Текст книги "Красивый Александр"

– Ее точно нужно лишить, как минимум, премии! – поддержала Гришина, демонстративно разглядывая свой маникюр.

– Давай, детка, переодевайся обратно и дуй сюда. С папиросками. Я просил тебя принести покурить что-нибудь вкусного. – Данилин ритмично захлопал в ладоши. – Давайте, ребята, живее, живее. Что за сервис? Уволить что ли вас к чертям всех бездарей? Вы прекрасно знаете, что это в моих силах!

У Александра начало стонать сердце. Он был невероятно напряжен. Посмотрев на наручные часы, он обнаружил, что уже половина девятого. Два часа как его нет дома. Он стал размышлять: « Бабушка знает, что я хожу пешком. Так. Полчаса туда, полчаса обратно – это час, плюс ко всему обсуждения реферата. То есть, если придерживаться легенды, то мы уже час обсуждаем по деталям реферат Ивана. Ооооо, – протянул он мысленно, – дело скверно. Надобно уходить отсюда поскорее, еще немного и бабушка начнет волноваться, и еще, чего доброго, объявит в розыск! Так, так. Полиция все равно не примет заявления, там нужно как минимум три дня отсутствия. Но что полиция? Она сама с ума сойдет, а волнения ей ни к чему. Совсем ни к чему».

– Итак, на чем мы там остановились? – Спросил Данилин, снова присев.

– На том, что мне нужно говорить проще, – без смущения ответил Александр, быстро вернувшись в реальность от своих мыслей.

– А, да, точно, – вспомнил Данилин.

– Господа, – начал Саша. – При всем уважении ко всем вам, я желал бы ускорить процесс и непосредственно перейти к делу.

Вся компания рассмеялась.

– Неужели сударь торопится? – спросила иронично Гришина.

– Можно сказать и так, однако, я считаю своим долгом разобрать ситуацию, которая привела меня в это место и затем проститься.

– Как же так, Саша? – развел руками Никита. – Неужели тебе не нравится наша компания? – он округлил свои черные бездонные глаза. Каждое его слово, каждые жест, движение были наигранными, с бросающимся в лицо сарказмом, как ядовитая змея.

– Нет, боюсь, Вы не так поняли, – ответил Саша.

Он понимал наигранность всех кривляний присутствующих лиц, но не вступал с ними в сговор, не передразнивал их. Ему было это и неинтересно, да и делать он этого не умел.

– Мне просто нужно попасть домой как можно скорее, – добавил Саша.

– Аааа, маменька, наверное, заждалась? – поджав губы и качая головой, язвительно спросил Никита.

– Нет, Вы снова ошибаетесь. – Александр выдержал незначительную паузу. – Мама моя давно умерла.

– Что ж, сударь, простите! – ехидно улыбаясь, ответил Данилин, ни грамма не жалевший, что сказал именно эту фразу. Он специально употреблял некоторые слова, чтобы показать никчемность и ненужность всех используемых Александром выражений.

Снова появилась Наташа, она переоделась и принесла на подносе несколько папирос.

Это кафе было отчасти раем для курильщиков. Профессионалы в своем деле смешивали здесь дорогие сорта табака, добавляя в него особенные ингредиенты, про которые они умалчивали, никому не открывая секрет. Вкус этих папирос нравился всем без исключения, если правильно учесть индивидуальные предпочтения.

– Спасибо, дорогая, – поблагодарил Никита и потянулся за папиросой.

– На здоровье! – ответила Наташа и удалилась.

Катя и Максим тоже взяли по папироске, и все со смаком их прикурили.

– Угощайся, – сказала Катя, – стеснения здесь ни к чему. Видишь, специально для тебя всех разогнали.

– Нет, премного благодарен, я не курю. – ответил Саша.

– Мы, кажется, говорили о субординации, – вспомнил Данилин и, говоря это, игрался с клубом дыма во рту, задерживая его там, затем пускал отчетливые кольца, умудряясь при этом нормально выглядеть.

– Да, мы затронули эту тему, однако, быстро отошли от нее, – напомнил Александр.

– Ты понимаешь к чему этот разговор? – Никита отпил ром из бокала.

– Да, примерно. – ответил Саша, смотря ему прямо в глаза и немного щурившись от ароматной дымки.

– Отведи от меня свои омерзительные глаза! – обрубил Данилин. – Слушай, как ты живешь вообще с такой внешностью?

– Я думаю, мы здесь собрались не для того, чтобы обсуждать внешний облик. – Александр пытался вывести разговор из этого русла, немного покраснев. Как бы он ни привык к своим природным наружным данным, его впервые спросили об этом в лицо. Несомненно, это было наглостью необычайной, но Александр терпимо отнесся к вопросу, однако, будто испытал стыд за свою внешность.

– Ты будешь отвечать на все наши вопросы за свое неуважение! – огрызнулась Гришина, отпивая душистый ром со льдом.

– Но, простите…– хотел спросить Александр, в чем же выразилось его неуважение, как услышал от Максима:

– Бог простит.

Максим в этой ситуации вообще являлся фигурой странной. Он вроде находился здесь, а между тем, и нет. Весь он был какой-то сильно размягченный, чересчур спокойный, только изредка что-то изрекавший. Может, он по природе был такой, а, возможно, плохо себя чувствовал после вчерашнего дня или ночи. Не зря же он упомянул в одной из фраз про вчерашние галлюцинации. Но Александру было некогда составлять его психологический портрет и разбираться в причинах поведения. Хотя, этот человек напоминал пиявку, паразита, жившего за счет чужого организма. И организмом этим был Никита. Создавалось впечатление, что он здесь только для того, чтобы выпить рома, да покурить вкусную папироску. Сейчас его состояние улучшится и он покинет помещение, сделав вид, что ему кто-то позвонил; возможно, останется, если некуда будет идти или же здешняя обстановка покажется ему веселее какой-либо другой.

– Короче, чувствую я, что гость наш дорогой не понимает о чем я, – сказал Данилин, принимая удобное положение с бокалом рома. – Я понимаю, что повод нашей встречи довольно глуп. Ручка эта… Но, я думаю, ты понимаешь, что дело совсем не в ручке?

– Примерно, – кивнул головой Александр и вновь поглядел на часы.

– Чего ты пялишься на них все время? – дерзко спросила Гришина. – Будешь тут сидеть, пока мы тебя не отпустим.

– Это точно, – согласился Никита. – Я не думаю, что ты уйдешь скоро. Но, как получится.

– Что же должно получиться? – чуть взволнованно спросил Александр.

– Увидишь. Хорошие секреты не открываются сразу, – последнюю фразу Данилин и Гришина сказали одновременно и громко, затем поцеловали друг друга.

Между тем, в зале, в укромном и незаметном месте стояла Наташа и наблюдала за происходящим, скрестив руки на груди и постоянно кусая губы. Она размышляла о том, осмелиться ли ей все же покинуть заведение сейчас или подождать пока закончится это гнусное представление? Выход тут один, и они в любом случае заметят ее бегство. Значит, нужно подождать, но девушка была решительно настроена уволиться отсюда навсегда!

– Ребята, мне действительно нужно домой. У меня..– он хотел сказать про Анну Владимировну, но решил не продолжать, так как был твердо уверен, что такое признание не даст желаемого результата.

– Что? Что у тебя? Свидание? – поинтересовалась с надменной насмешкой Катя, делая последний глоток рома.

–Наверное, можно выразиться и таким образом. Смотря в каком контексте рассматривать слово «свидание» – вздохнув, грустно сказал Саша, совсем уже потерявшийся в серо-белой ароматной дымке, пахнущей одновременно и благородством, и грехом.

– Слышь, ты, контекст! Реально надоело слушать твой бред, – обозлился Данилин. – Закуривай папиросу.

– Я не курю, – изумленно повторил Александр.

– А мне кажется, что куришь, – настаивал игривым голосом Данилин.

Гришина давилась собственным смехом. Максим продолжал пить ром, курить и спокойно наблюдать за бесплатным представлением с невероятным уродцем в главной роли, иногда улыбаясь, поддакивая и ухмыляясь.

– Нет, Вам кажется. Я никогда не курил. – Ответил Александр, начиная волноваться.

– И не пил? – скривив рот и покусывая губу уже без помады, спросила Гришина.

– И не пил. Никогда.

– Что же, по такому случаю открываем шампанское! – Данилин, схватил закупоренную бутылку, искусно открыл ее и с лихвой разлил по фужерам, по которым стремительно побежала шальная пена шампанского.

Александр удивлялся и точно не знал как себя вести. Да и что все это значит? Он хоть и не думал о встрече с Данилиным, старался не представлять ее результата, но такого развития событий и предугадать не мог, даже если и думал бы. Здесь однозначно есть какой-то подвох. Чего они хотят?

– Бери фужер! – скомандовал Данилин.

В голове Александра за доли секунды пробежало сразу множество мыслей. Отравленным оно быть не может, хотя кто их знает? Конечно, он не никогда не пил алкогольных напитков, но наигранная торжественность момента угнетала его, все стояли перед ним и ждали, пока он поднимет фужер. И Александр поднял его.

– Что ж, и тост не мешало бы! – сказал Никита.

Гришина сделала жест рукой в сторону Александра, ожидая от него речи.

Отпираться не было смысла, только заново вызывать смех. И он сказал, стараясь не глядеть никому в глаза, держа фужер скрюченными руками с обветренной кожей:

– Не знаю, что говорят в таких случаях, но я хотел бы выразить благодарность сотрудникам кафе, они хорошо работают.

– Ой, ну что за бред! – вмешалась Гришина. – Хорошо работать – это их работа. Тем более, я так бы не сказала. Что, первый тост в жизни за обслуживающих блох?

«Ну не тварь ли, а?» – подумала Наташа, которая все стояла и наблюдала, не пропуская ни единого слова.

– Ты разве не рад встрече с нами? – выпятив губу, снова сыграл Никита.

Александр промолчал. Но от него уже никто не ждал ответа, так как под возглас Данилина «За столь необыкновенную встречу» раздался звон фужеров.

Вкус хорошего шампанского захватил Александра, он закрыл глаза от удовольствия. Странно. Он думал, что оно вызовет у него отвращение, но случилось наоборот: пузырьки алкогольного напитка играли с ним, заполнили все, что было им подвластно, и обволокли своим привкусом принадлежавшее им пространство.

– А теперь по папироске, Александр Николаевич! – выкрикнул Данилин.

– Нет, нет, я не курю. Простите, – снова ответил Саша.

Александру показалось, что даже от этого небольшого глотка шампанского у него чаще забилось сердце, чувства обострились, и он стал отчетливее ощущать и дым вокруг себя, и саму обстановку: каждое слово теперь казалось громче.

«Что-то мне не нравится такой эффект, – подумал Александр. – Видимо, за волшебным вкусом таятся именно такие последствия! Ооо, а потом еще сильнее! Нет, всё! Максимум допью этот фужер, коли начал и не более! Я пришел сюда не за этим!»

– Не прощу, – всё настаивал Данилин, – кури! Ты же хочешь быть как мы, не правда ли? – и Данилин заглянул в лицо Александра.

– Нет, почему Вы так думаете? – спросил Александр, подняв голову, но встретившись взглядом с Данилиным, опять-таки опустил ее.

– Разве? – спросила Гришина.

– Мы уже раз в третий начинаем говорить о субординации. – Сказал Данилин, снова наливая себе и Гришиной ром. – Понимаешь ли ты…– он задумался. – Хотя вроде б ты не тупой, понять должен. Вот прикинь, – он посмотрел на Александра, – ты работаешь где-то, неважно где, аб-со-лют-но! Работаешь себе, работаешь, там своя иерархия есть, она везде есть. И тут у тебя резко случается понос! Вот понос и всё! – Данилин развел руками и медленно моргнул.

Гришина чуть не выплеснула ром изо рта от смеха, поспешно сглотнула и с удовольствием рассмеялась, открыв свой рот настолько широко, что был виден нёбный язычок.

– Не, ну у кого не бывает? Хоть однажды, но твой зад тебя подведет, – продолжал Никита, – я, конечно, не в самом плохом смысле слова, – Данилин вошел во вкус и выделял некоторые слова так, чтобы поддерживать волну шутливости.

– Вот у тебя, Александр Николаевич, был понос? – спросил он.

Александр снова покраснел. Как будто не за то, что такой недуг действительно у него когда-нибудь приключался, а за самого Данилина, который имел наглость так открыто об этом спрашивать.

– Ну же! – настаивал Данилин.

– Да, был, – ответил Александр и все синхронно поморщились, хотя сами же привели к такому ответу. – Только при чем тут все же моя работа, на которой я якобы работаю? – Саша пытался не терять самообладания.

– Ну смотри. На твоей воображаемой работе у тебя есть непосредственный начальник, у твоего начальника есть свой начальник, они решают между собой совсем другие вопросы, нежели с тобой, а у того начальника тоже есть начальник и так можно о-о-очень долго перечислять.

– Я понял Вашу мысль,– сказал Александр.

– А ты пей, пей, дорогой, – сказал Данилин, заметивший, что Александр сделал только один глоток, а фужер так и недопит. – Сейчас еще и покурим наконец-то уже.

– Так вот ты стоишь, покрытый весь потом, красный! Тебе очень хочется быстрей избавиться от того, что у тебя накопилось внутри! Да и вообще, если оценить силу поноса, то нужно домой. А чтобы уйти домой, что нужно сделать?

– Наверное, попросить разрешения уйти, отпроситься? – предположил Александр.

– Умница, – воскликнул Никита. – Ты пей, пей.

Александр отпил еще немного шампанского, тем более, он все равно решил допить впервые ему налитое.

– Отпроситься, – продолжал Данилин. – К кому из всех мной названных ты пойдешь с проблемой поноса? Может, сядешь в такси и рванешь к генеральному директору твоей несчастной конторы? Приедешь и начнешь, ворвавшись к нему в кабинет: «Вот таки дела, понос, отпустите меня, срочно нужно!»

Александр все больше хмелел от смешной дозы шампанского, изрядно надышавшись табаком.

– Нет! – сам ответил на свой вопрос Данилин, откинувшись назад. – Ты, хоть и придурок, пойдешь к своему непосредственному начальнику, которые только и может, что решать вопросы такого дерьма. – Данилин сопровождал эту фразу жестом указательного пальца.

Александр полузатуманенными мыслями пытался соотнести эту чудную притчу с причиной его нахождения в данном месте. Сомнений не было, Никита идентифицировал себя с генеральным директором, только….– он не успел закончить мысль, как услышал:

– Я скажу больше! То, что ты «прыгнешь через голову», отпрашиваясь с работы у гендиректора, будет являться чем? Чем, дорогая? – обратился он к Кате. – Скажи ему.

– Такое поведение будет признаком неуважения, – важно сказала она, будто пропев, и съела крупную виноградину.

– Правильно, – подтвердил Данилин, – именно! Неуважения!

– Мне думается, я понял Вашу аллегорию! – неожиданно громко сказал Александр и сам оторопел от этого.

– Да неужели? – спросил Данилин. – Давай-ка ты закуришь и все нам расскажешь, что ты понял.

– Нет, нет. Я уже несколько раз говорил, что не курю, – повторил Александр.

– Наташа! – позвал Данилин администратора, не сводя взгляда с Александра.

Наташа встрепенулась, погруженная в свои мысли. Стараясь натянуть улыбку, она подошла к Никите.

– Да?

– Позови-ка мне сюда Влада, или кто у вас там сегодня? И, кстати, почему я его не вижу в зале? Так работает охрана в хороших местах,…? – Данилин выругался.

– Он был здесь, Вы его просто не видели. Охрана не должна угнетать посетителей своим видом, поэтому Вы его не замечали, – пояснила девушка. – Он удивительно мастерски это делает.

– Ой, давай, давай, живее, не тараторь! – Данилин скривил лицо, показывая тем самым, что Наташа много разговаривает.

После ухода Наташи, через несколько минут подошел к столу Влад. Он работал, как уже понятно, охранником. Высокий и крепкий молодой человек, как это часто бывает.

– Здравствуйте! – сказал он.

– Здравствуй, здравствуй, – поприветствовал его Данилин. – Что ж ты не следишь – то за заведением, а? – как будто грозно сказал Никита. Но, не дожидаясь ответа, продолжал:

– Ладно, шутки в сторону. Вот, гляди на него! – Данилин кивнул в сторону Александра.

Влад посмотрел на Александра, и на лице охранника не отобразилось ни одной эмоции. Прямо-таки профессионал в своем деле. Каменное лицо!

– Человек этот уж очень меня огорчает! Говорит, что не курит, а сам курит!

– Я … – хотел вмешаться Александр.

– Заткнись, – прошипела Гришина.

– Можно пару раз его по почкам, чтобы имел уважение!

Влад не предпринимал никаких действий. В этот момент и у Александра, и у охранника было как будто одинаковые чувства, оттененные недоумением.

– Как понять, Никита Михайлович? – спросил охранник. – Выгнать его из кафе?

– Да нет же, идиот! Просто садани его пару раз! Чтоб место знал.

Наташа, стоя в том же незаметном для компании месте пребывала в состоянии шока. Такого концерта Данилин еще не закатывал! Что с ним? И что мог натворить этот бедный уродец? Гришина его поддерживает. Хотя, она всегда его поддерживает. Как и он ее. Какой-то замкнутый круг абсурдного грехопадения. Никто друг друга не может остановить, а только шевелит дрова, чтобы они сильнее горели! Только нужно учесть важное обстоятельство: дрова от ворошения горят ярче и интенсивнее, а, значит, и сгорают дотла быстрее.

Влад все продолжал стоять в недоумении и не знал, как ему поступить. За что он должен был ударить этого несчастного, которого, по всей видимости, и так наказала сама жизнь? Влад, как и Наташа, проникся жалостью к Александру, не отвращением вовсе! Александр, видя это даже сквозь каменное лицо охранника, понял его чувства и затруднительное положение, сказал:

– Хватит. Я покурю, ладно.

– То-то же!– воскликнул Никита. – Пошел вон отсюда, – приказал он Владу.

– Вы завтра все будете уволены! – крикнула Гришина, привскочив с места. – Что за балаган? Сказано – делайте, придурки чертовы!

Александр взял в руки папироску. В руках его она смотрелась совершенно невероятно. Не к месту как бы! Он прикурил ее специально поданными спичками, и даже они были особенно симпатичны. Сделав затяжку, как мы можем догадаться, Саша закашлялся. Сквозь смех всей компании, он продолжал кашлять и никак не мог остановиться. Схватив фужер с шампанским и кое-как сделав глоток, Александр испытал незнакомое ему до настоящего времени чувство горечи, неприязни, легкой боли, першения, которое оттенялось воздушным привкусом шампанского. Старательно взяв себя в руки, Александр перестал кашлять.

– Да уж. Видимо, чтобы получить удовольствие от того, от чего получаем мы, нужно еще постараться, – заметил Данилин.

– Чтобы быть как мы нужно многое уметь! – язвительно сказала Гришина.

Максим в это время продолжал сидеть и вальяжно потягивал ром и курил. Состояние его улучшилось, однако, говорливости ему это не прибавило. Он просто стал чаще смеяться над происходящим. Он был зрителем.

– Так о чем ты там догадался? Или понял? – спросил его Данилин.

Александру хотелось скорее все это закончить. Попросить у них прощения? Это вряд ли их остановит. Они хотели смеяться над ним. На сегодняшний вечер они выбрали его в качестве развлечения. И, видимо, это закончится нескоро. Время шло, шло безжалостно. Анна Владимировна (не ходи к ясновидящей) начала волноваться и Александр отчетливо представлял у себя в мыслях, как она лихорадочно ходит по единственной комнате в их квартире. Пока что ходит, сейчас еще немного, и слезы блеснут на веках ее постаревших глаз, и она начнет предпринимать какие-то действия. Но какие? Пойдет в полицию? Это бесполезно, и она сама должна это знать. Просто бродить по улицам в поисках внука? Это тоже бесполезно, но родное сердце не убедишь в бесполезности и несообразности его действий, ему нужно что-то делать, делать скорее, бежать на помощь! Это беда, беда! Она начнет терзать себя мучительными мыслями, корить себя за то, что у Александра нет телефона. Почему его нет? Он ведь всегда возвращался по часам, никогда не обманывал, нигде не задерживался! Так где же он сейчас? Если б он и правда был с Иваном, то позвонил бы от него на домашний телефон, номер которого знает наизусть.

«Точно! Позвонить!» – созрело в голове у Александра.

– Вы можете одолжить мне телефон, пожалуйста, – неожиданно сказал Александр, не помня вопроса, заданный Данилиным.

– Телефон? Я вообще-то спрашивал тебя о другом. Ты не будешь никуда звонить, пока мы не обсудим все и не доведем дело до конца, – услышал он ответ Никиты.

– Но это чрезвычайно важно! – почти умолял Саша.

– Чрезвычайно важно то, что ты имел наглость опозорить меня своим неуважением, – сказала Гришина. – И пока ты не искупишь свою вину, ты не будешь ни звонить, ни писать, ни даже ходить в туалет.

– Вот так! Понял? – рассмеялся вдруг Максим. – Сказала, как отрезала! Ши-кар-ная женщина!

– И моя! – уточнил Данилин, прижимая ближе к себе свою возлюбленную.

Да уж! Дело обстояло намного сквернее, чем могло обстоять. Оно принимало невыразимый гнусный оборот, грустный для Александра и все более веселый для всей остальной компании.

Наташа, которая уже стояла вместе с Владом, в своем незаметном месте продолжала дивиться гадкости случая.

– Может, позвонишь хозяину? – предложил охранник администратору.

Наташа вздохнула и снова скрестила руки на груди.

– Насколько мне известно, он не в городе. Улетел отдыхать. Я уже мимолетно думала об этом.

– Ну пришлет «замов» своих, – предположил Влад.

– Ну кого? – Наташа взбудоражено посмотрела на собеседника. – Они ничего не решат. Тут только он может остановить этот кошмар. Или отец Данилина.

– А у тебя его нет номера?– спросил Влад.

– Откуда же он у меня? Тем более, вполне вероятно, что они улетели вместе.

И, не предприняв ничего, Наташа с Владом продолжали смотреть спектакль.

– Ты кури, кури, – все командовал Данилин, обращаясь к Александру.

Александр в свою очередь все же пытался докурить папироску мелкими затяжками и совершенно не чувствовал наслаждения.

– Господа, что Вы хотите от меня услышать? – спросил он, поняв, что продолжать просить телефон бессмысленно.

– Это чего ты от нас хочешь? – спросила Гришина.

– Я решительно не понимаю ситуации!

– Хах! Решительно он не понимает, – передразнил Никита. – Ты же сказал, что, как ее там, аллергия…или нет… аллегория? Аллегория, мать ее, тебе понятна. Какие тогда вопросы?

– Моя ошибка была в том, что отдал ручку Екатерине?

– Эврика! – крикнула Гришина, прикуривая папироску.

– Не совсем. – Данилин поглядел на Катю, как будто ждал от нее одобрения. Она смотрела на него и была готова слушать его мысль. – Ты осмелился нарушить иерархию!

– Иерархию, – повторил за ним Александр, вдумываясь в его мысль.

– Иерархию! Ты понимаешь кто мы вообще, какая у нас репутация в институте? Мы боги! Мы выбираем с кем и когда нам общаться, с кем, тем более, дружить, мы сами устанавливаем для себя расписание, пренебрегая многими правилами. Мы красивы, богаты, у нас есть власть, все слушаются нас и боятся, уважают! Мы ли не боги?

Наташа приподняла бровь в изумлении. Влад поперхнулся, но еле слышно.

– А? – Данилин ждал ответа от Александра.

– При всем уважении, господа, Бога я представлял несколько иначе…– тихо ответил Саша, придерживаясь своей позиции.

– Как же? Бородатым дядькой, сидящем на облаке и запрещая людям пользоваться жизнью, которой он сам дал? – саркастически поинтересовался Данилин.

– Нет. Но я не хотел бы углубляться в кощунство, обсуждая столь великое и святое имя Бога в таком месте и при таких обстоятельствах, – уверенно сказал Александр.

– Чем тебе не нравится место? Это одно из самых лучших мест в городе! – сказала Гришина.

– Я не спорю. Однако же, в своем деле – всему свое место. Вы же не пошли бы курить папиросы и пить ром в церковь? – спросил Саша.

– Да я могу попить рома и в церкви, и ни один обросший священник не скажет мне ни слова поперек! Скорее всего, он еще разделит со мной бутылку пополам… Ты говоришь, всему свое место? – говорил полуопьяневший Данилин.

– Раз так, какого черта тогда ты тянулся своими грязными животными руками с этой паршивой ручкой ко мне? Ты не имел на это права! Ни малейшего! – кричала охмелевшая Гришина.

– Потому что мы боги в этом институте и в городе, а ты просто животное! – поддержал Данилин.

– Ты понимаешь, что это оскорбление? Ты унизил меня! Между нами должна быть нерушимая стена! Ты не должен даже смотреть на нас своими косыми ужасными глазищами !!!

Не имеешь права здороваться с нами! Мы – благородное общество! – разошлась Гришина.

– Элита! – опять вставил свое слово Максим.

– Ты просто чудовище! Как ты мог подумать, что я возьму из твоих кривых лап эту ручку? Из твоих вонючих, мерзких…– Гришина запнулась, не зная как еще можно другими словами назвать некрасивые руки Александра, да еще так, чтобы указать на его низкое место в обществе.

– Катя права. Люди, которые сидели в аудитории просто в шоке были. Ты понимаешь, что тщательно отбирая себе каждого знакомого, с кем мы вообще можем поздороваться, ты своевольно поставил себя в такое положение, в привилегированное положение нашего «друга», от которого мы можем слышать не только приветствие, а еще и принять что-то из его рук?

Александр чуть не сошел с ума от таких уверенных выводов и претензий. Что ему ответить? Да и как понять такой ярко выраженный снобизм? Он наконец-то затушил папиросу, которую довольно долго курил, и которая щедро подарила ему головокружение и тошноту. Но Александр старался быть стойким и довести это дело до конца, какое бы умалишенное оно ни было. Фужер он тоже опустошил.

– Ой, Ник, что тут говорить? – обратилась Гришина к Никите. – Что ему рассказывать про наше общество, про компанию избранных? Тут вообще в целом можно сказать, что любой, даже самый обыкновенный человек из разряда «быдло» не принял ручку эту. Это же просто немыслимо! Ты вот вообще себя в зеркало видел? – обратилась она к Саше.

– Да, у тебя есть дома зеркала? – поинтересовался Никита.

–Есть, – спокойно ответил Александр, вспомнив случай в детстве.

– Ты понимаешь, что тебе нужно сторониться людей? Они пугаются тебя! Общество, любое общество, даже самое низкое, не для тебя! Ты напрягаешь людей! Ты – отброс! – не могла остановиться Гришина.

– Она здраво говорит, – снова поддержал ее Никита. – И как ты только посмел? Набраться такой наглости, чтобы протянуть ручку Кате? Королеве города?

Наташа практически задыхалась от злобы. Сказать, что она была в шоке – значит просто промолчать. «Мне казалось, что они разумнее» – думала она.

Александр немного выдержал паузу. Он был опьянен, мысли путались, постоянно возникали думы о бабушке, о доме.

– Я совершил ошибку. Я не знал. Прошу простить меня, – пролепетал он, достаточно виновато, но как мог твердо.

После таких нападок он и сам начал верить в то, что поступил неверно, ведь он практически не общался с людьми, так долго сидел дома и только и делал, что читал книги прошлых столетий. Какая жизнь происходит за окном их маленькой квартиры и знать не мог. А она-то вон какая!

– Хоть извинился наконец-то! – сказал Данилин.

– Ой, что мне его извинения? Раз дерзнул один раз, пусть дерзнет и еще! Хочешь быть в нашей компании? Да не вопрос! – Гришина схватила давно стоявшую бутылку водки на столе, открыла ее и налила полную рюмку Александру. Сами они пили ром. Видимо, водка была именно для Александра.

– Пей! – крикнула девушка, с округлившимися глазами.

Саша чуть взволновался от крика и такого натиска со стороны Кати.

– Пей, я сказала! Быстро! – продолжала она.

– Ну, раз девушка просит, – снова очнулся Максим, – грех не выпить!

Данилин наблюдал за реакцией Александра. А он спросил:

– Я вот только не пойму. Простите меня, господа, еще раз. Вы всё говорите мне, что я хочу быть как вы. Нет, я не претендую на место в вашей компании. Мне и, правда, не место в ней, я и сам понимаю. Однако позвольте спросить, не сочтите за наглость, пожалуйста, раз уж я здесь, и мы все же беседуем, невзирая на нерушимую стену. Чтобы быть в числе ваших избранных товарищей, нужно уметь много пить?

Для Гришиной вопрос Александра стал последней каплей. Она вскочила, подлетела к нему, замахнулась, но тут же осеклась, поняв, что ей противно прикасаться к Александру.

– Пей, тварь!!!! – вскричала она. – Рассусоливает он тут, умник проклятый!

Гришина плеснула из своего бокала оставшийся ром в лицо Александра, и его достаточно ощутимо ударили кусочки подтаевшего льда. По всему его лицу растекался ром и крупными каплями падал на стол.

– Но я не хочу пить. Я пришел сюда решить недоразумение, – сказал Александр, вытираясь рукавом, без злобы и брезгливости.

– Вопрос решен, Александр Николаевич! – сказал Данилин.

Гришина, придя в себя, снова села рядом с Никитой.

– Вопрос решен, – повторил Данилин, – ты был неправ, пытаясь оказать никому ненужную помощь людям, на которых даже смотреть не имеешь права. Ты это признал, извинился. Что ж, теперь пей.

– Но я не желаю. Если вопрос решен и извинения приняты, то, возможно, я могу пойти домой? – спросил Александр как бы с извинением.

Ему бы встать и уйти! Тем более, если они говорят, что вопрос решен! Данилин рассмеялся. Гришина щелкала пальцами, залпом выпив вновь налитый ром.

– Нет. Вопрос– то решен, не отказываюсь, но кто будет расплачиваться?

– За что? За стол? – не понял Александр.

Все снова начали смеяться.

– Нет, придурок. Нам известно, что ты нищий. Нищету никак и ничем не замаскировать, – сказал Данилин.

– И как только могут учиться в одном заведении такие люди как мы и такие отбросы как он? – с отвращением спросила Гришина.

– Да, детка, интересный вопрос. – Данилин провел рукой по волосам. – Можно сказать, философский! – Объясни-ка нам, всезнайка!

– Так устроено. – Александр не спешил вдаваться в житейские проблемы и философствование. – Разрешите, господа, попрощаться с вами. – Александр встал. Но пошатнувшись снова сел, затем опять встал и хотел направляться к выходу.

– Нет, нет, нет….никуда ты не пойдешь, пока мы не скажем. Ты сядь, сядь. Кто будет расплачиваться?

– За что же тогда? – снова не понял Александр.

– За скотское свое поведение, – процедила Гришина.

– Сам подумай. Ты совершил ошибку, мы ее обсудили, ты раскаялся (хотя я не верю в это), извинился. Но не можем же мы тебя отпустить без наказания. И опять же, бить мы тебя не можем, нам непозволительно, тем более тебя! Только руки марать. А вдруг кто узнает? Нет, нет, нет. И кафе-то нужно было сразу закрыть. Не подумали мы с тобой, Катюнь. Но вроде б знакомых не было, хотя нас и так весь город знает! Ну, будем надеяться, что не просочится ничего, а то придётся какие-нибудь рыцарские легенды сочинять.

Александр слушал его и категорически ничего не понимал. Он уже опустил все замашки на благородность, элиту, не принимал во внимание глупость случая. Но что теперь? В чем его наказание?

– Короче говоря, пей сколько мы скажем! – сказала Гришина. – Вот твое наказание. Будешь пить, пока не вывернет наизнанку, смешаешь все, что только можно, чтоб сейчас было плохо и еще пару дней. Может и сдохнешь вовсе.

– Нет, господа, я не хочу травить свой организм! – возразил Александр.

– Травить? Да это благороднейшие дорогие напитки! – Данилин защищал честь алкоголя, стоявшего на столе. – Пей! Еще скажи спасибо, что Катя придумала так, а то валялся бы сейчас где-нибудь в лесу, голый и побитый. Я ведь мог людей-то попросить. Может позвонить им? – Данилин показательно достал телефон.