Текст книги "Согрей меня, или Научи меня прощать"

Глава 4

Где-то раздавалась слишком громкая музыка, и я почти не сомневалась в том, что она доносится со стороны бассейна.

Пройдя по длинному коридору, я зашла в первую попавшуюся комнату и включила свет. Кровати здесь не было, но я увидела кожаный диван и решила, что он сойдет для того, чтобы на какое-то время забыться, предавшись долгожданному отдыху. Но перед тем как лечь, я подумала, что надо осмотреть дверь, есть ли на ней защелка. А то вдруг изрядно обкурившийся и напившийся Александр захочет разделить со мной ложе, тогда мне будет трудно прогнать его из облюбованной мной комнаты. К моему сожалению, защелки на двери не оказалось, и это меня навело на самые неприятные мысли со всеми вытекающими отсюда последствиями. И все же, подумала я, я ведь не давала Александру какого-либо повода или намека на то, что мы сможем провести эту ночь вместе. В случае его вторжения на мою территорию я всегда смогу за себя постоять.

Только я прилегла на холодный кожаный диван, как ощутила, как меня зазнобило, и я вновь поднялась для того, чтобы найти хоть какой-нибудь плед или то, чем можно будет укрыться. Но пледа или покрывала в комнате не обнаружилось, и я не придумала ничего более умного, как посильнее поджать под себя ноги, свернуться калачиком и постараться как можно быстрее уснуть. Но это не получилось – меня стало морозить с удвоенной силой.

Странно, на улице тепло и нет никаких признаков похолодания, а меня так знобит, словно я лежу не на кожаном диване, а на холодом снегу, совершенно раздетая, и меня заметает снежными хлопьями. Интересно, отчего человек может мерзнуть в жару? Наверное, это нервы. Обыкновенные нервы. А почему я нервничаю? Галина развлекается с Юрием в бассейне. Скорее всего, они оба получили то, чего уже давно хотели, и у них впереди еще целая масса впечатлений и удовольствий. Когда я уходила, Александр так плохо выглядел, что я просто уверена – он уснул прямо у костра и проснется не раньше обеда, потому что такое количество алкоголя и наркотиков просто несовместимо. Наверное, я не могу уснуть просто потому, что нахожусь в чужом доме, лежу на чужом холодном диване, в совершенно непривычной для меня обстановке.

И вдруг я почему-то подумала о Юрии Константиновиче, о его семье и о том, можно ли назвать его семью счастливой. Я вспомнила своих родителей, которые никогда не были счастливы в семейной жизни, и ощутила, как мое сердце сжалось от боли. Отец называл мою мать самой холодной и жестокой женщиной в мире, а мать называла его неудачником, который кидается на каждую юбку и не делает ничего для того, чтобы в семье воцарились мир и порядок. Все это не могло не отложить на меня отпечаток с самого раннего детства, и я тысячу раз задавала себе один и тот же вопрос: если людям так плохо вместе, то почему они продолжают жить под одной крышей, постоянно ругаясь и даже ненавидя друг друга? И я никак не находила ответа на свой вопрос. А все, кого я спрашивала по этому поводу, говорили мне о том, что любая жизненная, семейная ситуация носит определенный личный отпечаток и у каждой семьи на этот вопрос свой ответ.

Я даже подумала о своем горьком опыте недолгого гражданского брака и пришла к мысли, что я ведь тоже не чувствовала себя счастливой. Я находилась под влиянием человека, с которым жила и который требовал от меня смирения и покорности. А он говорил, что мы должны быть счастливы от одного понятия, что мы вместе, и что, для того чтобы мы прекратили ругаться и начали жить в мире и согласии, не стоит предпринимать какие-то усилия, потому что жизнь сама позаботится о том, чтобы наше счастье было продолжительным.

Когда мой пробный брак дал трещину, я покинула своего возлюбленного с тяжелым чувством в душе и настоящим хаосом в мыслях. Я так и не смогла потерять голову и безрассудно положить свою жизнь на алтарь мужчины. Не смогла, потому что не хотела, а быть может, потому, что просто не могла. Расставшись с тем, с кем у меня так и не получилась совместная жизнь, я сделалась свободной, а я всегда ценила свободу. Правда, я так и не смогла вычеркнуть этого человека из своего сердца и мысленно возвращалась к нему по нескольку раз на дню. Я знала, что теперь смогу быть такой, какой я и была ранее, без фальшивого блеска в глазах и без тех обязанностей, которые накладывает на женщину семейная жизнь с мужчиной…

Поняв, что я так и не смогу согреться, я встала с дивана, решив все же подыскать другую комнату.

Пройдя по длинному коридору, я столкнулась с еле стоящим на ногах Александром, который, по всей вероятности, искал именно меня, а как только нашел, то сразу прижал к стене и произнес пьяным голосом:

– Послушай, ну что мы с тобой дети малые? Давай ляжем спать вместе.

– Я не ложусь в постель с незнакомыми мужчинами, – злобно проговорила я и попыталась вырваться из его пьяных объятий. К счастью, они оказались довольно слабыми, и я смогла освободиться от рук мужчины без каких-то особых усилий.

– Какой же я незнакомый? Мы ведь с тобой полночи у костра сидели…

– Это не повод для того, чтобы провести вместе остаток ночи.

– А что, по-твоему, повод? Тебе случайно не шестнадцать лет?

– Нет. Я постарше.

– Странно.

– Что тебе странно?

– Мне вообще все странно. Юрик позвонил, сказал, мол, тащи салюты, сегодня будет сабантуй. Две сногсшибательные девушки без комплексов устроят нам настоящее шоу. Короче, отдыхать будем по полной программе: салюты, песни, пляски, алкоголь, травка, улетный секс. В общем, все оттянутся на полную катушку. Все в лучшем виде!

– Что, и вправду Юрий так сказал?

– Да.

– Непонятно.

– Что тебе непонятно?

– Вроде мы ему повода так говорить не давали. Видимо, у него разыгралось больное воображение. Так что если он и в самом деле такое тебе говорил, то это всего лишь плод его буйной фантазии.

Я внимательно посмотрела на еле стоявшего на ногах мужчину и, усмехнувшись, спросила:

– Саша, а если не секрет, сколько тебе лет?

– Секрет, – тут же недовольно сморщился мужчина.

– Хорошо. Пусть будет секрет. Только волосы у тебя на голове седые и лысина уже давно нарисовалась, а рассуждения у тебя как у мальчишки, ей-богу. Или седина в голову, а бес в ребро? Песни, пляски до одури, травка, девочки, чрезмерный секс… Это все, что является главной составляющей твоей жизни?

– А при чем тут главная составляющая моей жизни? Я просто сказал о том, что мне хотелось получить от сегодняшней ночи и что пообещал мне мой друг.

– От чрезмерного алкоголя, травки и секса, Саша, между прочим, в твоем возрасте можно и на тот свет отправиться, – произнесла я с легким укором в голосе. – А здоровье тебе поберечь бы надо, а то жена потеряет кормильца. У тебя внуки есть?

– Что? – Странно, но от моего вопроса мужчина тут же залился краской, а в его глазах появилась ненависть.

– Почему ты так реагируешь? Я ведь не спросила о чемто ужасном, а задала обыкновенный житейский вопрос. Я спросила, есть ли у тебя внуки. Или ты их стесняешься?

– У меня есть внук. Ему два года. Данькой зовут. – Мужчина уже пришел в себя.

– Так вот. Подумай о Даньке и побереги свое сердце, а от твоих неуемных желаний оно ведь просто может не выдержать. Пойдем, я отведу тебя в спальню и уложу спать.

Как ни странно, Александр не отверг моего предложения, а словно послушный школьник взял меня за руку и пошел следом за мной по длинному, плохо освещенному коридору.

– Боже, сколько же в этом доме комнат! – говорила я каждый раз, открывая очередную дверь в надежде на то, что за ней окажется спальня.

– Комнат немерено. Мне кажется, что Юрик здесь сам путается. Он рассказывал, что один раз здесь просто заблудился.

– Наверное, он был пьян.

– Да я бы не сказал…

– А я бы сказала. Когда живешь в доме, знаешь все комнаты наизусть.

– Кстати, а что именно мы ищем?

– Мы ищем спальни, где можно было бы лечь в кровать и накрыться одеялом и тебе, и мне тоже.

– Если я не ошибаюсь, все спальни на втором этаже.

– Ты уверен?

– Пятьдесят на пятьдесят.

– Получается, что ты здесь тоже не частый гость.

– Меня сюда приглашают только по праздникам, – довольно противно рассмеялся Александр и пошел следом за мной на второй этаж.

Увидев, что первая попавшаяся комната оказалась спальней, я облегченно вздохнула и подвела моего спутника к кровати.

– Раздевайся, – тут же скомандовала я, и мужчина не стал со мной спорить. Скинув с себя одежду, он бросил ее на стул и, оставшись в одних семейных трусах, сразу упал на кровать.

Накрыв мужчину легким одеялом, я хотела было уйти, но он взял меня за руку и как-то жалостливо попросил:

– Люба, не оставляй меня одного. Ляг рядом. Я клянусь, что не буду к тебе приставать.

– А тебе бы никто и не позволил ко мне приставать, – резко ответила я и развернулась, чтобы выйти из комнаты, но мужчина заговорил умоляющим голосом:

– Я действительно сейчас ни на что не гожусь. Это называется передоз. Поверь мне, что сейчас ты имеешь дело с импотентом. Просто у меня сердце что-то барахлит.

– Что значит – барахлит? – Я вернулась и заботливо склонилась над лежавшим на постели мужчиной.

– Я тебе говорю – мотор барахлит. Что-то я сегодня свои силы не рассчитал.

– Тогда, может, врача нужно? Вызвать «скорую»? С сердцем лучше не шутить.

– Думаю, отпустит. Прошу тебя, не уходи. Не оставляй меня одного. Мне страшно.

– А со мной тебе будет не страшно?

– С тобой нет.

– У меня нет с собой даже валидола. Тебе очень плохо?

– Да нет, не особо. Просто немного давит в области сердца.

– Вот тебе и раз! Я же предупреждала. Все-таки тебе не двадцать лет, нужно быть поосторожнее с развлечениями.

Скинув с себя свой облегающий костюм, я нырнула под одеяло и сразу предупредила пододвинувшегося ко мне Александра:

– Предупреждаю ровно один раз: руками не трогать. Второго раза не будет. Я сразу встану и уйду в другую спальню.

Но предупреждать Александра второй раз не пришлось. Не успела я произнести свою речь, как услышала громкий храп, который свидетельствовал о том, что мужчина уже отключился и пребывает в состоянии долгожданного для организма сна.

– Ну вот и славненько, – произнесла я себе под нос и закрыла глаза.

Я представила, как утром Галина и ее бывший начальник Юрий отпустят пару колкостей по поводу того, что мы с Александром потрясающая пара и что эта ночь не прошла без пользы как для них, так и для нас. Пойди докажи, что хоть я и спала с мужчиной в одной постели, но не имела с ним близости. Хотя кому и что я должна доказывать? Я уже давно стараюсь строить свою жизнь так, чтобы делать то, что я считаю нужным, и так, как я считаю нужным, не опираясь на мнение и взгляды людей. Даже если бы я переспала с Александром, этим пьяным, обкуренным и крайне неприятным типом, храпящим сейчас рядом, то это было бы сугубо мое личное дело, совершив которое, я бы и не попыталась перед кем-то оправдаться или вступать в какие бы то ни было объяснения.

На этот раз я уснула быстро. Не помешали даже громкий храп и вздрагивания соседа по койке. А он во сне прижался ко мне, словно младенец, будто ища утешения и спасения от всех своих страхов.

* * *

Открыв глаза, я откровенно зевнула и, увидев, что Александр еще не проснулся, тут же вскочила с кровати и быстро оделась. Александр что-то бессвязно бормотал во сне. Но как только я собралась выйти из комнаты, он будто почувствовал это и тут же открыл глаза:

– Люба, сколько времени?

– Уже одиннадцать.

– Может, еще поваляемся?

– Спасибо. Я уже навалялась так, что голова болит.

– У тебя она просто болит, а у меня по швам расходится. Кажется, что в мозгах происходит настоящая революция. – Для того чтобы я убедилась в достоверности его слов, мужчина схватился за голову и сделал крайне прискорбное выражение лица, на какое был только способен.

– Кто ж виноват? Ты вчера вел себя так, будто нормы для тебя не существует.

– Так праздник же все-таки. Разве в праздник могут быть какие-нибудь нормы?

– Норма, она либо есть, либо ее нет. А для тебя остановка – это враг веселья?

Несмотря на возражения Александра, я вышла из комнаты и стала бродить по дому в поисках Галины и Юрия. Мне хотелось напомнить Галине о том, что пора ехать до мой, хотелось покинуть этот гостеприимный дом как можно быстрее.

– Галя, ты где? Галя!

В комнатах было тихо, и это наводило на мысль о том, что дорвавшаяся вчера друг до друга парочка еще спит и даже не думает просыпаться. Не придумав ничего более умного, я села в гостиной, взяла первый попавшийся журнал, лежавший на стеклянном столике, и углубилась в чтение. Правда, читать мне пришлось совсем недолго. Через несколько минут на пороге гостиной появился слегка помятый Александр и махнул головой в сторону кухни:

– Любаня, я кофе сварганю. Пойдем, выпьем чашечку.

– Да, я бы не отказалась от кофе.

– Тем более. И ты даже не представляешь, как замечательно я его варю.

– Что ж, надеюсь это сейчас увидеть воочию.

Сев на крутящийся стул возле барной стойки, я вновь посмотрела на часы и произнесла озадаченным голосом:

– Не понимаю. Они спать до вечера, что ли, собрались?

– А куда им торопиться? Они, наверное, заснули только под утро. – Александр поставил кофеварку на плиту и открыл холодильник, который удивил бы любого, кто зашел бы на кухню, своими внушительными размерами. – Может, у Юрика рассол найдется…

– Рассолу хочешь?

– Хочу.

Увидев двухлитровую банку с консервированными огурцами, Александр несказанно обрадовался и, вытащив ее из холодильника, принялся пить прямо из банки. Я отвернулась и стала смотреть в окно, думая о том, что мне бы не помешало сегодня доехать до своего салона, посмотреть на работу своих сотрудниц и поинтересоваться продажами. Как только передо мной появилась чашка ароматного кофе, я сразу отвлеклась от своих мыслей и повела носом:

– Да уж… Запах многообещающий.

Александр уселся напротив меня и расплылся в улыбке:

– Нравится?

– Вкусно. – Я уже сделала глоток и убедилась, что кофе и в самом деле приготовлен крайне профессионально.

– Я старался.

– Я вижу. У тебя рука набита. Это чувствуется.

– Вообще-то я хотел принести тебе кофе в постель. Но ты так рано вскочила… Обломала все мои желания.

– Ты любишь носить даме кофе в постель?

– Да я уже тысячу лет никому не носил, но тебе бы принес.

– Прямо в постель? – В моем голосе появилась игривость.

– А почему бы и нет?..

Александр перевалился через стол, дотянулся до моей руки и, не раздумывая, взял ее в свою.

– Люба, ты знаешь, наверное, это ужасно говорить, но я действительно вчера всего намешал. Даже вспоминать страшно. Не знаю, что на меня нашло. Просто с катушек слетел. Наверное, на меня подействовала близость такой красивой девушки, как ты. Я все это к тому говорю… Тебе хоть хорошо было?

– Ты о чем? – не сразу поняла я то, к чему он клонит.

– Тебе совсем не понравилось или было ничего?

– Да что не понравилось-то? Ты о чем?

– Ты хоть удовольствие получила?

– А от чего я его должна была получить?

– От секса.

Отодвинув чашку с кофе, я откинулась на спинку стула и начала безудержно смеяться. Александр убрал свою руку с моей, вернулся в прежнее положение и вперился мне в лицо сверлящим взглядом.

– Я что-то не понял… Не понял, что я сказал такого смешного?

– Ты ничего не сказал смешного, – улыбаясь, покрутила я головой. – Ничего.

– Так почему ты смеешься?

– Извини. Мне просто смешинка в рот попала. Я хотела сказать тебе о том, что сегодня испытала ровно тысячу сто сорок пять оргазмов, и это действительно было просто потрясающе! А твоя потенция… Это же надо иметь такую силищу! Вчера ты демонстрировал такое… Милый, ты убедил меня в том, что одной женщины тебе маловато. Те бе их нужно как минимум десяток. Я уверена, что тебя хватит на всех!

– Ты все сказала?

– Все.

– Значит, я вчера облажался. Знаешь, я вообще-то ничего не помню. Как вырубился, как все было… Просто когда очнулся, то увидел, что ты рядом лежишь. – Немного помолчав, он вновь перевалился через стол и тяжело задышал. – Люба, а давай сделаем еще одну попытку. Ты увидишь, я исправлюсь.

Не успела я объяснить Александру, что этой ночью ему было не до секса, так как у него сильно прихватило сердце и он уговорил меня лечь с ним для того, чтобы не испытывать страх, как на пороге появилась миловидная женщина. Она поздоровалась и спросила:

– Вы не скажете, а Юрий Константинович еще спит? – и тут же кинула взгляд на раковину с грязной посудой.

– Да, он еще не выходил.

– Я его домработница. – Женщина окинула меня оценивающим взглядом.

– Очень приятно познакомиться. А мы его гости, – ответила я дружелюбно.

– Здравствуй, Полина, – поздоровался с ней Александр, чем удивил меня.

Но я тут же сообразила, что он наверняка встречался с женщиной раньше, раз бывал в этом доме неоднократно.

– Вы не против, если я займусь уборкой? – спросила Полина. – Я вам не помешаю. Я начну с бассейна и задней части дома.

– Пожалуйста, – почти в один голос ответили мы с Александром, и я принялась спешно допивать кофе.

– Спасибо. Я вас не побеспокою. Дом слишком большой, поэтому я убираю здесь не одна, а со своей семнадцатилетней дочерью. Наводить порядок в таком доме мне одной не по силам.

Полина уже хотела было выйти из кухни, но в этот момент откуда-то послышались громкие женские крики.

– Что это? – Я удивленно посмотрела на Александра.

– Кричит кто-то.

– А кто?

– Это моя дочь кричит, – испуганно произнесла домработница и пулей вылетела из кухни.

– Что случилось, как ты думаешь?

– Не знаю, – Александр пожал плечами и встал. – Ты сиди. Я пойду посмотрю.

– Я с тобой.

Бросившись следом за домработницей, мы чуть не столкнулись с рослой и пышной не по годам девушкой, ее дочерью, которая громко рыдала и кричала так, как кричат на похоронах, когда навсегда прощаются с покойником. Полина засыпала ее вопросами:

– Леся, тебя напугал, что ли, кто? Что случилось? Да скажи же ты наконец, что случилось?! – Она обняла бросившуюся ей на грудь дочь и принялась ее успокаивать: – Лесенька, кто тебя напугал? Ну скажи, кто?

– Там… Там… – Девушка не могла справиться с рыданиями и произнести еще хотя бы одно слово.

– Да что там-то? Что там?

– В бассейне… Нет… Я боюсь! Там…

Глава 5

Мы добежали до бассейна за считанные секунды. И как только в него вошли, тут же остановились как вкопанные.

– О боже… – Я почувствовала, как у меня закружилась голова, и, для того чтобы не свалиться в обморок, прижалась спиной к стене. – О боже! Галка… Галечка… Галчонок…

На бортике бассейна, рядом с опрокинутой бутылкой виски и разбитыми рюмками, лежали два обнаженных тела – Юрия и Гали. То, что они были расстреляны, не вызывало сомнений. Слишком много пулевых ранений и очень много крови.

Стоящая рядом со мной домработница сразу схватилась за сердце, закричала и выбежала из помещения. Александр расстегнул ворот рубашки, побледнел, словно сам был покойником, тяжело задышал и, сжав кулаки, забормотал что-то себе под нос. Я по-прежнему стояла у стены и плохо отдавала себе отчет в том, что случилось. Видимо, я просто находилась в шоке и не могла адекватно мыслить и реально соображать. Я еще не поняла всей картины произошедшего, не ощутила всего ужаса и толком не осознала, что эти двое мертвы и что больше я никогда не услышу их голоса, не увижу их счастливые, улыбающиеся лица. Я ничего не понимала и практически ничего не видела. А только так, какие-то куски, отрывки, воспоминания…

Мне почему-то не хотелось думать о мертвой Галине. Я думала о живой. Мне вдруг показалось, что если я сейчас позвоню ей на мобильный, то она обязательно снимет трубку, обрадуется моему звонку и предложит выпить по чашечке кофе. Я также верила в то, что если сейчас приеду к себе домой и позвоню в Галкину дверь, то она тут же бросится мне открывать, а потом примется угощать меня сливовым вареньем, которое так вкусно варит ее чудесная бабушка. Галина… Господи, сколько нами вместе было пролито слез, сколько было совместных посиделок, душевных излияний друг другу… Сколько мы выкурили сигарет, выпили кофе за многочасовыми разговорами, которые у нас происходили намного чаще, чем обычно бывает между соседками. Сколько было наполеоновских планов, грандиозных проектов и женских фантазий по поводу того, что и на нашу улицу обязательно придет праздник, что настанет день, когда мы обе будем счастливы, спокойны и любимы…

Минуту спустя к моему горлу подкатил ком и из груди вырвались глухие рыдания, которые, по всей вероятности, и вывели из оцепенения Александра.

Он тут же опомнился, подошел к телу Юрия и сел рядом с ним на корточки. Зачем-то взяв его за руку, он сразу ее отпустил и сказал каким-то холодным и чужим голосом:

– Их еще ночью убили. Представляешь, мы сегодня с тобой утром кофе пили и думали, что они еще спят, а они уже здесь мертвые лежали.

– А почему ты думаешь, что их ночью убили? – очнулась и я, забыв даже про слезы.

– Потому что – запах, чувствуешь? Бассейн, испарения, жара… Это же не морозильная камера в морге. Я тебе говорю, что они здесь с ночи лежат. Их ночью шлепнули.

– А кто шлепнул-то? – задала я дурацкий вопрос.

– Этого я не знаю.

Ощутив, как сильно кружится у меня голова, я зажала нос двумя пальцами и выбежала на улицу. Сев на ступеньки на входе, я постаралась наладить дыхание. Воздух в помещении бассейна был настолько спертым и тошнотворным, что находиться в нем больше двух минут было просто невозможно. Ко мне подошла домработница, достала из кармана носовой платок и вытерла заплаканные глаза.

– Там дышать нечем, – зачем-то сказала я, посмотрела на мертвенно-бледную женщину и от волнения принялась кусать губы.

– Сейчас будет легче. – Рядом со мной оказался Александр, который жадно глотал свежий воздух и старался унять нервную дрожь, бившую его тело. – Я основной рубильник отключил. Теперь ни сауна, ни джакузи, ни подогрев не работают. Должно быть легче, а то там третьим трупом можно упасть. Кстати, милицию вызвали?

– Да, я вызвала, – закивала перепуганная женщина и посмотрела на плачущую в беседке дочку. – Дочка больше всех напугалась. Я ей «скорую» вызвала. Она не в себе. Трясется, как заяц. Бормочет непонятно что. Нужно, чтобы ее врач осмотрел, а то она до сих пор не может выйти из шока. Молоденькая она еще, чтобы видеть подобное. Нервная система у нее и так слабая, а тут еще на такое натолкнуться… – Она секунду помолчала и вновь заголосила: – Да что ж это на белом свете делается! Юрий Константинович хороший мужчина был, добрый, душевный… Платил мне хорошие деньги. Если бы не он, то мы бы с дочерью уже давно загнулись. Я его всегда уважала. Жена у него хорошая, дети… Кому он мог помешать? Ведь таких людей сейчас единицы. Он никогда мимо чужого горя не пройдет и из любой беды всегда вытащит… Работал не покладая рук… Друзья его всегда ценили и уважали. Ведь уважаемого же человека убили! Даже слишком уважаемого. Это что ж на свете-то делается! После всего этого мне ж теперь даже на улицу будет страшно выйти…

– Да уж, картинка не для слабонервных, – Александр почесал затылок и закурил сигарету. – Даже не знаю, что и делать…

– Ничего не делать. Будем ждать милицию, – произнесла я с особой болью и горечью в голосе.

– Это понятно. Только вот Вика приедет. Все увидит или услышит от оперативников. Ей-то каково будет…

– Кто такая Вика?

– Жена Юрия.

– Ах, жена…

– Она слишком тонкая и эмоциональная натура. Смерть Юрия для нее будет шоком и настоящей трагедией. Даже страшно представить, как она все это переживет. А самое главное, ведь она всегда верила в то, что Юрий ей верен. Она ему так доверяла…

– Я что-то не пойму, к чему ты клонишь?

– К тому, каково ей будет, если она узнает, что Юрия нашли убитым не одного, а в бассейне с голой женщиной. Такого удара она не выдержит. Это убьет ее. Ведь она же думала, что Юрик по работе что-то решает. А тут совсем другая картинка. Он был в доме не один, да еще и со своей бывшей секретаршей…

– Да, это известие убьет Вику окончательно, – согласилась с Александром домработница. – Разговоры же пойдут. Как она это переживет? Не знаю.

– И что вы предлагаете? Перетащить труп моей подруги в другое место? Как будто вашего Юрика расстреляли в бассейне, а мою подругу в другой комнате? Все равно тут и без слов понятно, что Юрий в доме был не один. Или еще, быть может, предложите мою подругу куда-нибудь в лес выкинуть? А почему бы и нет, чтобы спасти репутацию вашего Юрика?! Чтобы он был чист и не запятнан и чтобы ваша Вика была довольна, что она была у своего мужа единственной и неповторимой, и порочных связей у него даже в голове не было, не то что на деле. Я что-то не пойму… Вы хотите выкинуть труп моей подруги на съедение собакам?!

– Да нет же. Мы совсем не это имели в виду. – Домработница промокнула глаза носовым платком. – Просто Юрий Константинович слишком уважаемый человек, и у него есть определенная репутация.

– А моя подруга тоже не шалава подзаборная, а девушка, которую уважали.

Полина обхватила голову руками и тихонько всхлипнула:

– Боже мой, Юрий Константинович, кристально чистый человек, и такая страшная смерть…

– А разве смерть бывает красивой? – тихо спросила я и внимательно посмотрела на нее. – Смерть, она и есть смерть. И это даже лучше – умереть мгновенно, чем мучиться годами в боли и муках, умирая от какой-нибудь страшной болезни ночью в собственной кровати.

– Вику жалко, – вновь запричитала Полина. – Боже мой, муж погиб! Да еще и с чужой женщиной в доме… Она ведь такая эмоциональная. Даже слишком. Она не от мира сего! Очень тонкая натура. Она художница, а у них восприятие не такое, как у нас. Закроется у себя в квартире и целыми днями рисует. А картины такие красивые… Правда, иногда трудно понять, что на них изображено. Наверное, только ей понятно. Она говорит, что рисует свои мысли. Можно сказать, что она вообще отрешенный от мира человек.

– А я слышала, что она не такой уж и отрешенный от мира человек, а очень даже успешно вмешивалась в бизнес мужа.

– Я ничего про это не знаю, – тут же повернулась ко мне домработница. – Не слышала я, чтобы Вика бизнесом занималась. Она очень тонкая и ранимая натура. Она всю себя посвятила рисованию. У нее дома собственная мастерская имеется. Она может там сутки проводить. Даже двое детей с ней никогда не жили, а воспитывались в основном у бабушки. Я и представить себе не могу, как Вика переживет смерть Юрия. Она всегда так ему верила, дорожила его репутацией, а тут по всем знакомым разлетится весть, что Юрий погиб не один, а со своей бывшей секретаршей в момент их совместного времяпрепровождения в бассейне. Это окончательно убьет Вику. Как она будет людям в глаза смотреть?

– А при чем тут люди? – спросила я крайне устало.

– Так как же… Мы же среди людей живем. Не в пустыне.

– Мы действительно живем среди людей, и что?

– А то, что на нас не может не влиять их мнение.

– Ерунда! Пусть каждый оставит свое мнение при себе. В конце концов, у каждого из нас есть своя личная, частная жизнь, на которую мы имеем полное право. Если мы не захотим, мы никогда в нее никого не пустим. А если мы будем жить, постоянно оглядываясь на общественное мнение, то тогда это будет не жизнь. Вообще, я, конечно, понимаю, что Вике будет тяжело, но не могу сейчас думать о вашей Вике, потому что я просто ее не знаю. Я могу сейчас думать только о том, что сегодня я потеряла свою лучшую подругу, а она была очень хорошей девушкой.

– Зачем же ваша хорошая девушка приехала в дом к женатому мужчине? – Сидящая на ступеньках домработница посмотрела на меня укоризненно.

– А это ее личное дело, – процедила я сквозь зубы. – Я что-то не пойму, в чем проблема? Может, вы мне еще сейчас начнете какую-нибудь лекцию о морали и нравственности читать? Захотела и поехала. Поехала, потому что позвали. Между прочим, этот ваш вопрос я могу кверху дном перевернуть: почему же ваш крайне порядочный и уважаемый человек с такой незапятнанной репутацией и отличный семьянин, вместо того чтобы любоваться, какие потрясающие картины рисует его жена Вика, позвал свою бывшую секретаршу к себе в дом для того, чтобы устроить грандиозный праздник? Что ж ему, кобелю, дома-то не сиделось?

– Тише! – испугалась заплаканная домработница. – Про покойников плохо не говорят. В основном все мужчины гуляют. Ведь мужская природа берет свое. Юрий тоже иногда мог себе позволить расслабиться. Но, как умный мужчина, он делал это крайне осторожно, так что Вика ничего не знала, потому что он ее ценил и любил.

– Когда любят, от жен не гуляют. Когда любят, гуляют с женами, – сказала я как отрезала, но при этом не могла не заметить, что от моих слов лицо Александра исказила кривая улыбка, больше похожая на какой-то оскал.

– Ты еще очень молода, чтобы рассуждать о подобных вещах! – в сердцах произнесла домработница. – Ты замужем?

– Нет.

– Вот когда побудешь замужем лет десять, – влез в разговор Александр, – тогда ты на многие вещи будешь смотреть по-другому. Ладно, что сейчас выяснять, кто прав, кто виноват? Совершенно бессмысленно. Кто кого позвал, кто к кому приехал… Это уже не имеет никакого значения. Сейчас стоит вопрос о Юркиной репутации. Я даже не знаю, что в этой ситуации лучше всего придумать. По-любому по поводу его смерти будет заметка в газете. Не оченьто приятно, если общественность узнает о том, что Юрия убили в бассейне собственного дома в обществе его бывшей секретарши. Блин, какая неловкая ситуация. Я даже не знаю, что здесь можно сделать.

– Вышвырнуть труп моей подруги в соседний лес! – В сердцах снова произнесла я и ощутила, как по щекам потекли слезы. – Вы что-то не тот момент выбрали, чтобы о чьей-то репутации рассуждать.

– О репутации уважаемого человека можно рассуждать в любой момент, – задумчиво сказал Александр и стал нервно ходить по асфальтированной дорожке. – Рано мы милицию вызвали. Нужно было сначала подумать о том, чтобы сохранить незапятнанной репутацию Юрия даже после его смерти… Да уж, действительно нелепая ситуация! Хуже не придумаешь!

Посмотрев на Александра сквозь пелену слез, я вновь что было силы закусила нижнюю губу, а потом заявила злобно:

– Саша, что-то я не пойму, какая может быть репутация у мертвых?! Человек умер, а вместе с ним умерла его репутация.

– Не скажи! – Видимо, нервная система Александра дала сбой – он вдруг начал кричать: – Не скажи! Юрий очень влиятельный человек! Даже намного влиятельнее, чем ты можешь себе представить! А что ты вообще можешь себе представить?! У него есть семья, честь и чувство собственного достоинства! А кто такая твоя подруга? Бывшая секретутка… Шалава, которая за бутылку дорогого напитка и за шампур шашлыка согласна удовлетворять все мужские желания и прихоти?!

– Что ты сказал?!

Я соскочила со своего места и тут же от души отвесила Александру пощечину: