Текст книги "Замурчательные истории Васька и Васьки"

Глава первая

Васька Маршбрыськин, его теска и замечательный дедушка

Мой дедушка один из самых замечательных людей на нашей планете. Нет, не в том смысле, конечно, что его всегда и везде легко заметить – он же не великан какой-нибудь. Просто с ним никогда не бывает скучно. Вот, даже, когда я с мальчишками во дворе бегаю, а дедушка меня домой зовет, всем во дворе сразу весело становится.

– «Васька, а ну марш домой!  – крикнет мне дедушка с крыльца. А потом добавляет: – Да, брысь ты, Васька!»

Вот и вам, наверное, сейчас весело стало от дедушкиных слов. Нет, не весело? Вы удивлены? Ну, разумеется, вам кажется странным, что дедушка зовет меня домой и тут же куда-то прогоняет. Но это оттого, что вы не все знаете. Прогоняет дедушка вовсе не меня, а своего кота. Просто так уж случилось, что этого рыжего зверя зовут так же, как меня. Однако его Васькой не в честь меня назвали. Когда  Васька – я имею в виду, кота, – появился на этом свете, меня здесь еще не было. Я к маме с папой заявился лишь годом позже.

Ага, теперь вы думаете, что это меня в честь кота Васькой назвали. А вот и нет! Ну, кто же детей в честь животных называет? Моя мама так бы точно никогда не сделала. Просто, пришла она как-то в магазин, – ну, чтобы меня там купить, вместе с папой.... Нет, не меня и папу купить пришла, а пришла вместе с папой. Вот так, прямо, взяла его под руку покрепче, чтобы он за мной идти не передумал, и пришла с ним вместе в магазин. А в магазине я стою. То есть, не стою, – я же тогда стоять еще не умел, и даже сидеть не умел. Умел только лежать и капризничать. Ну, вот, лежу я в магазине, а мама на меня как глянула, так сразу и влюбилась.

– «Какой славненький карапуз», – говорит. А тетенька продавщица ей объясняет: – «Это не карапуз, а Васька». И на мою ручку показывает. А на ручке у меня бирка болтается и на ней так и написано: «Васька». Ну, то есть, не совсем так, а – «Васильев Василий Васильевич» – написано. А ниже пояснение: «мальчик».

Мама вся заулыбалась, обрадовалась, что меня почти как папу зовут – он, ведь, у нас тоже Василий Васильев, только Иванович. В общем, мама заулыбалась и говорит: – «Мы этого Ваську себе берем». А папа кивает, – мол, другого, нам и не надо, – этот в самый раз будет.

Так вот я и оказался в семье Васильевых. А то, что меня с дедушкиным котом зовут одинаково, – это просто совпадение. Причем, как видите, очень даже развеселое совпадение. Меня из-за этого совпадения соседские мальчишки даже Васькой Маршбрыськиным прозвали. Хотя и объяснял я им раз сто, или даже сто миллионов раз, что ко мне только дедушкино «марш» относится, а «брысь» – это вовсе не ко мне, а к коту.

В общем, дедушка у меня замечательный, как и его кот. И, наверное, поэтому родители частенько меня дедушке на порог подбрасывают. Точнее, папа подбрасывает. Мама меня уже не поднимает, – я для нее слишком тяжелый, потому что большой уже. А папа прямо-таки закидывает меня на крылечко. А сам за угол дома прячется и думает, как дедушка, наверное, удивится, что я один к нему пришел. А дедушка папин стук давно уже знает. Как услышит этот стук, так сразу и кричит: – «Иди, Васек, двери отпирай, теска к тебе пожаловал».

Но, кот, разумеется, сам двери отпирать не умеет, наверное, потому, что он кот. А был бы он собакой, наверняка и двери бы отпирал и тапочки приносил, и…. Кстати, тапочки он, как раз таки, таскает. Только не приносит, а наоборот, – уносит. Спать он на них очень любит. Утащит себе в уголок, плюхнется на эти самые тапочки и спит. А мы с дедушкой в археологов превращаемся – все капаем, везде лезем, чтобы тапочки его отыскать. А Васька лежит себе, и молчит. Вы удивляетесь, почему мы с дедушкой под Васькой тапочки не сразу находим? Так он же их маскирует. Разбросает во все стороны свою длинную шерсть и делает вид, что ничего не брал. Хитрый, в общем, как лис. Наверное, потому, что рыжий. Но вы не подумайте, что все рыжие – хитрецы. Я, ведь, тоже рыжий, но хитрости мне у Васька еще учиться и учиться.

Глава вторая

На чужом месте

Ну, так вот, у дедушки я бываю нередко. И однажды мне даже подумалось, что родители меня дедуле насовсем подарили. Это когда они меня сюда на целый месяц забросили. Но я, конечно же, ошибся. Мама и папа за мной вернулись. Потому, что, как оказалось, жить без меня они не могут.

А я за тот месяц так к Ваську привязался, что расставаться с ним уже не хотел. А домой-то идти надо. Вот я тогда у Васька хитрости немного и позаимствовал. А вместе с этой хитростью, позаимствовал его самого. Схватил, да и спрятал в своей большой сумке. То есть, похитил кота у дедушки. А чтобы мой любимый дедушка сильно не переживал, когда пропажу обнаружит, я ему записку оставил:

«Прости, – мол, – милый дедуля, но твой Васька без твоего Васька жить никак не может. И потому, твой Васек в сумке твоего Васьки отправляется к твоему внуку Ваське домой. Но ты не беспокойся, – это временно. Как только у нашего папы терпение кончится, и он уже не сможет выдерживать наших игр и баловства, Васька я тебе верну. А он меня, конечно, с собой возьмет. Не в сумке, разумеется, – я в нее уже не помещаюсь. Вот только вчера проверял. Голова и плечи помещаются, а остальной я – за пределами сумки болтаюсь».

В общем, оставил я дедушке такую записку и мы ушли. Вам кажется, мой поступок был глупым? Да, ладно, чего только маленькие дети не чудят. А я тогда, как раз, еще маленьким был. Это ведь давно случилось. Я еще во втором классе учился. Сейчас-то я школу уже окончил. Ну, не то, чтобы совсем окончил…. После каникул, опять в нее ходить начну. Только уже не во второй класс, а в третий.

Так вот, забрал я себе Васька, и стал он у нас жить припеваючи. То есть, мурлыкая днем и надрывая горло по ночам. Думаю, по ночам он по дедушке очень скучал, потому и орал, что было мочи свое «миями!» Да-да, именно, «миями». Это другие коты «мяу» говорят, а у Васька свой язык, – особенный. Наверное, потому, что он и сам особенный. Как-никак, не каждому коту дано быть другом тески-человека. Васек – Васькин друг! Здорово звучит, ведь, правда? По-особенному!

Я, кстати, когда нашего особенного Васька к себе домой вел, – то есть, тащил в сумке, – уже знал, что родители мои такому гостю очень обрадуются. И они обрадовались. Да так сильно, что мама от счастья его сразу мыть кинулась. А папа от радости начал по дому бегать, свои бумаги деловые отовсюду убирать, чтобы они Ваську гулять не мешали, где ему вздумается. А потом родители на пол уселись и стали любоваться Васькиной шерстью. Каждый его волосок внимательно оглядели. И о блохах все Васька расспрашивали. Вероятно, для научной работы им эта информация нужна была. Но, к сожалению, оказалось, что Васек с блохами не знаком. И в глаза их никогда не видел. Хотя, наверное, правильно говорить – не смотрел. А оно и не удивительно. У блох же глаза меньше точки, – как в них что-то рассматривать, если их и самих не разглядеть?

Жил у нас тогда Васек, аж целую неделю. Потому что, когда папа на работу уходил, там его терпение накапливалось, а тратилось только дома. Вот и хватило этого терпения на целых семь дней.

Мое же терпение, наоборот, скоро заканчиваться стало. Потому что я не на работу ходил, а в школу. А там столько шума, гама и уроков, что терпение накопить, никак не получается. А когда я домой приходил, еще и домашнюю работу делать было нужно. И тут мое терпение прямо по швам расползаться начинало. Я все боялся, что оно как бабахнет…, ну, то есть, лопнет. А оно не бабахало, а просто заканчивалось и все.

У вас, наверняка, подобное тоже бывает. А вот бывает ли у вас так, что вы себя на месте собственного кота представляете? Нет? Ну, не удивительно. Я тоже прежде себя на месте кота не представлял. Потому что это глупо. Но иногда с людьми случаются глупые истории. Точнее – странные. И со мной такая случилась, как раз на четвертый день Васькиного у нас пребывания.

Поссорился я тогда с мамой. Ну, а как не поссориться, если делать все время нужно не то, что хочется? Я хочу разбрасывать игрушки, а мама велит их собирать. Я хочу есть только мороженое и шоколад, а мама ставит передо мной кашу. Я хочу смотреть телевизор, а мама говорит, что нужно делать уроки.

В общем, обиделся я на маму страшно. Сижу за письменным столом, дуюсь. Тут Васек пришел, запрыгнул ко мне на колени, свернулся клубочком и уснул.

– Даже коту в нашем доме лучше живется, чем мне! – проворчал я и сбросил Васька с колен. – Делает, что ему хочется.

Обида мешала мне думать об уроках и я, опустив голову на тетради, закрыл глаза.

И, вдруг, чувствую, кто-то меня в бок толкает. Открываю глаза и вижу перед собой пушистую рыжую лапу, такую же, как у Васька, только значительно крупнее.

– Ну, уйди ты уже, – послышалось сверху. Я поднял голову и упал бы от невероятности увиденного, если бы не лежал. Сверху на меня смотрели огромные глазищи Васька. Оказалось, что я лежал у него на коленях.

Нахмурившись, Васек толкнул меня уже сильнее, и я свалился на пол.

– Что происходит? – крикнул я и побежал на кухню, надеясь найти там маму. Но мамы на кухне не было. Вместо нее у плиты стояла огромная кошка, такая же рыжая, как я, то есть, как Васек.

Мой нос учуял приятный аромат, и у меня заурчало в животе. Я вскарабкался на стул, который тоже был гораздо больше, чем обычно, и заглянул на стол. На гигантской тарелке лежали котлеты. Я потянулся к котлетам, но кошка ударила меня по рукам, крикнула: – «Брысь!» – и столкнула со стула.

– Пойду, поиграю на компьютере! – сказал я самому себе и побежал в папину комнату. – Раз я уже не хозяйский сын, то и обязанностей у меня никаких. Буду делать, что захочу.

Прибежал я в комнату, влез на стол, и добрался до клавиатуры с мышкой. Огромной мышкой пользоваться было совсем неудобно, но я справился и запустил игру. Однако не тут-то было. Пришел большущий рыжий кот, – вероятно, папа Васька, – и посмотрел на меня со страшным негодованием.

– Это, что еще за новости?! – прокричал он. – А-ну, брысь с моего стола!

Снял кот меня со стола и бросил на пол.

– Иди на свое место!

– А где мое место? – спросил я. – Но кот меня не понял. Возможно, вместо моих слов ему послышалось: «миями», или что-то вроде того. Я и сам не знаю.

И тут я вспомнил, что вместе с Васьком, его любимый коврик у дедушки прихватил.

Лениво переставляя ноги, я добрался до коврика.

– Ничего мне не остается, кроме как свернуться клубочком и надолго заснуть, – сказал я.

Но, посмотрев на коврик, вмиг передумал. Оттого, что коврик был грязным. Когда я Васька домой нес, он на этом коврике в сумке лежал, а сумку я в лужу поставил, когда по пути отдохнуть остановился. Думаете, легко мне было Васька всю дорогу самому тащить? Он у нас с дедушкой кот не мелкий, а очень даже крупный. Как тигр. Ну, не абсолютно такой же, а где-то тигру по колено. В общем, когда я коврик из сумки достал, мы все увидели, что он совсем грязный. Но мама его стирать не стала, потому что ей итак Васька мыть пришлось. И я пообещал родителям, что сам коврик постираю. Только руки до стирки так и не дошли. Наверное, потому, что хожу я не на руках, а на ногах.

В общем, от скуки, мне скоро даже захотелось поиграть с ногами Васька, или хотя бы с его тапочками. Но, я вовремя остановился. – «Этак я окончательно в животное превращусь!» – подумал я, и снова пошел на кухню. На этот раз, кошка погладила меня по голове и бросила мне сырую рыбу.

– Лучше уж каша, – прошептал я. – Я все-таки – не кот.

– Ты же был голодным?! – удивилась кошка моему отказу от еды.

– Я и сейчас голоден, – ответил я.

После долгих скитаний, так и не найдя в огромном доме себе места и занятия, я вернулся к Ваську. Он сидел над моими тетрадками и что-то выцарапывал в них своим чернильным когтем.

И, вдруг, я поймал себя на мысли, что снова ему завидую. Мне очень хотелось теперь же, оказаться на месте дедушкиного кота. То есть, – на собственном прежнем месте. И, сидя на стуле, делать уроки. А потом, услышать мамин голос и пойти обедать. Причем обедать нормальной для человека едой, а не шоколадом с мороженым и уж, тем более, – не сырой рыбой.

– Василий, иди кушать! – как по моему заказу, послышался с кухни женский голос.

– Тебя зовут! – сказал я Ваську. Но тут же спохватился, вспомнив, что Василием обыкновенно зовут не кота, а меня.

– Кушать, Василек! – снова позвал голос.

– «Неужели, я не ослышался?» – я заволновался, ведь и Васильком кота никто не называл, – по крайне мере, раньше.

Все еще боясь верить своим ушам, я поднял голову выше, чтобы прислушаться и тут увидел, что сижу я за письменным столом на собственном стуле.

Я оглянулся. Васек лежал на своем месте, – на том самом грязном коврике.

От радости, я даже погладил школьные тетради. А потом погладил Васька, и пообещал в этот же день навести порядок в его домике, – ну, то есть, постирать его коврик. И даже тапочки ему свои дал, чтобы он на них полежал.

А, когда мамин голос послышался в третий раз, я побежал на кухню. Где с аппетитом съел обыкновенный обед и удивил маму, сказав, что она готовит лучше любой кошки.

Такая вот странная история приключилась со мной, когда я был еще очень молод и учился во втором классе. С тех самых пор, я уже никому не завидую, предпочитая оставаться собой и быть на собственном месте. Это нелегко, конечно, быть мной – обязанностей не мало. Но, ведь, и хорошего – тоже много.

Знаю, что вы можете в эту историю не поверить, но у меня есть свидетель – Васек. Он вам все подтвердит. Вернее, подтвердил бы, если бы по-человечески разговаривать умел. Или, если бы вы по-кошачьему понимали. А иначе, что за разговор получится? – вы ему человеческие слова, а он вам в ответ – свое коронное «миями». С животными вообще нелегко общий язык находить, однако мне, кажется, это удается. Мы-то с Васьком друг друга хорошо понимаем, пусть и не всегда.

Глава третья

В поисках совести

Долгая, трудная, но интересная неделя закончилось. А вместе с ней закончилось, – то есть, бабахнуло, – папино терпение. Прямо так взяло, и папиным кулаком по его же столу бабахнуло!

– Я над этими документами целую неделю работал! – очень громко сказал папа после того самого бабаха. – А ваш рыжий их до неузнаваемости загрыз! – Это он, конечно, не обо мне сказал, а о коте. Я папины документы уже давно не грызу. До годика со мной такое еще бывало, а сейчас я предпочитаю карандаши подгрызать. Впрочем, это папе тоже не нравится, хотя карандаши и не его, а мои.

Так вот, когда папино терпение бабахнуло, мне пришлось взять Васька на руки, и мы отправились к дедушке.

– Такой старый кот, а все глупости делает, – сказала мама по дороге.

Но я с мамой не согласился. Какой же Васек старый, если он всего на год меня старше? Ну, вот было бы ему, лет девяносто девять или тысяча восемьдесят, – как дедушке, – тогда бы и называли его старым. Правда, мама с папой утверждают, что дедушке моему вовсе не тысяча восемьдесят лет, а только восемьдесят. Но я в данном вопросе все-таки склонен верить дедушке. Если он говорит, что тысяча восемьдесят ему, – значит, так оно и есть. Ну, вот объясните мне, – откуда маме с папой про точный дедушкин возраст знать, если, когда он родился, их обоих еще не было? Они намного позже родились. Примерно тогда, когда дедушке уже тысяча сорок лет было, а то и больше.

А Васек нисколечко не старый. Ведь, иначе и я стариком бы считался. А какой же из меня старик, если у меня ни усов, ни бороды еще нет? И волосы, как огонь рыжие, а не как с нег – белые. Побелеем мы с Васьком от долгой жизни, тогда пускай нас старыми и обзывают.

Ну вот, пришли мы к дедушкиному дому, папа забросил нас с Васьком на крыльцо и, по привычке, за угол спрятался.

– Иди, Васек, открывай, к тебе теска прилетел, – послышался из дома дедушкин голос.

А Васек смотрит на меня круглыми глазищами и понять не может, что ему делать, если он вместе со мной прилетел и с той же стороны двери стоит, что и я. Хорошо, что дедушка сам догадался дверь отворить, как, впрочем, и всегда.

– Ну, что, рыжий похититель себе подобных, совесть замучила? – спросил дедушка, прямо с порога.

– Нет, папино терпение бабахнуло, – честно ответил я.

– А я и не сомневался, – сказал дедушка и впустил нас в дом.

Но, он, конечно же, сомневался. Иначе, зачем бы про мою совесть спрашивал?

Кстати, с совестью у меня, по мнению родителей, вообще не все хорошо. Но я об этом не очень переживаю. Потому что у Васька с совестью дела обстоят еще хуже. Я бы мог привести вам аж миллион примеров, когда его совесть проявляла себя неправильно, или, точнее, – совсем никак не проявляла. Но, если я, и впрямь, стану приводить миллион примеров, то все мы за этими примерами дружно состаримся, – и я, и вы, и Васек. Поэтому, поведаю я вам всего одну историю о совести дедушкиного Васька. Точнее, об ее отсутствии.

Случилось это, опять же, давно, но чуть позже, чем история, описанная мной выше. Я тогда заканчивал второй класс. На улице уже даже тепло было, почти как в летние каникулы. Но, каникулы еще не начались и я, конечно же, каждое утро ходил в школу. Ну, не совсем каждое, разумеется. По субботам и воскресеньям я предпочитал долго спать и ходить на прогулку, а вовсе не в школу. Ну, а что мне было делать в школе-то в выходные? Если даже наша учительница по выходным школу пропускала.

Так вот, в одно утро, – школьное, а не отдыхное, – я сидел и спокойно себе завтракал. Спокойно, до тех пор, пока на кухню не заявился Васек. Как вы, вероятно, догадались, я тогда гостил у дедушки. Хотя, говорить, «гостил», наверное, уже и не правильно. По моему мнению, частый гость – это уже и не гость вовсе.

Заявился Васек на кухню и все мое спокойствие разрушил. Как он это сделал? – Взял, да и украл мою колбасу, причем очень нахально – прямо с вилки.

– Эй, так нельзя! – крикнул я.

– Почему? – спросил Васек. Спросил он, естественно на своем языке, но я же вам уже говорил, что мы с Васьком друг друга неплохо понимает. – Разве, это было не для меня? В этом доме – все мое! – Заявил он, уже облизываясь, – колбаса-то вкусная была.

Понимая, что колбасу мне уже не вернуть, я наколол на вилку яичный желток. Но, когда хотел откусить от него кусочек, чуть ли не откусил вилку.

– Куда делся желток? – удивился я.

– А мне почем знать? Я за твоей едой не слежу, – сказал Васек, снова облизываясь.

Я сделал третью попытку, донести еду до рта. Но опять только вилку до него и донес. Чудеса прямо.

Тут я сильно нахмурился и грозно воззрился на Васька.

– Что ж, мне теперь в школу голодным идти? – спросил я хитрого рыжего теску. – Так ты о своем друге заботишься?

– Конечно. О тебе и забочусь, – ответил Васек, глядя на меня так, будто это я перед ним провинился, а не он передо мной. – Если ты растолстеешь, тебе будет неудобно сидеть за партой.

– Совсем совесть потерял! – сказал я, видя, что кот и не думает раскаиваться в содеянном. И крепко сжал в руке кусок хлеба – последнее отдавать врагу я не собирался.

А Васек как услышал про свою потерю, так сразу заволновался.

– Что? Потерял? Где потерял? Когда потерял? Почему потерял? – затараторил он. – А она была вкусная? Большая? Свежая? – Васек стал тереться о мои ноги, потом о ножки стула, потом о ножки стола, а потом остановился и принюхался. – Нет-нет! Я не мог ее потерять! Я никогда ничего не теряю! Ее украли! Точно! – И тут он заметил щенка Бику – соседи его временно у дедушки оставили, чтобы дедушка за ним приглядел, пока они на курорте погреются. Ну, а что тут необычного? Дедушка за Васьком приглядывает, за мной приглядывает, – почему бы и за щенком не приглядеть? Одно мне только непонятно, – зачем соседи греться поехали, когда у нас уже тепло стало. Греться зимой надо уезжать, а не тогда, когда каникулы вот-вот начнутся. Ну, да ладно, мы же с вами не о соседях, а о Ваське разговариваем. Точнее, о его совести, точнее, – о ее отсутствии. В общем, заметил Васек Бику, когда тот как раз намеревался свою котлету отведать и как закричит:

– Вот он – вор! Уже ест, наверное, мою совесть!

Сорвался с места, чуть мой стул не уронил, а вместе с ним и меня. Подбежал к Бике и спрашивает:

– Что ты жуешь?

– Котлету, – гавкнул Бика. А сам смотрит на Васька удивленно и испуганно, – не понимает, откуда у кота любопытство такое появилось.

– Врешь! – мяукнул Васек. – Это моя совесть! Верни украденное!

– Да, котлета это, обыкновенная, хоть и вкусная, – стал спорить щенок.

– Вкусная? Тогда – точно моя! – после этих слов, Васек залез мордой в чужую миску и через секунду она уже блестела чистотой. Да, Васек умеет мыть посуду, – с таким котом и машина посудомоечная не нужна, и мама отдыхать может.

– Жадина! – обиделся на Васька Бика. – Совести у тебя нет!

– Значит, это все-таки была не совесть, – сказал Васек и опять облизнулся. – Но, действительно, вкусно.

– А я тебе что говорил? Иди свою совесть в другом месте ищи. – Вконец расстроенный Бика, уронил нос в пустую миску. И мне показалось, что в этот момент он жалел, что не уехал греться вместе со своими хозяевами. Не по душе ему Васькина дружба пришлась.

А Васек, прямо, очень серьезно задумался.

– Странно, – говорит, – кажется, уже все знают, что я совесть потерял. Как же я сам пропажи-то не заметил? Я ведь, всегда за своими вещами слежу.

– Это все от жадности, – сказал ему Бика.

– Да, ну тебя, – мяукнул Васек. – Некогда мне с тобой болтать, пойду дальше совесть искать, пока ее кто-нибудь другой не нашел.

И он выбежал во двор. А я в окно за ним наблюдать стал.

Во дворе Васек принялся носиться туда-сюда, все время, принюхиваясь и оглядываясь, как будто сам в щенка превратился, или, скорее, – в собаку-ищейку. И так он увлекся своими поисками, что не заметил старую ворону и налетел прямо на нее.

– Невоспитанный! Совсем совесть потерял! – заворчала ворона, с жалостью глядя на перья, выпавшие из ее крыла. Вы не удивляйтесь, что я и вороний язык понимаю. Если внимательно за животными наблюдать, то со временем все начинает пониматься. А у дедушки в гостях мне частенько приходится смотреть в окно, вместо экрана телевизора или монитора. Впрочем, это и интереснее и полезнее, – по крайне мере, в плане изучения других языков.

– Ну, вот, и ты про мою потерю знаешь, – Васек совсем растерялся. – Все твердят: – «потерял, потерял». А где мне ее искать – никто не говорит.

– Глупый, – засмеялась ворона. – Совесть – это тебе не вещица какая-нибудь, и даже – не еда.

– А что же тогда? – смутился Васек.

– Да, как же тебе объяснить? – ворона задумалась. – Совесть, это то, что живет в тебе.

– Что? Живет во мне? – Васек испуганно принялся грызть свою рыжую шерсть. – Кто разрешил? Я – не разрешал! Что она там делает?

– Я так просто выразилась, – снова засмеялась ворона. – Я хотела сказать, что совесть – это то, что подсказывает тебе, какие поступки плохие и как поступать нельзя.

– А…, – стараясь усвоить услышанное, протянул Васек. Прямо, как я, когда мне дедушка про мою совесть говорит. Я ведь и сам прежде не понимал, что это за штука такая «совесть», которая человека изнутри мучить должна, когда он что-то нехорошее сделает.

– И вообще, – продолжила ворона, – чего ты-то испугался? Ты же – бессовестный.

– Ага, не зря мне все об этом говорят, – тут до Васька что-то дошло, и он стыдливо опустил голову. – Не хочу я больше бессовестным быть. Может, ты побудешь моей совестью? Пока настоящая не вернется, – предложил он вороне. Так же, как я когда-то предложил моему дедушке.

– Кажется, уже вернулась, – довольно каркнула ворона. – Но она у тебя, Васенька, еще не опытная и я согласна ей помогать тебя воспитывать.

– Спасибо! – мяукнул Васек довольно.

А тут я, как раз, вышел из дома. Так как нельзя мне было дольше у окна сидеть – в школу мог опоздать. Васек меня увидел и сразу побежал провожать, чтобы я по пути не заблудился и не соскучился. И даже рыбью кость с собой захватил, чтобы я в школе перекусил. Нет, вы только не подумайте, что я рыбьими косточками питаюсь. Не ем я их, вовсе. Они же в горле застрять могут.

Такая вот забавная история приключилась весной со мной, Васьком и его совестью, которая, к концу этой самой истории, все ж таки, появилась. Правда, ненадолго, – до следующего своего исчезновения.

Глава четвертая

Долой клички!

или

Самая невероятная история из жизни Васьки и Васька

Да, интересная жизнь у меня была, когда я учился во втором классе. А вот, чего ожидать от третьего, даже и не представляю. Наверное, там все будет по-другому, – сложнее и серьезнее. Если так, то я продолжу вспоминать свою молодость, невероятно богатую на незабываемые истории.

Вот однажды, – когда я учился именно во втором классе, – дедушка сказал мне, что у Васька имя – вовсе не имя, а кличка. Я удивился тогда и подумал: – «А чем это я хуже Васька? Почему у меня клички нет?» После этого разговора, придя в школу, я рассказал о своих мыслях мальчишкам. Они тоже удивились и тоже немного расстроились. Но дело ли долго огорчаться?

Мы немного подумали, посовещались и решили выбрать всем по кличке. Причем, не по какой-нибудь, а именно, – по живой. То есть, подходили названия или клички животных, птиц, насекомых и прочих обитатели нашей планеты.

Ну, меня, конечно же, прозвали Васьком. Думаете, почему мне мое же имя оставили? А это вовсе не мое имя – это кличка дедушкиного кота. В общем-то, меня так и прозвали – «кот Васек», а не просто «Васек», – для ясности. Толстому Вадиму подошла кличка – Бык. Сашке мы дали кличку – Страус, за то, что он очень быстро бегает. Андрюшку прозвали Тараканом – конечно, из-за способности проникать куда угодно, – а не из-за усов. Усов у Андрюшки еще не было. Мы ведь только во втором классе учились. Олег превратился в Дракона – за свою вспыльчивость. А Ромка – в Лиса – за хитрость.

Скоро наши клички стали для нас такими привычными, что мы даже при Вере Викторовне – нашей классной руководительнице, – и при родителях так друг друга называли. И взрослым, естественно, это не очень нравилось.

Однажды Вера Викторовна даже сказала, что скоро начнет в наш класс ребят из других классов на экскурсию водить, чтобы они на зоопарк деньги не тратили. Мы, конечно, дружно посмеялись над ее фантазией. Но на следующий день нам было уже не до смеха.

Дело в том, что приснился мне ночью очень странный сон. Сплю я и вижу, будто я проснулся. Подошел к зеркалу, а из него на меня смотрит Васек. Я еще тогда подумал, что зеркало с окном перепутал, и Васек на меня с улицы смотрит. Но, когда на руки свои глянул, то обнаружил, что и нет их вовсе – рук моих. Вместо них у меня – лапы, – рыжие и пушистые. Я отметил, что это странно, но испугался не сильно – мало ли, что во сне привидеться может?!

В общем, вышел я во двор прямо так – в виде Васька и пошел на детскую площадку. Вразвалочку, как обыкновенно Васек дедушкин ходит, оттого, что он толстый. Пришел я на площадку и вижу там четверых своих одноклассников. Они на площадке вместе собрались и меня поджидают – несмотря на то, что ночь на дворе. Друзья меня, конечно же, сразу узнали. Удивительно? Вовсе нет! Просто они тоже уже не самими собой были. Хорошо, что все нормальные люди в это время спали у себя по домам, а то, отправившись прогуляться, они могли бы испугаться, увидев такую странную картину. Ну, разве, это обычное дело, когда на детской площадке собираются вместе: большой рыжий кот, бык, страус, лис и огромный таракан?

– Не знаю, как вам, но мне мой вид точно не нравится, – сказал Андрюшка.

– Ну, еще бы, – засмеялся Вадим, – кому могут нравиться тараканы?

– Да, ладно вам, это же нам только снится, – сказал я.

– А вы представляете, если бы сейчас здесь был и Олег? – выдал Ромка.

– Ага, еще драконов нам тут не хватало, – заволновался Сашка.

– Ну, тебе-то чего бояться? – ты бегаешь быстро! – улыбнулся Андрюшка. Не знаю, умеют ли улыбаться настоящие тараканы, но Андрюшка улыбался вполне заметно.

– И, все равно, я с драконом встретиться не хочу. Пусть даже, это во сне, – сказал Саша. – Он же у нас огнедышащий.

И тут мы все услышали громкий топот. Задрожали и разбежались по домам. Сон – не сон, а страшно. А дома меня Васек встретил. Я как его увидел, решил, что снова перед зеркалом стою. Но, когда Васек заговорил, мне стало понятно, что он настоящий, а не мое отражение. Да-да, Васек заговорил, – причем на человеческом языке, а не на своем «миямском», как это бывало обыкновенно.

– Проходи, – говорит, – братишка. Ложись, отдохни на моем коврике. А я, так уж и быть, в твоей кровати посплю.

А я ему в ответ:

– Нет уж, пусть я сейчас и странно выгляжу, но мою кровать никому не отдам.

Запрыгнул я в кровать, нырнул под одеяло и поскорее заснул. Во сне, ведь, всякое бывает, – бывает, что и заснуть можно, когда ты итак уже спишь.

Проснулся я утром, конечно, нормальным мальчиком. Посмеялся над своим сном и пошел в школу. По дороге даже воображал, как будут мальчишки от смеха животы надрывать, когда о моих сновидениях узнают.

Но мальчишки животы надрывать не стали. И моя веселость быстро испарилась. Оказалось, что всем нам одинаковый сон снился. Мы даже заподозрили, что это и не сон был вовсе.

Олег к нам последним подошел.

– Что ты во сне видел? – спросили мы хором.

– Да, ничего не видел, – ответил он.

Мы облегченно вздохнули, но Олег свою речь продолжил.

– Что я мог видеть в темноте-то? Ночь была. Я шел на детскую площадку. Подо мной почему-то асфальт трескался. Потом прямо у рта огонь какой-то появился. Он на мгновение площадку осветил. И я увидел, как кто-то с площадки разбегается. И все. Ничего внятного.

Мы ненадолго даже онемели от его рассказа. А потом все обсудили и решили, что хватит нам уже в странный зоопарк играть.

И с тех пор мы с мальчишками к своим именам вернулись. А что? – имена у нас хорошие. Глупо их чем-то заменять. Разве не так? Было на моей бирке написано «Васька», – значит, лучше мне Васькой и оставаться. А кота Васька нам с дедушкой и одного вполне достаточно. Меня итак с ним временами путают, ведь, мало того, что мы тески, – еще и рыжие оба. И оба геройствовать любим.

Глава пятая

Рыжие супергерои

Что я имею ввиду, когда говорю: «любим геройствовать»? Да, многое. Всего и не перескажешь. Но вот однажды, с нами приключилась история, в которой мы погеройствовали ну, прямо, по-настоящему. Вернее, не приключилась она, а сами мы ее сотворили.

Было это, как раз тогда, когда я Васька к себе на неделю брал. Вы этот случай, без сомнения, помните. Вернулся я в один из дней той недели со школы, и решил Васька громким криком напугать. В чем, разумеется, преуспел. Из меня, ведь, еще то пугало получается. То есть, не пугало, а пугальщик. От моего могучего ора, Васек резко подпрыгнул и как вскочит на шторы. А они взяли, да и оборвались. Васек упал, а шторы на него полетели. И так поверх кота легли, что стал он на супергероя в плаще похож.