Текст книги "Дозвониться до небес"

– А что она еще про меня говорит?

Арсений уловил мой неподдельный интерес и сразу стал довольный. Сейчас выпендриваться начнет. Артист фигов. Спорим – ни за что сразу не скажет? Вот удавится, а сначала на нервах побренчит.

– Так я тебе и сказал!

– Значит, больше ничего не говорила, – равнодушно заявила я.

– Знаю я твои штучки – меня на слабо не возьмешь!

– А я и не беру. Больно надо. Просто ты ляпнул не подумав, а теперь выкручиваешься.

– Ничего я не выкручиваюсь!

– Да ладно тебе, – сказала я ну очень добрым голосом. – Ты и про плюющегося черта только что сам придумал. Лишь бы меня расстроить.

Зная Арсения, я не сомневалась, что долго он молчать не будет.

– Ну, ты только не обижайся, она как-то сказала, что ты только с мальчишками дружить умеешь…

И хотелось бы возразить, но крыть нечем.

– А это при чем?

– И что мы на тебя плохо влияем.

– Это кто это «мы»? И как ты на меня влияешь?

– Ну, ты стала изгоем среди девочек.

– Изгой. Гой. Гой еси, добрый молодец…

– Не огрызайся. В общем, ты стала одиночкой и не сумеешь быть как все нормальные девчонки…

Мысли одна кошмарнее другой полезли мне в голову. Ведь мне и правда скучно с девчонками. Мне неинтересны их «бла-бла». И какой вывод? Если бы у бабушки были яйца, она была бы трамваем. Черт! Там не так – она была бы дедушкой!

– Я не могу быть изгойкой! – обрадовалась я. – Изгой – это тот тип, которого послали, а он мечтает вернуться к пославшему!

– Шутит он, все не так плохо. – Бабка, приветливо улыбаясь, вошла в комнату.

Ходит бесшумно как кошка. Мы даже не услышали, как дверь отворилась. Раньше ее за сто метров слышно было, а теперь – ни звука. Или она, только когда хочет, скрипит?

– Вот, я тут вам к чаю принесла, – злобно сообщила я и принялась шуршать пакетом, чтоб скрыть замешательство.

Мне так хотелось понравиться бабке, что я всегда приносила конфеты и рвалась прибраться в доме. Конфеты мы съедали сами, а из уборки мне доверяли вынос мусора. Шансов доказать вредной старухе, что я тоже кое-что могу, не предоставлялось. Как только удавалось завести разговор на вожделенную тему, бабка отмахивалась от меня как от назойливой мухи и делала непроницаемое лицо. Даже когда я про денежный заговор хвасталась. Мне казалось, она удивится – я же про него у Бреннана вычитала, а бабка такие книжки точно не читает. Но она рот поджала и сказала только, что заговоров на приманивание денег множество, а этот даже не самый лучший. Но, пока мы это обсуждали, она вовсе не на меня смотрела, а на Арсения. Ему явно интересно было. Еще бы – всем нравится стать везунчиком. Но когда он узнал, какую сумму в итоге я насобирала, интерес пропал.

Именно в этот день бабка дважды изменила своим привычкам, съела пару конфет, а потом потребовала:

– Руку покажи!

Я с готовностью протянула ладонь.

– Не ту. Левую.

Схватив меня за пальцы, она пристально уставилась на линии, проворчала что-то себе под нос и сообщила:

– Дрянь дело. Никакой силы воли. Побросает тебя жизнь.

– А как она меня бросать будет? – Отсутствие силы воли меня мало интересовало.

– Как-как – каком! По-честному, я от тебя такого не ожидала.

Кто бы мог подумать! Моя рука способна удивлять. Я даже немного загордилась, лишний раз убеждаясь в своей уникальности. Но меня быстро спустили с небес на землю самым бесцеремонным образом.

– Странная рука. Впервые такие линии вижу. Точнее сказать – во второй раз. У Арсения почти такая же. Существует много разновидностей линий судьбы. Иногда ее нет вовсе. А у вас – по три. Вот она началась, длилась, прервалась, а теперь их две.

– Как у черта рожки, – моя неудачная шутка осталась безответной.

Признаюсь честно – я не поняла, как один человек может исхитрится и отхватить себе несколько разных судеб. Бабка вцепилась мне во вторую руку и на обеих больно выгнула пальцы.

– Это – предначертанное от рождения, а на правой – результат твоих стараний.

Интересное кино – оказывается, я была к чему-то изначально предрасположена. Бабка вскользь намекнула на бурную фантазию и ясный ум, назвав это гремучей смесью. Линия счастья мелковата. Линия здоровья ничего так себе. Пояс Венеры обычный, без закидонов. Зато линия сердца четкая, нужного размера и конфигурации. По идее, на правой руке должно быть то же самое. Но не тут-то было. Линии настолько отличались, что даже я это видела с первого взгляда. Возникало стойкое подозрение, что это и есть результат моих стараний. Честное слово – я не хотела!

Вспомнив, как одноклассницы выискивали на своих руках «детей» и «мужей», я забеспокоилась. Нежелательно бы при Арсении раскрывать все личные секреты.

– Руки у вас похожие только в отношении линии судьбы, – продолжала бабка. – Почти. У него потери, а у тебя закидоны. А вот с определенного момента – как под кальку нарисованы. Но не брак. Тут не семья, знать бы, что это такое?

Пришлось изобразить живейший интерес и выдернуть руки из цепкого бабкиного захвата. Она проводила мои ладони взглядом, судя по всему, запомнив их досконально.

– Ты помрешь, но и не помрешь тоже. Линия-то дальше пошла, только как бы в другую строну, с отклонением. Двойная такая. Видишь? Скорее всего, не помрешь. И у него так же. Тут что-то иное. Какой-то шанс, но он не от тебя зависит. Подкинет тебе судьба лотерейный билет, а уж как ты им воспользуешься – даже я не знаю.

У меня от ее слов челюсть отвисла. Она ведь должна все-все знать, иначе и быть не может!

– Рот закрой, дура. Совет тебе от меня: ты с мужиками поосторожнее. Много не всегда хорошо. И запомни – линии меняются. Захочешь – сама свою судьбу нарисуешь. Если силы воли хватит.

Меня ее намеки привели в дикое замешательство. На данном этапе с мужиками у меня было просто никак. Мужикам было не старше семнадцати, и они сливались после первого свидания. Напуганные моим юмором. Гоша не в счет – я его как друг интересую. Или как красивый аксессуар, типа собачки.

Бабка права – дура и есть.

– Главное, запомни. Есть два типа дур. Одни мечтают, чтобы их любили. А вторые хотят любить сами. А как только к ним привязываются – бросают своих любимых как использованную туалетную бумагу. Так вот – ты ни к одному типу не относишься. Ты привязанности боишься как огня, а любовь без нее редкая птица. Сейчас тебе моих слов не понять. Ты их просто запомни. Потом пригодится. И прекрати изображать роковую ведьму. Тебе не к лицу. На покойницу с придурью похожа.

С придурью или нет, но я тем же вечером нарисовала себе новые линии на руке. Красным фломастером. Сначала в Инете про хиромантию почитала. Там – мрак и пудра для мозга, но главное я уяснила. Линии начертила ровные. На судьбе – веточки вверх, к пальцам. Чтоб счастья вдоволь. И вокруг запястья – четыре неразрывных круга по спирали. Чтоб прожить сто двадцать лет. С мужьями было хуже – их, паразитов, не сотрешь. Пришлось выделить одного. Чтоб он самый главный был. Я на него долго любовалась. Такой крупный муж получился. Сразу видно – главарь всей этой банды.

Потом я немного одумалась. Стерла один тридцатилетний круг. Меня девяносто лет вполне устраивают. Особенно при такой офигенной линии здоровья.

Совет

Если вы беспокоитесь о своем доме и тех, кто в нем живет, укройте свое жилище от невзгод. Когда никого, кроме вас, в доме не будет, возьмите церковную свечу, зажгите ее, стоя у входной двери, и молча, ни о чем не думая, обойдите дом, двигаясь вдоль стены по часовой стрелке. Оказавшись снова у двери, вы замкнете защитный контур. Свечу можно теперь задуть и убрать до следующего раза.

Если ваш дом велик – купите свечу потолще, не то она догорит раньше, чем вы закончите обход.

И самое главное – будьте осторожны, не сожгите все на фиг.

Глава 8
Руфинг

С такими обнадеживающими линиями на руке я могла позволить себе все. Например, слетать на Луну или стать рок-звездой. Но меня такие перспективы не вдохновляли даже в детстве.

Решено. Выйду из дома на ночь глядя и буду глядеть на ночь. Настроение – зашибись. На небе совершенно вампирская луна. Воздух теплый, и абсолютное безветрие. Такой расклад располагал к длительным прогулкам по старому городу. Именно так и не иначе.

– Сама она дура, – рявкнула я в кромешную тьму подворотни.

– Дура, дура, дура, – откликнулось эхо.

По всей видимости, за подворотней шли лабиринты проходных дворов. Эхо «дуры» гуляло долго, постепенно затухая.

– Че орешь? – Мимо меня прошла странная компания.

Три парня и девушка. Одеты как в поход, даже с рюкзаками. Что-то меня в них зацепило. Какая-то целеустремленность и тайна. Словно только им принадлежал этот ночной город. Им, но не мне. Это здорово задевало.

Предупредив по телефону маму, что заночую у подруги, которой у меня отродясь не было, но пришлось ее выдумать именно для таких случаев, я осторожно пошла вслед за ребятами. Сама не знаю зачем, но жутко заинтригованная. Изредка они перекидывались короткими фразами. Их волновал какой-то выброс, отчего я начала подумывать, не террористы ли они. Но потом заговорили про торт. Что наводило на более приятные мысли. Едва ли террористам придет в голову взрывать торт. Они же не клоуны?

Город дремал. Внимательно приглядывая за своими обитателями. Отдыхал от шума и машин. Он устал. Но его усталость была мудрой. Как у гор. Или реки. Или пустыни. Но в отличие от них ему досталась другая участь. Он прекрасно понимал, что обречен. Но так же знал – с этим ничего не поделаешь. И поэтому спокойно доживал свой век. Без спешки и ненужных эмоций.

Думаю, если мир доживет до 2110 года, никто не захочет повторить мой маршрут. Будет ли смысл прогуливаться по тупым новостройкам, между которыми укромно спрятан Исаакий и прочие достопримечательности? Город станет похожим на батон с изюмом. Вопрос – сколько изюма удастся сохранить?

Прямо под ноги мне кинулся тощий черный кот. Мяукал и настойчиво терся об ноги. Явно просясь на руки.

– Отвянь. Я это уже проходила!

Возьмешь такого подержать, погладить, а он тут же изобразит вонючий воротник вокруг шеи. И не факт, что у вашего лица окажется его рожа. И потом вы его начнете отрывать от себя с мясом. Причем мясо будет исключительно вашим. Орущий кот, вцепившийся руками-ногами вам в шею, навсегда отучит вас от попыток пожалеть мяукающую животинку. Ну, и про блох и чесотку тоже помнить нужно.

Аккуратно поддев навязчивого злодея ногой, я метко послала его в темный проем парадной. Мелькнул желтый свет его глаз. Тишина. Кот даже не обиделся, а у меня появился шанс удрать от его внимания. Я знаю их повадки. Не успеешь набрать скорость – настигнет. Всего метров сто преследователь семенил за мной. Хвост трубой, глаза честные, ножки тощие, плачет, но неискренне.

– Кися-кися-кися, – скрипучим голосом воззвала какая-то старушка.

– Нафиг-нафиг-нафиг, – пропищала я в ответ.

Секунд десять стояла абсолютная звенящая тишина. Потом котейко мяукнул. А владелица этого блохастого счастья высунула голову в форточку. То еще зрелище. Как горгулья, а вместо потока воды изо рта полилась отборная ругань:

– Если ты, пидарас, сейчас домой не придешь, я тебя в Купчино отвезу! Ишь, тварь, дразниться вздумал! Только вернись – полотенце по тебе скучает! Гнииида!

Стоя за водосточной трубой, я корчилась от беззвучного смеха. И чего она его Купчиным пугает? Нормальный район. Для кота.

Ребята ушли далеко вперед. Забыв про старуху, я погналась вслед за ними. Увидела их спины. Уф! Теперь можно было сбавить скорость и продолжать неспешную слежку.

Шла я и размышляла, как это меня совесть не мучает. Если бы у меня была дочь с такими задвигами, я бы ее дома к батарее пристегнула. Ну, не совсем так, но вы поняли. Свинья я. Но не гулять по ночам не могу. Значит, я – свинья, гуляющая по ночам.

Мы долго конфликтовали с родителями из-за моих поздних возвращений домой. Хотя я всегда все маме рассказывала. Ну, или почти все. Где была, что видела, почему задержалась. Но она волновалась, а папа – тот на говно исходил. Даже обозвал меня пару раз нехорошим подзаборным словом. Но потом мы устроили семейный совет, на котором достигли мирного соглашения. По которому я обязуюсь предупреждать заранее, если приду поздно или утром. Родители решили, что хватит меня контролировать, если я справляюсь с учебой и не лезу во всякое дерьмо типа спиртного и наркотиков. Я гуляла по ночам, а они делали вид, что спят спокойно. Ну, и враки про подругу тоже помогли. Обзавестись ею на самом деле, что ли? Только как? Объявление написать? «Ищу подругу для отмазок перед родаками»?

Я так сильно задумалась, что едва не треснулась лбом об фонарный столб. Порыв преследования не остыл. Скорее – даже наоборот, стало еще интереснее. Появилось предвкушение приключения. Странная компания пару раз ныряла во дворы, и я их с трудом догоняла.

«Как славно, что я в таких удобных ботинках. Подошва невысокая и отличного качества. Вещага – крутой армейский ботинок. Неубиваемый. Не гады. В них я бы стучала копытами как тяжеловоз, – размышляла я, пока ребята повозились у какой-то двери и исчезли внутри парадной. – Только бы они ее не заперли!»

Дверь мольбы не услышала и преспокойно захлопнулась прямо перед моим любопытным носом.

– Черт! Черт! Черт! – громко выругалась я от растерянности.

Словно по волшебству дверь снова открылась.

– Ты че за нами ползаешь? Шпионишь, что ли? – спросил парень в куртке с капюшоном, почти закрывшим лицо.

– Не-а. Я просто хотела узнать, куда вы идете.

– Укуренная, что ли?

– Сам ты укуренный! Я даже пива не пью, – обида превратила мой голос в писк.

– Ладно, заходи. Только не верещать.

Не сообразив, какого лешего я могла бы заверещать, я прошла за ним. Лестница была темная. Ни единой горящей лампочки. Запах половозрелого кота. Застоялый пыльный воздух. Рука нащупала многослойные краски на стене. Лучше не прикасаться – об них и сопли иногда вытирают.

– А потом куда?

– На крышу, – пояснил он.

Настроение упало до нуля. Я с детства до усеру боюсь высоты. У меня от нее голова кружится и ноги подкашиваются.

– Ага, – ненатурально обрадовалась я и уже медленнее пошла дальше.

Дело принимало фиговый оборот с непредсказуемым результатом. Возможно, даже со смертельным исходом лично для меня. Тут даже нарисованные линии на руке не помогут.

Но как отказаться от такого приключения? Правильно – никак. И я решила выяснить, как оно там – наверху. Чисто из любопытства.

Пусть даже если это будет мое последние приключение.

Чердак был темен. Как сундук, запертый изнутри.

Но у них были фонарики. У меня не было ничего, кроме панического ужаса. Я спотыкалась о какие-то предметы и врезалась в какие-то кирпичные штуковины. В волосах успел пробежаться паук. Или многоножка. Я побоялась стряхивать незнакомое насекомое руками и принялась трясти головой в надежде, что оно само свалится. Упало. Стою. Не шевелюсь. Проверяю – бегает ли кто по мне или нет? Вроде как нет. Насекомое свалило, оставив меня с испорченным настроением.

В силу упертости характера я поковыляла дальше. Ковыляла и думала – какого лешего такой некомпанейский человек, как я, поперся преследовать чужую компанию? Ну не дура ли?

Новое препятствие – слуховое окно. Через которое надо выбраться наружу. Я уже хочу на крышу. Мне разонравился чердак.

– Одежда у тебя не та.

Голос был пофигический. Типа – какая мне разница, в каком виде ты потом пойдешь домой.

Спорить без толку – одежда не та, и я не та. Если бы знала, куда меня занесет любопытство, оделась бы иначе. Уж явно не в белую кофточку и черный жилет. Поверху – длинный кожаный плащ со шнуровкой на спине. Плащ пришлось снять и свернуть подкладкой наружу. Он мне был дорог во всех смыслах этого слова.

А потом я ступила дрожащей ногой на крышу. И поняла, что меня проще убить, чем оторвать от дверцы слухового окна.

– Мы пошли.

И они действительно ушли куда-то по своим делам. Не грохоча по кровельному железу. На них кеды были.

«Мне хана», – обреченно подумала я и оглянулась, прикидывая, как теперь возвращаться обратно.

– Эй, ты что, ночевать тут собралась? У нас не принято новичков оставлять без присмотра. Давай руку. И, главное, не дергайся как свинья на веревке.

Определенно, все-таки я свинья, которая не только гуляет по ночам, но и лазит по крышам. Если я свалюсь – получится костлявая свиная отбивная. Или я овца, которая сама себя повела на заклание? Вот доведусь до края крыши и во имя неведомого бога кину свое тело вниз. А бог асфальта скажет:

– Дуры с неба валятся. К дождю, наверное.

Интересно, как выглядит бог города? У каждой улицы тоже должен быть свой бог. И у дома. Иначе и быть не может.

Голова кружилась приступами. Словно сознание пребывало в двух измерениях. Одно – безопасное, другое – между домами. Потом мозг пришел к какому-то выводу, и приступы прошли. А потом был рассвет. Который я никогда не забуду. Ребята делали шедевральные снимки, а я наслаждалась бескрайними полями крыш. И смотрела на рассветное небо. Но это только после того, как меня прислонили к трубе. Около которой было удобно сидеть, глазея на горизонты.

– Дикая какая-то, – глядя на меня, пробормотал один из крышеведов.

– Зато какая счастливая, – заметила девушка, которая была с ними на равных, отчего я ей отчаянно завидовала.

Девушка не была фотографом, она была моделью. Красивая. И торт нарезала аккуратно. Я отказалась от угощения. После сладкого завтрака ребята тщательно собрали мусор и взяли его с собой.

В организме произошел какой-то сдвиг, и мне казалось, что тело стало в два раза легче. Словно оно не мое и успело насытиться впечатлениями.

«Вот когда буду помирать, это станет одним из самых ярких воспоминаний», – решила я. Жаль, что половину пути назад смотрела только под ноги, а после того как случайно увидела, где находится улица и какого размера машины, не спускала глаз со своего проводника, крепко вцепившись ему в руку.

Оставалось придумать, как напроситься на еще одну такую прогулку. Я не обольщалась – шансов было ноль. Ребята просто так меня не пригласят. На фиг им такая неуклюжая свинка на веревке нужна.

– А где на фото глянуть можно будет? – отважилась я на вопрос.

– В группе ВКонтакте.

На что я рассчитывала? На обмен телефонами? На радушное приглашение погулять?

Парень приподнял капюшон, подмигнул мне хитрым зеленым глазом и сообщил название группы.

– Так я как-нибудь еще напрошусь, а?

– Напрашивайся. Я не против. Меня Максом зовут. Запомнишь?

Поняв смысл ответа, я немного огорчилась. Обнадеживал только тон, которым он был сказан. Не антипатичный.

На следующий день после прогулки у меня так болели все мышцы ног, что я ходила на полусогнутых и только по квартире.

– Ты рехнулась! – обозлился Арсений, когда, рассказав о ночном приключении, я пригласила его на крышу нашего дома.

У меня имелись ключи от чердака, и крыша была явно безопаснее тех, по которым меня водили.

– Крышелюб всегда прав, если жив, – моя горбатая шутка Арсению не понравилась.

– И часто их с асфальта соскребают?

– Да нет. Ребята сказали, что пока никто не свалился. Они по-умному гуляют. Макс знаешь какой? Он профи. И с юмором у него все в порядке.

Легко догадаться, у меня появилась своя компания, а Арсений продолжал влачить скучное существование. Да, теперь все, что было «до» крыш, казалось мне тоской зеленой. Изображая великого и таинственного любителя крыш, я старалась не уточнять, что и в этой компании я не стала своей. Я была вроде как вместе с ними, но сама по себе и то изредка. Гораздо реже, чем мне хотелось.

Совет

Если вам достался гневливый несправедливый начальник, который вас угнетает, не спешите увольняться. Есть простой способ наладить с ним отношения. Возьмите две монеты по пять рублей и перед выходом на работу положите их себе в обувь под пятки. Вскоре вас перестанут принижать.

Для особо крупных начальников, увесистых и толстокожих, в дополнение к совету требуется вообразить, что монеты – это свиные пятачки.

Глава 9
Спонсорская помощь Министерству внутренних дел, или Начало неприятностей

У меня ум кривой. Точнее, непропорционально развитый. Что-то я могу понять, а что-то – никогда. Хотя я стараюсь, но мозгу трудновато разобраться во всем, что связано с техникой и абстрактными понятиями. Особенно – с формулами и цифрами. В этом мы с Арсением похожи, только он ни за что не признается. Ведь он – мужчина, а по его мнению, это обязывает вкручивать лампочки и чинить все сломанное.

Услышанная от Гоши легенда о мобильном номере не давала мне покоя. В общем, суммировав свои познания о магии, я решила: для полноты картины мне надо разобраться с теорией чисел. Как и следовало ожидать, не поняла почти ничего, зато почуяла какую-то взаимосвязь между теорией и магией. Она просто плавала на поверхности, но в руки не давалась.

Обругав неорганизованный ум обидными словами, я попыталась представить, как числа могут повлиять на жизнь отдельно взятого человека. Номер дома, квартиры, машины, дата рождения, алфавит в виде чисел – ничего нового и полезного для применения на практике. Я не могу провести опыт со сменой даты своего рождения – обратно меня никто не родит. Зато я могу сменить имя, но что это изменит? Хотя некоторые исследователи уверены в обратном. Досадно, но придумать себе новое имя не получалось. Мне и свое не шибко нравилось, но остальные были явно чужими, и если бы изменения и случились, то явно не в лучшую сторону.

– Арс, а правда, что вокруг нас все пронизано волнами от радио, телевизора, мобилок и раций? – пытаясь нащупать ускользающее открытие, спросила я.

– Правда. Вокруг одни волны и излучения, – изобразив утомленного ученого, подтвердил он.

– Мобилок много стало. И у них есть номера… – задумчиво сообщила я.

– И что с того?

– Если мир устроен так, как я думаю, то это что-то да означает.

Поразмыслив еще немного, я пришла к выводу: если в стародавние времена великие мудрецы придавали цифрам такое огромное значение, а маги с помощью тех же цифр умели общаться с разными сущностями, то им для удобства только мобильника и не хватало.

– Бог всемогущ?

– Ну да, – не понимая, куда я клоню, ответил Арсений.

– Значит, это Он подкинул нам идею с мобильниками?

– А на хрена?

– Да затем, чтобы мы могли с Ним общаться! – обрадовалась я.

Почему-то я была на все сто уверена, что Арсений меня поймет и тоже восхитится. Вопреки ожиданиям, его лицо выражало всё что угодно, кроме восторга.

– А к доктору ты не хочешь сходить? – сердито предложил он.

– Тебе надо – ты и иди. – Я была просто поражена его тугоумием.

Мне казалось – все просто. Казалось до того момента, пока Арсений не напомнил мне, что Бог не только всемогущ, но и является каждым из нас.

– Бог есть ты. Ты мне сама говорила, что ты Бог.

– Здоров ты врать! Я не так говорила! Каждый человек – Бог!

– Офигеть! У тебя логики – ноль. Ты же тоже человек. Ну, поняла? То-то я смотрю, как эти боги деградируют со страшной силой! – Я сначала подумала, что он про меня говорит, но Арсений кивнул в сторону местных гопников, распивающих пиво. – Ты бы сходила, сказала им, кто они такие.

А я все равно продолжала думать на тему цифр и волн. Волновая теория цифр никак не хотела складываться в единую четкую картину. Я же говорила – у меня мозг кривой, зато пронырливый. Сдавшись, я плюнула на теорию и решила отложить ее в долгий ящик. Потом как-нибудь достану и снова буду над ней ломать голову.

Переехав от родителей, Арсений вдруг почувствовал себя почти взрослым. Он уже воображал себя свободным человеком, который сумеет проявить себя. Мечтам мешала бабка. Она возмутительно не желала видеть во внуке мужчину, обращаясь с ним как с младенцем.

Она почти прекратила прием «пациентов». Только три часа в день работала, а в остальное время для одной ей ведомой цели занималась самопознанием и прочими экспериментами над собственной психикой. Не то сознание расширяла, не то сужала. Кто ж ее знает. Но иногда новые качества прорывались наружу в самой непредсказуемой форме.

Выглядело это дело примерно так. Тишина. Небольшая опрятная комната. Стол, ноутбук, на котором установлен раскрытый учебник по физике. Арсений, нога на ногу, руки скрещены на груди, мозг напряжен до предела в попытке вникнуть в смысл формулы. Размышления прерывает громкий топот. Сначала по бабкиной комнате. Потом по коридору. Тишина. Арсений заранее поворачивается лицом к двери. Снова топот ног. Теперь он все ближе.

– Ты ничего не слышал? Нет, не мог ты не слышать! Вот сейчас! – Бабка ворвалась в комнату Арсения и замерла на пороге, глаза отсутствующие, лоб сморщенный.

– Слышал. Как ты носилась по дому.

– Нет! Я не про это. Вот сейчас слышишь?

Арсений, как ни напрягал слух, кроме потрескивания рассохшихся половиц, не сумел уловить ни единого постороннего звука.

– А что ты слышишь? – осторожно поинтересовался он.

– Ты не поверишь! Цифры! Две очень отчетливо, а дальше – неразборчиво.

– А еще что?

– Тебе мало?

– Нет. Мне хватает, – убежденно ответил Арсений.

У бабки в глазах возникла осмысленность, но тут же снова испарилась.

– Знать бы еще, что это означает… Вот вчера какие-то судороги в мыслях начались, а потом снова эти цифры. Комбинации из цифр. Первые все время одинаковые. Только с последними двумя какая-то катавасия. Еле слышно… а иногда и не слышно вовсе. Все равно докопаюсь, в чем тут секрет. И знаешь, что меня больше всего беспокоит? Твоя подружка. Как только с ней увижусь – у меня словно обострение начинается. Цифровое.

Учебник физики соскользнул, шлепнулся на пол, раскрывшись и вяло покачивая страницами. Бросок бабки соперничал в стремительности с атакой ястреба.

– Ага! – торжествующе возопила она и уставилась на номера страниц.

Арсений выбрался из-за стола, мысленно распрощавшись с учебником. И несказанно радуясь этому.

– Ага, – разочарованно повторила бабка и вернула внуку книгу.

Голоса, выходившие с бабкой на контакт, не соблаговолили пояснить, как обезопасить себя от ошибок, применяя волшебный код. Тем паче что, куда этот код совать, было пока неизвестно. Арсений подозревал голоса в принадлежности к бабкиному подсознанию, вероятно, этим все недомолвки и объяснялись. А как иначе понять масштабные пробелы в инструкции по применению?

Устав от общения со странной старостью, Арсений вызвонил меня и пригласил на концерт. Он даже билеты купил. Я что – я не отказалась. Я всегда только за. Даже не спросила, на кого мы идем. Оказалось – на Кипелова.

Места были не те. Арсений решил произвести на меня впечатление и купил билеты в ВИП-зону. Вроде как неплохие места. Сцена рядом. Справа. Все видно. И слышно так, что закладывает уши. А потом я начала бешено завидовать тем, кто потратился меньше, зато орал песни и скакал у сцены. Как же так? Я тоже право имею! Не тут-то было. Оказывается, цена билета засунула мое право в одно место. На котором мне пришлось сидеть. Бдительные секьюрити, они же омоновцы, переодетые в охрану, не давали никакой надежды прорваться в фан-зону. Сиди и не рыпайся. Потому как нельзя.

Внутри все бурлило от невыраженных эмоций. Просто распирало. Вот взорвусь сейчас и всех тут желчью забрызгаю! Пузатый охранник с издевкой посмотрел на мое перекошенное лицо. Нет, такого амбала мне не обойти.

Блин, кто выдумал в «Ледовом» правила как в театре. Садюги! Это все Арсений виноват и его поганые барские замашки. Я пару раз злобно задела его локтем. И на ногу наступила.

А потом концерт взял и закончился.

Знаете, за что я люблю Кипелова? После его концерта не хочется просто существовать. Хочется срочно что-то делать.

Мы топали по городу пешком. Возмещали упущенное и орали любимые песни. Переполненный впечатлениями, Арсений выглядел взбудораженным психопатом. Постоянно запрыгивал на скамейки и даже пытался забраться на дерево.

– Кто поверит, что ты не алкаш и не нарик? – рассердилась я, когда мимо нас проехала ментовская машина. – Вот загребут сейчас – я тебя выручать не стану.

– Ну и не надо. Я трезвый. Они права не имеют.

– Ага. А кто недавно мечтал о ментовских корочках? Типа – тогда все можно будет? – вспомнилось мне.

– Это не я. Это Борька с Вовкой хотят. А мне по фигу эти корочки. Я в ментовку работать не пойду. И вообще туда только после армии попасть можно, а мне армия не светит.

Может, он и прав. Но мне лично непонятно, при чем тут армия? Если там парня деды покалечат на всю голову, то какой из него страж порядка? Вдруг его там чморили по-черному, а он в менты подался, чтобы всем отомстить? Но факт есть факт, многие знакомые мальчишки мечтали о кусочке власти, который дают корочки. Особенно, когда их обижали гопники.

Знаете, что меня в Арсении раздражало? У него почти всегда развязывались шнурки. Вот и сейчас они снова болтаются по асфальту. Грязные уже, а он не замечает. Пришлось указать ему на это безобразие, не то грохнется. Пока он ругался и грозил оборвать их на фиг, я вспомнила про бабку:

– А как бабка тебя отпустила? Или неприятности уже позади и волноваться не о чем?

– А она и не отпускала. Ее дома не было. Я записку на столе оставил. Она каждое утро мне инструктаж устраивает – сиди дома, тогда ничего плохого не случится. Задрало. И вообще – что ты до меня докопалась? Думаешь, я верю во все бабкины страшилки?

Я пришла в ужас. Привыкла верить в бабкины предсказания. А этому придурку приспичило из дома выйти, и он искренне считает, что все обойдется. Блин, как же я не догадалась его расспросить чуть раньше? Сказано – сиди дома, значит, так нужно. Потерпеть не мог!

Город спал. Молча. Странная, почти абсолютная тишина. Редкое явление. От которого звон в ушах и постоянное желание оглянуться. Как будто кто-то подглядывает из-за угла. Или вон тот старый дом решил обратить на нас внимание. Или дерево не спит, ожидая неприятностей в виде уплотнительной застройки. А быть может, вон там спрятался кот, которому мы помешали поймать мышь. Стоит в темноте и тихо, но люто нас ненавидит.

Мимо снова проехала та же примечательная машина. Остановилась рядом с нами. Вышел невысокого роста мальчик-милиционер в форме паршивого вида и тихо прожевал свое звание и фамилию.

– Вы поздороваться забыли, – напомнила я, совершенно уверенная: вот они, обещанные бабкой неприятности.

Арсений заметно струхнул и соорудил дебильное лицо честного гражданина.

– Предъявите ваши документы… пожалуйста, – равнодушно сообщил милиционер, глядя куда-то в пространство.

– А по какому поводу? – науськанная папой, спросила я, прикидывая, чем эта встреча может для нас закончиться.

– Ваша внешность похожа на личность, находящуюся в розыске, – монотонной скороговоркой пробормотал мальчик в форме.

– Да вы что? А на какую личность?

– Ориентировка номер… – номер был прожеван так же, как и приветствие.

Документы были предъявлены. Изучены. Отвергнуты. Они ему откровенно не понравились. Чем именно – он не пожелал озвучить.