Текст книги "Между нами ложь"

Глава 9

Приняв душ, я завалилась на диван с кружкой кофе и сигаретой. Я прямо кожей чувствовала: что-то происходит, идет какая-то игра, и меня в нее затягивают с непонятной целью. Для меня непонятной. А так как люди крутятся в этом ого-го какие, то вряд ли мне отведена роль прекрасной принцессы. Я не видела никакой другой связи, кроме как с Марком. Точнее и с ним я происходящее не могла связать никоим образом, но он был хоть какой-то нитью.

Предположим, Миронов не поверил моим словам о том, что мы с Марком не знакомы. Что он будет делать? Начнет копать, под меня и под него. А тот, кто ищет, тот всегда найдет, как любит говорить Марк. Предположим, Марк имеет безупречную историю, но моя – отнюдь. У меня поддельный паспорт с пропиской на пустыре, выдуманная история про детство в детдоме, который когда-то там располагался, училась я тоже в нем, но никаких данных обо мне, начиная с восемнадцати лет, нет.

Точнее не обо мне, а о настоящей Ивановой Анне Сергеевне, чью легенду мне пришлось на себя примерить. В двадцать я якобы получила паспорт, тогда детский дом все еще существовал, и меня приписали к нему. Вскоре он закрылся, а через пять лет снесли и здание. А я осталась.

Я села на кровати и потерла глаза. Человек, решивший узнать обо мне побольше и имеющий для этого возможности, вполне быстро сможет раскопать, что я вовсе не та, за кого себя выдаю. А Миронов имел и возможности, и, подозреваю, желание. В таком случае он уже может знать, что документы мои липа, а подозревая меня в связи с Марком, наверняка пытается раскопать наше совместное прошлое.

"Бежать надо отсюда", – прошептал внутренний голос, я грустно усмехнулась.

Смысла в побеге я не видела. Чего бы Миронов ни хотел от меня добиться, ему это не удастся. Я молчать умею.

Успокоенная, хоть и несильно, этой мыслью я уснула. Уже проваливаясь в сон, подумала о Кате с Марком, как они там. Ответ я получила на следующий день.

Я планировала встать часов в десять и наведаться на квартиру Скворцовой, но проснулась от звонка. Схватила телефон, но поняла, что звонят в дверь. Чертыхнувшись, пошла в прихожую и застала на пороге Катю. Рыдая, она бросилась ко мне в объятья.

– Что случилось? – перепугалась я, закрывая дверь.

– Миша… – услышала я сквозь слезы. – Мы поссорились.

Я глубоко выдохнула от облегчения, потому что уже успела испугаться всерьез. Посадив ее в кухне, налила стакан воды, она выпила, стуча об него зубами и нервно вздрагивая.

– Что случилось? – хмуро спросила я.

– Миша… – Катя даже замотала головой. – Он таким был… Аня, мне даже страшно стало…

– Расскажи по порядку.

– Я… Я все-таки пошла в тот дом, – сказала она, я тяжело вздохнула.

– И что ты там делала?

– Расспрашивала жильцов, не знают ли они девушку по имени Лика, которая тут живет.

– Никто не знал?

– Нет, – она вскинула на меня глаза, – но ведь к кому-то он туда ходил. В общем, я поехала домой, приезжаю, а Миша начал расспрашивать, где я была. Я стала говорить, что по магазинам ходила, а он как закричал, чтобы не врала ему, я перепугалась…

– И?

– Все ему рассказала. И про машину, что в багажнике пряталась, и что к тому дому ходила.

– Обо мне сказала? – обреченно спросила я.

– Сказала, что ты знаешь, что я все тебе рассказала про любовницу… Но ты советовала забыть об этом.

– О том, что к дому я ездила?..

– Не говорила, – покачала она головой, – просто сказала, что ты знаешь.

– А он что?

– Он меня за плечи схватил и сказал никогда больше не лезть в его дела. И страшно так сказал, у меня чуть сердце не остановилось, – Катя снова расплакалась.

– Успокойся, – погладила я ее по руке. – Это когда было?

– Вчера вечером. Он спать ушел в другую комнату, ты понимаешь? – ее голос разрывали рыдания. – Он меня больше не любит! Что мне теперь делать? Я без него не смогу!

– Вы больше не разговаривали?

– Нет, – сказала она, внезапно прервав рыдания, – с утра я хотела с ним помириться, но он не стал со мной даже говорить, я расплакалась, выбежала из дома… И к тебе приехала. Я просто не знаю, куда мне еще. Мне без него некуда.

И тут раздался очередной звонок в дверь. Я тоскливо поежилась, представляя, что будет дальше.

На пороге стоял Марк.

– Она у тебя?

Я кивнула, он прошел в кухню. Катя вскочила, глядя на него взглядом побитой собаки.

– Иди в машину, – бросил он ей, и она ринулась выполнять его команду.

Мне было ее искренне жаль, но поделать я ничего не могла. Катя скрылась, хлопнув за собой дверью, я прошла в кухню и закурила, опустившись на стул. Марк рассматривал меня.

– Она ждет, – сказала я, устав сидеть под его взглядом. Он отвернулся и сказал:

– То, что у нас с ней произошло, ничего не значит, – говорил он без сомнения об инциденте с путаницей имен.

– Я понимаю.

– Много ты понимаешь. Да, в постели ты куда лучше Кати, к тому же постоянно мозолишь мне глаза, я увлекся и… – он замолк, потом оперся руками на стол, наклоняясь ко мне, а я склонила голову как можно ниже. – Я тебя не люблю. Никогда не любил. Только пользовался.

– Я понимаю, – прошептала я еле слышно, он грохнул по столу так, что стакан подскочил и звякнул.

– Мне плевать на твое понимание, – сказал мне, – чтобы я больше тебя рядом с Катей не видел, это понятно?

– Понятно.

– Вот и хорошо, – он развернулся и покинул мою квартиру, хлопнув дверью.

Тут-то и зазвонил будильник. Я сидела, слушая его, и пялилась в стену.

– Вот так жизнь, – пробормотала минут через десять, когда будильник зазвонил снова. Встала и прошла в комнату, выключив его, глубоко выдохнула. – Просто не думай об этом, – сказала себе и принялась собираться.

Не думать получалось так себе, но я действительно старалась. Доехала до места жительства Скворцовой, поднялась до нужной квартиры, она естественно была заперта и опечатана. Я позвонила в соседнюю, рискуя никого не застать. Правда, Елена что-то говорила о глазастой соседке, может, повезет, и она окажется дома. Соседка и вправду оказалась.

Дверь мне открыла худая бабулька лет семидесяти в потертом халате. Она уставилась на меня с интересом, я показала ей удостоверение.

– Вы по поводу Тамарки? – спросила она сразу, я кивнула. – Заходите, – пустила она меня в прихожую, где я разулась, а оттуда в кухню.

– Беда-то какая, – покивала бабулька, ставя чайник.

– Да, беда, – откликнулась я, – вас как зовут?

– Мария Семеновна.

– Я Анна. Хотела бы с вами поговорить.

– Так а что рассказывать?

Вопрос, однако, был задан просто так, поговорить бабулька явно любила.

– Все, что знаете. Что было в день, когда ее нашли?

– Так а что было? Телефон у нее звонил все утро. Я мусор выносила – слышала. И назад шла – слышала. Так думала, нет ее, потому и трубку не берет. А потом приехали с работы, девушка с двумя парнями, говорят, на работу Тамарка не вышла. Тут и я заволновалась, потому что сама видела, что она поздно вечером на такси приезжала.

– У нее машины не было?

– Была. Только она ее продала вроде. Около месяца назад. Случилось у нее что-то, – понизила бабуля голос, – потому что стала она ходить хмурая, вся в себе, не поздоровается, идет, ничего не видит. И машину сразу продала.

– Хорошая у нее машина была?

– Хорошая или нет, я уж не знаю, но не наша точно, и новая, она ее с год назад купила, хвасталась, что совсем неезженая.

– А кому она ее продала, не знаете?

– Вот этого не знаю.

– Ночью вы ее на такси видели в котором часу?

– Половина двенадцатого уж была. Мне не спалось, ноги больные у меня, дергали все, встала воды попить, слышу, машина подъехала. В окошко глянула, там Тамарка из такси вылезает.

– Она сразу домой пошла?

– Сразу, по крайней мере направилась к подъезду, я уж смотреть не стала, пошла к себе в комнату.

– Вы заходили к ней, когда ее нашли?

– Зашла, – закивала она печально. – Я им о такси сказала, они заволновались. И я с ними заодно. Паренек дверь вышиб, я даже не вспомнила, что у меня ключ запасной был. Тамарка мне оставляла на всякий случай. Так мы все туда и зашли, а она там… висит. Страсть какая, – Мария Семеновна мелко перекрестилась. – Это ж надо такое удумать. Ведь девка еще молодая была, жить да жить… Вот из-за чего она?

– Разбираемся, – пожала я плечами. – Дверь сейчас заперта?

– Закрыли, да. Замок приладили кое-как и закрыли, даже печать повесили. Конечно, держится он теперь на честном слове, но ведь и имущество ее забирать некому. Мать умерла, братьев-сестер у нее нет вроде, по крайней мере она так говорила, а замуж не вышла.

– Друзья?

– Про друзей ничего не знаю. Тамарка же в газете работала, так что друзья наверняка есть. Но девка она была приличная, сюда никого не таскала. Ей эта квартира после смерти матери осталась, она с ней жила. При матери сюда, понятное дело, никого не водила, и вот как та умерла четыре года назад, ничего не изменилось. Правда, – тут бабуля сделала заговорщицкое лицо, – пару раз приезжал к ней кто-то по ночам.

– Расскажите подробней об этом, – тут же насторожилась я.

– Рассказывать особо нечего. Я по ночам сплю плохо, уж говорила. Вот и слышала, как машина подъедет, бывало, встанет между гаражом и кустами, а оттуда паренек выскочит и к нам в подъезд. Каюсь, мне в первый раз интересно стало, я в глазок и посмотрела, оказалось, к Томке нашей. Аккуратно так постучал, она сразу и открыла.

– Что за парень?

– Не знаю, два раза он приходил так, машину поставит, ее не видно, и сам по темному подъезду поднимается.

– Обычно у вас свет горит по ночам?

– Обычно горит, – тут Мария Семеновна нахмурилась, видимо, ей не пришло в голову об этом раньше подумать. – Вот уж действительно интересно. А в те разы не горел.

– Парень сам не мог свет выключить?

– Не мог, он когда входил, темно уже было.

Немного подумав, я решилась:

– Вы говорите, у вас ключ есть от квартиры?

– Есть, туда пойдете? Так ваши уже смотрели.

– Еще посмотрим, – улыбнулась я, поднимаясь, она за мной.

Ключ я получила и под бабулиным стойким присмотром аккуратно открыла дверь, предварительно отклеив бумажку.

– Я вам занесу ключ, – сказала ей, она кивнула, немного расстроившись, видимо, что я не пригласила ее с собой.

Дверь я прикрыла, но закрывать не стала, замок действительно держался на честном слове. Квартира была двухкомнатная, но не большая. Я прошлась по ней, стараясь не замечать крюка в потолке. Тело вывезли, но представить несложно. Комната, где она повесилась, явно была ее спальней, вторая обустроена под кабинет. В ней был стол с компьютером, стул и небольшой диван с тумбочкой.

В тумбочке я обнаружила различные журналы и газеты. На всякий случай я их все просмотрела и протрясла, но ничего интересного не обнаружила. На компьютере стоял код, что меня, правда, не сильно огорчило. Если убили Скворцову из-за возможного компромата, вряд ли она хранила его дома в компьютере.

А на работе? Этот вариант показался мне еще менее убедительным. В ящиках стола я тоже не обнаружила ничего интересного, потому переместилась в спальню. Мария Семеновна сказала, что менты все осмотрели, но я в этом уверена не была. Пока нет результатов вскрытия, доказывающих, что дама скончалась, не добровольно кинув петлю на шею, смысла выполнять дополнительную работу они могли не усмотреть.

Я открыла все ящики шкафа, пролазила по ним, подсовывая руки в перчатках подо все, но ничего не нашла. Зато в серванте обнаружился альбом с фотографиями. Я уселась и открыла его. Судя по всему, он был не столь древним, потому что Тамара выглядела примерно, как сейчас. Люди на фото мне были сплошь незнакомы, пока я не дошла почти до конца. Там я увидела его. На фоне школьной доски стояло человек пятнадцать, а сзади мелом написано о выпуске какого-то года. Сам год был скрыт стоящими перед доской людьми. В углу стояла дата, фото было сделано около двух месяцев назад.

Но дело было в другом, Тамару я узнала сразу, и того, кто рядом с ней – тоже. Это был мой недавний знакомец Петренко Ярослав Александрович.

Глава 10

Покусав губы, я вытащила фото и сунула себе в сумку. Пролистала альбом до конца, но больше никого знакомого не увидела. Немного подумав, я передвинула все фотографии, чтобы ментам не было возможности заинтересоваться моими находками. Или не ментам. Если Скворцову действительно убили, в чем я не сомневалась, кому-то также может прийти в голову мысль обследовать квартиру на предмет…

А действительно, что они могут тут искать? На этот вопрос у меня ответа не было. В том, что у Скворцовой был какой-то компромат, я сильно сомневалась, иначе бы она себя вела по-другому. Остается вопрос: кто же ее убил? А если Миронов? Мне плетет, что только собирался встретиться с ней, а сам заранее все обстряпал. Для этого ей стоило знать что–то важное.

В конце концов, если слова журналистки – правда, она могла стать ниточкой к владельцу компромата. А если она его боялась? Потому и хотела встретиться с Мироновым, попросить защиту в обмен на информацию. При таком раскладе я, ворвавшись в ее кабинет в первый раз, вполне могла напугать мнимого напарника, и он поспешил избавиться от женщины. Но зачем-то она ему была изначально нужна?

Тряхнув головой, я поднялась. Мыслей как всегда множество, а толку от них ноль. Выходило, что я снова в тупике. Я вернула бабуле ключ и отправилась в очередной раз в редакцию. В этот раз охранник был другой, мое удостоверение должного впечатления не произвело, он начал выспрашивать, к кому я и по какому вопросу. Я сурово отвечала, как вдруг в дверях показался молодой человек, посмотрел на меня и улыбнулся.

– Ты чего, Степа, девушку мучаешь? – спросил он, приостановившись.

– Она знать не знает, к кому идет и зачем.

– Я же сказала, что по поводу смерти Скворцовой, – не выдержала я, молодой человек нахмурился.

– Что такое? Вы из полиции? – я с грустью показала удостоверение, он отнесся к нему с гораздо большим почтением, потому как сказал: – Пройдемте со мной, – и даже зыркнул на Степу особым взглядом.

– Чего вы хотите узнать? – поинтересовался молодой человек, когда мы оказались в лифте.

– Просто пообщаться, – пожала я плечами.

– Вы подозреваете, что это не самоубийство? – спросил он, я сделала удивленные глаза:

– С чего мне это подозревать?

Он смутился и неуверенно сказал:

– Просто… как-то глупо все это выглядит. Все у нее нормально было, а потом – бац! – и в петлю полезла. Странно.

– А убийство вас не удивляет?

Мы вышли на этаже и пошли по коридору.

– Убийство тоже удивляет, – вздохнул он. – К тому же что Тамара Андреевна могла знать? Писала она про общественную жизнь города, вряд ли там скандалы и интриги, за которые убивают.

– Кроме Морозовой она здесь с кем-то близко общалась?

Он покачал головой:

– Не сказал бы. Она вообще довольно нелюдимой была, то есть со всеми здоровалась, могла пообщаться, но близко только с Морозовой.

Мы зашли в кабинет, народ меня узнал и поглядывал с интересом. Я насчитала примерно человек пятнадцать и грустно вздохнула. Так много я давно не разговаривала. Беседы ничего интересного не принесли. Никто с ней близко не общался, друзей не знают, чем жила и увлекалась – тоже. Состояние отрешенности в последний месяц замечали многие, но так как отношения были не те, то углубляться никто не стал.

– Может, случайные встречи, столкнулись где-то, видели когда-то? – спрашивала я, уже не надеясь на удачу.

– А я видела ее, да, – вдруг сказала молоденькая девица с юрким взглядом и косой до пояса. – Я на Советской живу возле торгового центра. Домой вечером возвращалась, смотрю, Тамара. Я удивилась, потому что времени было около десяти, а живет она в другом районе. Народу было порядочно, я кричать не стала, решила ее догнать. Иду за ней, а она в торговый центр зашла и бегом к задней двери, там коридор такой сквозной, можно с двух сторон зайти. Я ее поведения не поняла и за ней бежать не стала, прошла спокойно, потому что я как раз к своему подъезду хожу обычно этой дорогой. Вышла, Тамары нет нигде, я по сторонам посмотрела, но ее не увидела, двор у нас тоже сквозной, вот в арку машина свернула как раз.

– Думаете, она в машину села? – спросила я.

– Не знаю, – пожала та плечами, – но в подъезд вряд ли зашла, потому что ближайший мой, а в нем было тихо. До арки тоже дойти бы не успела. Выходит, ее там кто-то ждал.

– А что за машина?

– Точно не могу сказать, серебристого цвета, вроде мерс. Я же ее только сзади видела, и то быстро.

– Ясно, – кивнула я, раздумывая. Итак, снова серебристая иномарка. – Когда это было?

– Дайте подумать, – она наморщила лоб, что-то прикидывая, кинула взгляд на календарь и сказала: – Недели три назад.

– Вы с ней об этом не говорили?

– Нет, – девушка даже немного удивилась моему вопросу, – я же просто поздороваться хотела, мало ли какие у человека дела…

– А то, что она машину продает, вы знали? – спросила я у всех, так как беседовать с каждым было затруднительно, я просто села в окружении сотрудников.

– Она говорила, – тут же среагировал тот самый молодой человек, что провел меня сюда. – Спрашивала, нет ли знакомых, кому можно быстро продать машину. Причем цену назвала довольно низкую, в плане, что ее машина стоила дороже. Видимо, ей срочно деньги понадобились.

– О какой сумме шла речь?

Он озвучил, а я задумалась. В целом, сумма была не такая уж маленькая.

– Она не говорила, зачем ей деньги?

Он пожал плечами:

– Сказала, нужно другу хорошему помочь, потому и продает быстро.

– И что покупатель?

– Знакомый подсуетился, денег собрал и купил. Она процентов на двадцать дешевле продавала от реальной цены. Чего бы не купить, тачка хорошая.

– Когда купил?

Парень, как девушка некоторое время назад, задумался, морща лоб.

– Недели две назад.

Я беседовала с ними еще минут тридцать, а потом вынуждена была отчалить. Вышла на улицу и закурила, размышляя. Некий мужчина появляется в жизни Тамары Андреевны около месяца назад, и она сразу впадает в состояние задумчивости и отрешенности, а в скором времени продает машину. В это же время ее несколько раз видят садящейся в серебристую иномарку, причем поведение Скворцовой наводит на мысли, что она хотела оставить эти встречи в тайне.

Машина, ждущая в подворотне, ночной гость, идущий по темному подъезду, – факты говорят сами за себя. Журналистка сказала, что деньги ей нужны, чтобы помочь другу, но кто он и откуда взялся? Почему обратился именно к ней? Возможно ли, что на самом деле Скворцова была вынуждена помогать ему, например, она его боялась? У этого человека был компромат на Миронова, Скворцова решила рискнуть и сдать его самому заинтересованному в бумагах лицу.

Мужчина об этом узнал и избавился от своей подруги. Я снова подумала о фотографии, найденной в квартире Тамары Андреевны. Могла ли она поддерживать с Петренко отношения все эти годы? Или, может, встреча выпускников свела их? И что представляет собой сам Петренко? Если судить по нашей встрече и тому, как с ним разговаривал Миронов, Ярослав Александрович весьма влиятелен и известен в нашем городе. А такие люди обычно бывают опасны. Ничего не решив, я собралась двинуть к остановке, когда из дверей вышла дама лет пятидесяти, из тех, кто работал со Скворцовой в одном кабинете.

– Я бы хотела с вами поговорить, – сказала она, поглядывая по сторонам.

– Слушаю вас, – тут же насторожилась я.

– Не хотела рассказывать при всех, да может, это и неважно… Тамара сидела позади меня. Это было месяца полтора назад. Ей кто-то позвонил, причем на рабочий. Я тогда тоже по телефону говорила, я к чему… Тамара ответила, а потом выглянула, видимо, посмотреть, не услышат ли ее. Я что-то рассказывала клиенту, на нее особо внимания не обратила. Но тут как раз меня попросили подождать, я и услышала, как она разговаривает. Очень она удивлена была звонку, это я сразу поняла. Сказала, Ярослав, ты по какому поводу. Он ей что-то ответил, она, судя по голосу, еще больше растерялась, но потом сказала, мол, хорошо, давай встретимся. Тут моя клиентка вернулась, и мне стало не до того. Не знаю, важно ли это для вас…

– Вся информация важна, – ответила я, – спасибо, что рассказали.

Она кивнула и удалилась назад, попрощавшись, а я побрела к остановке. Ярославов, конечно, в городе много, но я была уверена, что речь шла о Петренко. Они встретились на встрече выпускников, потом он позвонил ей на работу, чему она очень удивилась, и предложил встретиться. То, что она обращалась к нему просто по имени, предполагает неофициальный уровень, да и знакомы они много лет. Немного подумав, я решила еще раз съездить к дому Скворцовой. Таскаться туда-сюда совсем не хотелось, но кто ж виноват, что я заранее не разжилась необходимой информацией.

Поднявшись на нужный этаж, я позвонила бабуле. Раздались шаги, Мария Семеновна приоткрыла дверь и, увидев меня, распахнула ее пошире.

– Можно зайти? – улыбнулась я.

– Забыли чего?

– Ага.

Я снова оказалась в маленькой кухне, но вопросов задать не успела, так как бабулька огорошила меня:

– А тут опять приходили.

– Кто приходил?

– Минут через тридцать после вас приехали двое, машина здоровая, черная, а рожи такие, ясно сразу – бандиты.

– И что?

– Тоже соседей опрашивали, удостоверением мне тыкали, мол, из полиции, только разве ж я совсем слепая?

– Что вы им сказали?

– Да ничего не сказала. Сказала только, что видела, как Тамара вечером на такси приехала, а больше знать ничего не знаю. Так они давай спрашивать, не приходил ли кто еще.

– А вы?

– Правду и сказала: говорю, только из полиции приходили. А больше ни-ни.

Видимо, мое удостоверение бабулька толком не рассмотрела. Что ж, оно к лучшему.

– Они квартиру не смотрели?

– Кто ж их пустит? Я их проводила и на лестничной клетке стояла, пока не ушли, в машину свою сели и уехали.

– Вы все-таки будьте осторожней, – сказала я, достала блокнот и записала на листке свой номер. – Если что интересное случится, вообще, если хоть что-то случится, сразу позвоните мне, хорошо?

– Думаете, Тамарка с бандитами связалась?

– Это мы и пытаемся выяснить. Скажите мне, Тамара в какой школе училась?

– В двенадцатой.

– Она еще существует? – спросила я на всякий случай.

– Старую снесли, но новую построили, недалеко от прежней. Со двора выйдете на дорогу и прямо идите, она по левой стороне стоит, сразу за больницей.

– Спасибо, – поблагодарила я и отправилась в школу.