Текст книги "Прощай и люби меня"

Глава 7

Домой я ехала в задумчивости. История Людмилы произвела впечатление, особенно учитывая некоторые обстоятельства. Выходило, что Юрий Горенко жил не тужил, толкал по-тихому наркоту, потом убил какого-то бандита (насколько тот был крут, еще стоит выяснить, представления Людмилы о криминалитете могли быть весьма преувеличены).

Не отказавшись от соделанного, Горенко получил всего пять лет, которые отсидел тихо-мирно. А сразу после выхода кто-то обыскал его квартиру… Сам Юрий сообщил, что пока возвратиться не может. Мог ли он появиться тайком? Но зачем? Выходит, у него были дела. И кто-то прознал о них и его возвращении… Он приезжал, чтобы забрать что-то важное? Не только для себя, но и еще для кого-то, кто не постеснялся обыскать его квартиру.

Зная о такой возможности, Юрий решил навестить родной город инкогнито. А потом еще год скрывался… Но если сейчас объявился, обосновался и даже устроился на работу, значит, ему нечего бояться… потому что это нечто, ради чего его квартиру перевернули вверх дном, потеряло свою значимость?

Я досадливо поморщилась, какое-то гадание на кофейной гуще. Может, стоит переговорить с Горенко? Но честно сказать, я не хотела пока появляться в его жизни. Не потому что боялась. Если Горенко действительно тот, кто заинтересовал Иванченко, и она приехала в город с какой-то целью… мое появление в его квартире может стать поводом для начала действий. А я блуждаю в потемках, даже примерно не понимая, что происходит, не в силах выявить хоть какие-то связи между людьми и событиями…

«А они вообще есть?» – мелькнуло в голове, додумать я не успела, потому что за размышлениями чуть не пропустила нужный поворот. Вместо того, чтобы проехать дальше, я, повинуясь импульсу, резко свернула направо, вызвав гневные крики и гудение машин.

– Ты что творишь? – крикнул один в окно, я мысленно с ним согласилась, но сейчас он волновал меня меньше всего.

После столь неожиданного маневра я увидела, как одна из машин, едущих за мной, резко тормознула чуть впереди, прижимаясь к обочине, вторая стала перестраиваться из левого ряда в правый, а третья, в последний момент включив поворотник, свернула на ту дорогу, где сейчас находилась я. Все произошедшее произвело впечатление, я выругалась сквозь зубы.

Как же мне не пришло в голову, что меня пасут? Я успела приметить только три машины, а сколько их на самом деле? Я же спокойно разъезжаю по городу, так что выяснить причину моего интереса может каждый. Еще раз выругавшись, я не спеша поехала вперед, поглядывая в зеркало заднего вида на ту самую «Хонду», что так резво повернула за мной.

Ребята старались не светиться, а я делала вид, что ничего не заметила. Номер был как бы случайно заляпан грязью, и это несмотря на то, что последние дни сухо, и сама машина чистая. Регион был наш, цифры номера удалось разглядеть только две: первая заляпана грязью, дальше 89. Впрочем, зная изобретательность наблюдателей, номер мог мне ничего не дать. «Хонда» пару раз пропадала из вида, но когда я сворачивала к дому, приметила, как машина проехала мимо. Что ж, ребята, расслабьтесь, на сегодня ваша задача выполнена.

Я была зла, как никогда, в большей степени на себя. Как я не подумала о слежке? Даже если бы никаких Горенко и Иванченко не появилось, за мной всегда есть кому присмотреть, а я еще активность развела, так что сам Бог велел. Первыми на ум пришли Миронов-старший и Петренко, их интерес прослеживался, то есть не сам интерес, а его наличие. Но если я права, и наблюдателей как минимум трое, значит, круг заинтересованных лиц вырос.

Если история Горенко действительно что-то под собой имеет, то за мной могли начать наблюдение заинтересованные им люди. В конце концов, в чем-то Пархоменко прав: девица, которая водит дружбу с влиятельными людьми и при этом копает под никому не нужного парня, автоматически вызывает интерес.

Загрузив дома базу данных, я просмотрела список автомобилей. Четыре штуки, любая может принадлежать наблюдателю. Что теперь? Объезжать всех? Я была уверена, что результата не будет.

Однако отступать так просто не собиралась и следующие три дня провела увлекательно: каталась по городу, сворачивая в самых неожиданных местах, выскакивая в арки, тормозя без предупреждения на обочинах, ну и тому подобные вещи. Пару раз скаталась за город, причем гнала по трассе на приличной скорости, не имея представления, куда направляюсь.

Все эти приключения имели под собой одну цель: выяснить, сколько у меня преследователей, а по возможности, узнать данные машин. Они менялись, однако к выходным я была уверена: пасут меня четверо, марки и номера я записала, и теперь оставалось самое простое: узнать, кто стоит за этими людьми. Для этого, как известно, есть Олег.

– Что вообще происходит? – поинтересовался он, выслушав задание.

– Потом расскажу.

– как обычно.

– А что там с делом Горенко?

– Знакомый обещал подсобить, но он сейчас не в городе, вернется в воскресенье вечером, там видно будет.

– Отлично. Тогда в понедельник поговорим.

– Звучит, как ультиматум.

– Так это же хорошо, – усмехнулась я, – не буду доставать тебя в выходные.

– Главное, чтобы в понедельник не оказалось, что ты по уши в дерьме.

– Иногда мне кажется, я оттуда не выплываю.

– Мне иногда кажется, ты находишь в этом изощренное удовольствие.

– Только давай без психологии, – усмехнулась я, прощаясь.

Выходные прошли спокойно. Женька был свободен оба дня, и мы провели их вместе, выбравшись в город погулять и несколько раз поесть. Однако мысли мои частенько утекали в ту или иную сторону: я размышляла о Горенко, от него переходила к Иванченко с ее замыслами и появлением в нашем городе, а то откровенно пялилась по сторонам, высматривая наблюдателей. Конечно, Женька заметил мое странное поведение, но вопрос задал только в обед воскресенья.

– О чем ты так усиленно размышляешь? – поинтересовался он, сидя за столом и разглядывая меня.

– В каком плане?

– Ты второй день не в своей тарелке, хмуришься, кого-то высматриваешь… Что происходит, Аня?

Я посмотрела на него.

«Ну давай, – шепнул внутренний голос, – расскажи ему правду.

Что тебя испугало появление журналистки из Москвы, и ты стала вынюхивать о ней, нашла записку с фамилией и бросилась узнавать все об этом человеке. А еще ты уверена в том, что за тобой следят днем и ночью, причем сразу несколько человек».

Что будет дальше? Женька подумает, у меня паранойя. Или того хуже: решит, я что-то утаиваю и умудрилась влезть за его спиной в какую-нибудь историю. Он запрет меня дома до выяснения обстоятельств, и я буду слоняться от стены к стене в ожидании, когда он положит к моим ногам тела врагов.

«И что тебе не нравится?» – взвыл внутренний голос.

И в этот момент я поняла, что мешает мне сознаться Женьке в своих страхах. Причин было две. Первая: я боялась, что ведется какая-то игра, в которой Женька, будучи впутанным, как в прошлый раз, может пострадать из-за меня. Тогда все обошлось, но если бы не сложилось так, как сложилось, его могли убить. Переживать подобный тому страх еще раз я не хотела, потому упорно боялась говорить ему хоть что-то, лишь бы он не вмешивался. А вторая причина…

Второй причиной был Марк. Сердце мое сжалось. Я решила и даже поверила в то, что он не вернется, что ему тут нечего делать, но… Эти чертовы но, которые постоянно вклинивались в мою жизнь, не давая ни на секунду забыть о прошлом и расслабиться. Если Марк появится, и Женька выйдет на него, что будет? Я боялась предположить. А потому, пока я не буду знать, что происходит, я молчу. Я должна молчать.

Женька ждал моего ответа, глядя внимательно и строго. Не выдержав, я опустила глаза в тарелку и пожала плечами.

– По-моему, у кого-то мания преследования, – пошутила по возможности естественно, Женька нахмурился, продолжая сверлить взглядом. Я вздохнула, откладывая вилку. – Честное слово, у меня все в порядке.

Выдержав его взгляд, я мысленно выдохнула. Женька, кивнув, вернулся к еде. И хотя остаток обеда прошел спокойно, я чувствовала некоторую отстраненность, теперь мне казалось, что задумчивым стал Женька.

– Отец звонил, – сказал он наконец, и я напряглась. Появление Миронова– старшего не влекло за собой ничего хорошего. – Предложил сегодня поужинать.

– Сходи, – пожала я плечами.

– Он пригласил нас обоих, – Женька посмотрел насмешливо, ожидая моей реакции. Само собой, в моей голове тут же наметился хаос. Прежде, чем дать этим мыслям возможность поглотить меня, я ответила:

– Если ты хочешь…

– А чего хочешь ты? – наши взгляды снова встретились, и я подумала, что заданный вопрос относится вовсе не к предполагаемому ужину. Он словно пытался забраться ко мне в голову и понять, что там происходит. Пожав плечами, я сказала:

– Мне все равно.

После небольшой паузы Женька кивнул.

– Значит, я договорюсь на вечер.

Остаток дня мы провели дома, Женьке надо было решить какие-то дела, он удалился в кабинет, а я разместилась в гостиной на диване, пытаясь собраться с мыслями. Приглашение на ужин Мироновым – это провокация или стечение обстоятельств? Я встречаюсь с его сыном, логично пригласить нас обоих, хотя бы для галочки…

Или Миронов преследует какую-то цель? Что, если с ним придет Иванченко? Говорят же, что они практически не расстаются… А если Александра Ильинична вспомнит о нашей встрече в кафе? Впрочем, Миронову она могла о ней рассказать. И если кто-то из его людей следит за мной, он и сам знает. Но не знает Женька, и этот факт может его заинтересовать, он вспомнит мои вопросы, решит, что я задавала их неспроста… черт!

Я стукнула кулаком по дивану. Ладно, я все равно не могу ничего поделать. Хватит накручивать себя, нужно натянуть дежурную улыбку и вести себя как ни в чем ни бывало. За последний год я в этом поднаторела. Возникнут вопросы – будем решать на месте. Может, вечер пройдет спокойно, а мои страхи окажутся преувеличенными.

В какой-то степени так и вышло, хотя начало вечера не порадовало: встреча была в ресторане Петренко, о чем я догадалась по дороге. Женька, увидев, как я нахмурилась, весело хмыкнул. Такое ощущение, что мы вернулись на год назад, и в нем начинает просыпаться придурок с тиранскими замашками, меня раздражавшими, когда мы только познакомились. Я невольно задалась вопросом: так ли уж они меня раздражали?

После истории с Глебом мы с Женькой одно время неплохо ладили, то есть я так считала. Просто мы не сошлись во взглядах на наше с ним существование, и у меня проблем было выше крыши: с одной стороны Марк, с другой истории, в которые я то сама ввязывалась, то оказывалась втянута. Если бы я могла в тот момент отвлечься и переключиться на Женьку… То что? Мы бы оказались вместе раньше? А если бы между нами изначально не было Марка? Черт его знает…

Из этих мыслей меня выдернул Женькин голос:

– Приехали.

Я вылезла из машины, мы прошли в ресторан. Швейцар на входе улыбнулся, меня узнал, на Женьку покосился с интересом. Миронов уже сидел за столиком, я оказалась права, он притащил Иванченко. Я сразу напряглась, прикидывая, есть ли уловка или это ничего не значит. Как назло, наш столик располагался так, что моя фотография с Петренко была хорошо видна Миронову и Иванченко, они сели с одной стороны стола, мы с другой, я – напротив Станислава Игоревича.

Журналистка несколько раз косилась в сторону фотографии, но ничего не сказала, хотя интерес в ее глазах читался. Я же старалась молчать и есть, последнее удавалось не очень: аппетита не было из-за нервозности, которой ни у кого кроме меня за столиком не наблюдалось.

Глава 8

Разговор шел непринужденно, я расслабилась, как вдруг Александра Ильинична спросила:

– Вы с Анной давно вместе? – вопрос адресовался Женьке, тот ответил, на мгновенье задумавшись.

– Не очень.

– А как вы познакомились?

Этот невинный вопрос вызвал массу воспоминаний, я уставилась на Иванченко, ища подвоха, но она с любопытством смотрела на Женьку. Тот бросил взгляд на отца, а последний просто прожигал меня взглядом, что я чувствовала, даже не глядя на него.

«Ну и спектакль мы тут разыгрываем», – мелькнуло в голове, когда Женька безмятежно ответил:

– Мы познакомились в ночном клубе.

– Вы непохожи на тех, кто прожигает жизнь в таких местах.

– С того момента многое изменилось, – Женька покосился на меня с усмешкой, я, не выдержав, поднялась со словами:

– Я на минутку.

Вылетев в коридор, выдохнула. Черт возьми, прав был Ярослав, когда говорил, что актриса из меня никудышная. Ерзаю, бледнею, и веду себя, как идиотка. Не хватало еще выкинуть какой-нибудь номер. Я вышла на улицу и закурила. Швейцар покосился, но ничего не сказал. На парковке наметилось движение, я увидела идущего ко входу Ярослава и мысленно простонала: только его тут и не хватало. Он заметил мою реакцию в тот же миг.

– Вижу, ты мне не рада, – хмыкнул, ничуть не обидевшись, – зато я скажу, что ты выглядишь прекрасно. Наконец-то твой гардероб стал блистать разнообразием.

Я поморщилась, глядя, как он закуривает. Убрав зажигалку, Ярослав выдохнул дым и стал разглядывать меня с усмешкой.

– Я, пожалуй, пойду, – протянула я, Петренко кивнул с пониманием.

– Твой возлюбленный не одобрит нашего уединения, – съязвил, не удержавшись.

– Ты знаешь, с кем я?

– Конечно. Мироновы и журналистка. Боюсь спросить, чья это инициатива? Неужели ты настолько осмелела, что уговорила своего Женьку на подобное мероприятие?

– Шутишь? На кой ляд мне это надо?

– Я думал, ты не оставила попыток вызнать цель прибытия сюда Иванченко.

– Боюсь, предпринимая что-либо, только навлеку на себя подозрения, – заметила я, косясь на него и думая о своих преследователях.

Их немало, и Петренко, наверняка, один из тех, кто за мной наблюдает. Значит, о моем интересе к Горенко ему известно, связал ли он его с журналисткой? У него возможностей куда больше, и соображалка лучше работает… Впрочем, мог не догадаться, если Иванченко не проявляла к Горенко интереса. Связать их сложно, а мои изыскания могут оказаться ведущими в никуда. Ладно, судить об этом будем, когда Олег даст информацию о преследователях.

В ресторан мы зашли вместе, но на мое счастье, Петренко отправился в кабинет, а я скользнула в зал. Беседа за нашим столиком лилась рекой, и я постаралась отвлечься от всех возникающих в голове мыслей.

Ярослав появился, когда мы собирались уходить. Подошел к столику, поздоровался с Женькой и Мироновым, его представили Иванченко. Пожимая ему руку, она непроизвольно перевела взгляд на фотографию, потом на меня, и я покраснела. Ярослав улыбнулся так, как он это умеет, и сказал напоследок даме:

– Надеюсь, мы с вами еще увидимся.

Миронов на эти слова нахмурился, но Александра Ильинична ответила благосклонно:

– Конечно, Ярослав Александрович, буду рада.

– Ну и цирк, – хмыкнул Женька, когда мы уселись в машину и отправились в сторону дома.

– Ты о чем? – нахмурилась я настороженно.

– Обо всем произошедшем. Что-то у отца и этой журналистки не так.

– Что?

– Не знаю, но его отношение к ней неоднозначное… Чувствами точно не пахнет, хотя после твоих слов я стал задумываться на эту тему… Но нет, тут что-то другое.

– Бизнес?

Женька бросил в мою сторону насмешливый взгляд.

– Одному из них что-то надо от другого, а может, они взаимовыгодны, как знать. Но журналистка торчит в нашем городе не просто так.

– Ты думаешь? – я задавала дурацкие вопросы, боясь выказать лишний интерес, который несомненно присутствовал.

– Уверен, иначе что ей тут делать? Она же не из соседнего города приехала, из Москвы. Значит, есть интерес. Вопрос только: в чем он? И насколько пересекается с интересами отца.

Он замолчал, я больше не поднимала эту тему. Мысль о том, что Женька заинтересовался Иванченко, засела в голове. С одной стороны, если он что-то узнает, мог бы рассказать мне, с другой… Вопрос, что он может узнать, и не выйдет ли то боком.

– Кстати, почему бы Петренко не снять ваш портрет со стены? – внезапно спросил Женька. Я снова покраснела, как в ресторане, а Женька усмехнулся, качая головой.

– Я с ним поговорю, – промямлила я, решив при ближайшей возможности заставить Ярослава избавиться от портрета.

Остаток вечера прошел спокойно, мне удалось на время забыть об Иванченко с Горенко, даже неспокойные мысли ушли, дав возможность передохнуть.

Понедельник начался с звонка телефона. Женька уехал рано, не стал меня будить, я взяла телефон, часы показывали половину одиннадцатого. Звонил Олег, и сон с меня как рукой сняло.

– Надо встретиться, – сурово заметил он, и я поняла, что дела плохи.

– Давай через час, место выбери сам.

– Хорошо, в том кафе, где сидели в прошлый раз.

Быстро собравшись, я поспешила на встречу. Кажется, Олег рассержен и обеспокоен. Интересно, виной тому мои преследователи или дело Горенко?

Моего товарища я обнаружила за столиком в углу. Перед ним стояла чашка с кофе, сам он смотрел перед собой, хмуря брови и постукивая пальцами по столешнице. Увидев меня, нахмурился еще больше.

– Ты меня пугаешь, – шутливо сказала я, хотя на душе было не очень. Олег вздохнул.

– Значит, так. Я тебе ни слова не скажу, пока не объяснишь, какого черта этот Горенко тебя заинтересовал.

Подошла официантка, я заказала кофе, прикидывая, что говорить. В итоге сказала почти правду:

– Из-за журналистки. Я случайно увидела у нее запись его фамилии, ну и…

– Понятно, – Олег потер лицо рукой, – сначала маниакальная погоня за ней, потом за этим парнем.

– Да что с ним такое?

Еще раз вздохнув, Олег начал говорить:

– Ладно, давай с малого. Насчет тех номеров машин, что ты мне дала… Две из них принадлежат людям Петренко, две – людям Миронова… старшего, две – младшего…

Тут я так на него посмотрела, что Олег примолк. Женька следит за мной? Возможно, следит давно… Он в курсе моих изысканий, но молчит, ждет, пока я поделюсь? Я же усердно отнекиваюсь от всего, и он опять молчит, зная, что мои слова вранье… Черт.

Я опустила лицо на руки, тут как раз принесли кофе. Олег смотрел сочувственно.

– Я же предлагал тебе сразу к нему обратиться. Доверие…

Я махнула рукой.

– О каком доверии ты говоришь? Я молчу о том, что делаю, а он знает каждый мой шаг, и тоже молчит.

– Он не хочет, чтобы ты куда-нибудь вляпалась.

– Вы так хорошо знакомы? – не удержалась я.

– Зная тебя, я могу проследить ход его мыслей, – парировал Олег, на это ответить было нечего. Он мог быть прав. У меня немало врагов, и Женька печется о моей безопасности, а вовсе не желает знать каждый мой шаг. Это еще хуже. Выходит, с его стороны умыслы светлые, а с моей…

– Ладно, – Олег вздохнул, – давай дальше. Последнюю машину отследить не удалось, – я уставилась на него, он пожал плечами, – номера никуда не вывели, машина пригнана из Владивостока, владельца найти не удалось, в том плане, адрес с телефоном есть, а вот выйти на него проблематично: парень отбывает срок за ограбление, и, кстати, реально присутствует в камере.

– Ты и это смог выяснить?

– Повезло. То, что его машина оказалась за тысячи километров, не удивляет. А вот кто на ней раскатывает – вопрос. Скажи мне, я правильно понял, ты приметила хвост, тянущийся за тобой, и этот последний один из многочисленных поклонников?

– Да, – я покусала губу.

– Можно попробовать его отследить.

– Он самый изворотливый, я застукала его только раз, и то не была уверена, что я его цель, потому что после ни разу не видела. Хотя в свете информации…

– Остальных он тоже мог заинтересовать.

– Если они его засекли.

– В любом случае, есть некто, о ком ты не знаешь и кто интересуется твоими передвижениями.

– Это настораживает, не правда ли? – усмехнулась я.

– Учитывая количество твоих врагов… Правда, пока ты с Женькой, я бы не стал на их месте высовываться.

– Они и не высовываются, просто наблюдают… Ладно, что там с Горенко?

Олег помрачнел, и я поняла, что мои преследователи это только цветочки.

– Ох, чувствую я, что пожалею, помогая тебе, – покачал он головой, кладя на стол пластиковую папку-уголок, в ней были отксерокопированные материалы дела.

– Давай я расскажу в общих чертах, – заметил он, я кивнула, разглядывая фотографию. Она тоже была отксерокопирована, качества не самого лучшего, Горенко на ней острижен под ноль, вытянутое лицо, симпатичный мужчина около двадцати пяти. – Мужик, которого Горенко пришил, личность в нашем городе была непростая, – начал Олег, я вздохнула в предвкушении.

– Без этого никуда. И кто же он был?

– Он занимал то место, которое сейчас принадлежит Женьке.

Подняв взгляд на Олега, я чертыхнулась.

– А Женька занял это место… – начала, было, Олег продолжил, кивнув:

– Сразу после смерти этого… Звали его Жирков Константин Игоревич, занимал он данное место около двух лет, держался уверенно, и никакого страха за свою жизнь не испытывал. Его предшественник, собственно, был его отец, водил тесную дружбу с Мироновым– старшим, работал вместе с ним, отойдя от дел, передал их сыну. Сама понимаешь, попечительство в лице Миронова-старшего отбило бы всякую охоту протестовать.

– И что его убийство? Действительно, Горенко зарезал его, защищая сестру? Глупость какая-то… Если он был известным в определенных кругах человеком…

– Вот именно. Никому бы в голову не пришло сунуться к такому, как он. Но Горенко, если судить по показаниям, просто не знал, кто перед ним.

Олег замолк, я присмотрелась к нему.

– Что тебя смущает? – спросила через полминуты. Он вздохнул.

– В основном, меня удивило, как легко парень отделался. По логике, он должен был получить или очень строгий приговор, или… просто скончаться до суда. Подобное не прощают.

– А он не только не умер, но получил всего пять лет.

– Точно. Такая лояльность позволяет задать вопрос: нет ли у парня покровителей…

– Заинтересованных в смерти Жиркова, – выдохнула я, – это, наверное, не так сложно было выяснить.

– Прошло шесть лет, и мне остались только слухи. Копать я не стал, боясь привлечь внимание. Как понимаешь, к тебе, а не к себе. Но из того, что мог узнать, выделил следующее… В то время Женька как раз начал проявлять интерес к делам отца, и Мирон мог решить, что куда приятнее, когда столь обширной нишей руководит близкий, нежели человек со стороны, пусть и сын старого приятеля, на тот момент уже скончавшегося, кстати. Плюс поговаривали, что Жирков стал зарываться, Миронову это могло не понравиться. Таким образом он мог прийти к мысли о его замене…

– Но зачем так замысловато? – вклинилась я. – Не проще заказать киллера, и…

– Киллер это всегда расследование. И я не об органах. Жирков не последний в городе человек, могли найтись те, кто стал бы искать заинтересованное в его смерти лицо, и на Мирона пало бы подозрение. Конечно, одно дело думать, другое – доказать, к тому же сейчас не девяностые, но ты же понимаешь, лучше вообще оказаться в стороне…

– И придумать историю с непредумышленным убийством, пообещав парню деньги?

– Как вариант. Конечно, можно погореть, но если все обстряпать правильно… Горенко мог даже не знать, кто заказчик. По крайней мере, я так думаю.

Я молчала, осмысливая услышанное. Да уж, чем дальше в лес… Опять Миронов хоть и неявно, но появился. Если он участвовал в заговоре, то мой интерес к Горенко вызвал у него массу вопросов. А если это Женька? Так возжелал занять выгодное место, что обстряпал смерть соперника? В любом случае его отец в курсе, но если Женька в деле, понятно, почему с меня глаз не спускает.

Наверняка, задается вопросом, какого черта я полезла в дело шестилетней давности. Тут я чуть ли не потом покрылась, а если он решил, будто я пытаюсь что-то на него накопать? С другой стороны, зачем мне это нужно? Ну это как раз вопрос десятый.