Текст книги "Все по-настоящему"

Глава 7
Клим

– Это не муж! Они спали с Татой-джанцелую вечность. А потом он ее трогал.

Ах, ты ж маленькое чудовище! Не знаю, плакать мне или смеяться. Закусываю щеку и учтиво киваю стоящей напротив женщине, взгляд которой прожигает меня каленым железом. Кошусь на Тату. А ведь я ее и правда трогал. Да еще как. Ладонь до сих пор горит, особенно в том месте, куда в нее утыкалась острая напряженная вершинка. Волна желания со скоростью лесного пожара распространяется по телу и огненным шаром сворачивается внизу живота. Скрещиваю ноги, чтобы окончательно не спалиться, и, откашлявшись несколько раз, бросаю:

– Собственно, все немного не так.

– Вы не трогали мою дочь? – черная бровь Ани взмывает аж до самой кромки таких же черных волос. Понять не могу, как у такой женщины могла родиться настолько не похожая на нее дочь. Я не врач и не генетик, но даже мне известно, что обычно темные гены являются доминантными.

– Нет, я не об этом.

– Вы не спали с моей дочерью целую вечность? Или, может быть, вы все же женаты?

– Нет! То есть да. Женаты.

– Да чтоб тебя! – тихонько выдыхает Татка и, что есть сил, тычет меня в бок. Наверное, это движение предполагалось незаметным, да только ничего не вышло. Цепкий взгляд моей новоиспеченной тещи подмечает, кажется, все.

– Ани-джан, я тебе нарисовала открытку.

Господи, благослови малышку Седу!

– Ох, какая красота! – тянет Таткина мать, присаживаясь на корточки.

– Мы сейчас, мам…

Пока Ани разглядывает нарисованные детьми открытки, Тата оттесняет меня из коридора в комнату и, захлопнув дверь, шипит:

– Какого черта?! Ты спятил?

Клянусь, она налетает на меня маленьким злющим ураганом. Того и гляди задаст мне трепку, а пока только в грудь толкает.

– Эй? Да что я такого сделал?

– А ты не знаешь?! – сдувает упавшую на глаза прядь. – Ты сказал, что мы женаты! Ты вообще представляешь, как меня подставил? Да мне ведь жизни теперь покоя не будет! Меня же с потрохами сожрут…

– Это еще почему?

Мой вопрос сбивает Татку с толку. Она прекращает меня толкать и замирает, обжигая яростным взглядом и теплым, сбившимся от усилий, дыханием.

– Да потому, что вся моя армянская родня спит и видит мою свадьбу. Как прикажешь им объяснять, что наш брак – фикция?!

– Никак, – выдаю я неожиданно даже для себя.

– Что, прости? – красивый чувственный рот Татки округляется и это выглядит довольно комично.

– Никак не объясняй.

Желтый Таткин взгляд манит и гипнотизирует. Отвешиваю себе мысленного пинка и заставляю собраться. Нужно понять, какого черта я творю. Потому что, ей богу, прямо сейчас я не понимаю.

– Со дня на день мы разведемся, – как для умственно отсталого, разжевывает мне Татка.

– Зачем?

Несколько секунд она просто смотрит на меня, подозрительно сузив глаза, совсем как ее мать несколькими минутами ранее. А потом обхватывает мой затылок ладошкой, заставляя наклониться, и пока я не сообразил, что к чему, осторожно касается лба губами. Теми самыми. Ужасно аппетитными. Мое дыхание перехватывает, воздух становится густым, как манная каша. Взгляд утыкается в грудь, и хоть все это длится какие-то секунды, меня только так ведет. В комнате тихо-тихо, лишь из-за двери доносятся детские голоса, да лютая февральская метель стучит в окно. А мне тепло и хорошо так, как давно уже не было.

– Что ты делаешь? – почему-то шепчу я, словно боясь спугнуть это странное ощущение покоя. Тусклый голубой свет, льющийся от телевизора, дрожит и подмигивает, окутывая нас каким-то нереальным голубоватым свечением.

– Проверяю, нет ли у тебя температуры. Похоже, ты бредишь…

Татка сводит в одну линию красивые ухоженные брови, обхватив мое запястье, чтобы проверить пульс.

– Брось! Со мной все в порядке… – наклоняюсь к ней и застываю вот так – щека к щеке, в миллиметре друг от друга.

– Тата-джан! Тата-джан! Мы уезжаем…

Дверь в комнату распахивается, что есть сил ударяется о фиксатор и отскакивает назад, едва не огрев малыша Гамлета. В последний момент успеваю ее поймать за ручку и придержать. Татка с шумом сглатывает.

Следом за Гамлетом в комнату входит и Ани.

– Сейчас не время для разговора, но завтра я жду вас обоих у себя. Когда вам будет удобно?

– Мам, да тут не о чем говорить…

– Это мы еще посмотрим. Буду ждать вас после работы.

Неожиданно для меня Татка отступает. Покорно кивает, утыкается взглядом в пол. А потом и вовсе переключается на Седу, которая никак не может справиться с колготками. Складываю руки на груди, наблюдая за тем, как ладно у Таты выходит обращаться с детишками. Из нее выйдет прекрасная мать. Да и супец в её исполнении получился что надо.

Прерывая странный ход моих мыслей, меня дергает за штанину Гамлет.

– Замок заел, – сообщает он, тыча пальцем себе в живот. Тут же две женские головы поворачиваются ко мне. Очевидно, чтобы проверить мою реакцию. Склоняюсь над парнем и помогаю ему справиться с заевшей молнией на ярко-голубой куртке. Может быть, у меня и нет собственных детей, но в свое время я здорово натренировался на брате, до которого родителям никогда не было дела.

– Проводишь нас до машины? – обращается к Татке мать. Та, конечно, кивает в ответ, бросая на меня умоляющий взгляд. Ладно-ладно. Я эту кашу заварил – мне ее и расхлебывать. Плетусь за ними следом, лишая тещу возможности начать допрос тотчас.

А уже на парковке меня ждет неприятный сюрприз.

– Клим! Ну, где бы мы еще встретились. А я тебе все звоню-звоню…

Оборачиваюсь на звук до боли знакомого голоса, с трудом удерживая улыбку на губах.

– Отец… Что ты здесь делаешь?

Мне приходится здорово контролировать свои интонации, чтобы не показать, как я «рад» этой встрече. Перевожу взгляд дальше, на переминающуюся с ноги на ногу девицу. Мою сестру.

– Нас затопило. Представляешь? Вода хлестала – дай боже. Я тебе звонил несколько раз, чтобы напроситься на ночлег, но безрезультатно.

– Да? Наверное, потому, что я забыл дома свой смарт.

Подумать только. Пожалуй, это со мной впервые. И что самое удивительное – я даже не вспомнил о телефоне. Ни разу за весь проведенный у Таты день. Страшно представить, сколько на нем пропущенных.

– Не представишь нас?

Старик в своем репертуаре. Все такой же обаятельный сердцеед. И толку, что самому уже хорошо за шестьдесят. Он настолько инфантилен, что даже не понимает, как глупо выглядит его поведение в таком возрасте.

– Мою жену Татевик ты знаешь, а это ее мать – Ани, и племянники. Седа, Гамлет и Наринэ. Ани, мой отец – Николай.

– Не знал, что вы поженились.

Отец очень пытается скрыть удивление в голосе, но актер из него никакой. Был бы лучше, может, и не спустил бы столько денег в покер.

– Как? И вы тоже не знали? – цокает Ани. – Разве это нормально? Жениться вот так, тайком?

– Нет, определенно, – соглашается старик, сверкая искусственной белозубой улыбкой, за которую я отдал целое состояние, и окидывая Ани полным интереса взглядом. Это еще что за дерьмо?! Нет, мать Таты, конечно, видная женщина, но она лет на тридцать старше любой из его потенциальных пассий.

Отвожу взгляд и наталкиваюсь на разъяренный Таткин. Широко улыбаюсь. Забрасываю руку ей на плечо, приближаю губы к уху и шепчу:

– Подыграй мне. Пожалуйста.

Она молчит. Но, слава богу, не делает ничего такого, что может разрушить мой план. Я не хочу оставаться с отцом один на один. Но и выпроводить его не могу. Потому как тем самым дам понять, что все еще на него злюсь. А мне и даром не надо, чтобы он знал о моих истинных чувствах. Детские обиды не к лицу взрослым мужикам вроде меня.

– Ну, тогда я поеду, пока дети здесь все не разнесли. Но завтра, – Ани поднимает вверх указательный палец, – я всех вас жду у себя. Рада знакомству, – кивает отцу напоследок.

– Взаимно! Очень приятно.

Отец перехватывает руку моей тещи и, облобызав ту, распахивает перед ее носом дверь старенькой, но чистой Тойоты. Сцепив зубы, помогаю Тате устроить малышню на заднем сиденье.

– Ты ответишь за то, во что меня втянул, – разъяренной кошкой шипит Тата. С силой дергает шлейки на автокресле и пристегивает застенчиво улыбающуюся Седу. А я вот правда хочу, но никак не могу избавиться от навязчивой мысли, что с таким темпераментом в постели она, наверное, просто – огонь. Впрочем, как и во всех других сферах жизни.

Мигнув фарами, Тойота скрывается за поворотом паркинга.

– Я уже задубела. Сколько мы будем тут стоять? – закатывает глаза Ника. Если мне не изменяет память, сестре пятнадцать, или что-то вроде того. Когда отец в очередной раз женился, последнее, о чем я думал, так это о том, что его новоявленная женушка может залететь. Потому как, ну, правда, зачем таким бабам дети? Папик, который оплатит все счета – да, но ребенок? Эльвира сумела меня удивить. Конечно, не тогда, когда свалила от отца к мужику помоложе, оставив ему ребенка, но вполне, когда родила Нику.

Пожимаю плечами и, не спуская руки с Таткиных плеч, шагаю к лифтам.

– Рад, что тебе хватило ума жениться на такой женщине, как Татевик.

Тата улыбается. Сначала отцу. Потом мне. Не могу сказать, что мне это нравится. Как не нравятся и его замечания. Я уже давно не нуждаюсь ни в них, ни в его одобрении.

– Да, я счастливчик.

– Еще какой! Не знаю, говорила ли тебе жена, но мы успели с ней познакомиться поближе за время разработки клапана. Она внесла огромный вклад в это изобретение.

Она внесла? Перевожу взгляд на Тату, но не успеваю ничего уточнить. Двери лифта распахиваются. Мы проходим в мою квартиру, я предлагаю отцу чувствовать себя как дома, а сам оттесняю Татку в кухню и закрываю дверь.

– Даю тебе ровно пять секунд, чтобы объясниться! Ты зачем впутываешь меня в эту… в эту ложь?!

– Послушай, ты, наверное, не знаешь, но у меня с отцом не самые лучшие отношения…

– И что?! Зачем ему врать о том, что ты женился? А-а-а-а… Постой, я, кажется, догадываюсь! Ты хотел лишний раз поставить его на место? Дать понять, что он значит для тебя так мало, что ты даже не посчитал нужным известить его о своей женитьбе?! Вот так, запросто. Не считаясь с моими чувствами! Проклятый эгоист! – она бьет прямо в цель, надо сказать, и это так же удивительно, как и лишне. Знал бы я, как прервать бесконечный поток ее слов, сделал бы это в ту же секунду, а впрочем… Одним стремительным движением оттесняю Тату к стене и делаю то, что уже давно хотелось. Накрываю ее рот губами. Веду языком, заставляя их приоткрыться, и с жадностью выпиваю ее дыхание. С губ Татки срывается то ли всхлип, то ли вздох. Руки поднимаются для того, чтобы меня оттолкнуть, я в этом уверен, но в последний момент замирают у меня на груди. Пальцы сжимаются, комкая старую растянутую футболку. И она всем телом подается ко мне. Она со мной совпадает. Каждой впадинкой, каждым изгибом. Бедром раздвигаю Таткины ноги, она такая легкая, что я как пушинку поднимаю ее вверх. Я говорил, что равнодушен к сексу? Забудьте! Хочу ее так, что нет сил. Дергаю вниз бретельку майки, оголяя грудь. Опускаю взгляд вниз и едва слюной не капаю – потому что она совершенна. Как я, мать его, и думал. Наш брак – случайность чистой воды. Но в нем определенно столько плюсов, что с каждым часом мне все меньше хочется разводиться.

В ушах шумит от желания, звуков нашего надсадного дыхания, шуршания одежды и… кошачьих воплей вперемешку с девичьим визгом. Отстраняюсь от Татки, трясу головой, чтобы прийти в себя.

– Ах, ты сволочь мохнатая! Ах, ты… пап, он нассал в мои угги! – орет где-то за дверью Ника. Тата хохочет и упирается лбом мне в грудь.

– Тат…

– Ммм?

– А давай не будем разводиться. По крайней мере, пока.

– Ты шутишь? – она откидывается в моих объятиях и удивленно вскидывает брови.

– Почему сразу – шучу? Партнерские браки – не такая плохая штука.

– Ты просишь меня быть твоим… эм… партнером?

– Почему нет? Можно просто попробовать. Ты одинока. Я одинок. Мы женаты…

– Думаешь… этого достаточно?

– Мы же не узнаем, если не попробуем, так?

Глава 8
Тата

«А давай не будем разводиться… – говорил он. – Партнерские браки… – говорил он», – бормочу себе под нос, стирая воду с пола. Господин Терентьев изволил купаться и налил в ванной – будь здоров. А вот вымыть за собой пол не посчитал нужным. Пообещал, что утром это сделает горничная. Но, конечно, как только за ним закрывается дверь, я сама хватаюсь за швабру. Необходимость убраться за ним отлично подпитывает мою злость. К тому же мне довольно приятно осознавать, что никакой он не идеал. Так, обычный мужик. Вон, даже зубную пасту бросил открытой. Засыхай, мол, подумаешь…

Подхожу к огромной мраморной раковине, чтобы закрыть пузырек, но рука замирает в воздухе. На самом деле здесь полным-полно места. Клим явно не фанат мужской косметики. Пена для бритья и лосьон после – вот и весь его нехитрый набор. А как бы мило здесь смотрелись мои многочисленные баночки с кремами и прочая женская дребедень? Кошусь в сторону собственной косметички, за которой мне пришлось спуститься к себе, когда стало понятно, что отделаться от Клима у меня не получится. Вздыхаю. Отжимаю швабру, ставлю в угол и мстительно расставляю принесенное из дома добро. Раз уж он хотел, чтобы все поверили в то, что наш брак настоящий…

У меня еще полно работы, поэтому я заканчиваю это дело быстро. После чего купаюсь и переодеваюсь в чистое. Никаких полупрозрачных кружев и шелка. Потому что с Климом мне придется делить не только дом, но и постель. Боюсь, вряд ли я смогу держать себя в руках долго и, в конечном счете, выставлю себя полной дурой. Поэтому теплая пижама со Спанч Бобом – как раз то, что мне нужно. Ею я исключаю из наших отношений даже намек на сексуальность.

Когда я возвращаюсь в спальню, Клим уже лежит в постели – на коленях MacBook, вокруг какие-то документы, в которыми он то и дело заглядывает. Сглатываю. В стильных очках он выглядит так горячо, что у меня все внутри сжимается. Молча плетусь к своей сумке. Мне тоже есть, чем заняться, раз уж он решил прятаться от родни.

Достаю из специального контейнера 3-D-модель сердца одного из своих завтрашних пациентов. Заглядываю в план операции, который знаю и без того наизусть. Зажмуриваюсь и упускаю тот момент, когда рядом со мной на пол опускается Клим. Я все еще злюсь на него. Но когда он рядом – аккумулировать в себе эти эмоции становится очень сложно.

– Что это ты делаешь? – с нескрываемым интересом спрашивает он.

– Да так. Еще раз пробегаюсь по плану завтрашней операции.

– Это же 3-D-печать?

Он выглядит таким заинтересованным! Как мальчишка, которому подарили новый конструктор.

– Да, точная копия сердца моего пациента.

– Ты на ней отрабатываешь операцию? – догадывается Клим. – Я слышал о таком. Но не знал, что у нас прижилась эта практика.

– Она и не прижилась. Это скорее исключительный случай. С 3-D-моделями сердца в нашем институте работаю только я. И то – редко.

– Почему?

Клим снимает очки и устало трет переносицу. Но при этом выглядит действительно заинтересованным. А еще он так близко, что от его дыхания шевелятся тонкие волоски, спадающие на лицо, а телом бегут мурашки.

– У нас не слишком развита 3-D-печать. А заказывать модели за рубежом – очень дорого. К тому же некоторые мастодонты кардиохирургии – удивительно консервативные люди.

– Это ты о своем начальнике?

– И о нем тоже.

– Расскажи мне об этом случае.

Клим кивает на модель сердца и заправляет мне за ухо волосы. Внутри меня дрожит, кажется, каждый нерв, вибрирует каждая клеточка. Облизываю губы.

– Ну… У ребенка обнаружен сложный порок сердца. Двойное отхождение магистральных сосудов от правого желудочка. Запашный предлагал родителям мальчишки менее рискованный вариант операции. Но у меня возникли сомнения на этот счет. Разрешить спор нам помогла бы 3-D-модель сердца. Я озвучила эту идею, и родители мальчика ухватились за нее. Они люди небедные. Могут себе позволить. Ну, и по всему вышло, что я была права.

– И что же ты предложила? – пальцы, замершие у моего уха, шевельнулись, поглаживая меня по шее. Я осторожно убрала руку Клима и встала.

– Создать туннель для отвода крови от поврежденного участка к аорте, чтобы восстановить нормальный приток крови к сердцу.

– И к изобретению нашего клапана ты, оказывается, тоже приложила руку. А я и не знал.

– Ты много чего обо мне не знаешь.

– Но у нас все впереди. Не так ли?

– То, что я согласилась тебе подыграть – не означает, что я согласилась с твоим планом в принципе. Я не стану обманывать свою родню. Даже не проси. Завтра же я расскажу матери о том, как так вышло…

– А я не предлагаю тебе её обманывать. Я предлагаю тебе попробовать сделать наш брак настоящим.

– Да. Я помню. Партнерский брак. Неужели ты действительно думаешь, будто я нахожусь в настолько отчаянном положении, что соглашусь на брак без любви?

– Ах да, любовь… Как же я забыл.

Клим встает на ноги вслед за мной, и тут же гримаса боли искажает его красивое лицо.

– Что такое? Тебе нехорошо?

– Спину заклинило, – цедит сквозь зубы.

– Ну-ка, сядь! Дай я посмотрю…

Клим садится на кровать. Я забираюсь ему за спину. Сажусь на колени и осторожно сжимаю пальцы на его трапециях. Разминаю узлы мышц, удивляясь, как он не слег в принципе с такими-то нагрузками. Клим хрипло и протяжно стонет. Ах, ты ж… Ах, ты ж, черт! Ну, разве так можно с живыми людьми?! Будто ведомая какой-то невиданной силой, склоняюсь к его уху:

– Нравится?

– Угу… С каждым разом все больше и больше. А ты говоришь…

– Что говорю?

– Любовь! Вот нахрена она нужна, когда и без нее… Ох…

Не спрашиваю, что без нее. Потому как и так все понятно.

– Любовь нужна всем, Клим.

– Ага. Вот ты влюблена, и? Много это тебе принесло счастья?

Зажмуриваюсь резко. Потому что его слова отчего-то бьют удивительно сильно. Клим ведет мощным плечом, и я заставляю себя продолжить. Хотя, если честно, больше всего мне хочется свернуться в клубок и рыдать, пока не выплачу все глаза.

– Так что? Много счастья?

– Нет, Клим. Счастья мне это не принесло.

– Вот видишь! А я смогу сделать тебя счастливой.

– Почему ты так в этом уверен? – шепчу я.

– Потому! Мы во многом похожи. Вращаемся в одной сфере, понимаем интересы друг друга. Ты не пустышка, тебе ничего от меня не надо, мне не стыдно будет представить тебя партнерам по бизнесу, да и ты тоже всегда и во всем можешь на меня рассчитывать. А еще у нас общие друзья и цели в жизни. К тому же тебе уже сколько? Тридцать? Как моему Сашке…

– И что? – как и любая женщина, я напрягаюсь, когда речь заходит о моем возрасте.

– А ничего! Ты когда вообще рожать собираешься? На пенсии?

Ну, надо же! Как лихо он все просчитал. А впрочем, чему я удивляюсь? Я не знаю более рационального человека, чем Клим. Такой подход вполне в его духе. Вот только неужели он не понимает, как это все обидно? А этот его вопрос о детях? Это же вообще удар ниже пояса!

Медленно отвожу руки от его шеи. От греха подальше, ну, правда! Убеждаю себя в том, что еще успею его придушить. При случае…

– Эй, ты куда?

– Спать. У меня завтра тяжелый день.

Забираюсь под одеяло, сдвигая в сторону валяющиеся поверх него контракты. Клим, кряхтя, поворачивается. Быстро собирает бумажки в стопку, составляет на тумбочку лэптоп и ложится рядом. И как-то сразу мне становится мало огромной, в общем-то, кровати. Я чувствую тепло его тела так остро…

Когда я собираюсь рожать… Хороший вопрос, Терентьев!

У меня от злости разве что дым из ушей не валит, а этому хоть бы хны. Переворачивается на бок и подгребает меня к себе поближе. Кладет руку на живот. И знаете, я очень-очень хочу его оттолкнуть, но мое тело отказывается мне подчиняться. Я думала, наглухо закрытая пижама со Спанч Бобом меня спасет, но не тут-то было. Кофточка сама по себе задралась, оголяя полоску кожи на уровне пупка. И Клим тут же этим воспользовался, взявшись неторопливо меня поглаживать большим пальцем.

– Что ты делаешь? – шепчу куда-то в подушку.

– Склоняю тебя на свою сторону.

– И не мечтай! Я не собираюсь с тобой спать.

– И это хорошо. Спать – это последнее, что мне сейчас хочется.

Ох, ты ж, черт! Низ живота конвульсивно сжимается. Его хриплый голос делает что-то страшное с моей эндокринной системой. Уровень дофамина зашкаливает…

– И не мечтай, Терентьев! – бью его по руке и ужом отползаю к краю. Знал бы он, чего мне это стоит – не стал бы ругаться у меня за спиной. Оборачиваюсь. Он выглядит немного пришибленным. И ужасно… господи, просто ужасно родным! Отказать ему – самое сложное из того, что я когда-либо делала в жизни.

– Хочешь сделать наш брак настоящим?

– Разве не об этом я говорю?

– Окей.

– Правда?

– Да. Мы попробуем. Вот только начинать надо не с этого, – рисую пальцем круг в воздухе и заправляю вновь упавшие на глаза пряди.

– А с чего?

– С малого! Тебе не кажется странным, что тебе так легко досталась жена? И какая?!

– Какая?

– Да самая лучшая на свете. Ну, сам подумай, где бы такой бирюк, как ты, нашел подобное мне сокровище? Да если бы не я…

– То что?

– Ты бы и дальше ходил с этими… этими своими корыстным сушеными воблами.

– Сушеными воблами?

Клянусь, Клим улыбается! И, подперев заросшую щеку ладонью, разглядывает меня так пристально, будто никогда раньше не видел.

– Скажешь, у тебя были другие?

– Да я вообще, признаться, не помню, кто там у меня был. Не до баб мне как-то в последнее время. Тем более, не до корыстных.

– Ладно, – шепчу я, отчего-то смутившись. – Твое прошлое меня не касается. Но если ты планируешь наше общее будущее, начинать нужно с простого.

– Со свидания? – находится Клим.

– Почему бы и нет?

– Ладно. Утром согласуем наши с тобой графики.

Закатываю глаза к потолку и, сердито пыхтя, вновь устраиваюсь на кровати.

– Тат…

– М-м-м?

– А после какого свидания приличным девушкам уже можно… ну, ты понимаешь…

Меня душит смех, но я стараюсь ответить максимально строго:

– Ты вообще можешь думать о чем-нибудь, кроме секса?

– Могу! Но не тогда, когда рядом со мной лежит красивая женщина, которая, кстати, уже несколько дней, как моя жена!

Сердце мучительно сжимается. Просто от того, что он впервые называет меня красивой. Но я все равно не могу ему не припомнить.

– А когда я к тебе забралась голой… ну, тогда… перед нашей свадьбой, ты меня не оценил!

– Почему это не оценил? Очень даже! Но ты же пьяной была просто в лоскуты. С этим своим меня попутала…

Молчу, потому, что ни с кем я его не путала. А ему мое молчание, кажется, не по нутру. Клим смещается. Нависает надо мной всем своим мощным телом. Он так близко, что схлынувшее, было, желание возвращается ко мне с прежней силой. Я сжимаю ноги в попытке унять дискомфорт. Но лишь еще больше от этого распаляюсь.

– Что? – шепчу, смочив языком пересохшие губы.

– Никаких других я не потерплю.

– Других? – повторяю глупым попугаем.

– Угу. Забудь об этом своем… Все. Была любовь – да вся вышла. Теперь у тебя есть я. Привыкай. Я – единоличник.

– Означает ли это, что я могу требовать взамен тех же привилегий?

– Я не мачо, Тата, и не какой-нибудь сердцеед. Одной женщины мне вполне достаточно. Собственно, я считаю, что в этом плане жена – вообще отличный выход из ситуации. Очень экономит время на поиски партнера.

– Ты очень практичен, – закипаю вновь.

– Я не скрывал, что к нашему браку подхожу именно с этой стороны. Твой супчик мне тоже чудо как понравился. И, ко всему прочему, из тебя выйдет отличная мать.

Последняя оговорка заставляет меня проглотить вертящиеся на языке колкости. Наверное, такие рассуждения Клима вполне закономерны, учитывая то, что ему довелось пережить.

– Вокруг намного больше хороших матерей, чем ты думаешь, Клим. Не все такие, как твоя… или Никина.

Клим никак не реагирует на мои слова. Лишь сильнее хмурится. Мой большой маленький мальчик… Как же сильно я тебя люблю, а? Вместе со всеми твоими тараканами.

– Давай спать, – бурчит он.

Киваю. Тушу свет и уже сама тянусь к нему. В этом нет ничего сексуального. Мне просто хочется, чтобы он больше не чувствовал себя таким одиноким. Кладу ему голову на грудь, обнимаю за пояс, да так и засыпаю.