Электронная библиотека » Юлия Васильева » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 24 марта 2014, 02:26


Автор книги: Юлия Васильева


Жанр: Юмористическое фэнтези, Фэнтези


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Поэтому на следующее утро первым делом (после завтрака, конечно) я пошла в кабинет отца с целью найти злосчастный договор, который даже приснился мне несколько раз за ночь в разных вариантах. Помню только, что в последнем сновидении господин Клаус на фоне алых языков пламени потрясал роковой бумажкой у меня перед носом и заходился в инфернальном хохоте. Только очень восторженный оптимист может сказать, что это хороший знак. Я предпочитала партию суровых реалистов, поэтому бойко застучала ящиками массивного письменного стола. Кажется, в последнее время кабинет использовался для чего угодно, только не для работы, поскольку в первую очередь мною были обнаружены две мышеловки, недовязанный носок, засохший кусок пирога и дамский башмачок со сломанным каблуком. Когда я дошла до шмеля, приколотого булавкой к какой-то картонке, в кабинет просунул вихрастую голову Оська:

– Николетта…

– Кыш отсюда! Я с тобой не разговариваю!

Надеюсь, что общественное порицание (старших братьев и сестры, которые вынуждены были наслаждаться позором в облезшей карете) когда-нибудь возымеет на него действие. Хотя для усиления воспитательного эффекта я еще добавила лишение сладостей на неделю с возможностью продления срока наказания.

– Значит, и читать письмо от маменьки не будешь? – Паршивец скрылся за створкой двери.

Я обогнула стол и в три прыжка достигла порога. К счастью, Оська помнил о вероятности того, что не встретится со сладким еще неделю, поэтому и не думал убегать, а смирно ждал в коридоре. Я умилилась. Интересно, если ему теперь после каждого хорошего поступка давать сахарок, это поспособствует дальнейшему воспитанию? Или все же участь комнатной собачки его возмутит?

– Вот. – Он протянул мне конверт.

Я выхватила послание:

– Все равно не разговариваю, и не подлизывайся. Иди проси сначала прощения у братьев.

– Лас уже простил, а Ивар сказал: «Боги простят».

Нет, что-то явно шло не так в образовании нашего будущего церковника.

– Читай ему его любимые проповеди, пока не простит, а до этого на глаза мне не показывайся.

– Так-то ты со мной не разговариваешь… – проворчал Оська.

Я промолчала в ответ, чтобы хоть немного исправиться и не быть голословной.

Пора было вскрывать послание.

Моя матушка не любительница писать письма: взяться за перо ее могли заставить либо большая новость, либо очередная сумасшедшая идея. Поэтому перед вскрытием конверта следовало приготовиться хотя бы морально. Я выдохнула и, сломав сургуч, развернула письмо.

«Николетта, ты, наверное, удивишься, получив от меня письмо так скоро после отъезда. Но боюсь, что в суматохе сборов у меня не было возможности в подробностях рассказать тебе о делах в имении».

Да уж, конечно. Скорее я была поражена тем, что в этой суматохе она успела со мной поздороваться.

«Я посветила во все детали Ласа, но не уверена, что он достаточно внимательно меня слушал».

Отчего же? Надо доверять своему чутью и говорить прямо: он совсем не слушал тебя, мама.

«Мы лишились контракта на поставку продовольствия для полка. К сожалению, здравый смысл и долголетнее сотрудничество меркнут перед родственными связями с командиром полка и личной выгодой некоторых снабженцев».

Так, значит, это правда. Да, здравый смысл и впрямь нынче не в чести. Я бы могла попробовать написать министру финансов или министру вооруженных сил, если бы не видела, каким образом обходятся в их секретариате с подобными посланиями.

«Возможно, я смогу воспользоваться своим пребыванием при дворе, чтобы решить данный вопрос, но ты понимаешь, что произойдет это нескоро. А тут еще выпал шанс выкупить кусочек земли лорда Гордия, примыкающий к нашим владениям… В общем, я была вынуждена заключить договор с господином Клаусом на поставку мари в следующем году и взять у него в качестве предоплаты сумму, необходимую для покупки. Так что, если он будет спрашивать обо мне, – заверь его, что уговор в силе».

Час от часу не легче! А этот господин Клаус, выходит, не такой уж и прожженный делец, раз выдал предоплату за еще даже не посеянный урожай. Тем более – выдал моей маменьке, которая через несколько месяцев может и не вспомнить, что подписывала с кем-то какой-то договор.

«Если тебе захочется взглянуть на документы, то они в нижнем ящике секретера или в моей прикроватной тумбочке, а если и там нет, посмотри за сервизом в буфете…»

Я уже догадалась, что они могут быть где угодно, только не в предназначенном для подобных бумаг сейфе.

«Напиши мне, как поживают твои братья. Все ли у вас хорошо? Приглядывай за Осечкой, он самый ранимый и может тяжело переживать мой отъезд».

Да уж, переживает так, что число пострадавших растет день ото дня. Про особый пригляд не стоило и упоминать: я теперь даже во время сна боялась закрывать глаза.

«Твой отец, слава богам, здоров, но постоянно чем-то недоволен. Кажется, он очень расстроился, узнав об увольнении старого дворецкого, и на дух не выносит нового мага – боюсь, что когда-нибудь эти двое подерутся, несмотря на почтенные годы твоего отца и тщедушность господина Альбера.

Целую и обнимаю вас всех.

Мама».

Без комментариев.

Надо ли говорить, что упомянутых в письме документов не обнаружилось ни в секретере, ни в прикроватной тумбочке, ни тем более за сервизом в буфете. Они бы так и канули в небытие в нашем маленьком, но таком неорганизованном доме, если бы во время моих уже предыстерических метаний из угла в угол ко мне не подошла наша старая няня и не попросила:

– Детонька, посмотри, у тебя глаза позорче, сколько тут должно быть петель? – Она протянула мне схему для вязания, нарисованную на слишком хорошей для этой цели бумаге.

Понимая, что нельзя быть такой подозрительной, я все же перевернула лист… Схема была старательно выведена на договоре залога… На договоре… чего?!

Я развернула бумагу дрожащими руками: это оказался титульный лист, на котором стояли имена господина Клауса и моего отца, от лица которого действовала маменька. Я знала! Знала! Этот фабрикант не мог быть настолько глупым и расточительным! К счастью или к несчастью, сейчас в руках у меня подрагивал только первый лист договора, что не давало возможности оценить всех масштабов бедствия.

– Няня, где ты взяла бумагу?

– Да в комнате Ласа и Ивара – оба сказали, что она им не нужна. Так сколько там петель-то?

Ротозеи!

– Боюсь, няня, обратно ты эту схему не получишь.

Разве что я заставлю Ласа ее скопировать. А потом желательно еще и шаль по ней связать, чтобы знал, как надо обращаться с важными документами.

Я вихрем поднялась на второй этаж и без стука ворвалась в комнату братьев. Ивар с бабьим визгом отпрыгнул от комода и попытался прикрыться примеряемой послушнической мантией, но из-за ее края все равно выглядывали веселенькие подштанники в зеленый горох.

– Николетта, тебя никто не учил стучаться, когда ты входишь в комнату к мужчине?!

Я фыркнула.

– Нет, меня учили не входить в комнаты к мужчинам.

– И?

– Я вошла в комнату к брату. Прекрати возмущаться, вы с Ласом очень и очень виноваты. Кстати, где этот растяпа?

– Во дворе. Что мы такого сделали-то?

– Сейчас узнаешь. – Я заметила стопочку знакомой дорогой бумаги на письменном столе. К счастью, все оставшиеся страницы договора были на месте.


– Вот здесь, кажется, столбик… или петелька?

– Что такое накид?

Мои братья склонились головами над мудреной схемой, будто решали судьбы империй. Над ними бдительным коршуном нависала наша няня:

– Лучше считай!

– Да считаю я, – пробурчал Ивар, вырисовывая еще одну закорючку.

– Еще раз пересчитай.

– Да я уже три раза считал!

– Ну если ошибетесь…

Лас стал пересчитывать заново. Он и Ивар еще помнили няню в дни ее относительной молодости, когда она наводила грозу на всех домашних. Чего только стоило ощущение ползущих по спине мурашек, когда после обнаружения очередной сотворенной пакости воспитательница мрачной и молчаливой тенью вырастала у тебя за спиной и ты вдруг осознавал, что ближайшие дни будут крайне долгими и безрадостными. И хотя у меня до сих пор не выходило так же устрашающе оказываться за спиной у своих братьев, принцип приобщения провинившегося к труду я переняла у нее с удовольствием.

Ладно, боги с ними, сейчас мне не до этого – я пыталась продраться сквозь юридические формулировки договора. Доктор Мэверин не зря сетовал на то, что у юристов сложная работа – видимо, именно в отместку за эту сложность законники пытались испортить людям жизнь единственным доступным им способом, и способом этим конечно же являлись юридические формулировки.

Маменька, как всегда, опустила в своем письме существенные, но неинтересные с ее точки зрения детали. Да, был заключен договор на поставку трехсот пятидесяти центнеров мари, и да, она взяла под него с фабриканта кругленькую сумму. Зачем еще упоминать об истребованном господином Клаусом в качестве гарантии залоге? И что мы заложили? Конечно же часть имения. Я бы на месте Ласа была крайне обеспокоена. Кинула взгляд на брата – тот отрешенно выводил на бумаге очередную петельку.

Нет, ну я хотя бы нервничала немного.

Лас забылся, облизал красящий конец цветного карандаша, оставив на языке зеленый след.

Думаю, он определенно не осознавал того, что происходило с его наследством.

– Ла-а-а-ас, – брат оторвался от своего наказания и с готовностью посмотрел на меня, – тебе мама зачем дала эти документы?

– Сказала прочитать.

– И ты прочитал?

– Да. – Наследник кивнул.

– И сколько же центнеров мари, согласно этим документам, мы обязуемся поставить, и к какому числу? – Глаза Ласа стали стеклянными. – Ну скажи хотя бы, какую часть имения отдали в залог?

Тишина…

Сдается мне, географию или биологию он учил не в пример прилежней. Ивар толкнул старшего брата в бок и стал что-то нашептывать ему на ухо.

– Без подсказок! – Я стукнула ладонью по столу, а затем подошла и отдала документы Ласу. – Читай еще, пока не запомнишь, а после обеда поедем осматривать имение.

Мне даже интересно стало, что это за лакомый кусок земли, если ради него стоило влезать в такие обязательства.


Лакомый кусок представлял собой полосу, вытянутую по краю наших владений, и почти наполовину состоял из неглубокого, но абсолютно бесполезного в сельском хозяйстве оврага. Я минут десять стояла на его краю в полном молчании, пока насмешливый ветер гулял по приобретенным с такими жертвами просторам.

Как, как такое могло произойти? Почему?

– Николетта, – робко подал голос Лас.

– Не сейчас. У меня траур, – от досады на маменьку я стала нервно кусать губы, но вовремя остановилась и повернулась к нашему приказчику с практически риторическим вопросом. – Мы можем как-то использовать эту землю?

Господин Брен – отличный человек и прекрасный управляющий, единственным недостатком которого было патологическое косноязычие – только развел руками. Ясно.

Я решительно пошла вдоль оврага, не обращая внимания на жалобы брата, что начинается дождь. Когда мы были уже на границе наших владений, на той стороне показались два человеческих силуэта и один собачий. Приглядевшись, я узнала высокую фигуру господина Клауса, его спутник и гигантский черно-белый дог оказались мне незнакомы.

Вот, наверное, злорадствует сейчас по поводу нашей недальновидности и издалека осматривает землю, которую уже почти считает своими владениями. Я редко к кому испытываю настоящую неприязнь, но тут собственнические интересы возобладали над уравновешенной натурой. Видимо, именно по этой причине господин Клаус ощутил на себе мой исполненный «глубокого чувства» взгляд и обернулся. Судя по помрачневшему лицу, вчерашний инцидент с шалью живо отпечатался в его памяти, поскольку он вспомнил, что формально мы знакомы, и, сделав над собой усилие, довольно скованно поклонился. Я ответила легким наклоном головы.

Нет-нет-нет, этот сосед совсем не для задушевных бесед о погоде и будущем урожае. Теперь это скорее противник, а не сосед. Я отвернулась от фабриканта с твердым намерением не проиграть и не пасть жертвой его беспринципной жадности. Закоренелый собственник, живущий во мне, требовал масштабного развертывания военных действий по спасению принадлежащей семье земли.

– Скажите, какая урожайность у этой мари? Когда ее сеют? Закуплены ли уже семена? – забросала я вопросами приказчика.

Управляющий был настолько ошеломлен количеством вопросов, будто не ожидал, что хозяйская дочка умеет еще и говорить.

– Э-э-э… это… как ее… растение, в общем… не сталкивался… так… но соседи… соседи говорят… что… четырнадцать этих самых, которые… центнеров, во!.. с того…

– Господин Брен, напишите мне, пожалуйста, это все на бумаге, хорошо?

Приказчик кивнул, благодаря, что я не стала продолжать его мучений. Странное дело: он отлично общался с нанятыми работниками, но, как только дело касалось хозяев или любого другого дворянина в округе, его речевой центр наотрез отказывался выдавать более-менее связанные между собой предложения. В письменных же отчетах, на которые мы вынуждены были перейти (ведь человек-то толковый), господин Брен обходился хотя и топорными, но довольно понятными фразами. Впрочем, у всех свои недостатки – главное, чтобы достоинства их перевешивали.


Я посмотрела на сухие ряды цифр отчета, как-то сразу приуныла и начала терять запал. Расчет сельскохозяйственных возможностей наших угодий затягивался. Не то чтобы математик из меня был совсем уж никудышный, но не пышущий энтузиазмом – это точно. Почему бы людям не изобрести машину, которая сама производит вычисления? Я рассеянно погрызла кончик карандаша.

Стойте!

У нас же есть такая!

Хмурый Ерем, скрестивший пухлые ручки на груди, был торжественно внесен Ласом в кабинет, а затем усажен на стул напротив меня. Вот она – моя автоматизированная счетная машинка! Осталось только внести в нее нужную информацию и заставить работать. А это будет непросто. Ерем – самый трудный ребенок из всех, которых я когда-либо видела.

И поэтому разговаривать с ним как с ребенком определенно не стоило.

– Не поможешь нам с расчетами? – спросила я без намека на тот сюсюкающий голос, которым взрослые любят обращаться к маленьким детям. – Все твои родственники плохо дружат с математикой.

– Зато хорошо с ленью. – Маленький грубиян видел меня насквозь.

Я промолчала, успокоенная тем, что он все же подвинул к себе записи приказчика и начал выводить на них ровные, словно напечатанные типографским станком, цифры.

– Мне надо выяснить, какой урожай мы получим, если засеем все свободные земли марью. – Мое робкое высказывание было встречено хмурым взглядом, говорящим о том, что младший брат, в отличие от меня, не такой тугодум и сразу все понял.

Буквально через минуту половина листа была исписана аккуратными цифрами, а под ними стоял устрашающий итог: в среднем двести восемьдесят центнеров.

Ерем мрачно и неодобрительно посмотрел на меня, я оглянулась на Ласа, ища поддержки и ободрения, но наследник заинтересовался паутиной в одном из углов кабинета и теперь увлеченно гонял пальцем ее хозяина вниз и вверх по серебристым нитям.

– Еремушка, – жалобно протянула я, – а может, ты ошибся где-нибудь?

Вся моя уверенность в будущей победе над кознями хитрого промышленника как-то улетучилась.

Ерем, оскорбленный в своих лучших чувствах, еще более мрачно подвинул ко мне свои вычисления, дескать, проверяй! Но я-то знала, что в расчетах маленький гений никогда не ошибается, не в пример нашей матушке.


– Лас, ты все запомнил? – в сотый раз спросила я, меряя шагами скользкую дорогу по направлению к фабрике господина Клауса – экипаж был еще не перекрашен, поэтому все расстояния приходилось преодолевать только собственным упорством.

Брат рассеянно кивнул.

Нет, я, конечно, доверяю Ласу, но совершенно не доверяю тому, что он говорит. Придется быть все время начеку – деловые переговоры отнюдь не конек нашего наследничка.

На территорию фабрики мы вошли с некоторой неуверенностью и опаской и тут же погрузились в деловитую суету: рабочие проворно сновали по территории, переносили какие-то коробки и мешки, звонкими голосами отдавали распоряжения и такими же звонкими голосами отвечали, а за всем этим движением уверенно гудели фабричные станки. В воздухе витал едва уловимый травяной запах, и поэтому казалось, что находишься где-то на сеновале. Атмосфера этого места настолько отличалась от атмосферы всей размеренной и сонной округи, что я на некоторое время даже замедлила шаги от восхищения, за что тут же была вознаграждена бранью проходившего мимо рабочего. Лас, зазевавшись, попал в поток людей, по гудку выходивших из дверей фабрики – видимо, на обед, и теперь вертелся волчком в этом течении, пытаясь вырваться на свободу. Я улучила момент, поймала брата за рукав и потянула за собой, стараясь подстроиться к темпу шага занятых служащих, чтобы снова не стать причиной пешеходных происшествий.

К счастью, господин Клаус оказался не только в своей конторе, но еще и в достаточно хорошем расположении духа для того, чтобы нас принять. Стоило мне переступить порог его кабинета, как пришлось приложить все усилия, чтобы вести себя полагающимся воспитанной девушке образом: то есть мило улыбаться и молчать. Фабрикант поздоровался с нами довольно сухо, а затем скептически оглядел сначала Ласа, потом меня.

– Это мой партнер – господин Жерон, лицо доверенное, поэтому можете не опасаться обсуждать в его присутствии дела, – представил он нам интеллигентного мужчину почтенных лет, стоявшего около окна. Партнер забавно пошевелил черной щеточкой усов и непринужденно поклонился. Он был намного старше господина Клауса, но держался почему-то не в пример свободней. – Присаживайтесь.

Пятнистый дог, лежавший на ковре рядом со столом, приветствовал нас глухим утробным ворчанием – видимо, сердился, что хозяин не представил и его.

Мы сели, и я поздравила себя с тем, что с момента входа в помещение сказала только два слова: «Добрый день». Это, определенно, был успех, учитывая все те обвинения, которые рвались наружу. К несчастью, Лас сказал ровно столько же… И чтобы подстегнуть события, я пнула его ногой под столом, не забыв при этом сохранить самое приветливое выражение лица.

– Я хотел обсудить с вами условия договора, заключенного с моей матерью, а точнее, их изменение, – вполне складно, как учили, начал вещать Лас, и все было бы хорошо, если бы собеседник интересовал его больше, чем прожилки на дубовом столе.

Моя туфелька снова врезалась в лодыжку брата, заставив мечтателя вздрогнуть и отвлечься от ценной породы древесины.

– Договор подписан, и у меня нет повода для его изменения, – отрезал господин Клаус, скорее всего, пришедший в крайнее раздражение от отношения Ласа к происходящему.

Я снова была вынуждена воспользоваться своей туфлей, иначе пауза в разговоре слишком затянулась бы.

– Мы полагаем, что намеренно или нет, но наша мать была введена в заблуждение относительно урожайности мари, на поставку которой подписан договор, – еще одна отлично заученная фраза. Так держать! Давай-давай, я слегка толкнула Ласа коленом. – Думаю, что необходимо изменить сроки или объемы.

Правильно, начинать нужно мягко. Но все портило рассеянное выражение на лице брата: если бы он был способен прямо и строго смотреть в глаза собеседнику, до фабриканта сразу бы дошла скрытая угроза. Сюда бы Ерема с его отработанным «взглядом смерти», но вряд ли кто-то станет серьезно разговаривать с шестилеткой, точно так же, как и с барышней в кружевах.

– Поверьте мне, леди Иветта была прекрасно осведомлена о всех характеристиках растения, которое я предложил ей выращивать.

– Понятно, – растерянно пробормотал Лас.

Что значит «понятно»? Ничего не понятно! Под прикрытием стола я ущипнула его за ногу, но, видимо, перестаралась: Лас ойкнул и удивленно посмотрел на меня. Хозяин кабинета и его партнер тоже…

Нет-нет, игра с марионеткой мне явно не удавалась. Я решительно положила руки на крышку стола – жест волевой, но весь эффект портили кружевные перчатки.

– Господин Клаус, нам хорошо известно, что ни у одного фермера в нашей округе не было такой урожайности мари, как та, которую вы указали в контракте. И вы не можете не знать об этом. Понимаете, что это означает?

– Нет, просветите меня, если не трудно, – холодно и насмешливо улыбнулся промышленник. Его партнер глядел более дружелюбно, но тоже ухмылялся в усы.

– Мы можем обвинить вас в мошенничестве, – продолжила я.

Ожидаемого эффекта не последовало. Не к добру.

Господин Клаус положил руки на стол, сцепил их в замок и немного подался вперед:

– Я скажу вам, что это означает. Это означает, что прежде чем выдвигать обвинение честному человеку, необходимо хорошо проверить свою информацию. – Я открыла рот, но он поднял руку, предвосхищая поток слов. – Поверьте, у меня есть поставщик, который добивается даже большей урожайности, чем та, которая указана в вашем договоре.

Я проглотила его слова как горькую микстуру:

– Надеюсь, вы можете назвать его имя?

– Отчего же нет, это коллективное хозяйство катонских переселенцев.

Я недоуменно подняла брови. Не слышала о таком. Посмотрела на Ласа – но помощи от него не было никакой.

– Они находятся к югу от Кладезя, – пояснил фабрикант, видя мое замешательство. – Если необходимо, я могу предоставить документацию, которую показывал вашей матушке.


Поражение было полным и безоговорочным. Никогда еще не чувствовала себя такой идиоткой, как сейчас. Последней каплей стал вопрос господина Клауса – а знают ли наши родители о том, что мы пришли к нему с такими претензиями (тут смутился даже Лас). Теперь-то я прекрасно понимала, что с этим человеком нельзя быть слишком самонадеянной. Оставалось только вырастить этот треклятый урожай!

Уж будьте уверены, я приложу к этому все свои усилия, а также все усилия Ласа, хочет он того или нет!

Выйдя из конторы господина Клауса, я завернула за нагромождения каких-то тюков и остановилась на секунду, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. Брат застыл рядом и смотрел сочувственно, будто мои проблемы не являлись и его проблемами тоже.

Из-за тюков раздался смеющийся незнакомый голос:

– Совершенно дикая девчонка! Я думал, она вконец запинает парня и нам придется скидываться ему на венок.

– Лучше приберечь денежки на валерьянку для бедняги, который когда-нибудь по глупости захочет стать ее мужем. – Язвительный голос господина Клауса я узнала без труда.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 3.5 Оценок: 6

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации