Текст книги "Мой папа – плейбой"

Глава 9

Тысячи иголок ужалили рецепторы и устремились вниз: пронзили живот, прошлись по вмиг ослабевшим ногам, без наркоза прошивая тело ядовитыми нитями страсти. Нос наполнил утонченный аромат Связерского. Пьянящий коктейль из необузданной ярости, секса и его изумительного парфюма. Она бы хотела сказать, что сопротивлялась наваждению, да только это было неправдой. Однажды в нем утонув – на спасение не было шансов. Руки поднялись вверх по скульптурному идеально вылепленному годами силовых тренировок прессу, его широкой груди и оплели мощную шею. Спина прогнулась, ноги чуть разошлись. Рита почти повисла на Богдане, таком сильном, таком желанном… Разгоряченная зажигательным чувственным танцем, только теперь она по-настоящему пылала.

Толпа вокруг засвистела, заулюлюкала, бросая пошлые шуточки на самых разных языках. И хоть Рита не была полиглотом, не трудно было догадаться, чему они были посвящены. Щелкнули вспышки. Или это огни светомузыки? Рита отвела губы и зажмурилась что есть сил.

– Поставь меня на пол, – прошептала она.

– Но…

– Отпусти! – повысила голос.

Связерский выполнять ее просьбу не торопился. Рита приподняла веки, но посмотреть в глаза Богдану пока не решилась. Все, что она видела в мигающих огнях ночного клуба – его чувственный рот и короткую щетину на подбородке.

– Воу-воу, Бо, какого черта ты себе позволяешь? – раздался голос за спиной. Рита затрепыхалась, Богдан чуть разжал руки, и она скатилась вниз по его телу.

– Отвали, Ставински.

– Черта с два! Убери свои лапы от моей девушки!

Рита распахнула глаза и уставилась на угрожающе напрягшегося Пита, чьи смеющиеся глаза никак не вязались с ролью разгневанного ревнивца. Но Связерский, кажется, этого не замечал. Слова теперь уже бывшего друга подействовали на него, как красная тряпка на быка. Одним слитным движением он убрал Риту с дороги и, подойдя к Питу вплотную, процедил:

– Черта с два она твоя девушка.

Затравленно оглянувшись, Рита наткнулась взглядом на еще одного знакомого.

– Завязывайте, ребята. Здесь куча прессы… – пробормотал Клайв, становясь между сверлящими друг друга взглядами мужиками.

– Отсоси мне… – будто не замечая товарища по команде, бросил Связерскому Пит.

– В отличие от тебя, я не по этой части, – оскалился Богдан, отталкивая противостоящего ему парня.

– С меня довольно! – вспыхнула Рита. Развернулась и, то и дело на кого-то наталкиваясь, ринулась прочь из зала. Вечер был безнадежно испорчен. К тому же от громкой музыки у нее дико разболелась голова. Ей хотелось выпить таблетку и смыть с себя клубный смрад. Но еще больше – просто забыть о том, что произошло.

Марго выскочила на гудящую улицу и осмотрелась. Она понятия не имела о том, в какой части города она находилось. Наверное, ей следовало вызвать такси, но мыслить связно не получалось. Чем дальше девушка удалялась от клуба – тем ее сильнее трясло.

– Рита, постой! – на округлое плечико легла рука.

– Убери от меня свои грязные лапы!

– Да подожди ты! Куда ты так спешишь?

– Куда спешу?! – Рита задохнулась от злости и не придумала ничего лучше, как сказать: – К Марку! Как ты додумался бросить его одного?!

– Ему двенадцать лет!

– Он еще ребенок!

– Ты слишком нянчишься с ним.

– Ну, знаешь! Не тебе меня учить!

Мимо, обдавая тело потоком раскаленного воздуха, пронёсся на скутере какой-то лихач, а еще – чуть дальше по улице – мелькнули шашечки такси. Рита вскинула руку в попытке поймать машину.

– Мне бы не пришлось его бросать, если бы ты соизволила ответить на мои звонки!

– Случилось что-то серьезное?

– Нет! – почесал в затылке Связерский, – просто…

– Просто тебе была невыносима мысль, что я предпочла твое общество Питу.

– Да, ты ему не нужна! Пойми же!

Рита задохнулась. Он хотел указать ей на место? Что ж – у него получилось. Рядом затормозил допотопный Сиат. Рита взялась за ручку двери, но гордость не позволяла ей уехать молча. Съев колкость Связерского. Она медленно оглянулась.

– Знаешь, в мире полно мужчин, для которых внешность – не главное. Умных, не закомплексованных мужчин… – глядя прямо в глаза Богдана, заметила Рита и скользнула в салон. Вот только «скользя», нечаянно ударилась головой о стойку и собственной неуклюжестью испортила такой шикарный момент!

– Ты на что это намекаешь? – нахмурился Связерский, намертво вцепившись в дверь и не позволяя Рите закрыть ту за собой.

– Отпусти! Мне нужно ехать.

– Если ты не забыла, нам по пути! Двигайся!

Богдан выглядел очень решительно. И хотя Рита вряд ли уступала тому в упрямстве, на спор у нее просто не осталось сил. Тяжело вздохнув, она подвинулась и отвернулась к окну.

Объяснившись с таксистом на адской смеси английского, русского и испанского, Связерский сосредоточил свой взгляд на Рите. Она не видела этого, просто чувствовала затылком.

– Эй, я же просто хотел как лучше.

– Угу. Я понимаю. Но я взрослая девочка и могу сама о себе позаботиться. На будущее, я тебя прошу не вмешиваться в мои отношения с мужчинами. Тебя они совершенно не касаются.

– На будущее? – почему-то рассердился Связерский. Рита, наконец, оторвалась от разглядывания проносящихся за окном пейзажей.

– Ты прав. С будущим я погорячилась.

– Это почему же?

– Потому что завтра же я куплю билеты на самолет, пусть даже домой мне придется лететь через Австралию. И потом мы не скоро увидимся.

– Зря надеешься. Я не собираюсь отказываться от Марка!

– А я тебя и не прошу. Только меня, пожалуйста, в это не втягивай.

Рита снова отвернулась к окну, делая вид, что ей нет дела до сидящего рядом мужчины. Кстати, она и правда пришла к выводу о том, что не станет противиться дальнейшему общению Связерского с сыном. Несмотря на собственную обиду, она не могла не понимать, что для Марка появление в его жизни отца стало событием эпохальным. Да и за те дни, что они провели вместе, Рита даже при желании не смогла бы найти достойный повод придраться. Марик уже объяснил ей, что сам виноват в своей травме, и не похоже было, что он выгораживал отца. Во всем же остальном… Связерский оказался правильным до зубовного скрежета. Кажется, он с удовольствием посвящал свое время сыну. Они много смеялись, понимая друг друга с полуслова, и всегда находили, чем себя занять – будь то строительство замка из песка, запуск огромного змея, или же совместный просмотр записей хоккейных матчей. Стоило признать, что сама она терпеть не могла бегать по пляжу, копаться в песке или же бесконечно пересматривать одни и те же игры. В общем, в некоторых моментах наличие у ребенка отца было скорее плюсом, чем минусом.

Машина остановилась. Не дожидаясь, пока Богдан расплатится, Рита выбралась из салона и пошла к дому. Ей не нравилось направление, которое приняли ее мысли. Такими темпами она скоро вернется к тому, с чего все и началось. К беззаветной к нему любви. К мечтам о крепкой дружной семье, о не меньше трех похожих на папу ребятишках, о большом доме с красивым садом и о лохматой собаке. Глядя на вжившегося в роль отца Связерского, сделать это было так просто…

– Так что там насчет умных не закомплексованных мужчин? – догнал ее Связерский уже почти у самой лестницы. – Считаешь, я к ним не отношусь?

– А тебе какая разница, что я считаю?

Да никакой! – хотел крикнуть Богдан, непонятно почему так сильно задетый ее словами. Где он, а где комплексы? С чего бы ему комплексовать?!

Но он не крикнул. Привалился к стене плечом, сложил руки на груди и скользнул по Рите изучающим взглядом.

– Если у кого-то из нас и есть комплексы, так это у тебя.

– Думай, как хочешь. Мне это неинтересно.

Марго развернулась и пружинистым шагом пошла вверх по ступеням. Богдан сглотнул, переступил с ноги на ногу, чтобы чуть ослабить давление в паху. Ритка смотрелась просто изумительно в этом коротком сарафанчике, а если вспомнить, что она вытворяла своей классной задницей, когда танцевала… Твою мать!

– Когда я сказал, что ты не нужна Питу, ты решила, что я намекаю, будто бы ты недостаточно для него хороша? – бросил Марго в спину Богдан. – Ну, еще бы. Пит может уложить на лопатки любую… От горяченькой конгрессменши до мисс Америка. Так на кой ему ты? Ты ведь так мыслила, а, Измайлова?

Рита не оглянулась. Богдан попал в точку, но это не означало, что она позволит увидеть ему свою боль. К тому же Ставински здесь был совсем не причём. Рядом с Питом она чувствовала себя красавицей… Дело было в самом Связерском. И ее идиотских мыслях о том, что именно он может уложить на лопатки любую. От горяченькой конгрессменши до мисс Америка…

Все просто. Дело было в том, что она чертова идиотка! Злость наполнила тело и заставила выпрямиться спину. Злость распрямила плечи и гордо подняла голову.

– Ты слишком проницателен, как для человека без комплексов, Бодя.

– Не называй меня этим дурацким именем! – огрызнулся он.

– Ну, да. Ты теперь Боо-о-о, – с придыханием протянула Рита и по-идиотски захлопала ресницами, пародируя недавно увиденную в одном из многочисленных роликов подстилку Связерского.

Кажется, ей здорово удалось передать энергетику персонажа. Нерв на щеке Богдана дернулся. Он хотел что-то сказать, но, не оставив ему шанса, Рита, развернувшись на пятках, взмыла вверх по ступеням. Её щеки пылали, а то, что ей, наконец, удалось уесть Богдана, не принесло желаемого результата. Рита думала, что почувствует себя отомщенной. А на деле… она не ощущала ничего, кроме стыда. Да, ей было стыдно за ту женщину, в которую её превращал Связерский. Рите хотелось вернуть себе былую легкость, но её злость и обида были слишком сильны и лишь подпитывались в его обществе.

Рита зашла в спальню сына и осторожно присела на край кровати. Коснулась пальцами его выглядывающей из-под простыни стопы. Вытянутой и узкой, как у Связерского. Марик только родился, а уже стало понятно, что она будет такой…

Нет, к черту! Нельзя так. В конце концов, Богдан подарил ей самое ценное, что есть в ее жизни. А его предательство сделало Риту сильной. Вряд ли бы из нее вышло что-то толковое, забери он ее с собой. В лучшем случае была бы его комнатной собачонкой, которой тот изменял бы направо, налево… А теперь она молодая мать взрослого парня, владелица довольно успешного бизнеса, самодостаточная во всех отношениях женщина, на которую просто нахлынули воспоминания о первой любви, и которой вдруг показалось, будто от нее еще что-то осталось.

Рита провела ладонями по лицу, стряхивая с себя нагатив и, почувствовав взгляд Богдана, обернулась. Ничего не говоря, еще раз провела по длинной ноге сына и поплелась к двери.

– Вот видишь. Ничего с ним не случилось. Дрыхнет без задних ног.

– Угу. Ты… извини, что я на тебя набросилась, – неожиданно для себя пробормотала Рита. – У него сейчас сложный период, и я очень за него боюсь.

– И ты извини за то, что я наплел… Пит… он, правда, бабник. А ты очень красивая, Рита.

Рита проглотила образовавшийся в горле ком и чуть качнула головой:

– Спасибо, – а потом, не оглядываясь, пересекла коридор и скрылась за дверями отведенной для нее спальни. Сбрасывая на ходу вещи, прошла в большую ванную комнату. Щелкнула застежкой лифчика, сняв тот со вздохом наслаждения, захлопнула дверь и… вскрикнула, закрывая тяжелую грудь ладонями:

– Какого черта ты здесь забыл?!

– Прости… Тут осталось мое обезболивающее, – не отводя вмиг окрашенных похотью глаз, просипел Связерский, взмахнув у нее перед носом коробочкой с лекарством, – я думал, что успею его забрать, пока ты переоденешься.

– Забирай свои таблетки и выметайся!

Богдан качнул головой, хмыкнул безрадостно и неторопливо вышел из ванной через смежную дверь. Опустив отяжелевшие веки, Рита прислонилась к прохладной отделанной мрамором стене. Она еще даже не включала кран, но воздух стал слишком густым, будто горячая вода паровала здесь не одну минуту. Марго задыхалась. Мягкие розовые соски сжались и превратились в тугие горошины. Между ног выступила влага. Даже спустя столько лет её тело откликалось на Богдана, как по команде.

Проклятье!

Бежать! Бежать от него, куда глаза глядят!

Глава 10

Ночка выдалась по-настоящему дерьмовой. Богдан крутился с боку на бок в огромной пустой кровати, измотанный и злой. Злой – скорее на себя, чем на кого-то другого. Это он вел себя, как полнейший придурок. А главное, ничего не мог с этим поделать. Понимая, что конфликт с матерью собственного сына – это меньшее из того, что ему сейчас нужно, он, тем не менее, с завидным упорством портил все, что только можно было испортить.

Впервые за много лет в ушах раздался пьяный, переполненный злобой голос матери. Ругая сына, та обычно в выражениях не стеснялась, а потому Богдан с детства привык к оскорблениям по любому даже самому незначительному поводу. Правда, последние несколько лет он думал, что это дерьмо в прошлом. А тут, мать его… сюрприз-сюрприз! Он уже сам костерит себя голосом этой алкашки…

– Да чтоб его! – прорычал Связерский, отбрасывая влажные простыни. Сел на кровати, провел по лицу широкой ладонью, стирая выступившую испарину. Включенный на полную катушку кондиционер не спасал от охватившего тела жара. Член в трусах и не думал падать. Напряженный почти до боли.

Она была такая горячая – та, о ком ему и думать не стоило. В этом самом контексте – так точно. Пожалуй, это стоило выучить наизусть.

Не ссориться с Измайловой.

Не хотеть ее!

Может быть, он когда-нибудь и запомнит. А пока в голове на репите прокручивается ее невозможно чувственный танец… А потом – сцена из ванной. Такая невозможно красивая! Если бы она не была матерью его ребенка, он бы с нее не слезал. Но… Твою мать! О чем ты думаешь, Связерский?!

Богдан рывком встал с кровати и пошел в душ. Холодный душ. Ледяной… Но ничего не помогло. Даже когда он уснул – ему Рита снилась. Горячая, влажная, тугая. Он как подросток проснулся, тр*хая во сне одеяло. Он был жалок. По-настоящему жалок!

Когда Богдан, еще более злой, чем накануне, спустился вниз, все уже давным-давно проснулись и оккупировали кухню. Марк что-то переворачивал на сковородке, Рита сидела за ноутбуком. На ней были надеты короткие белый шорты и голубой воздушный топ с рукавами-фонариками, открывающий полоску кожи на животе с аккуратной лункой пупка. Она выглядела ужасно юной, и лишь только темные круги под глазами портили всю картину. Вот так! Не все ж ему одному бессонницей мучиться! – злорадствовал Богдан, подходя к кофеварке.

– Доброе утро.

– Доброе утро, пап.

– Что это ты жаришь? – повел носом мужчина.

– Бекон. И яичницу… Тебе шесть штук, правильно? – белозубо улыбнулся Марик, оглядываясь на отца через плечо.

Отчего-то эта невинная сцена будто бы узлом стянула его внутренности. Богдан с большим трудом проглотил образовавшийся в горле ком и, пряча за собственной сварливостью захватившие душу эмоции, проворчал:

– Я с вами скоро растолстею…

Рита, наконец, отвела взгляд от монитора и посмотрела на него. Богдан поднял руку, скользнул ладонью вверх по идеальным мышцам живота. В ответ на его движение, взгляд Марго затуманился, выбивая кислород из его легких. Он думал ее подразнить, но даже не представлял, как на него самого подействует ее отклик.

А между тем Рита свела брови и резко встала.

– Я нашла билеты на самолет. Мы вылетаем завтра в шесть утра.

– Как вылетаем? Куда? – Марик широко распахнул глаза и потрясенно уставился на мать.

– Домой. Отдохнули – пора и честь знать.

– Но ты же отпустила меня на целый месяц!

– Это было до того, как ты сломал руку, Марк. Пойми, я не могу оставить тебя больного. И остаться, чтобы за тобой было кому приглянуть, – взгляд Риты метнулся к Связерскому и снова вернулся к сыну, – тоже не могу.

– За мной приглядывает папа! К тому же я уже не ребенок и могу сам о себе позаботиться! – стоял на своем Марк.

– И я вижу, как это удается вам обоим! – взорвалась Рита, отбрасывая в сторону ручку.

Марк открыл рот, чтобы что-то сказать, да только лишь засопел сердито.

Богдан подошел к сыну, потеснил того и выключил плиту. Он не знал, как разрулить эту ситуацию. По большому счету у них с Марком оставалось еще почти две недели, но… и Рите он задолжал. Чем больше он свыкался с новой для него ролью отца, чем сильнее влюблялся (по-другому не скажешь) в собственного сына, тем больше понимал Риту и ее волнение о ребенке. Каким бы с виду взрослым тот не казался.

– Может, вы останетесь еще хоть на пару дней? – оглянулся Богдан.

– Мам, ну… пожалуйста! На пару дней!

– Я не могу! Ты ведь знаешь, сколько у меня работы.

– Знаю, – буркнул Марк, отворачиваясь, и на секунду Богдану показалось, что тот вот-вот заплачет. Во второй раз за это утро его сердце пропустило удар. И, кажется, Рита чувствовала примерно то же самое. Она закусила губу и в отчаянии зарылась рукой в волосы. Заколка не выдержала, её шикарные кудри рассыпались по округлым плечам. Рита с досадой поморщилась.

– Может быть, хотя бы пару дней? – не стал наглеть Связерский, понимая, что решительность Маргариты уже пошатнулась.

– Нет… Нет! Я не могу. Правда…

– Тогда до завтрашнего вечера? Я обещал Марку взять его на охоту за звездами. Этот перелом перекроил не только твои планы.

– Охоту за звездами? Это что… какой-то тур по виллам богатых и знаменитых?

– Нет… – криво улыбнувшись, отрицательно качнул головой Богдан. – Это ночная съемка звездного неба.

– Съемка?

– Да! Папа, знаешь, какие фотографии делает?! Мам, ну, пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста! Давай задержимся хотя бы немного?! – затараторил Марк, прыгая вокруг нее, как в детстве.

– Соглашайся, Рит. Мы выдвинемся прямо сегодня. Небо чистое – позволяет. Утром вернемся, отдохнешь, и каким-нибудь вечерним рейсом вернетесь домой.

В попытке выиграть немного времени, чтобы хорошенько все обдумать, Марго нервным жестом заправила за ухо прядь волос и спросила:

– И давно ты увлекся фотографией?

– Уже несколько лет как… – пожал широкими плечами Богдан.

Вообще-то об этом его хобби знало не так уж и много людей. Как-то не хотелось становиться объектом для бесчисленных шуток товарищей по команде. Тем ведь только дай повод поржать. Им было не понять, как можно променять ночку с какой-нибудь знойной красоткой на ночь в компании мерцающих звезд. Это хобби было слишком романтичным для такого мужика, как Связерский. Слишком девчачьим. Розово-сопливо-ванильным. В общем, он и Марику не сразу о нем рассказал. Просто однажды тот засел за его комп погонять в стрелялки и залип на фотографии заставки.

– Вау! Вот это небо! Офигеть… Я и не знал, что где-то можно увидеть столько звезд.

– А ты и не увидишь. Только на съемке, если правильно установить подсветку и купить самые крутые объективы.

– Правда? А ты откуда знаешь?

– Это моя фотография, – пожал плечами Богдан, вытягивая длинные ноги перед собой и открывая банку с шипучкой.

– Не шутишь? Обалдеть! А это ты где снимал? – палец сына ткнул в экран, а переполненные восхищеньем глаза поймали отцовский взгляд. На Богдана никто и никогда так не смотрел. С таким восхищением, щенячьей любовью и чистым незамутненным поиском выгод восторгом. Может быть, только Ритка… Когда-то давно, в прошлой жизни.

– В Юте. Неподалеку от Долины Троллей. Там охренительно красивые места.

– Вау… Это просто пушка!

– Если хочешь, я как-нибудь возьму тебя с собой, – пробормотал Богдан и залпом допил газировку. Сейчас ему бы не помешало что-то покрепче, но он дал себе слово не пить в присутствии сына. Да и вообще, с его генетикой не стоило налегать на алкоголь.

– В Америку?! Я даже не знаю… Точнее, не думаю, что мама меня отпустит, – плечи Марка поникли.

– Почему сразу в Америку? Звезды – они ведь везде. При желании и здесь можно найти пару стоящих мест.

– Правда?! А оборудование?

– Оно всегда со мной.

Марик вскочил, подпрыгнул едва ли не до потолка и завизжал, ну, совсем, как девчонка. Он потом несколько дней только об этом и болтал, и если бы не тот проклятый аттракцион – Богдан бы уже давным-давно сдался и повез сына к звездам.

– Ну, я не знаю… – сомневалась до последнего Рита. – А что, если билетов на вечерние рейсы не будет? Я уже несколько дней за ними охочусь.

– Оставь это мне. Мой агент – все равно, что волшебник. Он точно что-нибудь придумает.

– Соглашайся, мам! – ныл Марк.

Рита погладила сына по растрепанным, выгоревшим на солнце волосам, скосила взгляд на Связерского и, не сдержав чувств, фыркнула:

– Твой агент – не волшебник. Он известный кусок дерьма. Впрочем, мне с ним детей не крестить.

Совсем как тогда, в первый раз, Марк завизжал и запрыгал по полу так, что дом сотрясся. Но Богдан, кажется, этого даже и не заметил. Он сверлил прожигающим взглядом Риту, играя желваками на скулах.

– Если уж на то пошло, кусок дерьма – это я. Даг просто делал свою работу.

– С большим удовольствием делал.

– Что ты имеешь в виду? – напрягся Богдан.

– Мам… Пап… Я вы о чем вообще?

Марго проглотила готовую сорваться с губ обиду. Нет, ну, каков! Делает вид, что ничего не знает… Почти уже согласившись задержаться еще на ночь, в тот момент ей хотелось лететь от него впереди самолета.

– Да так… не бери в голову, – пробормотала Рита и, схватив тарелку, принялась выкладывать на нее яичницу.

– Но у нас все хорошо?

Рита кивнула, не найдя в себе сил на ответ. Хорошо… Сейчас уже все хорошо. А тогда… тогда она жить не хотела. Её сын, близнец Марка – умер в утробе. Рите были вынуждены вызвать роды, потому что и жизнь второго малыша оказалась под угрозой. Ей так нужна была поддержка, и она впервые! впервые после того, как действительно поняла, что Богдан ее бросил, обратилась к нему. Наплевав на собственную гордость и обещания больше никогда его не тревожить. Из всех контактов у Риты был лишь номер его агента, через которого они решали все юридические вопросы. Передавать такую информацию через посторонних было ужасно неправильно, но у Риты не было выхода. Она позвонила – дрожащим от едва сдерживаемых слез голосом рассказала о том, что их сын умер… Умер. А жизнь второго находится под угрозой… На что она рассчитывала? Уж точно не на деньги, которые ей в очередной раз предложили. Скорее Марго не теряла наивной надежды на то, что ей будет с кем разделить потерю, боль от которой была слишком сильна. Но не случилось… Не случилось, и ладно! Только зачем же сейчас делать вид, что ему ничего не известно?! Это ведь… не по-человечески даже.

– Ешьте, а я пойду… Мне еще нужно поработать с документами.

– А на пляж?!

Рита покачала головой и под пристальным взглядом Связерского подхватила ноутбук и пошла прочь. Ее ладони тряслись. Вырвавшаяся из-под контроля агония захлестывала. Она так явно помнила это все. Запах лекарств, свой страх, нечеловеческую боль, когда в родах что-то пошло не так… Крики акушерок, металлический лязг, с которым использованные инструменты падали в поддоны. Кромешную тьму, в которую проваливалась, несмотря на все попытки спастись… Ей действительно нужно было поработать. А вместо этого она, свернувшись комочком, плакала, совершенно по-детски жалея себя.

Какое-то время спустя в дверь постучали.

– Мам, мы с отцом уже загрузили вещи в машину. Он просил тебе передать, чтобы ты одевалась теплее! Ночью может похолодать. Самые его красивые фотографии из Юты. Так папа говорит, что он чуть не отморозил задницу, когда их делал. Представляешь?! А все из-за того, что ночью в пустыне температура падает аж на двадцать градусов. Я ему сказал, что, возможно, со временем ты меня отпустишь и в США. Вот бы было круто поехать в Юту. Или просто к нему в Вашингтон… Ты же меня отпустишь, правда? Со временем…

Рита низко склонила голову и медленно-медленно выдохнула. Связерский не заслуживал такого сына, как Марк. Видит Бог – не заслуживал. Но ради счастливых глаз Марка она вытерпит и это. Главное, чтобы ее сынок был счастлив. А она… она справится.