Текст книги "Меняющая реальность"

Юнна Журавлева
Меняющая реальность

Часть I

Пролог

Вы когда-нибудь пытались осознать или вообразить границы Вселенной? Если нет, то попробуем вместе.

Итак, для начала закройте глаза и представьте пространство Солнечной системы. Как она выглядит?

Скорее всего, плоско и блекло, как на страницах старых учебников географии. Кому повезло больше с фантазией и воображением, тот может представить Вселенную более детально.

Первое, что привлекает наше внимание это, конечно, Солнце. Огромный шар величия и света и, тем не менее, безумно опасный. Если мы могли там находиться, а не только представлять, то давно ослепли от испепеляющего взора системы.

А вот и наша Земля во всей красе, крутится вокруг своей оси, демонстрируя остальным планетам зелено-голубые бока. Крутится и тем самым отмеряет время жизни ее обитателям.

Здесь же рядом еще три маленькие планеты Меркурий, Венера и Марс, но взгляд притягивает к себе гораздо больше гигант Юпитер и его сосед Сатурн, за ними скрывается Нептун и Уран, кроха Плутон.

Что же дальше? Альфа Центавра, скажет тот, кто немного разбираешься в астрологии, и безусловно, будет прав. Да здесь есть и своя звезда, свое Солнце, и имя ей Проксима Центавра (не очень красиво, если быть честным, но кто будет осуждать?). Наверняка здесь можно найти и планеты подобные планетам Солнечной Системы.

Однако любопытство и интерес гонит нас дальше все быстрее и быстрее и дальше и дальше. Мимо летят Галактики и Системы, звезды маленькие и большие, кометы с огненными хвостами, мы даже можем попасть в пояс астероидов или увидеть неизведанную черную дыру. И все же летим дальше и дальше, быстрее и быстрее… Уже голова идет кругом и кажется, что из этого лабиринта состоящего из темноты и уже редких вкраплений вспышек звезд нет выхода.

И его не будет. Всем же известно, что Вселенная бесконечна. А разве можно представить конец у чего-то бесконечного? Вероятно, нет. Но чувство обмана не покидает. Вам обещали незабываемое и легкое путешествие по Вселенной, а на самом деле это ловушка, омут, в который уходишь с головой и не можешь очнуться. Сон, который опутал тебя липкой паутиной и не хочет отпускать.

Подождите… Сон? Ну конечно, это всего лишь сон! И все же требуются колоссальные усилия, чтобы очнуться, чтобы ощутить свое тело в кровати, чтобы открыть глаза и понять, что ты находишься всего лишь в своей комнате, где все тихо и спокойно.

Резко выбросив руку и больно ударившись о прикроватную тумбочку, и наконец, обретаешь желанное сознание.

Итак, волосы, лоб и щеки, мокрые от пота, нос губы. Дальше ткань пижамы, одеяло, спинка кровати, тумбочка, стакан с водой, часы… И еще что-то, что пищит в такт биению сердца.

Глава 1. Все начинается со взгляда

– Ты крайне идеалистична в своих взглядах на отношения. Мир сложная штука и люди в нем тоже сложные. И крайне не идеальные. Откуда такая уверенность, что однажды будет по-другому? – спросил Никита. – Отношения, работа. Если каждый будет выполнять свою часть, что-то получится.

– Слишком прагматично. И я с тобой не согласна. Не думай, пожалуйста, что разобрался с моими тараканами в голове и разложил их по полочкам. Ты с ними даже не познакомился, – ответила Лана – Мир сложный? Да на здоровье! Люди сложные? Так жить интереснее! И идеал у каждого свой. Вовсе ОН не должен быть идеальным в общепринятом смысле этого слова. Неужели отношения должны быть каторгой? Быть одной сплошной притиркой и строится на каркасе взаимных компромиссов?

– Даже эти слова, в которых вроде есть и смысл, и рациональное зерно, пропахли идеализмом. Хорошо допустим все так. Но сколько ты еще готова прождать свой собственный идеал? Может всю жизнь?

– Ты так говоришь, как будто мне 30 или 40 лет. Мне всего 24! Я не старая дева! – Лана явно негодовала.

– Так для тебя было бы нормальным прожить в одиночестве еще 10 лет? Такое ощущение, что после твоего неудачного замужества все закончилось. Только это было еще до универа! – Ник в негодовании не отставал от Ланы.

– Я рассказала тебе эту историю не для того, чтобы ты вспоминал ее при каждом удобном моменте. И почему ты уверен, что я не встречу никого уже сегодня?!

– Просто ты нахваталась образов, идеалов и не хочешь понять, что жизнь проходит рядом. Ты же сама страдаешь от того, что одна! – какая-то агрессия сочилась в словах Ника, нарушая тон дружеского разговора. – Лана, ты не героиня из увлекательного любовного романа. Ты… ты… Просто Света Серебрякова!!!

Это, правда, было слишком. В очередной раз, Лане хотелось бежать от такого разговора. В очередной раз она задавала себе вопрос «Почему этому человеку не все равно, что происходит у меня в жизни?». Ответ на него Лана знала, но признать это вслух было выше ее сил.

– Так почему же ты до сих пор не нашел себе никого? Что же ты не с Викой? – Лана ответила с язвинкой. Никаких философских рассуждений больше не было, каждый из оппонентов перешел на личности.

Ссора остро чувствовалась в разгаре. И со стороны никто не мог сказать, что это были два друга. Ник и Лана. На самом деле Ник это сокращение от Никиты Каменникова. Ником его прозвали на английский манер, за любовь и желание к месту и нет говорить на английском языке. Четко, грамотно и почти без акцента. Он часто уезжал на лето в Лондон и имел возможность тренировать язык и впитывал культуру и менталитет англичан, чем очень гордился, выставлял напоказ и частенько бесил окружающий. Его могли парадировать, приподнимая невидимую шляпу или опираясь на невесомую трость, дабы выказать все манеры истинного джентльмена. Внешность надо сказать, в этом плане тоже не подкачала. Ник был высокий, худощавый с тонкими чертами лица и светлой кожей. Глаза светло-голубые частенько светились высокомерием.

А Лана это сокращение от Светланы. Как и сказал Ник: просто Светлана Серебрякова.

Познакомились ребята на третьем курсе университета. Сначала вместе были в одной команде на одном из студенческих форумов, потом оба перешли работать в университетский совет. А сейчас, когда учеба и студенческая жизни остались в прошлом, иногда встречались и подолгу разговаривали, вспоминая прошлое и вглядываясь в будущее далекое и не очень.

Ник пытался ухаживать за Ланой еще во время учебы. Она была для него идеальной во всех отношениях, была «девушкой мечты». Вот только мечты несбыточной. И на стадии «конфетно-букетного периода» все благополучно закончилось. Как будто сама судьба не давала им быть вместе. Машина Ника ломалась прямо перед свиданием, Лана захлопывала себя в квартире и часами не могла найти ключи, в кафе, где они сидели включалась пожарная тревога, в парке, где гуляли, начинался дождь.

Неудачные попытки не означает, что жизнь кончилась. Очень скоро Ник нашел себе новую «девушку мечты». Ту самую Викторию прекрасную но, видимо, не такую идеальную. Расстался он с ней быстро и бестолково, а весь психоанализ недоотношений выпало проводить Лане.

Странность момента ощущалось, но зацикливаться на этом никто не стал, и дружеские отношения продолжились. Лана чувствовала, что все еще нравится Нику, но он был слишком гордый, чтобы получить отказ, а поэтому просто ждал шага от Ланы. Она же стала видеть в нем исключительно друга хорошего и интересного. Несмотря на то, что это было крайне эгоистично с ее стороны, отказываться от Ника Лана не собиралась.

В принципе их дружба и была образцово-показательной, кроме некоторых дико раздражающих Серебрякову моментов, когда она чувствовала давление на тему отношений, как, например, сейчас.

– Знаешь, что я думаю? Никакой принц тебе на голову не упадет. Ты или будешь жить с 40 кошками или выйдешь замуж за первого встречного, когда устанешь быть одной! – Ник практически кричал на Лану.

– И что ты предлагаешь? – мозг Ланы кипел, но голос стал натянуто спокойным. Он словно замерз и холодом обдавал каждое слово, звучавшее от Ланы.

– Обернись по сторонам, ведь…

– Ты хочешь сказать: «Посмотри, наконец, на меня!»?

Ник оторопел. Он слишком поздно понял, что перегнул палку. Теперь это была уже не игра, в которой Лана притворялась, что ничего не понимает, дабы сохранить дружбу, а Каменников всячески намекал, что он ее идеальная пара. Все карты легли на стол, и грядет новый отказ. Отказ, не прямой, но все же неприятный, способный отправить в нокаут все самолюбие и самооценку Ника. Опять.

– Стало очень холодно. И мне пора домой, Никита, – точка была поставлена.

Лана прибавила шаг и уже скоро была достаточно далеко. На улице было действительно холодно. На улице жег мороз, совсем не свойственный апрельскому вечеру. Вокруг быстро темнело, и на улице не было видно ни души. Хотя и погода была не для прогулок это точно.

Переулок, по которому почти бежала Лана, шел на спуск. По обледенелому асфальту обувь скользила, как на лыжной трассе. Слева он тротуара реставрировали дом с длинной историей, поэтому все было огорожено строительной сеткой, а под ногами валялся мусор.

Рассерженная и выбитая их колеи Лана дороги уже не разбирала, хотя инстинкт самосохранения изнутри кричал быть осторожнее. Девушка смотрела под ноги, но не видела там ничего.

– Осторожнее!!! Да куда ты так летишь? – раздраженно крикнул кто-то совсем рядом.

Лана с удивлением подняла голову. Пару секунд назад переулок был абсолютно пустой. Сейчас же прямо перед собой девушка увидела двух мужчин. В одну секунду перед глазами пронеслись из лица. Они были удивительно похожи.

«Наверное, братья» – пролетело в голове в Ланы.

Но, несмотря на схожесть, лишь одно лицо, запало у нее в памяти, оставив яркий след. Другое же, кануло, не оставив и следа.

Лицо выразительное с четкими скулами, нос с легкой горбинкой, чуть полные губы, в обрамлении темных густые волос. Все достаточно типичное, если бы не глаза. Они были темно-карие с золотыми бликам и удивительно теплыми. Они затягивали, как омут и не хотели отпускать, сбивая со всякой живой мысли. Да и взгляд мужчины изменился. Сначала он выглядел потрясенным, потом мелькнуло беспокойство.

В голове Ланы мелькнула фраза из рекламы линз, сказанная Есениным: все начинается со взгляда. Всегда.

Но взгляд глаза в глаза длился не долго. Один неверный шаг и лед выдернул твердую почву из-под ног. Перед глазами мелькнули строительные леса, рядом почему-то с диким грохотом упали планки и доски. Лана падала, отчаянно пытаясь руками ухватиться за воздух. Но он был предательски бестелесным. И вот уже дикая боль в затылке не заставила себя ждать, стало немного подташнивать, сознание включило механизм самозащиты и потихоньку отключалось.

Сердце вырывалось из груди. Разум все еще пытался зацепиться за реальность, но напрасно. А перед лицом еще раз мелькнули глаза с каре-золотой бездной.

Глава 2. Больничное бытие

Очнувшись ото сна, Лана резко встала. Точнее встала бы, если бы в теле была, хоть капля силы. Километры бинта на голове, незнакомая кровать, запахи и звуки, составляющие ее пространство, говорили о том, что Лана находится в больнице.

Перед глазами все плыло и рябело, далекие голоса и шумы, словно проходили через плотный слой тумана. Чтобы выбраться из этого состояния и восстановить сознание потребовалось минут десять. Сознание вернулось, хоть и нехотя, и стало настоятельно требовать ответы на вопросы, а сон моментально был забыт.

– Ээээй… Кто-нибудь… – прохрипела Лана. В горле пересохло, и звуки были совсем не естественными.

Пить хотелось больше всего на белом свете. Девушка повернула голову в сторону, где по идее должна была стоять тумбочка, а на ней и стакан воды. Но влага была разве что в вазе с огромным букетом полевых цветов. Лана двинула рукой в сторону тумбочки и почувствовала сопротивление. На руке явно было что-то лишнее. Лана взглядом скользнула по одеялу вниз. Оказалось, что это была прищепка для считывания пульса.

– Отлично! – прошептала Лана и неуклюже избавила палец от груза. Монитор, стоявший рядом и честно отчитывающий пульс, тут же пронзительно запищал.

Уже через несколько минут у койки больной стояли ее лечащий врач и две медсестры.

– Пить… – слабо хрипела Лана, но никто внимания на просьбу не обратил. Одна медсестра снова одела пульсоксиметр на палец девушке, вторая, вооружившись ручкой и планшетом, делала записи за доктором.

– Здравствуй. Ты помнишь свое имя? – наконец-то спросил врач у Ланы. Не дождавшись ответа, он достал минифонарик из нагрудного кармана халата и стал светить в глаза пациентки. – Зрачки в норме, – отметил он уже медсестре. – По шкале Глазго тринадцать балов.

Медсестра, та что постарше, уже дала Лане глоток воды. Живительная влага сделала свое дело, и девушка смогла выдавить из себя:

– Светлана Серебрякова. Лана, – говорить было все еще тяжело. – Что случилось? Сколько я здесь?

– А что ты помнишь? – задал встречный вопрос доктор.

– Нуу… Я бежала и было холодно…Думаю, я упала и головой ударилась, – мямлила Лана. Все происходило, как во сне. Внимание то и дело уходило, а концентрации и вовсе не было.

– Перечисли, пожалуйста, имена своих близких, – теперь врач водил карандашом перед глазами пациентки, заставляя ее взгляд двигаться вслед за ним.

– Мама Кира, папа Боря и младший брат Коленька.

– Еще!

– Мммм… Лиза Матвеева моя подруга. О! И конечно Влад. У него карие глаза…

– Ладно. Память в норме, – констатировал доктор. – Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?

– Нет. Слабость и пить очень хочу. Можно мне…

– Я знаю, что хочется, солнце. Потерпи. Сразу много пить нельзя, – доктор явно сочувствовал пациентке. – Меня зовут Эдуард Андреевич. Я твой лечащий врач.

– Так что произошло? – Лана хотела услышать от кого-то твердую правду и конкретную информацию, а не то, что дает ей собственное подсознание.

– Может лучше, поговорим, когда приедет твоя мама? Мы с ней связались. Она уже в пути.

– Ох… Мама, наверняка, развела дикую панику! Вы же ей сказали, что со мной все хорошо? Да? – Лана знала, что мама способна на пустом месте создать вихрь паники и уничтожить пучки нервов, прежде чем поймет, что все не так плохо.

– Не волнуйся так! Твоя мама – Кира Николаевна уже давно знает, что случилось. И я…

– Что значит давно? Сколько я здесь? – Лана уже не на шутку испугалось. Это даже придавало ей силы и ясности ума. – Эдуард. нн. Андреевич мне уже двадцать четыре года. Я давно совершеннолетняя и могу знать о своем состоянии.

– Ну раз так! – врач явно был раздосадован, что проговорился на пустом месте и вместе с тем рад, что пациентка, очнувшееся полчаса назад так здорово соображает. Поэтому он решил продолжить, но слова все же подбирал с ювелирной аккуратностью. – Солнце, твое состояние соответствует всем медицинским нормам. Мы сделали МРТ мозга и никаких гематом не обнаружили. Лишь легкое сотрясение. Все дело в том, что… Слабость в теле объясняется тем, что ты находилась в коме. Примерно месяц…

Эдуард Андреевич сделал паузу, чтобы увидеть реакцию девушки.

– Ну нет же. От сотрясения мозга в кому не впадают! – Лана легко улыбнулась. Чувство было, что ее разыгрывают.

– Мне это рассказываешь? – доктор приподнял кустистые с проседью брови. – Лана, я знаю, что это случай не стандартный. Твой мозг решил отключиться от реальности на двадцать семь дней. Это факт!

– Двадцать семь дней? То есть я просто спала месяц? – от мысли, что это была шутка, не осталось и следа. – И конечно, родители знали, что я в больнице.

– Да. Они навещали тебя каждый день, как и друзья. Никто не знает, почему так произошло, но ты очнулась и это главное! – теперь Эдуард Андреевич пытался успокоить пациентку.

– Месяц!!! А как же работа? – последний вопрос Ланы был скорее риторическим и очень тихим.

Как только появилось осознание того, что произошло. И когда пришло смирение с этим, Лана потихоньку обмякала на кровати. Силы, которых было и не так уж много, казалось, совсем покинули ее тело, а сон, наоборот, наступал необратимо.

– Отдыхай. Когда проснешься в следующий раз, друзья и родные уже будут рядом, – доктор продолжил говорить успокаивающим тоном. Лана же слышала его, как сквозь пелену. Сознание в очередной раз ускользало прочь…

– Мама? Мама! – разум Ланы прояснялся все больше. Казалось, даже находясь в глубоком сне, девушка чувствовала любимые духи и слышала голос мамы.

– Да, родная, милая я здесь. Все хорошо. Ну наконец-то ты очнулась! Как ты себя чувствуешь? – голос мамы придавал силы не хуже лучшего лекарства.

– Хорошо… можно попить? – отпив из стакана теплой жидкости, Лана обрела голос. – Все, правда, хорошо, мама. Мысли еще путаются и тело вроде не мое, но ничего не болит. Честно.

– Как может быть хорошо? Ты спала месяц!!! Месяц была в коме!!!

– Не месяц, а двадцать семь дней. Не разводи здесь генную инженерию. Не делай из мухи слона, Кира Николаевна! – Лана видела, что мать не на шутку встревожена и попыталась так ее успокоить. Получилось не особо хорошо, даже глупо.

– Я позову доктора – только и сказала Кира Николаевна и, оглядываясь, пошла к двери.

Ох мама, всегда милый душе человек. Она жила в другом городе, но все же бросила работу почти на месяц и ухаживала за дочерью. Хотя их отношения никогда не были идеальными, внутренняя связь дочери и матери присутствовала всегда.

Внешне Лана очень напоминала юную копию своей матери. И была этому обстоятельству безумно рада, ведь Кира Николаевна была потрясающе красива. Тонкие черты лица, точеная фигура, густые прямые волосы цвета красного дерева и темно-карие глаза. Это то, чем можно охарактеризовать и мать и дочь.

А вот дальше одни разногласия. Лана была человеком творческим. В детстве, да и в юношестве была готова все дни и ночи проводить на танцах, заниматься в театральных кружках, учиться в художественной и музыкальной школе. Вечерами делала подделки из бисера, оформляла картинки из гербария, плела ловцы снов и это далеко не полные список. И был бы еще длиннее. Вот только Кира Николаевна – человек абсолютно практичный, и не признающий во всем творческом «настоящую» профессию и любую другую пользу, всячески душила все начинания в зародыше.

Пользу приносила рутинная работа по дому: готовка, уборка, ну и, конечно же, учеба. Учеба всегда на первом месте. А уже это душило Лану. Отец был все время в командировках, поэтому воспитанием занималась одна мама. Борис Валентинович, папа Ланы, очень любил ее, но уделять ей много времени физически не мог и помочь с тоталитаризмом жены тоже.

Когда Лана поступила в университет и переехала в другой город (в родном городке ВУЗов не было), она стала самой счастливой на свете. Вот только по семье скучала тоже сильно и поняла, насколько их любит, только уехав.

Во истину, этим семейным отношениям расстояние стало лекарством!

Позже, когда Лана приезжала домой на каникулы она радовалась каждой секунде, проведенной дома. Было неповторимое чувство ностальгии, когда в темноте не ушибешься о тумбочку, потому что знаешь каждый уголок дома. Или когда вечером, вернувшись с затянувшейся прогулки со школьными подругами, тебя встречает ароматный ужин, который приготовила мама. И сама она в халате и переднике усадит тебя за стол, и ворча за позднее возвращение, накормит чем-то по-домашнему вкусным. К тому же братец Коля не давал скучать. Заставлял смотреть с собой мультики или читать книги или шлепать по лужам, чтобы потом вместе шмыгать носом…

Вот и сейчас приехав в стерильную больницу, мама захватила с собой те капли ностальгии и домашнего уюта.

И пока Кира Николаевна ушла за Эдуардом Андреевичем у Ланы появилось время сконцентрировать внимание на комнате, где она находится. Палата выкрашена в бело-серый цвет, единственное окно занавешивали жалюзи светло-зеленого цвета. Здесь стояла одна кровать, так что соседей у Ланы не было и не предвиделось. Рядом на столе громоздилась куча медицинской техники, часть из которой рассказывала окружающему миру, как чувствует себя Лана. На тумбочке, которая стояла с обратной стороны кровати, стоял графин с водой и ваза с букетом цветов. Аромат васильков и ромашек прочно конкурировал с кислым запахом больницы.

«Не очень-то практично для мамы» – скользнула мысль в голове у Лана и тут же удрала.

В палату вошел Эдуард Андреевич в сопровождении Киры Николаевны.

– Очнулась, душенька. Ни капли в тебе не сомневался! – произнес он и снова повторил все процедуры с фонариком и карандашом. – Реакции улучшились. Попробуй подвигаться.

Лана подвигала рукой, потом головой и попыталась привстать, но получилось это сделать лишь на пару сантиметров. Мышцы были словно из дерева. От досады Лана фыркнула.

– Ну не все сразу. А голова не кружится? – поинтересовался врач. Попутно он списывал показания с монитора компьютера.

– Нет. Все хорошо. Вроде… – произнесла пациентка. Голова определенно не кружилась, но от этого факта ясности в ней тоже не прибавлялось.

– Да как же в порядке?! Ты месяц была в коме. У тебя травма головы. И все хорошо? – Кира Николаевна начала ворчать и бегать вокруг дочери, как курица-наседка. Она явно ожидала больше медицинских действий по отношению к Лане или хотя бы ответ на вопрос, что же произошло?

– Кира Николаевна, голубушка, отставить панику! Единственное, что нужно этой замечательной девушке, это лечебная физкультура и спокойная мама. Нам надо поговорить, – Эдуард Андреевич взял маму Ланы под руку и повел к выходу из палаты. – Оставим Ланочку отдыхать и поправляться.

Лана осталась наедине со своими мыслями попыталась разложить их по полочкам. Она закрыла глаза. Что же все-таки произошло?

Серая, промозглая улочка. Вокруг строительные леса, стяжки, сетки, деревяшки. Впереди две фигуры шли навстречу, словно в тумане. В один момент земля уходит из-под ног и сильный удар по голове отключает сознание.

В последние секунды перед глазами проносятся пейзаж. Справа большое дерево цветущей вишни. Лепестки срывались с него и падаль ниц, словно бабушка сеяла муку для самых вкусных пирожков на свете. И слева стена: грубая из большого необработанного камня, уже совсем ненужная и полуразвалившаяся. Будто когда-то это был замок полный жизни, а сейчас он совсем пустой, потерянный в войнах и времени.

А ты такая сильная и стойкая лежишь у подножья его былого величия с сильнейшей болью в голове. А вокруг падают лепестки… так безмятежно и тихо…