Текст книги "Я сделала приворот, или Мужчина, мое сердце свободно"

Глава 10

Сказать, что на следующий день я проснулась знаменитой, значит ничего не сказать. Мои фотографии, где я стою, закутанная в простыню, и моё имя не сходили с полос газет и журналов. Находиться в квартире было практически невозможно – её атаковали журналисты и телевизионщики, которые дежурили у дверей моей квартиры и умоляли сказать несколько слов на камеру.

– Привет, звезда! – разбудила меня Танька своим телефонным звонком. – Как тебе живётся в лучах славы?

– Тань, прекрати издеваться. Какая, к чёрту, слава?

– О тебе не говорит только ленивый. Ты стала героиней нашумевшего триллера!

– Эти гады дежурят у дверей моей квартиры. Я не могу никуда выйти. Они предлагают мне деньги. Танька, это всё так ужасно. Я даже не знаю, отстанут они от меня или нет.

– Девочка моя, ты, наверное, забыла, что твоя подруга – профессиональная пиарщица, и мы можем сейчас на этом хорошо заработать.

– Тань, ты серьёзно? – пришла я в замешательство.

– Более чем. Только не строй из себя моралистку. Ты стерва похлеще меня будешь. Понимаешь, с этим олигархом ничего непонятно. Выживет он или нет. Тебя всё равно никто к нему не пустит, ведь ты для него никто и зовут тебя никак. Хотя ты себе нафантазировала про то, что будешь его женой, давай не отрываться от реальности. Даже если он выживет, то не факт, что ты увидишься с ним второй раз. А сейчас, в момент так называемой славы, мы можем сделать тебе имя и заработать денег. Пойми, интерес к тебе очень и очень скоротечен. Завтра про тебя все забудут. А кто ты, по сути? Ну, художница… Не спорю, талантливая, только абсолютно не медийная. А чтобы тебя продвигать, нужны деньги, и немалые… Ты же знаешь, я бы взялась за твою раскрутку, только где деньги взять, ведь всем платить надо. А тут сама судьба дала тебе повод вылезти не за счёт денег, а за счёт мощного информационного повода. Одним словом, доверься профессионалу. Я к тебе сейчас приеду.

– Танюша, ты серьёзно? Тут человека убили, а мы на этом пиар строить собрались…

– Наташка, я же попросила без фальшивого морализаторства. В жизни каждый выживает как может. Чтобы завоевать своё место под солнцем, приходится толкаться локтями. Мы будет кончеными идиотками, если не воспользуемся ситуацией, в которую ты попала. Сама судьба дала тебе шанс выйти на новый качественный уровень. Ничего страшного, начнём тебя раскручивать как девушку Самуила… Это на первых порах. А потом уже как модную художницу. О том, что ты когда-то была девушкой Самуила, все забудут, зато у тебя появится свой бренд. Люди станут проявлять интерес к тебе, к твоим работам, к твоей личной жизни. Сам бог велел сделать тебе имя за счёт этого козла. Надеюсь, ты ни в чём не чувствуешь себя виноватой? Самуил далеко не ангел, много крови попил девушкам, столько женских судеб переломал. Так что сейчас всё по-честному.

Я хотела Таньке возразить, но не успела. Она уже бросила трубку и мчалась ко мне на всех парах. Танька, как всегда, в своём репертуаре. Влетев, как фурия, в квартиру, она тут же кинулась ко мне.

– Как же я об этом мечтала! – воскликнула она взволнованно.

– О чём?

– Ну, чтобы журналисты к звезде прямо в очередь в коридоре выстраивались. Чтобы не я за ними гонялась, а они часами ждали, пока звезда даст интервью. Я им прямо так сейчас и сказала: «В очередь, сукины дети! В очередь!»

– А кто звезда-то?

– Как кто? Ты, конечно, кто ж ещё? Нам просто подфартило! Даже не думала, что так бывает.

– Таня, человека, можно сказать, убили, а ты говоришь, подфартило.

– Наташка, ты ещё слезу пусти. Как говорил Станиславский: «Не верю!» Будто твоего мужа ранили или родственника. А так, очередного олигарха, прожигателя жизни. Его подстрелили за его же деяния. И вообще, что мы говорим о нём как о мёртвом? Его судьба – это его судьба, а твою ещё не поздно взять в руки. Сейчас дашь интервью, а потом устроим пресс-конференцию. – Танька пристально посмотрела на меня. – Чего ты сидишь как истуканша? Прессу задерживаешь. Лицо быстро накрась. Ты должна выглядеть как звезда. А то сидишь в халате, с растрёпанными волосами!

Не став спорить с Танькой, я быстро оделась и стала приводить себя в надлежащий вид.

– Припудрись хорошенько.

– Зачем?

– Затем, чтобы лицо на экране не блестело. Чтобы всё было достойно и красиво. Хорошая картинка – залог успеха.

Череда интервью, которые организовала мне Танька, показалась мне бесконечной. Один телеканал сменял другой, одна газета другую.

– Вы должны были выйти замуж за Самуила?

– Да. Я должна была стать его женой. Любимой и единственной.

– Неужели у него были серьёзные намерения?

– Да.

– А как же его разгульная холостяцкая жизнь? Самуил известен своей любвеобильностью и непостоянством. Ходит много домыслов о его склонности к оргиям, смене девушек и непростом характере.

– Но ведь это всего лишь домыслы.

– Есть рассказы девушек, что Самуил заказывал их в эскорт-агентстве и бесцеремонно с ними обращался. Мог схватить за волосы, нагнуть, потыкать лицом себе в промежность, это типа шутки у него такие, и это всё совершенно не стесняясь окружающих. Даже страшно представить, как он себя ведет с ними наедине. Ходят слухи, что он извращенец.

– Я вам ещё раз повторяю: это всего лишь слухи, и у меня нет желания их опровергать. Мой мужчина – самый лучший, и мне плевать, что было у него до меня. У каждого человека свои тараканы в голове. Особенно у богатых и успешных.

– Вы считаете, что ежедневные оргии – это тараканы в голове?

– Ежедневные оргии – это ваши домыслы, при чем тут я? В тот момент, когда моего будущего мужа расстреляли, мы были на крыше вдвоём. Не было никаких оргий. Нам вполне хватает друг друга, нам хорошо вместе. А если его и видели в окружении красивых девушек, то он берёт их для антуража и веселья.

– Но зачем он публично хулиганит? Бросает деньги на ветер, распутничает?

– А почему нет? Это его деньги. Он их зарабатывает, он их и тратит. Я же вас не спрашиваю, куда вы деваете свои деньги.

– Его подозревают в сутенёрстве. Говорят, он заставляет своих девушек вступать в связь с друзьями. Дарит драгоценности и другие подарки, например часы стоимостью в четыреста тысяч евро. Ещё ходят слухи, что Самуил тратит за сезон больше двадцати миллионов евро. Обливает своих девушек коллекционным шампанским. Одна бутылка стоит больше шести тысяч евро. Когда выливает сотни бутылок напоказ, то любит повторять, что занимается благотворительностью. Вам не противно?

– Нет. Считать деньги в чужом кармане – паскудство и убожество. Завидуете? Лично я не замечала за своим любимым ничего подобного.

– Вы что, слепая? Тому есть масса очевидцев и рассказы девушек, близко с ним знакомых. Правда, каждая заключает негласный контракт на молчание. В противном случае Самуил обещает чудовищные проблемы.

– Это ничего не доказывает. Сплошные сплетни. Девушки могут быть обижены на Самуила за то, что их отношения закончились. Поэтому и рассказывают о мифических сексуальных домогательствах.

– А очевидцы тоже за что-то обижены? И фото с подобных торжеств, конечно же, фальшивые? И видео – постановочные?

– Что вы хотите от меня услышать? Что вы привязались? Плохое про моего любимого человека? Нет. Вы этого не услышите. Мой будущий муж не даёт всем покоя, потому что он умница, миллиардер и красавец.

– Вы правы. У каждого свои критерии счастья. У кого-то куча моделей, оргии, блуд, а у кого-то детский смех, семейные ужины, походы в театр, прогулки по парку с собакой. Кстати, говорят, что всё, на чём заработал капитал ваш любимый, было полностью незаконно. Ему пока везет, что не посадили. Когда я вижу таких, как Самуил, возникает чувство, будто эти люди собираются жить вечно. Во всяком случае, они так себя ведут. Их настолько занимают деньги, что бедолаги забыли о жизни. Потеряв смысл жизни в погоне за деньгами, люди забывают, что богатство – в наших сердцах.

– Извините, но это уже беллетристика. Я не буду комментировать ваши соображения. Это не ко мне. Мой любимый не обязан всем нравиться. Он не золотой рубль. Он из тех, кто не боится рисковать, даже если придётся остаться у разбитого корыта. Страшнее сидеть у разбитого корыта и ждать, когда золотая рыбка хвостиком махнет.

– Вы просто идеализируете своего избранника. Самуил – ваша первая любовь?

– Нет. Я любила. Мы расстались.

– Почему?

– Странный вопрос… Почему люди расстаются? Любовь ушла.

– Он тоже был олигархом?

– Нет. Он совершенно простой человек. Но он смог сделать меня сильной.

– Каким образом?

– Нужно быть очень сильной, чтобы забыть того, кого однажды выбрало сердце.

– Значит, ваши прежние отношения были по большой любви, а эти за деньги?

– Я разве так сказала? Что вы всё перекручивает? Идиотские домыслы. Прежде чем делать выводы и осуждать меня, пройдите путь, который прошла я. Наткнитесь на каждый камень, о который я споткнулась, ощутите боль, которую ощутила я. И только потом учите, как правильно жить. Человек, которого я когда-то любила, ничего мне не дал. Он только отнял время, силы и даже здоровье. Самуил – человек, который не забирает, а даёт. С годами ты приходишь к мудрости, что рядом лучше иметь мужчину, который не забирает, а даёт. Мужчин, которые могут забрать, сейчас слишком много. А тех, кто может дать, – единицы. Когда-то за человеком, которого сильно любила, я бы пошла на край света, а сейчас даже не встану с дивана. Не стоит входить в одну и ту же реку дважды. Что прошло, то было мило… Прошлого не вернуть. Давайте жить настоящим. Вы довольны ответом?

Как только за последним журналистом закрылась дверь, Танька торжественно вывалила передо мной целую груду денег.

– Что это? – опешила я.

– Это то, что мы с тобой сегодня заработали.

Глава 11

– Ну ничего себе! С ума сошла? Ты действительно брала за всё это деньги?

– Конечно. А ты как думала, наше время ничего не стоит? Я, конечно, со всех брала по-разному. Как говорится, от каждого по способностям. Всё зависит от канала и его возможностей. А есть, между прочим, каналы ой какие богатые… Делим поровну, чтобы никому не было обидно. Я тебе ещё такую пресс-конференцию забацаю, мама не горюй. Огромный актовый зал придётся брать в аренду, чтобы всех разместить. Наконец-то я могу нормально развернуться и поработать в полную силу.

– Тань, и всё-таки на душе нехорошо. Мне кажется, скоро обман откроется.

– Ты о чём?

– О том, что в интервью я называю себя любимой женщиной Самуила. Все же в это верят.

– В том-то и фишка, что ты не одноразовая девка, как другие, а его дама сердца, которую он долгое время скрывал от общества. Конечно, слишком много сомневающихся, но ведь нам это выгодно. Твой рассказ вызывает бурные споры. Все же просто спят и видят заглянуть в чужую постель.

– Ведь есть свидетели, которые знают, что это не так. Я с ним познакомилась в присутствии двух девушек. Они ещё обозвали меня сумасшедшей. Политик… Все эти люди видели, как я подошла к нему познакомиться, внаглую заявила, что я его будущая жена. А до этой минуты олигарх даже не подозревал о моём существовании. Они могут выступить в прессе и опровергнуть мои слова. Могут сказать, что я самозванка, что они присутствовали при нашем знакомстве, которое продолжалось всего одну ночь.

– Расслабься. Пусть говорят всё что вздумается. Чем больше будут болтать, тем круче скандал. А скандал – это всегда информационный повод. Так что всё хорошо. Люди чешут языками, а ты набираешь баллы. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду? Слухи, сплетни, скандалы, расследования – это всё, что нам нужно. Главное, чтобы пена эта держалась как можно дольше.

– Кстати, полиция тоже знает, что мы были знакомы всего одну ночь.

– Пусть знают и молчат. Их дело – расследование. Больше толку будет.

– Но ведь они могут дать комментарии.

– Да пусть дают. Наташка, не понимаю, почему ты так напряглась. Если решила стать публичной личностью, то должна только радоваться, что кто-то о тебе говорит. И не важно, плохо говорят или хорошо, важно, что говорят. Ты думала, публичная жизнь легкая? Это чудовищное бремя. Нужно быть слепой и глухой на предмет критики. Ну что, звезда моя, ты устала?

– Просто ощущение какое-то непонятное… Вроде у человека горе, а мы извлекаем из этого выгоду.

– Поверь, на твоём месте так бы поступила любая, если у неё есть хоть немного мозгов. Мы с тобой не из тех, кто упустить возможность заработать.

Как я и думала, на следующий день во всех газетах появились статейки, подписанные девицами Самуила. Все обзывали меня самозванкой, подчёркивали, что я случайно очутилась на крыше и что знакома с так называемым владельцем заводов и пароходов всего одну ночь. Танька довольно потирала руки, мол, нам это только на пользу. Скандал, а значит, и пиар, набирает обороты.

Она стала требовать совсем немаленькие деньги за моё участие в различных ток-шоу. Как ни странно, телеканалы эти суммы платили. Я вовремя уловила телевизионные правила игры. Нужно побольше кричать, всех перебивать, со всеми спорить, с пеной у рта отстаивать свою правоту, и тогда ты на всех телеканалах будешь своей. Редакторы станут наперебой тебя приглашать, а у передач будут сумасшедшие рейтинги. Это телезрителям кажется, что в ток-шоу всё по-настоящему, а для тех, кто принимает в них участие, – это просто спектакль, в котором все играют по правилам телевизионного бизнеса.

На всех передачах Танька всегда была рядом со мной, подсказывала, что лучше говорить и как лучше отбиваться от тех, кто на меня нападает.

– Какие люди в Голливуде! Глазам не верю! – бурно встретила меня в гримёрке совершенно незнакомая девица.

Я сразу поняла, что она имеет отношение к Самуилу и мы будем сегодня принимать участие в одной передаче. Признаюсь честно, подобная перспектива меня абсолютно не радовала.

– Я вас не знаю, – бросила я и села гримироваться.

– Зато я тебя знаю! Тебя теперь вся страна знает! Самозванка! – не унималась девица.

В разговор незамедлительно вмешалась Танька.

– Послушай, ты что орёшь? Крутая, да? Побереги эмоции. Съёмка ещё не началась. Как только дадут команду «мотор», ты скажешь всё, что думаешь, в полном объёме. А сейчас заткнись.

– Я очень близкий человек Самуилу, – никак не хотела успокоиться девица. – Ближе, наверное, просто не бывает. Я знаю всех его постоянных девок, этой Натальи там сроду не было.

– Вот и замечательно. Ты сейчас об этом обязательно расскажешь телезрителям. Тут собрались самые близкие Самуилу люди, и нам есть о чём перетереть и перемыть друг другу косточки.

– Я просто не понимаю, какое нахальство нужно иметь, чтобы, пообщавшись с человеком один раз, а точнее, одну ночь, объявить себя будущей законной женой? Это ещё Самуил не слышит этого бреда, потому что лежит в больнице. Он вообще не собирался жениться.

– Ой, и не говори, – ухмыльнулась Танька. – Какие же они всё-таки непостоянные, мужики. Сегодня говорят одно, завтра другое. Сегодня с пеной у рта доказывают, что никогда больше не женятся, а завтра хватают свой паспорт и бегут в загс.

Поняв, что с Танькой спорить бесполезно, девица налила себе кофе, но продолжала сверлить меня подозрительным взглядом. После грима я отвела Таньку в сторонку.

– Таня, я устала. Больше не могу! – в отчаянии воскликнула я.

– Чего ты не можешь? Деньги считать, которые мы с тобой за эти дни заработали? А денежки, я тебе скажу, немалые. Если бы не твоя подписка о невыезде, мы бы могли на Мальдивы рвануть, снять офигенную виллу и жить, ни в чём себе не отказывая. Да только сейчас самый сенокос и нужно рубить бабло, пока оно само в руки идёт. Только дура от такого бабла откажется. Наташка, ты ведёшь себя неправильно. Звёздная болезнь не обошла тебя стороной. Капризничаешь. То не буду, это не хочу…

– Да при чём тут деньги и звёздная болезнь? Просто мне бодяга эта осточертела. Целыми днями врать, врать, врать, что-то кому-то доказывать и чужие плевки терпеть. Все пытаются мне какую-нибудь гадость сказать.

– А ты думала, как публичность нарабатывается? Через «не могу»! Ты только посчитай, сколько мы за такой короткий срок денег подняли. Ты на своих картинах в жизни бы столько не заработала. Не обижайся, но кто скажет тебе правду, если не я? И имидж тебе нарабатываем.

– Да какой, к чёрту, имидж? Вообще не пойму, кто я?

– Пока девушка Самуила. Но это пока. А дальше будешь светской львицей. Хотя нет, быть светской львицей сейчас не модно. Ты же у нас художница. Можно сказать, дизайнер. Так что регалии мы тебе соорудим, не проблема. Да ещё такие, чтобы они впечатляли любого. Ты должна понять, что такие придурочные девицы, как эта, нам только на руку. Ты представь, как она сейчас в студии орать будет. Это же караул! Дурочка, видимо, не догоняет, что это шоу, и представляет себя борцом за правду.

– Да, конечно. Такое впечатление, что она сейчас в студии бросится на меня с кулаками. Словно я у неё последний кусок хлеба отобрала.

– А ты отвечай резко, но с достоинством. Пусть на твоём фоне она выглядит эдакой базарной бабой. В тебе должна чувствоваться порода. Уж если и утирать нос такой, как она, то делать это надо красиво.

В моей сумке зазвонил мобильный телефон. Показалось, ещё немного, и я потеряю рассудок, но звонил Самуил.

– Наташа, добрый день! Как себя чувствуешь?

На мгновение я потеряла дар речи, но тут же взяла себя в руки.

– Я… х-хорошо. Лучше скажи, как ты? – ответила я.

– Живой, как слышишь.

– Господи, какое счастье. Можно к тебе приехать?

– Я хотел тебя об этом сам попросить. Где ты сейчас? Продиктуй адрес моему водителю. Он через пару-тройку часов за тобой заедет.

В телефоне послышался голос водителя, я передала трубку Таньке и попросила:

– Продиктуй адрес, где мы сейчас находимся.

Взволнованно отчеканив адрес, Танька тут же сориентировалась в ситуации, посмотрела на часы, сделала важное лицо и принялась отдавать команды вошедшей в гримерку редакторше:

– Срочно начинайте. У нас мало времени. Позвонил Самуил. Просит невесту приехать в больницу. Уже и шофера выслал. Не минуты без нее не может…

– Тань, прекрати… – Сердце бешено колотилось, и я чувствовала себя нехорошо.

– Наташа, доверься мне как профессионалу. У нас всё идёт гораздо лучше, чем можно представить. Если он вызывает тебя для того, чтобы попросить не давать интервью, да ещё пригрозит, ты сыграй бедную овечку. Скажи, что журналисты устроили на тебя травлю и не дают прохода. Ты здесь ни при чём. Это всё они виноваты, гады проклятые.

– Таня, а ты думаешь, Самуил зовёт меня именно за этим?

Танька посмотрела на меня с недоумением.

– Наташа, что с тобой происходит? Словно тебе известно то, чего не знаю я. Такое впечатление, что ты чего-то недоговариваешь. Ты реально во что-то веришь и на что-то надеешься? Ты же всегда была нормальной и адекватной, трезво оценивала ситуацию. Понятное дело, он зовёт тебя не для того, чтобы признаться в любви… Ты этого ждёшь?

– Ну, зачем ты так… резко… Необязательно сейчас признаваться в любви. Может, он просто хочет меня видеть.

– Скорее всего, наехать на тебя он хочет за интервью, или с тобой лично побеседовать желает служба его безопасности, по поводу инцидента с вертолётом и твоей причастности к этому трагическому случаю. Возможно, они просто не доверяют полиции.

– Таня, где логика? Если бы со мной хотели побеседовать сотрудники службы безопасности, то уж, наверное, мне бы давно позвонили. А мне позвонил сам Самуил. Улавливаешь разницу? Понимаешь, жизнь состоит не только из шоу и пиара. В жизни должно быть что-то настоящее.

– Настоящее есть, не спорю. Но это настоящее явно не Самуил. Неужели ты до сих пор не поняла, что он за человек?

Но я уже не слушала Таньку, я посмотрела в окно на небо. Там я увидела… бабку Антонину. Она загадочно улыбалась и поправляла свою косынку. Я улыбнулась ей в ответ и прошептала:

– Баба Тоня, спасибо…

Я понимала, что действует приворот, что сейчас мне помогает бабка Антонина и поэтому всё идёт именно так, как нужно. Главное, верить и знать: я получу всё, что задумала, и ничто и никто не помешает мне прийти к своей цели…

Глава 12

Я вошла в палату. Самуил повернул ко мне голову и улыбнулся. Я присела на стул рядом с ним и взяла его за руку.

– Самуил, я хочу, чтобы ты знал… Я не причастна к тому, что произошло.

– А кто говорит, что ты причастна?

– Полиция, пресса, телевидение. Устроили травлю. Никак не могут найти объяснение, почему в меня не попало ни одной пули. Всем просто не даёт покоя, что я жива и невредима. Я и сама не знаю, почему не тронули меня, ведь если разобраться, я единственная свидетельница.

– Единственная свидетельница, что ты могла видеть?

– Вертолёт, который чуть не приземлился на крышу, людей в масках и вспышки. По тебе открыли огонь.

– Я знаю, кто это сделал. Мои люди накажут тех, по чьей вине это произошло. Мне очень приятно, что ты жива, здорова и невредима.

– Правда?

– Что правда?

– Ты веришь, что это не я? Что я к этому непричастна? Ты мне веришь?

– Наташа, да что ты такое говоришь? Как на тебя вообще можно подумать? Неужели полиция и пресса тебя так сильно затравили, что ты даже передо мной оправдываешься? Девочка моя, я просто обязан встать с кровати и тебя защитить.

– О том, чтобы встать с кровати, не может быть и речи. Впереди долгое выздоровление, но я верю, что ты быстро пойдёшь на поправку и всё будет хорошо. А если каждый день станешь есть мой куриный бульон, силы вернутся к тебе очень и очень скоро.

– Наташенька, какой ещё бульон? Мне личный повар готовит. С этим проблем нет.

– Я понимаю, что у тебя ни с чем нет проблем, но я бы очень хотела что-то делать для тебя сама. Вот увидишь, моя еда не сравнится ни с каким личным поваром. Она очень быстро даст тебе силы, и ты выздоровеешь. Хочешь, я дома приготовлю и завтра тебе принесу?

– Чудная ты, Наташка. Ну, если настаиваешь…

– Настаиваю.

– Тогда приноси.

– А меня пустят?

– Тебе дадут пропуск. Ты можешь позвонить моему водителю и сказать, в какое время хочешь меня навестить. Он заедет за тобой в удобное время.

– Спасибо.

– Это тебе спасибо, что решила обо мне позаботиться.

– Да мне это только за счастье.

На следующий день я приехала в больницу с куриным бульоном и домашними котлетами из индейки. Перед дверью в палату меня остановил охранник.

– Что несем?

Недолго думая, я открыла свою большую сумку, показала кастрюли, закутанные в махровые полотенца, чтобы еда не остыла, и продемонстрировала чудеса кулинарного искусства.

– У меня с Самуилом договорённость, что я буду баловать его домашней едой. Можете у него спросить.

– Да, он предупреждал. Но я всё равно должен попробовать то, что вы принесли.

– Ешьте. Тут на всех хватит. Я много наготовила. Могу всех накормить.

Охранник взял ложку и снял пробу из каждой кастрюли.

Он пропустил меня в палату и сказал:

– Самуил, я сам лично всё проверил. Готовит отменно. Для ребят ещё корзину пирожков принесла. Давно я так вкусно не ел. Как в детстве. Даже отчий дом вспомнился.

– Я же говорила…

Я приезжала к Самуилу каждый день и старалась удивить его своей стряпнёй. Как ни странно, он восхищался:

– Божественно готовишь!

– И это говорит человек, который попробовал все блюда на свете? Тебе же есть с чем сравнить, не так ли?

– Ты права, я перепробовал многое. Больше всего меня впечатлило мясо акулы. Я прилетаю в Японию, только чтобы им полакомиться.

– Акулу жалко.

– Я как-то не думал об этом. Японцы вылавливают сотни акул, которых потом продают в свежем, замороженном, соленом, копченом и консервированном виде. Деликатесом считается суп из акульих плавников. Ещё я любитель фугу. Это блюдо традиционной японской кухни из некоторых видов ядовитых рыб семейства иглобрюхих, содержащих яд тетродотоксин. Также часто «рыбой фугу» ошибочно называют множество видов рыб этого семейства. В Японии фугу считается деликатесом и пользуется большой популярностью. Рыба, из которой готовится блюдо, содержит смертельную дозу яда, концентрация которого должна быть уменьшена до допустимой в процессе приготовления. Фугу считается деликатесом, её употребляют с целью «пощекотать себе нервы». Приём в пищу неправильно приготовленного фугу может быть опасен для жизни. Поэтому для приготовления фугу в специальных ресторанах японским поварам приходится пройти специальное обучение и получить лицензию. В прошлом в Японии существовала традиция, согласно которой в случае отравления фугу повар, приготовивший блюдо, должен был его также съесть либо совершить ритуальное самоубийство. На протяжении долгого периода в Японии запрещалось употреблять фугу в пищу и даже существовал запрет на вылов рыбы фугу. Рыба фугу содержит смертельную дозу яда во внутренних органах, в основном в печени и икре, желчном пузыре и коже. Печень и икру рыбы фугу нельзя употреблять в пищу вообще, остальные части тела – после тщательной специальной обработки. Яд парализует мышцы и вызывает остановку дыхания. В настоящее время не существует противоядия, единственная возможность спасти отравившегося человека состоит в искусственном поддержании работы дыхательной и кровеносной систем до тех пор, пока не закончится действие яда. Несмотря на лицензирование работы поваров, готовящих фугу, ежегодно некоторое количество людей, съевших неверно приготовленное блюдо, погибает от отравления.

– И зачем нужно так рисковать?

– Если бы ты хоть раз это попробовала, то уже бы не спрашивала. Сказать, что это божественно вкусно, нельзя. Это очень необычно.

– Я этого не понимаю.

– Я и скорпионов пробовал. В Таиланде из скорпионов делают шашлыки.

– Они ведь тоже ядовитые.

– Термическая обработка убивает любой яд. Он полностью испаряется. А каких я только не видел кузнечиков! Их в Мексике едят повсеместно: вареными, сырыми, высушенными на солнце, обжаренными, вымоченными в соке лайма. Самое популярное блюдо – гуакамоле. Как любое мелкое обжаренное насекомое, жареный кузнечик не обладает выдающимся ароматом, и обычно его вкус – это вкус масла и специй, в которых его жарили. А суп из них отменный.

– Никогда не пробовала.

– Попробуешь. У нас с тобой всё впереди.

– У нас с тобой? – Я растерялась.

– Ты всё правильно услышала, – кивнул Самуил. – Наташа, не знаю, что со мной происходит. Раньше не было такого. Первый раз в жизни, не поверишь, тянет к тебе, как магнитом, и всё тут. Не могу я без тебя. Хочется везде тебя возить, всё показать. Хочется, чтобы мы вместе попробовали одно из моих любимых блюд: мозг живой обезьяны.

– Что?!

– Мозг живой обезьяны.

– Да как ты можешь?! – От одних только слов мне стало нехорошо.

– Ещё как могу. Это моё любимое лакомство. Такое блюдо подают только в закрытых ресторанах Гонконга. Официально блюдо запрещено правительством Китая, но из-за спроса и экзотичности спрос всегда превышает риск получить штраф за жестокое обращение с животными. Владельцы крупных ресторанов пытаются обойти закон и придумать различные варианты блюд, которые подходили бы под рамки закона, однако традиционный способ поедания мозгов из черепа еще живой обезьяны по-прежнему пользуется популярностью. Кстати, перед тем как подать блюдо, животное накачивают алкоголем. Официант сбривает шерсть на его голове. Молоточком и стамеской пробивают череп и снимают его верхнюю часть. Мозг надо есть ложечкой, пока несчастное существо еще живое…

– Боже, какой кошмар! Не могу слушать!

Да, он очень жесток, потому что нормальный человек никогда не будет есть еще живое существо.

– Я хочу, чтобы ты попробовала вместе со мной жареных бамбуковых червей, личинки травяной моли. Они как чипсы. А ещё мясо крокодила, жареную морскую свинку со снятой кожицей, медовых муравьёв.

– Самуил, хватит, мне сейчас станет плохо!

– Девочка моя, я говорю всё это к тому, что никакие устрицы, никакие лягушачьи лапки и фуа-гра не сравнятся с твоими котлетками и пирожками. Наташка, ты меня приколдовала, что ли?

– Что? – Я вздрогнула и покраснела.

– Ты что так испугалась?

– А зачем ты говоришь ерунду? – Меня бросило в жар.

– Я же пошутил. У тебя что, чувства юмора нет? Просто я не пойму, что со мной происходит, почему меня так к тебе тянет. Ты меня манишь, как магнит. Точно не приворожила? Тянет меня к тебе, и ничего я с собой не могу поделать.

– Я такими глупостями не занимаюсь.

– Я знаю, но меня приворожить невозможно. Ты только представь, сколько девушек пытались это сделать, и ни у одной не получилось. И не получится. У меня мощнейшая защита стоит. Её пробить невозможно. Со мной такие маги работали… Поэтому я знаю, что это исключено.

– А почему ты считаешь, что не можешь просто влюбиться? Ты что, не такой, как все люди?

– Нет, я обычный. Просто со мной никогда раньше такого не было. Четвёртый десяток разменял, и тут – раз, и шандарахнуло.

– Когда-то надо начинать.

– Вот я и начал. Если честно, ничего подобного от себя не ожидал.

– Если хочешь, я не буду к тебе приезжать.

– Ты что, с ума сошла? Я теперь даже представить не могу, как буду жить без твоих котлеток и пирожков.

Мы рассмеялись. Я наклонилась к Самуилу и нежно его поцеловала.

– Наташа, что с нами? Это любовь? Чувствую – умираю от желания.

– Не знаю, как ты, но когда я тебя вижу, мне кажется, что я летаю. Похоже, ради тебя я могу свернуть горы и объять необъятное. При этом я понимаю, что мне нельзя тебя любить.

– Почему?

– Потому что ты очень богат и, что бы между нами ни произошло, все будут говорить, что я тебя не люблю, а я с тобой только из-за денег.

– А тебя интересует чужое мнение? Неужели ты живёшь с оглядкой на других?

– Я стараюсь не обращать внимания. Я учусь. Всё равно не смогу никому доказать, что твои деньги меня совершенно не интересуют, что мне нужен ты. Поэтому я боюсь, что мой полёт будет коротким, а падение слишком болезненным. Я опасаюсь тебя любить. Очень боюсь, но не могу с собой ничего поделать. Мне страшно остаться с разбитым сердцем. Любовь… Она же как снежинка: вроде на ладони, а может растаять и стать капелькой, слезинкой. Когда я тебя вижу, мир замирает. Не буду скрывать, я мечтаю, чтобы моё чувство было взаимным. Что бы ни случилось, ты всегда будешь в моих мыслях. Когда вдруг подумаю, что однажды могу тебя не увидеть, мне кажется, у меня останавливается сердце. Такое ощущение, что оно не бьётся вообще. Становится очень страшно. Видимо, после того, как узнала тебя, я не смогу быть счастлива с другим.

– Я не позволю, чтобы рядом с тобой был другой, – категорично заявил Самуил и прижал меня к себе.