Текст книги "Голубиная сессия"

Глава 3

Я остановилась прямо перед крыльцом государственного общеобразовательного учреждения номер триста пятнадцать с биологическим уклоном. Какое счастье, что меня отдали в другую школу. Не представляю, как можно учиться на ботаника с ранних лет. Похоже, мои родители подумали определенное количество лет назад, точно так же, и я получала аттестат о среднем образовании в английской школе.

Тем не менее, сегодня мне как раз нужно сюда. Против моего ожидания, стены здесь были не разрисованы зарослями тропиков, а были спокойного голубого оттенка, нигде не стояли аквариумы с рубками, змеями, и пауками. Все как в обычной школе.

Я естественно не собиралась сидеть в засаде возле входа или учительской и караулить рыжую, а сразу направилась к директору. Ей была Элеонора Эдмундовна, между прочим, явно не перешагнувшая и тридцатипятилетний рубеж. Это я выяснила, войдя в ее кабинет, перед этим, разумеется, постучав в деревянную дверь.

Кроме всего прочего, дама была полновата и ярко накрашена. Как ее занесло в этот биологический мир, она ему совершенно не соответствует! Хотя возможно, в моей голове живет слишком много стереотипов.

– Добрый день. Чем могу помочь? – поздоровалась со мной женщина.

– Здравствуйте. Я из РОНО.

Директриса тут же засуетилась, встала, пододвинула стул, сбегала к секретарше и вернулась с чашкой чая.

– Очень рада вас видеть, – наконец, произнесла, запыхавшаяся Элеонора Эдмундовна. – Если честно, не встречала вас до этого.

– Взаимно. Меня зовут Кира Юрьевна, я недавно закончила университет, и вот как молодого специалиста меня поставили на недавно появившуюся должность. Я думаю, желающих там работать было немного. Уж больно нервная работа, в мои обязанности входит рассмотрение жалоб от родителей и анонимов. Опыта совсем нет, так что приходится заниматься этим.

– Понимаю. А причем здесь моя школа? Неужели кто-то жалуется на нас?

– Представьте, да. К нам поступил сигнал, вот я и пришла, проверить его.

– А что именно, расскажите?

– Дело в том, что нам пожаловалась мама одной девочки, я не имею права называть ее имя и фамилию на учительницу. Но проблема оказалась в том, что имя девочка не называет, боится мести самой учительницы, да и одноклассников, которые могут считать ее после ябедой и стукачкой. Она проговорилась, что та ее притесняет и плохо относится. Мама долго расспрашивала дочь, но так и не смогла узнать ее имя, та лишь случайно обронила фразу «Сама не высокая и рыжая, а ко мне придирается». У вас работает сотрудница, подходящее под такое описание?

Директриса тут же дала положительный ответ:

– Да. Есть такая. Мария Решетникова. Я сразу поняла о ком вы. Только я уже и так думаю ее уволить. Молодая, вертихвостка, ведет у нас факультатив по актерскому мастерству, театральный кружок, по-другому. РОНО обязало нас вести такие кружки, хор теперь есть, футбол, секция по рисования, французскому языку, – принялась перечислять директриса, – а вот учителей найти квалифицированных найти сложно. Мы в принципе справились с ситуацией, подобрали персонал, а вот с театралкой вышла неувязочка.

– А что с ней не так?

– Так молодая больно. Вам не в обиду. Я вижу, вы ответственная девушка, а наша и прогуливает занятия, может и огрызнуться старшим, разучивает с детьми непонятные произведения, а не классику. Мы ее давно уволить хотим. Так что можете, не беспокоится. Вопрос, считайте, улажен, в нашей школе снова все хорошо.

– Суть моей работы состоит не только в беседе с директорами, мне нужно пообщаться и самой провинившейся.

– Так она уже не преподаватель! К чему беседы? – поинтересовалась Элеонора Эдмундовна.

– Во-первых, она может пойти работать в другую школу, нам не нужны такие же случаи там, во-вторых, вполне возможно, что девушка совершено не причем, девочка специально так сказала или просто мама не поняла ее. Я вас прошу предоставить мне координаты Решетниковой. Я с ней поговорю.

Директриса позвонила по внутреннему телефону секретарю и та через пять минут пришла с бумажкой с адресом и телефоном молодой учительницы.

Я поблагодарила директрису и поспешила к выходу.

– Надеюсь, вас, милая девушка повысят, и мы будем встречаться и по более приятным поводам.

– Надеюсь, спасибо. До свидания!

Я выходила из школы с неплохим уловом. Вот так небольшая ложь дала мне возможность узнать, где живет заказчица Жорика.

Я решила не откладывать назавтра то, что можно сделать сегодня, тем более что проживает учительница совсем недалеко, пару остановок на автобусе, и я буду на месте.

Мария жила в «точке», причем на последнем этаже. Надеюсь, здесь лифт работает? Несмотря на мои опасения, подъемник, неторопливо шурша всем, чем только можно, вознес меня до верха.

Дверь, обитая обычным дерматином, была первая от лифта. Я позвонилась в звонок, он заиграл необычной мелодией. Вскоре мне открыли. На пороге стояла рыжая невысокая девушка, одетая в обтягивающие розовые шорты-лосины и свободную футболку.

– Вы кто? – спросила тут же она.

– На вас поступила жалоба, разрешите пройти.

Девушка отодвинулась, и я беспрепятственно попала внутрь. Мы прошли на кухню. Но вместо чая и конфет (что традиционно подают гостям, пускай и названным), девица достала пепельницу и закурила.

– Извини тебе не предлагаю, так как это последняя.

– Ничего, я не курю

– так кто на меня настрочил кляузу?

Пожалуй, хватит строить из себя серьезную даму из РОНО, все я снова журналистка, нет, побуду еще в чужой личине:

– Я из милиции, – ловким движением руки, я ровно на секунду достал удостоверение журналиста, раскрыла и тут же закрыла, – следователь Шаталина (сначала хотела назваться полковником или майором, но подумала, что для моих лет, такие звания рановато), расследую дело о похищении одной, но очень ценной вещи из квартиры гражданки Кудрявцевой. Вы – первая подозреваемая!

– Что за чушь! – воскликнула девушка, – не знаю никакой Кудрявцевой и уж тем более ничего не похищала у нее. Может вы меня с Нинкой с пятого этажа перепутали. У нее, между прочим, есть отсидка за хулиганство. Она водопроводчика побила!

– К вашему сожалению, я ничего не перепутала. Кроме того, мы вас обвиняем в убийстве двух бомжей Жорика и Усатого.

– Что!? – девушка поперхнулась и рассыпала весь пепел на пол, – вы что сумасшедшая? Какие бомжи? Вы что думаете, я с ними бутылку не поделила? Да, я приличная девушка! Играю в театре, преподаю в школе!

– А вот это, вы зря, гражданка Решетникова, – покачала я головой, – оскорбление должностного лица вовремя исполнения им рабочих процедур (О, Боже, что я сказала? там как-то по-другому звучит! Так длинно, что я не запомнила эту известную фразу из ментовских сериалов), вы понимаете, что я уже сейчас могу вас посадить на трое суток?

– Да? – открыла рот Маша и немного сбавила тон и совсем затихла.

– Именно так. Нам еще не все понятно, я расскажу, что мы узнали, а вы расскажите не достающие моменты. Договорились?

Девушка смотрела на меня безумными глазами, не в силах как-то словесно отреагировать на мою речь.

– Вы, Мария Решетова, давно хотите изменить свою жизнь. Вас многое не устраивает, – на этих словах, девушка еще больше открыла рот и во все глаза смотрела на меня, – не знаю, откуда, но вы узнаете, что у Кудрявцевой есть очень ценная фигурка голубки, она приносит удачу, и обсыпана бриллиантами. Чем не начало для новой богатой и счастливой жизни? Понятно дело, Кудрявцева никогда не отдала бы ее сама, поэтому вы решайтесь на кражу. Самой идти на дело – опасно. Вы нанимаете двух бомжей – алкоголиков, они действуют по вашему плану. Но получив голубку в свои руки, вы решаете убить соучастников. Во-первых, по пьяни они могут болтать, кроме того, снова придти к вам за гонораром. Убить бомжей не составляет никакого труда, вы приглашаете их к вашему месту работы, дарите им заранее отравленную бутылку, они с радостью принимают дар, распевают в своем подвале и умирают. Вы все просчитали, их смерть не сочтут не убийство. Но вам не повезло, за дело взялись профессионалы. Выша песенка спета. Мне интересуют только три вещи: откуда вы узнали про Кудрявцеву и статуэтку, зачем пригласили Жорика к школе и где в данный момент находится голубка?

Девушка моргнула несколько раз, закрыла лицо руками и заплакала.

– Ну что же, Решетникова, теперь реветь поздно. Надо было раньше думать. Но у вас до сих пор есть шанс, исправится. Расскажите все полностью, откровенно и ваше чистосердечное признание обязательно облегчит вашу дальнейшую судьбу.

– Я не виновата, – прохрипела девушка, захлебываясь в собственных слезах, – меня вынудили обстоятельства, я не причем, я посредник, правда, поверите, это все Нинка, противная…

– Маша, по порядку, пожалуйста, только честно, ни капли лжи. Обещайте!

– Да, да, обещаю, все расскажу, только не забирайте, не хочу в тюрьму…

Маша Решетникова родилась в Киришах, вроде недалеко от Петербурга, но все же не является второй столицей. А чтобы добраться до города, необходимо провести несколько часов в электричке. Пока Маша училась в школе, для нее это не играло большого значения.

Но чем ближе к выпускному классу, тем сильнее Маша мечтала о сцене театра. Но какое актерство в Киришах? Надо двигать в Петербург. Большинство Машиных одноклассников осталось в их родном месте, Решетникова же собрав небольшой рюкзак, и взяв подарок родителей на выпускной – несколько тысяч рублей, отправилась в Петербург.

К общему удивлению она смогла поступить на актерский факультет университета Культуры и Искусств. Поселилась у тетки. Но та не выдержав характер молодой племянницы, отправила ее в общежитие. Там Маша, поняла, как было здорова дома в Киришах, да даже у тетки было лучше, чем в общаге. Там царил хаос, тараканы и холодная вода. Промаявшись так два года, она сильно похудела, и стала безумно нервной. Но тетка неожиданно сменила место жительство и уехала в Москву. Квартира освободилась и туда во второй раз въехала Маша.

Вскоре университет был закончен, но места в жизни, Решетникова так и не нашла. В кино приглашали только на массовку и платили смешные копейки. Но Мария не унывала и поступила в театральную труппу. Но режиссер не увидел в ней таланта и ставил только на роли служанок и горничных, чьи реплики состояли из слов «Войдите, кушать подано, Пройдемте». Уж, явно не для этого простая девушка из Кириши училась пять лет, получила высшее образование, мучилась в общаге. Но других вариантов пока не поступало. Промаявшись так полгода, она поняла, что просто не выдержит. А ведь следует еще и родителям деньги отправлять. Но как? Если сама сводишь концы с концами.

От безвыходности она пошла, работать в школу, вести театральный кружок. Но директриса попалась противная, совершено не понимающая. Маша была вынуждена разрываться между театром, массовкой на съемочной площадке и преподаванием. Да, иногда она не являлась на занятия, опаздывала, но она очень старалась и крутилась как белка в колесе, начисто забыв о развлечениях.

Тут ее товарка по театральной труппе, немного более удачливая актриса Нинка Григорьева (ей однажды довелось роль второго плана) отвела после спектакля Машу в кафе и завела разговор.

– Машуль, у меня к тебе интересное предложение. Ты у нас прекрасная актриса. Сыграй роль, хорошо заплатят.

Решетникова уже вообразила себе роль у Михалкова, но все оказалось куда банальней.

– Переоденься, надень очки, плащик, чтоб лицо не разглядеть было и подойди к двум мужчинам, отдай им конверт. После того как они все прочитают, договорись с ними о встрече через два дня.

Оплата была хорошая, ну я и согласилась. Пошла к больнице, там, на лавочке сидели, как мне показались бомжи. НО мне какая разница, сказали подойти к ним, я так и сделала. Они взяли письмо, прочитали. В конверте, между прочим, лежали деньги. Они спросили, когда придти. Ну, я и говорю, как мне Нинка велела, чрез два дня. Но свое расписание вспомнила, понимаю, что у меня занятия в театральном кружке, не успею добежать до сюда и говорю, подходите к крыльцу биологической школы.

Вечером мне звонит Нинка и спрашивает, как все прошло. Все было по плану. Она мне на следующий день в театре бутылку вина дает. Я думала, это мне, за хорошую работу, а это оказывается тем бомжам. Мне даже обидно стало. Мне только деньги, а им и то, и другое.

Но я честная отдала им бутылку, не стала себе забирать.

Так вот, в условленное время, я дала задание ученикам и побежала к крыльцу. Там уже стояли эти товарищи. В руках держали статуэтку голубки, я им оставшуюся часть денег и бутылку отдала, и побежала обратно на урок. А то вдруг бы директриса заметила бы мое отсутствие.

Потом на следующий день, я отдала фигурку, она и вправду очень красивая, Нинке. Та отдала мой гонорар и, не сказав спасибо, ушла. А сегодня у нас выходной, так что я ее не видела. Так что я не виновата не в чем! А голубка действительно удачу приносит?

– А кто такая Нинка? Расскажи про нее, – попросила, проигнорировав последний вопрос Решетниковой.

– Ну, я же говорю, – начала раздражаться хозяйка, – мы с ней в одном театре играем. Ей лет двадцать пять. Она курносая и с темными волосами. Мы вообще с ней особо не дружим. Даже странно, что она мне предложила поучаствовать в таком деле. Может, была уверена, что я соглашусь, денег то нет. Но, поверьте, если бы я знала, что совершается преступление, то, ни за что не стала бы содействовать всему этому и тем более давать бомжам ту бутылку.

– Думаю, суд, учтет это обстоятельство…

– Как? Я же все рассказала! Нина не посвящала меня в детали и не говорила для чего ей это. А я в свою очередь не задавала вопросов, мне же заплатили, причем хорошо. Анина вроде приличная девушка, никогда бы не могла заподозрить ее в чем-то противоправном, а оказывается…

– давай координаты Нинки. Буду с ней теперь общаться. Только если предупредишь, что к ней едет милиция и она скроется…Все на тебя повесим, так и знай. На бутылке, между прочим, твои отпечатки, так что Нина тебя еще вдобавок подставила.

– Ах, она, – разозлилась Маша, поняв, во что ее втянули.

– Только без кулаков. Она не должна ничего заподозрить. Не смей ей ничего выговаривать. Будет только хуже, окажешься там же, где и бомжи.

Маша испуганно затрясла головой.

– Дай мне еще адрес вашего театра. Слушай, я, возможно, приду в ваш театр, под прикрытием, так что если увидишь меня там, не надо кричать на всех углах, что явилась милиция. Ясно?

– Так точно! – Решетникова отдала честь и записала на бумажке, все, что я просила.

Ну, теперь можно уходить.

Я решила спуститься вниз по лестнице, а не пользоваться лифтом. На это у меня несколько причин. Во-первых, я очень боюсь подъемников, именно таких, расположенных в старых домах и годами, не видевших ремонта (лифты в торговом центре меня совсем не смущают, и я часто ими пользуюсь). Во-вторых, спуск с четырнадцатого этажа довольно полезная процедура, напрягу мышцы ног. Два раза осуществить я бы такое не смогла, а вот один раз, по пути вниз, вполне осилю. К тому же медленно преодолевая ступеньки, я могу осмыслить все, что узнала от Маши.

Думаю, она не так невинна, как хочет казаться. Денег не было, вот, подписалась участвовать в такой афере. Сомневаюсь, что все указания бомжи получили из письма, скорей всего, они получили разъяснения и из уст Решетниковой.

Интересно Нина – это еще одно звено цепи или настоящая заказчица. Но если, последнее утверждение, верно, то, как она узнала о Наташиной голубке. Ведь о ней осведомлены пять всего пять человек. Хотя возможно они проговорились еще кому-то. Но даже, если так, как незнакомый человек мог настолько поверить рассказу подруги или друга, что тут же пошел на преступление.

Нет, здесь, должно быть более длительное изучение объекта. Хотя, если некто узнал, что голубка обсыпана бриллиантами, то масштабная проверка не требуется. Короче, у меня слишком много «если» получается. Мне просто необходимо еще с кем-нибудь побеседовать.

Кстати, я, совсем, упустила тот факт, что кроме Жорика и Усатого, в спектакле участвовали еще двое мужчин. Они изображали врачей, которые забрали двух воров. Кто же они. На бомжей, как первые парочка, они не похожи. Да, тот, кто придумал всю эту аферу, позаботился и об этом. Он не стал нанимать бригаду бомжей, а разделили усилия. Только почему-то голубку забрали себе бомжи, а не более приличные люди. Возможно, потому, что судьба алкоголиков была уже решена и поэтому посвящать в подробности этого плана еще и «врачей», уже не было смысла. Кто же искал людей на роль медиков? Маша либо не делала этого, либо просто умолчала. А может быть, это сделали сами бомжи?

Опять гипотезы и версии, это все бесполезно, нужно говорить с участниками этого преступления, чтобы разораться в вопросах «кто? Зачем? Когда? И почему?». Что же мне делать дальше? Отправится по списку Наташи, ах, его еще нужно у нее забрать или к Нине. Пожалуй, схожу к актрисе, а на обратном пути захвачу список у Кудрявцевой. Но возможно, мне это не понадобится, если Григорьева будет откровенна со мной.

Под каким же видом придти к ней? Я ехала в автобусе и рассуждала на эту тему. Что то мне подсказывает. Что эта девушка не столь наивна как Маша. И на секунду распахнутое удостоверение может попросить рассмотреть получше. И, между прочим, будет иметь на это право! А я там не в милицейских погонах, а в розовой кофточке с большим вырезом. Хорош следователь! Ко времени, когда я пересела в метро я перебрала в голове множество вариантов: можно представиться подругой Маши, юной актрисой, придти как есть, рассказать правду и угрожать написанием разоблачительной статьи в газете (а вдруг ей нужен такой черный пиар?), попытаться прикинуться оперативником….Что же делать? А вдруг? В моей голове созрела мысль, немного глупая (по-другому у меня почему-то не выходит), но ничего лучше придумать не получалось. Представлюсь либо продюсером, ищущим новые таланты, либо представителем одного очень влиятельного человека, желающего купить голубку. Посмотрю, на ее реакцию, когда заведу речь о птичке. Вот, она удивится как я вышла на нее. Попробую подловить ее на этом. Какую тактику выбрать, посмотрю по ходу дела. В конце концов, если Нина выгонит меня за дверь, я буду угрожать ей тем, что вызову милицию. Хотя как бы она сама не вызвала органы правопорядка, все-таки не каждый день заявляются такие необычные девушки как я и усиленно требуют правды.

Жаль с нарядом я подкачала, – спохватилась я, ту бы лучше деловой костюм подошел. Но ладно будем пользоваться тем, что есть. Я вышла из метро, отошла в сторонку, сделала себе строгую прическу, зализала гелем все волосы (он валялся на дне моей сумки) и заколола крабиком, на лице появились черные очки. Я оглядела себя в витрине магазина обуви: «ну, так-то лучше будет».

Я быстро нашла дом, в котором проживает Нина. Обычный панельный, унылый, не новый, таких тысячи в Питере. Бодро поднявшись по ободранной лестнице на третий этаж, я позвонила в звонок. Нет ответа. Потом еще. Неужели ее нет дома? Я решила не отступать и позвонила еще раз пять. На мои звонки приоткрылась дверь, но не Григорьевой, а соседская.

– Чего трезвонишь?

– Хочу пообщаться с Ниной.

– Так нет ее.

– А где ее можно найти? – поинтересовалась я.

– В театре! Где еще этой актрисульке, по которой Голливуд плачет, еще быть! Если деньги вечер, то она там. Если ночь: или здесь дрыхнет, либо, на танцульках. Уже под тридцатник, а ума не набралась. Я ее с малолетства знаю, какой была вертихвосткой, такой и осталась. Пошла бы на кассира выучилась и начала вести нормальный образ жизни. А то артистка, понимаешь!

На этих словах дверь захлопнулась. Я если честно так и увидела, кто говорил. Дверь была на цепочке, и в маленькую щелку пролезал только нос. Но побеседовав с ним, я и так узнала много полезного.

Театр находился в другом районе, заеду домой. Там я провела от силы полчаса. Надела деловой костюм: обтягивающие черные брюки, рубашку и пиджак и понеслась в театр.

На проходной дежурила старушка. Надев огромные очки на нос, она изучала свежую прессы.

– Вы к кому? – спросила она, не отрываясь от чтива.

– На пробы, – соврала я.

– А– а. ну тогда вам прямо и налево.

Где мне найти Нину? Вряд ли у актрисы эпизода есть своя гримерка.

Я шла по коридору, не имея понятия что предпринять. Мимо пронеслась блондинка в платье восемнадцатого века.

– Вы не подскажите, где Нину Григорьеву искать? – спросила я у средневековой бегуньи.

– Прямо и налево, – прокричала девица на ходу и скрылась за поворотом.

Кажется бубулька – сторож тоже направляла меня туда. Значит, пойдем именно в этом направлении. Повернув при первой возможности налево, я сделала несколько шагов и уткнулась в дверь, больше ничего здесь не было. Я постучала, но никто мне не ответил. Я осторожно открыла дверь. Она оказалась не заперта и противно скрипела. В открытую щелочку просматривалась небольшая сцена и несколько рядов пустых кресел. Занято было только пять: сидело трое мужчин, девушка и женщина. Я уже широко отрыла дверь и вошла в помещение.

Все было в полумраке, до кресел было далековато и мне на секунду стало страшно: никогда бы не смогла бы здесь работать! Вдруг непонятно откуда зазвучал громкий бас:

– Пришли? А чего опаздываем?

Вон, как здесь сотрудников, отчитывают, я лучше уж статейки буду писать. Тем более, что такой грешок, как опоздание, за мной водится. Это происходит совершено случайно, никак не получается проконтролировать свое время: то опаздываю, то засиживаюсь в гостях до полуночи, то резко встаю в семь утра и больше не могу и глаз сомкнуть. Не знаю, куда идти к психиатру (или кто там биоритмами занимается) или на курсы по тайм – менеджменту.

– Эй, девушка, я к вам обращаюсь!

Я повертела головой по сторонам: что еще за девушка?

– И не надо озираться! Здесь больше никого нет, кроме вас.

Ну, как это нет, а те пятеро на креслах…

– Марш на сцену!

Я, несмотря на запрет, вновь оглянулась: с кем так разговаривают, неужели со мной!

– Вы на нее посмотрите, опоздала, да, еще и здесь всех задерживает. Быстро под софиты!

Я, повинуясь и не смея возразить, потрусила на сцену. Меня, оказывается, здесь все ждали (наверняка, Маша все рассказала), придется идти, куда велят.

Я очутилась на сцене, встала в центр и почувствовала себя не в своей тарелке. Сцена была небольшая, и все внимание тут же сосредоточилось на мне. Голос, вещавший непонятно откуда вновь проснулся:

– И что мы стоим деревом? Стихи, песни, пляски? Мы ждем!

Пятеро на креслах как по мановению волшебной палочки, уставились на меня. Что делать?

– Девушка, вы, что первый раз? Еще раз повторяю, мы ждем! Здесь серьезные люди собрались, известный театральный режиссер, а вы тут Му-Му изображаете. Эта вакансия уже закрыта! Попробуйте другое амплуа!

О, черт, опять этот голос, что он от меня хочет? О, Боже, я же на пробах, мне же сказала бабулька на входе, что здесь проходят пробы. Я бы так сюда ни за что не завернула, но та в платье сказала, что Григорьеву следует искать здесь… Ну и попала в ситуацию!

Может, сказать, что вышла ошибка и я здесь совсем по другому делу. Или прочитать стишок или спеть? Я с безумными глазами посмотрела на пятерку, их лица не выражали никаких эмоций. Хоть бы подбодрили!

Шаталины позориться не привыкли! Будем играть! Какой только выбрать жанр? Знать бы на какой кастинг пришла, соориентировалась бы, что лучше исполнять. Но раз данной информацией не владею, будем импровизировать вслепую. Ведь, у меня не стоит цель пройти конкурсный отбор, хотя бы уж, не сильно расстроить мужчин, которые меня, почему-то ожидали.

Я подошла поближе к краю сцены, и запела. В мозгу прошла секундная борьба за репертуар, и выбор по не понятной причине был сделан в пользу Мерлин Монро и ее векового хита. Уже исполняя акапелла песню, я распустила волосы (образ деловой дамы не понадобился) и пританцовывала.

– Побольше движения! – прогремел сверху голос.

Я впустила в дело руки, выделывая ими непонятные загогулины. Я крутилась, вращалась и пела.

– А по современней, что-нибудь, – потребовал бас, когда песня подходила к концу.

Я-то с надеждой думала, что испытания на этом уже закончатся. Чем же еще поразить умы пятерки из жюри?

На очереди уже стояла Мадонна, выбрав песню из последних альбомов и поэкстравагантней, я попыталась повторить движения из клипа. Королева поп музыки известная любительница йоги, мне же такие выкрутасы не осилить. Но в порыве желания, я даже умудрилась в штанах от костюма засунуть ногу за голову. Выполнила кувырок и исполнив поседений куплет повалилась от внезапной нагрузки на сцену, широко раскинув руки в разные стороны.

– Эмоционально! – похвалил меня голос, – а может, еще стихи прочтем?

Я помотала головой.

– Почему нет? Дергаться уже не обязательно! Мы хотим видеть вашу душу.

О, господи, интересно, на чью роль я сдаю такой тяжелый экзамен? Я уже выдохлась! Без подготовки совершать такие акробатические трюки. Было бы даже Алине Кабаевой сложно. А они после все еще хотят стихов!

Мне стыдно признаться, но стихи я не очень люблю… В школе я их учила, но прочитав наизусть на уроке, я тут же забывала. Да и читать я их не люблю, вот проза – это другое дело. Мне не вспомнить даже четверостишья! Как же выкрутится? Раз уж отплясала, отпела и сделала кувырок назад, посрамится на стихах – это просто недопустимо!

Пушкин? О, Боже, вспомнила лишь две строчки. Вот, позор! Хорошо что, здесь не присутствует наш декан, этот бы точно убил за такие пробелы в моей голове.

Я решила пойти по непростому пути и выбрала «попурри», так называемую нарезку все подряд.

– В сто сорок солнц закат пылал (начала с Маяковского),

Я памятник воздвиг себе не рукотворный (продолжила Пушкиным)

К нему не зарастет народная тропа,

Вознесся выше он главою непокорной

Александрийского столпа

Кажется, все….Не думала, что у меня такие проблемы с памятью! Прямо напрочь отшибло! Как я еще песни то вспомнила? Сегодня же куплю специальные витамины. То, что здесь, я запнулась, это ладно, но вдруг память подведет меня на экзамене, потом поеду в автобусе и забуду на какой остановке мне выходить! Вот, ужас!

Пятерка все еще молчала, ожидая продолжения.

Чтобы дать понять, что концерт окончен, я поклонилась. Я постояла как столб на сцене еще минутку и не услышав никакой команды сверху, спустилась по лестнице вниз. Еще недавно радостные лица членов жюри озарило некое сомнение. Да, со стихами я напортачила. Надо подправить положение. Я встала в позицию, выставила руки вперед и поклонила все тело вперед. Я лихо запрокинула ноги вслед за телом и покатилась вперед. Хорошо, что предусмотрительно ушла со сцены (а то падать было бы значительно больнее). Ноги оказались, где то в креслах, одна рука на подмостках, другая за головой, а тело – на полу. Вот, теперь выступление точно закончено! Решив, что миссия выполнена, я отключилась.

Пришла я в сознание лишь спустя час, причем не в том месте, где лихо отплясывала. Я лежала на узком диванчике, их которого прямо в бока впивались пружины. Накрытая я была одеялом, пахнущее нафталином. Где это я, не похоже на интерьер больницы?

– Ну, что актриса, пришла в себя?

– Это кто? – я завертела головой в поисках источника звука или здесь все общаются «сверху», не считая нужным показывать собственное лицо.

Но в этот раз лицо появилось, это была курносая девушка, она была облачена в странный цветастый халат, похожий на кимоно.

– Как же тебя сюда занесло? Не уж то собралась к нам устроиться? Тебе с твоим талантами лучше в цирк! – девушка засмеялась собственной шутке, а потом более серьезным тоном предложила, – может, чаю хочешь или воды? Голова болит?

– Да. От горячего напитка я бы не отказалась.

Девушка включила находящийся неподалеку электрический чайник, достала заранее чашки, насыпала сахарного песку.

– Меня Нина зовут, а тебя как?

– Кира.

– Ну, ты всех нам поразила. Такое представление организовала! Прямо театр одного актера.

– Мне кажется, я как посмешище выглядела. Да еще и «колесо» неудачно выполнила в конце, все впечатление испортила!

– Да, ладно, я, обещаю, что тебя здесь точно запомнят! Кстати, режиссеру Крану ты приглянулась. Берет тебя в спектакль!

– Серьезно? – не могла я поверить услышанному.

– Конечно! Тут девочки такие зажатые приходили, Есенина или Пушкина прочтут и стоят, ручки за спиной спрятавши. А ему живость нужна, энергия.

– А что хоть за спектакль?

– Так ты что пришла на кастинг, сама не зная, на что пробуешься? – удивилась девушка.

– Меня сюда привели иные цели, произошла путаница и я оказалась на сцене. Отступать было некуда, вот и сымпровизировала, как сумела.

Девушка похлопала мне, налила чаю, подала мне пластиковый стаканчик и высказала собственное мнение:

– Так и не каждая профессиональная актриса сможет. Молодец! Вот Кран расстроится, он же видит тебя своей актрисой. Отверг все остальных претенденток. Ты его просто поразила! Мы с тобой должны одну роль играть только в разных составах. Прикольно, если бы вместе репетировали.

– Кран. Смешная фамилия.

– Великий режиссер местного розлива. Худой, в очках, крикливый как баба. Но другого не имеем, – развела руками Нина, – Если актерствовать не собираешься, то зачем ты к нам пришла?

Я сделала глоток чая, устроилась по удобнее и спросила:

– А ты в театре единственная Нина?

Та кивнула, и я порадовалась своей удачливости: надо же попала именно к Григорьевой.

– Вот, к тебе-то я и пришла.

– Серьезно? Не путаешь? Я – Нина Григорьева, и я до твоего перфоманса тебя в глаза не видела.

– Я тебя тоже. Но слышала от Маши Решетниковой, твоей коллеге, твое имя, и поэтому пришла.

Нина нахмурилась.

– И что эта болтушка наговорила про меня?

Я попила чаю, скинула вонючее одеяло, но, все еще оставаясь на диване (кольнуло в поясницу при резком движении), ответила:

– Я частный детектив, и вышла на Машу благодаря оперативно – розыскным мероприятиям. Она, в свою очередь, указала на тебя.

– Не понимаю, – посерьезнела Нина, – как же так? Я ничего не делала. В чем она меня обвиняет?

– Не обвиняет. Просто пару дней назад произошла кража, которую совершили два бомжа. Мы вышли (я не забыла, как отважно помогал мне Федя) на Решетникову, она выходила на связь с ними, отдавала гонорар и забирала сворованное. Но как утверждает, это не она придумала. Руководила всем вы.

Девушка задохнулась от возмущения. Она забегала по комнате, охала, восклицала, ругала, на чем свет стоит Машу.

– Что ты так злишься, Нина? Почему ругаешь коллегу? Мы вышли на нее, раскрыли ваше похождения, надо было раньше думать. Чего сейчас локти кусать, надо было раньше думать! Где сейчас голубка?

– Так вы сыщица частная или милиция? – решила уточнить актриса.