Текст книги "Пес, миллионер и прочие неприятности"

Глава 5

Джек, не ожидавший такого скорого возвращения, был застукан на кухонном столе за поеданием козинака. Но сейчас у меня не было времени с ним ругаться, я схватила дождевик и вытащила на свет коричневый кожаный бумажник.

Несколько мгновений смотрела на него, как на откровение. Казалось, он словно материализовался из моей мысли и желания его найти. Сев на скамейку у дверей, открыла его. Он был пуст: никаких денег или бумажек. Однако в потайном кармане все-таки нашелся сложенный клочок. На одной его стороне корявым почерком было написано:

«Просите, и дастся вам, ищите и обрящете», – а чуть ниже приписка: «Все дороги ведут в Рим».

Нахмурившись из-за непонимания, как сие трактовать, я перевернула обрывок и увидела еще одну запись:

«22 05 Космос 2013»

– Еще лучше, – буркнула я, – и что все это значит?

Тут из кухни появился Джек, наверное, доел козинак. Вид у него был совершенно наглый, словно и не его застукали на столе. Он начал вилять хвостом, но не увидев с моей стороны энтузиазма, подошел и ткнулся носом в мою ногу, я задумчиво почесала его за ухом, он тявкнул. Я посмотрела на него.

– Надо хорошенько обо всем этом подумать, – вынесла вердикт, раздеваясь и проходя в кухню к ноутбуку.

Честно сказать, эти письмена меня так увлекли, как и само расследование, что я и думать забыла про свою книгу, открытый документ напомнил мне о ней, и я даже скривилась.

– У меня тут настоящее преступление, – сказала ноутбуку, – а не выдумки всякие.

«Издателю ты тоже самое будешь говорить»? – хмыкнул кто-то внутри, я на него цыкнула.

Не зная, с чего лучше начать, с Космоса или Рима, ввела фразу про ищите, да обрящете. Ее принадлежность к Евангелию я и так знала, но конкретика не помешает. Данная строчка оказалась из благовествования Матфея, седьмая глава, седьмой стих.

– И? – поинтересовалась я, но ответа не получила.

Тогда набрала фразу про все дороги. Приплести ее к смерти парня оказалось еще сложнее. Поговорка брала начало в древнем Риме во времена завоевания и присоединения им новых территорий. Властям приходилось строить новые дороги для быстрого перемещения податей с завоеванных земель. То есть выражение имело по сути прямой смысл, потому что все дороги, действительно, вели в Рим, для того и были созданы.

Я стала сомневаться в правильности своего подхода к изучению записки. Определенно, Витя вкладывал в нее какой-то совсем иной смысл.

Решив добить данный аспект, я набрала слово Космос, ну уж совсем от отчаянья, но тут же оживилась: одной из первых ссылок шел сайт гостиницы «Космос».

– Вот это уже теплее, – пробормотала я, открыв его и снова уставившись на обрывок.

22 05 – это может быть дата, когда некто заселится в гостиницу, или дата встречи. А 2013 – номер комнаты. Я откинулась на спинку. Версия мне понравилась, но не мешало бы ее проверить. Сегодня двадцать первое, значит, день икс – завтра.

Возбуждение меня просто переполняло, но вдруг оказалось, что на этом, собственно, все. Можно сколько угодно ломать голову над обратной стороной записки, но большего все равно не достичь.

Вздохнув, я решила заняться книгой, на счастье, у меня это получилось, хоть и без особого вдохновения, но все же до вечера я писала.

Выскочив на прогулку с Джеком, вдруг подумала, как странно, что никто мне не звонит, какое-то опасное затишье. Я не спеша брела по дворам, наслаждаясь теплым весенним воздухом, Джек вел себя прилично, переваривая козинак, так что прогулка удалась.

На обратной дороге, проходя через один из дворов, я столкнулась со Светой, она выгуливала своего рассела. Джек мириться с подобным наглым копированием его личности не собирался, потому разорался, как сумасшедший, в то время как ее милый пес смотрел на моего в крайнем недоумении, склонив голову набок и слегка повиливая хвостом.

– Он у меня немного нервный, – заметила я, девушка кивнула.

– У нас с ним всегда такие встречи, – улыбнулась мне.

Улыбнувшись в ответ, я потащила Джека дальше, почесывая лоб и размышляя над странностями происходящего.

Вот Света даже не подозревает, сколько всего я о ней знаю, я для нее мимо проходящая девушка с такой же собакой. А между тем, я бы могла девушку удивить некоторыми подробностями ее жизни.

Хихикнув, я направилась в сторону дома. Джек в последний момент вильнул в сторону площадки, она была пуста, только на одной скамейке сидел мужчина лет тридцати пяти в черной ветровке и кепке. При моем появлении он оживился и стал смотреть по сторонам. Кроме меня, стоящей посреди площадки с вынюхивающим что-то Джеком, никого не было, значит, именно я вызвала у парня живейший интерес. Он вдруг быстро приблизился ко мне и проговорил:

– Значит, завтра в три в «Космосе»? Ты берёшь на себя этого Марата Асадова, я страхую.

Я только рот открыла, глядя на него.

Это ещё что за визуализации вселенной?

– Вы кто? – выдала в итоге.

Мужчина, на мгновенье растерявшись, скривился. А я, не теряя времени, сделала шаг на него, Джек принял стойку и зарычал. Мужчина, переведя взгляд с меня на пса и обратно, бросился прочь из двора. Пару секунд побыв в прострации, я все же ринулась за ним. Джек, естественно, тоже побежал, правда, в другую сторону, что несколько застопорило мою погоню.

Выбежав из двора, я обнаружила, что парня на улице нет, куда он делся – не понять, мог и в переулок мотнуть в любую сторону, а мог и во дворы, поворотов тут множество. Я все-таки добежала до переулка, но парня не увидела. Присела на ограду возле универсама, пялясь перед собой. Ничего не понимая, подняла глаза на небо.

– Это что за чудеса были? – поинтересовалась вслух, чем удивила стоящего неподалеку мужчину с коляской.

Джек сидел рядом, вытащив язык и улыбаясь. Серьезно вам говорю.

Ситуацию надо было срочно обмозговать, и я отправилась домой. Сварив кофе, я уселась на подоконник, щурясь на солнце. Что происходит вообще?

Я нахожу бумажник, который кто-то выкинул, предположительно сам Виктор, а через день парень и сам выбрасывается из окна. Следователь констатирует самоубийство, но мои розыски приводят совершенно к иным доводам.

В бумажнике погибшего парня я нахожу записку с датой и номером гостиницы, и в этот же день ко мне на улице подходит некто, явно знающий о завтрашней дате и о том, кто заселится в номер 2013. Что же выходит, кто-то пребывает в полной осведомленности о том, что я делаю? Ведь мужчина сидел во дворе, поджидая меня, а выдав информацию, скрылся из виду.

– Мог бы и про письмена что-нибудь сказать, – пробурчала я, сделав глоток.

Вопрос, тем не менее, оставался открытым: кто он и откуда узнал обо мне и имеющихся у меня данных?

А может, он заметил, что я рыскаю вокруг дома погибшего, и решил таким образом подсобить? Это было куда больше похоже на правду, все-таки узнать о бумажнике не мог никто, то, что я тогда нашла его – большая случайность. Ведь если бы Джек не запутался в кустах, я бы там вообще не оказалась, и в тот момент, когда бумажник летел вниз, мы бы уже подходили к нашему дому.

Витя, если его кинул он, наверняка сделал это не просто так. Он хотел спрятать таким образом записку, вытащил из кошелька все деньги и документы, положил их на полку, где мы с его мамой все и нашли, а сам кошелек с клочком бумаги выкинул из окна.

В тот момент на улице никого не было, по крайней мере так он мог подумать, потому что мы с Джеком сидели в кустах, и видеть нас парень не мог. Вопрос: зачем он вообще выбросил его? Почему не спрятал? Скорее всего, это был импульсивный поступок.

Что, если к нему кто-то пришел? Можно было сжечь записку. Мог он не успевать сделать это? С другой стороны, запомнить данные с листка труда не составляет, так что сохранять его для потомков – занятие весьма странное. Но если я права, и Витя хотел сохранить листок, значит, что-то в нем есть. И не только значение написанного важно.

Я снова уставилась на клочок: это был неровный кусок тетрадного листа в клетку. Написан текст обычной синей шариковой ручкой, почерк корявенький, мужской. На этом мои мысли относительно обрывка кончались.

А что, если это было послание для кого-то? Например, Витя сбросил вниз кошелек, а кто-то должен был его подобрать и найти листок. Конечно, притянуто за уши, найти кошелек могли и дворники, и кто-то еще, как это и случилось. Но опять же, если ему приходилось действовать в экстренной ситуации, он мог пойти и на такую меру.

Возможно, боялся, и было от чего, раз вскоре погиб. Могли ли его убить из-за данных на этом листке? Я снова уставилась на клочок. Выглядело все это более, чем сомнительно, однако я чувствовала, что нащупала нить, которую можно потянуть. Что-то за этим всем стояло. Пока я не знала что, но вознамерилась узнать.

И для начала в три часа я решила быть в гостинице «Космос», чтобы посмотреть на этого Марата Асадова. Витю он явно интересовал, раз уж парень записал данные на бумажке, вот и мы поинтересуемся, что к чему. Раскрываться я не планировала, только посмотреть обстановку. Даже смешно, что это я всерьёз думала, потому что в итоге вышло у меня все опять через одно место.

Допив кофе, я слезла с подоконника и уселась за ноутбук, но написать ничего не успела, потому что раздался звонок в дверь. Ужасно разволновавшись, я немного пометалась в просторах кухни, но потом рванула в прихожую, сунув записку в карман джинсов. За дверью стоял Марик, я явственно выдохнула, потому что успела испугаться.

Открыв, хотела посмотреть строго, но он, увидев меня, тоже выдохнул и выдал:

– Слава Богу, ты жива.

– С чего это мне умирать? – насторожилась я, придерживая дверь. Марик вырвал ее из моих рук и прошел в прихожую, задвигая меня в квартиру.

– Я тебе звонил несколько раз, а ты недоступна.

– Вот оно что, – я, наконец, догадалась, почему сегодня у меня тихий спокойный день, телефон же разрядился, а я забыла об этом. – Я работала. И вообще, откуда такая паника?

Марик тем временем уже прошел в кухню и поставил чайник. Мне стало даже немного обидно: вот я ни к кому так нагло домой не заявляюсь и не распоряжаюсь хозяйством. Если уж так хочется, то лучше бы полы подмел.

– Я думал, может, это из-за Антиквара.

Я только глаза закатила.

– Тебя послушать, так Сева маньяк-убийца.

– Он опасный человек.

– Если тебе станет легче, – высказалась я, – я решила не связываться с ним.

– Правда? – обрадовался Марик и добавил подозрительно. – Он тебя бросил?

Я позволила себе обидеться.

– Почему это он меня должен бросить?

Марик смущенно кашлянул.

– Ну знаешь, как это бывает, поматросил и бросил.

– Это у тебя так бывает, и у таких дур, которые не могут приличного мужика отличить от обычного дамского угодника.

– Да чего ты разошлась? – пошел он на попятный. – Я просто спросил.

– В этом все дело, Боб, – трагично сказала я, – не должно быть никаких просто. Нужно думать, что говоришь, а не говорить все, что думаешь.

– Да ты сама так делаешь, – обиделся он.

– Я другое дело, я же женщина, молю что-то себе языком в сторонке, пока мужики с делами разбираются. Кто меня вообще слушает? То ли дело ты, сильный здоровый мужик. Ты Маркеса читаешь?

– Уже, – порадовал он меня.

– И что скажешь?

Марик задумчиво почесал затылок.

– Любят они потра… Совокупляться. И все, главное, друг с другом, как будто больше не с кем.

Я немного поморгала.

– Ну а концовка тебе как? Пергаменты с предсказанием, цикличность мира их семьи, соотношение начала рода и его конца, трагичность и одиночество каждого из них?

Марик хлопал глазами, глядя на меня.

– Ты точно про ту книгу говоришь? – спросил в итоге, я только глаза закатила.

– Вот что, друг мой, так ты далеко не уедешь. То, что ты «Сто лет одиночества» прочитал, это хорошо, почитай еще критику на Маркеса в целом и на эту книгу частности.

Пока Марик пил чай, задумчиво закусывая его сушками и пялясь перед собой, я выписала ему список того, что можно почитать. Зачем я вообще всем этим занимаюсь, я старалась не задумываться. Хотя сделать из кого-то приличного человека – достойное занятие, разве нет? Правда, непонятно, достойного чего и почему.

Пока что мы упорно пытались сдвинуться с ним с точки бандитизма в сторону образованной интеллигенции, наверное, той самой, которую в детстве Марик шугал во дворах.

Отдав ему список, я поинтересовалась:

– А ты мне историю какую-нибудь расскажешь?

Марик печально задумался, видимо, слишком много напрягает мозг в последние дни. Но почти сразу обрадованно щелкнул пальцами в мою сторону.

– Не история, находка, – заявил мне, – ты знаешь, что у нас в городе есть свой собственный Шерлок Холмс?

Я уставилась на него, вздернув бровь.

– В каком плане?

– Есть такой парень, честно говоря, в глаза его мало кто видел. Вот его и называют Шерлоком Холмсом. У него есть свой доктор Ватсон, который ведет его дела, к нему обращаются обычно богатые люди нашего города, потому что услуги его стоят недешево. Хотя, говорят, он может и бесплатно за дело взяться, если оно его заинтересует.

– И что же он прямо такой крутой, как Холмс?

– Этого я не знаю, я же его не видел. Но говорят, очень крут, и дела раскрывает быстро и качественно.

– Это интересно, – пробормотала я, – хорошая может выйти история.

– Зачем тебе вообще все эти истории? – додумался спросить Марик.

– Для души. Требует, знаешь ли, чего-то эдакого.

– Лучше не лезь во все эти дела, а то хлебнешь эдакого так, что потом еще долго не захочется.

– Не учи ученого, – важно сказала я, – и вообще, тебе пора, мне еще поработать надо.

– Кем ты работаешь?

Я на мгновенье застопорилась, а потом выдала первое, что пришло на ум:

– Я работаю с языковым контентом.

Последнее слово выбило Марика из колеи привычного мировосприятия, что позволило мне быстренько выставить его за дверь и вернуться к книге. Сроки поджимали, и я отлично это осознавала, потому, пересилив себя, принялась писать.

Не знаю, насколько хороша выйдет эта книга, зато вот для следующих появляются интересные задумки. Современный Шерлок – это очень даже интересная мысль. Помимо воли в голове нарисовался образ, хмыкнув, я посоветовала держаться повествования, которое пишу сейчас.

Работала я до полуночи, выгуляв Джека, снова устроилась за ноутбуком, вспомнив, однако про телефон и поставив его на зарядку. Оказалось, Марик звонил мне семь раз, такая забота умиляла. Один раз звонил Дереда, два раза Всеволод, что в какой-то степени было приятно. Несмотря на то, что он бабник, внимание красивого мужчины не оставляет равнодушным. Все-таки бабы дуры, что тут скажешь.

Я вспомнила свое идиотское поведение в день нашего знакомства и даже поморщилась. Странно, что он вообще куда-то меня позвал. Впрочем, такую простушку, какой я ему тогда виделась, раскрутить значительно проще, так что почему и нет? Еще один звонок был от Ирины, моей квартиросъемщицы. Это было странно, потому что вносить плату за квартиру надо было только через неделю.

«Не случилось ли чего»? – подумала я, но решила отложить этот вопрос до завтра.

С Ириной и ее мужем у меня хорошие отношения, возникающие проблемы в быту они решают сами, а потом я списываю им часть суммы в счет оплаты. Решив, что никто из звонивших не требует срочного ответа, тем более, в полночь, я вернулась к книге и писала до четырех утра, в итоге заставив себя лечь спать.

Я бы и больше писала, но на завтра у меня предстояла важная встреча, а я не хотела чувствовать себя разбитой из-за недосыпа. Тем не менее, книга продвигалась очень хорошо, я прикинула, что при таком темпе, допишу черновик через несколько дней.

Встала я в полдень, быстро выгуляла Джека, который остался недоволен коротким выходом и тем, что на него в последнее время мало обращают внимания. Пока я собиралась, он сидел на полу с таким трагическим видом, что сердце кровью обливалось.

В его взгляде сквозило все: отчаянье, преданность, любовь, безмерная самоотдача, тоска, одиночество и так далее по списку. Немного удавалось развеселить его чем-нибудь вкусным, но потом он расстраивался еще больше и, тяжко вздыхая, удалялся на подоконник в свою лежанку, где сидел с выражением мировой скорби на морде.

– Поскорей бы Кэт вернулась, – вздохнула я, Джек положил голову на лапы и тоже вздохнул.

Провожал он меня так жалостливо-укоризненно, что я чуть было не взяла его с собой, но представив, какой фурор пес произведет в гостинице, проявила твердость.

Поначалу я еще переживала о Джеке, но вскоре стала волноваться совсем по другому поводу: что меня ждет в гостинице? Предугадать сие было невозможно, я решила действовать по обстоятельствам. Прежде всего, конечно, надо выяснить, Асадов – друг или враг. Ориентироваться на что-то кроме своего чутья я не могла, а как найти явные признаки, не знала. Короче, ехала на фарт. В маршрутке меня застал звонок Ирины.

– Что у вас случилось? – поинтересовалась я, поздоровавшись.

– Кира, вчера приходили к нам, вас искали.

– Кто приходил? – я мигом насторожилась.

– Сказали, что из полиции, но честно говоря… – тут она понизила голос. – Очень были похожи на бандитов. Говорили, что по делу о каком-то самоубийстве, где вы выступали свидетельницей. Было такое?

– Было, – вздохнула я, поняв, что это, наверное, те же ребята, что наведывались к Марине Евгеньевне.

Следователь записал мои паспортные данные, а прописана я была в квартире, которую сдавала, потому ребятки и ищут меня там. Впрочем, если они расторопные, то скоро можно ожидать их и на квартире Кэт.

– Я сказала, что не знаю, где вы живете, что мы встречаемся в городе. И они ушли.

– И хорошо.

– У вас все в порядке?

– Да-да, Ирина, спасибо. Вряд ли они у вас еще объявятся, но если что, вы мне позвоните.

Мы распрощались, и я задумчиво уставилась в окно. Если о смерти Вити вынюхивают какие-то бандиты, значит, имеют цель. Либо не верят в самоубийство, либо заметают следы, пытаясь вызнать, не всплыло ли что-нибудь. По крайней мере, я знаю, что они заинтересованы в разговоре со мной, значит, нужно как-то подготовиться, чтобы косить под полную дуру, мол, ничего не видела, ничего не знаю. Вылетел из окна, и все, я-то тут причем?

В гостиницу я входила в 14.40, швейцар вежливо открыл мне дверь, а я почувствовала некоторую неуместность своего наряда: летние брюки защитного цвета, клетчатая рубашка и сверху спортивная кофта – так себе видок, учитывая, что «Космос» – одно из самых дорогих заведений в нашем городе.

Не знаю, почему владельцу пришло в голову такое название, сама по себе гостиница была отделана в классическом стиле, с шиком, широкими лестницами, застеленными коврами, лепниной, везде цветы, как в ботаническом саду. Космическими здесь были, пожалуй, что цены.

И этот факт уже мог охарактеризовать Асадова как человека небедного, раз он решил остановиться именно тут. Нужно было, конечно, одеться в более классическом стиле, но выдумывать что-либо поздно, я была в фойе.

На мое счастье, оно оказалось просторным и заставленным диванами и цветами. Усевшись в уголке за ближайший фикус, я принялась ждать, надеясь, что никому не придет в голову интересоваться причиной моего нахождения здесь.

Уставилась в окно и невольно вспомнила героя из книги Драйзера, который ходил по отелям и сидел в фойе, чтобы убить время, которое он якобы тратил на поиски работы. Работать он не хотел патологически, а в отелях прятался от своей жены, чтобы она не заподозрила его в бездействии. Ничем хорошим это, кстати, не кончилось: жена его бросила, а он стал нищим и умер в ночлежке, покончив с собой. Такая вот грустная американская история.

Пока я об этом всем думала, мимо меня прошло несколько человек: большинство выходили, зашли только дама лет сорока и влюбленная парочка. Наконец, без пяти три колокольчик в очередной раз звякнул, я бросила взгляд на выход и прямо нутром почуяла, что это мой экземпляр.

На вид ему было лет тридцать с небольшим, высокий, хорошо сложенный блондин, волосы короткие, легкая щетина, правильные черты лица и тягучий взгляд, сразу приковывающий внимание. Сказать, что мужчина красив, как Бог, было нельзя, но он определенно притягивал взгляды женщин.

Расслабленной самоуверенной походкой он прошествовал на стойку регистрации. Одет был в легкие брюки, футболку, олимпийку и кеды, но при этом выглядел уместно. В руках нес спортивную сумку.

Закусив губу, я аккуратно выглянула из-за фикуса, пытаясь услышать разговор с администратором. Девушка за стойкой подтянулась и улыбалась так, что можно было ослепнуть.

Говорили они негромко, так что мои попытки что-либо услышать остались неудовлетворенными. Мужчина положил на стойку паспорт, девушка стала оформлять его, а он вдруг обернулся, и мы встретились взглядами.

Несмотря на первую реакцию сдернуть за фикус, я все же успела подумать, что это будет выглядеть подозрительно, потому, слегка улыбнувшись, спряталась за него степенно, то есть, просто выпрямилась и медленно откинулась на диван. Не успела порадоваться своей реакции, как мужчина появился передо мной из-за фикуса.

Бросив спортивную сумку у дивана, сел с другой его стороны, положив руку на подлокотник. Я превратилась в статую, боясь пошевелиться и раздумывая, просто так он тут сел или с какой-то целью? Тут мужчина перевел на меня взгляд, окинув им с головы до ног, усмехнулся и спросил:

– Скучаете?

Мимика моего лица была непередаваема: я и лоб морщила, и щеки надувала, и моргала, и брови вздергивала, думая, что сказать. Правда, все это заняло не больше двух секунд, и, собравшись с силами, я мило улыбнулась и пожала плечами.

– Сколько?

Я захлопала глазами, уставившись на него, и спросила:

– Что сколько?

Он снова усмехнулся.

– Сколько ты стоишь?

Я расширила глаза, соображая, куда он клонит. Когда до меня дошло, чуть от возмущения не задохнулась, но подавила эмоции одной простой мыслью:

«Он меня все равно уже запомнил, так что другого способа свести знакомство ненавязчиво не будет».

Пока внутренний голос не поинтересовался, насколько я уверена в данном способе, я выдала, мило улыбнувшись:

– Пятьсот долларов в час.

Честно говоря, цифру я сказала наугад, потому что понятия не имела о расценках в данной области. Мужчина вздернул брови, снова окинув меня взглядом.

– Ну ты должна быть просто бомбой в таком случае.

Тут его окликнули из-за стойки, и я поняла, что не промазала со своими догадками, это, действительно, был Асадов Марат, как выяснилось, Альбертович.

Сделав знак в сторону стойки регистрации, он кивнул мне:

– Пошли.

Поднялся и потопал туда, а я следом, знать не зная, что делать дальше. Девушка на меня покосилась с удивлением, а Марат сказал:

– Она со мной, ненадолго.

Я даже покраснела, настолько все было прозрачно, и тон у него такой был, и очередной взгляд девушки… В голове мелькнула мысль: а если кто-нибудь узнает и решит, что я подрабатываю проституткой? Вот это мировая слава. Известная писательница-проститутка. Пожалуй, только Маркес и мог бы меня понять.

Пока все эти мысли блуждали в моей голове вместо любых других, носящих зачатки разума, мы оказались в лифте и поднялись на четвертый этаж. Марат прошел по коридору, я топала за ним, едва поспевая, шаг у него был значительный, как и он сам. Я в лучшем случае доставала мужчине до груди.

Марат открыл дверь магнитной карточкой, и мы прошли в шикарный номер. Он был весь в светлых тонах: белые обои с рисунком, пушистый бежевый ковер на полу, столик, вокруг которого расположились два кресла и диван, а в углу огромная кровать, на которой ясно чем надо заниматься.

Справа от входа дверь в санузел, напротив большое окно и выход на балкон. Марат закрыл дверь, бросил сумку на пол и, пройдя к кровати, уселся на край, поглядывая на меня с легкой насмешкой.

– Красивый номер, – заметила я, он усмехнулся, замерев с улыбкой на лице, продолжал меня разглядывать.

Я начала маяться. Надо было что-то предпринимать, но я совершенно не знала, что. То есть выполнять услуги, о которых шла речь, я не собиралась, а что тогда говорить? Ничего не надумав, снова улыбнулась. – Мне надо на минутку в ванную комнату.

– Пожалуйста, – он продолжал улыбаться и даже глазами похлопал, мол, все, чего пожелаете.

Я пулей скрылась в ванной и закрылась на задвижку. Уставилась на себя в зеркало, кусая губы. Надо на что-то решаться.

И тут я подумала, чем черт не шутит: скажу ему правду, ну относительную. Что ко мне на улице подошел паренек, назвал данные мужчины и гостиницы и сбежал. Мне стало интересно, что за этим стоит, вот я и пришла сюда. Звучало малоубедительно, но я решила напустить дури в глаза, пусть считает меня идиоткой, если уж на то пошло, что поделать. Не спать же с ним, в самом деле.

Умывшись, я пожелала себе удачи и открыла дверь. Марата на кровати не было. Я сделала шаг из ванной, и тут же мне в висок что-то уперлось. Скосив глаза, я поняла, что это дуло пистолета, а приставил его не кто иной, как товарищ Асадов. У меня даже коленки задрожали.

Одно дело, знаете ли, когда тебе тень в окне мерещится или подвальная дверь открытая, а другое, когда в голову вжимают пистолет. Это уже как-то не тянет на увлекательное расследование, о котором потом можно написать книгу.

Нервно сглотнув, я попыталась повернуть голову, но Марат заявил:

– Не дергайся, – и я решительно вросла в пол.

Он, дернув меня за руку, толкнул в кресло, оно было кожаным, и я в нем сразу утонула. Марат и так мужчина немаленький, а когда он возвысился надо мной сидящей, да еще с пистолетом в руках, мне стало совсем нехорошо.

Наверное, потому я ляпнула:

– Может, присядете?

Он вздернул бровь, но все же последовал моим словам, уселся напротив на диван, положив руку с пистолетом на ногу. Мне было крайне сложно отвести взгляд от оружия, я никогда в жизни не видела настоящий пистолет, а этот еще был с глушителем. Штука весомая, скажу я вам, и сразу видно, что тяжелая.

– Зачем ты меня ждала? – спросил Марат, возвращая меня в реальность, я посмотрела на него, стараясь снова не впасть в мимическое раздумье. – Только не надо заливать. Проститутка из тебя, как из меня теннисист.

– Мне кажется, из вас вышел бы отличный теннисист, – не согласилась я, он даже брови вздернул от удивления.

– Ну а из тебя проститутка фиговая.

– Это еще почему? – мне даже на миг стало обидно.

– Потому что выглядишь, как школьница, и ведешь себя так же.

– Может, это такой тактический ход.

– Тактический ход? – он снова усмехнулся. – Хорошо. Тогда давай посмотрим на продолжение. Приступай.

– К чему? – заерзала я.

– К обольщению.

Немного подумав, я заметила:

– Знаете, я все же подумала: теннисист из вас так себе.

Марат даже рассмеялся. Не то чтобы я преследовала подобную цель, но смех мне нравился куда больше, он давал надежду на будущее.

– Хватит мне зубы заговаривать, – сказал мужчина, отсмеявшись, – говори, зачем пожаловала?

Вздохнув, я рассказала все, как есть, только про кошелек не упоминала. Ну и про то, что знаю о связи Асадова и погибшего парня.

Марат слушал внимательно, когда я закончила, спросил:

– Этот парень просто дал информацию и сбежал?

Я кивнула. Продолжить беседу не удалось: в дверь постучали. Я уставилась на Марата, он, приложив палец ко рту, громко спросил:

– Кто там?

– Обслуживание номеров, – раздался из-за двери женский голос.

– Я ничего не заказывал.

– Это стандартная процедура.

– Одну секунду.

Он поманил меня пальцем, я поднялась в недоумении и последовала к двери, куда Марат меня подтолкнул. Сделала непонимающее лицо, но он, нахмурившись, снова подтолкнул. Оказавшись возле двери, Марат вдруг распустил мне хвост, бросив резинку на пол, слегка растрепал волосы. Пистолет он сунул себе сзади под футболку, чтобы тот ему не мешал.

Потом он стянул под моим обескураженным взглядом с меня спортивную кофту и бросил ее на пол ближе к кровати, туда же отправилась его олимпийка. Потом мы оба разулись, и обувь с носками тоже была раскидана.

Я начинала смутно догадываться, к чему он клонит, но воспротивиться не успела, потому что Марат, смяв постельное белье на кровати, вернулся ко мне и достал пистолет. Спорить с ним сразу стало проблематично.

Он встал сзади двери, я потянулась к ручке, как Асадов вдруг, притянув меня к себе, дернул за края рубашки так, что у меня все пуговицы расстегнулись. Я до того обалдела, что рот открыла, а потом залепила ему пощечину. Он на нее никак не отреагировал, а я принялась застегиваться под его заинтересованным взглядом.

Правда, полностью он мне застегнуться не дал (к тому же я перепутала пуговицы), толкнув к двери и открыв ее. Мысленно чертыхнувшись, я постаралась улыбнуться, но снова замерла, как вкопанная. Было от чего: на пороге одетая в униформу с тележкой перед собой стояла Света.