Текст книги "Охота на мужа-2, или Осторожно: Разочарованная женщина"

Глава 8

Лежа в своей комнате, я попыталась прокрутить в памяти все события, которые произошли за довольно короткий промежуток времени.

Вспомнить тот момент, когда в моей руке очутился револьвер, я не смогла. Это оказалось практически непосильной задачей. Он просто очутился и все. А затем выстрелил…

Мне хотелось возвратиться в детство и рассказать обо всем, что случилось, матери. Она бы обязательно меня поняла. И пожалела, несмотря ни на что. Потому что она моя мать, а я ее дитя. Бог мой, как же это хорошо, когда у тебя нет никаких забот, а все твои детские и даже недетские проблемы решают взрослые. Как же это хорошо!

Сон не шел. Бережно обработанные Еленой Михайловной раны ныли и напоминали о том, что было сегодня ночью. Не проходило и страшное ощущение металла в ладони… Еще никогда в жизни я не была такой изнеможенной и такой усталой.

Стоило мне хоть немного прикрыть веки, как я видела пахана. Он лежал на дне пруда, лицом вниз, с простреленным затылком, из которого по-прежнему сочилась кровь. Его поедали мелкие рыбки и кусали назойливые пиявки. Он лежал неподвижно и конечно же не ощущал боли. Придет время, и труп всплывет. Только вот сколько же времени у меня в запасе? День, два, три, неделя?

Не знаю. Но я знаю, что оно у меня ограничено.

Господи, до чего ж суров этот мир. До чего же он жесток и не прост. Особенно когда ты остаешься одна и тебе неоткуда ждать помощи.

И все же я смогла уснуть. Мне приснился ужасный сон. Будто на меня надели наручники и посадили в маленький автомобильчик с зарешеченными окнами. Я пыталась сказать всем о том, что это была самая настоящая самозащита, но меня не хотели слушать. Я чувствовала себя, словно загнанное животное, и не могла поверить, что меня обвиняют в убийстве и хотят покарать по всей строгости закона.

Я проснулась в холодном поту и первым делом посмотрела на часы. Ровно три часа ночи. Я проспала всего час. Господи, да разве за час может быть такое количество сновидений! Неужели сон в руку? Нет. Сон не в руку. Подойдя к окну, я смахнула холодный пот со лба и быстро проговорила:

– Куда ночь, туда и сон. Куда ночь, туда и сон.

Мое самочувствие было не просто паршивое.

Оно было ужасное. Я не хотела убивать пахана. Я смутно помнила, как же все это произошло: я просто хотела его остановить… И остановила. Навсегда. Мне не за что винить себя и искать оправдание. Я всего-навсего жертва. Жертва тех обстоятельств, в которые так нелепо попала.

В дверь еле слышно постучали. Три часа ночи.

Кому я могла понадобиться? Может, уроду, а может, охранники тоже решили поразвлечься? Этот дом полон опасностей, и я не должна открывать дверь.

– Кто? – буквально умирая от страха, спросила я дрожащим голосом.

– Открывай, свои, – тут же послышалось за дверью.

Голос был чужой, но мне показалось, что я слышала его раньше. Хорошо, что это был не урод, которому наскучила компания Стрелки.

– Свои все дома, – все так же нерешительно сказала я и приложила ухо к двери.

– Открой, у меня разговор.

– Какие разговоры могут быть в три часа ночи? Приходи утром.

Я почувствовала, как закружилась моя голова. Вдруг кто-то нашел пахана в пруду и просек, что это имеет отношение ко мне. Если разговор неотложный, то есть всего одна-единственная причина для того, чтобы он состоялся незамедлительно. И причина этому – смерть пахана. Возможно, кто-то заметил его отсутствие и кинулся на поиски.

– Открой. Ты смотрела на меня сегодня на прогулке. Я был в беседке вместе с другими ребятами.

Когда до меня дошло, что это Макс, меня обдало жаром, и я не просто открыла – я распахнула дверь. Меня не обманули. Передо мной стоял полупьяный Макс и смотрел на меня таким же взглядом, как когда-то в ресторане.

– Привет. Зайти можно?

– Заходи. – Я никак не могла успокоиться и хотя бы немного скрыть свое волнение.

– А у тебя уютненько. Со вкусом.

Макс прошел в комнату и сел на стоящий у окна стул.

– Спасибо, только мне этот гребаный уют до одного места.

Быстро закрыв дверь, я села недалеко от Макса на пол.

– А что ты на пол-то уселась?

Макс уже хотел было уступить мне свой стул, но я решительно замотала головой, давая понять, что мне и на полу неплохо.

– Ну, что ты на меня так уставился? Любуешься, как я выгляжу без косметики в ночной рубашке и с разбитым лицом?

– Даже с таким лицом ты фантастически красива, – ничуть не смутился Макс. – У тебя красивые волосы, несмотря на то что они растрепаны и уже давно не видели расческу. У тебя безупречно нежная бархатистая кожа, несмотря на то что на ней столько ссадин и синяков. Даже без косметики, только что выдернутая из кровати, ты выглядишь сногсшибательно. У тебя внешность звезды. Наверно, ты никогда не прилагала особых усилий, чтобы стать звездой. Даже эта ночная рубашка не скрывает изгибов и изящных линий твоего тела.

Макс откровенно меня рассматривал, чем вызывал мое смятение и нарастающее возмущение.

Я знала, что выгляжу отвратительно, и воспринимала его несвоевременные комплименты как самую настоящую лесть.

– Я не люблю лесть. Ты прекрасно знаешь, что сейчас я совсем не тяну на кинозвезду.

– А я никогда и не видел в тебе кинозвезду. Даже тогда, в ресторане, я увидел просто красивую женщину.

Неожиданно для себя уткнулась Максу в колени и громко заплакала. Макс опешил. По всей вероятности он не ожидал такого поворота событий.

– Ты чего? Прекрати. Тебе слезы совсем не идут. Успокойся. Расскажи, как ты очутилась в этом доме и что вообще с тобой приключилось. Я, когда увидел тебя здесь, сразу почуял неладное. Ты была такая бледная… Дураку понятно, что ты не собираешься замуж за сына пахана. А может быть ты крутишь роман с паханом? Скажи правду, ты его любовница? И давно ты с ним встречаешься? А кто смог поднять на тебя руку? Почему у тебя разбито лицо? Я чувствую, что что-то не так. Я тут порешал кое-какие вопросы, затем отъехал по делам и вернулся. Немного выпил с паханом и решил остаться переночевать. Я и раньше ночевал здесь. Но сегодня остался только с одной целью – встретиться и поговорить с тобой.

– Ты по поводу общака все решил?

Я слегка успокоилась и положила свою голову на колени Макса.

– Решил, – немного смутился тот и нежно дотронулся до моей разбитой губы. – А что тебя наш общак так волнует?

– Сдался мне ваш общак! Я просто поинтересовалась.

– Я тебе просто и отвечаю. С общаком полный порядок.

На минуту я затаила дыхание и посмотрела на Макса в упор. Затем потерла затекшие виски и тихо спросила:

– А ты уже давно в доме?

– Да нет.

– Сколько?

– Где-то около часа.

– Около часа?!

– Ну да. А что тебя смущает?

Макс взял мою руку в свою и нежно ее погладил. Я побледнела и начала задыхаться.

– Что с тобой? Тебе плохо?

– Паршиво.

– Может быть, принести воды?

– Нет. Не нужно. Ты хочешь сказать, что этот час ты пьянствовал с паханом?

– Ну, пьянствовал…

– Прямо сейчас?

– Прямо несколько минут назад. Мы нормально выпили. Пахан сказал, что устал и пошел спать в свою комнату. Я всегда ночую в спальне для гостей. Но я не пошел в спальню. Я пошел к тебе. Ты же понимаешь, что я остался ночевать только из-за тебя…

– Понимаю. И где вы пили?

– В гостиной. Под окнами гостиной такой прикольный пруд… Пахан специально приказал его сделать прямо под окнами. Он как напьется, так начинает рыбок кормить, лягушек. Кинешь кусочек хлеба, так столько рыб наплывет… Прикольное зрелище. Представляешь, что пахан отмочил. Он вылил в пруд полбутылки виски. Говорит, всякая живность тоже любит выпить. Он ей иногда такие праздники устраивает.

Я задрожала и отползла от Макса на довольно приличное расстояние. Затем откинула прилипшие к моим окровавленным ранам волосы и, вжавшись спиной в батарею, спросила:

– Макс, ты что-то знаешь?! Ты что-то видел?! Не томи душу, говори…

– А что я должен говорить? Я тебе все сказал. Я бы тебя хотел послушать. Как ты попала в этот дом и по своей ли воле ты здесь находишься. Наши пацаны молчат. Никто ничего не знает. Только Женька сказал, что ты за Лешика замуж выходишь. И сказал это таким серьезным голосом… Женька пацан серьезный. Он за свой базар отвечает. Ты что, и вправду за Лешика замуж выходишь? Я почему-то, когда тебя в этом доме увидел, подумал, что ты любовница пахана. У него бабок немерено. И деньги и власть. Прямо настоящая империя. У него даже свой ангар с частным самолетом имеется. И площадка для посадки самолета находится прямо за домом. Второй частный самолет стоит во Внуково. Там у него место арендовано. Он постоянно свои самолеты меняет, словно это обычные машины… Сейчас многие крутые заводят себе любовниц из мира шоу-бизнеса. Сейчас это очень престижно. Звездная любовница придает тебе самому особую важность и вызывает зависть окружающих. Это как обоюдная сделка. У него большие деньги, а у нее известность и людское поклонение. Я и удивился, когда Женька такое отмочил. Да вроде он не комик, а серьезный пацан…

– Женька пацан серьезный, – с немалой долей сарказма передразнила я Макса. – Пацан… Твоему Женьки уже под сорок, а он все пацан. Бошка седая. Понятия у вас какие-то странные. У вас наверно и семидесятилетние пацанами считаются.

– А что тут плохого? Существуют нормальные блатные понятия. Он же не гнида, а пацан. Это даже очень нормально сказано. С уважением.

Макс замолчал, но по-прежнему не сводил с меня глаз.

– А ты что от меня отскочила как ошпаренная?! Ты меня боишься, что ли?

– Макс, ты что-то знаешь? – вновь повторила я свой вопрос и поглубже вдохнула.

– Что? О чем ты?

– Ты что-то знаешь про пахана? Я думаю, ты понимаешь, что именно я имею в виду.

– Ты по поводу того, что ты его любовница? Да туг и дураку понятно, а иначе что бы ты делала в этом доме! Только непонятно, почему вы спите по разным комнатам. Ты бледная, потому что вы поссорились? Он тебя побил? А может, вы спите раздельно потому, что у тебя критические дни…

– Дурак ты. При чем тут критические дни?! Если между людьми нормальный, полноценный секс, то и критические дни не являются помехой. Мне от тебя незачем скрывать. Я не любовница пахана, никогда ею не была и уже вряд ли буду. – Я замолчала, подумала о мертвом пахане и вновь повторила свою фразу:

– Я никогда не буду его любовницей. Теперь уже точно никогда не буду. Никогда. Ни здесь, ни на том свете.

– А при чем тут тот свет? Ты что пахана хоронишь… У него здоровье знаешь какое, он всех переживет. Он может две бутылки виски выпить, и ничего. Он кого хочешь перепьет. Да и не только перепьет, но и переживет.

– Я его не хороню. Я хочу знать, что ты о нем знаешь.

– А что я должен знать? Я не понимаю, к чему ты клонишь?

– Мне кажется, что ты все прекрасно понимаешь, просто издеваешься надо мной самым наглым образом. Если ты что-то видел и что-то знаешь, то лучше скажи. Не нужно ходить вокруг да около. В этом нет никакой необходимости. Ты поможешь мне выбраться на свободу, а я заплачу тебе за это хорошие деньги.

– Ты что, богатая, что ли?

– Не богатая. Только с тех пор, как я стала жить самостоятельной жизнью, я вывела для себя одно золотое правило: любая помощь требует материального вознаграждения. В наше время за красивые глаза никто не помогает. Нет бабок – и не будет никакой помощи. Нынче даже доброе слово денег стоит.

– Я что, похож на альфонса?! – не на шутку разозлился Макс.

– А ты считаешь, что помощь оказывают только альфонсы?

– Я считаю, что деньги с женщины может взять только альфонс.

– Бред. Если и вправду так думать, то можно считать альфонсами все мужское население нашей страны. Мужики стали хапуги. Они уже не смотрят на женщину с восхищением, а только и думают, как с нее побольше урвать.

– Я к таким мужикам не имею ни малейшего отношения. Мне кажется, что ты тоже что-то не договариваешь. Что я должен знать о пахане?

Я немного прокашлялась, уже в который раз вдохнула побольше воздуха и начала свой малоприятный допрос.

– Когда ты приехал в дом?

– Я же тебе сказал, час назад.

– И весь этот час ты пил с паханом?

– Пил с паханом.

– А затем ты пошел ко мне, а пахан к себе?

– Я его в постель не укладывал и теплым одеялком не укрывал. Я только видел, как он пошел в сторону своей спальни и дождался, пока у него захлопнется дверь. Я и должен был дождаться. А то если бы он к тебе на трахатушки собрался, я бы вторым не пришел…

– Да пошел ты со своими трахатушками. Ты же ко мне явно пришел не трахаться?!

– Нет, – немного смутился Маке. – Я пришел к тебе на разговор.

– И на этом спасибо. И где вы с паханом пили?

– Как – где? Ну где он обычно пьет? В гостиной.

– А говорят, пахан пил в гостиной еще в двенадцать часов.

– Может быть. Когда я в нее зашел, он уже был достаточно пьян. Он сидел на диване с рюмкой виски и разговаривал с кем-то по мобильному телефону. Как увидел меня, махнул рукой и был просто счастлив, что я составил ему компанию. Пахан привык пить в одиночестве. Он не любит пить с пацанами. Только я могу составить ему компанию. Он искренне мне обрадовался.

– А разве пахан бывает искренним?

– Бывает. По крайней мере со мной – бывает. Как с другими, не знаю.

– И как он выглядел? – Мой голос предательски задрожал, я боялась сорваться и забиться в истерике.

– В смысле?

– В смысле того, все ли с ним было в порядке?!! – крикнула я и подтянула колени к подбородку.

– Все в порядке… А что у него должно быть не в порядке?

– Может, у него затылок как-то не так выглядел?!!

– Нормальный затылок. Обыкновенный…

Не выдержав, я упала на пол и забилась в истерике. Перепуганный Макс сорвался с места и принялся меня успокаивать.

– Что происходит? – спрашивал он, прижимая меня к себе.

– Ты-что-то знаешь!!! Ты что-то знаешь, но не хочешь мне говорить!

– Да что я должен знать, черт бы тебя побрал?!

Я сделала над собой усилие и успокоилась.

Макс не мог пить с паханом хотя бы потому, что пахана больше нет. Я убила его собственными руками и скинула в пруд. Мне не могло все это померещиться. Я всегда мыслила здраво и никогда не страдала ночными галлюцинациями. По всей вероятности такими галлюцинациями страдает Макс. Возможно, он хорошенько выпил и напутал со временем, а возможно, он вообще сидит на наркотиках и абсолютно не ориентируется во времени.

– Макс, а ты травку употребляешь? – задала я довольно бестактный вопрос, от которого еще больше заволновалась.

– Травку?!

– Ну да… Коноплю, например.

– Коноплю – нет. Из травки я употребляю только укроп и петрушку, – нервно усмехнулся Макс.

– Я имею в виду наркотики…

– Ну, так выражайся яснее. Я похож на наркомана?

– Не похож.

– Ну, тогда зачем спрашиваешь?

– А у тебя со временем никогда никакой путаницы не было?

– Не было. Да в чем, собственно, дело-то?! Ты что меня за нос-то водишь?! Я что, на лоха похож?! – не на шутку разозлился Макс и посмотрел на меня крайне недобрым взглядом.

Я, конечно, далеко не психолог и никогда не отличалась особыми знаниями в этой области, но, посмотрев в честные глаза Макса, подумала, что он не лжет. Скорее всего он пил с паханом. Конечно же пил, от него так и разит перегаром… Но только не сейчас. Намного раньше… До того, как я пришла в комнату и как его убила…

А затем состоялся разговор. Обо всем. О том, как я поругалась со своей самой лучшей подругой и пошла погулять. Одна. О том, как меня похитили и в буквальном смысле слова подарили уроду сначала в качестве игрушки, а затем в качестве будущей жены… О том, как неожиданно для себя самой я стала пленницей, потерявшей надежду на спасение… Я промолчала только об одном. О том, что меня изнасиловал пахан и мне пришлось отомстить за это. Макс внимательно слушал и ни разу не перебил. Как только я закончила свой рассказ, он снял галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки.

– Бред какой-то… – только и смог выговорить он.

– Ты мне не веришь?!

– У меня нет оснований тебе не верить, а у тебя нет никаких оснований мне врать. Только твой рассказ не укладывается у меня в голове. Фантастика.

– Если он не укладывается у тебя в голове, то представь, что он точно так же не укладывается у меня! Представь, как я смогла свыкнуться с этой реальностью и не сойти с ума! – прокричала я.

– Не кричи, а то разбудишь весь дом. У меня создается впечатление, что тебе требуется помощь психиатра.

– А как, по-твоему, я должна себя вести?! Радоваться жизни и веселиться?! Психиатрическая помощь требуется не мне, а обитателям этого дома.

Я посмотрела на Макса и решила, что он непременно поможет. Я ведь это почувствовала, как только увидела его в первый раз в беседке. Вернее, нет. В беседке я увидела его уже во второй раз. В первый я видела его в ресторане. Судьба свела нас не случайно. Без него мне не справиться.

– Помоги мне, – еле слышно прошептала я и от волнения прикусила свою и без того сильно разбитую губу. Я сморщилась от дикой боли, смахнула кровь и принялась шептать так, как произносят заклинание:

– Помоги мне, пожалуйста. У меня никого больше нет. По крайней мере здесь.

Вспомнив о пахане, лежащем на дне пруда, я подумала, что у меня слишком мало времени, что мне нужно сбежать отсюда как можно скорее, иначе все обернется против меня.

– Помоги, помоги, – почти бессознательно шептала я и смотрела на Макса глазами, полными надежды. – Если ты мне не поможешь, я умру. Я не смогу здесь пробыть и дня. Я уже медленно умираю. Мне кажется, что от меня отламывают по маленькому кусочку. Сначала от души, затем от тела, а потом и от разума… Я прошу тебя о помощи так же, как может просить обыкновенная земная женщина. Я могу отблагодарить тебя деньгами. Бог дал, и я стала зарабатывать. Если тебе не нужны деньги, можешь взять мое тело. Если оно, конечно, тебя интересует. А хочешь, возьми и то, и другое сразу. Мне уже нечего терять.

Меня снова начала бить лихорадка. Интересно, а от нее умирают? Сейчас я отдала бы все на свете, чтобы умереть…

Обхватив колени руками, я принялась раскачиваться из стороны в сторону, словно душевнобольная, и даже напевала что-то себе под нос. Я с радостью подумала о том, что осталось совсем немного, и я отойду на тот свет. Возможно, меня не станет от сердечного приступа, потому что нервы на самом пределе. Возможно, я умру от лихорадки, с которой я уже просто не смогу справиться…

А может я просто сойду с ума. Жизнь в психиатрической лечебнице приравнивается к смерти…

Может быть… Когда меня не станет, ничего не изменится, только газетчиками прибавится немного работы. Поклонники… Поклонники будут поклоняться другим идолам. Очень скоро меня все забудут. И все же стоило прожить эту жизнь хотя бы для того, чтобы испытать настоящую славу.

Признаться честно, я никогда не считала себя выдающейся личностью и всегда избегала мужчин, которые выбирали меня только из-за популярности, совершенно не обращая внимания на мой внутренний мир. Господи, а ведь еще совсем недавно я была полна решимости, мечтала осуществить столько грандиозных планов. Я мечтала сняться в одном очень заманчивом сериале, сыграть в замечательном спектакле и даже написать собственный сценарий. А еще я мечтала сделать пластическую операцию и стать еще красивее. Я никогда не стыдилась этого желания. Природную красоту нужно поддерживать, а пластические операции творят чудеса. Можно и в тридцать с хвостиком выглядеть так же, как и в девятнадцать.

Я понимала, что зрители по-своему жестоки. Они хотят знать все. Натуральные ли у тебя волосы, силиконовая ли у тебя грудь, подтянуто ли у тебя лицо. Иногда хотелось перестать привлекать внимание, смешаться с толпой, но ничего не получалось.

Я вновь смахнула капающую с губы кровь и посмотрела на молчащего растерянного Макса. Я не понимала, почему он молчал. Возможно, он переваривал все, что ему довелось услышать, а услышанное вызывало у него какие-то сомнения и никак не укладывалось в голове. А может, он обдумывал свой отказ, потому что не мог наплевать на бандитские законы, поставить на кон свою безупречную среди братков репутацию. Он молчал.

– Ты мне не поможешь. – Я не обращалась к Максу. Я даже перестала смотреть в его сторону. Я говорила сама себе. – Я поняла, что ты не поможешь. Ты же братан, а это твоя семья. Если меня похитили, значит, это кому-то нужно. Ты не пойдешь против своих товарищей. Да и зачем?! Репутация превыше всего. Что бы они ни сделали, они правы. Это не подлежит обсуждению. Ерунда, что похитили беззащитную женщину, чтобы выдать ее замуж за сумасшедшего урода. Это ерунда. Женщина виновата уже тем, что она телезвезда и очень приглянулась изуродованному шизофренику. Это ерунда, что она сойдет с ума или наложит на себя руки. Тебе наплевать на ее страдания, на то, что ее избили, как скотину. Это не имеет никакого значения. Ведь вы цените только себя и можете сострадать только своим близким, а до людей вне вашего мира вам просто нет дела. Знаешь, я на тебя не обижаюсь, не имею на это права. Но я хочу, чтобы ты знал – я поняла, что теперь совсем одна. Где-то там, в другой жизни, остались близкие мне люди, которые уже, наверное, извелись от безрезультатных поисков.

Где-то там и сотни поклонников со своими беспардонными вопросами и безобидными просьбами автографов. Но все же в той жизни я всегда себя чувствовала как за каменной стеной. Я ничего не боялась. Ничего, кроме того, что могу вдруг оказаться за бортом известности. Правда, иногда мне было очень больно. Особенно когда обо мне писали гадости, врали, а многие этому верили и осуждали меня за аморальный образ жизни. В такие моменты мне хотелось сбежать, спрятаться и не высовывать голову. Но я хочу вернуться и посвятить себя карьере, без которой не могу жить. Хочу, чтобы меня осаждали поклонники, а фанаты мечтали дотронуться до моей руки. И пусть пишут даже самые безобразные гадости. Пусть говорят, пусть осуждают, но только не молчат. Плохо или хорошо говорят, но не молчат. Если человек говорит, значит, он не безразличен. А еще, еще я хочу связать свою судьбу с одним человеком. Не могу жить одна. Это вредно. Вредно и для здоровья, и для карьеры. Одна не может быть счастливой. И пусть желтая пресса не оставляет меня в покое, я вытерплю. Я очень терпеливая женщина. Вытерплю не только я, но и мой будущий муж, потому что он тоже очень терпеливый. Мы очень долго проверяли свои чувства на прочность для того, чтобы воссоединиться.

Закончив свой монолог, я вновь встретилась взглядом с Максом и прочитала в его глазах любопытство.

– У тебя есть любимый человек? – спросил он.

– Есть.

– Тогда почему же ты предлагаешь мне свое тело?

– Потому что мне больше нечего предложить. В данный момент у меня даже денег нет. Только тело.

– А ты считаешь, что любимый человек понял бы твою жертву?

– Не знаю, но я не хочу об этом думать. Я вообще не хочу ни о чем думать. Ни о чем, кроме своего освобождения.

Я постаралась посмотреть на Макса теми глазами, которыми я смотрела на мужчин до своего похищения. Он был довольно интересным, подтянутым и совершенно не походил на братка. Ни на братка, ни на «ботаника». Он был каким-то особенным, и я бы сказала даже благородным. Наверно, именно поэтому я и увидела в нем союзника. Союзника с благородными мужскими чертами.

– Наверно, тяжело быть знаменитой, – неожиданно посочувствовал он. – Я наблюдал за тобой в тот вечер в ресторане. Люди смотрели на тебя, терялись и совершенно не знали, как себя вести в твоем присутствии. Наверно, такой слепой фанатизм не вызывает ничего, кроме головной боли. Я понимаю: превратившись в звезду, ты перестала быть просто женщиной. Окружающие обращаются с тобой как с вещью. Тебе могут сказать гадость за спиной, посмеяться прямо в лицо, плюнуть или посмотреть сверху вниз. Для того чтобы мириться с такой жизнью, нужно быть очень сильной. Слабая личность не смогла бы все это вынести. – Макс встал, посмотрел на часы, покачал головой, давая понять, что уже очень поздно. – Светает, – ласково сказал он и взял меня на руки.

Я не пыталась сопротивляться и сразу поняла, что он несет меня на кровать. Похоже, Макс мне поможет. Он обязательно мне поможет, но за это он возьмет «натурой». Наверно, деньги ему не нужны, а вот от звездного тела он бы не отказался. В конце концов мы живем один раз, и не каждому дан шанс переспать со звездой. Что ж, правильное решение, довольно мудрое. Бережно положив меня на кровать, Макс достал носовой платок и промокнул им мою разбитую губу.

– Тебе больно?

– Нет. Я не чувствую боли.

– Это потому что у тебя шок.

– Ты мне поможешь? – почти выдавила я из себя и почувствовала, как из моих опухших глаз потекли слезы.

– Помогу.

– Спасибо.

Я постаралась улыбнуться и покорно подняла ночную рубашку. На мне не было нижнего белья. Трусики разорвал пахан, а к лифчикам я как-то не привыкла и постоянно их игнорировала. Раздвинув свои длинные ноги, покрытые множеством синяков и царапин, я притянула Макса к себе и тихонько всхлипнула:

– Возьми меня. Ты же этого хотел. Ты когда-нибудь спал со звездами?

– Нет и не горю желанием.

С ужасом посмотрев на мою некогда красивую грудь, покрытую ссадинами и синяками, Макс сложил мои ноги вместе и опустил ночную рубашку.

Затем накрыл меня пледом и бережно вытер мои слезинки.

– Я тебя не хочу и даже если бы сильно хотел, то никогда бы не смог воспользоваться той ситуацией, в которой ты оказалась. Это смог бы только законченный подонок, я никогда не относился к их числу. Лучше побереги свое тело и свои ласки для любимого человека. Я тебе помогу.

– Почему?

Мой вопрос заметно смутил Макса. Он растерянно пожал плечами, но быстро нашелся.

– Считай, что я помог тебе как поклонник. Думаю, если бы кто-то из твоих поклонников узнал, что ты в беде, он сразу бы поспешил на помощь. Именно так я и сделаю.

– Когда?

– Что – когда?

– Когда ты мне поможешь?

– В самое ближайшее время. Я все как следует обдумаю и помогу тебе с побегом.

– Спасибо.

– Еще рано благодарить. Слишком рано. А теперь постарайся уснуть. Ты должна немного поспать. Несколько часов сна, и ты будешь выглядеть намного лучше. Завтра я скажу тебе, как лучше организовать побег. Все надо сделать с умом, потому что чужие еще никогда не выходили отсюда живыми.

Макс направился к двери, но что-то его останавливало.

– Знаешь, если бы я был твоим любимым человеком, я бы этого подонка убил, не раздумывая ни минуты.

– Какого подонка?!

– Того, кто пытался тебя изнасиловать.

– Мой любимый человек слишком далеко и не может за меня заступиться. Мне пришлось самой позаботиться о себе, – глухо сказала я и закрыла глаза.