Текст книги "Всё, что нужно мне"

Глава 3

Он захлопнул за собой дверь с тихим щелчком. А я подбежала к ней и… хотела открыть, непонятно, зачем, выскочить следом, но в последний момент сдержалась. Прижалась лбом к гладкому отполированному дереву. Распластала ладони. Грохот сердца в ушах был ненормально сильным. Он перекрывал собой все другие звуки. Я потому и не сразу поняла, что вою… Безобразно. Как бабка-плакальщица у свежей могилы.

Звук резко оборвался. Улетел куда-то под потолок. Зазвенел в хрустальных подвесках люстры. В ушах шумело, будто я с головой ушла под воду. И легкие жгло. Я с хрипом втянула воздух и стояла так, хватая ртом кислород, пока в глубине квартиры не зазвонил телефон. Резкий звук несколько привел меня в чувство.

– Да! Что-то случилось?

– Почему сразу случилось? – удивилась моя мачеха на том конце связи. – Все хорошо. Этель спит без задних ног. Я звоню узнать, как ты добралась.

– Нормально. На выезде пробки, а на въезд – пока ничего. Доехали быстро.

В динамике что-то затрещало, а потом до меня будто издалека донесся Лилькин обеспокоенный голос:

– Нет-нет, Ян, пожалуйста. Это не игрушка! Не надо так делать. Оставь свой… эм… свое… достоинство в покое! Надень трусы, я что тебе говорю, маленький изверг!

– Надеюсь, ты это не папе? – съязвила я.

– София! – рассмеялась в ответ Лилька. Счастливая… любимая Лилька! Я так ей завидовала. Ругала себя, а все равно завидовала. Тому, как у них все с папкой складывается. Тому, как она на него смотрит, а он – на неё. Так, что я себя в их мире невольно начинала чувствовать лишней. Я завидовала их любви. Такой, какой я не знала, а потому, глупая, очень долго верила, будто ее и нет. С этой уверенностью я бабочкой порхала по жизни… А вот когда Лилька с отцом сошлись… когда я увидела их чувства во всей своей силе и мощи, все изменилось враз. И где-то там, в глубине души, притаилась обида на то, что любовь дана кому-то другому, пусть даже самого близкому… но не мне. Нет, я была за них искренне рада! Но… мне самой невыносимо… болезненно остро хотелось того же.

– Ну, а что? – через силу усмехнулась я.

– Если ты так хочешь это знать, твой отец большой изверг.

– Нет! Ну, нет… Лиля! Ты ведь не в этом смысле, да?

– Боже, какая ты пошлячка, Сонька! Фу! – Лилька сделала вид, что ее вырвало. Я захохотала. На этот раз искренне. Мне так нравилось ее дразнить. Это напоминало мне о детстве и о том, что нам всего по двадцать семь! Хоть порой я и чувствовала себя древней видевшей все старухой.

– Я завтра прям с утра приеду, – отсмеявшись, резко сменила тему. – Может, даже останусь на несколько дней, погостить. Что-то мне совсем не нравится в городе. Не выгоните?

– Опять шутишь? Я-я-ан! Сонька собралась пожить у нас.

На самом деле я решила сделать то, что делали все твердо стоящие на ногах двадцатисемилетние взрослые женщины, столкнувшись с проблемами – спрятаться от них в родительском доме. Здесь оставаться было небезопасно. Хотя Алекс и обещал, что больше меня не побеспокоит.

Я быстренько свернула наш разговор с подругой и пошла в ванную. Включила горячую воду, а пока та набиралась, уселась на бортик, закинула стопу на коленку и принялась разминать. А перед глазами – Алекс… Александр, как он представился при нашей первой встрече.

– Так Алекс или Александр? – усмехнулась я. Было что-то бабское в том, что взрослый мужик, каким он мне тогда казался, выбрал себе имя, больше подходящее стриптизёру или травести-диве.

– Да можно и Саша. Просто я сейчас живу в Америке, а там как-то принято сокращать вот так…

– На американский манер? – усмехнулась я, по достоинству оценив его простоту.

– Ну, да. Так уже даже привычнее.

Алекс пожал плечами и серьезно на меня посмотрел. Мне сходу понравилось то, что он не скрывал свою во мне заинтересованность. Но в то же время, оставался максимально естественным и не пытался пустить пыль в глаза. Он выбрал самую правильную тактику. Удивить меня чем-то было довольно сложно. В конце концов, я была той, кем была… Попытки выпендриться чаще всего вызывали во мне отторжение. Будучи умной девочкой, я прекрасно понимала, насколько они неискренни. Эти люди не порадовать меня стремились. Они пресмыкались. Самым банальным и пошлым образом. Алекс – нет. Алекс будто кричал – я мужик. И я хочу тебя. Но я не буду строить из себя клоуна в надежде затащить в постель.

И это было ужасно сексуально. Этим Алекс мог меня взять.

А он и брал… Брал так, что я себя не помнила. Несколько недель моя жизнь кружилась вокруг него. Все другое будто перестало существовать. Семья, друзья, бизнес. Я засыпала с ним и просыпалась. А когда он уходил, впервые в жизни мерила шагами комнату и крутила в руках телефон, с трудом воздерживаясь от того, чтобы ему позвонить. Став в один ряд с теми навязчивыми ревнивыми курицами, которых я призирала раньше.

А может, и надо было? А?! Звонить! Может, если бы я это сделала, то узнала бы правду? Если бы в тот момент, когда его остановили менты, я была рядом… Пусть даже так, на телефоне… Да я бы землю перевернула, чтобы его отмазать. И он бы не потерял четыре года жизни! Целую вечность… Особенно, если мерять этот срок годами жизни ребенка. Дочери… Мы бы не потеряли.

Мамочки!

Что же я наделала? Как же так? Неужели гордость стоила того? Нет! С другой стороны, откуда мне было знать, какие на кону ставки? Откуда мне было знать, будь оно все проклято!

Меня била мелкая дрожь. Я быстро разделась, шагнула в ванну и съехала вниз, погружаясь в воду едва ли не с головой. Никогда в жизни я не ощущала такой растерянности. Даже когда с ужасом узнала о своей беременности… Даже тогда я была намного более собранной. А теперь мысли, как блохи, хаотично метались в моей голове. Что делать? Почему? Как с этим жить? Если только не думать о нем… Сделать вид, что не было ничего. Вычеркнуть из памяти этот день. Но… кем я тогда стану? Даже не предательницей. Сволочью… Тварью последней. Те люди отняли его жизнь. А я… неужели я действительно думаю о том, чтобы отнять её продолжение? Которое заключалось в Этель.

Та ночь стала для меня адом. Когда я выбралась из ванной, оказалось, что звонил Игорь. Он благополучно успел в аэропорт, о чем я узнала из эсэмэски, которую он написал, когда не дозвонился. Разговаривать с ним сейчас – не было сил. Я пожелала ему хорошей дороги и отключила телефон. И без него было слишком шумно… Мне казалось, я слышу осуждающий шепот стен. Они все так же давили, падали мне на голову.

Я почти не спала. Утром встала разбитая. Побросала вещи в сумку и поехала к отцу за город. Нервно постукивая пальцами по рулю, я убеждала себя в том, что это никакой не побег. Просто… мне нужно было немного времени, чтобы отойти от обрушившихся на меня новостей и обдумать все на трезвую голову. В тишине и уютном спокойствии отчего дома.

– Выглядишь, как черте что.

И это говорила мне женщина в неоновых лосинах, надетых под леопардовую тунику.

– Привет, бабуля. Ты – прелесть, как всегда. Где все?

– Разве ты не слышишь этот топот?

Шумоизоляция в доме была на уровне. Так что я действительно ничего не слышала, но у старой карги с возрастом обострилась не только вредность, но и, похоже, слух.

– Ничегошеньки.

– Ян изображает из себя самолет и пытается выгнать детей к завтраку. Лиля в кухне.

Я бросила сумку посреди холла, нисколько не сомневаясь, что ее не только поднимут наверх, но еще и разберут вещи, и потопала в сторону кухни, где, бормоча себе что-то под нос, у плиты колдовала Лиля.

– Привет, – она взмахнула лопаточкой, нахмурила рыжие брови и озабоченно пробормотала: – Ты здорова? Что-то неважно выглядишь.

– Да что вы все ко мне прицепились? Нормально все! Просто… хандра какая-то. Наверное, предновогоднее.

– Так, я за штопором…

– С ума сошла?! – обернулась к бабке, – утро на дворе.

– Ну, и что? – удивилась та. – Хандра время суток не выбирает.

– Что за шум? – раздался зычный голос отца, который тут же полностью утонул в заливистом смехе детей. Тот держал их подмышками, внучку – в правой руке, сына – в левой, и улыбался, полностью довольный жизнью.

– Бабушка меня спаивает, – настучала я.

– Вот как? А ты что?

– А я отказываюсь! Привет, моя золотая.

Я потянула руки к дочери, но та лишь сильнее вцепилась в деда. Почему-то сейчас как-то особенно остро бросалось в глаза то, насколько ей не хватало мужского внимания. Я облизала вдруг пересохшие губы и отвела взгляд.

– У тебя что-то случилось? – это уже отец. Сговорились они все, что ли?!

– Ай! Ну вас! Вы мне комплексов решили добавить?!

– Комплексов? – засмеялась Лилька. – Тебе?

«Да! Мне!» – хотелось крикнуть. Но я не стала. Ведь я сама была виновата в том, что поставила себя так… Будто мне все нипочем. А ведь за время беременности и потом… уверенности во мне в значительной мере поубавилось. Этель мне далась тяжело. Что-то случилось с мои гормонами, а тут я еще стала заедать стресс… В общем, за довольно короткий срок меня разнесло до необъятных размеров. Посмотрели бы они на свои лица, когда впервые увидели меня беременной! Расставание было долгим, я скрывалась в Америке, и за это время успела так сильно «преобразиться», что они узнали меня с большим трудом. Мои и без того пышные формы, которыми я всегда гордилась, превратились в необъятные бесформенные телеса. Натянувшиеся на животе, а на спине, напротив, собравшиеся крупными складками. Сама себе я казалось такой уродливой, что последние два месяца перед родами и почти полгода после практически не выходила из дома.

– Если у кого и надо интересоваться здоровьем, то это у тебя, – перевела я на отца стрелки.

Тот поставил малых на пол. Пожал широкими плечами. За последние недели он вновь набрал потерянную за время болезни массу. И уже ничто не напоминало о ней.

– В норме.

– Что? – открыла рот Лиля. – Результаты обследования уже готовы?! И ты мне не сказал?

– Эй, – отец подошел к моей подружке, коснулся ее подбородка пальцами и жадно коротко поцеловал: – Успокойся! Я только увидел в почте… – и погладил ее тем самым особенным жестом по животу. Ну, да… Лилька была опять беременна. И хоть этот опыт я уж точно никогда не захотела бы повторить, что-то кольнуло внутри. Тонкой ядовитой иголкой. Я бы многое отдала, чтобы во время беременности со мною был рядом тот, кто любил бы меня. Тот, кто ждал бы ребенка с таким же нетерпением…

Если бы все сложилось иначе, стал бы Алекс тем самым мужчиной? Мы были слишком молоды. И никогда не говорили о детях. Кто вообще заводит подобные разговоры двадцать три? И пусть он старше – темы один черт были другие. Хотя с уклоном в «долго и счастливо». Я так легко поверила в то, что он меня обманул. Что он это самое долго… с другой. А он…

– Что-то ты больно задумчива, милочка.

– Да так. Ничего особенного. Кое-какие неожиданности.

Я не хотела делиться тем, что произошло. Трудно было представить, как это воспримут близкие. Отец… Он, со своим непрошибаемым пониманием правильного, вообще с большим трудом смирился с тем, что его единственная дочь стала матерью-одиночкой. Отец был современным во всем, но в том, что касалось семьи… Таких дремучих староверов еще надо было поискать.

– Неожиданности – и есть наша жизнь, – философски заметила бабушка. – Покуда ты дождешься, когда ожидаемое постучит в твою дверь, неожиданное уже снимет куртку и обует твои же тапки.

Алекс тапок не обувал. Я вообще не была уверена, что в моей квартире имелись тапки. Но бабуля как всегда зрела в корень. И видела, кажется, даже больше отца, у которого сейчас все мысли были только о беременной женушке. В данной ситуации мне это было только на руку. Старая карга лезть ни во что не станет. У нее своя тактика. Сесть на берегу реки и ждать, пока по ней проплывут трупы врагов. Отец же предпочитал действовать.

Отвлекая меня от тревожных дум, ко мне подбежала дочка. Я обняла ее крепко-крепко и звонко поцеловала в нос.

А в ушах эхом…

Предательница, предательница, предательница!

Глава 4

Это было ошибкой. Приехать сюда. До этого я не чувствовала себя одинокой так остро. Нет… Мое одиночество пустило корни внутри… И затаилось. А вот теперь разрасталось в сердце, теснило грудь… пустотой.

– Лиля, немедленно слезь! Ты слышишь?!

– Да я только фонарики повешу! Во-о-он туда.

Лилька покачнулась на стремянке. Отец рванул к ней со всех ног. Словно она ничего не весила, на вытянутых руках плавно спустил на землю и…

– Спятила?! – даже встряхнул легонько. А потом так же быстро остыл, прижал Лильку к сердцу и зажмурился. Пряча… страх. Ужас. Самый настоящий. Растекающийся по радужке глаз.

Нет… Надо уезжать. Пока зависть не сожрала меня, как оголодавшая псина. Пусть я так ничего и не решила насчет Алекса… Как-то оно да будет.

– Я бы удержалась! – захохотала подруга, откидываясь в руках отца.

– Не смей! Не смей никуда больше лезть! Не то я…

– Не то у него инфаркт будет! – встряла. – Ты ж все-таки думай, Лиль! Папка у меня немолодой. Сердце у него слабенькое…

Лилька закатила глаза. Отец нахмурился. А когда я, забрав из рук Лильки гирлянду, сама полезла на ту злосчастную лестницу, и слова мне не сказал. То ли я, окончательно его достав, перестала представлять из себя всякую ценность, то ли он считал, будто опасность грозит только беременным.

– Куда цеплять-то?

– Повыше, Сонь… А потом по веткам.

– Лучше бы это сделал Михалыч, – гудел отец.

Деревьев тут еще было столько, что работы хватило бы всем. К тому же детям нравилось украшать двор к Новому году. Здорово Лилька придумала. Раскрасневшаяся на морозце Этель развешивала новогодние игрушки, те порой выпадали из непослушных в варежках ручек, но тут уж на подхвате был маленький Ян. Он, как истинный джентльмен, наклонялся и подбирал их, вновь возвращая… тетке.

Я повесила гирлянду, как сказала Лилька. Достала из кармана телефон и с высоты щелкнула открывающуюся картину. Чем тебе не рождественская открытка? Красивый дом, запорошенный снегом сад, влюбленная пара, дети… Даже бабушка вышла посмотреть на нас и теперь подслеповато щурилась, кутаясь в роскошное норковое манто.

И только я себя чувствовала лишней. Недаром взяла на себя роль фотографа…

Руки заледенели. Я спустилась с лестницы и, подув на ладони, запрокинула голову вверх. Кто сказал, что снег падает? Он не падает… Он летит! Искрясь, переливаясь в лунном свете и никуда не торопясь.

– Ты такая мечтательная, Сонька… Что-то мне это напоминает! – на плечи легли Лилькины руки. Она обняла меня и положила на плечо голову в забавной шапке с помпоном.

– И что же?

– Я тебя уже видела такой. Ты что… влюбилась? В этого таинственного Игоря, которого никак нам не представишь?

– Не выдумывай. У тебя просто разгулялась фантазия. Ты бы ее лучше в мирное русло направила. Кстати, о работе…

Ах да. Я ведь еще не успела рассказать о том, чем занимаюсь по жизни. Я – ментор, инвестор и бизнес-ангел в одном флаконе. Все началось еще с универа. И нашего с Лилькой стартапа, в который я вложилась из денег, доставшихся мне по наследству от матери. Проект выстрелил, и теперь ежегодно приносил мне столько кэша, что я могла бы безбедно жить до скончания лет. Но я была дочерью своего отца. Сидеть без дела мне было неинтересно. Вот я и занялась инвестициями. Прониклась духом Кремниевой долины по самое не хочу. Там мы с Этель и жили до некоторых пор. Пока что-то не потянуло меня назад, на родину. Поближе к моей семье. Я не была уверена, что хотела бы здесь остаться, скорей, пока приглядывалась. Разбиралась в себе.

– Ну, Сонь… Какая работа? Такая красота вокруг – посмотри! И выдохни, наконец. Трудоголик ты наш.

Мы все же обсудили с Лилькой кое-какие вопросы за ужином. А когда они с отцом отправились к себе, когда уснула Этель, и ночь сизым одеялом окутала притихший дом, я вновь засела за компьютер. Пару дней назад я поручила одному ушлому парню узнать для меня кое-что важное. И сегодня он обещал отчитаться.

Меня интересовала личность Сергея Капустина. Партнера Алекса. С тех пор, как мы расстались, я намеренно игнорировала все новости, хоть как-то связанные с их компанией. Но теперь… теперь я хотела знать все. Чтобы… отомстить? Нет, вряд ли. Чтобы вернуть Алексу то, что у него отняли. В бизнес-кругах я обладала достаточным авторитетом, для того чтобы с его партнером больше никто не захотел связываться. Хотя бы так… я могла восстановить справедливость. Можно было, конечно, еще подать в суд. Доказать участие Алекса в стартапе и потребовать компенсацию его доли. Но Американская система права в этом смысле была настолько несовершенной, что суды могли растянуться на десятилетия. Тем более что одной из сторон в сделке была огромная корпорация. А сатисфакции хотелось сейчас… Даже мне хотелось. Что уж говорить об Алексе?

Я поежилась. Отложила ноутбук в сторону. Перед глазами снова всплыла картинка. Он… На моем диване. И эти огромные руки… В которых мне так сильно вдруг захотелось очутиться. Это ведь ненормально, правда? Моя реакция. Так не должно было быть. Ведь он сидел… И наверняка изменился не только внешне. Да господи! Он стал абсолютно другим! Я совершенно не знала этого человека напротив. Мне был незнаком его мертвый взгляд, резкие жесты, звериные повадки… Они заставляли меня ощетиниваться каждый раз. Но ко всему еще будили совершенно дикое, абсурдное желание узнать его ближе.

– Захотела острых ощущений?! Идиотка! О ребенке подумай! Зачем ей отец – бывший зек?!

И пусть невиновный, пусть. Что это меняло по факту?! Неволя один черт оставила на нем след. Он не вписывался… Ни в мою жизнь. Ни в жизнь моей дочери.

Нашей дочери… – зашелестела тишина сиплым голосом Алекса. И это прозвучало так явно, так отчетливо, что… Я подпрыгнула на постели и осмотрелась по сторонам – не просочился ли тот каким-то чудом в дом.

Предательница… Предательница… Предательница!

Я заткнула уши. Подошла к окну. Дернула на себя створку, впуская холод… и снег, который влетел в мою комнату, не понимая, что здесь его ждет только смерть.

Отвлекая от мыслей, теленькнуло входящее в почте. Я подбежала. Открыла письмо. Ссылки, данные, безжалостные к моим эмоциям цифры. Сергей провернул сделку вполне на законных основаниях. Так по-дурацки был устроен их с Алексом бизнес. Сразу было видно, что первый. Построенный по-нашенски. На доверии. В Америке так никто не работал. В общем, Капустин нагрелся на сделке, а дальше… Ничего толкового не создал. Именно Алекс был мозговым центром их стартапов. Не стало Алекса – не стало перспективных идей. А может, Сереге это и не надо было. Бабла, после сделки с Фейсбуком, у него было немерено. И судя по отчету, теперь он просто наслаждался шикарной жизнью. В то время как Алекс гнил на зоне. Я, хоть и была золотой девочкой, иллюзий по поводу такой жизни не питала. И понимала, через что ему пришлось пройти. Я думала, что понимала…

Час от часу не легче! Я предполагала, что этот отчет сумеет помочь мне, но… Ни черта. Сергей уже получил свое, и по всему ему было плевать на собственную репутацию. Вот если бы он искал новых инвесторов под свой проект – тогда другое дело. А так… Как его наказать? Как заставить заплатить за то, что сделал? Подать в суд? Так у Алекса на адвокатов денег нет. А у меня он не возьмет. Пробовала ведь всунуть…

– Ха-ха! Не получилось добрыми делишками отделаться, да, Соня-я-я, – вновь зазвучал издевательский голос в голове. – Придется сознаваться!

А может, не надо? Может, для него будет лучше не знать о дочке? Понимать, что, ко всему прочему, потерял еще и три года жизни собственного ребенка, непросто…

– Ага! Как же… Ври себе, ври! Предательница!

Я захлопнула крышку ноутбука и пошла к Этель. Я всегда успокаивалась, на нее глядя. Моя малышка спала, подложив ладошку под голову, и сладко сопела носом-пуговкой. Она была совершенно на меня не похожа. Я потрогала пальцем ее сладкую прохладную со сна щечку. Забралась с ногами на узкую для нас двоих кроватку и только так, с ней рядом, смогла уснуть.

А утром я засобиралась в город. Отец с Лилей предлагали остаться, но я была непреклонной. Пора было возвращаться к работе и… нормальной жизни. К тому же, я совсем забыла о своей записи в парикмахерской. Я уже давно собиралась подстричься.

Доехали без приключений. Няня ждала нас дома. Я немного поработала и засобиралась в салон. Раньше я гораздо чаще баловала себя такими процедурами. Раньше… я себя больше любила. А теперь совершенно себе не нравилась. И ведь не только внешне. Мне не нравилось то, как я поступаю… То, что чувствую.

– Ну?! Посмотрите! Разве я не говорил, что вам пойдут эти светлые блики? Гляньте, как смягчилось лицо!

Да. Было и впрямь красиво. Моя иссиня-чёрная грива преобразилась. Так и впрямь лучше. Я улыбнулась, потому что красота на голове способна поднять даже самое отвратное настроение. Если не на высоту, то к вполне терпимым значениям. К машине я шла танцующей походкой. Вытянув шею, повертела головой, разглядывая себя в зеркале заднего вида, а потом мои глаза встретились… с чужими мертвыми глазами. Шок стоил мне времени. Я сообразила, что надо бежать, слишком поздно. Как раз в этот момент Алекс сдавил локтем мою шею. И я смотрела на эту руку… всматривалась в синий узор вен, толстых, как веревки.

– Не рыпайся. И все будет хорошо. Кивни, если поняла.

Я кивнула, чувствуя, как все внутри сводит от ужаса. Как по позвоночнику медленно стекает холодный пот. Судорожно облизала губы…

– Чего ты хочешь? – голос немного дрожал.

– Сейчас я переберусь на переднее сиденье, и мы все обсудим.

Он и перебрался. Толкая меня своими широкими плечами. Сел. Уставился прямо перед собой и скомандовал.

– Едем.

– К-куда?

– Домой. Хочу с дочкой, знаешь ли, познакомиться.

Я распахнула рот. Повернулась к нему всем телом, не отдавая отчета тому, что делаю… Как он узнал?!

– Ну, что сидишь? Едем!

– Н-нет. Нет, Алекс. Ты не понимаешь…

Он сощурился. Улыбнулся. У меня от его улыбок холодок шел. Потому что никогда… никогда больше эти улыбки не касались его красивых глаз.

– Это ты не понимаешь, принцесса. Терять мне уже нечего, так что… лучше сделай так, как я говорю.

– Не то что?! Ты убьешь меня? – проорала я, осмелев вдруг с чего-то.

– Ты не представляешь, какое искушение я испытываю.

Он не шутил! Он… не… шутил, господи. И глаза… его глаза – они не пусты. О, нет. В них ненависть. Лютая. Дикая… с трудом поддающаяся контролю. Я буквально видела, как она наползает, бьется о барьеры, что он расставил, с шипением отступает, чтобы ударить новой, еще более мощной волной.

– Я не собиралась от тебя ее скрывать. Хотела поначалу, да… Не спорю. Растерялась, и вообще… – провела по волосам. – Сам подумай, в каком я оказалась положении. Ведь ты… вернулся так внезапно, Алекс. И… ты совершенно не тот человек, которого я знала.

– Не тот.

– Вот! А Этель… она мое все, понимаешь? Я не хотела тебе зла. Просто… мне нужно было обдумать, как твое появление отразится на ней.

– Этель… – пропустив мимо ушей все остальное, Алекс тихо повторил имя дочери. – Этель… – перекатил на языке.

Он больше не выглядел равнодушным… Скорее потерянным. Злым. Больным…

– Алекс, ты меня слышишь?

– Что?

– Я бы не стала от тебя ее скрывать.

Он впился в меня острым, как скальпель, взглядом. Он вспарывал им мою кожу, пробирался внутрь. Недоверчивый. Битый. Может быть, почти сломленный. Совершенно мне незнакомый. Но каким-то непостижимым образом до боли родной.

– Если ты мне соврешь, я заставлю тебя пожалеть о том, что ты родилась на свет. И никто… Никто тебе не поможет. Ни папа, ни сам господь бог.

– Хорошо… А теперь послушай меня! Как я уже сказала, Этель – все, что у меня есть. И мне очень жаль, что с тобой случилось то, что случилось. Что это случилось со всеми нами… Но, клянусь, даже это не станет тебе оправданием, если ты ее хоть взглядом обидишь. Говоря твоими словами, я заставлю тебя пожалеть, что ты родился на свет, если это случится, Алекс. И еще… я бы не хотела, чтобы при Этель ты как-то вспоминал о своем прошлом… Ее не должно коснуться то, что…

– Я – уголовник.

– Да. Извини, я знаю, что ты ни в чем не виноват. Я тебе верю… Но я больше тебя не знаю.