Текст книги "Трофейная жена, или Мужчины приходят и уходят"

Глава 7

В полночь я пришла к Павлу и моментально попала в его жаркие объятия.

– Я тебя так долго ждал…

– Я пришла всего лишь для здоровья.

– Понимаю. Давай начнём вместе о здоровье заботиться. Чтобы всем было хорошо.

Павел стащил с меня платье. Чёрное эротическое белье – классика жанра, неизменная и прекрасная всегда, вне зависимости от типа кожи и её цвета, – свело его с ума. Невесомое кружево смотрится всегда эффектно и выигрышно. Сочетание чулок на резинке, узких трусиков – агрессивный идеал Голливуда, который, впрочем, весьма подходит и для деревенского свидания.

– Где ты это взяла? – поразился мой сексуальный партнёр. – В нашем сельпо ничего подобного нет.

– Если честно, я в сельпо ни разу и не была. С ужасом представляю здешний ассортимент. Это бельё осталось от прошлой жизни.

– Наверное, у тебя было много мужчин?

– Не жалуюсь.

– И ты всегда была так сексуально притягательна?

– Да у меня в прошлой жизни знаешь сколько белья было! Ты и представить себе не сможешь! Шкафы ломились. Я всегда любила наряжаться во что-нибудь сексуальное. Я люблю, когда в моём образе есть что-то недосказанное и загадочное, чтобы в своём воображении мужчины могли домыслить всё, что остаётся «за кадром». Знаю, во мне есть что-то кошачье, от меня исходит ощущение опасности. Я нежная и коварная, скрываю свои острые коготки. У меня стреляющий взгляд и живые, «говорящие» глаза. Мужчины считают, что я – гремучая смесь невинности и порока. Я умею заставлять мужчину фантазировать и дорисовывать в своём воображении картинку отношений, которые могли бы между нами случиться, если бы не было стольких проклятых условностей. В прошлой жизни я могла свести с ума буквально любого мужчину и поставить других женщин на место.

– Ах ты проказница. Постоянно говоришь о прошлой жизни. Значит, сейчас у тебя новый жизненный этап?

– Абсолютно.

Павел ласково взял меня за волосы, вдохнул их запах, затем бросил меня на старую кровать, перевернул на живот и вошёл сзади. Сама не понимаю, сколько времени мы занимались сексом, но это было полное сумасшествие. Когда я пришла в себя, у меня совершенно не было сил. Болели руки, ноги и всё тело.

– Ты всегда проводишь такие сексуальные марафоны? – спросила я Павла, пытаясь отдышаться.

– Тебе не понравилось?

– Если честно, у меня ничего подобного не было. Ты сумасшедший.

– Это я ещё не вошёл в форму. Ты и представить не можешь, какой я активный, если меня хорошенько раскочегарить. Теперь нам уже легче, ведь мы знаем тела друг друга. Считай, что я изучил все твои эрогенные зоны за такой короткий срок. Ну… или почти все.

– Понятно. Так значит, ты ещё не раскочегаренный?

– Ещё нет.

– Представляю, как тебя местные девки обожают. Наверное, в очередь выстраиваются.

– А меня на всех хватит, – пошутил Павел, но вдруг стал серьёзным. – Тебе со мной было хорошо?

– Ну, если я сама к тебе пришла, значит, хорошо.

– Расскажи о себе. Я хочу знать о тебе как можно больше.

– Зачем?

– А может, ты мне нравишься…

– По закону жанра я сейчас должна умереть от счастья?

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Я родственница Антонины. Приехала к ней помогать по хозяйству. Старенькая она, тяжело с хозяйством справляться. Кто-то должен помочь.

– Это я уже понял. Но ведь до этого ты где-то жила. У тебя же была какая-то существенная причина всё бросить.

– Оно тебе надо?

– Я же сказал – хочу знать о тебе всё.

– Знать обо мне всё невозможно. У меня была слишком насыщенная жизнь. Чересчур насыщенная даже для такой особы, как я.

– Ну, а если чуть-чуть приоткрыть завесу тайны?..

– Если чуть-чуть, то я родилась и выросла в Москве. Очень люблю свой город. Просто обожаю. Люблю завороженно смотреть на ночную Москву в огнях иллюминации и думать о том, что в моем удивительном городе никогда не бывает по-настоящему темно. Ночью постоянно горят фонари, окна, подсветки домов… Такое чувство, будто ты попала на праздник. А когда бывает праздничный салют, это просто незабываемо! В свете прожекторов город приобретает особую красоту. Он становится ещё более величественным. Ночная Москва будто манит в свои сети, зовет провести в её объятиях ночь. Ты когда-нибудь бывал в Москве? – Я заглянула Павлу вы глаза.

– Бывал. И не раз.

– Надо же какой продвинутый. Я вот очень люблю Воробьёвы горы. В темное время суток там собираются стритрейсеры – уличные гонщики со всей Москвы. Так что можно понаблюдать за большой гонкой или просто полюбоваться тюнингованными машинами различных моделей и цветов. А ещё мне по душе Поклонная гора. Вечером там в основном гуляют парочки. Там очень романтично – кругом фонтаны, красивые клумбы и даже цветочные часы. Знаешь, они показывают точное московское время! Ориентироваться по ним можно даже ночью – они освещаются. В фонтанах включают красную подсветку. Очень красиво. Красная подсветка напоминает кровь. Ведь сам комплекс посвящен Великой Отечественной войне. Когда-то я любила кататься по ночной Москве на своём автомобиле. Слушала музыку, смотрела на залитые светом витрины, много думала. Крутишь руль и понимаешь, что в Москве жизнь не замирает ни на секунду. Я люблю пустые ночные дороги. Блестит мокрый асфальт, в нем отражаются блики фонарей… Здорово!

– Ты так рассказываешь, что сразу ясно – Москва для тебя главный город.

– А для тебя?

– Я родился и вырос в Питере.

– Надо же… – Я удивленно посмотрела на Павла. – И какую же причину нужно иметь, чтобы всё бросить и приехать на постоянное место жительства в эту тмутаракань?

– Наверное, причина была не пустяшная. Как и у тебя.

– Не говори глупости. Если бы ты знал мою причину, долгое бы время из ступора не вышел.

– Значит, ты скрываешь тайну.

– А как же без этого…

Я посмотрела на Павла и поймала себя на мысли, что он очень даже симпатичный. В полумраке комнаты он выглядел таким красивым… Высокий, сильное мускулистое тело, широкие плечи, мужественное лицо, широкие скулы, большие и очень приятные губы, выразительные глаза… Я с особой настороженностью относилась к красивым мужчинам из-за того, что красавцы любят себя безумно. Чаще всего красивые мужики – обалденные любовники, что Павел и доказал. Иногда кажется, такие, как он, просто созданы для секса. С некоторыми подобными экземплярами можно заниматься любовью до бесконечности. И ничего от них больше не нужно – ни денег, ни покровительства, ни развлечений. Они мне интересны сами по себе. Красивый партнер – прежде всего подарок самой себе. И всё же подобные красавчики типа Павла очень избалованы женским вниманием. Они прекрасно это понимают и потому позволяют себе лишнее. Они обычно самодовольные, других людей ни во что не ставят. Зато когда хотят добиться желаемой девушки, идут на всё.

Мне нравилось в Павле всё: его запах, широкий разлет бровей, мягкие губы… Хотелось прижаться к его груди и счастливо замереть. Он меня словно околдовал. Я не желала уходить, думала о нём, представляла его жизнь. Мне так хотелось рассказать ему, какой жизнью я жила раньше, но я отчётливо понимала: этого категорически делать нельзя. Это только моя тайна. Моя и Антонины.

– Ты такая красивая, – прошептал мне на ухо Павел. – Придёшь ко мне опять?

– Так часто? А как же другие? Ты решил принять меня без очереди?

– Я не хочу думать о других. Мне хорошо с тобой. – Он ласково прикусил мне мочку уха.

В эту минуту окно распахнулось настежь. От сильного ветра заколыхались занавески.

– Да уж, ты посмотри, какая погодка. Прямо ураган какой-то. Наверное, весь день будет дождь.

Я повернулась к окну и увидела всех своих четырёх покойных мужей. Они, пыхтя и пихаясь, пытались влезть в комнату через подоконник. Каждый старался скинуть другого и первым схватить меня.

– Сволочи! И тут вы мне жить не даёте! – крикнула я, вскочила с кровати, схватила стул и что было сил кинула им в покойников.

Глава 8

Стекла брызнули на пол. На улице прокричал петух. Почему-то петушиный крик подействовал на призраков – они растаяли как дым. Я подошла к окну и выглянула на улицу. Под окошком валялся стул, спинка у него отлетела.

– Наташка, ты чего? Что случилось? – подлетел ко мне Павел.

Я промолчала и зябко охватила себя руками за плечи, не поворачиваясь к Павлу.

– Ну что ты в самом деле? Стулом – в окно! Нормально…

Но я не обращала на него внимания. Меня трясло от пережитого волнения.

– Прости, – повернулась я к Павлу. – На меня что-то нашло… Знаешь, со мной бывает, не обращай внимания. Прости за окно… Мне надо идти.

Я вышла во двор. Утренний туман еще стелился по мокрой от росы траве.

– Наташка, ты опять мне изменяешь. Сучка такая! – Из-за дерева появился грозный Самуил и пригрозил мне кулаком. – Грязная, похотливая тварь! Никуда тебе от меня не скрыться и не деться, потому что мы рождены друг для друга. Мы вместе – единое целое. Ты только моя и больше ничья! Понятно тебе? Моя маленькая, вредная, грязная гадючка! – говорил он, приближаясь ко мне всё ближе и ближе. – Ты должна быть там, где твой муж!

– Пошёл вон, мудак! – крикнула я, но голос у меня осип, и я лишь прошептала это.

– Я уйду только с тобой! Иди ко мне, моя крошка!

Самуил был уже близко. Он не шел, а словно скользил по траве, слоистый и колеблющийся, как утренний туман.

– Не подходи ко мне! – Я боязливо отступила. – Вали к своим эскортницам, без которых ты жить не мог, гад, и которым оставил всё свое состояние! Им всё завещал – к ним и катись! Можешь их всех забрать с собой в могилу!

Рядом с Самуилом, словно из тумана, соткался Игорь. Я бросилась назад, но он оказался передо мной и схватил меня ледяной рукой. Я взвизгнула.

– Шлюха – она и в Африке шлюха, – сказал Игорь Самуилу. – Она даже в деревне нашла кому свой передок предложить. Симпатичного деревенского петушка себе оторвала. Я-то думал, ты порядочная, – обратился он ко мне, – даже после смерти будешь меня любить. Ошибся. Как шалаву ни корми, она всё равно на чужие члены смотреть будет.

– Это ты меня кормил? Да тебе на меня вообще плевать было! Ты всё своё имущество переписал секте! Сектант дебильный! Ненавижу! Что тебе от меня надо? Что тебе спокойно в земле не лежится?

– Я за тобой пришёл.

– Какого хрена?

– Хочу забрать тебя с собой! Плохо мне без тебя, даже мёртвому. Какая разница, где вместе быть – на том свете или на этом.

– Это тебе без разницы, потому что ты уже вздёрнулся. А мне ещё жить и жить!

– Где жить? В этой деревне?

– Не твоего ума дело. Я с этим как-нибудь разберусь. Пошёл ты к чертям собачьим!

– Не могу. Я уже сам чёртом стал и хочу, чтобы ты была моей чертовкой.

– Получай, урод, гранату!

Я вырвала свою руку из ледяной клешни Игоря, схватила с земли полено и запустила ему в голову. Полено пролетело сквозь него. Игорь ухмыльнулся и снова попытался меня схватить. Я увернулась и в тот же момент он растаял в воздухе.

– Сволочь, ты где?! – в запале крикнула я, подобрав новое полено и размахивая им.

– Милая моя, я здесь. – Я обернулась и увидела Михаила. Он раскинул широко руки, словно собираясь заключить меня в свои объятия. –  Девочка моя, я так по тебе скучал. Иди быстрее к своему любимому мальчику. А ты такая красивенькая… Никогда не забуду твоё тело. Оно бесподобно. Твои сисечки, киска… Я так мечтал увидеть тебя без одежды, и моя мечта сбылась. Пойдём со мной, дорогуша. Обещаю, даже там буду заниматься с тобой каждую ночь любовью.

– И ты здесь! Ненавижу гада! Да какая тебе любовь?! Алкоголик хренов!

Я ринулась на Михаила, пытаясь врезать ему поленом, но он словно плавал у меня перед глазами и ухмылялся. Я перестала соображать что-либо и только размахивала поленом.

Вдруг я услышала смех. Оглянулась и увидела собравшихся у плетня местных жителей. Я взвыла от отчаяния и обиды.

– Во наш Павлуха даёт! Отделал девку. Она с ума сошла. «Белку» поймала. По двору носится и невидимых чертей гоняет. Видимо, на почве совместного проживания с Антониной ей конкретно башку оторвало, – катались со смеху деревенские.

– Тут кто угодно с ума спрыгнет. Антонина – чертовка. Она кого хочет со свету сживет…

– Это же надо – орет на всю деревню! А сиськи у нёе ничего… Я бы их потрепал, – расплылся в улыбке поддатый мужик, по виду тракторист, и послал мне воздушный поцелуй. – Дай подержаться за дойки. Ну хоть за один сосок. У нас в деревне таких баб еще не бывало. Мне вон моя курица уже почти месяц не даёт. А чем я хуже Павлухи?

– Рот закрой! А то сейчас по морде получишь! – выкрикнул выбежавший на улицу одетый Павел и попытался закутать меня в плед. – Наташка, пошли в дом. Ты чего по двору голяком бегаешь и поленьями кидаешься? Народ собрала… Идите куда шли! – крикнул он и махнул на односельчан рукой. – Тоже мне цирк нашли…

– Павел, не трогай меня! Это мои дела, – отмахнулась я от него.

– Какие ещё дела? Ты понимаешь хоть, что сейчас творишь?

– Мне пофиг! Я со своими мужиками сама разобраться должна!

– С какими мужиками? Да нет здесь никого, ты одна голая по двору носишься и деревенских веселишь!

– Ты просто их не видишь. Их только я видеть могу.

– У тебя временное помутнение рассудка. Пойдём в дом, – Павел потянул меня за руку.

– Наташа, гони ты его от себя. Он никогда не поймёт твоей печали, – услышала я до боли знакомый голос и увидела… Леонида. Он стоял рядом с соседской коровой и протягивал ко мне руки. – Иди ко мне! Я-то знаю, что тебе нужен именно я. Доверься мне, ты мне нужна. И в горе, и в радости… И в здравии, и в болезни… А значит, и в смерти тоже… А то как-то неправильно получается: в смерти оказался я один.

Я с ужасом воззрилась на Леонида и задрожала всем телом. Это было уже слишком!

– Я никуда без тебя не пойду, – шептал он, приближаясь ко мне. – Я только тебя нашёл, а значит, больше не могу потерять. Мы пойдём вместе…

– Куда?

– В мой новый мир. Без тебя в нём так холодно.

– А ты думаешь, со мной будет теплее?

– Конечно, ты такая горячая.

– Да иди ты сам! Мёртвые не должны беспокоить живых, на то вы и мёртвые! Вон отсюда! И не смей здесь больше появляться! А то…

– А то что? – прищурился Леонид.

– А то сейчас прочитаю заклятие и ты больше никогда на земле не появишься.

– Ну так прочитай, – провоцировал меня он. – Давай! Или ты только пугать можешь? Лапонька моя, мне твои пугалки ни к чему. Думаешь, не знаю, что ты меня присушила? Присушила, так и неси за меня теперь ответственность.

– Почему я должна нести за мертвого ответственность? Ты что, совсем обнаглел?

– Так что ты мне там обещала? Давай, я жду. Девочка моя, я стерплю от тебя всё что угодно.

– Я тебя предупреждала! Считай, сам напросился!

Я подбежала к Леониду и, замахнувшись поленом, но вместо этого врезала по голове корове. Когда поняла, что натворила, я похолодела и затряслась, как в лихорадке. Корова шарахнулась от меня в сторону.

– Простите. Я не хотела… Я хотела этого козла ударить, – залепетала я.

– Какого козла? Это корова! Совсем сбрендила! Ты за нашу Бурёнку ответишь! – завопила какая-то бабка.

Павел тут же просёк, что меня сейчас, скорее всего, будут лупить.

– Расходитесь все по домам! – гаркнул он. – Концерт окончен! – Павел схватил меня за плечи и с силой увлек в дом.

– Мы требуем продолжения шоу! – разорялся тракторист. – У нас в деревне давно не было так весело! Даёшь утреннее шоу для народа! Только Бурёнку не трогай, а то мы сделаем тебе такие же дойки, как у неё!

Павел закрыл дверь, посадил меня на кровать. Довольная пьяная рожа тракториста нарисовалась в разбитом окошке.

– Макарыч, а ну пошёл отсюда! – устало сказал Павел.

– Павлуша, девка у тебя хороша. Можно хоть немного за сиськи подержаться? Хоть один разочек!

– Я тебе сейчас так подержусь – на тебе живого места не останется!

– Ну я же немногого прошу. Всего один разочек…

– Убью на хер!

– Да ладно тебе… – Испуганный Макарыч отбежал от окна.

Павел смочил полотенце холодной водой и вытер мне лицо.

– Ну вот, появился повод познакомиться со всей деревней. А то как-то повода всё у тебя не было. Сама говорила, что даже в магазин ни разу не заглянула.

– Смешно, – пришла я в себя и с трудом сдержала слёзы.

– Больно? – Павел коснулся синяка, который я сама себе подставила.

– Ещё как.

– Фингал будет на пол-лица. – Павел потрогал мой нос, чтобы убедиться, что я его не сломала. – Ну, хоть нос цел. Чудом, можно сказать. Я думал, от такого удара он у тебя набок съедет.

– От какого удара?

– Ты сама себя чуть не покалечила.

– Вот как… – Я беспомощно посмотрела на Павла. – Слушай, у тебя выпить есть? – чуть слышно спросила я.

– Спрашиваешь! Конечно.

– Тогда принеси чего-нибудь покрепче.

– Легко. Думаю, это сейчас именно то, что тебе надо. Уж если ты не выскользнула из моего дома тайком с первыми петухами, то банкет продолжается.

Глава 9

Мы сели за стол. Павел вытащил из печи еще теплую картошку, поставил миску с различными соленьями и налил мне рюмку.

– Давай махни, сразу легче станет.

– Не знаю, как насчёт легче, но выпью.

– На тебя так часто находит? – поинтересовался он.

– Иногда, – буркнула я.

– Значит, совместное проживание с ведьмой в одном доме к хорошему не приводит. Ты хоть понимаешь, что из-за Антонины сходишь с ума?

– Антонина здесь ни при чём.

– Расскажи кому-нибудь другому. Вот к чему приводят все ваши колдовские штучки.

– В том, что происходит, я виновата сама. Временами мне кажется, что мою душу искусали змеи. Под ногами нет ни твёрдой почвы, ни опоры.

– Что же ты такого натворила в жизни, если так себя ощущаешь?

– Это личное, прости.

– Наташа, у меня такое ощущение, что ты очень одинокий человек, впрочем, как и я. У тебя нет близкого мужчины. Иначе твоя жизнь стала бы совсем другой.

– Я не одинока, я одиночка. Это разные понятия. Я не считаю непременной необходимостью иметь рядом мужчину и зацикливаться на нем. Я ощущаю себя полноценной и без мужика. Мужчина по определению не может быть близким человеком. Пустоту им не заполнить. Человек приходит в этот мир одиноким и уходит одиноким. Я сама за себя отвечаю. Вот семейные пары… Зачем мужчина и женщина живут вместе? Что их связывает? Такой поток взаимной ненависти, раздражительности, унижений… Семейная жизнь – тупик. Я не испытываю желания всю свою жизнь водить хоровод вокруг штанов с яйцами.

– Я думаю, ты сейчас врёшь сама себе. – Павел вновь посмотрел мне в лицо. – Болит?

– Очень, особенно душа. Мне холодно и уныло. Знаешь, иногда даже хочется покончить с собой, – призналась я и выпила очередную рюмку.

– Ты что, дура?

– Ага, дура, – прошептала я и уткнулась ему в плечо. – Мне хочется просунуть голову в петлю и сделать последний шаг. Маленький полет с высоты табуретки… Или высыпать на ладонь горсть таблеток. Одну за другой отправлять их в рот, запивая водой. Уснуть и уже никогда не проснуться. Или встать на самом краю крыши, шагнуть в пустоту и рухнуть вниз. Можно сжать в руке лезвие и вспороть вены. Вместе с кровью будет уходить то, что я так ненавижу, – моя жизнь. Всё вокруг давно потеряло цену, а всё, что внутри, пусто и нелепо. Только на том свете я стану совершенно свободной. Я не буду принадлежать этому миру. Я буду мчаться навстречу чужим и холодным небесам. Не хочу думать о том, что смерть – это крайне неприятная форма бытия. Или небытия? – Я ухмыльнулась. – Пора прекратить испытывать судьбу и играть с ней в кошки-мышки. Перед смертью хотелось бы посидеть где-нибудь на берегу моря, полюбоваться на горизонт с бутылкой элитного коньяка и плиткой шоколада в руках. Побродить по побережью, насобирать кучу ракушек, покидать камешки в воду и покормить чаек. Хочется услышать шорох волн по песку, шум водопада, увидеть высокое голубое небо с прозрачными облачками, почувствовать аромат цветов и ласку тёплого солнышка. Я завидую бабочкам. Они такие… легкомысленные. Мне кажется, что бабочки счастливые создания. Многие не доживают до зимы, и у них жизнь – вечное лето. Порхают с цветка на цветок и танцуют в ярких солнечных лучах. А потом замрут, сложат крылышки и уснут. Быстро, легко и красиво.

– Ты сейчас опять не в себе? Что-то ты, мать, заговариваешься.

– Да ладно… Это я просто так. Не бери в голову. – Я снова потянулась за рюмкой. – Может, пригласишь меня в поездку к морю? Посидим на берегу, выпьем коньячку, а потом можно и того…

– Чего «того»? Утопимся? А смысл?

– Павел, какой тебе нужен смысл? Слушай, ты курей-то своих кормил?

– У меня нет кур. При чем тут куры? А если бы и я их имел, то голодными не оставил.

– А чьи куры по двору бегают? Петухи там разные…

– Соседские.

– Ну да. Я как-то не догадалась… Я могла бы побороться за жизнь, но слишком слаба, чтобы противостоять жизненным тяготам, и слишком устала. Я часто задаю себе вопрос: зачем я здесь? Всё это время кто-то не отпускал меня из этого мира, хотел оставить и сберечь. Я не жалею о поступках, которые не успела совершить, и о мечтах, что не успела осуществить. Всё равно будет финиш. И пусть после того, как меня не станет, жизнь пойдёт своим чередом. Пусть. Но меня уже в жизни не будет. И всё же от этой мысли меня охватывает отчаяние. А ведь ещё недавно я ничего не боялась. Ничего, кроме смерти.

Сама не знаю почему, но я стала развивать тему смерти. Негативные мысли, дикий стресс и алкоголь сделали своё дело. Мне хотелось кричать на весь дом о том, как мне плохо.

– Я не в силах что-либо изменить в своей судьбе, в своей жизни. Смерть – лучший и достойный выход.

– Всегда можно всё изменить. – Голос Павла действовал на меня успокаивающе. – Ты же не знаешь, что находится за чертой, за той гранью, отделяющей жизнь от смерти. Возможно, ты захочешь что-то изменить, находясь там, но будет поздно. Ты можешь что-либо менять, только пока живая. Способов умереть множество, только чаще всего они заканчиваются в реанимации. При падении с высоты можно получить множественные переломы позвоночника, таза, конечностей и доживать свой срок в инвалидном кресле с ампутированными конечностями. Это ужас. При попытке перерезать вены на руках практически всегда происходит повреждение сухожилий. Это приводит к нарушению функционирования рук. При неудачном повешении возможны переломы хрящей гортани и повреждение сосудов шеи, что сопровождается нарушениями мозгового кровообращения. Ну, это если тебя вовремя вынут из петли. Если выпить уксусную кислоту, получишь ужасные ожоги желудочно-кишечного тракта и химические ожоги пищевода. Это не жизнь, а сплошное страдание. Из реанимации таких переводят в сумасшедший дом. Ну что, я не отбил у тебя желания закончить жизнь суицидом?

– Так страшно всё это…

– Всегда страшно, когда думаешь о том, что из жизни уходит молодая и сильная.

– Так получилось, что я одинока не потому, что не могу выбраться из одиночества. Я в жизни столько натворила, что уже не могу найти для себя достойного человека… Мне можно быть только одной. Страшно, что после смерти никогда не увидишь, как восходит солнце. Не услышишь, как идёт дождь, не поймаешь снежинку на ладонь… Страшно.

– Вот и я про то же. Самоубийство – поступок слабого человека, побег от проблем, от себя, от судьбы.

– Но ведь это шаг, на который способен не каждый.

– Считаю единственным обстоятельством, при котором уход из жизни оправдан, это если человек оказывается беспомощным, обездвиженным инвалидом и жизнь его становится в тягость не только ему, но и его близким. Человек создан для борьбы. А человеческая жизнь – самая драгоценная вещь на свете! Сознательно лишать себя жизни – глупо, ведь тем самым ты не раскрываешь свой потенциал. Это поступок ненормального человека. Каким бы он ни был – слабым или сильным, будь у него всё нормально с психикой, он этого не сделает. Человеку свойственно стремиться к жизни, а не к смерти. Не хочу, чтобы тебя посещали такие мысли. – Павел наклонился ко мне и осторожно поцеловал в шею. – Наташка, у меня такое ощущение, что ты чего-то боишься. Не бойся ничего. Я с тобой. Никому тебя в обиду не дам.

На минуту мне показалось, что крестьянин Павел – принц из детских сказок. И пусть он не приехал за мной на белом коне, зато поможет мне справиться с собой в трудную минуту. Захотелось узнать поближе его внутренний мир, его характер и стиль жизни. Захотелось придумать сказку и поверить в нее. Захотелось попасть в мир грез и отвлечься от противоречивых мыслей.

Мы занялись любовью, несмотря на разбитое окно и даже на то, что бабка Антонина, скорее всего, злилась, что меня нет так долго. Волны соблазна заставили меня изогнуться и тяжело задышать. Павел смог разбудить нежность во мне и заставить сгорать моё тело на медленном огне сладострастия. При этом он был осторожен, чтобы случайно не коснуться моего разбитого лица. Мне казалось, что еще миг – и я взорвусь и рассыплюсь на тысячу искр. Я всё крепче сжимала Павла в объятиях, тело познавало блаженство, упоительно содрогаясь в оргазмах. Наши горячие тела сплетались, я закидывала голову, закрывала глаза и видела в своём воображении ожившие цветы, которые цвели только для меня. Временами мне казалось, что наше соединение – часть моей тайной фантазии.

– Я хочу тебя опять, – шептала я Павлу на ухо и стонала от острых и потрясающих ласк.

Когда всё закончилось, я свернулась клубочком и уткнулась головой в грудь Павла. С удовольствием ощутила, как мне тепло и уютно. Павел гладил меня по волосам и отечески целовал в затылок.

– Может, кофе в постель? – спросил он, поглаживая меня по руке.

– Я бы не отказалась.

– Тогда подожди несколько минут, я оденусь и в магазин за кофе сгоняю. Я же не кофеман. Живу один.

– Если только быстро.

– Я пулей.

Я подняла голову, посмотрела на Павла и по-детски улыбнулась. Я знала, что будет кофе в постель, приятный шорох занавесок от приоткрытого и пусть даже разбитого окна, легкое дуновение ветра, солнечные зайчики, ласковые прикосновения рук и губ и разбросанная в спальне одежда… Это уже была история моей новой любви…