю кофе. И круассаны. – Француженка очаровательно улыбается и уходит, оставив после себя ароматное облачко духов.

Хлопает дверь соседней квартиры. Эдди заканчивает с замком и объявляет:

– Готово! Проверяй, Джейн. Я тебе еще и дверь починил, а то она у тебя покосилась.

Неужели мне больше не придется налегать на дверь плечом? Какое счастье! Я готова расцеловать Эдди, но, помня о церемонности англичан, ограничиваюсь словами признательности и предлагаю заплатить за работу. Эдди благородно отказывается, но соглашается выпить чаю. За чаепитием я выясняю, что он изучает математику в колледже Квинс, где преподает Уильям. А с Дэном они познакомились на студенческой вечеринке.

– Скажи, Дженни, а это тебя я видел с нашим преподом, сэром Торнтоном? – решается спросить Эдди.

Не то чтобы мы скрываем наши встречи, но я смущаюсь. А мажор удивленно вскидывает брови:

– Это препод тебе сделал предложение?

– Дэн! – шикаю я. – Думай, что говоришь!

Хорошо, что мажор сказал это по-русски, и Эдди ничего не понял.

– А ты, Женька, не так проста, как кажешься, – мажор задумчиво разглядывает меня. – С преподом мутишь, в комнату к тебе кто-то влез. Интересно живешь, а с виду тихушница!

– На случай, если я ошибся, – добавляет Эдди, так и не получив ответа, – может, как-нибудь встретимся?

Я ему явно приглянулась, поэтому он приуныл, когда я покачала головой.

– Извини, я не могу.

– Понял.

– Ладно, Эдди, пошли. – Мажор поднимается с места и подталкивает приятеля к выходу. – Дженни учиться надо.

Я еще раз благодарю их за помощь. Дэн выпускает Эдди в коридор, а сам задерживается у двери и спрашивает:

– А ты не думаешь, что твой препод может быть связан со взломом?

– Кто, – удивляюсь я, – Уильям?

Мне даже мысль такая в голову не приходила.

– Да он у меня ни разу не был и не знает, где я живу.

– Может, он у тебя ревнивец, – предполагает Дэн. – И помешан на контроле. Сама же говоришь – ничего не украли, только личные вещи перетряхнули.

– Он не ревнивец, – я качаю головой, отметая эту версию. – Точно нет!

Представить, что Уильям нанял какого-то бандита, чтобы порыться в моих вещах, было решительно невозможно.

– Ладно, – Дэн машет рукой, – не парься. Может, вообще не к тебе хотели влезть, а дом перепутали. Закрывайся. Если что – звони!

Я запираю за ним дверь и усмехаюсь. Как же, звони! Номерами телефонов мы не обменялись.

Но не успеваю я взять со стола чашки, чтобы вымыть, как раздается стук в дверь. Я вздрагиваю, но сразу же слышу голос мажора:

– Жень, это я!

– Забыл чего? – удивляюсь я, открывая дверь.

– Номер телефона скажи, – мажор достает айфон.

– Чей?

– Королевы Елизаветы! Хочу ей спокойной ночи пожелать. – Мажор закатывает глаза. – Жень, ну не тупи! Твой, чей же еще!

Я диктую номер, и Дэн мне сразу же перезванивает.

– Мой тоже сохрани. Мало ли что.

После его ухода я сажусь за учебники, но никак не могу сосредоточиться. То вскакиваю и проветриваю комнату, потому что меня до сих пор преследует запах табака, то распахиваю шкаф и проверяю загранпаспорт, испугавшись, вдруг его украли. Паспорт на месте, но, стоя у двери, я слышу шаги в коридоре, которые останавливаются на нашем этаже.

Сердце обрывается в груди, и я на цыпочках крадусь к двери и заглядываю в глазок. На этаже стоит Дэн, и я удивляюсь, зачем он вернулся. Может, забыл что-то у меня? Уже собираюсь открыть дверь, как он проходит мимо и стучит в дверь Николь. Я удивленно замираю.

Француженка приоткрывает дверь, и Дэн показывает ей бумажные стаканчики с кофе и пакет из кондитерской.

– Кофе и круассаны для мадемуазель! – весело объявляет он.

Дверь открывается шире, и Дэн входит в квартиру Николь. Я с улыбкой качаю головой. А мажор времени зря не теряет! Честно говоря, я бы и сама не отказалась от кофе и круассанов. Но ставлю чайник, достаю пачку печенья и возвращаюсь к учебе.

Наутро выходя из квартиры, сталкиваюсь на площадке с Дэном. Он выходит от Николь – слегка помятый, но довольный, как мартовский кот.

– Доброе утро! Как спалось? – насмешливо спрашиваю я.

– Суперски, – ничуть не смущается он. – Твоя соседка такая горячая.

– Эй! – перебиваю я. – Избавь меня от подробностей.

– Не подумай ничего такого, – Дэн усмехается. – Мы всю ночь спорили о французской революции.

– Ну да, конечно! – фыркаю я, запирая дверь, и спускаюсь по лестнице.

Дэн нагоняет меня, но, выйдя на улицу, мы расходимся. Я направляюсь на занятия, а Дэн – в противоположную сторону от универа. Похоже, досыпать в своем съемном элитном жилье. Я качаю головой, глядя ему в след. Я с таким трудом получила шанс учиться в Оксфорде, а он своего даже не ценит!

Почти дохожу до нужного мне здания, когда меня обгоняет велосипедист и останавливается.

– Доброе утро, Джейн!

Уильям, как и многие молодые преподаватели, ездит на работу на велосипеде. Хотя его вполне можно принять за студента – он всего-то на три года старше меня и преподает первый год. На симпатичного препода заглядываются проходящие девушки, но его голубые глаза смотрят только на меня, и ласковая улыбка предназначена только мне. Он такой красивый, как будто сошел с экрана фильма производства BBC. И это он целовал меня среди руин средневекового замка под дождем и сделал мне предложение.

– Привет, – я улыбаюсь в ответ смущенно.

После нашего поцелуя мы не виделись пару дней, и я не знаю, как теперь вести себя с ним.

– Какие планы на выходные? – интересуется он.

– Никаких, кроме самостоятельных занятий, – осторожно отвечаю я.

– Тогда не откажешься съездить со мной в гости к родителям? – предлагает он.

А у меня сердце замирает в груди. Это что же, у нас правда все так серьезно?

– Джейн? – торопит меня Уильям.

Мы стоим посреди улицы, и Уильям на велосипеде мешает прохожим.

– Да, конечно, – бормочу я.

– Ну, тогда до скорого!

Уильям уезжает, а я продолжаю стоять столбом, глядя ему вслед.

Выходные – это ведь уже послезавтра? Ой, мамочки!

Глава 4

В субботу в одиннадцать Уильям заезжает за мной. Я взволнованно причесываю распущенные волосы у зеркала, наматываю поверх куртки синий оксфордский шарф и сбегаю по лестнице.

У подъезда ждет черный автомобиль. Уильям выходит, чтобы открыть для меня дверь. Как всегда – красивый, гладко выбритый и элегантный, в черном кашемировом пальто, из-под которого виднеется ворот белого свитера. Этот свитер напоминает мне тот, что я облила в день нашего знакомства, и это кажется мне очень романтичным. Он помнит? Я тянусь к нему, ожидая, что он меня поцелует. Но Уильям снова сдержан и холоден, и я, подавив разочарование, ныряю в салон и пристегиваюсь.

– Далеко ехать? – спрашиваю я, когда Уильям садится за руль.

Мы с ним впервые вдвоем в машине. До этого мы всегда путешествовали автобусами или брали такси. Я даже не знала, что он водит. Его автомобиль выглядит новым и дорогим – слишком дорогим для простого преподавателя Оксфорда.

– Около часа.

Я жду продолжения, а на языке вертится сотня вопросов: куда мы едем, где живут его родители, какие они, собирается ли он им сказать, что сделал мне предложение? Но Уильям молчит, сосредоточенно глядя на дорогу.

Сегодня выходной, и на главной улице Оксфорда Хай-стрит полно туристов и студентов. То и дело приходится тормозить, пропуская пешеходов, а затем мы пристраиваемся за красным двухэтажным автобусом из Лондона. Уильям даже не пытается его обогнать – просто терпеливо едет следом и ждет во время остановки, пока выходят пассажиры. Когда автобус наконец сворачивает с Хай-стрит и мы вырываемся вперед, осмеливаюсь спросить:

– Мне нужно знать что-то о твоих родителях?

Уильям никогда не рассказывал о них и сейчас тоже не торопится.

– Они милые. Сама увидишь.

– Не сомневаюсь, – бормочу я, нервничая все больше.

Узкие старинные улицы остаются позади, и мы выезжаем за город. Направляемся не к Лондону, а в противоположную сторону от столицы.

– А где живут твои родители? – снова подаю голос я.

– Что? – переспрашивает Уильям. – Извини, я задумался.

– Я спросила, где живут твои родители.

Уильям называет какой-то английский городок, название которого мне ни о чем не говорит. Жду, что Уильям что-то расскажет о нем, как всегда рассказывал мне интересные факты об Оксфорде, Лондоне и других местах, где мы бывали. Но он снова молчит, и его молчание начинает меня тяготить еще сильней. Неужели он не понимает, как я волнуюсь? Я еще никогда не знакомилась с родителями парня. Тем более – с родителями парня-англичанина! Мне кажется, я от волнения забуду английский язык и выставлю себя полной дурой. Знать хотя бы, чего ждать от его семьи! Но Уильям совершенно не хочет мне помочь.

– Как зовут твою маму? – спрашиваю я.

– Кэролайн, – он улыбается, и я понимаю, что у него хорошие отношения с мамой. Хоть бы я ей тоже понравилась! – Ты ей понравишься, Дженни, – добавляет Уильям, словно читая мои мысли.

– Надеюсь, – делюсь своими сомнениями я. А вдруг в Кэролайн проснется материнская ревность? Такую ли невесту своему сыну она хотела? Что я могу дать Уильяму, кроме симпатичной мордашки? Я простая девчонка, бедная студентка, к тому же русская.

Жду, что Уильям еще что-то добавит, чтобы успокоить меня, но он снова молчит и кажется таким далеким, как будто рядом со мной в машине – незнакомец, а не тот Уильям, который развлекал меня рассказами об Англии и целовал на руинах замка… Почему же он не поцеловал меня сегодня? Я надеялась, что после того поцелуя наши отношения перейдут на новый уровень. Станут более теплыми. Но, кажется, что Уильям сегодня еще холодней, чем раньше.

– А твоего отца? – снова нарушаю молчание я.

– Джеймс.

– Как Джеймс Бонд? – шучу я, но Уильям никак не реагирует – только включает дворники, потому что начинает моросить дождь.

Бросаю взгляд на Уильяма и понимаю, что он тоже нервничает. Значит, знакомить девушку с родителями для него – не привычное дело. Может, я даже первая, кто удостоился такой чести. От этой мысли мне становится немножко спокойней.

– Я волнуюсь, – признаюсь я.

Уильям поворачивает голову ко мне, на миг отвлекаясь от дороги. В его небесно-голубых глазах – замешательство и недоумение, как будто я призналась в чем-то постыдном типа воровства в супермаркете. На днях мои сокурсницы обсуждали это перед занятиями и нисколечко не стеснялись, наоборот – хвалились своим уловом!

– Я раньше не знакомилась с родителями своего бойфренда, – объясняю я.

Уильям ободряюще улыбается мне и снова устремляет взгляд в лобовое стекло.

– Все будет хорошо, – обещает он. Хотя я надеялась, что в ответ на мое откровение он ответит тем же и расскажет, знакомил ли кого-то из своих девушек с родителями раньше.

– Значит, можно не переживать, что меня закопают на заднем дворе, если я им не понравлюсь? – нервно шучу я.

Уильям на мгновение отрывается от дороги и в ужасе смотрит на меня:

– У вас в России такое практикуют?

– Что? Нет, конечно! – бурно возражаю я. – Это была шутка!

Уильям в замешательстве отворачивается от меня. Кажется, не поверил.

Остаток пути мы проводим в тягостной тишине, и с каждой минутой я нервничаю все больше. Когда мы сворачиваем по указателю в нужный городок, мои нервы натянуты до предела. Разглядываю старинные улочки, мост через живописную речку, церковь, старые дома – колоритные георгианские с оштукатуренным фасадом на первом этаже, строгие эдвардианские с красной кирпичной кладкой, изящные викторианские с высокой скатной крышей и эркерными окнами и забавные, похожие на грибы, дома с соломенной крышей. Гадаю, в каком из них живут родители Уильяма. Мне бы хотелось побывать внутри дома с соломенной крышей! Уильям как раз притормаживает у одного такого, но, оказывается, что он всего лишь пропустил даму с собачкой, и мы проезжаем дальше, оставляя забавный дом за спиной. Я настораживаюсь, когда мы снова выезжаем за пределы города.

– Твои родители разве не здесь живут? – уточняю я.

– Они живут за городом. Мы почти на месте.

Дождь усиливается, когда мы въезжаем на узкую однополосную дорогу. По обеим сторонам высятся кустарники и деревья, кое-где они сплетаются кронами, образуя живой туннель. Вокруг ни домов, ни людей. Хоть кричи – никто не услышит. Я в панике вцепляюсь в сумочку, вспоминая прочитанный недавно детектив про Англию. Там маньяк завез свою жертву в безлюдную местность. Что, если предложение и знакомство с родителями – просто наживка, чтобы заманить меня сюда? То-то Уильям так нервно среагировал на мою недавнюю шутку про убийство. Тут мой труп под кустом никогда и не найдут!

Я запускаю руку в сумочку, перебирая свои вещи и лихорадочно соображая, что из них можно использовать в качестве обороны. Расческу? Ключи? А может, получится передать сигнал спасения на телефон? Чуть не плачу, когда понимаю, что не помню единый номер службы спасения. Это в Америке 911, я запомнила по кино и сериалам, в Англии он другой…

– Приехали, – глухо говорит Уильям.

Я вздрагиваю от его голоса и смотрю в окно. Мы вырвались из живого туннеля, повернули в сторону и теперь катим к усадьбе за забором. Я перестаю копошиться в сумке и растерянно замираю. Дождь льет, как из ведра, мешая разглядеть дом вдалеке за деревьями – но и так ясно, что он огромный и старинный. Машина едет прямо к высоким кованым воротам, которые легко представить на страницах английского романа девятнадцатого века. Но они открываются перед нами – по закону автоматики двадцать первого века.

– Здесь живут твои родители? – тонким от волнения голоском пищу я, глядя на выступающий из пелены дождя серый каменный особняк, к которому мы неотвратимо приближаемся.

Уильям молчит, как будто меня не слышит. Мы едем медленно, видимость плохая, а вокруг – ухоженный английский парк, который тонет в пелене дождя. Проходит минут пять в напряженной тишине, пока мы наконец подъезжаем к особняку вплотную.

Уильям паркует машину у парадной каменной лестницы, и к нам сбегает мужчина в черном костюме, поспешно раскрывая огромный черный зонт. Он тянет на себя пассажирскую дверь и торжественно приветствует меня:

– Добро пожаловать в Олдридж!

О боже, у их дома даже свое название есть! Шум дождя заглушил слова мужчины, и я не уверена, что верно расслышала название, но переспросить я не осмеливаюсь. Я выхожу наружу, прячась под зонтом, который он любезно держит над моей головой, и бормочу:

– Здравствуйте, мистер Джеймс.

Отец Уильяма совсем не похож на сына – коренастый, черноволосый, но такой же невозмутимый и полный достоинства. Настоящий английский джентльмен в черном смокинге и белой рубашке.

– Нет, Джейн, это не папа, – поправляет меня Уильям, выходя из машины, и берет у мужчины зонт. – Спасибо, Томас.

Тот отступает прямо под дождь, оставаясь позади. А Уильям, подняв черный купол зонта над головой, ведет меня по широким каменным ступеням.

– А?.. – Я растерянно оборачиваюсь на мужчину, который с невозмутимым видом раскрывает второй зонт и следует за нами.

– Это дворецкий, – спокойно сообщает Уильям.

– Кто? – Мне кажется, я ослышалась или неправильно его поняла из-за шума дождя.

– То есть человек, который управляет домом и прислугой, – объясняет Уильям, решив, что я не знаю значения слова «дворецкий».

Меня трясет от волнения, когда я смотрю на приближающиеся двери особняка – высокие и широкие, из старинного темного дерева, обитые железом. А над ними на фасаде особняка я вижу родовой герб. Да кто же ты такой, Уильям? Наследный герцог? Уильям удерживает меня за локоть у двери. А дворецкий подходит к дверям и растворяет их перед нами движением, полным важности и достоинства.

У меня перед глазами все плывет от волнения, а ноги подкашиваются. Как истинный джентльмен, Уильям пропускает меня внутрь, и я первой вхожу в роскошный холл.

Я попала в аббатство Даунтон. Вокруг деревянные панели, позолота и бархат, старинные портреты в резных рамах, высокие фарфоровые вазы – как будто в музее. Пахнет воском и стариной. Я завороженно верчу головой по сторонам, когда слышу почтительный голос Уильяма, который эхом разносится по холлу:

– Здравствуй, мама.

Я вздрагиваю и поднимаю глаза наверх – по широкой каменной лестнице к нам медленно и грациозно спускается красивая леди лет сорока пяти. Слово «женщина» для нее недостаточно изысканно. Женщина – это в толкучке в московском метро или в очереди на кассу в «Пятерочке». А эта утонченная английская леди знает себе цену и сейчас пристально разглядывает меня, тоже оценивая, чего я стою. Точнее – стою ли я ее сына? Я нервно вцепляюсь в руку Уильяма, лихорадочно соображая, будет ли вежливым поздороваться с ней прямо сейчас, когда нас разделяют ступени, или дождаться, пока она приблизится.