Текст книги "Боль? Такой кнопки нет!"
Автор книги: Юлия Сибилева
Жанр: Психотерапия и консультирование, Книги по психологии
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]
Юлия Сибилева
Боль? Такой кнопки нет!
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Посвящается Мэрилин Мюррей, женщине, которая нашла путь из Пустыни Выживания в Долину Процветания и показала путь другим
Предисловие
Боль существует. Преодолевать ее – одна из наших жизненных задач. Однако мы умеем и отрицать боль до такой степени, что это переходит пределы разумного. Преодолевать и отрицать – совершенно разные вещи. Преодоление делает нас сильнее. Отрицание мстит и разрушает наши жизни.
Я провела детство в больнице. Я знаю примеры и того, и другого. В этой книге я намерена показать, как именно дети остаются наедине со своей болью. Что помогает им расти, что ограничивает их возможности. Какие последствия дают невыраженные чувства, остановленные переживания, то есть Море боли, которое разрастается внутри человека.
Почему взрослым рядом с больным ребенком трудно быть с ним на одной волне. Взрослые тоже подавляют и отрицают свою душевную боль. Цена вопроса – эмоциональное выгорание, болезни, зависимости.
На самом деле, боль преодолима, если обращаться с ней адекватно. Каждый день дети доказывают взрослым своим примером, что даже в болезни можно ЖИТЬ и РАДОВАТЬСЯ.
Как помочь человеку найти точку в преодолении болезни? Как преодолеть последствия травм, болезней, лишений, горя? Как стать здоровой и уравновешенной личностью, способной жить с радостью в самых сложных обстоятельствах?
Ответы на эти вопросы дает метод Мэрилин Мюррей, метод восстановления психологического здоровья. Именно он дал мне тот взгляд на вещи, который читатель найдет в этой книге. Я сама практикую этот метод. И я много раз наблюдала, как с его помощью люди выходили из напряженного и безрадостного состояния выживания и брали курс на процветание. Это настоящий шанс сделать свою жизнь и жизнь своих детей радостной и гармоничной.
1
«Боль? Такой кнопки нет!» Эта фраза всплыла из семинара Мэрилин Мюррей пятилетней давности. Моя фраза. Мое недоумение. Почти все в группе упомянули боль, которая сопровождала трагические события их жизни. Не столь важно, какая именно боль: душевная или физическая.
Мэрилин попросила нас в тот раз сделать такое упражнение: бросить взгляд на длинный список своих травм и лишений, и представить, какие чувства могли сопровождать те события, но не были пережиты во всей полноте. Те вытесненные из сознания тягостные переживания сохраняют над нами власть неограниченно долгое время. До тех пор пока не начнем с ними разбираться… Они могут, как мина, сдетонировать на любое мелкое, незначительное, даже будничное событие. «Или я снесу все! Или меня снесет!» Мэрилин сказала: «Возьмите большой лист и маркеры. Нарисуйте самые выраженные чувства в виде кнопок соответствующего размера. Соотнесите со своей текущей жизнью. Возможно, узнаете что-то «оч-чень интэрэсное».
Да уж! Я скрупулезно просматривала свой список событий: операция… разлука… операция… разлука… разлад родителей… пьянство отца….В черновике легко выписывалась система: обида, злость, одиночество, тоска, – и выстраивались ряды галочек напротив (по частоте встречаемости). Кнопки я рисовала с удовольствием и без всякого волнения.
Главное случилось на презентации. Каждый участник семинара должен был выйти перед группой и представить плакат, а также рассказать, как чувства из прошлого влияют на его сегодняшнюю жизнь.
Подошла моя очередь. Я бойко рассказала про свои «кнопки». Повисла пауза. Мэрилин как-будто хотела услышать что-то еще. И тут я – к своему собственному изумлению – с оттенком недоумения вымолвила: «Странно, все говорят о боли. Судя по событиям, у меня она тоже должна быть… а я ее не нашла. Боль? Такой кнопки нет!»
Мэрилин посмотрела на меня как-то по-особенному и негромко спросила: «Можно ли сказать, глядя на плакат, что боль служила фоном для всех кнопок?» Я потеряла дар речи. Да! Именно фоном! Я вдруг вспомнила, что мне реально было больно в те времена. Я постоянно сбивала и натирала ногу громоздким ортопедическим аппаратом. Содранная кожа горела под шнуровкой, а ходить-то надо. Когда так каждый день – привыкаешь. У меня болели суставы, я уставала от ходьбы. Мне было больно видеть пьяного отца и без конца слушать его невнятные речи. Я его так любила, а день за днем обречена была видеть его с изнанки.
Как жить с болью? Невозможно! И я стала мастером по игнорированию боли. «Сделаю вид, что мне не больно. Боль и исчезнет»
Нахлынули воспоминания. Потекли слезы… Я маленькая, мне 5 лет. Мне сделали операцию на ноге. Заморозка уже отошла. Вечер, в палате горит ночник. Я знаю, скоро придет медсестра с обезболивающим уколом. Я жду этого момента, мне не по себе от тупой боли. Медсестра приходит и говорит заговорщицки: «Если у тебя нога не очень болит, давай не будем укол делать. Он вредный». Загадочное слово «анапон» так и осталось словом. Мое детское решение простое: «Не очень болит, значит, совсем не болит». Петля отрицания затянулась. Я перестала воспринимать боль как боль.
Почему вспомнилось только сейчас. Боль как фон. Да, это про меня. Я искала корни своих проблем в своей семейной истории, упорно не замечая семи лет, проведенных в больнице. Похоже, пора перестать себе врать: «Боль? Такой кнопки нет!» Часть меня застряла в боли больничных дней.
Перестать отрицать боль – это тоже часть взросления. Думаю, где-то там затеряны ключи к пониманию моих проявлений: внешней независимости, созависимости, робости, нерешительности. Пора проводить археологические раскопки!
2
Я научилась выносить боль за скобки и решать уравнения событий без нее. Меня сопровождает постоянное чувство, что я живу ниже уровня своих возможностей. Как будто решаю в уравнении только ту часть, что записана в скобках, и удивляюсь неадекватности результата. А боль стоит рядом и никуда не уходит. Ждет, когда я признаю правду и обращу на нее внимание.
Когда я была подростком, я зачитывалась фантастикой. Тогда о черных дырах, например, писалось только в фантастических романах. А недавно я узнала удивительную вещь: черные дыры совсем не исключительный объект во Вселенной. Их бессчетное множество. Астрономы открывают все новые и новые объекты, классифицируют, описывают. Есть научное предположение, что черные дыры имеют самое непосредственное отношение к рождению Галактик.
Возможно, с болью также. Стоит начать ее изучать, чтобы открылись невероятные факты. Думаю, неслучайно название этой книги пришло ко мне на следующий день после моего 50-летия. Я прекрасно встретила свой юбилей! В лучшем месте, в лучшее время, с лучшими людьми, в обществе Мэрилин Мюррей, а сказать точнее, на обучающем семинаре по методу М. Мюррей.
Видимо, мне было необходимо напитаться радостью, теплом и поддержкой, чтобы смело взглянуть на свою жизнь. Мы много говорили о Боге, о самых возвышенных вещах. Мы не замечаем их в повседневности, но оглядываясь назад, замечаем водительство Судьбы в нашей биографии. И вот из этих впечатлений просто и естественно кристаллизовались слова: «Боль? Такой кнопки нет!»… Я записала на полях конспекта: «Моя книга «Боль? Такой кнопки нет!» Я никогда бы не смогла придумать такое название. Оно просто родилось.
Почему-то последнее время много думаю о родителях больных детей; о самих детях; о взрослых людях с инвалидностью. Последние во многом остаются незрелыми, связанными с родителями больше, чем надо. Такие семьи сплачиваются, чтобы выжить, но вырасти по-настоящему в ограниченных условиях очень трудно.
Думаю, важно рассказать людям о том, как растет больной ребенок, через что он проходит; с чем справляется; от чего защищается; на что опирается; к чему стремится. Кому и когда пригодится эта книга, я не знаю. Знаю только, что должна положить на бумагу факты моего взросления в болезни. И посмотреть, что будет дальше.
Я – боль и радость моей семьи. Мои родители – подвижники любви и уважения. Эту книгу я посвящаю им.
3
Мои воспоминания о годах, проведенных в больнице, как рассыпанные бусы, случайно найденные ребенком в старой шкатулке. Иногда яркие бусины, иногда тусклые и непонятной формы. Можно собрать их и так, и эдак, а в какой последовательности они чередовались изначально – важно ли это?
Я все перебираю и перебираю бусины, не решаясь приступить к последовательному изложению своей истории. На самом деле я кружу и кружу вокруг сгустков боли, не решаясь к ним прикоснуться. Память свободно открывает мне звуки, запахи, любимые голоса. И лица людей постепенно проявляются из небытия, превращаясь в плоть воспоминаний. В моей груди начинает вибрировать невидимая струна, и подступают слезы.
Месяц назад я рисовала своего внутреннего Плачущего ребенка. Это было домашнее задание на обучающем семинаре инструкторского уровня. Мне показалось, что я с легкостью изобразила его, буквально несколькими линиями одним цветом. Фигура имела скорбное лицо, ее очертания напоминали глыбу льда. Это был образ человека, стоящего на коленях и что-то прикрывающего руками. Я думала, что справилась с заданием отлично: быстро и без слез.
Утром, на показе работ, от моей гордости не осталось и следа. Тренер прокомментировала рисунок так: «Похоже, это твой внутренний Контролирующий ребенок». От этих слов у меня внутри что-то начало ломаться, таять и проситься наружу слезами. Как похоже на мою жизнь! Скорблю, но не плачу. Мне больно – я игнорирую. Бегу от воспоминаний, чтобы не столкнуться с сильными чувствами. Мой контроль над чувствами так вырос, что от них осталась лишь интеллектуальная оболочка: умом знаю, какая эмоция владеет мной (по идее), а телом и душой остаюсь недвижима. Фальшиво и неглубоко. Защитный механизм работает на всю катушку, чтобы уберечь от боли раненого ребенка внутри меня.
Глядя на рисунки других участников семинара, я начала понимать, что изображено на моем собственном. Кого и что прикрывает руками ледяная фигура, о чем и о ком она скорбит. Позже я нарисовала новый рисунок. Я встретилась со своим Плачущим ребенком лицом к лицу. Я увидела маленькую девочку, обхватившую себя руками, сжавшуюся в комочек, сидящую в норке. Норка достаточно просторная, чтобы в ней сидеть с любимой игрушкой, прячась от угроз внешнего мира. Но недостаточно просторная, чтобы в ней расти. Глаза расширены от страха. Рот зашит стежками крест на крест. «Не бойся!», «Не плачь!» – великие заклятия моего детства. Еще «Молчи!», «Терпи!». Примечательно, что в убежище у девочки есть необычная вещь. Рядом с ней лежит маска. Улыбающаяся маска. Остается только приложить ее к лицу – и можно выходить в мир с улыбкой на нарисованном лице.
Для меня до сих пор было важно успеть «перехватить» на лице спонтанно проявляющуюся эмоцию и сделать лицо, сообразное текущему моменту. Я старалась не испугать, не смутить окружающих своей искренностью. Как будто настоящие чувства могут причинить кому-то вред! Испугать или шокировать. Я научилась мгновенно притворяться и посылать вовне сигналы: «Успокойтесь – я не боюсь!», «Не плачьте – мне не больно!», «Всё в порядке, со мной ничего не происходит». Точно знаю, что эти фальшивки были адресованы взрослым. Такое впечатление, что я еще ребенком знала, что взрослые слабы. Моими истинными реакциями я могу их испугать и разрушить, сделать несчастными.
Думаю, что в моем роду в нескольких поколениях действовало неписанное правило: «Что бы ни происходило – сохраняй лицо!» бывают ситуации, когда это необходимо. Но где граница в применении? Похоже, ее забыли установить изначально. Во всяком случае мой Плачущий ребенок сделал вывод, что показывать свою боль опасно. Но почему?!
4
Пора уже рассказать свою историю, а я все медлю. Жизнь раскрывает воспоминания, как китайскую шкатулку со множеством потайных ящичков, в которых хранится невесть что. Встречаются вещи совсем неожиданные.
Ребенком мне пришлось пережить много разлук и расставаний с близкими людьми. Я заметила, что мои переживания в разлуке имеют свой цикл. Первые два-три дня я подавлена и обездвижена, ни к чему руки не лежат. Потом я мобилизуюсь и начинаю активно заниматься делами. При этом настроение у меня вполне позитивное. Примерно через месяц начинается маета, тоска, скука, мне нужно увидеть того, с кем я в разлуке (реальной или эмоциональной). Когда происходит встреча, мной овладевает сильная радость, я становлюсь беспечной. Я и думать не хочу о том, чтобы обсуждать спорные и сложные вопросы с близким человеком. Одно желание – продлить состояние беспечальности. Так у меня происходило с мужем, когда он уезжал надолго и возвращался. Мы встречались с радостью и жили так, «как будто» нет проблем, «как будто» мы счастливы и так будет всегда!
Самое интересное – откуда взялся этот цикл. Из моего больничного детства. В возрасте 2 с половиной лет меня поместили в больницу, одну, без мамы. 60-е годы – такой был порядок. У ребенка шок и оцепенение. Месяц надо ждать, когда наступит родительский день, и в палату пустят маму и папу. Два часа обниманий, улыбок, шуток, гостинцев, новых книжек, игрушек. В эти быстротекущие минуты ни у одной из сторон нет намерения чем-то смутить или огорчить друг друга. Короткое время счастья! Успеть бы наглядеться, наслушаться, наобниматься впрок. И вот уже расставание. Родители всеми силами стараются ободрить меня, делая вид, что ничего особенного не происходит. «Все будет хорошо!» Чувства остаются под спудом, как взрослые, так и детские. Вечером в палате царит недолгая эйфория. Дети хвастаются друг другу гостинцами и подарками: «Мне вот что привезли!» Это доказательство родительской любви и заботы. Потом все устают и засыпают. С понедельника начнется новый цикл ожидания.
Из 15 лет своего детства и отрочества 7 лет чистого времени я провела в больнице и санаториях. Одна, без родных. В 2,5 года это началось, в 15 закончилось. Периоды разлуки – нахождение в больнице – были разные: минимум 2 месяца, максимум – 1 год 4 месяца. А цикл разлук и свиданий один и тот же, все 7 лет.
Стоит ли удивляться, что мой внутренний естественный ребенок в иных, взрослых, отношениях, сметает все преграды на пути к любящему объятию. Моя взрослая часть немедленно капитулирует со всеми своими заранее заготовленными речами о границах и ответственности, о нерешенных проблемах! Я хочу радоваться изо всех сил! – заявляет ребенок во мне, – И не вздумайте меня огорчать!»
Мы с муже подыгрываем друг другу пару дней, делая вид, что «все ОК». Однако шила в мешке не утаишь. Начинаем раздражаться и эмоционально «пинать» друг друга, потому что болезненные чувства и повисшие в воздухе вопросы требуют внимания к себе.
Вот такая «ловушка созависимости» унаследована мной из больничного детства. Пока я ее не осознала, все мои усилия выстроить другую модель общения с мужем проваливались раз за разом. Это мешало мне присутствовать во всей полноте в реальном раскладе жизни, где одновременно присутствуют радость, любовь и дисгармония в отношениях. Мой внутренний ребенок очень рано усвоил урок: «Будь хорошей. Улыбайся и не создавай проблем, тогда с тобой будут обращаться хорошо». «Не создавать проблем» – это значит будь удобной, не жалуйся, не задавай вопросов. Нельзя ставить других в неловкое положение (= не заставляй их врать, правды все равно не скажут). Нельзя окружающих огорчать, злить, расстраивать, причинять боль. Лучше молчи, смотри, наблюдай и делай выводы. Нельзя требовать для себя удобств и привелегий. Здесь все равны. Потакать капризам не положено. Молчи о главном, о том, что тебя по-настоящему волнует, потому что это чревато последствиями. Спрашиваю себя сейчас: «Какими? Какими последствиями?» Ответы остались в прошлом.
5
Ребенок в больнице. Один. Всё незнакомое, чужое, пугающее. Нет ни одного родного лица. Все существо ребенка – один вопиющий вопрос: «Что со мной будет?» Взрослые, которые рядом, сами находятся в эмоциональной ловушке. Какую правду сказать малышу? Что он много-много дней проведет без родных. Что мама не придет, ни сегодня, ни завтра. Что чужие люди будут вынужденно причинять ему боль. Что здесь нельзя играть как дома. Что здесь по-другому кормят, умывают и укладывают спать. Что здесь ему многое будет нельзя из-за болезни и лечебных процедур. Как сказать? Такая правда в чистом виде пугает, а не утешает. Что делать?
Персоналу некогда искать слова утешения, поэтому на вооружение берутся ласково-фальшивые улыбочки и притворно добрые голоса: «Не бойся! Не плачь! Все будет хорошо!» Эти слова-заклинания так впечатались в сознание, что я до сорока лет ими и утешала себя в любую эмоциональную непогоду: «Все будет хорошо». А надо было спросить себя: «Что именно хорошо? И когда это «хорошо» наступит?» Вместо активных действий ждала у моря погоды. Многого не дождалась. Многое прошло мимо и безвозвратно.
В больнице чувства ребенка не приветствуются. Взрослым легче сделать вид, что их просто нет. Ребенка можно заговорить, убаюкать, отвлечь, так удобнее. Удобный ребенок в больнице – это тот, кто не плачет, все ест и не зовет маму. Все ровно и чинно, такой ребенок неприхотлив и не требует внимания. Привлекают внимание взрослых только вырвавшиеся на простор эмоции: отчаянный рев, гневные вспышки. Вердикт один: «Ну-ка, прекрати! Возьми себя в руки!» Вместо сочувствия – подавление. Ребенок делает вывод: чувства – это не то, чем надо делиться со взрослыми. И дело не в том, что врачи, медсестры, воспитатели, няни – суровые, жесткие люди. Нет! Профессиональные и искренне заботящиеся. Просто они такие же заложники ситуации, как и дети. Смотреть на испуганных и страдающих детей каждый день – сердце не выдержит! Как уберечься от разрушительных эмоций? Дистанцироваться! Дистанцироваться как от детских, так и от собственных чувств. Вернее, сначала – от своих, потом – от детских. Так вместо того, чтобы выстраивать мостики сочувствия и взаимопонимания в прямом разговоре с маленьким пациентом, персонал одевает защитную броню. И детей вынуждает к тому же. Некому подать детям здоровый пример обращения со сложными переживаниями.
Так политика «умолчания о главном» приводит ребенка к решению: «Буду удобным, а не искренним». Так возникает питательная среда для созависимого поведения.
Мне так жаль, что мое окружение жило по такому правилу. В этом нет ничьей вины. Таково было господствующее представление о способах обращения с чувствами в больнице, где меня ставили на ноги. Московская областная детская больница в Ховрино. Там работали совершенно замечательные люди, яркие неординарные личности, настоящие профессионалы. Им я обязана тем, что хожу после перенесенного полиомиелита, работаю, путешествую, веду активный образ жизни. В их подходе был свой плюс. Они сподвигали нас, детей, мобилизоваться и быть стойкими, не играть на скрипочке жалости, а работать над собой. Многие из нас стали не просто самостоятельными людьми, но еще и опорой для других. Стали в своем роде героями-спасателями… и угодили в еще одну ловушку созависимости.
Википедия определяет созависимость как патологическое состояние, характеризующееся глубокой поглощённостью и сильной эмоциональной, социальной или даже физической зависимостью от другого человека. Созависимый человек, позволив поведению другого человека влиять на него, становится полностью поглощен тем, чтобы контролировать действия этого другого человека, и таким образом регулировать собственное состояние.
Автор: Наталья Москалева
http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-53622/
© Shkolazhizni.ru
Бери Уайдхолд, Джеймс Уайнхолд в своей книге: «Освобождение от созависимости» говорят, что вы созависимы, если:
– ищете внимания и одобрения других, чтобы чувствовать себя хорошо;
– делаете все, чтобы угодить другим, даже когда вам этого не хочется;
– верите в то, что другим виднее, чем вам, что для вас лучше;
– концентрируете всю свою энергию на других людях и их счастье;
– пытаетесь доказать другим, что вы достаточно хороши, чтобы вас любить;
– не верите, что можете сами заботиться о себе;
– хнычете или дуетесь, чтобы получить то, что хотите;
– испытываете страх быть отвергнутым другими;
– живете так, как будто вы – жертва обстоятельств;
– желаете больше нравиться другим и хотите, чтобы они вас больше любили;
– боитесь выразить свои истинные чувства из страха быть отвергнутым;
– не доверяете себе и принятым вами решениям; испытываете трудности наедине с собой;
– делаете вид, что с вами ничего плохого не происходит, даже если это не так;
– видите все или в черном, или белом свете – для вас или все хорошо, или все плохо;
– чувствуете себя вынужденным работать, есть, пить или заниматься сексом даже тогда, когда это вам не доставляет никакого удовольствия;
– беспокоитесь, что вас могут бросить;
– чувствуете себя погрязшим во взаимоотношениях;
– и много-много других.
Многое из вышеперечисленного могут отнести к себе выросшие дети, взрослевшие по больницам, интернатам, санаториям. Это наследство, с которым надо разбираться последовательно и планомерно.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
