Текст книги "Меняющая реальность"

Глава 3. Оранжевый кошмар

– Лана, Лана, как ты? – чувствовалось прикосновение к руке. И оно создало мост к сознанию. Лана рывком села на кровати. Занятия лечебной физкультурой дали о себе знать. К девушке вернулась способность двигаться нормально. Всего две недели назад подобный порыв вряд ли бы удался.

– Я снова кричала во сне? – спросила Лана.

– Это сложно назвать криком. Скорее скулила. Но сила, с которой ты пытаешься ломать кровать внушительная, – сказала молодая женщина.

Это была Ирочка. Ночная больничная сиделка, медсестра. Не большого роста и довольно кругленькая и из-за этого слегка неуклюжая. Зато чувство юмора, харизма и неиссякаемый оптимизм компенсировали все с лихвой и помогали находить общий язык с пациентами. Сдавались даже самые вредные и несносные. Ирину любили все и Лана в том числе.

– И кто меня будет будить, когда меня выпишут? Этот кошмар не дает мне покоя. Один и тот же сон. Раз за разом, – Лана мотнула головой.

– Уфф жуть какая. Может это из-за комы? Может, вернешься домой, поменяешь обстановку и все пройдет? – беззаботно говорила Ира. – Еще денечка три и Эдуард Андреевич тебя выставит из нашей богадельни. Только это секрет. Так что тссссс.

– Угу – отозвалась Лана. Выбраться ей отсюда очень хотелось, но было и страшно. Она не видела полностью этот мир почти два месяца. Работа, друзья, быт… неужели можно так просто все вернуть на круги своя?

– А сон может, расскажешь? Я слышала, что если проговорить сон вслух, то он уже не будет иметь над тобой власть. Ведь сон это скорее чувство, а не картинка. А когда начнешь описывать картинку, то удивишься, насколько ничтожны страхи. Ну что? – Ира села на стул и приняла стандартную «слушательную» позу, подперев подбородок руками.

– Ну там все так туманно и смысла почти нет… Ты права одно чувство, – на самом деле Лане не особо хотелось делиться сокровенным. Даже перспектива избавиться от кошмара не прельщала откровенничать. Возможно, это и не было до конца кошмаром?

– Ну не хочешь говорить не надо, – театрально обидевшись, сказала Ирочка, потом подмигнув, продолжила. – Может быть, Виктору все выложишь? Кстати, давно его не видела. Он будто пропал, когда ты очнулась. Вы поругались?

– Кто есть Виктор? – спросила Лана. Из близких, кто мог навещать ее в больнице, никого с таким именем не было.

– Вроде как твой парень. Он несколько раз навещал тебя со своим братом. Не запомнила, как его зовут. Он как-то странно на тебя смотрел. Ты их не знаешь. – интерес зажегся в глазах Ирины. – Кажется, Виктор вызвал скорую, привез тебя в больницу, ухаживал за тобой. Цветы, кстати, тоже от него.

Медсестра пальцем указала на, уже увядающий, букет на тумбе. Лана впитывала информацию. Видимо вид у нее был удивленный, поэтому Ира продолжила рассказывать.

– Он не отходил от твоей кровати до приезда твоих родителей. Кстати, он же и рассказал, как связаться с ними. И как тебя зовут, какая группа крови и про аллергию на кетопрофен. В семейных парах и то меньше знают друг о друге. Поэтому сомнений, что вы встречаетесь, ни у кого не было. Не припоминаешь?

– Н-ннет. Я и сама не в курсе, что у меня аллергия на кетопрофен. Никогда его не принимала.

– Слушай, мне надо сообщить об этом Эдуарду Андреевичу. Прости детка, но это похоже на еще один провал в памяти, – сказала медсестра и направилась к двери.

Лана задумалась. Нет. Ни один знакомый Виктор не мог за ней так ухаживать. Может Ник? Ну конечно! Ира просто перепутала имя. Все сходится. К тому же они встречались в тот вечер. И цветы вполне в его стиле. Правда, это должны быть розы, а не ромашки…

– Ира! – громко крикнула Лана в надежде ее остановить, но звук не прошел сквозь закрытую дверь. – Сейчас опять консилиум врачей соберется. И каждый будет высказываться, что не так с моей головой.

Лана встала с кровати и подошла к окну. За окном уже разгоралась весна. Все вокруг было зелено, воздух наполняла солнечная теплота, птицы вовсю обсуждали планы на лето. Они говорили, о том, что жизнь началась, и скажем ей «ура!».

Было около семи вечера. Время, когда ночь еще борется за место в мире с днем. Когда было еще тепло и светло, но сумерки незаметно и настойчиво наступали. Это был тот момент, когда дети возвращались домой после второй смены в школе, когда взрослые шли с работы. Когда у овощных лавочек образовывались мини-очереди. И когда начинали включать яркие вывески магазины и кафе.

Именно за этими движениями вечера наблюдала Лана. Окно палаты выходило как раз на улицу, а не во внутренний двор больницы. За тротуаром и полоской деревьев располагалась проезжая часть, а за ней тесным строем шли магазинчики, лавочки и ресторанчики.

Люди курсировали по обеим сторонам дороги.

Солнце зашло, и сумерки заняли свое законное место. Люди, как всегда споря с природой, включили свет то здесь, то там, желая продлить уходящий день. Вереницей зажглись уличные фонари. На темном фоне они выглядели, словно парящие шары света, как будто маленькие звездочки.

Вывеска местного кафе, вспыхнула уютным названием «Монпансье». Очень скоро станет совсем тепло и перед кафе выставят несколько столиков, в качестве летней веранды. Ведь так приятно наслаждаться ароматным кофе, и свежей выпечкой прямо на свежем воздухе, на зависть прохожим, не правда ли?

«Какое хорошее место! Несмотря на то что здесь больница, жизнь бежит довольно здоровым ручьем… Ой!» – Лана почувствовала укол в области сердца, и засосало под ложечкой. Ощущение было, как будто она только что солгала, а ее раскусили и пристыдили. Борясь с этим чувством, девушка продолжила смотреть в окно.

Взгляд приковал поток оранжевых шариков, катившихся по тротуару. Откуда они взялись? Приглядевшись внимательнее, Лана поняла, что это были не шарики, а апельсины, которые рассыпал продавец овощной лавки. Мужчина был явно раздосадован. Ворча о несправедливости мира и размахивая руками, он стал собирать продукт обратно в ящик. Неравнодушные прохожие стали помогать. Особенно забавно было наблюдать, как это делает мальчик лет шести. Несколько штук сразу он брать не мог, поэтому он носил фрукты по одному и очень важно и бережно клал каждый в коробку. В награду от торговца маленький помощник получил самый большой, спелый и самый оранжевый апельсин.

Мама взяла ребенка за руку, и они продолжили путь. Остановились у пешеходного перехода. Горел красный. Женщина отпустила руку сына и полезла за чем-то в сумку. Может звонил телефон?

Сердце Ланы сжалось. Отчего? Ничего же плохого не происходит! Вот загорелся зеленый, и опасность полностью исчезла.

Мальчик уверенными шагами стал переходить дорогу. В руках он сжимал апельсин и смотрел на него, предвкушая, как съест свой заслеженный трофей.

Дальше вся картинка, которую видела Лана была как в рапиде. По дороге с бешеной скоростью летел красный внедорожник. Одна секунда, две, три…

Лана сначала подалась вперед в безмолвном крике «Осторожно!», но потом отстранилась назад, закрыв лицо руками. Последнее, что она видела это ярко-оранжевый апельсин, преспокойно катившийся по серому асфальту. Не в силах сдержать эмоции Лана закричала, слезы градом покатились по щекам.

На крик девушки в палату забежал Эдуард Андреевич, а следом за ним и Ирочка. Истерика Ланы испугала обоих. Они наперебой спрашивали, в чем же дело. Лана несколько минут не могла ничего толком объяснить и лишь указывала на окно и очень сбивчиво говорила о мальчике и апельсинах. Все казалось бредом сумасшедшей, учитывая, что когда доктор посмотрел на улицу, он увидел лишь сгущающиеся сумерки и суету обычного буднего дня.

– Ланочка, деточка, подойди, пожалуйста, к окну, – сказал Эдуард Андреевич тоном, как будто успокаивал психованного ребенка.

– Нет. Не хочу!

И все же Лана сдалась и подошла к подоконнику. Где-то в подкорке мозга она понимала, что такая авария это не совсем стандартная ситуация, чтобы реагировать так холодно. Тем более звать посмотреть на это пациента.

– Ну что? Убедилась, что здесь все в порядке?

– Да. Но… я же только что… – Лана пыталась подобрать слова. Доктор терпеливо ждал. Он дал время пациентке, чтобы она сама постаралась осознать ситуацию.

Лана смотрела на улицу.

«И как же сознание могло выкинуть такую шутку? Может мне место в дурке? Вот все же хорошо. Вот зажигаются фонари. Правда, они похожи на маленькие звездочки? О! Какое хорошее название для кафе – «Монпансье». Просто прелестное и там так уютно. Стоп!» – размышление Ланы поймали себя за хвост. Она уже знала, что будет дальше. Сердце бешено колотилось. Всеми силами Лана вцепилась в подоконник.

– Лана, что такое? – Ира тряхнула девушку за плечо. Но Лана не отреагировала. Она уткнулась взглядом в улицу, и казалось что-то искала.

«Что дальше? Торговец фруктами! Где же он?» – Лана увидела его лишь спустя некоторое время. Продавец видимо возвращался со склада и как раз с ящиком злосчастных апельсинов.

Лана моргнула, и следующий кто попался ей на глаза, был маленький мальчик, которого мама держала за руку. Они шли по тротуару. И вот к их ногам устремился водопад из апельсинов.

Лана уже видела, что будет дальше. Она знала это. Шестым, Седьмым чувством? Не важно! Надо было просто это остановить.

Резко оттолкнувшись от подоконника, девушка выбежала из палаты. Все помещения в больнице в момент стали одинаковыми и Лана поняла, что потерялась. Путь был выбран наугад. Двери, лестницы, коридоры. Главное успеть вовремя.

«Апельсины он уронил. Значит, сейчас они уже их собирают. Сколько? Минуту? Две, три минуты? Где же чертов выход? Помогите мне!!!» – мысли проносились у голове Ланы. Секунды тикали вместе с бешеным биением сердца.

Лана, как будто видела, как продавец протягивает мальчику награду. Мама берет его за руку, и они вместе продолжают путь.

Ну наконец дверь! Лана на ходу пробовала кричать об опасности. Но как в страшном сне она не могла произнести ни звука, и просто продолжила бежать.

Загорелся зеленый. Время замерзло в замедленной съемке. Ребенок начинает выходить на дорогу. Один шаг, два, три…

Лана же бежала через дорогу с другой стороны пешехода. Считанные секунды и вот девушка схватила мальчика и сделала два шага до обочины. Сзади со свистом проехала машина.

«Красный внедорожник», – пронеслось в голове у девушки, хотя саму машину девушка сейчас не увидела. Она все еще сжимала мальчика в руках. Мама ребенка подбежала и обняла уже двоих: дитя и спасителя. Она плакала.

Вокруг уже начала собираться толпа. Все шумели. Кто-то вызывал полицию. Кто-то громко скандировал, что таких водителей сажать надо. Кто-то так же громко отвечал: «Ты видел машину? Таким все нипочем…»

Лана же смотрела на обратную сторону дороги. Там, медленно приближаясь к бордюру, по серой дороге катился ярко-оранжевый апельсин.

Глава 4. Ключ в новую реальность

– Лана, солнце, ты точно хочешь жить на квартире одна, после всего, что произошло? – Кира Николаевна металась по палате. – Подумай еще раз. Вдруг еще что-то случиться? Я же не переживу!

– Не драматизируй, пожалуйста. Что может случиться? Я пришла в себя и с головой тоже все хорошо, память в комплектации имеется. Меня здесь итак на неделю дольше задержали, – ответила Лана. Она уже собирала вещи в спортивную сумку. Девушке не терпелось скорее оказаться дома.

– Ну да! А что это была за истерика по поводу апельсинов? Ты тогда здорово обеспокоило врачей, но мне так никто толком ничего не объяснил. Ну давай же поехали домой! Отец как раз приезжает из командировки. И Коля по тебе скучает, – уговаривала мама Ланы.

– Я обязательно приеду летом. Но сейчас хочу вернуться к привычной жизни, а не сидеть без дела дома. Мне сейчас это необходимо. Пожалуйста, пойми меня.

– Хорошо, – Кира Николаевна выдохнула после долгой паузы. – Но! Я буду приезжать к тебе. Часто. Очень часто. И даже не думай возражать мне.

– Не буду! Оставайся хоть сейчас.

– Сейчас не могу. Завтра на работе сдаем годовой проект. Даже если я умру, босс воскресит меня и притащит на работу. Но если надо я послезавтра прилечу обратно!

– Ты и правда сильно испугалась за меня. Мам, не знаю, что это было, но сейчас я в полном порядке, – сказала Лана. Отчасти она понимала, что та чувствует, поэтому спешила успокоить ее. – Переживания это худшая работа, поэтому возвращайся к своей.

Кира Николаевна улыбнулась. Она подошла и обняла дочь.

– Я приготовила тебе еду, оплатила коммуналку и купила новую стиральную машину, а то старая барахлила совсем. Но если что звони. И я буду звонить.

– Спасибо мам, – откликнулась Лана. Вот она мамина забота! И слезы навернулись на глаза.

– Ну все иди. На самолет же опоздаешь!

– Да надо. Ключи от квартиры на тумбочке. И смотри теперь ты на спецконтроле! – сказала Кира Николаевна и сделала жест «глаза в глаза».

– Так точно, мам!

– Все пока! – последние слова прощания и мама Ланы вышла за дверь.

Лана вздохнула. Прощаться с родными, даже на недолгий срок, очень грустно. Ей и самой пора было уходить из больницы. Девушка пробежала глазами по палате в поисках забытых вещей и уже собиралась уходить, как зашла Ира.

– Хочешь убежать не попрощавшись? – спросила Ирина и обижено надула губы.

– И в мыслях не было! – ответила Лана. – Спасибо тебе огромное, что возилась со мной все время. И развлекала меня. И не давала в обиду Эдуарду Андреевичу.

– Ну что ты! Это же моя работа. К тому же с тобой очень интересно, поэтому мы развлекали друг друга, – Ира улыбнулась.

Медсестра Ирочка действительно стала для Ланы подругой. Когда ей было грустно, Ира рассказывала забавные истории из жизни больницы, комичных пациентах и курьезных ситуациях. Это помогало Лане чувствовать движение жизни. Находясь, в четырех стенах очень сильно ощущение, что отстаешь от ритма жизни, ее динамики и даже банального общения. Конечно, девушку навещали и друзья и коллеги, но все же Лана понимала, что сейчас у каждого свои проблемы, дела, дедлайны и нельзя их приковать к своей кровати наручниками. А для Иры это все-таки была работа.

Лана хотела найти Иру не только для того, чтобы попрощаться. В воздухе витал и другой вопрос, который девушка хотела обсудить, но не решалась уже неделю. Это касалось того страшного дня, когда Лана вытащила мальчика из-под машины. Что же видела медсестра и Эдуард Андреевич? Почему об этом с ней еще и словом не обмолвились?

В тот злосчастный вечер, очнувшись от шока, она отдала ребенка матери и быстро убежала обратно в больницу. На руку сыграл тот факт, что все внимание было приковано к матери и чудом спасшемуся мальчику.

Вернувшись в больницу, Лана не хотела вращаться в свою палату. Поэтому специально или случайно снова потерялась. Она не часто ходила по больнице и тем более по нижним этажам. Это был настоящий лабиринт из одинаковых коридоров, лестниц и палат. В конце концов, девушка нашла укромный уголок под лестницей. Здесь стояла бесхозная скамейка, на которую и уселась Лана пытаясь привести в порядок мысли. Адреналин все еще бушевал в ней.

То, что произошло, никак не вязалось с реальностью, скорее происходящее напоминало сюжет фантастических фильмов, которые бесконечно крутят по телевизору. Было гораздо легче убедить себя в том, что у нее психоз из-за травмы головы, чем поверить в сверхъестественное. Нужно просто пойти к Эдуарду Андреевичу и спросить, что вообще происходит? Но вдруг доктор запрет в психушку и будет проводить опыты? Но ведь этого не может быть! Вот только… вдруг все взаправду?

Примерно в таком ключе текли мысли Ланы. Через полчаса сердце Ланы уже угомонилось, но четкого ответа так в голову и не пришло. А вернуться в палату девушку заставило самое банальное на свете: ей стало холодно в одной пижаме. Да и от бешеного бега пить хотелось страшно. Ничего драматичного, сухая реальность.

Как только Лана вышла в коридор ее увидела медсестра или врач быстрым шагом направилась к ней.

– Вот ты где, девочка! Вся больница на ушах! Все и каждый ищет тебя. Нельзя же быть такой безответственной! – примерно это и ворчала женщина всю дорогу до палаты.

В палате, как и предполагала Лана, ее ждал Эдуард Андреевич. Девушка, стараясь не смотреть на врача, медленно села на кровать. Внутренне она готовилась к шквалу вопросов. Вот только их не последовало. Доктор выглядел скорее озадаченным, чем потрясенным. Это еще раз навело на мысль, что Лане все причудилось и под лестницей на скамейке она провела времени больше, чем полчаса.

– Ты как? – только и спросил доктор.

– Нормально.

– Это хорошо. Ты не против, если я оставлю тебя?

Лана отрицательно покачала головой, и Эдуард Андреевич вышел за дверь. Такого поворота событий Лана не ожидала. Он как будто ничего не видел. Да даже если это был просто приступ шизофрении, реакция должна быть другой! Из-за ошибки в имени Виктора и Ника подняли дикую шумиху, а сейчас ничего.

«Ну и пусть так все и остается», – подумала Лана. И все же она ждала серьезного разговора, ну или хотя бы вопроса, но ничего. Ни на следующий день, ни через неделю. Такая реакции вызывала сомнение, недоверие и страх. Поэтому Лана и решилась в последний день осторожно узнать, как выглядела ситуация со стороны. Например, со стороны Иры.

– Ира, слушай… – начала было Лана, но запнулась.

– Да?

– Помнишь тот день, когда я убежала из палаты?

– Еще бы! И какая муха тебя укусила? Я тогда побежала за тобой и искала по всей больнице. А потом встретила Эдуарда Андреевича, и он сказал, чтобы я даже близко нос не совала в это. Так что произошло, не расскажешь?

– Слушай… Я и сама не очень… – Лана мямлила, не зная, что и придумать. – Можно я отвечу, что не расскажу, а ты не обидишься?

– Да. Как можно отказать любимой пациентке, да еще и в последний день? – весело ответила Ира, хотя Лана и видела в ее глазах здоровое любопытство. Теперь «любимая пациентка» поняла, почему ей так нравиться Ира. Она не навязчивая и, действительно, не сует нос в чужие дела, хотя на первый взгляд и кажется болтушкой и сплетницей.

На душе у Ланы стало легче. Она улыбнулась. Остался только доктор. Будто прочитав мысли Ланы, Ира сказала:

– Кстати, Эдуард Андреевич хотел с тобой поговорить. Он сейчас во внутреннем дворике. Когда будешь уходить, обязательно его встретишь. Ну что будем прощаться?

– Да. Спасибо тебе за все. Пока.

– Еще увидимся. Заходи как-нибудь на чай.

Девушки обнялись как добрые подруги. Лана взяла сумку и двинулась к выходу.

Серую промозглость больничных коридоров сменил свежий воздух теплого июньского дня. Лана глубоко его вдохнула. И надо же? Воздух свободы действительно пьянит! Последний рывок, это разговор с Эдуардом Андреевичем, а там действительно домой!

В поисках врача Лана осмотрела внутренний двор больницы. Конечно, она уже была здесь и раньше на прогулках. Здесь были тропинки для прогулок просыпанные гравием, скамейки вдоль них, клумбы, заботливо засаженные всевозможными цветами. Поодаль среди деревьев мелькали маленькие, ухоженные беседки. Но больше всего Лану удивляло, что деревья, а их было здесь много, почти все были плодовыми. Яблони, грушовки, сливовые и вишневые деревья и это совсем не полный список. Сейчас они все цвели густым цветом. А осенью из фруктов делали заготовки для кухонных запасов больницы. Так же здесь были и грядки, где росла зелень. Ну где еще можно увидеть больницу, которые могут похвастаться собственным хозяйством? Явно подобное не входит в должностные инструкции завхоза или поваров, но так приято осознавать, что есть люди, которые любят свою работу и готовы сделать больше.

– Нравится наш сад?

Лана обернулась. Из здания вслед за ней вышел Эдуард Андреевич. Не сговариваясь, доктор и пациентка медленно пошли по самой широкой тропе.

– Да. Здесь так чисто, ухоженно и уютно, – ответила Лана, но ей хотелось перейти к главному.

– Наша управляющая Клавдия Семеновна много сил вложила сюда. Ты, кстати, ее видела. Это она привела тебя в палату. Ну тогда… – Эдуард Андреевич запнулся. Лана видела, что ему так же неудобно, как и ей. – Слушай, как ты это сделала? Ты как будто предвидела, что произойдет с тем мальчишкой?

Вот и посыпались те вопросы, которых опасалась и хотела услышать одновременно Лана. Нужно быть очень осторожной, это единственное, что понимала девушка. Она все еще боялась закрытой психбольницы.

– А что вы видели? – ответила вопросом на вопрос Лана.

– Ты умная девушка, раз начала с этого вопроса. Я точно понимаю, что я видел и что это значит. А ты понимаешь? – сказал доктор. Он остановился и посмотрел на Лану, ожидая ответ.

– Нет. Это медицинская проблема?

– Что? – Эдуард Андреевич явно не ожидал такого вопроса. – Ты вытащила ребенка из-под машины! Спасла ему жизнь! О какой медицинской проблеме сейчас ты говоришь?

– Это и правда было? Я не сошла с ума?

– Надо было с тобой раньше поговорить…

– Эдуард Андреевич, просто расскажите мне все или я сама сдамся в дурдом и буду писать записки Снежному Человеку. Что вы видели?

– Йося будет рад.

– Что?!

– Ладно-ладно. Когда ты выбежала из палаты, а Ира ринулась за тобой, я остался у окна. Иногда шестым чувством знаешь, что делать. И мне надо было просто смотреть. Я увидел, что ты спасла мальчонку, а потом убежала. Растворилась в толпе. Знаешь я вроде не гений, но два и два сложить смогу. Твой приступ до этого… ты же ведь видела его смерть, а потом предотвратила ее?

– Наверное да… Знаете мне сложно что-то утверждать. Я только сейчас услышала, как это было от другого человека. В смысле, я думала это все у меня в голове, – сказала Лана, стараясь не терять самообладание. – В смысле, вы молчали. А я слишком сильно боялась оказаться в психбольнице, чтобы самой начать разговор.

– Хочешь это услышать? – Эдуард Андреевич вопросительно поднял брови. – Мой диагноз: ты не сошла с ума, Лана, ты в полном порядке. Все действительно было, и ты ничего не придумала. И скорее всего, будет повторяться еще.

– И что это было? – спросила Лана после долгого молчания. – Что с этим делать?

– Я не могу тебе сам все объяснить. Это не совсем в моей компетенции, – откликнулся доктор.

– А в чьей?

– Этим я и занимался всю эту неделю.

Эдуард Андреевич достал из кармана медицинского халата маленький потертый ключ и протянул его Лане.

– Ты же ведь училась в ЦУСе?

Лана кивнула. ЦУС это Центральный Университет Связи, в котором училась Лана. Сейчас казалось это совсем не важно.

– Тогда найти его тебе не составит труда. Там рядом с главным входом есть маленькая дверь.

Лана снова автоматически кивнула. В голове крутилась мысль: «Да о чем он? Я что пропустила курс сверхъестественного, когда училась?»

– Возьми этот ключ и зайди именно в нее. Тебя там будут ждать. Все объяснят и расскажут. А ты уже сама решишь, что будешь делать дальше.

– А просто в центральную дверь зайти нельзя?

– Знаешь, это уже тебе решать. Я сделал все что мог. И надеюсь, мы еще встретимся. Уже не здесь. Удачи тебе, Лана, – сказал Эдуард Андреевич. Он улыбнулся, помахал рукой и быстрым шагом направился к зданию больницы.

«Аааааа… нужно просто добраться до дома, а потом обо всем думать», – мозг Ланы плавился от информации и от ее недостатка одновременно.

Такая привычка была, наверное, у всей семьи Серебряковых: не думать о чем-то сложном сейчас, ведь через час все может измениться. Не принимать немедленных решений, чаще всего они не обдуманны, а значит больше вероятности ошибиться. Надо просто переспать с этой проблемой, и подумать об этом утром, подражая известной героине.