Текст книги "Скользящий по лезвию"

История нравилась Соки все меньше, и ее уже не раздражала машина Ричарда в сотне ярдов позади.

– И что? Ты затащил ее пьяную в кабину?

– Если бы так, – покачал головой Джордж. – В общем, она сама решила наведаться ко мне в кабину, а я как раз готовился к встрече, мылся-брился-душился и отключил маску. Надо же мне было собственную рожу в зеркале видеть! Да и не ожидал я от Кати такой прыти. Она как увидела меня и как завизжит: «А-а, грабитель, монстр, что ты сделал с Джорджем!» И хрясь меня по роже бутылкой шампанского, которую я для нее приготовил!

Соки выпучила глаза.

– И что?

– Остальные сбежались на крик. Прикол в том, что мою настоящую рожу видел из них только Поль, а его-то на лодке не было! И нашего штурмана тоже не было, я его в тот день отпустил. Решил сам яхту вести, герой. Короче, повязали меня и давай допрашивать – где Джордж? Что я с ним учинил? А мне признаваться стыдно, лежу-мычу-молчу…

К этому моменту Соки уже заливалась смехом, начисто забыв о своей тревоге. Продышавшись, она спросила:

– Так что же Катя? Ты с ней так и не?..

– Почему? Когда вся история прояснилась – они там уже и береговую полицию позвать успели, те примчались на катере с ID-ридером, все такие в фуражках, – короче, Катя сначала извинялась, потом ржала, как безумная, а потом все-таки со мной переспала. Думаю, из жалости. Или по приколу. Или правда хотела в Париж. Кто же вас, красоток, разберет?

За окном проматывались поля. Закат разлился по небу вулканическим озером с серной облачной пеной. Семнадцатое сентября – шестые сутки после Дня Химеры – шли к концу. Соки тряслась на неудобном сиденье, глядя на кружащихся над полем ворон, и не догадывалась, что смеяться так искренне, как сейчас, она будет еще очень и очень не скоро.

Интерлюдия
Февраль 2036-го. Второй телефонный разговор, который никогда не был записан

– Я всегда подозревал, что вы сволочь, Алекс. Но чтобы до такой степени… Наверное, это что-то русское. Русский медвежий размах.

– Позволю спросить, генерал Амершам, вы только что скаламбурили? Мне уже можно смеяться?

– Вы наглец, Алекс. Наглец.

– Если это не каламбур, то я вас не понимаю. Нынешняя политика, насколько мне известно, состоит в том, чтобы уничтожать «диких». Так что мои действия совершенно легальны. Попутно я использую их для эксперимента, полезного как вам, так и мне. В чем же именно заключается мой сволочизм, Грегори?

– У вас и терминология сволочная. «Использую для эксперимента». Почему мне иногда кажется, что вы и меня используете для ваших чертовых экспериментов?

– Есть такая русская поговорка: «Когда кажется, креститься надо».

– Не борзейте, Алекс. Два слова – и вы, как птичка из жопы, вылетите из страны.

– А что, у вас тут птички обычно вылетают из жопы? Любопытный биологический феномен.

– Захлопните пасть и слушайте. Я прикрывал вас. Дал вам плацдарм для ваших треклятых экспериментов. Я даже Морган оттуда убрал, чтобы она не совала нос куда не следует, эта пронырливая баба. Но сейчас вы перешли черту. Мне плевать на «диких», хоть сами их ешьте, хоть кормите ими ручных медведей. Плевать. Но если кто-то из гражданских пострадает…

– Кажется, в вашей терминологии это называется «сопутствующий ущерб».

– Я же сказал – заткнитесь. Если пострадает кто-то из жителей города, я вас распну. Как исусика на кресте, ясно? Я даже не буду впутывать иммиграционные службы. Я скормлю вас Морган с потрохами. Вы ведь положили глаз на эту бабенку, да? А я расскажу ей, чем вы на самом деле занимаетесь на севере с полярными мишками. И заодно расскажу, как вы бегаете ко мне, отчитываясь о каждом ее шаге. Как вы думаете, ей это понравится?

[Молчание в трубке, затем звук рассоединения линии]

– Алекс, вы слышите? Не смейте бросать трубку! Я с вас шкуру спущу! Алекс!..

[Конец записи]

Часть вторая
Оливер Мэттьюс. Зима 2035–2036

Глава 1
Бегущий по лезвию

Он работал на частную фирму, хотя вообще-то заказчиком было правительство. Но в последнее время федералы предпочитали не возжаться с беглецами, а отдавать их на откуп частникам. У него было удостоверение маршала США и пистолет «Глок 56» для спецагентов. Согласно удостоверению, его звали Оливером Мэттьюсом, хотя это не было его настоящим именем.

Такие, как он, нечасто пользовались настоящими именами. Зато имелось у них прозвище, одно на всех. После «Силиконового бунта» 2028 года, когда удостоверение маршала начали выдавать любому охотнику за головами, способному прикончить андроида, их стали называть «Бегущими по лезвию». Какое-то время поклонники творчества Филипа Дика шумели, обвиняя журналистов, пустивших кличку в оборот, в профанации. Последнее мало волновало Оливера, который, по сути, не был никаким Оливером.

Соль шутки сумели бы уловить немногие. Приемные родители как-то свозили его на мюзикл в Лексингтон. Оказывается, приемным выдавали бесплатные билеты на мюзиклы, поощряя к тому, чтобы взять в семью больше детей, – хотя этим хватило и одного. Мюзикл назывался «Оливер», про маленького сиротку. Приемный отец, мужчина чувствительный, сказал десятилетнему сыну: «Смотри, как повезло этому мальчику. Он прошел через многие мытарства, но попал в хорошую семью и наверняка вырос достойным человеком». Сын не рассмеялся ему в лицо только потому, что уже в те годы умел сдерживаться.

Теперь он стал Оливером. Оливер сидел за столиком кафе, медленно цедил черный кофе из пластикового стаканчика и смотрел на противоположную сторону занесенной снегом улицы. Там был ювелирный магазин. Для некоторых золото оставалось единственной и универсальной валютой.

Все крупные сделки совершались по безналу. Наличные отмирали так же, как пятнадцать лет назад отмерли бумажные книги. Люди постарше цеплялись за них из ностальгической любви к зеленому Франклину, зримому воплощению жизненных достижений и «нашей славной истории», поэтому законопроект об отмене бумажных денег каждый год благополучно проваливался в Сенате. Однако добыть крупную сумму налом стало проблематично. Ограбить ювелирный магазин, переплавить украшения и сбыть золото намного проще.

Если ты знаешь, что беглый андроид в городе, то, скорей всего, он отправится грабить ювелирный магазин.

На первый взгляд, построить логическую цепочку довольно трудно, однако лишь на первый. Беглым андроидам нечего делать в городах. Любой стрит-кам прочтет штрих-код на их сетчатке и выдаст местоположение беглеца «Бегущим» или военной полиции. Андро надо скрываться в лесах, в безлюдных местах. На севере, на Аляске, среди волков и медведей, где им, по сути, самое место. Но для того, чтобы не окочуриться там за пару дней, андро необходим хороший запас гидроксифенилглицина. Никакой нормальный химик не продаст гидроксифенилглицин первому встречному, потому что с большой вероятностью этот первый встречный окажется беглым андроидом. А химика ждут крупные, очень крупные неприятности. Торговля двадцать третьей аминокислотой в сети тоже запрещена. Остаются подпольные лаборатории. Андро находят их. Но химики-нелегалы сдирают с беглецов за риск по три шкуры. Следовательно, ювелирный магазин.

В голове сидящего за столиком отстукивали часы: «тик-так, тик-так». Они отсчитывали время, минуты и секунды с точностью настоящего хронометра. Маршал США Оливер Мэттьюс всегда мог безошибочно ответить на вопрос: «Который час?» Некоторых его коллег эта способность раздражала, некоторых – пугала. Впрочем, он редко общался с коллегами. У него не было ни семьи, ни друзей – только очередная съемная квартира да лошадиная ферма в Небраске, доставшаяся по наследству. Он десять лет туда не наведывался. Ферма навевала дурные воспоминания. И он уже двадцать лет не слышал Голос.

Иногда человек по имени Оливер тосковал по Голосу. Присутствие в его голове было неизмеримо больше любого человеческого существа, неистовое, яркое, всепоглощающее, как сны, которые снились ему изредка и не в этой жизни. Таких сильных эмоций он не испытывал больше никогда – ни на похоронах родителей, ни в постели с женщиной, ни когда настигал очередную жертву. Что-то похожее Оливер Мэттьюс чувствовал, глядя на восход над горами, когда по делам ехал на своем «Форде» через красную пустыню Мохаве к востоку от Сьерра-Невада. Восход над горами обладал схожей силой, его синие тени впивались прямо в сердце сквозь исцарапанные стекла автомобиля. Вероятно, такой же мощью обладал и термоядерный взрыв.

Голос гнул его, мял, как Господь мял пальцами послушную глину… а потом швырнул в огонь, придавая глине твердость и форму, и во всем этом чувствовалась Его Воля, как и во всяком необъяснимом. А необъяснимого для Оливера Мэттьюса в этом мире было мало. Тут как с часами – не глядя на циферблат, он знал время до секунды, не заглядывая в новостные колонки, был в курсе последних новостей и, встречая незнакомое слово, легко улавливал его смысл в волнах эфира, хотя и не думал о церебральном подключении. Еще в школе он научился притворяться дурачком, чтобы не выглядеть слишком умным и не вызывать подозрений учителей, а теперь разыгрывал эту комедию почти неосознанно. Те, кто знал Оливера, считали его либо неотесанной деревенщиной, либо нелюдимым гиком. Последнее больше соответствовало бы истине, вот только за последние десять лет он приближался к компьютерам разве что в офисе своей конторы. Компьютеры отпугивали его. Иногда ему чудилось в этих холодных машинах странное родство – так человек глядит на двоюродного брата с ДЦП и радуется, что уродство выпало не ему, и ужасается.

Из всех жизненных умений Оливер выбрал точную стрельбу, быструю езду, ножевую сноровку и безжалостную хватку наподобие бульдожьей. За это его ценили в конторе. Он никогда не возвращался без добычи.

Итак, сейчас он сидел в дешевой туристической кафешке в канадском городке под названием Ниагара Фоллс, попивал кислый кофе и выслеживал беглеца. Тут крылась еще одна причина, по которой контора предпочитала использовать «Бегущих». У федералов порой возникали трудности с канадским правительством, не одобрявшим методов южного соседа. Дело в том, что они в прямом смысле охотились за головами. Никому не нужен был ни беглый андро, ни его труп. Однако сам факт бегства означал поломку в генетической программе или нейральном программировании. На все вопросы отвечала голова, которую «Бегущие» доставляли к папочке в мешке-холодильнике. Впрочем, сейчас, в самые паскудные зимние месяцы, когда лед на водопаде нарос чудовищными торосами и радужно искрился в тусклых лучах солнца, хватило бы и обычного полиэтиленового пакета.

Городок уже приукрасился к Рождеству. Окна кафе залепили золотые снежинки, изрядно раздражавшие маршала, потому что мешали обзору. На широком подоконнике мигала гирляндой зеленая рождественская елочка и вдобавок распевала противным голоском We wish you a merry Christmas. Туристы, набившиеся в кафе – красноносые с холода парочки и их гомонящие дети, – весело грелись кофе, пончиками и айсвайном, ледяным вином с местных виноделен. Среди детей большой популярностью пользовались имбирные пряники. Если спуститься отсюда по обледенелому склону, открывался шикарный вид на два ревущих каскада, черную реку под ними, нижнюю башню фуникулера и длинный, запруженный машинами мост, ведущий на родину Оливера. Ностальгия не мучила маршала. Его мучили недобрые предчувствия.

Предчувствия обострились как раз за полсекунды до того, как одновременно звякнул комм (это устройство маршал ненавидел, словно приросшего к собственному животу ребенка-уродца) и затылок резануло ощущение опасности.

Положив руку на кобуру пистолета, Оливер Мэттьюс медленно обернулся и уставился в лицо андроида.

* * *

Отличить андроида можно по следующим признакам:

1) На его сетчатке серийный штрих-код.

2) Он красив.

3) Он редко мигает.

4) Он убьет тебя быстрее, чем ты его, если заметил первым.

Никогда не следует подпускать к себе андроида со спины. Странность ситуации заключалась в том, что Мэттьюс был еще жив. Этот андроид, блондин со строгим лицом и голубыми глазами, в красном костюме лыжника и дурацкой красной шапочке с помпоном, просто стоял и смотрел на него.

Маршал раздвинул заледеневшие губы в улыбке.

– Разреши, я отвечу на звонок?

Андроид сделал приглашающий жест и, отодвинув стул, нагло уселся за столик напротив Мэттьюса. С ботинок его уже изрядно натекло на белую плитку пола. Робоуборщик, деловито жужжа, подкатился к луже и ткнулся в высокий ботинок андро, как слепой щенок. Маршалу на миг почудилось, что андроид хочет погладить глупую железяку.

Все так же улыбаясь, Мэттьюс вытащил комм. На экране маячило узкое лицо шефа, обрамленное седыми бачками.

– Он уже нашел тебя? – спросил шеф, с преувеличенной старательностью шевеля губами.

Так делали все переученные глухие. Шеф полжизни был глух, как стенка.

– Ты хочешь спросить, нашел ли я его? – сказал Мэттьюс, искоса глядя на андро.

Он уже понял, что перед ним не беглец. Отличия тонкие, однако заметные, если ты почти десять лет охотишься на таких.

– Сомневаюсь, – хмыкнул шеф. – У меня тут появились новые сведения. Тот андро, за которым ты гоняешься, опасен. Ребята из конторы забыли упомянуть, что у него модификация «Си».

– Я уже убивал коммандо, – ответил маршал, обращаясь не к шефу, а к расположившемуся напротив искусственному человеку.

По безупречно красивому лицу пробежала чуть заметная тень. Да, этот точно не коммандо. Более пластичен. Более человечен. Врач или младший офицер. Но зачем посылать к нему врача?

– Не таких, – возразил шеф, поджав и без того тонкие губы. – Прими помощь. Роя направило его командование.

– Рой, – протянул Мэттьюс, вложив в это короткое слово столько сарказма, что человека бы наверняка покоробило.

Андроид не шелохнулся.

– Рой Батти, сержант спецгруппы «Перехват». Будь с ним поласковей.

Погано ухмыльнувшись, шеф отключился, оставив напоследок файл со штрих-кодом.

Мэттьюс взглянул на сержанта Роя Батти по-новому. Спецгруппа «Перехват». Маршал слышал о такой, но ни разу не видел перехватчика живьем. Интересно, каково это – истреблять своих?

– Вы считаете меня предателем? – негромко спросил андро.

Голос у него был низкий и довольно приятный.

Опрокинув в себя последний глоток остывшего и оттого еще более мерзкого кофе, маршал США Оливер Мэттьюс сказал:

– Я прикончил достаточно людей, мистер железяка. Людей, вышедших, как полагается, из чрева орущей мамочки. Так что не мне судить.

Прежде чем андро успел ответить, в руке маршала очутился сканер.

– Подставляй глазки, сержант. Сверим штрих-коды. А то как бы я не пристрелил ненароком и тебя.

Если Рой Батти и задумался о том, сколько мертвых глаз его соплеменников «Бегущий» успел просканировать этим прибором, то виду не подал.

* * *

– Он не будет грабить ювелирный магазин, – сказал андроид Рой Батти, грея руки о большой стакан с кофе.

Маршал смотрел на сержанта как на забавную диковинку. Теоретически он знал, что андроидам необходимы еда и питье. Он даже видел, как те едят. Поглощают пищу. Насыщаются. Однако этот с явным удовольствием баюкал в ладонях горячий стакан. Отличная имитация, молча оценил маршал, превосходная актерская игра. У андро была понижена термочувствительность. Они не мерзли на холоде и почти не потели в жару.

– Этот беглец очень опасен и очень… как бы это сказать…

– Чокнутый?

Как правило, все беглые дроиды были чокнутыми в той или иной степени, потому что бунт автоматически подразумевал сбой в программе.

Рой Батти улыбнулся, продемонстрировав превосходные зубы.

– У него оригинальные методы. Он вышел на торговцев эмбрионами.

Оливер Мэттьюс нахмурился.

Бессмертные обожали стволовые клетки. Стволовые клетки дарили вечную молодость – по крайней мере, так сулил автор патента, канадский исследователь Джеймс Дик. Сейчас родители подписывали согласие на забор стволовых клеток у новорожденных. Но двадцать лет назад такого еще не было, а большинству Бессмертных стукнуло куда больше двадцати. Рынок нелегальной торговли эмбрионами процветал.

Это означало, что беглый андро ловит и потрошит беременных женщин. Мэттьюс почувствовал, что хочет вбить белоснежную улыбку сержанта Батти тому прямо в глотку. Сжав и разжав кулак и глядя на заляпанную столешницу, чтобы андроид не заметил бешеный блеск в его глазах, человек по имени Оливер Мэттьюс спросил:

– Скольких он уже убил?

– Трех женщин, мужа одной из них, полицейского и сотрудника госпиталя. Это еще в Штатах. В Канаде он счет пока не открыл.

– Как он выслеживает жертв?

Сержант молчал. Маршал поднял голову. Андроид смотрел на него озабоченно.

– Вы злитесь, сэр. А ваш шеф отрекомендовал вас как самого хладнокровного из сотрудников. Я повторяю – этот беглец опасен. Если вы чувствуете…

– Как он выслеживает жертв?

Рой Батти некоторое время изучал лицо маршала, а затем, пожав плечами, ответил:

– Через гинекологические кабинеты. Госпитали.

Оливер Мэттьюс уже вставал. Он провел картой по автоматической кассе в центре стола, расплачиваясь за свой кофе и кофе андроида.

– Ближайший госпиталь в Ниагара-он-те-Лейк. Здесь нам больше делать нечего.

* * *

Маршал поставил машину на автопилот, готовый в любой момент перехватить управление, и смотрел на черные воды реки. Реку перегораживали бревна, целые плотины из ветвей и налипшего на них снега. Вода вскипала пенными бурунами, а там, где берег был подтоплен и река растекалась шире, застывала у берегов ледяной кромкой. Поток плел замысловатые кружева, а за спиной умирающим зверем ревел водопад.

В водопаде, как и в горном восходе, было величие, приближавшее нынешнего Мэттьюса к мальчику, слышавшему Голос. Потом мальчик расскажет психиатру, да и всем остальным, что вылезал ночью в окно и бегал по полю, чтобы охладить жар в голове. Это было и так и не так. Он настраивался. Ловил ту единственную точку, в которой, как ему казалось, Голос наконец-то станет четким и он разберет слова. Шрам на виске при этом дробно пульсировал в такт с ударами сердца.

Теперь шрам молчал. Молчал уже двадцать лет. Иногда Мэттьюс задумчиво потирал его, пытаясь понять – что же это все-таки было? Болезнь? Сумасшествие? Прозрение? Он почти перестал ощущать себя избранным, чувствуя при этом и облегчение, и оттенок горечи. Словно был потерян некий смысл, один из многих, одна нота в оркестре, но без нее оркестр звучал разлаженно, как старый орган в их методистской церкви. Там, кстати, мальчик не искал ответа никогда, предпочитая пыльные дороги, или заросли кукурузы, или лошадиный загон. Или, как сейчас, секущуюся по краям ленту реки и бетонное ограждение, покрытое слежавшимся снегом.

– Вы молчите, – проговорил сидевший рядом андроид.

Оливер Мэттьюс оглянулся. Оказывается, он на какое-то время начисто забыл о присутствии человека-машины и теперь, должно быть, смотрел изумленно.

– Я примерно представляю кодекс «Бегущих», – продолжал Рой Батти, не отводя от маршала голубых глаз.

На секунду Оливер представил, как выковыривает эти глаза ножом. Картинка заставила его улыбнуться.

– Ничего личного. Вы не «чистомировцы», вам плевать на политику. Раньше вы охотились на людей, но за андроидов платят больше.

– Вы всегда такие разговорчивые? – спросил Мэттьюс.

– Кто «мы»?

– Перехватчики.

– Мне интересно общаться с людьми, – серьезно кивнул Рой Батти. – Один из векторов моего развития – обучение и интеграция.

– Интеграция? – протянул маршал и присвистнул, сложив губы трубочкой. – Для чего вам интегрироваться?

– Мы работаем в сотрудничестве с людьми.

– Вы выслеживаете и убиваете своих, андро.

– И для этого мы сотрудничаем с людьми. Кроме того, мне интересно…

Маршал живо вообразил, как отсекает этому говоруну башку лазерным тесаком. Как на глазах буреет прижженный разрез, а голова с мягким стуком падает в мешок.

– Интересно что?

Андро сложил руки на животе, невозмутимый и чопорный – ни дать ни взять, беременная училка. Глядя на человека с напускной благожелательностью, он заявил:

– Интересно, что побуждает вас взяться за эту работу. Мне известна статистика. Большинство «Бегущих» гибнет в первый год.

– Я не погиб.

– Вы исключение. И это второй мой вопрос – каким образом вам это удалось? Чисто статистически это маловероятно. Люди проигрывают андроидам в скорости реакции, физической силе и зачастую в интеллекте. Почему вы выжили?

Маршал почувствовал, как грудь затопляет волна, черная, как воды текущей в овраге реки.

– На что ты намекаешь, скотина железная? – тихо спросил он, вновь опустив руку на кобуру.

Оливер Мэттьюс знал, что не успеет выхватить пистолет. Точнее, рассудочная часть его сознания знала, в то время как иная, та, что ловила Голос в чистом поле и в шорохе кукурузных листьев, ставила это под сомнение. Она готова была выдать точные цифры – какая доля секунды понадобится Мэттьюсу на то, чтобы вытащить оружие и выстрелить, а какая андроиду, чтобы свернуть шею человека голыми руками. Она готова была принять в расчет встроенный в андро инстинкт самосохранения и тот факт, что машина мчалась по шоссе со скоростью восемьдесят пять миль в час, на дороге была наледь, а автопилот отключался как с сенсорной панели, так и с голоса.

Рой Батти напряженно выпрямился. Кажется, он ощутил опасную заминку в коммуникации, но андро не умеют лгать.

– Согласно моим расчетам, вероятность того, что вы человек, не превышает двенадцати процентов, – выдал он.

Маршал Оливер Мэттьюс некоторое время смотрел на перехватчика, морща лоб, а затем расхохотался. Его смех, рваный, лающий и пронзительный, на девятнадцать секунд заглушил шум двигателя и удаляющийся рев водопада.