Текст книги "Моя дочь от тебя"

Глава 8

Меня всего трясет. Ярость бессилия рвет на части. А когда перед глазами всплывает картинка того, как этот хрен присосался к шее Майи, пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки. Но больше меня выводит из себя не то, что ее лапает чужой мужик, потому что она же не святая, впрочем, как и я, а то, что она позволила ему до себя докоснуться при мне, будто специально хотела вывести на эмоции. Конечно, я все понимаю, что вряд ли кто-то из нас ожидал этой встречи через столько лет, но… Она могла бы проявить хоть каплю если не уважения, то порядочности. Но, глядя на ее поведение, я, видимо, многого от нее жду. Такие, как она, и через сотню лет не изменятся. Но помимо нее, меня еще интересует ее дочь.

Почему, когда я задал ей прямой вопрос, она на него не ответила прямо? Почему смотрела на меня так, как будто хотела, чтобы я вообще в ее жизни не появлялся? И почему, мать ее, эта кудрявая голубоглазая кроха так похожа на меня?!

– Эй! Эй! – слышу со спины оклик, в котором узнаю Антона. – Ты куда так торопишься? – весело спрашивает, но, когда я оборачиваюсь, его лицо вытягивается в недоумении.

– Хочу выпить, – скупо бросаю в ответ.

– Так вот, я ж купил. – Антоха протягивает мне стакан с кофе. – Хотя… – оглядывает меня оценивающим взглядом,  – тебе вряд ли это поможет.

Мы выходим из здания. Антон выбрасывает в урну мой стакан, свой же допивает по дороге.

– Рассказать не хочешь, что же такого могло случиться за то время, пока меня не было? – пристроившись сбоку и ускоряясь под мой шаг, спрашивает товарищ.

Я поворачиваю к нему голову и нечаянно боковым зрением цепляю что-то знакомое. Оглядываюсь через плечо.

Да, это она. Мне кажется, я почувствую ее взгляд из тысячи. Я вижу Майю в окне. Она стоит точно в такой же позе, которая была у меня, когда я так же наблюдал полчаса назад за ней. Когда она, растерянная, озадаченная, не могла принять четкого решения. Я все чувства видел на ее лице.

И вот теперь на ее месте я. Только я нихрена не растерян. Я зол. Я в гневе. И если я сейчас его не подавлю, то натворю глупостей.

Сжимаю челюсть. Резко отворачиваюсь. Ускоряю шаг. Мне срочно нужно увеличить между нами расстояние. Иначе не сдержусь и наверняка пожалею о последствиях уже завтра. Майя – это не та девушка, которую я хотел бы видеть рядом с собой. Шлюхам рядом со мной не место. И пусть прошли годы, но это позорное пятно они вряд ли смогут смыть. А вот ребенок…

Мысли снова возвращаются обратно к девочке… Ребенок – это совершенно другое. А если окажется, что это моя дочь…

Встряхиваю головой. Возможно, меня проглючило, и я принял желаемое за действительность.

Желаемое? – вылезает странная мысль из подсознания. Сам не верю в то, о чем думаю! Неужели я хочу от этой шлюхи ребенка?!

– Куда поедем? – интересуется Антон, обходя машину и останавливаясь у водительской двери.

Кидаю на него задумчивый взгляд. Куда? Хотелось бы, конечно, бросить все и вернуться в столицу, но я уже не могу.

Еще раз оглядываюсь на окна, где видел Майю, но там ее, конечно, уже нет.

– Как можно дальше отсюда, – бросаю другу и, усаживаясь на пассажирское сиденье, достаю телефон, открываю фото. – Слушай, Тох, глянь, а?

Открываю последнее фото. На нем запечатлена кудрявая девчонка.

– Чего там? – Прежде чем завести мотор, Антон забирает из моих рук айфон и держит перед собой, разглядывая изображение. – Ну и?

Вскидывает бровь, подозрительно глядя на меня.

– Мне кажется или она на меня похожа? – киваю ему на фото, при этом чувствую его прямой взгляд, но намеренно избегаю его, потому как ощущаю себя полнейшим идиотом. А если быть точнее, то мне вообще начинает чудиться, что все происходящее – какой-то хорошо продуманный развод. И Майя в нем играет не последнюю роль.

– Ну, знаешь, мне так-то очень трудно судить. Я не эксперт в этих делах. Но если на первый взгляд, то у тебя с этой девочкой единственное, что схоже, так это цвет глаз. И все, – пожимает товарищ плечами.

В салоне автомобиля повисает тягостное молчание. Я сжимаю челюсть: вот я идиот! Я и правда с ума сошел, когда подумал, что эта стерва могла родить от меня ребенка. Зачем он ей вообще нужен? Да еще и от меня? Если только шантажировать меня им собралась?!

– Эй, бро! – Вдруг Антоха поворачивается ко мне всем корпусом. – Сейчас послушай меня. Включи голову. Ты хоть понимаешь, что происходит?

Я отрицательно качаю головой.

Антоха заводит мотор и медленно трогается, аккуратно выезжает со стоянки.

– Я так и думал. Так вот. Уж поверь, я точно знаю, что говорю. Со стороны-то виднее, – уверенно вещает. – Я не знаю, насколько ты тесно общался с этой девкой до сих пор, но, ты уж прости, доверия ни она, ни этот Говнюков не вызывают.

– Неожиданно, знаешь ли, – с иронией усмехаюсь. – И в чем же ты их подозреваешь?

– Да, собственно говоря, в том, что развести они тебя на бабки хотят, – выносит свой вердикт Антоха.

– Ты мелешь абсолютную чушь, Тох. Какое на хрен поиметь? Что поиметь? И главное, как они смогут это сделать? Голову-то сам включи! – Показываю пальцем на висок.

– Угу, вот как вляпаешься в дерьмо по самые гланды, ко мне не обращайся, я предупреждал тебя.

Антоха, выныривая на пустую полосу, давит газ в пол, и машина с нарастающим гулом мотора ускоряется. А я задумываюсь. Может, Антоха прав насчет Майи и этого хрена?! Ведь вспыхнуло же у меня это же предположение, а друг просто указал на то, что я хотел опустить.

– Эй, Макс, завязывай! – Тоха пытается вырвать из моих пальцев стакан с янтарной жидкостью, но я оказываюсь быстрее, опрокидываю его в себя и отдаю уже пустым.

– Угу, прям вот сейчас. – Подхватываю с тарелки креветку, закидываю ее в рот.

– Ну ты и гад! Как мы в гостиницу в таком состоянии добираться будем? – Антоха смотрит на меня хмельными глазами.

– Молча, – скупо отвечаю ему, и еще одна креветка отправляется мне в рот.

Я настолько взвинчен, что не ощущаю себя пьяным, от слова совсем. И это бесит. Ведь в башке все остается на прежнем месте. Все мысли. Все образы. Ничего не выветривается, а только, как назло, становится ярче, воспринимается острее.

Достаю телефон, снимаю с блокировки, и на экране перед моими глазами появляется кучерявая девчонка с голубыми глазами. Черт, ну почему мне кажется, что она похожа на меня?! Почему я вижу в чертах ее личика себя? Разве девочки не должны быть похожи на матерей? Но этой крохе достались от Майи только светлые волосы и веснушки…

– Ну, что там? Опять слюнявишь экран? – Антон достаточно ловко выуживает мобильник из моих пальцев и, держа перед собой, пялится с прищуром на фото, и мне становится не по себе. Неприятен тот взгляд, которым он смотрит на девочку.

Протягиваю руку, чтобы забрать гаджет, но друг неожиданно резко дергает его от меня. Поднимает взгляд от экрана, щурится.

– Мне кажется, ты ее любишь, – немного заплетающимся языком выговаривает Антон, а у меня от его замечания аж дыхание в горле застревает.

– Чего? – выдыхаю.

– Ну, любишь эту… ну как ее там… Маша? – щелкает пальцами, закатывает глаза друг. – Марта?

– Майя, – уточняю.

– Мля, точно! Ее самую. Ты посмотри, девочка на нее как две капли воды похожа. – Антон, не заботясь о том, что может разбить телефон, кидает его на стол, откидывается на спинку дивана. Тянется за коктейлем. – На тебя ну ни капельки. Чес слово.

Господи, почему я не пьянею? Если меня в ближайшее время не рубанет, клянусь, что первым, кто получит по роже, будет Антон.

Новая порция янтарной жидкости снова скрывает под собой толстое дно моего стакана. Тоха поджимает губы, с сомнением качает головой, глядя на меня поверх своего бокала с коктейлем. Я, хмыкнув, салютую ему и подношу стекло ко рту, да так и зависаю, когда вижу, как вглубь зала пробирается босс Майи с какой-то левой девушкой.

– Что там? – мгновенно реагирует на мое удивленное выражение Тоха и поворачивает голову.

– Ого! – Привстает со своего места и, закидывая руку на спинку дивана, прослеживает взглядом, как и я, за вновь прибывшей парочкой. – А наш босс-то не промах. Пока жена с ребенком возится, он телочек по ресторанам водит.

Я чуть не поперхнулся от слов Тохи. И долбанул его по ноге под столом.

– Ты чего дерешься? – поворачивается ко мне парень, трет под столом ногу.

– Да просто так. Не пялься на них, – обрываю его.

Не хочу привлекать к себе внимания. Мозг начинает активно соображать, чем может в будущем мне пригодиться эта неожиданная встреча. Да и вообще, нужна ли она мне?

Но в следующие минуты картина начинает развиваться бурными событиями. Не успевает парочка усесться за столик, как мужик, подхватив девчонку под окорока, усаживает ее себе на колени, впивается в нее ртом.

К горлу подкатывает тугой ком, полный отвращения. Тело от нахлынувших эмоций покрывается легкой испариной, и черепная коробка еле сдерживает поток хлынувших в мозг вопросов. Но один меня никак не хочет покидать. Он пульсирует в мозгу, посылая в кровь адреналиновый удар: что здесь происходит?

– И ты еще сомневаешься в том, что эти двое хотят тебя подставить? – Лицо Антона появляется перед моим как раз в тот момент, когда я уже порываюсь встать и прервать эту вакханалию.

– Что? – Первые секунды я просто смотрю другу в глаза, не понимаю его намека.

Но, как только до меня доходят его слова, грудь разрывает какая-то непонятная дикая боль предательства. Я с трудом сглатываю, стараясь не выдать своих чувств, и с непониманием смотрю на Антона.

– Что ты имеешь в виду? – мой голос звучит ровно, будто ничего необычного

не произошло.

Друг смотрит на меня и хмурится.

– Что конкретно, Макс? То, что эти двое врут нам! Ну, разве может нормальный мужик так себя вести? – Он кивает в сторону парочки, которая не на шутку распалилась и, уже не обращая на присутствующих внимания, перешла к более откровенному петингу.

Мне становится так противно, что еле сдерживаюсь, чтоб не высказать свое отвращение вслух.

Я резко встаю и выхожу из-за стола.

– С меня хватит на сегодня, – бросаю через плечо и стремительно направляюсь к выходу.

Алкоголь разгоняет по венам кровь, и в мозгу возникает непреодолимое желание увидеть глаза этой бесстыжей дряни.

Вылетаю из ресторана на всех порах. Уже когда преодолеваю большую часть пути до машины, понимаю, что меня ощутимо шатает.

– Макс! – Антон нагоняет меня уже возле авто. – Ты куда собрался? – перехватывает запястье, когда я дергаю ручку двери.

– Не волнуйся. За руль не сяду, – кривя губы, ухмыляюсь и достаю черную папку, в которой лежит анкета Майи.

Антон в недоумении смотрит на меня.

– Что ты собираешься делать?

Когда ехал на такси к Майе, мне даже в голову не пришло, что она живет в… частном доме.

И вот теперь, как идиот, стою перед калиткой, в обе стороны от которой уходит в темноту высокий каменный забор, и не знаю, как поступить.

То, что Майя дома одна, это ясно как белый день. Головнюк сейчас развлекается с другой девушкой, но в моей душе творится такой хаос, что даже если окажись он дома, то помехой бы не был.

Я лишь секунду еще прокручиваю в голове то, что скажу, когда увижу Майю, а пальцы уже вжимают кнопку домофона до упора.

Время ожидания становится невыносимым уже через минуту. Я нервно жму кнопку еще и еще раз. Теперь я точно определил для себя, что не уйду отсюда, пока не поговорю с девушкой.

– Кто там? Посмотрите в камеру, чтобы я вас могла уви… – Майя не договаривает, когда я поднимаю лицо. – Что тебе нужно? – порывисто выдыхает.

– Хочу поговорить, – глухо отвечаю. Отчего-то я уверен, что она тоже этого хочет. На душе становится так тяжело от возможного ее отказа, что задерживаю дыхание в ожидании ответа.

Когда замок щелкает, у меня непроизвольно изо рта вырывается вздох облегчения.

– Сейчас выйду, – тихо говорит девушка, а у меня от ее голоса по спине холодок пробегает и под коркой сознания поселяется страх от того, что не знаю, чем закончится наш разговор.

Открываю калитку. Медленно направляюсь по тропинке к дому. Свет фонарей не освещает мне дорогу, и от того приходится идти с осторожностью. Когда впереди маячит фонарь, освещающий крыльцо, прибавляю ход. С каждым шагом сердце учащает ритм, а кровь закипает. И чем ближе я становлюсь к цели, тем беспокойнее становится на сердце.

Когда я уже подхожу к порогу, дверь открывается, и навстречу выходит она. Волосы собраны в хвост, теплый шарф кофейного цвета окутывает ее узкие плечи и тонкую талию. Под клетчатыми широкими штанами спрятаны длинные ноги, ступни которых утопают в мягких тапочках.

Майя такая домашняя и уютная, что мне приходится на мгновение закрыть глаза, смаргивая ее милый образ. Но стоит мне снова открыть их, как я натыкаюсь на ее застывший ледяной взгляд, и я вновь вижу пред собой ту, что пытается обмануть меня. Обвести вокруг пальца так же, как она сделала это семь лет назад.

Эмоции мгновенно затуманивают мозг.  Кажется, что я уже не могу сдерживать злость на нее. Во мне кипят противоречивые чувства. Мне хочется задушить Майю сразу по нескольким пунктам, которые разъедают мое нутро. От непонимания того, что она живет рядом с таким ублюдком, как ее босс, до того, что она совершенно равнодушна ко мне.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает подавленным голосом, и у меня закрадывается подозрение, что она прекрасно знает, где сейчас находится Головнюк, и ей это доставляет боль.

Ревность впрыскивает в кровь адреналин, заставляет сердце биться чаще. Кровь закипать в венах. В голове туман. Мир сужается до расстояния между мной и Майей. Я ничего не вижу, не слышу, у меня перед глазами только ее лицо, только она. Прикладываю невероятные усилия, чтобы сдержаться и не пустить в голову паранойю.

– Приехал тебя повидать, – говорю как можно ровнее, делаю шаг к ней.

– Я не хочу с тобой разговаривать. Что тебе надо? – Майя стоит на месте как вкопанная.

– Я просто приехал повидать тебя. – Поднимаюсь по ступеням, приближаюсь к ней.

– Зачем? – удивленно вскидывает бровь и как будто только сейчас понимает, что я к ней приблизился слишком плотно. Пытаясь увеличить расстояние между нами, делает шаг назад.

– Хочу убедиться, что с тобой все в порядке. – Я не даю ей возможности отстраниться и перехватываю ее под локоть, дергаю на себя, останавливая.

– Нечего меня проверять. У меня все в полном порядке. А теперь проваливай. Ты зря приехал, Максим, – поднимает на меня злые глаза девушка. – Мне казалось, мы с тобой все еще выяснили днем. Разве тебе что-то было не понятно?! – громко возмущается Майя. Но тут же, когда понимает свою оплошность, оглянувшись на дверь, замолкает, с неприязнью окидывает меня взглядом.

– Я же сказал тебе, что хочу увидеть тебя. Я хочу просто поговорить, а потом уеду.

Майя несколько секунд смотрит на меня, не отводя взгляда; по глазам вижу, что в голове взвешивает все “за” и “против” своего следующего шага, и в какой-то миг… чаша весов перевешивает в сторону “за”.

Девушка порывисто набирает воздух в легкие.

– О чем ты хочешь поговорить, Максим? – голос Майи чуть заметно дрожит.

– Может, ты все-таки пригласишь меня в дом? – дергаю бровь вверх, иду в наступление.

Мне становится дико любопытно узнать, как живет Майя? Чем дышит? И сдержать эти чувства становится невероятно сложно, когда девушка отводит взгляд, и в нем появляется неуверенность.

– Я не могу.

– Переживаешь, что нагрянет твой “мужчина”, – цежу сквозь стиснутые зубы, и губы невольно искажает презрительная ухмылка.

– Ты придурок?! – мгновенно заводится девушка.

– Тогда пригласи меня в дом, – настаиваю.

Неожиданно слышу за дверью шаги. Майя напрягается в моих руках. Я в недоумении смотрю на нее. А потом дверь вдруг открывается, выпуская на улицу вкусный запах домашней выпечки.

– Добрый вечер, – приятный голос царапает слух. – Я думала, это Ярослав. Майя, кто это?

У девушки лицо делается таким бледным, что мне становится за нее страшно, я перевожу взгляд на дверь. Отпускаю локоть Майи и делаю шаг в направлении нарушителя нашего уединения.

– Я Максим Сафронов, босс Майи, а вы? – протягиваю руку для приветствия. – Как я понимаю, ее мать?

Глава 9

Я обхватываю себя руками, и это хоть как-то помогает мне сдержать трясущееся от переизбытка эмоций тело. Стоять рядом с Максимом оказывается выше моих сил. И теперь, глядя на него снизу вверх, дико жалею, что повелась на поводу своих эмоций. Выходка Ярослава да и настырность самого Макса послужили сбоем для моей устойчивой нервной системы, и все теперь идет наперекосяк. Но после того как на крыльцо вышла Ирина Витальевна и застала на нем Макса, я впала в какой-то ступор. Я не знаю, как поступить, что сделать? Что сказать? Я просто молча стою и наблюдаю со стороны, как мило общаются Максим и Ирина Витальевна. Все происходит как будто не со мной.

– Ой, что вы! – отмахивается женщина от мужчины, когда он задает ей вопрос, кем она мне приходится. – Я только могу надеюсь на то, что в скором времени стану для Маечки мамой. Мой Ярослав сделал ей сегодня предложение, – сделав голос тише, сообщает доверительно.

А у меня сердце в груди екает, когда Макс после ее слов кидает на меня короткий, но без того не лишенный красноречивых эмоций взгляд.

– Да вы что?! Это, я так понимаю, Ярослав Головнюк, ваш сын? – деланно удивляется Максим и снова смотрит на меня.

– Да-да, а вы, я как понимаю, как раз тот Максим Сафронов, про которого мне сын все уши прожужжал? Только мне кажется, он вашего имени не называл. Майя, это так? – неожиданно обращается ко мне женщина.

И я в первый секунды не понимаю, о чем меня спрашивают, я потеряла нить разговора. Мои мысли сейчас заняты только тем, как бы спровадить к чертовой матери этого придурка.

– Да, это именно я, – видя мою растерянность, отвечает за меня Максим.

– Ой, а вы, наверное, к Ярославу приехали? Так он не живет здесь.

И тут меня как будто по голове ударяет, и я прихожу в себя. Да что происходит с этой женщиной? Зачем она все рассказывает первому встречному? – возмущаюсь про себя и только открываю рот, чтобы сделать ей замечание, когда:

– И вот Маечку с дочечкой хотел сегодня забрать. Но что-то, видимо, не получилось у него. Маруся сказала, что в парке ей не понравилось…

Господи! Да что ж она делает?!

Я ловлю на себе полный безумного блеска взгляд Максима, от чего у меня аж испарина выступает на теле, когда на мгновение представляю, что творится сейчас у него в голове.

– Да, такую, как Майя, нельзя оставлять без присмотра, а то украдут, – Максим вроде пытается шутить, но его челюсти настолько сжаты, что его шутка больше похожа на угрозу.

– И не говорите, – словно ничего не замечая, добродушно улыбается Ирина Витальевна.

– Прекрати молоть чушь, – порывисто приближаюсь к Максу и шепчу эти слова так тихо, чтобы не слышала женщина.

– Ох, Майя. А что же мы до сих пор гостя на пороге держим? Проходите, Максим. Мы вас чаем напоим! – Ирина Витальевна распахивает широко дверь.

У меня сердце замедляет бег в груди.

– Нет! – хватаю Максима за руку.

– Спасибо, – одновременно со мной произносит он и дергает руку на себя. – Я как раз не против. Так продрог, пока добирался до вас.

Макс смотрит на меня с вызовом, а Ирина Витальевна, уже отвернувшись, направляется в сторону кухни, она как раз там экспериментирует над очередным  кулинарным шедевром. Сегодня это сахарные кексы с кленовым сиропом, которые как раз пора уже вытаскивать из духовки.

– Ох, и заболталась я с вами. Чуть-чуть не проглядела! – доносится до нас восклицание женщины.

А я вдруг в несколько шагов опережаю Максима и – не знаю, откуда у меня берется столько сил – хватаю его за ткань рубашки на груди, сжимаю пальцами ее в кулак и со всей силы толкаю к стене. Он шокированно, но в то же время с любопытством смотрит на меня, а я встаю на носочки, чтобы быть к нему ближе, шиплю в лицо:

– Ты что, мать твою, делаешь?! Если Яр узнает…

Я не успеваю закончить, как тут же Максим меняет нас местами, и теперь я оказываюсь плотно прижатой к стене. И теперь он нависает надо мной и злобно рычит в губы:

– Не смей мне мешать! Иначе пожалеешь, – его горячее дыхание касается моих губ, и я зажмуриваю глаза. Боюсь, что поцелует, и это может увидеть Ирина Витальевна, но Макс себе не изменяет. – Ты, наверное, забыла, сладкая, но я не падок на пользованный товар.

– Ну, где же вы, детки, застряли? – доносится до нас голос женщины, и я распахиваю глаза, но передо мной никого нет. Зато на ресницах застывают слезинки.

До сих пор не могу понять, почему меня его слова так цепляют? Да и какое он имеет права предъявлять мне что-то? Почему навешивает на меня ярлыки, которых и не было на самом деле? Может, ему бы все же стоит раскрыть глаза на то, что это его отец тогда во всем был виноват? Это он меня запугивал! И на что Максим злится, я так до конца и не понимаю. Неужели все дело в том, что я не стала ему подыгрывать, когда он сделал мне предложение?

Но если бы я знала, что на следующий день Степан Геннадьевич устроит все это шоу с плакатом… я бы согласилась выйти замуж за него, но вот вся беда в том, позволил бы это сделать нам его отец?

Я смахиваю с ресниц слезинки и, бесшумно подойдя к кухне, заглядываю в нее. Максим сидит на стуле за столом и о чем-то оживленно беседует с Ириной Витальевной. А я, пожалуй, последую его совету и не буду вмешиваться в то, что он задумал. Я просто завтра соберу вещи и потихонечку свалю отсюда. Другого выхода у меня нет. Максим не даст мне житья. А если еще и узнает, что Маруся – его дочка… то боюсь, что слова, брошенные семь лет назад его отцом, могут и правда быть исполненными. В наше правосудие я не верю. Все в этом мире покупается и продается, и прав будет тот, у кого набит туже карман.

Здесь я, к сожалению, Сафронову крупно проигрываю.

Обнимаю себя руками, осторожно делая шаг назад, когда за спиной раздается добродушный голос Ирины Витальевны:

– Маечка, а ты чего при дверях стоишь? Проходи скорее! Мне тут Максим Степанович рассказывает, как он в Америке жил. Ох уж эта заграница! Проходи-проходи, что так неуверенно? И пока вы не на работе, можно расслабиться. Так ведь, Максим Степанович? – озорно подмигивает Ирина Витальевна и бодро вскакивает со стула, тянется к полке за спиной Максима, чтобы достать мою кружку, и, подцепив ее, случайно задевает пузатую розовую чашку Маруси.

Я задерживаю дыхание, когда она стремительно летит к полу, но мужчина ловит ее в последний момент. Несколько секунд вертит в руках, рассматривая напечатанную на ней нашу с дочкой фотографию, которая сделана в  пятилетие Маруси. Мы обе разрисованы аквагримом на манер рыбок, смеемся. В тот день нам было очень весело.

– А это мы в нашем батутном центре, – сообщает Ирина Витальевна, заметив заинтересованный взгляд Максима. Наливает мне чай, кладет на тарелку кусок кекса. – Тут Марусеньке пять лет исполнилось. Ах, такой день был хороший! Хотя девчонка, конечно, с характером. Такое учудила…

– Бросьте, Ирина Витальевна, нашего гостя явно не интересуют личные истории! – перебиваю женщину я, раздражаясь ее болтливостью.

– Почему же? Ирина Витальевна – прекрасный рассказчик, – вставляет Максим. – Я не против. Можете продолжить. Люблю истории про детей, – напористо произносит.

– Ой, ну что вы! – искренне смущается женщина.

– В любом случае, я не хочу обсуждать свою дочь, – делая ударение на последнем слове, строго говорю я. Ирина Витальевна удивленно моргает, но, поймав мой взгляд,  все-таки переводит тему:

– А правда, что в США Макдональдс на каждом шагу?

– Нет конечно…

Я стараюсь вежливо улыбаться, елозя ложкой по нетронутой выпечке и пытаясь придумать причину, чтобы уйти. Максим изредка бросает на меня взгляд, и мне кажется, что он вообще не слушает Ирину Витальевну. Зачем он сидит здесь? Почему не уходит?

Вдруг замираю на стуле. Вытягиваюсь в струнку. Деланно прислушиваюсь.

– Кажется, там меня Маруся зовет.

Резко встаю из-за стола.

– Так она не маленькая, сама б уже давно прибежала… – Женщина  вновь осекается под моим строгим взглядом. Смотрит на полное блюдце Максима, потом снова на меня. – Ну нехорошо как-то…

– Гость остается на вас, Ирина Витальевна. Как закончите чаепитие, проводите Максима Степановича. Надеюсь, в следующий раз, прежде чем приезжать в такую даль, он удосужится для начала позвонить, – каждое слово проговариваю четко, сухо, аж в горле остается картонное послевкусие от моего монолога.

Я круто разворачиваюсь и, уже не слушая никого, выхожу из кухни. Останавливаюсь в коридоре. Приваливаюсь спиной к стене. Задерживаю дыхание. Вслушиваюсь в тишину, которой наполняется дом. Даже звуки из кухни не слышны. Немного успокоив шумно колотящееся сердце, иду детской спальне и, приоткрыв дверь, украдкой заглядываю к Марусе. Дочка сладко спит, обнимая любимого медведя. Н-да, я трусливо сбежала из-за стола, сославшись на дочку.

В голове невольно возникает картина, как Максим укладывает малышку спать, как она рассказывает ему о прожитом дне… Как странно чувствовать нас троих под одной крышей и осознавать, что семьей мы никогда не будем. Передергиваю плечами. Что за глупости? Как такое вообще в голову пришло? У меня точно в последнее время больной фантазия стала.

Тихо прикрываю дверь и, возвращаясь обратно в сторону кухни, ныряю в ванну. Подхожу к раковине. Слышу в коридоре возню, бодрое прощание Ирины Витальевны и только тогда выдыхаю. Все, он ушел. Только легче на душе не становится.

Ополаскиваю лицо, но поднять глаза к зеркалу нет сил. И так знаю, что по щекам текут слезы.

Тихо скрипнула дверь ванной. В голове проносится недоразумение: неужели я забыла ее закрыть? Но тут же все мысли вылетают, когда я чувствую горячие ладони на своей талии.

– Ирине Витальевне позвонила соседка, и она умчалась к ней, наказав найти тебя, чтоб ты меня проводила. Вот я и нашел.

Я в порыве хочу развернуться, но руки Макса фиксируют мое тело в том положении, в котором нахожусь. И только когда осознаю, что мне не выбраться, потому как бедра мужчины прижимают меня к керамике слишком плотно, поднимаю на него взгляд.

Меня словно током пронизывает. Я не могу пошевелиться. Сердце колотится в бешеном ритме. Оно выпрыгивает из груди, а руки и ноги парализованы. В легких резко становится критически мало кислорода. Голова просто разрывается на части от нахлынувшего адреналина и страха.

– Что ты делаешь? – еле разлепляю губы.

А эмоции продолжают захлестывать. Бурлить. Чувствую себя как будто бы под кайфом. Как будто это все происходит не со мной.

Макс молча опускает ладони ниже. Кладет их на мои бедра, сжимает. А я хватаюсь за края раковины, стискиваю ее, держусь из последних сил, чтобы не свалиться из-за слабости в ногах.

– Ненавижу тебя, – срываете еле различимое, и глаза Макса превращаются в два бездонных омута.

От переизбытка чувств отключается мой мозг. На меня обрушивается океан противоречивых эмоций. Он рвет меня на части. Выворачивает наизнанку все мое естество. Хочется кричать от душевной боли, которую мне причиняет ОН.

Но стоит почувствовать, как его горячие губы касаются моей шеи в том месте, где дико пульсирует синяя венка, и я, будто сорвавшийся с дерева, склоненного над пропастью, лист, попадаю в вихрь, который стремительно тянет меня вниз.

– … и хочу, – возвращает меня в реальность рык Макса.

Распахиваю глаза и упираюсь взглядом в его отражение. Что? Мне не послышалось? – хочется спросить, но Макс круто разворачивает меня к себе, и я успеваю только ахнуть перед тем, как его губы впиваются ожесточенно в мой рот и тут же его захватывают по-хозяйски. В голове происходит взрыв. Сердце тут же срывается и падает в пятки, а в том месте, где оно было, остается дыра, и в этот момент все нервные клетки кричат: "Я люблю его".

Проклятие какое-то! Я не могу себя контролировать. Не могу понять, как… как у него так получается, что в один миг, только лишь прикоснувшись ко мне, Максим разрушает то, что я так скрупулезно выстраиваю раз за разом после встреч с ним? Моя защита против него не работает. Как бы я не старалась.

И даже сейчас я всей душой ненавижу его, презирая за то, что он вновь топчет мою гордость, мое сердце, меня. Мое тело стремится к нему. Мое израненное сердце бьется в унисон с его.

Я закидываю руки ему на шею, и он сжимает меня так тесно, что становится больно в костях. Время вокруг нас замирает. Есть только он, я и его ненависть. Ею пропитано все вокруг нас. Я ее чувствую так остро, что даже мурашки покрывают все тело.

Но то, что происходит сейчас между нами… Это буйство эмоций, балансирующие на грани жестокости и сумасшествия, невозможно контролировать. Невозможно остановить…

Я потерялась. Растворилась. Я больше не принадлежу себе.

Я даже не сразу осознаю тот факт, что мои штаны оказались откинуты в сторону, а я сама повернута к нему спиной и прижата бедрами к его набухшей плоти. Если я и пытаюсь отстраниться от него руками, то только для того, чтобы стать к нему еще ближе, еще теснее.

– Я же сказал, что ты получишь своё, – шепчет он мне на ушко, обжигая кожу жаром дыхания.

По спине пробегают мурашки от такой близости. Я и не подозревала, что можно ТАК чувствовать. Что СТОЛЬКО можно чувствовать. Когда все эмоции наизнанку, и кажется, что все можешь забыть, простить!

Думала, весь спектр чувств к Максиму я испытала в тот день возле машины, но я ошиблась. Крышу мне окончательно снесло только что!

Нечаянно ловлю наши отражения в зеркале, и увиденное меня повергает в шок с большой буквы. Что-то во мне точно изменилось, и меня это пугает до безумия. Взгляд горит диким, безумным желанием. И его отражение я вижу в глазах Максима.

– Ты меня слышишь? – рычит он, устраиваясь между бедер.

– Слышу, – хрипло отвечаю. Мой голос дрожит.

Я облизываю пересохшие губы. Открываю рот, чтобы добавить еще пару слов, но неожиданно ладонь Максима ложится мне на шею, а он заполняет всю меня сзади резко и до упора. С моих губ слетает стон. Но я тут же закрываю рот ладонью, прикрываю глаза. Боже! Что со мной творится?!

Я выгибаюсь, закусываю губу, понимая, что издавать больше звуков я просто не имею права. Максим набирает темп. Он продолжает двигаться во мне без остановки. Вбивая мое тело в холодную керамику раковины.

– Пожалуйста… – издаю еле слышно.

Тогда Максим кладет мне руку на поясницу и заставляет прогнуться сильнее. Делает еще несколько мощных движений, и вдруг меня накрывает. Волна удовольствия поднимается во мне снизу, от таза к голове, и, разлившись жаром по телу, устремляется наверх, к лицу. Я крепко стискиваю зубы, чтобы не закричать от наслаждения.

Но волна быстро откатывается, когда Макс покидает мое тело. Наслаждение уже не такое яркое и сильное, но мелкая дрожь до сих пор не отпускает.

Я в растерянности стою, опершись о раковину ладонями, не поднимаю глаза. Слышу только, как за моей спиной шуршит одеждой Максим. Ему хватает минуты, чтобы ее поправить. Молчание между нами становится невыносимо тягостным, и, когда поднимаю глаза, вижу его, в упор смотрящего на меня. В его взгляде пустота и отрешенность. И мне приходится закрыть рот, прикусить язык, чтобы не сказать то, о чем буду потом сильно жалеть.