Текст книги "Городские ведьмы"

– А ты наша… Откуда? Я всех деревенских знаю. Не Зинаиды ли родственница?

– Нет, не родственница. Я здесь у тетки мужа в гостях. А что значит «ваша»?

– Узнаешь… Время придет. Тебя ведь Таней зовут? И сынишка у тебя маленький? Пять годков ему всего-то. Так?

– Так. А как вы узнали? Я в деревне вас никогда не видела.

– Догадливая я. Ладно, Таня, прощай до поры. Я тебя запомню.

Женщина развернулась и стала удаляться в глубь осиновой рощи. Таня окликнула:

– Постойте! Вы кто?

Но незнакомка уже исчезла, словно растворилась в серых стволах. Налетел ветер, заслезились глаза, Таня сморгнула, вокруг – только осины в пятнах августовского солнца на трепещущих листьях. И никакой незнакомки, похожей на нее, как родная сестра, которой у нее никогда не было.

Когда она пришла домой с полной корзинкой крепких боровиков и подосиновиков, то отложила в миску грибов на солянку и отправилась к Зинаиде Никифоровне. Таня давно обещала ей принести «красненьких с беленькими», сегодня ее добыча радовала обилием молодых, не червивых грибов. Не грех и поделиться, а тем более похвастаться.

Грибам баба Зина обрадовалась – так часто, как Тане, ей в лес ходить не удавалось. Огород, коза, да еще и деревенские захаживали подлечиться. Велела Татьяне накопать молодой картошки и принялась готовить солянку. Таня накопала, затем принялась скоблить скользкие крепкие клубни, наблюдая за тем, как Зинаида Никифоровна управляется на кухне. Из головы не шла странная незнакомка. Пожилая женщина поставила в раковину дуршлаг с приваренными грибами и пристально посмотрела на Таню:

– Ты чего такая смурная сегодня? Случилось что?

– Женщину странную в лесу встретила. Не из деревни.

– Какую женщину? Ну-ка расскажи.

И Таня рассказала про встречу в березняке. Баба Зина вздохнула.

– Ну что ж, чему быть, того не миновать. Приметили они тебя, Таня. Я все думала, когда? Ну вот и случилось.

– Кто они?

– Ведьмы.

– Какие ведьмы? Глупость какая! И почему это она сказала, что я «их»?

– А так и есть. Только время твое еще не пришло силу получить. Ну не так долго осталось. Вот Гошенька подрастет, да ты отлюбишь…

– Что значит отлюблю? Я Валеру бросать не собираюсь! И разлюбить его не хочу! И в колдовство я не верю!

– Да не кипятись, Таня. Никто тебя силком тащить не будет. Больно надо! Просто ведьме нигде счастья нет, только со своими. По себе знаю! А я еще не такая, как ты, я породой попроще и после смерти хочу с Мишенькой моим вместе в одной могилке лежать. Не отлюбила я его…

Зинаида Никифоровна неожиданно замолчала. Посмотрела на Таню печально и, как ни странно, с завистью. Таня знала, что Мишенька – это покойный муж бабы Зины. Тетя Маша рассказывала: деревенские говорили, она сильно по нему убивалась. «Хоть и старая». Но при чем тут он? Что за таинственные ведьмы? Неужели сказки о том, что глубоко в лесу расположилась колдовская деревня, куда простым смертным не попасть, правда? И какие они, эти ведьмы? Добрые, злые? Баба Зина как будто прочитала Танины мысли:

– Не думай ты пока об этом, Танечка. Все само узнается. Беды тебе от этого никакой не будет.

И правда, вскоре странное происшествие отошло на второй план, затерялось в повседневности. Но не забылось. Тане иногда совершенно не к месту вспоминалось, точнее, мерещилось лицо женщины из леса. И из головы не шло: «Ты – наша». И почему-то это воспоминание совсем не пугало, а взбадривало, особенно в редкие минуты печали, как порция крепкого кофе… «Наша». Чья? Но Таня об этом не задумывалась. Не хотела.

Боже мой! Как давно! Гошка был совсем маленький! А сейчас за девушками бегает. И Валеру она любила без памяти. А сейчас… Где она, та любовь? Кого она любит? Уж точно не Глеба! С ним она, пожалуй, потому, что совершенно к нему не привязана. Нужен он ей, а скорее она ему, чтобы спрятаться от собственного сердца за уязвленным самолюбием. Глеб, Глеб… Не бегал бы ты от любви. Не убежишь ведь! Никто не убежал, даже Таня. Только ее вахта закончилась. А тебе еще служить…

Таня незаметно подошла к назначенному месту. Издалека заметила стоящую Марьяну. Подруга стояла под номером дома с сигаретой в зубах, вся взъерошенная, как воробей под осенним ветром. Невысокая, крепкая, с яблочным румянцем на щеках. В коротком полупальто с развевающимися фалдами. Таню она не замечала, рылась в сумочке, откуда раздавались отчаянные визги мобильника. Наконец бросила сигарету, извлекла орущий старомодный телефон размером с милицейскую рацию и оживленно заговорила на риэлтерском сленге. Таня подошла вплотную.

– Привет, деловая женщина! На прием можно записаться?

– А, подруга! Привет!! Сейчас клиенты подойдут еще одни – опаздывают, заразы! Поговорим после…

Глава четвертая
«Неведом промысел небес…»

Когда экскурсия по пустой квартире с «евроремонтом», сделанным человеком, слишком увлеченно читавшим модные журналы, закончилась, Таня и Марьяна не торопясь пошли по берегу канала, стараясь не наступать на многочисленные собачьи кучки, разбросанные там и тут. Марьяна с жаром рассказывала про свою последнюю сделку. Это, конечно, занимательно. Иногда как детектив или приключенческий роман. Но уже надоело. Есть и другие темы для разговоров. Последнее время у Марьяши, по мнению Тани, развился синдром агента. Или менеджера. Она только и говорит, что о делах. И глаза стали «агентские». Точнее, взгляд. Даже не оценивающий, а измеряющий какой-то. Таким взглядом хорошо мерить квадратные метры и высоту потолков, прикидывая стоимость квадратного метра. Интересно, а на Колю и своих мальчиков подруга так же смотрит или иначе? Удивительно, думала Таня, Марьяна внешне почти не изменилась с тех пор, как они познакомились на вступительных экзаменах в ЛИАП, слегка раздалась в бедрах после второго мальчика и чуть округлилась, но в целом осталась такой же. Зато характер окреп. Застенчивая румяная девушка из Таниной юности уступила место напористой деловой женщине. Раньше общаться с Шахновской, в девичестве Райской, было куда интереснее. Трогательную и смешную Райскую хотелось защищать и опекать, как пушистого птенца-слетка, слишком рано покинувшего родительское гнездо. Впрочем, ощущение, что держишь в ладонях доверчивую невзрослую птицу, возникавшее при общении с Марьяной, по прошествии лет никуда не пропало, просто немного смазалось. Шло ненавязчивым фоном. Пока в подруге еще можно опознать нечто беззащитное и безоглядное, несмотря на то что Шахновская старательно это скрывала. Таня давно подметила, что хорошие люди не меняются. Взрослеют, обрастают кожурой, но все равно те же. До Марьяны Таня подруг не заводила. Среда, в которой она обитала, не располагала к дружбе. С самого детства Татьяна, как зверек, чувствовала людей. Опыт спортивной борьбы, всяческие соревнования, сборы, лагеря, которые она терпеть не могла и куда ее частенько отправляли, очень хорошо помогли ей разобраться, что ей нравится в людях, а что нет. Сильно развитый бойцовский дух она не любила. В лагере, в спортивной школе она ни с кем не сближалась, и одиночество не мучило ее. «Сама по себе девочка». С кем хочу, с тем играю. А могу и одна. Марьяна была первой, с кем Тане оказалось комфортно. От невысокой девушки с застенчивой улыбкой исходил какой-то редкий фон порядочности, чуть ли не на генном уровне. Может, все дело в прадеде кондитере? Тот умер от голода, работая в блокаду на хлебозаводе, потому что не умел красть. А может, в том, что Марьяна Райская росла, как Таня, «сама по себе девочкой»? Или просто соответствовала своей девичьей фамилии и была немного ангелом? Обычным питерским ангелом, маленьким обломком старого городского менталитета? Эту особенность новой Таниной подруги подмечала не только она, но и другие тоже. Кое-кто даже не прочь был воспользоваться. Например, проныра Элла Сухова, взявшая Марьяну в оборот на первом курсе. Эллочка (а она настаивала, чтобы ее так называли) – девушка из семьи военных. Папа – подполковник авиации, мама – врач. Эллочка приехала в бывшую столицу совсем юной, сразу после окончания школы, как только отец оставил службу. После изрядных скитаний по военным городкам необъятной родины родители девушки наконец смогли вернуться в родной город отца. Осели, получили хорошую квартиру на безнадежно «спальном» юго-западе. Блестящий, холодноглазый Санкт-Петербург, а тогда еще Ленинград, ослепил бедняжку Сухову. Честолюбивая дочка военного летчика захотела, ни много ни мало, завоевать странный столично-провинциальный город. Или как минимум освоить. Задача оказалась не простой, поэтому Элле Суховой понадобился помощник. Или помощница. Она зорким оком высмотрела подходящую кандидатуру и железной хваткой вцепилась в Марьяну с ее безнадежно питерским нутром. Суховой Шахновская, а тогда еще Райская, подошла по всем статьям в качестве проводника и путеводителя, а также простодушного аборигена, с помощью которого можно изучить нравы здешних мест. Вроде ничего плохого – любому нужен друг на новом месте, – не будь Эллочка такой стервой. Ей было мало, что Марьяша водила ее по интересным местам, театрам-музеям, компаниям, ей хотелось блистать на ее фоне. И она пыталась блистать. Ей никто не мешал. Маленькая, крепкого сложения Райская хоть сама себя красавицей не считала, совершенно не страдала по этому поводу. Потому что нравилась. Она была милой, простой, обаятельной девушкой с чувством юмора и хорошо развитой речью. Управляемой и деликатной. С чувством собственного достоинства, но без гордыни. С ней дружили, симпатизировали, уважали. Доверяли. Лучезарная длинноногая блондинка Эллочка, обладающая цепким умением «хорошо устраиваться», быстро подметила Марьяшину излишнюю воспитанность, комплексы, беззлобность и необидчивость и ловко манипулировала ею, заставляя служить себе, любимой. Конспекты под копирку, ночевки у Марьяны, обмен вещами без отдачи, бесконечное «Не одолжишь десятку до стипендии?». Райская испытала на себе весь набор женских ухищрений под маркой: «Мы же подруги!». Когда Эллочка наконец рассталась со своей изрядно разрекламированной девственностью, ее понесло во все тяжкие. Если раньше она стремилась попасть в чужие компании, то теперь провинциальная звезда стала заводить свои. Довольно сомнительные. И тащила туда Марьяну. Таня решила вклиниться. Райская, по ее мнению, нуждалась в защите. Однажды она бесцеремонно «упала» девушкам «на хвост». В тот вечер подруги направлялись в гости к какому-то странному типу, «художнику по дереву». Их позвал Эллочкин обожатель, уверяя, что художник гениален и крайне импозантен, внешне – вылитый Вильям Шекспир. Точнее, позвал Эллочку и попросил прихватить подругу для хозяина, чтобы он мог провести ночь «с толком». Правда, это обстоятельство выяснилось уже по прибытии. Поначалу Сухова разрекламировала мероприятие как высокоинтеллектуальную вечеринку с просмотром произведений искусства в жанре авангарда. Место, куда их пригласили, оказалось огромной запущенной коммуналкой на Петроградской стороне, а художник – маленьким плешивым сластолюбцем, сразу увлекшим девушек в уголок мастерской. Для просмотра «произведений», надо полагать. Занимался «Вильям» выпиливанием украшений из обломков веток, подобранных в ближайшем парке. Свои поделки он сдавал в художественные салоны. На что и жил. Поэтому пожалел для девушек даже деревянных колечек, так им понравившихся. И еще отливал свечки, используя пластмассовые детские игрушки в качестве формы. На подоконнике выстроились в ряд восковые попугаи, зайчики и чебурашки. После долгой и обстоятельной демонстрации творений «Шекспир» перешел к главной части программы – достал пачку дефицитных в то время порнографических журналов и стал показывать Тане и Марьяне, дабы пробудить в девушках чувства, отличные от эстетических. Таня, у которой уже были отношения с Вешкиным, снисходительно улыбаясь, равнодушно просмотрела «шедевры эротики». А шокированная Марьяна досмотреть не смогла – вышла в коридор. Где Эллочка и ее парень целовались в темной нише громадной прихожей, дожидаясь, когда хозяин уломает или Таню, или ее, чтобы можно было упасть на соседнюю койку. Подразумевалось, что девушка, не охваченная мужским вниманием, просто уйдет по-английски, тихо и не прощаясь. Но Марьяна помнила, как Танька перед просмотром бессмертных творений шепнула: «Не вздумай уходить одна! Свалим вместе». Миновав сладкую парочку, одинокая и печальная она отправилась покурить. Было грустно и обидно совсем не оттого, что никто не обратил на нее внимания. Художник ей ужасно не понравился с первого взгляда. А журналы тем более. «Все-таки Элка – сволочь! Выставка, авангард! Знала же все! Если бы Танька с нами не пошла, чтобы я сейчас делала? Пешком одна домой шла через весь город? С этим уродом точно бы в постель не легла. Да и с какой стати? Нет, Сухова уже все границы перешла!» – впервые трезво оценила подругу Марьяна, открывая обшарпанную дверь на кухню. Там горел свет и воевал с подгоревшей яичницей высокий длинноволосый парень в нелепом свитере. Яичница, намертво прилипнув к горячей сковороде, никак не хотела перелезать в тарелку.

– Давай помогу! Подержи тарелку. Надо сковородку остудить немного, тогда отлипнет, – предложила Марьяна.

– Помоги, – согласился длинноволосый, и они совместными усилиями перетащили кулинарный шедевр на большое, отколотое с одного края блюдо. Яичница была из пяти яиц!

– Теперь сковороду не отмыть будет, – грустно посетовал парень, глядя на закопченную посуду с ошметками яичницы.

– Ерунда, – отозвалась Марьяна, – сейчас водички нальем, кусочек мыльца хозяйственного кинем – и на огонь. Покипит – все в минуту отстанет, надо будет только воду слить и мочалкой шоркнуть.

Марьяна отодвинула повара-неудачника и занялась сковородой.

– Вот, смотри, как надо мыть!

– Век живи – век учись, дураком помрешь, – философски заметил длинноволосый. – А ты откуда здесь взялась?

– В гости пришла. А ты?

– Живу я здесь. Комнату снимаю. К кому в гости-то? К козлу этому, что деревяшки строгает и чебурашек из воска льет?

– К нему.

– Ну и как?

– Мерзкий тип. Да вот покурю немного и домой пойду.

– Журнальчики показывал? Понятно! Да ладно, не уходи! Хочешь яичницы? У меня и чай с плюшкой есть, хочешь? Он небось тебе даже чаю не налил?

– Хочу.

Они разговорились. Парень оказался студентом факультета дизайна художественно-промышленного училища имени В. Мухиной Николаем Шахновским, снимавшим комнату у приятеля по училищу. Они съели глазунью, закусили плюшкой под названием «слойка свердловская», покурили Марьяниных сигарет, позлословили над столь же любвеобильным, сколь и невезучим Колиным соседом. Попили жидкого чая из запасов студента. И подружились почти мгновенно, как будто знали друг друга сто лет. С пеленок и песочницы. Марьяна подумала, что если бы не зараза Сухова, притащившая ее в этот «гадючник», и Танька, оттянувшая на себя внимание плешивого любителя «клубнички», она бы никогда не познакомилась с таким славным парнем. «Вот будет Элка локти кусать, когда узнает!» Почему-то Марьяна чувствовала, что, как бы ни старалась ее вертлявая подруга, ей никогда не увести этого Колю, как всех остальных. Слишком родственными оказались их души. Эллочка другой крови. Элла и вправду разозлилась настолько, что даже перестала на какое-то время общаться с «предательницей», потому что «продинамленый» Таней ловелас выставил ее вместе с приятелем на улицу, а приветливый художник-дизайнер Коля приютил девчонок у себя в съемной каморке до утра. Танька спала, как сурок, а Марьяна и Коля всю ночь курили и болтали на кухне, злорадно наблюдая, как «Вильям Шекспир» раз пять злобно прошаркал мимо них с закопченным чайником.

После неудачной «арт-вечеринки» Марьяна с Таней окончательно сблизились. И дружат до сих пор. Даже распределение получили на один завод. Замуж вышли с разницей в неделю. Таня – за Вешкина, Марьяна – за Шахновского. В один год родили по мальчику. На этом, правда, совпадения закончились. Теперь у Шахновских уже двое мальчиков, а Таня остановилась на одном и с Валерой разошлась. Но как это могло отразиться на их отношениях? Никак. По мнению Марьяны, люди в самом главном не меняются. Просто поворачиваются друг к другу разными гранями. Вот для того, чтобы раскрыть эти самые «грани», они с Татьяной когда-то и отправились на экстрасенсорные курсы к Струганову. После курсов Таня на полном серьезе стала убеждать Шахновскую, что она тоже ведьма. Марьяна категорически не соглашалась. Да, ведьмы есть (в это она поверила), например такие, как Татьяна. Но не она. Ей вообще, как человеку приземленному, никакой магией, никаким колдовством заниматься нельзя – «крыша едет». Какое-то время Таня спорила с подругой, убеждала, что Марьяна напрасно отрицает у себя дар. Он ведь может проявлять себя по-разному. У нее, например, – в способности находить людям дом и приносить удачу. И что дар имеет свойство развиваться. Со временем может перерасти в умение помогать людям находить свой истинный путь или место. Разве Марьяна не замечает, что агентство, в котором она работает, начинает процветать, как только она приступает к своим обязанностям? Что любая сделка обязательно доходит до конца? Так или иначе, но участники остаются в плюсе. Разве нет? «Да брось, – отпихивалась Шахновская, – просто добросовестное отношение к бизнесу. И мозги! Элементарно, Ватсон! Это же видно невооруженным глазом!» – «А почему, – не сдавалась Таня, – твоя Ирина бросает тебя на самые безнадежные дела? Потому что ты их вытягиваешь! Буквально как барон Мюнхгаузен вместе с лошадью из трясины за волосы. Иногда столь же абсурдным способом. Сколько у вас еще менеджеров? Почему ты? Ну, отвечай!» – «Почему-почему! Не знаю. Отстань от меня. Не хочу я об этом говорить и думать!» Так и отмахнулась. Хотя Марьяна уже не могла отрицать, сама замечала: как только включается в процесс – все начинает чудесным образом складываться. Как пасьянс под рукой пожилой дамы. Разруливаются самые сложные конфликты и расселяются самые дремучие коммуналки, где люди давно окаменели во взаимной ненависти. Марьяна еще немного поупиралась и проговорилась, что с квартирами она «договаривается». «Как это?» – поинтересовалась Таня. «Ладно, скажу. Тебе – можно. У квартиры есть дух. Надо договориться с ним – и все в порядке. Если квартире не понравилась – все. Можно до морковкиного заговенья продавать – не уйдет. Я духам квартир нравлюсь, вот и везет. А жильцы – это вторично. Я до Стругановских курсов это чувствовала, а после стала понимать. Правда, не разобралась – это мое воображение или реальность. Знаешь, одно дело шарики энергетические гонять, и совсем другое – с духами разговаривать. Я за свою «крышу» опасаюсь, как бы не поехала. Насмотрелась я на съехавших экстрасенсов! Одна Таисья с ее амулетами на всех местах чего стоит! Брр! Вспоминать не хочу! И все, довольно об этом. Личная сила на то и личная, что только моя! Поняла? Моя! Как личная жизнь. Как хочу, так и использую». Ну что ж, спасибо Вадиму Струганову еще раз. Вадику, как про себя называла его Таня. Напугал до полусмерти, «крышу расшевелил», зато хоть познакомил каждого с его «неведомым». Кстати, именно у Вадима Таня впервые, нет, не поняла, осознала, кто она и насколько. А Юлька с Марьяшей познакомились с невидимым миром, от которого теперь усиленно открещивались. Правда, Юлька гадает на картах Таро, но она увлекалась ими еще и до Струганова, также у нее бывают видения будущего, а Марьяша «разговаривает с духами домов», что позволяет ей успешно плавать в бурных волнах рынка недвижимости, не вступая в сделки с совестью. Таня решила отложить разговоры о Силе, подождать, пока изнуряющая гонка от самой себя измотает Марьяну и она поборет свой страх перед тонким миром, поселившийся в ней после курсов. Сила на то и Сила. Сама все изменит. Надо ждать, пока упрямая Шахновская сама сделает шаг в чудо. И подруга решилась. Сделала. Как-то они сидели с Таней и Юлькой в небольшом кафе. Марьяна как обычно опоздала. Была она какая-то не такая в этот вечер. Пасмурная. Обвела всех задумчивым взором и сказала:

– Что делать, девочки, если радости нет?

– Как это нет? Куда она делась? – изумилась Юлька.

– А вот так. Вроде я все умею, с людьми ладить могу, и деньги есть, и цели своей добиваюсь. А радости нет. Сколько я на тренинги разные ходила, никто про радость не говорит… Все про цель, про деньги, про уверенное общение. А про радость?

– Да что ты печалишься? – принялась утешать Юлька. – Муж у тебя ангел, мальчики хорошо учатся, скоро ты старушку отселишь, и сделает у тебя дома Коля полный евроремонт, будешь ходить, как королева по родовому гнезду, и радоваться.

– А и вправду, – легко согласилась Марьяна и опечалилась еще больше.

Однако не сдалась. Продолжала искать радость. Ее коллега, которую тоже мучила непонятная для деловой женщины хандра, прочитала смешную книжку «Учебник везения» и посоветовала Марьяне поискать радость жизни на каком-то Симороне. Решительная Марьяна рванула туда и Юльку с собой потащила. Обе пришли в полном восторге, обвешанные ленточками и бантиками. Стали петь песни тараканам, варить гвозди, бросаться в Неву огурцами, спрашивать у продавцов гарантию на воздушные шарики. И расцвели. В обеих проснулся внутренний ребенок, всегда открытый к чудесам, воспринимающий мир как веселую игру. Подруги даже помолодели. Именно веселья и легкости не хватало на курсах у Вадима. Он был слишком серьезен. Поэтому и крышу сносило. Курсанты не умели смеяться. И прежде всего над собой. Для них магия была высокой драмой, а для симоронистов – комедией. Таня не удержалась и заглянула к Марьяне и Юльке на занятия. Понравилось. Очень тонкая штучка этот Симорон! Настоящая магия. Легкая, неуловимая… Марьяна, правда, утверждает, что это всего лишь психологическая техника, но Таня догадывалась, что она просто не хочет признаваться себе в том, чем занимается. Ну и ладно. Видимо, сила внутри ее подруги, не желая взламывать внутренние барьеры, пошла в обход. Что ж, это полезно. Не всегда надо в лоб. Конечно же прогресс есть. Творческий потенциал раскрывается – вот опять трещит о сделках. Что-то такое замутила немыслимое. С отселением сумасшедших старушек. Покупатели – владельцы известной в городе зубной клиники. Забавно. Жаль, что другие грани личности пока как спали, так и спят.

Таня оглядела подругу «сторонне». Похоже, Шахновская совсем забыла, что женщина. Таня уже не помнит подругу в юбке или красивом платье. Такое впечатление, что в шкафу у новоявленного менеджера только джинсы, блузы, свитера и парочка деловых костюмов.

Они прошли по шумной Гороховой и зашли в любимую китайскую харчевню. Удивительное место. Снаружи заведение обвешано китайскими фонариками и называется «ресторан». Внутри – обычная столовая, нелепая и длинная, как плацкартный вагон. Так и задумано было практичными устроителями. Харчевня в туристический сезон вмещала не меньше автобуса китайских туристов. Именно автобусами их сюда и привозили. Однако это ничуть не сказывалось на качестве кухне. Только на обслуживании, поскольку именно в этом месте работали официанты и официантки исключительно из Поднебесной, на редкость плохо говорящие по-русски. Правда, и повара оттуда же, поэтому готовят в харчевне сказочно. Только здесь можно поесть жареных огурцов с арахисом и креветками, да так, чтобы это не напоминало ночной кошмар гурмана. Принесли чай. Сегодня его подали в большом прозрачном чайнике, в котором вместе с чаинками плавали белые бутончики жасмина. Юный официант в традициях заведения, совершенно не понимавший клиентов-аборигенов, три раза приносил что-то совершенно запредельное, при этом, ничуть не смущаясь, широко улыбался и говорил: «Ну ладно». И уносил. Наконец у Тани с Марьяной получилось объяснить ему, что они хотят, написав на бумажной салфетке крупными цифрами номер блюда в меню. Марьяна развеселилась:

– А хороший прием! Каждый раз, когда буду подсовывать расселенцам не ту квартиру, буду говорить «Ну ладно» как ни в чем не бывало! Может, однажды возьмут и согласятся!

– Только не забывай при этом широко улыбаться и делать вид, что совершенно не понимаешь по-русски, – поддержала ее Таня, – тогда точно получится! Согласились же мы наконец на креветки под кисло-сладким соусом, хотя совершенно не их имели в виду!

– Здравствуйте, девушки! – над Таниным ухом раздался знакомый бархатный голос.

Таня вздрогнула от неожиданности. «Как-то я совсем перестала его чувствовать», – равнодушно отметила она. Глеб улыбался. Он явно был в прекрасном настроении. «Ну и хорошо, – подумала Таня, – не будет ни хамить, ни строить из себя телезвезду Северной столицы».

– Познакомься, Марьяна, – это Глеб Титов. Известный тележурналист. У него к тебе дело.

– Марьяна, очень приятно. Таня говорила, вам нужно купить квартиру? Правильно?

– Правильно. И я ищу хорошего агента по недвижимости.

– Ну, допустим, я не агент, а уж насколько хороший, это мы посмотрим по результатам, а пока давайте поговорим о том, что вы хотите и почем. А я обрисую вам, на что вы можете рассчитывать.

– Давайте. Только сначала я закажу. Что вы будете пить? Здесь неплохое сливовое вино. Таня, ты как?

– Я за рулем. А ты разве нет?

– Я нет. На сервисе машинка. Ну тогда мы с Марьяной выпьем. Ты не возражаешь?

– Нет, чего бы мне возражать.

Принесли вино. Глеб и ее подруга углубились в обсуждение квартирных планов Титова. Как поняла Таня, квартира ему нужна была в центре и не «убитая», что на риэлтерском сленге означало грязная и разломанная, а в хорошем состоянии. Чтобы можно было въехать и жить. И чтобы метро недалеко, если машина сломается. И чтобы было, где машину ставить. Запросы у Глеба трудно было назвать скромными. А вот деньгами, как выяснилось, он располагал небольшими. Даже Таня, не слишком сведущая в вопросах недвижимости, это понимала. А Глеб нет. Марьяна терпеливо слушала, изредка позволяя себе короткие ироничные реплики, призванные спустить заказчика с небес на землю. Поначалу Титов, упоенный ролью покупателя, этого не замечал, однако постепенно до него дошло, что женщина беззлобно над ним подтрунивает. Но не взбесился, как ожидала Таня, а развеселился. И вообще Глеб как-то странно реагировал на ее подругу. Чересчур мирно. Не кокетничал с ней, не задирал колючими шуточками, не эпатировал… Он смотрел на нее не отрываясь, совсем не замечая сидящую рядом Татьяну. Это удивляло. Что происходит-то? Неужели им так интересно? Она настроилась и увидела… Тонкие нити энергий переплетались… Между Марьяной и Глебом возникало… этому трудно подобрать название… Похоже на невероятной красоты танцующий серебряный кокон, он медленно обволакивал их обоих, создавая общее поле. Как странно! Два совершенно разных человека, живущих в разных мирах… Еще вчера в глаза друг друга не видели…

«Боже мой! Так вот как это бывает! – Таня, затаив дыхание, наблюдала. – Надо же, как это дивно выглядит на тонком плане… Удивительно!» Было очевидно, что ни Марьяна, ни Глеб еще не понимают, что происходит с ними и в какой причудливый узор сплетаются их судьбы. Им просто, по непонятной причине, очень хорошо сейчас… вместе. Хотя она – благополучно-замужняя женщина, а он – самоуверенный самовлюбленный журналист, злостный разбиватель сердец, и его уже подтачивает тревога, что-то не так… О! Как это все будет не просто! Как это будет красиво!

Таня окунулась в сознание Глеба, посмотрела на Марьяну его глазами. Нет, подруга не стала сказочной красавицей. Отнюдь. Она как была, так и осталась румяной крепышкой в джинсах и мешковатом свитере. Но она заметила ее глаза, прозрачно-зеленые, ясные и насмешливые, от которых, оказывается, невозможно оторваться. И губы без помады, и маленькие руки, что так мило держат бокал… Как чашку…

Странно сомневаться в том, что бывает любовь с первого взгляда! А с какого еще? Таня усмехнулась. Вот она и настигла тебя, Глеб, любовь. Ты так долго бегал от нее и так успешно прятался… Со мной и со многими другими. Ты еще сам не замечаешь этого, но скоро тебе будет мучительно не хватать и этого взгляда, и этих рук… Ты будешь понимать, что она никогда не останется с тобой… Как тяжело ты будешь к этому привыкать! И примешь! Но до этого… Сколько всего… Как ты будешь ее мучить! А она тебя! Марьяна крепкий орешек! Она – как я, тоже ведьма… По счастью, не настолько. Но достаточно, чтобы ты не смог ее сломать.

Вот сейчас она тоже смотрит на тебя и знает про тебя все! И про то, какой ты и что от тебя ждать. Все знает, но сама не может противостоять этому опутывающему волшебству, этой паутине, сотканной из тумана чувств небесной ткачихой по имени Любовь… «Неведом промысел небес…» Какие чудесные стихи написала Юлька когда-то, жаль, что в голове вертится только одна строчка… Надо будет вспомнить.

В памяти всплыла сегодняшняя девушка-клиентка, которая так хотела вернуть любимого. Глупенькая! Над ней была только часть того, что сейчас парило над Марьяной и Глебом. А часть неизменно стремится стать целым! Не делай ничего! Просто позволь любви быть, не бойся. Что магия людей в сравнении с настоящим чудом! Если бы люди видели, как прекрасно рождение любви, они раз и навсегда отказались бы от приворотов. Какое жалкое подобие! Как кружево из ниток по сравнению с морозным узором на стекле.

Таня молча наблюдала. Глеб и Марьяна были поглощены беседой. Им еще казалось, что они по-прежнему говорят о недвижимости… Забавно. Наконец тема исчерпала себя. Повисла неловкая пауза.

– Ну, что, – сказал Глеб, – очень приятно было познакомиться. Надеюсь, у нас получится любовь.

Таню передернуло. Какой все-таки пошляк! Эта дежурная фраза! Хотя Глеб – это Глеб. Было бы странно, если бы напоследок он не попытался все испортить. Он это любит. Просто навязчивая привычка какая-то. Тане хотелось встряхнуть его и сказать: «С чем ты шутишь, дурак! Доигрался уже. Не волнуйся, получится. Еще как получится». Но сдержалась. Марьяна же, ничуть не смутившись, ловко отшутилась:

– На любовь я бы с вашей стороны не рассчитывала, но это может стать началом прекрасной дружбы. – Шахновская лукаво улыбнулась. Надо же, кокетничает!

– У меня нет привычки дружить с женщинами, – парировал Глеб.

– Значит, не будем дружить, а просто посотрудничаем, – опять улыбнулась Марьяна. Ее трудно было сбить с толку. – Ну все, ребята, мне пора. У меня дома семеро по лавкам и старушка-соседка, которая иногда мимо унитаза промахивается.

– Тебя подвезти? – предложила Таня.

– Нет. Я хочу зайти в канцелярский. И в обувной. Я вам через пару дней позвоню, Глеб. Или пошлю сообщение, и вы мне сами перезвоните. Хорошо?