Текст книги "Привкус магии"

Нечто под пальцами шевельнулось. Неприятно так. Округлый бок был слегка шершав и недостаточно холоден для металла. Словно спинка насекомого. Я, наверное, все-таки вздрогнул, потому что Саня тихонько засмеялась:

– Никогда прежде не встречали такое?

– Только слышал мельком. Они действительно живые?

– Да, по-своему. И обожают удирать на свободу…

Кувшин выскользнул из-под рук. Саня перехватила его поудобнее и поднесла к огню, рассматривая.

– Бедняга, – приговаривала она, оглаживая какие-то царапины и смахивая пыль со своего сокровища. – Это я виновата, не следовало его выносить сюда, здесь слишком много света…

– Как же вы их будете выставлять? – полюбопытствовал я. – В темноте? Или это не для экспозиции?

– Для них заказаны специальные светильники. Но до экспозиции еще далеко. Сейчас Галерея готовит персональную выставку Леаны. – В голосе Сани обозначился холодок.

Она провела пальцем по зубчатому узору на боку кувшина, вздохнула и закончила прежним отстраненным тоном:

– Если хотите, подождите ее. Но случается, она не появляется несколько дней, даже если обещала прийти. Или заглядывает только под утро.

– Я подожду, если вы не возражаете.

Девушка пожала плечами.

– Как хотите.

Она отвела меня в знакомую комнату, где на столе все еще стояли невымытые чашки и лежало раскрошенное печенье. Лужа пролитого тогда кофе испарилась, оставив на столешнице коричневую, липкую кляксу. А под столом валялся опрокинутый стул. И даже куртка моя по-прежнему висела на крюке.

– Тут не прибрано, – несколько виновато заметила Саня. – Лена сама сюда не заходила, а она не любит, когда кто-то хозяйничает без спросу. Но, наверное, она не станет возражать, если вы подождете здесь. В большом зале темно… Я скажу сторожу, что вы ждете Леану, – добавила она, со значением покосившись. – Если что-нибудь понадобится, то я буду в мастерской. Это самая дальняя дверь, возле служебного входа. Только не зажигайте свет. А если заскучаете, то поднимайтесь на второй этаж. Там люди всегда рады гостям и никогда не спят…

Улыбка мельком коснулась ее губ.

– Вы тут все по ночам живете?

– Днем слишком суетно.

Дверь замкнулась, и на мгновение я испытал приступ острой паники. Захотелось бежать отсюда немедленно. Но навалились тишина и тепло – и паника уступила, недовольно ворча.

Первым делом я слопал все печенье, оставшееся в пачке, и выхлебал из кофейника ледяной и смертельно невкусный напиток, имевший с кофе лишь сомнительное родство в десятом колене. В конце концов, это угощение Ленка предназначала мне.

Впрочем, голод даже не притупился.

Я снял с крючка свою куртку и обшарил карманы. Все оказалось на месте. Мои похитители не опустились до банального грабежа. Что ж, хотя бы это говорит в их пользу. Хотя, возможно, они просто очень торопились.

Закончив инвентаризацию своего имущества, я принялся изучать чужое, чтобы занять себя чем-нибудь. Часов у меня не осталось, и казалось, время тянется бесконечно. Впрочем, ничего особо занимательного я в комнатке не обнаружил: разбитый диван, стол, два стула и зеркало на стене в картинной деревянной раме с выщербленной позолотой. За гвоздик, вбитый в раму, прицеплена пара альбомных листов. На листах угольным карандашом небрежные наброски – тенями размечены незнакомые лица. Нет, одно незнакомое, а второе – мое. Только угадать его не сразу получилось. Черты мои, а выражение их… Или я давно не смотрелся в зеркало?

Пыльное зеркало отразило мою утомленную физиономию. Тусклую поверхность стекла покрывали едва заметные угловатые росчерки, смахивающие на изморозь. Я присмотрелся и повел пальцем, стирая пыль. Невероятно! Магическая защита поставлена даже на зеркалах! Да что у них в этой Галерее за тайны? Вряд ли это сотворили мои давешние похитители. Среди них не было ни одного слабенького мага, а здесь защита сделана на совесть…

Я снова провел ладонью по зеркалу, пробуя, и пальцы обожгло льдом. Да, грамотная работа. Даже слишком умело для обычных мер предосторожности.

Наверху громко хлопнуло – и донеслись развеселые голоса. Несколько человек спустились по лестнице, шумно попрощались со сторожем, и все снова утихло. Время стало вязким и постепенно каменело, как древесная смола.

* * *

…Стремительно складывались и бестолково рушились послевоенные княжества и республики. Миллионы людей перемещались по истерзанному миру в поисках лучшей доли. Бушевал Болотный мор, выкашивая целые области и превращая провинции на долгие годы в непригодные для жизни.

А в поселке жизнь потихоньку обустраивалась. Никто особенно не претендовал на это нехитрое счастье. И даже Мор ни разу не вернулся сюда. По мнению одних, это Старик защищал их. По-мнению других, выжившая девочка стала своеобразным талисманом. Почему-то никто не говорил о простом везении.

Года через три-четыре в доме Старика остановился, да так и задержался малолетний бродяга. Беспризорник, один из тех, что тысячами развеяли по ледяным дорогам война и эпидемия. Светловолосый пацан лет девяти с затравленными глазами попытался украсть связку сушеных яблок из сарая и, будучи пойман на месте преступления, продолжал исступленно набивать рот ароматными дольками…

«Жалостливый он», – с некоторым недоумением говорили поселяне, наблюдая, как разрастается семья Старика. Впрочем, возможно, это и сгладило все углы между соседями. И мало кто вспоминал уже то звенящее от мороза утро, когда осыпалось застывшее пламя. Вот разве что редкие посетители, навещавшие старика по какой-либо нужде, старались обходить старое дерево во дворе его дома по максимально широкой дуге. Утверждали, что слышат, как дерево бурчит себе под нос что-то нелицеприятное в их адрес…

…Второй парнишка пришел к дому Старика явно неслучайно. Темноволосый, потрепанный дальней дорогой подросток вовсе не выглядел, несмотря ни на что, бродягой. Скорее упрямым путником, добравшимся наконец до своей цели.

Старик, как раз возвращавшийся с пасеки в сопровождении девочки, внезапно остановился, рассматривая нового гостя, поджидавшего их возле калитки. Жестом Старик отослал девочку в дом и несколько секунд изучал взъерошенного паренька. Они оба молчали, но казалось, неслышный диалог заплетал пространство между ними.

– Возьмите меня в ученики, мастер, – наконец, словно завершая долгий обмен репликами, произнес вслух парнишка. – Я выполню любую вашу волю, чтобы заслужить это право.

– Я ничему не могу обучить тебя, – неохотно разомкнул губы Старик. – В мире еще остались владеющие даром. Попросись в ученики к ним.

– Только вы, мастер, можете обучить меня. Только вам известно то, что я хочу понять.

– Ты уверен, что хочешь обучаться именно тому, чему могу научить я?

– Убежден, – твердо отозвался гость.

Взгляд Старика изменился.

– Как ты нашел путь? Я оборвал все нити.

– Я спрашивал людей, – просто объяснил парнишка. – Не отказывайте мне, мастер. Больше мне некуда идти.

Из дома Старика за разговором наблюдали две пары глаз. Те, что принадлежали девчонке, – с любопытством. Зато бывший любитель сушеных яблок, научившийся не доверять чужакам, смотрел настороженно. И жадно ловил лоскутки приглушенного разговора. Кто знает, как много ему удалось расслышать. Во всяком случае, достаточно, чтобы внезапно принять решение. Сразу после того как Старик тяжело кивнул, соглашаясь принять в обучение новоприбывшего, светловолосый попросился в ученики тоже. Старик усмехнулся, не споря.

Так у Старика появилось два ученика – Старший, тот что пришел сам, и Младший, что прибился случайно. Разница в их возрасте едва ли в год; были они почти одного роста и сложения, только цветом волос отличались. Но почему-то настоящие имена их растворились быстро и без остатка, и даже в поселке их иначе и не звали – Старший да Младший.

– Чему вы учитесь?

– Магии.

И тот, кто присутствовал при битве у Перехолмья и мог хотя бы издалека видеть величайшего из всех магов современности, подивился бы, узнав, кого он взял в свои ученики, когда короли и князья тщетно умоляли обучать их. А может, позавидовал бы двум пацанам.

Хотя…

7

Разбудил меня запах свежего кофе. Относительно свежего, поскольку он уже успел слегка остыть и пропитать своим ароматом дощатые стены каморки. А гадать о его происхождении смысла не было. Наверняка это позаботилась доброжелательная Саня. Ну или сторож проникся ко мне острой симпатией.

Леана не вернулась. И вряд ли появится.

Спал я, наверное, не слишком долго. За дверью все еще властвовала темнота, и никакого оживления в Галерее не наблюдалось.

Шея затекла, тело ломило, мстительно припоминая все недавние приключения и нынешнее пренебрежение. Но в голове заметно прояснилось. Нескольких часов на неудобном диванчике хватило, чтобы распустить тугой узел нервов и перевести дыхание. И даже… Опасаясь разочароваться, я привычно раскрыл ладонь, и щекотное пламя заплескалось в горсти. Бледное, словно растворенное водой молоко. И такое же теплое. Даже электрическая лампочка под потолком казалась ярче и горячее. Пламя свернулось лепестком, потянувшись вверх, и сразу же опало. Я машинально отряхнул пальцы.

Пугающая пустота внутри исчезла. Силы восстанавливались. Медленнее, чем хотелось бы, но и ущерб был нанесен немалый. Огненные мячики мне пока не метать, но свечку зажечь можно. Ну или кофе подогреть.

Воодушевленный мелкой победой, я подпрыгнул, разминаясь. Хрустнули ветхие половицы…

– Эй! – внятно и укоризненно произнесли сверху. – Не топочите, люди спят!

Присев от неожиданности, я опасливо покосился на низкий потолок. Там с кряхтеньем повернулся некто невидимый и надолго затих. Ну и пусть себе.

Брошенный мельком взгляд на зеркало вынудил вернуться и посмотреть внимательнее. Нет, это все-таки я… Только владельцу позволено так измять собственную физиономию.

Шевелюра всклокочена, глаза словно из зеленого бутылочного стекла отлили, на левой щеке отпечатался грубый пунцовый рубец… Я перевел взгляд на диван, тоже отразившийся в зеркале. Ну так и есть – поперек кожаной подушки ползет неряшливый шов. А ведь гнездо художников! Могли бы и штопать художественно…

Хорошо, хоть опухоль спала.

Машинально растирая щеку, я коснулся зеркала свободной рукой. Ну-ка, что там за новости?..

Отражение слегка поплыло. Неподвижное стекло холодило пальцы, но узор на нем отчетливо содрогался, как тонкая пластинка льда над проточной водой. Еще немного – и его окончательно снесет. Я слегка нажал, и преграда послушно поддалась, похрустывая и разбегаясь трещинами. А затем обрушилась с почти беззвучным звоном. В комнатке пронзительно запахло нашатырем.

Зеркала… Их великое множество вокруг. Миллионы отражающих поверхностей. Стекла, начищенные пуговицы, поверхность прудов, ледяные корочки на лужах, глаза встречных… Мы и сами не замечаем, как часто мир отражает нас и то, что мы делаем.

Стоит лишь задержать взгляд на мгновение, как темный водоворот проглатывает тебя и несет с бешеной скоростью к свету на другом конце.

Шарить вслепую мне не пришлось. Я искал знакомых.

…Моложавая женщина, по-видимому горничная, собирает разбросанные вещи в большой пакет, а ступающий за ней по пятам востроносый человек плетет сеть очищающих заклятий…

Это зеркало в Павильоне, в комнате, что временно была моей. Ноутбук исчез.

…Неподвижное лицо Луки, подбородок в оспинах гари. Губы едва шевелятся.

Вид снизу и сбоку. Изображение мелкое и искаженное – это часы на руке. Собеседник мелькнул на мгновение, когда Лука шевельнул кистью, но узнать его невозможно… Неважно. Жив, и ладно.

Любопытно, но пока ничего не понятно.

Я наскоро вычертил на пыльной поверхности зеркала косую «липучку» для голосов. Небрежно вышло, ну да на один раз хватит… Чистые линии мигом разлохматились, нахватавшись охвостьев реплик.

– …Вы не дали ему даже шанса оправдаться. Вы ничего не знаете, что случилось с ним и где он сейчас находится. И никто не способен доказать, что именно он совершил то, что вы ему приписываете!..

Это Корнил. Я обрадованно ухмыльнулся. Отражение на полированной поверхности едва разборчиво, но все равно можно видеть, как рассерженный Корнил нависает, наклоняясь к собеседникам. Их много…

Сверкнул чей-то перстень. Скорее по инерции, чем сознательно я поймал отражение в нем. Два человека в той же зале, что и Корнил. Но переговариваются едва слышно друг с другом;

– …семья Корнила слишком сильна стала, с тех пор как они подобрали этого метиса. Кое-кто считает, что за ними и их приемышем будущее. Старыми традициями пренебрегают. Если они докажут, что смесь магий возможна, – придет конец чистому искусству и смерть Черному Кругу…

Собеседник неторопливо согласно кивает. Грани камня дробят его изображение, но лицо кажется знакомым. Костистое, узкое, вытянутое к подбородку; черты нерезкие, но твердые; глаза светлые.

Вроде бы я его видел раньше.

– …Он должен сгинуть. А если он действительно обезумел, так это нам только на руку, и всего лишь нужно предоставить Трибуналу доказательства его безумия и пагубности подобной смеси сил…

– Я думаю…

– Одну минуту, если позволите… – Камень в перстне внезапно чернеет, зеркало изнутри заплетает крученой колючкой, и через стекло брызжут шипы.

Я едва успел увернуться.

Ничего себе… Я потрогал пальцем крошечные язвочки на зеркале. Кожу защипало. Но даже толком поразиться я не успел, потому что через пробоины в защите, словно вода через разрушающуюся плотину, хлынуло официальное и громогласное:

– …разыскивается Трой Стокол по подозрению в нарушении соглашения между сторонами. Трибунал готов ждать. Магу Трою Стоколу предоставляется время вернуться в Зал Трибунала и объявить о своей невиновности. И сделать это он должен до часа Полнолуния. В этом случае, согласно постулату о презумпции невиновности, Трой Стокол будет признан свободным от всех обвинений и Обвинению потребуется привести доказательства его вины. Если же Трой Стокол в указанный срок не предстанет перед Судом, его априори признают виновным и опасным для общества. Его лишат статуса мага до скончания веков. Если деятельность его за период условной вины будет сочтена опасной для жизни других людей, его лишат жизни досрочно…

И сразу же, без перехода:

– Внимание! Всем, кто слышит! Похищена Белая Королева! В похищении обвиняется Черно-Белый маг Трой Стокол. Свидетели заметили его в покоях Королевы накануне похищения. Данное сообщение идет только по магическим каналам и недоступно немагам. Однако Двусторонний Совет готов пойти на распространение информации во всех кругах, если возникнет необходимость…

Проклятое зеркало наконец отпустило. Я, задыхаясь, тяжело отвалился от него как пресытившийся вампир. В голове со звоном перекатывалось собственное имя. Еще никогда я не слышал его столь многократно повторенным за такой короткий срок…

Сказать, что я был ошарашен, это значит не сказать ничего.

Я сидел на полу, облизывая пересохшие губы и ощущая не столько испуг, сколько изумление вперемешку со злостью.

Какая Белая Королева?! Какое безумие! Какое обвинение?!

Тусклое зеркало на стене теперь сквозило как распахнутое в ночную зимнюю стужу окно, вызывая озноб и тревогу. Сам того не подозревая, я разрушил безопасную капсулу, в которую кто-то превратил Галерею. И теперь…

Мне послышался отдаленный лай собак.

Проклятие!

Я мигом оказался на ногах, подхватил куртку и, воюя на ходу с перекрутившимися рукавами, бросился вон из комнаты. Что-то растопыренное и металлическое, стоявшее возле стены снаружи, с грохотом обрушилось на пол и пару шагов волоклось за мной, уцепившись крюком за штанину. Я буквально чувствовал, как волосы на затылке встают дыбом, словно шерсть у кошки, которой к хвосту привязали консервную банку.

Вот только паники мне еще не хватало!

Прореженную занимавшимся рассветом темноту галерейных недр рассекла яркая полоска света.

– Что там? – донесся обеспокоенный голосок.

– Простите, – подавив в голосе даже намек на истерические нотки, отозвался я. – Я тут что-то уронил.

– Подозреваю, что это «Печальная птица», – произнесла Саня, прикрывая скрипнувшую дверь. – Ее регулярно цепляет кто-нибудь. К счастью, она железная и легко собирается. А ее автор необидчивый.

Мы сблизились, осторожно ступая в сероватой темноте. В этих краях ночи жидкие и белесые, и рассвет даже зимой наступает рано.

– Спасибо за кофе, – сказал я.

Лицо девушки было неразличимо, но я ощутил ее улыбку.

– Не за что. Уходите?

– Да, пора. Лена, видимо, не вернется.

– Может быть, она… – Саня не договорила, махнула рукой и закончила явно не так, как намеревалась: – Что ж, надеюсь, вам у нас понравилось. Поверьте мне на слово, днем здесь не менее интересно.

– Да и ночью тут нескучно, – с чувством пробормотал я.

На улице было светлее, чем в Галерее, и гораздо студенее. Дыхание заклубилось белым. Нос и щеки обжег явственный морозец. Траву и листву деревьев будто серебристой краской сбрызнули. В прозрачном, еще не наполненном смогом воздухе звуки разносились как в горном ущелье, отражаясь от стен домов. Над перекрестком мигал болезненно-желтым глазом светофор.

Над крышами в постепенно светлеющем небе мерцал истаявший до полупрозрачности растущий месяц. До часа Полнолуния осталось одиннадцать дней.

Часы на башне пробили пять. Звон увязал и гас в царящей тишине.

Где-то залаяла собака, и меня дернуло, будто током. Хотя это наверняка был самый обычный лохматый барбос, к настоящим Псам не имеющий ни малейшего отношения. Но рано или поздно я услышу другой лай.

Я двинулся через дорогу, невольно ускоряя шаг. Время стало самым ценным, что у меня имелось в наличии. И от того, как рационально я им распоряжусь, зависело, останусь ли я тем, кем являюсь, до наступления зимы. И увижу ли выставку рыжей девчонки по имени Саня.

В Галерее я наследил. Недостаточно сильно, чтобы сторожевые системы Белых подняли тревогу, но достаточно заметно, чтобы их Искалы рано или поздно нашли источник беспокойства. Вероятно, они уже идут сюда, – значит, следовало уносить ноги как можно дальше. Белые станут охотиться, но, пока я не начну колдовать, узнать меня немыслимо. А я попытаюсь не привлекать их внимания и уйти из Белой зоны. С Черными все проще и сложнее. Но об этом мне, скорее всего, думать не придется.

Автоматически подняв руку, я тормознул какое-то шальное предрассветное такси.

– До центра, – велел я водителю, и тот, не уточняя, стал разворачивать своего тяжелого железного коня.

В центре мне делать было нечего, но рвать свой след лучше всего таким способом. А в городе я ориентировался плохо.

В машине пахло хвоей. Под зеркалом вместе с освежителем покачивался амулет в виде уродливого колченогого конька. Раньше всадники вешали его на лошадиную сбрую, чтобы кони не спотыкались и не ломали ноги на ухабистых дорогах. А теперь вот водители пользуются. Чтобы шины не проколоть?

Наблюдая за мерным колебанием амулета, я пытался припомнить виденную мельком дорожную карту. Там размечались все действующие ныне Врата. Только через них можно попасть на верхний Архипелаг, расположенный вне пределов Белых и Черных. На одном из трех островов Архипелага находится Зал Трибунала.

Один раз я уже был там. И даже не подозревал, что когда-нибудь приложу максимум усилий, чтобы вернуться туда по доброй воле.

Запомнить дорожную карту могли немногие, и я, увы, не входил в их число. Карта отличалась сложностью и нестабильностью. Собственно, поэтому ее регулярно переиздавали, обновляя, большим тиражом. И каждое издание расходилось в считанные дни, несмотря на дороговизну.

В последний раз карту мне довелось увидеть на стене кабинета в Павильоне, где куратор изволил давать аудиенцию. В тот момент меня больше занимал предмет нашего разговора с господином Бложевым, чем дорожная карта, поэтому я лишь скользнул взглядом по полотну. Если не путаю, на территории Звенницы и ее окрестностей имелись лишь одни действующие Ворота, и находились они…

Вспомнив, я досадливо поморщился.

В центре города жизнь не признавала таких условностей, как смена дня и ночи. Магазины, рестораны, клубы лениво зевали створками дверей, поглощая и выпуская посетителей. Жизнь бурлила и шипела, изредка выщелкивая прочь не поспевающих за ритмом.

Плотная магическая сеть, шатром накинутая сразу на всю Центральную площадь и выстреливающие от нее улицы, подрагивала от возбуждения, лохматилась и вздувалась пузырями, пытаясь совладать с потоками стихийных сил. Сеть, похоже, ставили очень давно и с тех пор чистили редко. Узлы ее обросли, как кораллами, паразитами, жрущими дармовую энергию, а местами, в глухих углах и тупичках, сама сеть мутировала, превращаясь в ловушку для растяп. Там вяло копошились, путаясь в трех столбах, припозднившиеся гуляки или сладострастно занимались друг дружкой ничего не замечающие парочки.

Такси выплюнуло меня на тротуар и унеслось, взмахнув пушистым от морозца хвостом выхлопа.

Я поискал глазами местечко поукромней и выбрал проход между бутиками, где маскировалась под каменный гротик сувенирная лавка, закрытая на ночь. Оба соседних бутика накрывали такие мощные и самодовольные сторожевые купола, что в их сверкании можно было замаскировать даже среднего размера магический фонтан.

Укрывшись, я аккуратно прослушал сеть над центром, стараясь не вызвать даже малейших колебаний. Это было, в общем, несложно. Требовалось изрядное усилие и большой выброс энергии, чтобы колыхнуть эту махину. Я проявил, наверное, излишнюю осторожность.

Однако, обжегшись на василиске, стороной обходишь ужей…

Выбрав безопасный коридор в прорехах плетенки, я позвал. Ветер послушно лизнул щеки холодом и унес призыв. Почти сразу я получил отклик и, ухватив невидимую нить, обрадованно потянул к себе. Никто не покушался на капсулу с вещами?..

В то же мгновение мне показалось, что ниточка напряглась чуть сильнее, чем следовало. Я резко отряхнул ладони, разрывая контакт, и метнулся в зев ближайшего супермаркета. Големы на входе лязгнули золотыми доспехами вхолостую, не успев выговорить приветствие.

Я завернул в отдел сухих завтраков, где толклось на редкость много покупателей, придирчиво изучающих текст на упаковках. На туристов покупатели не походили. Не иначе это местная традиция аборигенов – скупать сухие завтраки еще до рассвета. Вдохновленный их примером, я немедленно замаскировался под аборигена, ухватив ближайшую коробку и отсутствующе уставившись на текст.

«Сухой завтрак «Золотые колечки» предназначен для здорового и полноценного питания взрослых и детей…»

Легкая заминка, возникшая при контакте, означала только одно – кто-то уже успел прицепить коготок к моему шарику. Легкий и практически невесомый. Я бы и не заметил его, если бы не потрясения предыдущих часов, обостривших паранойю до предела.

«…В состав «колечек» добавлен волшебный наполнитель от фирмы «Чудодей», придающий продукту золотое сверкание и искристость, а также…»

За коготком потянулась бы паутинка прямиком ко мне. Собственно, этого следовало ожидать. Но попробовать все равно стоило. Если мне не повезет с ближайшими Вратами, то придется искать другие, а для этого нужны деньги и документы. Жаль, что простейшее из возможных решений оказалось ловушкой.

«…Подарочное кольцо из золота фей в каждой упаковке будет радовать Вас или Ваших детей своей красотой целых десять дней. А по окончании срока кольцо превратится в купон. Собрав пятьдесят купонов, Вы сможете участвовать в розыгрыше уже настоящего кольца из золота гномов…»

Гм, соблазнительно. Особенно если учесть, что последняя моя трапеза состояла из не искрящегося золотом печенья и пары чашек кофе. Надо бы перекусить поплотнее.

Я алчно огляделся и застыл, таращась в зеркало над стеллажами.

В дверь супермаркета вошли двое. Высокая молодая женщина равнодушным жестом запечатала уста сразу обоих големов и отсекла старшего приказчика, сунувшегося было навстречу. Ее коллега даже не повернул головы. Вот любопытно, отстраненно подумал я, глядя на обомлевшего приказчика, обслуга вычисляет волшебников при исполнении сразу и безошибочно, даже не обладая зачатками магического дара. Простым внутренним чутьем. Кто-то из исследователей даже проводил работу по изучению этого феномена.

Напарник женщины – среднего роста крепыш – двинулся на второй этаж супермаркета, а она сама повернула в гастрономический отдел. Один из младших приказчиков в отдалении следовал за ней предупредительной тенью.

Я как можно небрежнее поставил коробку с завтраком на полку и с деланной неспешностью пошел вдоль стеллажей, повернувшись к магине спиной. Бежать глупо и опасно. Прошло слишком мало времени. По тревоге могли вызвать ближайшие патрули, чтобы обыскать окрестности. Вот они и ищут. Кого-нибудь.

От фальшивой небрежности походки у меня даже позвоночник свело.

Магиня нагоняла, целеустремленно двигаясь по соседнему ряду. Я не оглядывался, но чуял ее приближение. Спину пекло. Женщина тратила на каждого встречного покупателя пару секунд, небрежно пролистывая его, как книжку в библиотеке в поисках нужной. Иногда кто-нибудь задерживал ее внимание чуть дольше – и только. Считается, что распознать мага можно лишь в работе. Вот сейчас и проверим.

Мне в затылок словно вонзилось раскаленное шило. Я едва удержал вопль, конвульсивно дернувшись. Проклятый Пожиратель разрушил систему самозащиты, и для восстановления ее прошло еще слишком мало времени.

– Прошу прощения, – рассеянно пробормотала магиня мне в спину.

От удивления я оглянулся, но она уже шла мимо, не потратив на меня даже тех лишних секунд.

Магиня, вне всякого сомнения, прочитала во мне мага, как и чистильщики в электричке. Только мага мелкого. И поэтому извинилась за причиненные неудобства. Шило-щуп предназначалось для оценки уровня магической силы. Если бы оно наткнулось на щит или почуяло глубину, то магиня подняла бы тревогу. Но те, кто меня искал, похоже, еще не знали о произошедших изменениях. Пока не знали.

Я перевел дыхание, глядя, как магиня удаляется.

Пожилая женщина в длинном платье выпустила из рук сочно шмякнувшийся об пол пакет с творогом и даже не заметила этого. Пальцы ее скрючились, а лицо неприятно исказилось. Казалось, женщина внезапно почувствовала дурноту.

– Сударыня, вам нехорошо? – встревожился мужчина в клетчатой кепке, отворачиваясь от изобилия йогуртов.

Женщина засипела. Неразличимый простым зрением, бешеный черный огонь объял ее с ног до головы. В стороны, как иглы встревоженного дикобраза, полетели вместо искр мелкие черные вредоносные иголки.

Ведьма! Испугалась, почуяв магиню. Наверняка ей запрещено жить в Звеннице. Города с населением свыше тысячи зрителей по традиции закрыты для ведьм еще со времен Холодной Чумы.

Иголки вонзались в упаковки с молоком, превращая их содержимое в гнилую простоквашу. Крышки стаканчиков со сметаной и сливками вздувались и лопались на глазах. Бутылки с кефиром вспенились, как шампуни. Приказчик издалека заприметил неладное и издал негодующий возглас.

Я еще не успел опасно сблизиться с ведьмой, но стоящий в паре шагов от нее владелец клетчатой кепки вдруг замер. Он вряд ли почуял, как в него втыкаются десятки мелких иголок, но побелел, схватился за сердце и стал оседать на мраморный пол, пытаясь удержаться за тележку с продуктами. Тележка со звоном повалилась.

Это заставило-таки магиню переключить внимание.

– Не двигаться! – хлестнуло словно плетью.

И все застыли, даже ошалевший от ущерба приказчик.

Затем голос магини зазвучал негромко и мелодично, а от невнятно произнесенных ею слов воздух взялся стеклянной решеткой. Ведьма заверещала, когда вокруг нее сомкнулась невидимая скорлупа, обратившая черный огонь внутрь. Покупатели встрепенулись и принялись пугливо вертеть головами. Со второго этажа бежал напарник магини. А от дверей неуверенно потянулись охранники.

– Внимание! – Повелительность в голосе магини не допускала и тени сомнения, что ей могли бы не повиноваться. – Всем соблюдать спокойствие. Служба охраны успешно провела задержание опасного элемента.

Ее напарник сплел смиряющую петлю и набросил на жертву. Ведьма смолкла, захлебнувшись криком. Лицо ее отекло и стало неподвижным, только глаза продолжали яростно сверкать.

Оба мага сноровисто поволокли добычу к выходу.

Один из приказчиков склонился над мужчиной в клетчатой кепке, вызывая «скорую» по мобильнику. Другой мрачно озирал потраву на полках с молочным изобилием. В гастрономическом отделе супермаркета стали скапливаться любопытствующие.

В общем, ситуация складывалась наилучшим образом для незаметного исчезновения.

Ехать за город согласился только четвертый водитель из тех, кого все же удалось остановить. При этом пришлось выложить почти треть наличных денег. Впрочем, сожалеть о финансовых потерях неуместно. Главное – добраться до нужного места, а там уже деньги не потребуются.

Все дорогу я периодически задремывал и во сне смутно сокрушался об оставленных в супермаркете «Золотых колечках». Я так спешил удрать из города, что даже на еду не нашел времени. Вообще-то в детстве мне приходилось голодать по нескольку дней, но вспоминать былые навыки лишний раз не хотелось.

– Приехали, – сообщил водитель недовольно.

Он оказался субъектом мрачным и за всю дорогу не проронил ни звука. И за подобный комфорт даже не пришлось доплачивать.

– А где… – неопределенно начал я.

– Там, за деревьями, – угадал ход моих мыслей водитель.

И верно, за шеренгой деревьев просматривался отрезок боковой дороги и ограда.

Я выбрался наружу, зябко поеживаясь. Машина брезгливо фыркнула, круто развернулась на пустом шоссе и унеслась обратно к городу, оставив меня в компании со слегка покосившейся табличкой на повороте: «Частное владение. Въезд без приглашения воспрещен».

Снова дом на отшибе, кисло подумал я. Но был не совсем прав. С другой стороны шоссе, в долине, заросшей осинами и березами, маячила крыша еще одного особняка. Соседи у господина вице-губернатора имелись. Наверняка тоже какие-нибудь местные шишки.

То, что Врата находятся на территории загородного владения господина вице-губернатора, я запомнил случайно и удивился мимолетно. С вице-губернатором мне довелось столкнуться один раз в момент моего прибытия. По традиции Белые ставят в известность о появлении в зоне их влияния чужаков местное начальство, не имеющее отношения к магическим школам. И меня продемонстрировали мэру, губернатору, полицмейстеру и еще кое-каким чинам на приеме.

Человека более далекого от магии, чем вице-губернатор, мне встречать не доводилось. А в его загородном доме расположен важный магический объект. Он сам-то об этом знает?

…Воздух был насыщен магией как водяными парами перед дождем. Казалось, еще немного, и скопившееся напряжение выпадет в осадок шаровыми молниями или все вокруг заискрится. К тому же слегка пованивало падалью.