Текст книги "Замужем плохо, или Отдам мужа в хорошие руки"

– Что за политик-то?

– Пойди сама посмотри, только не падай. Только постарайся, чтобы на твоем лице никак удивление не отразилось.

– Лена, не учи. Не маленькая. Не первый день работаю.

– В том-то и дело, что ты без году неделю работаешь, а этот человек к нам еще ни разу не приезжал. Тут даже самые опытные работники с трудом себя сдерживают.

Как только я вышла в зал, то сразу поняла, про какого господина идет речь, и от охватившего меня удивления чуть было не упала на пол вместе со своим подносом. Нет, вы не подумайте, что этот господин был в женской одежде. Он сидел в своем строгом костюме и обнимал трансвестита, с которым, собственно, и приехал в клуб. Трансвестит выглядел как довольно эффектная женщина, с яркой помадой на губах, с кричащим маникюром. На его голове был белокурый парик, завитый в локоны. Дорогое красное платье украшало множество воланов.

– Вот дела, – только и смогла сказать я, подойдя к соседнему столику.

Мне было сложно не смотреть на сидящего за соседним столиком политика, который галантно ухаживал за своей «дамой», ведь я видела его только по телевизору, но тем не менее я понимала, что в подобных местах любопытство не прощается и из-за него я могу не только вылететь с хлебной работы, но и нажить себе кучу серьезных проблем.

Заставив себя соблюдать клубную этику и не пялиться на чересчур известного персонажа, я подошла к столику, чтобы принять заказ, и, вскрикнув, уронила свой блокнот прямо на пол.

ГЛАВА 11

Моментально подняв уроненный мной блокнот, я нервно поправила фартук и еще раз посмотрела на сидящего передо мной трансвестита. Несмотря на то что его голову украшал дорогой парик и сам он был одет в не менее дорогую женскую одежду, я сразу почувствовала, что это лицо с накладными ресницами мне хорошо знакомо, и вспомнила, где я его видела. Вне всяких сомнений, это был Богдан. Тот самый Богдан, с которым я познакомилась вчера в ресторане, которому излила всю свою душу и который пообещал познакомить меня с американским доктором.

«Боже мой, что с мужиками делается! Их и так мало…» – подумала я и как-то растерянно произнесла:

– Здрасте…

Богдан встретился со мной взглядом, заметно смутился, но тут же вернул себе самообладание, сделал вид, что он меня не узнал, и сделал заказ. Я пошла на кухню на ватных ногах и, подойдя к повару, молодому мужчине, который славился в нашем клубе тем, что был отличным семьянином и просто нормальным мужиком, растерянно спросила:

– Толя, ты-то хоть мне скажи, что с мужиками происходит?

– Ты о чем? – не сразу понял меня готовивший какое-то блюдо мужчина.

– Как ни познакомишься с мужиком, так обязательно он гей, трансвестит или транссексуал. Ты мне скажи, нормальные мужики без прибамбасов еще остались? Или они уже все вымерли, как мамонты?!

– Да их полно, – невозмутимо ответил Толя.

– Ну и где они?

– Разумеется, за пределами нашего клуба. Просто когда здесь работаешь, постоянно в этих кругах вращаешься, то тебе и в самом деле начинает казаться, что весь мир живет только по этим законам. У меня тоже такое было, когда я только на работу вышел. Поначалу так дико было. Казалось, что я устроился на работу в сумасшедший дом. А затем ничего, прошло. Ко всему привыкаешь. – Толя дружелюбно улыбнулся мне и добавил: – Я нормальный.

– И тебе не хочется надеть женскую одежду и накрасить губы яркой помадой для того, чтобы привлекать мужчин? – истерично спросила я.

– Нет, – без тени сомнения ответил мне он.

– Тебе нравится быть мужиком?

– Я горжусь этим.

– Что-то ты совсем от жизни отстал. Не хочешь идти в ногу со временем.

– Вот такой я немодный, – рассмеялся Анатолий.

– Значит, скоро тебя занесут в Красную книгу как вымирающий вид. Представь, в книге будет твоя фотография, а под ней подпись: «Редкий вымирающий вид: настоящий мужик. Охота и отлов запрещены. Осталось всего несколько особей. Охраняется законом и государством». Послушай, а какого черта ты здесь тогда работаешь?

– Такого же, как и ты. Семью нужно кормить. А что ты заведенная такая пришла?

– Сама не пойму. То ли я от этого клуба устала, то ли от этой непонятной жизни.

– Ты что, в клубе с кем-то знакомишься? Это запрещено.

– Да не нужны мне эти клубные мужики. Просто вчера в ресторане познакомилась с одним приличным мужчиной. Такой добрый, душевный и понимающий. Одним словом, он произвел на меня самое положительное впечатление. Оставил мне визитку. Он помощник управляющего. Пообещал хорошего доктора Андрюхе найти.

– И что?

– Да ничего особенного. Не считая того, что он сегодня в женских шмотках в наш клуб заявился.

– Бывает, – улыбнулся Толя.

– Обидно.

– Тебе-то за что обидно? У тебя муж есть.

– Да моя подруга закадрить его хотела. Уж больно он ей понравился.

– А он-то на тебя как отреагировал?

– Сделал вид, что не узнал.

– Смотри, и ты так себя веди, а то если, не дай бог, кто узнает, что ты здесь отношения с кем-то пытаешься выяснить… Тут нужно притворяться глухой и слепой.

– Я это уже поняла.

Толя бросил взгляд на мои руки и тут же спросил:

– А что у тебя с руками? Почему они у тебя поранены?

– Овощи резала для салата и немного руки порезала, – попыталась уйти я от ответа.

– Не говори ерунды. Я же профессиональный повар и знаю, что при резке овощей так руки не порежешь.

– Тогда это просто несчастный случай.

– У тебя неприятности?

– У меня не просто неприятности. У меня настоящая черная полоса в жизни.

Я обслуживала столик Богдана как ни в чем не бывало, делая вид, что я его не узнала. Он, в свою очередь, веселился, восторженно хлопал в ладоши и даже вышел из-за столика, чтобы потанцевать, когда выступало шоу трансвеститов. Соответственно, он делал вид, что не знает меня. Я посматривала на него украдкой и думала: интересно, женат ли он и знает ли о подобном увлечении его жена?

То, что давно женат сидящий за соседним столиком известный политик, я даже не сомневалась. По телевизору часто рассказывали о его крепкой и дружной семье, показывали, какой он прекрасный семьянин, чуткий, заботливый муж и замечательный отец. После того как я увидела его в нашем клубе, у меня появились достаточно серьезные сомнения относительно безоблачности его семейного счастья. Никогда не поверю, что хоть одна жена может увидеть своего мужа в женской одежде и закричать:

– Как же ты восхитителен! Как же тебе идут эти трусики и этот лифчик!

Не поверю… И пусть этот политик не носит женскую одежду, но ведь он приехал именно в этот клуб, да и приехал сюда не один, а с так называемой «дамой сердца», которую он угощает самыми дорогими закусками и напитками, нашептывая ей ласковые слова и игриво целуя в ушко.

Представляю, что будет, если жена найдет в доме женские трусики и поймет, что эти трусики принадлежат не другой женщине, а ее мужу… Что тяжелее: знать, что у тебя есть соперница, или узнать, что твой муж – трансвестит? Конечно, пусть лучше не будет ни того, ни другого, но если выбирать из двух зол меньшее, то по мне – пусть лучше будет соперница, чем муж-трансвестит. У меня даже в голове не укладывается, как можно ходить по магазинам и выбирать белье не только себе, но и своему любимому мужу. Редко когда реакция женщины может быть положительной. Чаще всего происходит самое настоящее отторжение. Здесь, в баре, я общалась с женщиной, у которой муж трансвестит, так вот, она говорит, что лучше узнать горькую правду из уст самого мужа, чем обнаружить его увлечение самой.

При всем своем негативном отношении к тому, что творится в этом баре, я люблю ходить с Ленкой по магазинам, потому что у нее идеальный вкус. А еще она любит повторять: «Как же я обожаю носить женскую одежду!» Так вот, Ленка очень здорово разбирается в деталях женской одежды и умеет подбирать все до мелочей. Ее особая страсть – чулки и колготки.

Услышав звонок мобильного телефона, я отвлеклась от своих мыслей и обрадовалась Владкиному голосу.

– Привет, ну ты как?

– У меня все здорово! – Владка пребывала в замечательном расположении духа. – Мой приехал из командировки пораньше.

– Кто твой-то? Я уже в них запуталась.

– Я же тебе рассказывала, что познакомилась с одним достаточно интересным мужчиной. Встречалась с ним непродолжительное время, а затем он уехал в командировку. Перед тем как уехать в командировку, он мою машину в сервис отогнал и сам за ремонт заплатил.

– Да, я вспоминаю. Ты мне что-то рассказывала, – спешно бросила я.

– Так вот, мой любимый мне подарок делает. Он мне покупателя на мою машину нашел.

– Это и есть подарок? – искренне удивилась я. – Неужели мужики нынче такие подарки делают? Если я не ошибаюсь, то ты свою машину вообще продавать не собиралась.

– Правильно, не собиралась. Но я ее уже продала.

– Как, уже?

– Выдала генеральную доверенность, вот и все. Тут ума много не надо.

– Тут ума и в самом деле много не надо, но мне кажется, что в подобной ситуации все же лучше сохранять свой ум. А чем обусловлена такая срочность? Зачем ты ее вообще продаешь? Вернее, уже продала.

– Затем, что за мою машину дали тридцать тысяч долларов, а мой любимый добавляет еще тридцать и покупает мне джип ровно за шестьдесят тысяч. Улавливаешь разницу?

– Улавливаю, – без особого энтузиазма ответила я.

– Так что я теперь девушка крутая, буду на такой дорогой машине ездить. Знаешь, мне кажется, что я нашла то, что хотела.

– В плане машины или в плане мужика?

– В плане мужика, – обиженно ответила Владка. – Он так красиво за мной ухаживает, так любит…

– А с чего ты взяла, что он тебя любит?

– С того, что он мне не о любви попусту языком мелет, как это делают многие мужики, а свое отношение ко мне красивыми поступками доказывает. Он же не так просто из своего кармана тридцать штук зелени вывалил.

– Смотря какой мужик. Некоторые в порыве страсти могут и вывалить.

– Страсть таких денег не стоит, – не согласилась со мной Владка.

– А любовь стоит?

– Ну пусть не любовь, а хотя бы влюбленность. Сама знаешь, какие сейчас мужики пошли. Они скорее расстанутся со своим сердцем, чем с кошельком. Вместо того чтобы сводить тебя в ресторан и накормить вкусным ужином, для того чтобы хоть как-то пустить пыль в глаза и произвести впечатление, они пройдут мимо ресторана, делая вид, что в упор его не замечают, и вместо ужина накормят тебя словами о любви. Мужики сейчас до неприличия жадные пошли. Все на хату хотят, чтобы был халявный ужин и халявный секс. Им по барабану, какое впечатление они производят. Не с тобой, так с другой халява точно прокатит. Что они нынче могут предложить? У половины из них как у латыша: хрен да душа.

– Влада, а ты уверена, что он не аферист?! – перебила я разбушевавшуюся подругу, понимая, что перемывать кости мужчинам она может часами. Ее хлебом не корми, а дай о мужиках поговорить, особенно об их жадности. – Какого черта он вообще твоими машинами распоряжается? Сколько ты его знаешь?

– Почти два месяца.

– Так долго! – язвительно заметила я.

– Некоторые вообще-то и после двух недель знакомства женятся, – попыталась противостоять мне Владка.

– А потом точно такими же темпами разводятся. Ты уверена, что он тебе денег на машину добавит?

– Если бы я не была в этом уверена, то свою машину не продавала бы, – обиженно заметила Влада. – У меня, между прочим, редкостное чутье на мужиков есть. Я плохих мужиков за версту чую.

– Я это поняла, когда мы со Степаном в баню поехали.

– Юлька, да ладно тебе! Деньги, вырученные от продажи машины, у меня. Все в порядке. Человек очень порядочный. Мы завтра едем мне джип покупать. Как только со мной покупатель рассчитался, мы сразу съездили его посмотрели. Это же не джип, а просто картинка!

– Будь осторожна, – по-матерински произнесла я. – Ты обладаешь редким даром влезать в самые неприятные ситуации.

– Да не парься ты по этому поводу. Уж я-то мужика-афериста от нормального отличить могу. У меня глаз наметан. А то, что я этого Степана вчера распознать не смогла, – так сбои везде бывают. Даже у профессионалов. Как же без них!

– Смотри, чтобы в этот раз сбоев не было.

– В этот раз – никаких сбоев. Возможно, ты еще на моей свадьбе попляшешь, подруга. Только плясать будем прямо на столе, на глазах у удивленных гостей!

– Хорошо, если бы так.

– Кстати, как поживают твои трансвеститы?

– Нормально, что с ними будет, – холодно ответила я.

– Юлька, а я вот все к этой мысли привыкнуть не могу. Ты столько лет с детьми проработала, а теперь вот – с трансвеститами. Носишься с ними, наверное, как с малыми детьми. Там, наверное, все прооперированные.

– Если человек трансвестит, то это не значит, что он собирается делать операцию по смене пола, – объяснила я Владке и, напомнив ей, что у меня на работе нет возможности трепаться по телефону столько, сколько хочется, сунула трубку в карман.

Когда народа в зале уже поубавилось, я вновь бросила беглый взгляд на Богдана и подумала о том, что в этом платье он выглядит довольно комично. Вообще, многие мужчины в платьях вызывают насмешки и сами не отрицают этого. Богдан оставил мне хорошие чаевые и удалился. Когда клуб совсем опустел, я открыла дверь Ленкиного кабинета, для того чтобы попрощаться с ней до завтра, и закричала так, что сбежались все сотрудники нашего бара. Ленка повесилась прямо на массивной бронзовой люстре, которую сама выбирала, когда обустраивала свой кабинет…

– Да что ж это такое происходит…

В эту ночь мне не удалось поспать даже под утро. Бесконечные беседы с сотрудниками милиции и выяснение причины того, почему Ленка пошла на этот отчаянный шаг. То, что это было самоубийство, ни у кого не вызывало сомнения, но нам всем было достаточно трудно объяснить причину того, почему человек совершенно сознательно, прямо на рабочем месте ушел из жизни. Это было понятно только нам, потому что мы работали в этом баре, жили его атмосферой и научились понимать тех людей, которые не похожи на всех остальных.

Когда мы называли покойницу Леной, нас одергивали и велели, чтобы мы называли ее так, как написано в паспорте, а точнее – Леонидом. Лично мне было достаточно тяжело называть Ленку Леней, потому что я никогда не видела ее в мужской одежде и всегда ощущала в ней настоящую, стопроцентную женщину. Она ходила в коротенькой мини-юбке, в черных колготках, носила туфли на высоких каблуках. Ее любимой фразой была фраза о том, что не все девушки рождены женщинами.

Я вспоминала наши задушевные беседы в кафе и не могла свыкнуться с мыслью, что ее больше нет. Ленка не любила независимых женщин, а точнее, таких, как я, потому что я всегда считала себя независимой. Мы много с ней спорили по этому поводу. Я считала, что если женщина независима, то мужчина должен понять и принять ее независимость, Ленка же рассуждала о том, что в независимых женщинах слишком мало женственности и чересчур много мужественности. Она говорила, что мужчин привлекает в ней совсем не то, что она трансвестит, а то, что в ней много женственности, а на сегодняшний день этого так не хватает нашим мужчинам. Я же не могла с ней в этом согласиться и оставалась при своем непоколебимом мнении. Я была уверена в том, что с Ленкой знакомились в основном геи или те, кто хочет удовлетворить свои самые смелые сексуальные фантазии. Удивительно, несмотря на свою мужскую физиологию, Ленка имела тонкую женскую ранимую психологию.

– Горе-то какое, – шептались сотрудники и наблюдали за тем, как Ленку выносят из клуба.

– Интересно, кто будет следующий…

Я обернулась и увидела стоящего сзади меня повара Толю.

– Ты хочешь сказать, что будет следующий? – задала я вопрос и всмотрелась в его бледное лицо.

– Конечно. Здесь это не редкость. Ты просто не так давно у нас работаешь.

– А почему это происходит? – зачем-то спросила я, хотя заранее знала ответ.

– Потому что нельзя идти против природы.

– Нельзя, – согласилась я с Толей. – Но ведь не у всех это получается.

– Вот и результат налицо. Не могут они свыкнуться с мыслью, что не все принимают их новый облик, даже несмотря на то, что они, пожалуй, лучше, чем обычные женщины, знают, чего же хотят мужчины.

В Ленкином кабинете повсюду валялись женские вещи и косметика. На столе стоял лак для ногтей, на трюмо весело красивое ожерелье и бусы. Несколько париков, тюбиков помады, карандаши для губ, клипсы, сережки, повсюду туфли на каблуках… Этот клуб был для нее единственным пристанищем, тихой гаванью и единственным местом, где не осуждали таких, как она. Только тут она находилась среди единомышленников и получала моральную поддержку.

– У нее вчера у ребенка день рождения был. Жена не пустила, – объяснила я Толику и носовым платком вытерла неожиданно выступившие слезы.

– Оно и понятно. Зачем ребенка пугать. Можно было бы и в мужской одежде приехать.

– Не захотела она считаться с общественным мнением. Видимо, это ее и погубило.

Я смотрела на туфли сорок шестого размера, которые принадлежали Ленке, и представить себе не могла, где же она брала такую большую женскую обувь. Скорее всего, шила ее по спецзаказу и отваливала за нее нереальные деньги.

Когда милиция наконец объявила нам о том, что все сотрудники свободны и мы можем расходиться по домам, я вышла на улицу для того, чтобы взять такси. Но тут я увидела, как мне перегородил дорогу внушительных размеров автомобиль.

Отскочив в сторону, я выругалась, но узнав в сидящем за рулем мужчине Богдана, встала как вкопанная.

– Вы???

ГЛАВА 12

– Садитесь в машину, – в приказном тоне сказал Богдан и махнул головой в сторону заднего сиденья.

– Зачем? – заметно занервничала я.

– Садитесь. Нам нужно поговорить.

– Я слишком устала после работы. Всю ночь на ногах. Очень плохо себя чувствую, – попыталась я отделаться от Богдана, понимая, что на разговор с ним у меня не осталось ни сил, ни желания.

– Я довезу вас до дома.

Осознав, что сопротивляться бессмысленно и что лучше один раз поговорить, чем мучиться от мыслей по поводу того, чего же хотел от меня Богдан, я села на заднее сиденье, положила сумочку к себе на колени и устало произнесла:

– Что вы от меня хотите?

Машина тронулась с места. Богдан поинтересовался, куда именно меня нужно везти, и, выждав небольшую паузу, заговорил:

– Что там у вас в клубе произошло?

– Администратор повесилась. Самоубийство.

– Это Ленька, что ли?

– Я знала его как девушку по имени Лена.

– А каковы причины?

– По-моему, в таких случаях причина одна. Не выдержали нервы. Социум не принял.

Богдан снял женский парик, кинул его на сиденье и закурил сигарету. Я чувствовала себя слишком усталой, злой, опустошенной и даже какой-то несчастной. Мне хотелось поскорее попасть домой, выпить что-нибудь успокоительное, накрыться с головой теплым пледом и поскорее уснуть.

В последнее время я все чаще и чаще любила вспоминать свое прошлое и сожалеть о том, что все нельзя вернуть обратно. Странно, люди бегут от своего прошлого, хотят поскорее его забыть, а я постоянно в него возвращаюсь. Наверное, это происходит оттого, что мне страшно заглядывать в будущее и жить настоящим.

Начало наших отношений с Андреем… Любовь, страсть, мгновения счастья… Рождение Никитки, бессонные ночи, которые доставляли необыкновенную радость. Андрей сам вставал к кроватке малыша, пел ему песенки, баюкал и приносил мне его на кормление, стараясь заботиться о моем сне… Мой любимый детский сад и славные, добрые детки, с которыми мы разучивали песенки и готовили музыкальные программы к самым различным праздникам. А однажды Андрей ушел в магазин и не вернулся…

От этих воспоминаний я вздрогнула и подумала о том, что сейчас, в свою самую черную полосу жизни, я начинаю привыкать к одиночеству и понимаю, что мне уже никто не нужен. Я привыкаю к жизни с совершенно чужим человеком, к нелюбимой работе и к душевному дискомфорту.

– Вы посадили меня к себе в машину для того, чтобы отвезти домой? – поинтересовалась я у Богдана.

– Я хотел бы с вами переговорить, только не знаю, как начать.

– Давайте не будем ходить вокруг да около, а поговорим сразу начистоту. Я подозреваю, о чем вы хотите со мной поговорить. Перед тем как устроиться на работу, все сотрудники нашего клуба подписывают бумаги о неразглашении того, что здесь происходит. Если вы боитесь, что я расскажу всем о ваших увлечениях, то вы заблуждаетесь. Приезжайте сюда, не опасаясь, что завтра об этом узнают ваши знакомые. Это закрытый клуб, и человеку с улицы здесь не место. Если вы приезжаете в этот клуб, значит, вы нам доверяете, так как мы пытаемся создать максимально комфортные условия для вашего отдыха и обеспечить неразглашение чужих тайн. Кроме этого, в клуб приезжают персоны намного важнее и влиятельнее вас, – заметила я. – А я всего лишь сотрудник этого клуба и обязана соблюдать специально созданные для сотрудников правила. Так что ваши переживания напрасны. Для меня вы обыкновенный член клуба и не более того.

– Я оставил вам свою визитку, – произнес Богдан. – Я бы хотел ее забрать.

– Ваша визитка лежит у меня дома. Если для вас это так важно, то я могу подняться в квартиру и ее вынести. Но мне кажется, это бессмысленно, – заметила я. – Каждый день вы раздаете кучу своих визиток.

– Но никто еще не видел меня в том месте, в котором увидели вы.

– Даже если бы я кому-то и рассказала, где именно я вас увидела, то мне бы вряд ли кто-то поверил. Вы рассуждаете так, словно у нас с вами есть общие знакомые.

– Подзабыл, как вас зовут?

– Юля, – напомнила я.

– Так вот, Юля, я очень надеюсь на то, что вы умеете держать язык за зубами. Я далеко не простой человек, и если я узнаю, что вы не только нарушили правила своего клуба, но и чисто человеческие принципы, то я запросто испорчу вам жизнь.

– Моя жизнь уже и так испорчена. Хуже некуда, – заметила я. – Муж потерял память, работа не в радость, только бы заработать на хлеб насущный.

– Поверьте, бывает еще хуже.

– Богдан, вы мне угрожаете?

– Не угрожаю, а предупреждаю, – тут же заметил он.

– А вот предупреждать меня не надо. Я девушка понятливая.

– Я надеюсь, что мы с вами друг друга поняли, – попытался еще раз уточнить Богдан.

– Я же сказала: не сомневайтесь.

Когда мы подъехали к моему дому, я с грустью посмотрела на темные окна своей квартиры и поспешила спросить:

– Визитку вынести?

– Нет. Будет лучше, если вы ее сами уничтожите.

– Хорошо, уничтожу.

– Так как обстоят дела с вашим мужем?

– Как они могут обстоять? Все так же. Без изменений.

– Он по-прежнему никого не узнает?

– Я думаю, что он и дальше никогда никого не узнает.

– Значит, у вас даже не осталось надежды?

– Я еще вчера сказала вам о том, что у меня уже ничего не осталось: ни веры, ни надежды. Просто уже руки опускаются.

– Позвоните мне завтра в первой половине дня. Вернее, уже сегодня. На часах ровно пять утра. Тот американский врач, про которого я вам говорил, сейчас в Москве.

– Вы хотите свести меня с этим врачом?

– Мне было бы приятно, если бы он был вам полезен.

На моем лице появилась улыбка, и я благодарно произнесла:

– Спасибо.

– Пока меня благодарить не за что. Вот когда помогу, тогда и будете благодарить. А еще лучше приезжайте завтра, точнее, уже сегодня, к моему офису, адрес указан в визитке, к одиннадцати часам утра. Я довезу вас до клиники, познакомлю с врачом, а об остальном – о стоимости медицинских услуг и о том, когда вы сможете показать своего мужа, вы договоритесь сами. Я представлю вас как свою очень хорошую знакомую. Это нужно для того, чтобы к вам было более серьезное отношение и чтобы вас ожидали минимальные финансовые затраты.

– Спасибо вам, – несмотря на жуткую усталость, я почувствовала, как у меня поднялось настроение. – Вы так добры. А я не помешаю вам завтра?

– Нет, – сказал Богдан. – Завтра у меня есть непродолжительный промежуток свободного времени. Я буду в офисе с 10. За час сделаю кое-какие дела и встречусь с вами в 11. Мне все равно ехать в сторону этой клиники. Там по соседству одна фирма находится, в которую мне необходимо наведаться.

– Так уже пять утра, – не могла не удивиться я.

– Ровно пять часов, – посмотрел на часы Богдан.

– И вы в десять уже будете на работе?

– Приму душ, пару часов посплю – и на работу.

– И вам хватает двух часов сна?

– Не хватает, – улыбнулся мужчина. – В выходные отосплюсь. Работа есть работа.

– Тогда вы работаете на износ.

– Я не так часто позволяю себе ночные гуляния.

– В одиннадцать я буду у вас.

– И еще. Забудьте то, что вы видели сегодня.

– А я уже ничего и не помню, – улыбнулась я и вышла из роскошной машины.

Я осторожно открыла дверь в квартиру, чтобы не разбудить мужа, посмотрела на спящего Андрея, затем зашла на кухню для того, чтобы выпить чаю, и, увидев грязную посуду, стоящую в раковине, развела руками.

– Сутками дома сидит! Неужели нельзя посуду помыть и крошки со стола смести? Еще не хватало, чтобы у нас тараканы завелись.

Поняв, что у меня нет сил даже помыть посуду, я сделала несколько глотков зеленого чая, накапала успокоительных капель и легла на диван, закутавшись в теплый плед. Сна, как назло, не было. Из головы не выходила Ленка. Я не могла представить, что теперь буду выходить на работу, как раньше, но больше никогда ее не увижу.

У меня вообще в голове не укладывалось, как люди решаются покончить свою жизнь самоубийством. Мне даже страшно было об этом думать. До какой же грани нужно дойти, чтобы сознательно взять и лишить себя жизни?! Говорят, что человек лишает себя жизни тогда, когда не видит другого выхода. Не верю! Даже из самой, казалось бы, безвыходной ситуации обязательно найдется выход. Всегда есть способ решить проблему.

У нас принято осуждать самоубийц. Наверное, потому, что мы никогда не сможем почувствовать то же, что чувствуют эти люди. Я попыталась понять, что чувствовала в последнее время Ленка. Отчаяние, одиночество, страх, безысходность, непонимание… Да все, что угодно. У нее просто не хватило сил для того, чтобы жить дальше. Сдали нервы. Она слишком отчаялась… Но ведь она же сама создала себе проблемы из-за тех тараканов, которые в последнее время поселились в ее голове.

Несмотря на ту черную полосу, которая преследует меня в последнее время, мне хочется жить, хочется знать, что будет там, впереди, и хочется почувствовать, как прекрасен этот мир… Очень печально и больно, когда люди отнимают у себя жизнь. Даже если для этого есть слишком веские причины. Любой из нас может упасть с жизненной карусели носом в грязь, но все же надо отряхнуться и жить дальше, обходя невзгоды стороной.

Есть две категории самоубийц. Первая категория – это те, кто уходит из жизни в состоянии аффекта. Сюда можно отнести также алкоголь, наркотики, психотропные таблетки и неуправляемые эмоции. Вторая категория – это те, кто готовился к уходу из жизни заблаговременно, осмысленно и хорошо понимал последствия такого поступка. Например, у человека складываются обстоятельства, при которых он просто не может жить дальше, и они с каждым прожитым днем давят на него все больше и больше. Я даже не сомневаюсь в том, что Ленка относилась к первой категории самоубийц. Под влиянием эмоций и алкоголя она увидела только один выход из сложившейся ситуации – это смерть.

Я закрыла глаза и представила, как Ленка покончила с собой. Зачем она это сделала… В тот момент она чувствовала себя одинокой и никому не нужной. А ведь я могла ее остановить… Могла, если бы проявила к ней хоть капельку дружеского участия. Она же так хотела выговориться и излить мне свою душу, но вместо того чтобы ее выслушать, я сказала ей о том, что мне нужно работать, и ушла к посетителям в зал.

У всех у нас бывают серьезные переживания и испытания, но все мы должны учиться противостоять своим бедам и депрессии, потому что в этот сложный период жизни в голову может прийти все, что угодно. Как же страшно сунуть голову в петлю и прийти к мысли, что ВСЕ кончено. И даже если ты успеешь об этом пожалеть, то уже может быть поздно.

Промокнув теплым пледом свои слезинки, я вспомнила, как однажды шла по подземному переходу в метро и увидела надпись: ВЫХОДА НЕТ. «Неправильная надпись», – тогда подумала я. А на следующий день я вновь шла по тому же подземному переходу и улыбалась. Кто-то зачеркнул надпись: ВЫХОДА НЕТ и написал: ВЫХОД ЕСТЬ ВСЕГДА!

Самоубийство – это не способ решения проблем. Да разве можно подвергать сомнениям целесообразность нашей жизни? Я всегда успокаиваю себя словами, что все плохое обязательно когда-нибудь пройдет. Нужно жить. И почему я сегодня не дослушала до конца Ленку и не сказала ей о том, что НУЖНО ЖИТЬ.

В моей жизни тоже были моменты, когда мне не хотелось жить, особенно в юности, но я никогда не задумывалась о самоубийстве. Я просто шла к зубному врачу. Мне хотелось сделать себе очень больно, так, чтобы моя новая боль перекрыла ту, которая была у меня внутри. Но я никогда не теряла здравый смысл, старалась найти выход из любой ситуации.

Я подумала о том, что люди, совершающие самоубийство, жутко эгоистичны. Они думают, что от их смерти всем вокруг станет легче, но ведь это не так. У Ленки живы мать и отец, и даже если они порой говорили ей не самые приятные слова и считали, что у нее серьезные психические отклонения, то это не значит, что они не испытали горечь от потери близкого и родного человека. Скорее всего, они сейчас в шоке и винят себя в том, что Ленка потеряла смысл жизни.

Чем больше я думала о Ленке и о том, что произошло сегодня в клубе, тем все холоднее мне становилось. Достав пуховое одеяло, я накрылась им поверх пледа и закрыла глаза. И почему самоубийцы вечно думают, что жизнь только им создает проблемы, а всех остальных носит на руках? Можно подумать, только одни они несчастные, а мы все тут сидим в шоколаде и смакуем райскую жизнь… Если все мы будем уходить от своих проблем подобным способом, то что тогда будет? Но ведь стоит жить хотя бы ради того, что жизнь сама по себе достаточно интересна и неповторима.

Только я задремала, как из спальни вышел Андрей и стал громко греметь посудой на кухне. Положив подушку на голову, я вновь постаралась уснуть, но услышав, что муж достаточно громко включил телевизор, почувствовала, как он окончательно вывел меня из равновесия.