Текст книги "Навеки твой. Прощай"

Глава 7

– Вот! Полюбуйся!

Уваров-старший швырнул на стол перед сыном свой айпад и, не в силах скрыть недовольства, сложил на груди руки. Удивленный таким поведением отца, Таир отвлекся от документов и скосил взгляд на экран. А секундой спустя отвернулся, устало растерев переносицу.

– И? Что ты мне хочешь этим сказать? – тихо поинтересовался он.

– Я тебя предупреждал!

– О чем?

– О том, что она к нему вернется. Хорошо, что ты не успел сунуть нос в эту ситуацию. Только представь, каким идиотом ты бы себя выставил.

– Влезть… – Таир будто перекатил на языке это слово. И откинувшись в кресле, с прищуром взглянул теперь уже на отца: – Знаешь, даже интересно, как, ты думаешь, я бы это сделал?

– Все равно, как!

– Ты меня принимаешь за идиота?

Уваров-старший стиснул челюсти, и так отчетливо стало видно, как под кожей на гладковыбритых щеках задергался нерв. А потом медленно выдохнул.

– Нет. За мальчика, который терял голову каждый раз, когда дело касалось этой конкретной девочки.

– Как ты недавно заметил, мы давно уже выросли, – холодно заметил Таир.

– Думаешь, я не знаю, что ты приставил к ней охрану?

– И? Чем я рискую?

– В данном случае меня беспокоит сам факт! Это вообще не должно тебя касаться.

– Но ведь касается. И я уже тысячу раз тебе объяснял, почему.

Артур тихонько выругался. А Таир вернулся к своим бумагам, попутно еще раз незаметно взглянув на кричащий заголовок под фото четы Исаевых.

«Дочь президента вернулась к мужу?»

Даже зная, что это не так – он все равно поморщился. Еще пару часов назад приставленные к Лее люди доложили, что та встречалась с Павлом. Таир был убежден, что никакое это не воссоединение – она продолжала жить в снятой наспех квартире и съезжать оттуда вроде бы не собиралась. Да и слишком хорошо он понимал, как и для чего делаются такие снимки. Был только один человек, которому сейчас они были на руку – гребаный Исаев, над которым после всего, что произошло, сгустились тучи. Эти события лишь утвердили его в желании встретиться с Лерой.

– Да пойми же – она не сможет от него избавиться. Ты представляешь, как много поставлено на кон?! Ей не дадут от него уйти, даже если она очень того захочет. Хотя… судя по этой фотографии – в особенных уговорах она не нуждается.

Таир закусил щеку, с трудом заставляя себя помалкивать. Он никак не мог взять в толк, откуда у отца этот страх? Что он наломает дров, что сделает что-то в ущерб себе. И чем больше думал, тем ясней понимал, что тот решил, будто его поступками руководят чувства. Это было глупо, учитывая, сколько лет прошло со дня их последней с Лерой встречи, да и вообще… Не в его характере была такая сентиментальность. Кому, как не отцу, было об этом знать?

Впрочем, была в его словах и своя логика. Он не знал Леру. Не знал, какая в ней живет сила. И не понимал, на что она способна. Отец ошибался в ней, как и подавляющее большинство окружающих Леру людей. Считая нежной трепетной ланью, тогда как за этой картинкой пряталась совсем другая личность.

Интересно, понимал ли сам Исаев, с кем имеет дело? Изучил ли он ее за пятнадцать лет брака так глубоко, как изучил он сам? Таиру, например, для этого понадобилось совсем немного времени. Всего один случай. Он зажмурился, позволяя воспоминаниям утащить его в тот самый далекий день…

Как он и думал, в новой школе его приняли неохотно. Точнее, как? Вообще не приняли. В спину летели насмешки и обидные прозвища. Его задирали в коридорах и на уроках физры, ему плевали на стул и однажды даже засунули в портфель дохлую крысу. В их мажорной школе он был изгоем. Правда, никто не решался вступить с ним в открытое противостояние. Наверное, уже тогда они понимали, что могут получить отпор. Было в нем что-то дикое… То, что проглядывалось даже сквозь маску полнейшего безразличия, с которой он сносил все нападки. А может, помог слушок о том, что он с успехом занимается в секции единоборств. Кто знает?

Возможно, прогнись он, сломайся – его бы не стали и дальше прессовать. Но это было не в характере Таира. Нападки он сносил с таким достоинством, что этим вызывал к себе еще большую агрессию. И где-то через пару недель его подкараулили за школой.

На смену дождям в тот день пришло яркое солнце. Тонкие золотые лучи насквозь пронизывали выжженные за лето потемневшие кроны деревьев и, уходя вниз, касались самой земли. Была большая перемена. Ребятня высыпала в школьный парк. Дети помладше скакали в классики и резиночку, старшеклассники, спрятавшись за пищеблоком, смолили. Кто-то помчался в соседний киоск купить заполонившую прилавки дрянь вроде Сникерсов и жвачки. А Таир ушел максимально далеко ото всех в надежде побыть одному. Да не сложилось…

Его окружила толпа. Ну, и началось:

– Ну, че, черномазый? Все еще такой смелый? – толкнув его в грудь, поинтересовался толстый, как хряк, сынок одного из замминистров.

– А ты, я смотрю, смелый, только когда за спиной толпа? – вздернул бровь Таир и даже улыбнулся. И ведь понимал, что сейчас выгребет, но был готов сражаться. Выстоит, насколько хватит сил. А там будь что будет. Конечно, толстый рассвирепел. Бросился на него – да не тут-то было. Таир отступил немного, чуть отклонился в сторону, и тот, пролетев мимо, едва не врезался в организованный жаждущими крови зеваками круг. Кто-то засмеялся. Кто-то вытолкнул толстяка в центр. Тот встряхнул тяжелыми кулаками и попытался достать Таира еще раз. Толпа орала:

– Бей! Бей! Бей…

Дети очень жестоки, знаете? Особенно, если кто-то среди них выделяется.

Понимая, что толстяку не справиться, в круг вошли еще двое пацанов, демонстративно сбросив форменные пиджаки с эмблемами. Отбиваться стало сложнее. Хлынула первая кровь, а на ее запах, как шакалы, подтянулись и другие мальчишки, которым он тоже отчего-то встал поперек горла. И вот тогда, уже лежа на земле, он ее и увидел. Лея ворвалась в круг как ангел мщения. Светлые волосы, аккуратно убранные под обруч в красную клетку, развевались на ветру, голубые глаза метали искры. Ноги в высоких гольфах тонкие, как у цапли… И вся она такая же хрупкая, ломкая… Но непобедимая. Она налетела на его обидчиков как фурия. Дезориентировав их. Она пиналась, кусалась и царапалась, как дикая кошка. Компенсируя отсутствие опыта в драках не абы каким энтузиазмом. За то время, что они провели вместе, Таир видел ее разной. Она удивляла его и сбивала с толку, восхищала и заставляла смущаться тех чувств, что он некоторое время не понимал. Но в тот момент, когда она, беснуясь, ворвалась в самый эпицентр ада, чтобы только его защитить, все как-то сразу встало на свои места. И он понял, что влюбился. И что это не пройдет никогда. Осознав это, Таир улыбнулся, сплюнул на землю красную от крови слюну и, медленно опираясь на землю одной рукой, поднялся, чтобы встать с ней плечом к плечу. Но как раз в этот момент на крик прибежали учителя, и все закончилось…

– Уваров! Немедленно к директору! Касьянов? Пустовалов? Ну, кто еще в этом участвовал?

– Я!

– Лерочка… Ну, что ты? Это все мальчишки и…

– Вы спросили, кто в этом участвовал? Я!

– Не надо, Лей… – шепнул Таир. – Тебе ж влетит!

Ее губы задрожали. Но она упрямо на него уставилась и только выше задрала нос. И никогда… никогда она не жалела о том, что сделала. Хотя отец и устроил ей разгон. Таир своими ушами слышал, как тот орал так, что стены дрожали.

Словом, характера и смелости Лее было не занимать. Зря ее считали мягкой и покладистой. Там, где это было нужно, она могла постоять за себя. И за него… За него никто и никогда больше не вступался с таким отчаянием. Или прав был отец, и с тех пор многое изменилось? Неужели жизнь действительно могла так ее сломать? Выяснить это можно было только одним путем.

– Ты все еще собираешься пойти на тот долбаный бал?

– Я хочу с ней поговорить, отец. Благотворительный бал – неплохое место, чтобы сделать это.

– На виду у всего белого света? – скептически поджал губы Уваров-старший.

– Хочешь спрятать – положи на виду, – пожал плечами его сын.

– Твои спонсоры не обрадуются.

– Мне плевать. Ты прекрасно знаешь, какие у нас договоренности. Я не Исаев, которым вертят все, кому не лень.

– Вижу, тебя не переубедить.

– Это точно, – Таир потянулся так, что хрустнули кости. И резко встал, – пойду, поплаваю. Хочешь со мной?

Отец упрямо качнул головой. И больше они не возвращались к тому разговору. А когда уже вечером Таир в смокинге спустился вниз, отец его даже провожать не вышел. Так явно давая понять, что не одобряет его решений. Однако если по каким-то другим вопросам Таир во многом прислушивался к отцу, то тут он намертво стоял на своем.

Ежегодный рождественский благотворительный бал по традиции проходил в театре. Леру Таир заметил сразу. Так было всегда. Он ее чувствовал каким-то непостижимым разуму образом. В детстве, если ему нужно было ее найти, он каждый раз безошибочно угадывал, в какой части дома она находится, и просто шел туда. Странно, но тогда он совершенно не понимал, как это дико, как невозможно редко, и воспринимал такое положение вещей как должное, а только теперь… запнулся, обещая, что непременно обдумает это позже.

Лея стояла в стороне. Будто желая избежать лишнего внимания. Будто действительно верила в то, что это было возможно, когда на ней великолепное золотистое платье в пол, а все вокруг мерцает в лучах льющегося у неё изнутри света. Спина прямая, как палка. Улыбка не сходит с губ… А ведь она не могла не слышать шепоток за спиной. Ведь все кругом гадали – вернулась ли она к мужу. И снисходительно жалели дурочку, которая посмела вынести сор из избы на публику, чтобы потом пойти на попятный. Единственное, что не вписывалось в картинку, которую эти идиоты приняли за чистую монету – так это то, что Лея в этот раз встречала гостей одна.

Таир взял у проплывающего мимо официанта бокал шампанского, чтобы занять нервно сжимающиеся в кулаки руки, и… вышел из тени, наверняка привлекая к ним двоим еще больше внимания.

Лера разговаривала с греческим послом, когда он попал в её поле зрения. Она что-то ответила седеющему ловеласу и любезно ему кивнула, сложив губы в подобие улыбки.

– Лея, – Таир протянул руку, вынуждая ее уделить ему чуть больше внимания. В конце концов, на глазах у всего честного народа, который прилип к ним взглядами, ничего другого ей не оставалось. И она протянула ладонь в ответ. Вместо рукопожатия, Таир наклонился, поднес ее ручку к губам и поцеловал. Ее глаза потрясенно расширились, а по рукам стайкой побежали мурашки.

– Господин Уваров… Спасибо, что нашли время в вашем плотном графике, чтобы быть здесь.

Дежурные слова, которые она говорила наверняка каждому в этом зале. Плевать. Он вообще пропустил их мимо ушей, пораженный своей странной сбивающей с ног реакцией на их близость. И этими чертовыми мурашки, которые оказались настолько говорящими, что любые произнесённые вслух слова просто утратили смысл. Если она так на него откликалась…

– Мне это в радость.

Лея взволнованно облизала губы. Вздохнула так глубоко, что ключицы подпрыгнули. Она силилась подобрать слова. Но их не находила. И Таир с улыбкой наблюдал за этими потугами, чувствуя что-то странное. Распирающее грудь. То, что еще чуть-чуть бы и заставило его поверить в то, что его отец понимал жизнь гораздо лучше его самого. Но потом магия испарилась. Изменившись в лице, Лея улыбнулась еще более натужно кому-то за его спиной.

– Паша… Как хорошо, что ты нашел время к нам заглянуть.

Глава 8

Она упустила момент, когда Таир появился в зале. Не видела, как он вошел в дверь, и куда потом направился. Просто почувствовала – покалыванием на коже, легким жаром, растекающимся внутри, подступающим к горлу, румянящим скулы – он рядом. И настороженно замерла. Намертво приклеившаяся улыбка в отражении многочисленных зеркал в золоченых рамах казалась кривой неестественной линией. Но ее собеседник ничего не заметил и продолжил о чем-то трещать. О чем? Лера даже не представляла, как-то сразу потеряв нить разговора.

Чтобы перевести дух, она откашлялась. Незаметно скользнула взглядом по лицам собравшихся. Улыбаясь каждому и никому конкретно. Запнулась, когда наткнулась на тощую фигуру своей помощницы. Та вроде бы вела себя прилично, но… Никто не мог с точностью предсказать, когда в следующий раз ее бунтарский дух вырвется на свободу. Чем старше становилась Дмитриевна, тем острей был ее язык. И если к другим людям с возрастом приходило понимание того, что молчание – золото, эта женщина, казалось, решила, что должна напоследок высказать всем и всё. Она запросто могла в лицо назвать министра внутренних дел «тупым зажравшимся полицаем с непреодолимой тягой к насилию», а потом рвануть через весь мир, чтобы возглавить волонтерское движение в какой-нибудь пострадавшей от очередного урагана стране. Все свое наследство Элеонора Дмитриевна истратила на благотворительность. У нее не было мужа и детей… Зато в любовниках отметились рок-звезды, оперные певцы и даже парочка заморских президентов. За глаза ее называли спятившей старухой и не хотели иметь с ней дел. А Лера не знала более надежного и преданного своему делу человека.

– Лея, – ворвался в мысли Леры знакомый-незнакомый голос. Удивительно… Ему удалось застать ее врасплох. Лера обвела паническим взглядом огромный зал. Вдохнула поверхностно и неглубоко, потому что иначе выдала бы свое волнение, и протянула гостю руку. Кончики пальцев слегка подрагивали. Как она ни старалась, чувства брали верх. И она ничего не могла с этим сделать. Когда вместо пожатия Таир легонько коснулся ее губами, тысячи мурашек выскочили из своих укрытий и понеслись по ее рукам, плечам, шее и даже приподняли у корней уложенные в замысловатую прическу волосы…

Собственная реакция разозлила. А еще это его «Лея»… Он больше не имел права звать ее так. Давно уже не имел… Но, видимо, Таиру было на то плевать. Он так запросто давал ей понять, что ничего не забыл. Их разговоры. Её детские тайны, которыми она так беспечно с ним поделилась.

– Почему Лея? – спросил он ее как-то, недели через три после знакомства. В доме было тихо. Лерина мать спала, а отец уехал в очередную командировку. Они были предоставлены сами себе и гоняли в Сегу – приставку, которую отец подарил Лере в честь начала учебного года.

– Да просто. – Лера отвела взгляд.

– Тебе так больше нравится?

– Нет. Так лучше звучит.

– Лера тоже звучит красиво, – рассеянно возразил Таир, как всякий мальчишка, довольно быстро утратив интерес к разговору.

– Да нет же! Лер-р-р-ра. Лер-р-р-ра. Валер-р-р-рия. Ну?! Будто дикий зверь рычит, – горячо возразила девочка, а потом, смутившись, добавила: – Тебе так не кажется?

Таир отвлекся от экрана и неуверенно повел плечами. Он не знал, как ей объяснить. Или как спросить о том, о чем смутно догадывался.

– Ты боишься отца? – наконец выпалил он на одном дыхании. Лера открыла рот, удивленная… или смущенная таким вопросом. Опустила ресницы и нервным движением распрямила край футболки.

– Он бьет маму, – едва слышно прошептала она.

На тот момент Таиру такое сложно было даже просто представить. Он воспитывался совершенно иначе. В уважении к женщине и с четким пониманием правильного. Он никогда не слышал, чтобы его родители ругались. До той страшной аварии его детство было абсолютно безоблачным и счастливым.

– А тебя?

Лера отрицательно затрясла головой. Таир перевел дух. Каким бы смелым и правильным мальчиком тот ни был, в силу возраста он слабо представлял, как в случае чего станет защищать Лею. И потому обрадовался, что этого от него пока не требуется.

Да, она сама представилась ему Леей. Но теперь он не должен был звать ее так!

Тряхнув волосами, Лера бросила сухо:

– Господин Уваров… Спасибо, что нашли время в вашем плотном графике, чтобы быть здесь.

Дежурные слова, которые она говорила каждому присутствующему в этом зале, на этот раз дались ей с большим трудом.

– Мне это в радость.

Сердце подпрыгнуло и что есть силы ударило по ребрам. Вышибая дух… и пару-тройку рвущихся изнутри вопросов. Например, какого черта он пришел. И связан ли его приход с ее разводом? Но задав их, она бы выставила себя полной дурой! Поэтому сдержалась.

– Паша! Как хорошо, что ты нашел время к нам заглянуть.

– Ты же знаешь, что я ни за что бы это не пропустил, дорогая.

Прежде чем она успела отстраниться, Павел оттеснил Таира и со значением коснулся ее щеки. Скользнул ладонью дальше, по шее. И крепко, до боли сжал, впиваясь ногтями в кожу. Наполненный бешенством взгляд обжигал.

Никто не мог видеть того, что Исаев делает. Спадающие на спину волосы скрывали все. Но Таир, будто что-то почувствовав, напрягся.

– Убери от нее свои поганые руки, – тихо заметил он, растянув губы в холодной улыбке.

К их тройке были прикованы сотни заинтересованных взглядов. Ей нужно было держать лицо… Всем им нужно. И Лера честно пыталась, но в этот раз у нее не выходило. Широко распахнув глаза, она смотрела на Таира и не понимала… Что вообще сейчас происходит? Что он имел в виду, когда сказал это странное «убери от нее свои поганые руки»…

Она пыталась объяснить его слова тем, что Уваров просто не понимал, чем рискует. Откуда ему было знать, что ее муж имеет проблемы с контролем и может взорваться в любой момент, устроив безобразный скандал, который в преддверие выборов абсолютно никому из них не был нужен? Но все же кое-что она ну никак не могла понять… Какого черта он влез в это в принципе? Зачем? Какие цели преследовал?

Уж не специально ли он провоцировал Павла, чтобы выставить его в некрасивом свете?

– Боже мой, какие люди! Неужто ты нашел, наконец, время посетить этот балаган? – сквозь звон в ушах донесся прокуренный голос. Дмитриевна задрала вверх тощие с обвисшей старческой кожей руки и, будто делала это тысячу раз, обняла послушно наклонившегося Таира за шею.

– Я не мог отказаться от вашего приглашения.

– Чушь собачья. Ты только и делал, что отказывался, мой мальчик. Впрочем, сейчас кое-что изменилось, не так ли?

Дмитриевна смерила Исаева брезгливым взглядом. Отчего Лера, которая было решила, что та к ним подошла, чтобы как-то разрядить накалившуюся до предела атмосферу, испуганно замерла. Теперь она бы и под страхом смерти не смогла ответить, как ей вообще взбрело в голову, что невыносимая старуха на это пойдет. Ведь раньше она не упускала случая вывести Павла из себя. Сколько раз они ругались по этому поводу – не сосчитать.

– Извините, кажется, я вижу… я вижу… кое-кого вижу, – пролепетала Лера, чувствуя, что еще чуть-чуть, и ее просто вырвет от напряжения. Один бог знает, чего ей стоило это все выдержать. Когда она шла мимо сбившихся в стайки пираний, которые только и ждали крови, когда она улыбалась им, казалось, ее ноги засасывает в пол. Словно там, под ними, был не натертый до блеска паркет, а вязкие зыбучие пески.

Перед глазами плыли яркие круги. И дело было вовсе не в елочных гирляндах, которые весело подмигивали с огромной установленной в центре зала ели. Дурманящий аромат хвои, который у Леры всегда ассоциировался с праздником, теперь вызывал тошноту.

– Ничего-ничего… Ничего ведь не случилось, – бубнила себе под нос, оставшись одна в гулких коридорах театра. Постепенно стихли все звуки. Музыка, смех, голоса… Она забрела куда-то, где никогда прежде не была. Коридор оказался тупиковым. Лера отвернулась к узкому вытянутому окну. Коснулась лбом блаженно-прохладного стекла. И на секунду зажмурилась. А потом почувствовала это… И недоверчиво обернулась.

Таир стоял, загораживая проход, свет… Когда они расстались (если это можно так назвать), Лера еще росла. Да и он, видимо, тоже. Теперь он стал выше, мощнее. Совсем не таким, как она его помнила. Черты его лица обострились, обозначились четче. Ничего детского в нем не осталось и в помине. Никакой мягкости. Он весь был будто высечен из камня, да так и не отшлифован. Нос, скулы, брови и силуэт подбородка… Резкие контуры лацканов смокинга и острые стрелки на брюках. Сплошные линии. Ломаные и прямые. Углы… А волосы с возрастом, как это ни странно, стали светлее.

За время, проведенное в детстве рядом, они столько сказали друг другу… А сейчас она не находила слов. И Таир не спешил прийти ей на помощь, будто его целиком и полностью устраивала эта душная, отбирающая кислород тишина.

– Как ты меня здесь нашел?

Его широкие плечи медленно поднялись вверх и опустились.

– Сам не знаю. Очевидно, как делал это всегда.

В детстве их сонастройка воспринималась как должное. А сейчас… осознание того, что с тех пор ничего не изменилось, было слишком… чересчур. Больше, чем она могла вынести, убедив себя, что между ними ничего не осталось. Ведь так было безопасней. Для сердца, которое по какой-то нелепой причине продолжало биться, даже разбившись вдребезги.

А его голос? Живьем он цеплял Леру гораздо больше, чем по телевизору. Или все дело было не в том, как он теперь говорил, а что?

– Не знала, что вы так хорошо знакомы с Элеонорой Дмитриевной.

– Она – фантастическая.

Вот именно. Только это мало кто понимал. Леру охватило чувство странной ревности. Она злилась, как если бы Уваров тайком выведал одной ей известный секрет. Так глупо.

– Как твой отец? – резко сменила тему.

– Ничего. Стареет. А твой?

– Без понятия. Сейчас он то ли в Замбии, то ли в Замбези. В общем, в какой-то глуши, где нет связи и интернета. К старости в нем проснулась непреодолимая страсть к путешествиям в дикой природе.

– Ты решилась на развод, потому что он далеко?

Что? Какого черта?! Что он себе позволяет?

Лера отошла от окна, мужественно пересекла разделяющее их пространство и хотела, обойдя Уварова по дуге, вернуться в зал, но тот не позволил. Небрежным жестом вытянув руку, он уперся в стену, преграждая ей путь. Со стороны это выглядело так, будто он так встал для удобства, но она-то все понимала. И в то же время нет…

– Чего ты от меня хочешь? – спросила непривычно зло.

– От тебя? Ничего. Скорее это я хочу тебе кое-что дать.

– Ты? Мне? Дать? Это что же? Очередное обещание, которое не собираешься выполнить?

Господи… Господи! Прошло столько лет, а у нее до сих пор звенит голос. Потому что нет никаких сил справиться со слезами в нем. Смешно.

– Нет. Свою руку.

И он действительно протянул ей ладонь. Медленно, как той ощенившейся собаке, приручая. Давая привыкнуть. Лера удивленно уставилась на длинные смуглые пальцы.

– Это что, такая шутка? Думаешь, я не понимаю, как тебе на руку мой развод с мужем? Или что я поверю, будто ты действуешь от души?

К счастью, на этот раз ее голос звучал спокойно. И за это Лера была благодарна всем богам.

– Я не настолько наивен.

Таир мягко улыбнулся. Вот правда! Растянул губы в широкой белозубой, обаятельной до невозможности улыбке. Заставляя ее кипеть…

– Тогда что? Полагаешь, я настолько слаба, что сама не справлюсь со своими проблемами?

– А что, если я просто не хочу, чтобы ты справлялась сама?

Лера растерянно коснулась лица. Потрогала лоб – ну, мало ли? Вдруг у нее жар, и все это только чудится. Но кожа была прохладной. Покрытой тонкой пленкой холодного пота. Тогда она сместила руки дальше. Ощупала голову, то и дело натыкаясь на острые, поддерживающие волосы шпильки. Ну, надо же… Вроде бы никаких травм. Значит, ей не послышалось? Или…

– Ты принимаешь наркотики?

– Что? Нет… – тихо захохотал Уваров и тут же резко оборвал себя: – Я действительно предлагаю тебе свою помощь. И нет, я не буду отрицать, что мне это выгодно. Но и тебе это выгодно тоже.