Текст книги "Источник"

Воин света

 
Ничего не делай наполовину,
А то надорвёшь от недоделок спину,
Открывай рот, чтобы заявить о своих чувствах,
Найди в себе то, что назовёшь настоящим искусством.
 
 
Время пришло, никому не отвертеться,
Даже слепцу и наяву спящему не отсидеться,
Надвигается она – грандиозная битва!
Выбирай: преклонение или воинская молитва!
 
 
Зло молниеносно, но до броска долго запрягает,
Слабого духом уже издалека запугает,
Но если ты помыслом чист и светел,
Знай, ты уже не один на Свете!
 
 
Открытый пред Богом, лица не прячет,
Делать в тёмную – зла задача,
Коль ты спиною прям и нравом весел,
Значит душу с телом уравновесил!
 
 
(помни, только тогда поможешь остальным,
когда сам перестанешь быть беспомощным,
стань внутри серебром, а снаружи стальным,
Явись примером Божественной помощи!)
 
 
Будь готов, твой путь может зарастать цветами,
Ну, что ж, не впервой, так Вселенная меняет татами,
Но если знаешь, что зло боится твоего ответа –
Я приветствую тебя в рядах Воинов Света!
 

Иные

 
Если бы завтра многие люди
Стали безногими или глухими,
Это бы стало нормой в округе,
А тех, кто здоров называли иными
 
 
Да, да! (не дай Бог, конечно, проверить),
Но в истину эту приходится верить,
Ведь модно нынче не петь, а мычать,
Не музыку делать, а бит создавать.
 
 
Делай, как все, соответствуй системе,
И очень возможен успех в этой теме,
Для этого просто забудь о себе,
Делай, как все,
Делай, как все!
 
 
И вот их уж много,
«Безногих», «безруких»,
Пример подающих в успешной науке,
И громко звенят костыли на арене,
И все отдаются душевной измене.
 
 
Теперь это норма – мелодий не пишут,
И в песнях таких стихов не услышать
А рифма? Ну, что это в самом-то деле?
В словах окончания совпасть чтоб сумели.
 
 
И так происходит, мой друг на планете,
Для краха земного не нужно кометы,
Пока поддаёшься влиянию толпы,
Своей не узреть путеводной звезды!
 

Хлеба и зрелищ!

 
Вот меченосец идёт на арену,
Солнце безжалостно греет металл,
Публика ждет кровавую сцену,
Ведь гладиатор всегда погибал…
 
 
Толпа многолика: от мал, до велика,
В едином порыве безумно кричат!
Забыты тревоги, нужда позабыта,
И мысли в пустых головах загалдят…
 
 
«Хлеба и зрелищ,
Хлеба и зрелищ!»
И Цезарь своею могучей рукой,
Даёт им отмашку все быстро уселись,
Рабы знают место, рабов ждёт убой.
 
 
И вот она радость,
Безумство от зрелищ,
Толпа еще больше входит в кураж,
На знойной арене львы разревелись,
И кажется, всё остальное мираж…
 
 
И так они пили, и так они ели,
Ведомые хитрой и алчной рукой,
И знать по-другому жить не хотели,
Забыв, что такое – слышать душой.
 
 
Спустя сотни лет мы все поумнели,
И можем поспорить с нелепой судьбой,
Но вновь пред экранами толпы уселись,
И ждут гладиаторов красочный бой.
 

Писать с человечностью

 
Мне больше по нраву заигрывать с вечностью,
Не вся современность живёт человечностью,
Мгновенная слава – лихая награда,
От совести «глупой» стальная ограда.
 
 
Минутная слабость, моды тенденции,
И вот ваше творчество полно импотенции,
Поддаться так просто, ведь манит богатством,
Сулящее славу бесполое «братство».
 
 
Предательством пахнет такое «искусство»,
И в искренних людях не вызовет чувства,
Однако, взглянув в лицо современности,
Я вижу и в публике след турбулентности.
 
 
Кидает ее от попсы до раскаяния,
От рэпа пустого до льдов вечных таяния,
Забыли творцы, как пишется музыка,
И гонят халтуру и в золоте крУжатся!
 
 
А мне бы хотелось услышать Мелодию,
Что в душах людей растопчет пародию,
Для этого буду заигрывать с вечностью,
Считаю важнейшим – писать с ЧЕЛОВЕЧНОСТЬЮ!
 
 
Не впускай о будущем терзаний,
Ночь не появляется с утра,
Не бывает к Богу опозданий,
Для всего особая пора…
 

О страданиях и смерти

Можно прочесть много духовной литературы и стать эрудированным человеком в вопросах религии и мистики. Можно быть очень спокойным человеком, познавшим внутреннюю гармонию через молитву и медитацию. Можно поверить и принять истину о существовании вечной души. Можно признать Бога Единого и Вездесущего. И даже коснуться просветления!

Но когда умрёт твоя мать, или муж, или ребёнок – ты будешь страдать.

И точка.

И даже если во всём остальном ты достиг внутреннего баланса, то смерть родного человека безапелляционно вытащит тебя из этой гармонии и заставит вновь ощутить себя всего лишь человеком, неспособным хоть на мгновение повлиять на ход событий.

И тогда, если ты правильно всё примешь, не озлобишься, не сопьёшься, не покончишь жизнь самоубийством, то душа твоя станет опытнее. И, возможно, если во всём остальном ты действительно достиг внутренней гармонии, это будет твоё последнее страдание, а значит и последнее появление на Земле.

И это неотъемлемая часть земного пути.

А посему помни, человек: если ты рождён на Земле, значит это необходимо именно тебе и только для твоего прогресса. Поэтому – не жалуйся и не падай духом.

Всё во Благо.

Опыт

 
Ты много прочёл, ты узнал о душе,
Ты веришь в единого Бога,
Познал медитацию, и в общем, уже
нашёл к просветлению дорогу.
 
 
В гармонии дух, тебя радует мир
И счастье не знает запрета,
Ничто не тревожит спокойный эфир,
Пока не случается это.
 
 
Когда умирает отец или муж,
Мама, а может ребёнок,
Тогда даже Бог не так вездесущ,
И рушится мир обречённо.
 
 
Ты будешь реветь, ты будешь страдать,
Забыв свои знания,
И точка!
Но я бы хотел тебя поддержать,
В простых зарифмованных строчках.
 
 
Мой друг, прошу, постарайся понять,
Что опыт такой неизбежен,
Покинувший Землю не будет страдать,
Он просто становится вечен.
 
 
И опыт такой очистит тебя,
Ведь память твоя перекрыта,
Ты сам настоящее Божие дитя,
Хоть истина эта забыта.
 
 
Пойми, для души неизбежен маршрут,
Когда ей пора пробудиться,
И это случается с каждым, и тут
Необходимо смириться.
 
 
Но лишь для того,
Чтоб страдание прошло –
принять неизбежность сюжета,
Ушедший сейчас, не ушёл далеко,
Он встал на сторону Света.
 

Последняя фреска

 
Когда Господь позволит мне,
увидеть все мои морщины,
И гордо расчесать седины,
являя прошлое во сне,
Я заведу себе служанку,
И непременно иностранку,
Густой и итальянской крови,
Совсем не старую вполне.
 
 
Я буду звать ее плутовкой,
Последних дней моих воровкой,
Но каждый вечер на закате,
открыв широкое окно,
Я буду гладить ее плечи,
Пока горят в гостиной свечи,
И словно на морском фрегате,
слегка расплескивать вино!
 
 
Я непременно напишу
Роман, а может быть картину,
Ее поставлю на витрину
Своей служанке посвящу,
Она конечно возгордится,
И сможет капельку влюбиться,
(Я помню, как горит девица,
Когда талантом восхищу!)
 
 
Тогда плутовка в тот же вечер
Положит руки мне на плечи,
И будет слушать мои речи,
О том, что жизнь – это кино,
Без каскадеров и страховки,
Без подготовки, остановки,
И очень трудно догадаться,
Где будет грустно, где смешно.
 
 
Что роли здесь не бесконечны,
А часто даже быстротечны,
И каждый, кто уйдёт из кадра
в твоём прижизненном кино,
Однажды роль свою закончит,
Для гонорара взяв талончик,
Он сядет в съемочный вагончик,
И уж не выйдет из него.
 
 
Служанка грустно улыбнётся,
Возьмёт бокал, слегка нагнётся,
И поцелуем нежным в губы,
одарит радостью еще,
И я, качнувшись в своём кресле,
Застыну словно в римской фреске,
И в моём сердце, будто в дубе,
Остынет древнее вино…
 

Испытание

 
Он ушёл, не захлопнув дверь,
Но останется всё как прежде,
Ты застелешь сама постель,
Только спать будешь там в одежде.
 
 
Ранним утром, пока заря
занимается белым светом,
Ты два кофе заваришь зря,
Ведь его рядом больше нету.
 
 
Поздним вечером у крыльца,
Ты с работы его не дождёшься,
И не встретишь его лица,
Когда снова утром проснёшься.
 
 
Только запах его кругом
Здесь, в квартире откуда он вышел,
Тебе станет худшим врагом,
Испытанием наивысшим.
 
 
И тихонько держа в себе,
Эту боль неподъёмным грузом,
Будешь видеть его во сне,
Своим добрым счастливым мужем.
 
 
Каждый день на другой похож,
И однажды ты словно свихнёшься,
В чёрной рамке сердечная дрожь,
Как живому ему улыбнёшься
 
 
И тогда, сорвавшись вниз,
Надрывая охрипший голос,
Ты от боли своей закричишь,
Чтобы снова проснуться голой…
 

Memento mori

 
В предсмертный час, когда игра
теряет вид реальной жизни,
Не будет дома и отчизны,
Не будет завтра и вчера,
Тогда наступит откровение,
Талантливое вдохновение,
Святого духа озарение,
И руки сложат доктора.
 
 
Но не возникнет страшной бездны,
пусть ты грешил, жил бесполезно,
Всё то, о чем читал и слышал
исчезнет в рамках жития,
Ты станешь маленьким ребенком,
пустым, но мудрым
и тихонько в тебя вольётся осознание
всех граней вечного бытия.
 
 
Но смерть еще не наступила,
Еще не вырыта могила,
Однако мозг уже отключен,
Грядет волшебная пора,
И ты поймёшь, что был в ловушке
у головы, как у кормушки
Ненужных мыслей и эмоций,
и жил то завтра, то вчера.
 
 
Ты, вдруг, поймёшь, что жизнь прекрасна,
что на Земле всё безопасно,
И самый худший твой советчик –
внушённый головою страх,
И там, где было искупление
души и жизни исцеление,
«благодаря» пустым испугам
с тобою приключался крах.
 
 
Но не грусти, мой друг, не надо,
Иная ждет тебя отрада,
Любовь от Бога – вот награда
о той, что ты всегда мечтал!
И ты сполна ее получишь,
И обязательно приучишь
себя к тому, что эту Силу
ты и при жизни получал.
 

Космонавт

 
Стремительно падал космос,
Стремительно мчались звёзды,
Земля превращалась в остров,
Где жизнь проживали гости.
 
 
Я чувствовал, что случилось,
Я где-то читал и слышал,
Но вот и со мной приключилось,
Я вышел Земля, я вышел!
 
 
Я вышел из дома утром
в четверг и спешил на работу,
Но к вечеру сделался трупом,
Закончив на деньги охоту.
 
 
А четверг, он всегда обычный,
Чтоб думать о том, как в субботу
Мы день проведём отличный,
Оставив о буднях заботу.
 
 
Внезапность без предвкушения –
Вселенский бесспорный замысел,
С утра ты живёшь в продолжении,
А к вечеру выбит в мраморе.
 
 
Я нёс сигареты и спички,
Цветы для тебя на свидание,
Закончены все привычки,
Прощай Земля, до свидания.
 
 
Я мчался в своей ракете,
Чтоб в вечности потеряться,
Жалел об одном на свете,
Что с тобой не смог попрощаться…
 

Кладбище

 
Место скорби и место сна,
Место горя и место дум,
Если верить, что жизнь весна,
Значит осени здесь канун.
 
 
Одиночество тут и там,
На скамеечках пьют помин,
В этот мир ты приходишь сам,
И обратно уйдёшь один.
 
 
Лёгкий ветер качает ель,
И березки шумят листвой,
Здесь и трезвость есть, есть и хмель,
Здесь не раз будем мы с тобой.
 
 
Так допишется жизни том,
Но не худо, брат, не робей!
Возвратишься ты в отчий дом,
И не вспомнишь своих смертей!
 
 
Живи сегодня, радостно, любя,
Запомни: жизнь давно тебя простила,
Забудь о том, что в прошлом ранило тебя,
Но не забудь, чему оно тебя учило!
 

Медитация

 
Мне легко, я спокоен и светел,
Я проснулся с пустой головой,
Я не разумом это заметил,
Я почувствовал это душой.
 
 
Тишина из окна проникала,
Словно космос накрыл витражи,
Где-то птица своё щебетала,
Но теперь это всё миражи.
 
 
Беспокойство оставило тело,
Я дышу и себя нахожу,
У души важнейшее дело –
Я сегодня Богу служу.
 
 
Я сижу спокойно и тихо,
Я не жалуюсь и не ропщу,
Растворилось житейское лихо,
В тишине я за Богом слежу.
 
 
Он во всём. Он в часах у камина,
Он в камине и в жарком огне,
И полезнее нет витамина,
Чем Его проявление во мне.
 
 
Не ищу я у жизни ответы,
Полумесяц на мне или крест,
Но ко мне приходят куплеты,
Это значит одно – Бог есть.
 
 
…
Каждый день у Мира творение,
Будь и ты достоин Творца,
Сохраняй умиротворение,
И внутри, и снаружи лица!
 

А сейчас, мой чуткий читатель, немного о кармических отношениях, с любовью…

 
В мире, где столько зла и обмана,
Напиши ей в молоке утреннего тумана,
Что нет ничего важнее, чем жить
в собственной красоте,
И если и быть с кем-то, то только с тем,
с кем не изменяешь себе.
 

Звездочёт

 
Сначала нам подарят добрый знак,
предвестник чуда, чтоб мы ожидали,
И всё случится, несомненно, так
устроен мир в начале и в финале.
 
 
Всё будет летом, или в январе,
Хотя, конечно, летом – это лучше,
Тебя я встречу утром во дворе,
В свой выходной, я буду отдохнувшим.
 
 
И я почувствую твой утренний полёт,
И от вибраций этих станет мне неловко,
И в голове моей пронзительно сверкнёт:
«Такая лёгкая, как сарафан из хлопка».
 
 
И той же ночью, позабыв о сне,
Взахлёб расскажем о себе друг другу,
И о Вселенной, и о каждом дне
И несомненно вспомним бывшую супругу.
 
 
Мы поклянемся быть всегда вдвоём,
Не допускать ошибок, ставших прошлым,
И про себя тихонько пропоём:
«Какое чудо быть с таким(ой) хорошим(ей)».
 
 
А где-то в небе, старый звездочёт,
Пером отметит – «встреча состоялась»,
И с той секунды начался отсчёт,
Чтобы однажды вновь начать сначала.
 
 
А притяжение наше всё сильней
День ото дня, секунда за секундой,
Чем ярче вспышка, тем ожог больней,
Но только так урок даётся трудный.
 
 
И потому, так мАнит ее взгляд,
И потому так дорог её голос,
И верно – в мире всё не просто так,
Такая у души земная школа.
 
 
Когда же звездочёт черкнет пером
И время встреч приблизится к финалу,
Скорбеть с тобой мы будем об одном,
Что не приплыли к одному причалу.
 
 
И каждый должен будет осознать,
Что в нём не так, что сеял он плохого,
Понявший это, снова встретит знак,
Чтобы исправить, но уже другого.
 
 
…Я вновь смотрю, как тихо входишь ты,
Такая лёгкая, как сарафан из хлопка,
И где-то там у Северной звезды,
Мой звездочёт отметит встречу ловко…
 

Выбор

 
Говорю тебе в сотый раз:
если лёг на её постель –
в отражении моих глаз
не появишься ты теперь.
 
 
Не ходи, не тряси душой,
Виноватых, конечно, нет,
Каждый выбор он только твой,
В нём и польза тебе и вред.
 

Надежда

 
Я ночью приведён сердечным маяком,
Под окна твоего таинственного дома,
Я взял велосипед, ты вышла босиком
И сообщила мне, что лучший вид с балкона.
 
 
Прихожую пройдя мы снова вышли к звёздам,
Действительно с балкона был прекрасный вид,
И теснота квартиры откликнулась на просьбы
О том, что я с тобой хотел осуществить.
 
 
Твой чайник закипал, а я читал стихи,
Как-будто мне теперь не требуется сцена,
И мне казалось Бог простил мои грехи,
И для уроков жизни настала перемена.
 
 
А я смотрел в тебя, как в безграничный космос,
И признавал с улыбкой, что ты увлечена,
И если бы земная твердь была не шар, а плоскость,
Возникшая искра была б везде видна.
 
 
А под балконом двор молчал благоговейно,
Ты подливала в кофе волнующий ликёр,
В глазах твоих мерцала целая Вселенная
И вовсе не при чём был в кофе алкоголь.
 
 
Я всё хранил в себе, в особенности смысл
того, что ты одна такая на планете,
И больше ничего, но только эта мысль
Давала мне надежду о совместных детях.
 

Спасибо тебе

 
Спасибо тебе за всё,
Спасибо за счастья миг,
Спасибо, что всё прошло,
Спасибо, что я не сник.
 
 
Сотри мои письма все,
А фото… а фото что?
Обман на твоей стене,
И кто виноват? Никто…
 
 
Живи полной грудью, крась
ресницы свои и дни,
Забудь, что ты мне клялась,
И заново всё начни.
 
 
Для каждого свой итог,
Случайностей нет в пути,
Разводит и сводит Бог,
А ты мне дала уйти.
 
 
Почаще улетайте к океану,
Подольше обнимайтесь поутру,
Желаю обрести свою нирвану,
И духом соответствовать добру!
 

Мой добрый читатель!

Перед тем как ты перейдешь ко второй части этого сборника, я бы хотел показать тебе одно особенное стихотворение.

Я выделяю его неслучайно. На то у меня есть одна, но крайне веская причина: этот стих мне спела моя Душа.

Да, да, тебе не показалось!

Это случилось сразу после моего пробуждения.

Сначала я увидел свою смерть, где отдал жизнь за близкого человека (который меня и пробудил в этой жизни).

А следом Душа спела мне эту песню.

Буквально. В прямом смысле.

Я слышал голос и музыку.

Я открыл глаза и не вставая с кровати записал текст и мелодию.

Тот, кто «видит», сможет узреть весь глубокий смысл этого послания.

Итак,

Песня

 
А когда я не верю тебе,
Моё сердце сливается с морем,
И отдавшись своей судьбе,
Растворяю себя аперолем.
 
 
В предрассветный последний час,
Я спою для тебя эту песню,
Ты уходишь в который раз,
Значит всё-таки рядом тесно.
 
 
Так иди же, прошу, скорей,
Эта жизнь не даётся даром,
Нам с тобою так много дней,
Нам пора прекращать с сансарой.
 
 
И когда, наконец, поймёшь,
Что с тобой неслучайно вместе,
В этот миг ты себя спасёшь,
Мы сольёмся в единой песне.
 

Однако, это не всё…

Буду честен с тобой, мой искренний читатель. Кое-что я понял только когда уже составлял этот сборник. А значит я непременно должен поделиться этим с тобой, как со свидетелем поистине духовных осознаний!

За полтора года до подаренного мне душой стихотворения «Песня» был еще случай.

Тогда я только переехал в съемную комнату снятую наспех, и мой каждый день был похож на предыдущий. Это было одно бесконечное страдание, самоуничижение, безволие, обида и жалость к себе. Моя жена подала на развод и мне казалось, что в этот раз мой мир рухнул окончательно. Никто и ничто не могло меня успокоить. На работе мне стали платить гораздо меньше. Чтобы сделать хоть что-то я устроился на подработку гардеробщиком в один из московских ресторанов. Вернее, это всё, на что я был способен в таком состоянии. Днём я работал в школе техническим специалистом на одном окладе, которого с трудом хватало на аренду комнаты и еду, а с четверга по воскресенье, с 18 до 24, раздевал и одевал гостей дорогого заведения.

И вот, однажды, это случилось.

Я сидел в кабинете за своим компьютером. В тот период у меня было постоянно опухшее лицо и мешки под глазами. Я сидел за своим рабочим столом и сердце моё разрывалось. Я уже был готов к тому, что оно просто остановится. Напротив меня сидела девушка, моя коллега, но мне было так паршиво, что я совершенно не замечал её присутствия. В тот момент я почти заплакал, моя голова безвольно повисла. Какая-то адская, бесконечная боль в груди и безволие просто поломали меня. И в это мгновение что-то стало меня переполнять. Вдруг каким-то нескончаемым потоком начали извергаться слова наружу. Я взял телефон и стал писать. Это было очень странно: глаза мои были мокрыми, я прятался от девушки-коллеги за экраном ноутбука, а внутри себя видел и чувствовал яркий свет. Слова сами приходили в мою голову. И я их записывал. Как-будто у меня появилась новая опция: возможность чувства переводить в слова. Это было что-то невероятное. В этот момент в кабинете остался только я и этот поток, проникающий и исходящий из меня. Я испытывал всю гамму чувств, заключенных в словах, которые вырывались из меня. «Боже, что это?». Я совершенно не думал, а просто чувствовал и видел. Когда наваждение прошло и стих был дописан я больше не смог сдерживаться и заплакал:

Прости меня, за всё

 
Прости меня, за всё,
Прости за всё, что сможешь,
Обидеть не хотел, прошу тебя, поверь!
И если, вдруг, меня ты ночью потревожишь,
Я соглашусь на всё, лишь РАЗБУДИ скорей!
 
 
Чем больше я скажу, тем меньше ты запомнишь,
Таков сейчас итог счастливых наших дней,
Но если в лунный миг ты наше счастье вспомнишь,
Тихонько позвони и Я ОТКРОЮ ДВЕРЬ.
 
 
Понять мы не смогли стремления друг друга,
Не сразу, но потом нависла тишина,
Так может это злая невидимая вьюга,
Нам хочет показать, что ЛИШЬ ЛЮБОВЬ СИЛЬНА.
 
 
Ведь так устроен мир, сады цветут повсюду,
Как только сходит снег, КАК ТОЛЬКО НЕТ ОБИД,
Давай же переждем с тобою эту вьюгу,
И РАДОСТЬ, как весна, к нам В ДВЕРИ ПОСТУЧИТ
 
 
Судьбы не ведом путь, узнать не суждено нам,
Когда последний такт на сердце отстучит,
Но я к тебе приду с последним пароходом,
И ласково скажу, что больше не болит.
 
 
Прости меня, за всё,
за всё, что только сможешь,
Обидеть не хотел, прошу тебя, поверь!
И если, вдруг, меня ты ночью потревожишь,
Я соглашусь на всё, лишь РАЗБУДИ скорей!
 

Тогда я просто записал это стихотворение.

И только сейчас, в момент написания сборника, я полностью осознал весь смысл этого послания! И этот стих вовсе не к женщине…

Я благодарю тебя, мой Дух, за то, что в самый трудный миг ты заговорил со мной в открытую. И пусть я понял это спустя лишь почти два года, но теперь я к этому готов.

Поблагодари же и ты свою душу, мой светлый друг, уже хотя бы за то, что сейчас ты воплощён на Земле!

Во второй части этого правдивого сборника я расскажу тебе несколько историй, которые для красочности оформил в виде поэм.

Часть 2. Поэмы

«Расита»
^{Поэма о художнике}

 
Расита бедною была
И на окраине жила,
С мужчиной быть не суждено,
Уродство с детства ей дано.
…
Её не приняли в толпе
Бедняжку бросив на тропе:
– Оставим здесь на Божий суд,
Спасать таких напрасный труд.
 
 
И выжгли на руке клеймо,
Всучив позорное ярмо.
Оставив бедное дитя
Толпа людей ушла кряхтя.
…
Минуло 20 долгих лет,
Всё также ярок Божий свет,
И древний город нерушим,
Оберегает Херувим.
 
 
И прибыл в город тот художник,
Молва твердит – он был безбожник,
Но там, где люди видят смерть,
Он, открывая свой мольберт,
Мог показать чудесный край
И смерть преображалась в рай.
Одни твердили – он волшебник,
Читал магический учебник,
Другие верили в талант,
Предвидя творческий бриллиант.
Еще ходили слухи, мол
Его изгнал сам царский двор,
И за портрет царской жены
Не избежать ему тюрьмы.
Собой царица хороша,
Но вот темна её душа,
И он, каким-то странным чудом,
Смог передать в картине людям,
Как эта девица грешна,
И стала жизнь её страшна.
 
 
Он шёл по городу, смотрел,
И был наполнен добрым светом,
Искал с кем сможет он секретом
своим делиться
И узрел!
 
 
Под капюшоном грязным след
волос немытых, но о Боже,
Как блеск в глазах на тот похожий,
Что ярок в ангельский рассвет!
Что за тепло с ней рядом вьётся,
И как ей трудно, но как бьётся
Ее сердечко вопреки
Неотвратимости тоски.
 
 
Она в лохмотьях прибирала
У лавки где коптильня рыб,
Здесь смрад стоял и так воняло,
Что тело покрывало сыпь.
 
 
Он наклонился, улыбнувшись:
– Как звать тебя, моё дитя?
Она испуганно шатнувшись,
Упала тряпки теребя.
 
 
– Не бойся, что ты, дорогая,
Скажи, как звать тебя, прошу,
Ведь, как и я, ты молодая,
Позволь, тебя я приглашу?
 
 
На разговор пришёл хозяин:
– Чего хотите, господин?
Расита ничего не знает,
Она тупой простолюдин.
 
 
– Ты так жесток, хозяин лавки,
Ты сам, как старый чёрствый сом,
Твои поступки также гадки,
Тебе общаться только с псом,
Я заберу эту девчонку
И ты не вздумай мне мешать,
Так что уйди торгаш в сторонку,
Не смей ошибок совершать!
 
 
Торгаш осунулся, согнулся,
Как-будто говорил со львом,
И через силу улыбнулся,
Своим беззубым старым ртом.
 
 
– Не бойся, девочка, я знаю,
Тебе счастливой быть дано,
Теперь никто не запятнает,
Я растворю твоё клеймо.
 
 
И в ту же ночь, при лунном свете,
Он вынул кисти и мольберт,
И видит Бог, в мгновенье это,
Он был художник лучше всех
 
 
Она сняла свои лохмотья,
И посмотрела на него,
– Не бойся, дева, это плоть, а я
рисую Божество.
 
 
(Он видел то, что всяк не видит,
Он знал, как выглядит душа,
Но этот дар неочевиден,
Тому, кто выбрал жить греша.)
 
 
И до рассвета не смыкая,
Свой ясный терпеливый взор,
Он кистью вёл не уставая,
Преображая свой узор.
 
 
Луна большая растворилась
И вышел первый луч зари,
Рука его остановилась,
Он молвил тихо ей:
– Смотри.
 
 
Расита встала тонким станом,
И смелой поступью прошла,
И в этом утреннем тумане,
Она как будто расцвела.
 
 
– Смотри же ангел, ты прекрасна,
Ты настоящий эталон! –
О Боже, как смыкался страстно
Девичьих губ алый бутон.
Расита вскрикнула: – Неправда!
Что ты наделал, чародей?
Ты захотел поиздеваться
Над горькою судьбой моей?
 
 
Она упала на колени
И разразилась морем слёз,
А он взглянул без сожалений:
– Держи, ответ на твой вопрос.
 
 
В руках мелькнуло отражение,
А в этом зеркале – она!
– О Боже, это наваждение!
Ну, неужели это я?
 
 
Она глядела и глядела
И не могла поверить в то,
Что это чудо – её тело,
И это вправду Божество!
 
 
И вновь в слезах она упала,
Но на колени перед ним:
– О Боже мой, я так страдала,
Спасибо, добрый господин!
 
 
Я родилась с большим уродством,
И люди бросили меня,
Сказали – нет с родными сходства,
Пусть меня примет Сатана.
 
 
Но Бог меня берег зачем-то
И я росла в лесной глуши,
И было множество моментов,
Когда не слышала души.
Я растерялась, мой художник,
Что делать с этой красотой?
 
 
– Сошьём наряд тебе на вторник,
Пойдёшь на выставку со мной.
…
 
 
Толпа гудит, большой талант
Устроил выставку картин,
А в центре холст украсил бант,
В лохмотьях нищенка за ним.
 
 
Все восхищались красотой,
И площадь хлопала руками,
И вот, прикрыв себя шелками,
Художник вышел молодой.
 
 
– А что там в центре, покажи,
Что за картина там сокрыта?
И что за нищенка прикрыта,
Скорей, художник, расскажи!
 
 
Он сбросил бант с большой картины,
И смолкли сотни голосов,
С холста привиделась Богиня,
И повелительница снов.
 
 
– А кто она? – кричали люди,
– Ответь, художник, не томи,
 
 
– Вы её бросили, Иуды!
– Ты врёшь, художник, докажи!
 
 
И вышла нищенка на сцену,
Пред сотней глаз, в своём тряпье,
Сверкнули белые колени,
Как будто ангел на Земле.
 
 
И скинув тряпки, воссияла
непревзойдённою звездой,
И ярче солнца ослепляло
Клеймо над левою рукой.
 
 
Вдруг тишина прервалась рёвом,
Мычанием, цокотом копыт,
– Взгляни, Расита, новым взором,
Они тебя вгоняли в стыд.
 
 
На площади толпа стояла
из бегемотов и козлов,
И обезьяна выясняла,
за что так кормят гончих псов.
 
 
Расита горько улыбнулась,
Играя смелой наготой:
 
 
– И верно,
грязному душой не уследить за красотой.