Текст книги "Скользящий по лезвию"
Автор книги: Юлия Зонис
Жанр: Боевая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Ричард, нахохлившийся по ту сторону костра, поднял голову и взглянул на нее.
– Ржака! – громко объявила Соки. – Бонни и Клайд. Помнишь, я говорила? Так вот, был такой старый мувик «Прирожденные убийцы». Там парень с девкой колесили по стране, убивая всех встречных. В том числе пристукнули одного старого шамана, а он превратился в гремучую змею… или не превратился, не помню. Короче, они ворвались в аптеку и искали сыворотку. А мой дед поколотил своего друга за то, что тот выпустил в баре гремучих змей… Прикольно, да? Он был шаман.
– Друг?
– Дед!
Голос Соки звонко разносился по лесной опушке.
Они загнали машину в пустующий кемпинг и решили переночевать прямо тут. На природе, мать ее. На кусачей и злой природе. Соки, шлепнув по шее, убила комара. Косяк погас. Со спины тянуло холодом, а джинсы на заднице, несмотря на пленку, уже отсырели. Можно было залезть в «Форд» и задрыхнуть, но отчего-то ей хотелось растормошить молчуна Ричарда.
– Ну вот скажи, когда ржешь – это какая стадия горя?
– Ты просто накурилась.
– С одного косяка? Фигня. И трава старая. Ее мне Холлидей еще в конце прошлого семестра дал. Холлидей – это Парень из Милуоки, мать его, а еще у меня есть…
– Заткнись.
Соки села, возмущенно уставившись на ковбоя через костер.
– Почему ты всегда говоришь «заткнись»? Сам ничего не рассказываешь, как будто гребаный кот съел твой поганый язык, а мне только «заткнись» и «заткнись».
– Ругаться нехорошо. У тебя грязный рот, малышка, – глубокомысленно заметил человек, только при ней убивший пятерых.
Это было так неожиданно, что Соки снова расхохоталась. Отсмеявшись, она придвинулась поближе к костру, села, сгорбившись и обняв колени, и спросила:
– Зачем ты поджег конюшню, Ричард? Не любишь лошадей?
Ковбой пожал плечами.
– Я люблю лошадей. Я и сейчас помню их имена…
Он не смотрел на Соки, уставившись куда-то в ночь поверх ее головы.
– Смоки. Соколик. Киммериец… отец был фанатом сериала о Конане. Тигр. Красавчик. И Нэнси, мне позволяли на ней кататься.
Соки недоуменно сощурилась.
– Тогда почему ты их убил?
Ричард хмыкнул:
– Потому что я псих, верно?
– И это, конечно, все объясняет.
Соки опять разозлилась. Благодушие от травки рассеялось, и вновь подкатила та самая вторая стадия. Гнев. Злоба. Обида. Именно так.
– «Я псих, – сказал он и зубной щеткой вскрыл брюхо щенку. – Я псих, поэтому сверну-ка шею сестренкиной канарейке, а затем и самой сестренке. Я псих, мне же все можно, залезу-ка я в чужой дом и убью двух спящих стариков. А потом буду кататься по полу, пуская пену и кусая людей за лодыжки, потому что я псих». Верно рассказываю, Ричард? Если нет, ты подправь – это ведь твоя гребаная история.
Если Соки добивалась того, чтобы ковбой разозлился, то цели своей не достигла. Поворошив прутиком в костре, он негромко ответил:
– Нет, не так. У меня сильно болела голова. Так сильно, что я не мог сидеть в комнате и вылезал в окно, а потом убегал в поле. Такое со мной случалось часто.
– Поэтому тебя водили к психиатру?
– Нет. К мозгоправу меня водили раньше. Когда умер мой брат. Мозгоправ считал, что я не могу с этим смириться, поэтому нес всякую пургу о горе. Но я смирился, вот только голова болела все сильнее. Почти каждую ночь.
Ковбой поднял лицо к небу и на секунду сделался похож на Парня из Милуоки, глядящего на звезды с крыши общаги. Такой же светловолосый, широкоплечий, такой же… отрешенный?
– В ту ночь я выбежал в поле и носился, как обычно, а потом услышал голос. Голос шел изнутри. Я не помню, что именно он мне приказал, но очнулся уже тогда, когда конюшня полыхала. Я стоял с канистрой в руках ярдах в двадцати, и от меня разило бензином. Я слышал ржание лошадей и понимал, что они сгорят. Тогда я сбросил рубашку и побежал к воротам, чтобы сбить замок и выпустить лошадей. Конюшня уже начала разваливаться. На меня упала балка, кожа на руках загорелась…
Ричард поднял руки и задумчиво повертел ими перед собой.
– Мне сделали пересадку. А шрам на спине остался. Слишком дорого пересаживать столько кожи. Потом предлагали убрать этими новыми стволовыми штучками, но я отказался. Зачем?
Соки пробрала дрожь. Ковбой говорил о своих горящих руках так спокойно… Эта история вполне вписывалась в канву обезумевших птиц и человека-пса, но не в прежнюю нормальную жизнь Соки, студентки-третьекурсницы, метавшейся между двумя парнями и завалившей зачет по социальной истории. Как будто встреча с Ричардом стала первым толчком, а затем мир вокруг нее постепенно начал сходить с ума. Однако и Ричард был не виноват, ведь он не хотел убивать лошадей, ему велел какой-то голос…
– А сейчас? С той рыжей женщиной, Морган? Ты тоже слышал голос? И решил, что это Бог приказал убить ее?
Ковбой молчал, но тут Соки осенила новая мысль. Вздрогнув, она выпрямилась и медленно произнесла, не отрывая взгляда от лица Ричарда:
– Так вот в чем дело. Ты думаешь, что виноват? Если бы ты убил ее, она бы не выпустила зверей из лаборатории и не началось бы все это? Так? Ты вроде как подвел Бога, не выполнил свою миссию. Поэтому ты пошел искать Томми и…
Ковбой резко качнулся вперед. Скривил рот и приблизил лицо к огню так, будто хотел нырнуть в костер.
– Бог или дьявол, Соки, – прошипел он. – Или человек. И, поверь, очень скоро я это выясню.
Глава 5
Пир духа
По правую сторону от дороги болтался здоровенный транспарант. На нем был изображен титанический многослойный бургер. Надпись извещала, что в г. Уолкертон, штат Индиана, проводится ежегодный праздник урожая и фестиваль бургеров. Транспарант полоскался на ветру, отчего бургер соблазнительно пучил румяные бока.
– Жрать хочу, – немедленно заявила Соки, прильнув к стеклу и жадно глядя на поджаристого великана.
– Мы туда не поедем, – мгновенно откликнулся ковбой.
– Мы с утра ничего не жрали, только пили выдохшуюся газировку, – резонно возразила его спутница. – Еще из Дэнвилла.
– Найдем что-нибудь дальше, когда выберемся на Гранд Арми Хайуэй. Если тебе так приспичило слопать бургер, заедем в макдачную.
– Нету здесь никаких макдачных! Только пивнушки для местных мужиков, где они режутся в пинболл и бильярд и проломят тебе башку кием за то, что ты не местный мужик.
На это Ричард хмыкнул. Соки слегка скорректировала высказывание:
– Хорошо, ты проломишь им башку кием, потому что ты крут, как гребаный Терминатор. Но, может, шесть трупов за три дня – это уже достаточно? И вообще, тебе тоже надо заправиться. Ты тощий. Не люб-лю тощих мужиков.
Ричард, оторвав взгляд от дороги, наградил девушку скептической улыбкой.
– А по-твоему, мужчина должен трясти тремя подбородками и перемещаться с помощью грузовой платформы?
– Ты все утрируешь.
– Не хвастай своей университетской премудростью.
– Я не училась в университете.
– Тогда заткнись.
– Ты всегда говоришь заткнись! Ты мне не дядя и не папочка, помнишь? Если у меня развился стокгольмский синдром, это еще не значит…
Зарычав сквозь зубы, Ричард крутанул руль вправо, на съезд, ведущий к г. Уолкертон, штат Индиана. Соки радостно сглотнула слюну.
* * *
Ярмарка урожая и фестиваль проводились на центральной площади городка. Все было запружено людьми, так что пришлось припарковаться за два квартала и дальше идти пешком. Двухэтажным кирпичным и штукатуренным белым зданиям с магазинчиками внизу стукнуло не меньше двух веков, о чем извещали гордые надписи на фасадах. В толпе виднелись черные шляпы и пиджаки местных, вырядившихся квакерами, и чепчики их жен, украшенные цветными лентами.
– Стоит выехать из города, и попадаешь в долбаное средневековье, – процедила Соки, пробивая локтями дорогу в толпе.
Она подумала, что Ричард в своем ковбойском прикиде тут как раз смотрится уместно. А она кто? Гребаная Покахонтас, угодившая на праздник к бледнолицым. Не хватает только разделанной индейки и какого-нибудь стрелка-доброхота, притаившегося на крыше и намеренного побороться за чистоту белой расы.
Однако когда дома расступились и толпа выплеснулась на площадь, на душе у Соки повеселело. Здесь пахло корицей и жаренным на углях мясом, печеным тестом и яблочным пирогом. И конечно же по́том, но теперь ей было плевать. Соки заработала локтями еще энергичней, протискиваясь к прилавкам с едой. Северный ветер с озера Мичиган раздувал белые и полосатые тенты, похожие на паруса. Солнце то скрывалось за тучами, то снова заливало площадь ярким предсмертным блеском. На прилавках красовались подносы с пирожками, початки жареной кукурузы, картофельный салат, пироги – лимонные, вишневые, яблочные, с цукатами. Здесь же жарили блинчики, продавали огромные рыжие тыквы, золотистые подсолнечные головы и зеленые кабачки. И конечно же яблоки. Корзины и корзины яблок, зеленых, краснобоких, желтых, как масло, и пестрых, как веснушчатая девчоночья щека.
На мгновение Соки потеряла из виду обтянутую курткой спину Ричарда и завертела головой. Она наткнулась взглядом на высокий помост, где было возведено что-то вроде разноцветной цирковой палатки с откинутым пологом. Растяжка над палаткой гласила, что здесь проводится соревнование по скоростному поеданию бургеров.
– Ха, – сказала Соки.
– Даже не думай, – прошипел Ричард, неведомым образом оказавшийся у нее за спиной.
– Трижды ха, – непоколебимо отозвалась Соки. – У тебя есть лишние бабки? Там написано, что победитель получает триста баксов, плюс это бесплатный обед.
Зазывала в кухонном фартуке и поварском колпаке энергично размахивал руками, приглашая новых участников, но участники отчего-то не спешили подняться на помост. Соки решительно устремилась туда. Когда она добралась до деревянной лесенки, ведущей наверх, ей открылось, почему желающих было так немного.
Посреди палатки стоял стол и два стула. За столом сидели двое: тощий мужик в рабочем комбинезоне, словно вынырнувший из эпохи немого кино, и вполне цивильного вида городской хипстер в пиджаке, отутюженных брюках и моднючих кедах. Парень из Милуоки частенько так одевался. Мол, костюм и кеды – последний писк моды у Бессмертных. И еще какая-нибудь дебильная причесочка типа панковского гребня или бритого черепа с фальшивой татуировкой. У этого хипстера, впрочем, каштановые волосы были зачесаны ровно, только надо лбом поднимались хохолком. Оба трудились над бургерами – но какими бургерами! Каждый размером с суповую тарелку, с тремя котлетами, горой салата и стекающим на стол и по пальцам участников соусом. Рядом стояли две корзины с картошкой, а посреди стола – здоровенные песочные часы. В верхних половинках песка почти не осталось. Тощий рабочий не справился пока что и с половиной бургера. Хипстер преуспел больше, но его картошка была почти не тронута. Зрители оживленно горланили и подбадривали своих фаворитов, делая ставки.
– Все еще хочешь поучаствовать? – ядовито поинтересовался Ричард из-за спины.
Соки жадно потянула носом. Есть хотелось ужасно. Жаренное на углях мясо упоительно пахло.
В часах последние песчинки пересыпались в нижнюю половину.
Рабочий со стоном отвалился от стола, уронив недоеденный бургер на тарелку. Хипстер ловко запихал в рот оставшийся кусок и судорожно сглотнул. Зазывала, обернувшись к ним и распахнув зубастую пасть, проорал:
– Так-так-так. У нас есть победитель! Но что я вижу… мистер Как-Вас-Там из Большого Города пренебрег нашей замечательной картошкой фри. За это ему полагается… штрафной раунд!
Зрители взревели. Хипстер страдальчески заломил брови. Рабочий с немалым облегчением выбрался из-за стола и, рыгая и отдуваясь, принялся спускаться по лестнице. На столе он оставил стобаксовую купюру – похоже, проигравшему этот обед дорого стоил.
– Итак, – продолжал разоряться хозяин балагана, – кто из вас, дорогие сограждане и гости фестиваля, готов сразиться с мистером Джорджем из… как вы сказали?
– Из Линкольна, – буркнул хипстер.
– …из Линкольна за звание лучшего бургероеда всех центральных штатов?
– Я буду сражаться за северо-восток! – гаркнула Соки, прежде чем сама успела сообразить, что делает.
Зазывала, обратив к ней усатую загорелую харю, радостно осклабился:
– Поприветствуем храбрую мисс…
– Мисс Соки из Массачусетса!
Зрители снова взревели, и кто-то жалостливый даже вскрикнул: «Да вы посмотрите на эту фитюльку, она же лопнет».
– А на этот случай у нас за сценой дежурит врач! – любезно известил всех шут гороховый в колпаке.
Уже поднимаясь на помост, Соки услышала, как Ричард шипит ей в спину:
– Если не доешь, я тебе в глотку запихну этот бургер.
Девушка торжествующе усмехнулась. Ба всегда говорила: «Пес, который громко лает, не кусает». Ковбой много лаял на нее, но пока не укусил ни разу. А громко лающих псов надо ставить на место.
* * *
Плюхнувшись на стул напротив хипстера и смахнув со стола листья салата, обильно орошенные соусом, Соки сразу поняла, что угадала. Парень гордо носил университетский пиджак с красными буквами UNL и вышитой под ними круглой эмблемой вроде печати или колеса. По ободу шла надпись на латыни Universitas Nebraskensis и дата основания – 15 февраля 1869. Ну точно, студент из богатеньких, член братства «Альфа-а-не-омега» – вон и колечко на пальце с печаткой. Соки мстительно облизнулась и подумала, что прикончит двух куропаток одним выстрелом – утрет нос этому пижону и проучит Ричарда. Надо только справиться с одним бургером и корзиной картошки. Одним охренительно здоровенным бургером и ниипически огромной корзиной картошки. Раз плюнуть. Главное – наляпать побольше соуса и запивать…
Только тут Соки заметила, что ни воды, ни газировки на столе нет. Студент правильно расшифровал ужас на ее лице и хмыкнул:
– Ты, подружка, попала. Я тоже сначала думал, что можно запивать.
При этом он нагло ковырял зубочисткой в зубах и вообще выглядел так, словно для него проглотить еще один бургер-переросток – как в два пальца сморкнуться. Хотя, конечно, этот красавчик ни разу в жизни не сморкался в два пальца. И не пробовал супер-пупер-бургеров Ба.
Ба неплохо пекла блинчики, лепешки из маисовой муки, кукурузный хлеб и вообще готовила вполне знатно, но была у нее одна небольшая странность. Она не понимала, зачем лепить из фарша маленькие котлетки, если можно было изжарить одну большую, а потом поделить на всех членов семьи. В результате барбекю с бургерами в саду у Ба выглядело так: много-много съедобных вкусностей вроде фаршированных грибов и печеного картофеля с сыром и три – всегда ровно три! – грандиозных мегабургера в титанических булках, с целыми кустами салата. Они неизменно получались либо жесткими, как подошва, либо недожаренными. Беда в том, что Соки была младшей в семье. Ма поздно вышла замуж. К тому времени все ее единоутробные сестры и братья Вачински уже переженились и обзавелись детьми. Особенно отличился дядя Генри из Атланты со своими четырьмя пацанами. Парни налетали на провизию, как саранча, а Соки оставались… правильно, мерзкие бургеры!
Потом, когда все дети в семье чуть подросли, она придумала классную штуку. То есть не придумала, а вычитала в книжке про Тома Сойера. Суть штуки заключалась в том, что все, похожее на игру, приятно, а всякая принудиловка хуже горькой редьки. Вот Соки и предлагала кузенам соревнование – кто быстрее слопает бургер Ба. Так и ей доставалось меньше, и кузены, обожравшись фирменным блюдом Деборы Вачински, не так яростно налегали на остальные вкусности. Двойная выгода. А учитывая сегодняшние соревнования, даже тройная.
– У тебя в зубах салат застрял, – мстительно ухмыльнулась Соки в ответ на реплику студентика.
Салата никакого не было, но парень тут же принялся лихорадочно зондировать зубочисткой челюсть. Мысленно проговорив зловещим оперным голосом «Ха! Ха! Ха!», Соки обернулась к официантке, с трудом несущей что-то похожее на тележное колесо. Это, конечно, была тарелка со следующим бургером.
* * *
– Итак, абсолютным победителем наших состязаний становится Джордж из Линкольна, Великий Истребитель Бургеров!
Соки, застывшая с куском котлеты в зубах, взглянула на песочные часы. Весь песок пересыпался вниз. Парень напротив навис над пустой тарелкой. Его явно тошнило, но молодец, держался. И как в него все влезло?!
Соки, тоже борясь с отрыжкой, жалобно оглянулась на толпу. Отдавать бумажку с Франклином не хотелось до боли, к тому же у нее и было всего две сотни наличкой и две тысячи долга на карточке… Но сбежать не удастся. Вздохнув, девушка вытащила из кармана джинсов смятую купюру и швырнула на стол. Вот блин! Ричард сейчас, наверное, ликует… Соки подняла голову.
Ковбой стоял под помостом и делал странные знаки. Он провел руками вдоль своего весьма поджарого тела, а затем развел руки в стороны, словно внезапно набрал пару сотен фунтов. Издевается? Или хочет ей что-то подсказать?
Девушка оглянулась на победителя. Тот сгреб со стола выигрыш, встал, торжествующе ухмыляясь… и помост под ним затрещал. Крепкий деревянный помост. Джордж из Линкольна сделал шаг к лестнице. Соки обалдело смотрела, как доски гнутся и скрипят под его ногами. Когда парень в пижонском пиджаке ступил на верхнюю ступеньку – та визгливо запела, – до Соки наконец дошло.
– Нечестно! – заорала она, с трудом отрывая собственную тощую задницу от стула.
К горлу волной подкатила тошнота. Соки яростно сглотнула и ткнула пальцем в удаляющуюся пиджачную спину.
– Он жулик! Он…
Парень оглянулся, снисходительно заломив бровь.
– Он в маске! В этой голографической фигне, меняющей внешность! На самом деле он, наверное, со слона ростом!
Усач в колпаке склонил голову к плечу. Колпак при этом свесился набок, отчего стал еще больше похож на головной убор шута.
– Это все подстава! – разорялась Соки. – Со всех участников просто слупили бабки, подсунув какого-то монстра.
– Чем докажешь? – петушиным голосом выкрикнул хипстер.
– А давай мы тебя взвесим, – ласково предложила девушка и дернула подбородком в сторону больших весов, куда два дюжих фермера как раз сваливали мешки с яблоками.
Зазывала замахал руками, словно обезглавленная курица крыльями.
– Клянусь, мы не имеем к этому никакого отношения. Наш ресторан просто предоставил бургеры и картошку. Обращайтесь к распорядителю ярмарки!
– Да ладно, – ухмыльнулся во всю рожу хипстер. – Что уж там. Расколола. Сметливая малышка.
Соки не уловила момент, когда внешность хипстера изменилась. Еще четверть секунды назад на ступеньке стоял стройный молодой человек, а в следующий миг там уже выросло чудовище за семь футов ростом и с хорошую цистерну в обхвате. На нем был все тот же университетский пиджак, только размеров на десять больше, и мешковатые штаны, вполне способные поработать театральным занавесом. Соки отвесила челюсть. Физиономия верзилы, похожая на воздушный шар с веснушками и бледными картофельными глазками, расплылась в широкой плутовской улыбке. Каштановый хохолок по-прежнему задорно топорщился надо лбом. Сверкнули отличные белоснежные зубы. Между передними застрял листик салата.
– Срань господня, – выдохнула Соки.
Она растерянно оглянулась на Ричарда. Ковбой стоял, положив руки на пояс, словно раздумывал, не выхватить ли пистолет. Выражение лица у него было самое многообещающее, и ничего хорошего слоноподобному парню оно не сулило.
Тот примирительно поднял руки. В правой были зажаты смятые в комок купюры.
– Сдаюсь и преклоняю колени перед победительницей.
Объявив это, великан спустился с помоста (зрители в первом ряду поспешно расступились), плюхнулся на колени прямо на землю и отвесил Соки шутовской поклон.
За следующий час Соки успела покататься на качелях-лодочках, последовательно отказаться от трех порций мороженого, яблочного и лимонного пирога и узнать, что Джордж из Линкольна – парень совсем неплохой. Веселый, падкий на розыгрыши, только вот с генами ему не повезло. Он действительно был из семьи Бессмертных, однако маску таскал не от хорошей жизни. В детстве Джорджи, как ни странно, отличался плохим аппетитом и хилой комплекцией. Сейчас в это слабо верилось, но обеспокоенные родители, вице-мэр Линкольна и его супруга, записали малыша на генную терапию. Терапия оказалась не самой удачной. Теперь на аппетит Джордж не жаловался, скорее, наоборот.
– Все бы ничего, только девчонки от меня еще со старшей школы шарахались, – говорил он, заглядывая сверху вниз в лицо Соки. – Представляешь? У меня все – деньги, клевая тачка, семейный флаер, яхта… а они ни в какую.
– И что, маска помогает?
– До первой базы.
– А потом? – фыркнула девушка. – Когда приходит… э-э… время пощупать?
Джордж сокрушенно склонил голову, и Соки против воли расхохоталась.
– Меня предки хотели к доктору Морган записать, – вздохнула жертва генной терапии.
От его вздоха с пирамиды фруктов, перед которой они стояли, скатилось верхнее яблоко и весело заскакало по земле, сверкая золотыми боками. Великан с кряхтеньем нагнулся, поднял яблоко и попытался водрузить обратно. В результате его усилий вся яблочная пирамида рассыпалась. Дюжий фермер, стоявший за прилавком, разразился ругательствами. Джордж схватил Соки за руку – ладонь его была рыхлой, прохладной и чуть липкой от пота, – и они побежали прочь, хихикая, как малолетки. Посетители ярмарки шарахались в сторону, словно на них несся бешеный носорог.
Все это время Ричард мрачно следовал за парочкой, напоминая то ли пса-ищейку, то ли встревоженную няньку. Соки уже начала подумывать, как бы половчей от него отделаться. Ковбой словно притягивал всякую инфернальную дрянь, а без него жизнь казалась такой же простой и солнечной, как раньше.
– Ты чего забрался так далеко от своего университета? – спросила девушка у Джорджа. – У вас что, тоже преподы забастовали и отложили начало семестра?
Великан, тяжело дыша, остановился и вытер со лба крупные капли пота. Они стояли у выхода с ярмарки, перед большой и переполненной автостоянкой. Джордж кивнул на одну из машин – средних размеров трейлер с такой же эмблемой на борту, как у него на пиджаке.
– Нет, я как раз работаю. Решил не брать денег у предков и поступил лаборантом. Я вообще на факультет биохимии пошел, чтобы подправить свои гены. Дурак дураком был. Думал, состряпаю себе генный коктейль, хлопну рюмочку и стану как Джонни Вайсмюллер.
Соки недоуменно прищурилась.
– Актер черно-белого кино, сыгравший Тарзана. Спортивный такой дядька, атлет. Всю жизнь хотел быть на него похожим.
– А жрать меньше не пробовал?
Джордж развел руками.
– Я бы рад – желудок не согласен. Метаболическая дисфункция. Очень какая-то замысловатая, меня целый консилиум докторов лечил – и не вылечил.
– Ну так ты пошел на факультет биохимии, и что?
Джордж смешно сморщил нос и взъерошил свой хохолок. Вход на ярмарку – два деревянных столба, соединенных цветочной аркой, – рядом с ним выглядел почти игрушечным. Казалось, сделай он шаг, и, как Гулливер, переступит через цветочные ворота.
– И то. На факультете пытаются понять, что произошло в Бостоне и как оно распространяется по стране. Мы с напарником ловим птиц, анализируем пробы крови и тканей на наличие «генбота» – так Морган назвала свою зверушку. Потом кольцуем птах и отпускаем. В кольцо встроен портативный анализатор. Он подает сигнал, когда в клетках появляется «генбот». Так мы исследуем зоны и скорость заражения. Сейчас подались на восток. Айову уже обработали, на очереди Иллинойс. Завтра планируем двинуться на север. В Чикаго дела особенно плохи. Потом поедем дальше, смотря какой вектор распространения вируса.
Соки потерла лоб, пытаясь вникнуть в объяснение. Собравшись с мыслями, она спросила:
– А зачем вообще птицам из Бостона в Чикаго? Что они там потеряли? Ну, заразились бы и сидели дальше на бостонской помойке.
Джордж задрал похожий на батон колбасы палец и сделал умное выражение лица – то есть свел редкие брови к переносице и закатил глаза.
– О! У моего шефа появилась целая теория на этот счет. Он говорит, что у «генбота» Морган собственный разум. Причем чем больше тварей заражено, тем лучше соображает «генбот», вроде как с каждым животным в мозгу прибавляется новая клетка. И этот разум занимается тем же, что и наш, а именно – помогает хозяину выжить. «Генбот» чует, что люди – основной его враг и конкурент. И пытается истребить людей, начиная с наибольших скоплений. Атакует города. Уничтожает основные очаги сопротивления. Типа как в «Неукротимой планете» Гаррисона, если читала.
Девушка нахмурилась.
– А на ярмарку вы зачем тогда приперлись? Здесь что, основной очаг сопротивления?
– Как зачем? – осклабился Джордж. – За бургерами! Если я пару часиков не поем, зверею. У нас стоянка тут неподалеку, на поле одного чудака. Мой напарник там остался, ворон ловит. А я заехал пожрать.
Тут Джордж хлопнул себя по лбу. Звук был такой, словно морж шлепнул ластами по мокрой гальке.
– Ему-то я еды забыл купить. Он же меня пристрелит, как пить дать, подстрелит мою задницу.
Соки хмыкнула.
– Промахнуться ему будет трудно. А он кто? Тоже биохимик?
– Скорее орнитолог, – туманно ответил Джордж. – Слушай, постой минутку, я сбегаю обратно на ярмарку и куплю ему пожевать. Никуда не уходи, у меня на тебя большие планы. И вот что…
Он смущенно засопел и выдал:
– Денег не одолжишь? У них тут все по старинке, электронкой не берут. Деревня. А я весь налик тебе спустил.
Соки, снисходительно усмехнувшись, протянула гиганту стобаксовую купюру, добытую в честном бою.
Затем обернулась и чуть не уткнулась носом в куртку Ричарда. Ковбой стоял прямо у нее за спиной и с тем же зловещим выражением смотрел на эмблему университета Небраски на боку трейлера.
– Ты чего? – удивилась девушка. – Выглядишь как гребаное привидение.
– Нам надо ехать.
– Это тебе надо ехать. Я-то ни от кого не убегаю и ни за кем не гонюсь. И вообще… ты же говорил, что тебе в Линкольн? Может, нам с ними по пути?
Ковбой улыбнулся. Все-таки крайне неприятная была у него улыбка.
– Этого-то я и опасаюсь.
* * *
Фургон ощутимо потряхивало. Соки устроилась на пассажирском сиденье рядом с Джорджем. Широкое ветровое стекло было заляпано какой-то бурой дрянью, словно птицы гадили на лету, и трейлер въехал в целое облако дерьма. Еще здесь неприятно пахло застарелым потом, прокисшей едой, какими-то медикаментами или химикатами и немного падалью. Но Соки старалась не обращать внимания. Наверное, так всегда пахнет там, где два мужика пытаются изучать зараженных вирусом птиц.
Джордж показал ей программу. На экран тиви – древнего как жизнь, даже не стерео – выводилась картинка, где красными точками были обозначены зараженные «генботом» твари. Над Чикаго нависла целая красная туча, над Индианаполисом и Милуоки собрались грозовые облака чуть пожиже. К югу было поспокойней. Великан сказал, что программа подает тревожный сигнал, если химер в округе становится слишком много. Соки стало тревожно и без сигнала, и она попросила отключить датчик. Сейчас на тиви крутился старый-престарый ролик Криса Ри The road to Hell. Хрипловатый голос. Дождь. Машины под дождем. Белая городская луна и мяукающий голос гитары.
Их собственная дорога сначала шла мимо ровного, как плешь, поля для гольфа, затем через городской парк или даже лес. Кроны вязов, тополей и кленов начинали желтеть, наливаясь красками осени. Затем фургон миновал мост – на съезде хорошенько тряхнуло, – и шоссе, расширившись, побежало между полями. Над горизонтом поднималась тонкая кисея туч, предвещая перемену погоды. С озера Мичиган шли дождевые облака.
Соки вздрогнула, когда взгляд наткнулся на растрепанное чучело, задравшее к небу одну деревянную руку. На исклеванной шляпе, заменявшей чучелу башку, сидела жирная ворона. Девушка бросила взгляд в боковое зеркало, тоже давно не протиравшееся. Ржаво-красный «Форд» по-прежнему ехал за ними, хотя Соки, попросив Джорджа подождать, еще в Уолкертоне забрала свой рюкзачок и попрощалась с Ричардом. Ковбой отпустил ее без возражений. Еще и обнял на прощание, что сразу насторожило девушку, и вот сейчас упорно тащился следом, даже не пытаясь скрыться. Впрочем, здесь, среди пустынных полей, на ровном, как линейка, шоссе, ему бы это и не удалось.
– Этот мужик с тобой? – поинтересовался Джордж, прерывая свой рассказ. – Твой старик, что ли? Вроде ты уже взрослая для такого папочки.
– Мой телохранитель, – хмыкнула Соки. – Если будешь себя плохо вести, он придет к тебе ночью и перережет глотку.
– Как же он придет ко мне ночью, если мы с тобой будем в одной постельке, крошка?
Соки оглянулась на занавеску, разделявшую передвижную лабораторию и спальный закуток трейлера.
– Здесь, конечно, не «Отель-палас», – поспешно добавил ее ухажер, – но это ведь только начало.
Соки нахмурилась. Ей не нравилось, когда слишком торопили события. Конечно, Джордж – экзотический фрукт, стоило бы переспать с ним чисто ради интереса, но койка за этой грязной занавеской… пропахшая химией и птичьим пометом… брр.
Девушка снова перевела взгляд на пшеничные поля и напомнила:
– Так та девчонка… Катя. Ты сказал, она была у тебя первой?
– Ну, не совсем… до этого была первая база. Еще в школе. А вот к универу я понял, что мои четыреста фунтов горячей плоти дам не радуют.
– И нацепил эту маску?
Джордж захрюкал – такой у него был смех. Машина чуть вильнула, и Соки обеспокоенно вскинулась.
– Ага, детка. Не парься, тут автопилот, если что, скорректирует курс.
Словно в доказательство Джордж снял руки с руля и сладко потянулся, обдав Соки запахом пота и одеколона. Руки у него были как свиные окорока в белесой редкой щетине.
– Я расхаживал в маске и изображал эдакого недотрогу. У меня было несколько приятелей на жалованье, распускавших обо мне самые грязные слухи. Ну, ты понимаешь, как меня посещают всякие леди из города, а студентки вообще не интересуют. На это повелось немало девчонок, но мне больше всех нравилась Катя.
Соки еще раз взглянула в боковое зеркало – «Форд» не отставал – и, демонстративно отвернувшись, улыбнулась собеседнику.
– Какая она была?
Джордж прищурился, отчего его маленькие глазки совсем утонули в щеках.
– Вроде тебя. Смешная. Любопытная. Не из тех гламурных кисок, что нравились остальным. Она ходила тогда с одним из моих дружков, Полем. Французик из Монреаля, бог знает, как его к нам занесло. Поль был большой любитель трепать языком, но стоил дешево. Я пригласил его и еще пару парней и девчонок на яхту. У нас там на севере есть озерцо, сравнительно небольшое, Бранчед Оак, и лес вокруг. Там мои родители держали яхту. Поехали всей компанией. Поль всю дорогу морочил Кате голову, рассказывая о моих парижских похождениях. А потом сделал вид, что ему позвонили из дома – мол, заболела мать, срочно надо лететь в Монреаль. Катя хотела вернуться в город с ним, но этот сутенер без палочки уговорил ее остаться. В общем, мы загрузились на лодку, отошли от берега. Все девчонки изрядно перепились.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.