Текст книги "Воздушные дуэли. Боевые хроники. Советские «асы» и немецкие «тузы». 1939–1941"

«Начальный воздушный удар немцев совершенно не достиг цели»

Утром 2 сентября экипаж разведывательного Do-17 доложил о расположении польских боевых кораблей на базе ВМФ в Хеле. Штаб 1-го воздушного флота отдал приказ нескольким ударным подразделениям продолжить атаки польской военно-морской базы, начатые накануне. Вскоре взлетели и взяли курс на Хель Ju-87 из II. и III./StG 2, а также He-111 из KG1 «Гинденбург». Это был уже второй воздушный налет на Хель в тот день и снова мощный заградительный огонь зениток не позволил немецким экипажам точно поразить свои цели. Между тем «Штуки» из учебно-боевой IV.(St)/LG1 и «палубной» 4.(St)/186 в сопровождении Bf-109E из 5(J). и 6(J)./186 выполнили очередную штурмовку все еще обороняющегося польского гарнизона в Вестерплятте. Но небольшой гарнизон продолжал держаться… Против них были 2300 немецких солдат, поддерживаемых полевой артиллерией, авиацией и флотом.

Другие ударные самолеты 1-го воздушного флота в сопровождении истребителей продолжили свои налеты на польские аэродромы и железнодорожные узлы. Следует заметить, что немецкие истребители не всегда справлялись со своей задачей, в результате чего поляки сбили несколько бомбардировщиков.

Второй день кампании отдельной авиагруппы JGr.102 оказался совсем другим. Утром летчики группы сопровождали «Штуки», а около полудня на свободную охоту вылетела четверка Bf-109D во главе с командиром группы гауптманом Йоханнесом Гентценом, которая в районе южнее Радомско повстречала одиночный Р.23 из 21-й бомбардировочной эскадрильи, явно выполняющий разведывательный полет. После молниеносной атаки польский самолет был сбит – победа была записана на счет Гентцена.

В отчете вооруженных сил Германии от 2 сентября сообщается: «Все самолеты, находившиеся в ангарах и на открытом воздухе, были сожжены. Из этого можно заключить, что польским ВВС был нанесен смертельный удар. Германское люфтваффе завоевало неоспоримое превосходство в небе над всей Польшей!»

К совершенно иному выводу пришел польский майор Ф. Калиновский, в то время бывший летчиком-бомбардировщиком в бригаде В. Геллера, а потом ставший командиром крыла RAF (Королевские ВВС Великобритании).

«Германское люфтваффе, – писал он, – делало именно то, что мы и ожидали. Оно атаковало наши аэродромы и пыталось уничтожить нашу авиацию на земле. В ретроспективе выглядит наивным вера немцев, что в предшествующий период высокой политической напряженности, видя их явно агрессивные устремления, мы оставим свои самолеты на базах мирного времени. Дело в том, что к 31 августа на них не осталось ни одного пригодного к полетам самолета. За предыдущие 48 часов все мы переместились на запасные аэродромы. И в результате начальный воздушный удар немцев совершенно не достиг цели…»

Далее он добавляет, что все уничтоженные немецкой авиацией самолеты в ангарах и на открытых стоянках были либо устаревшими, либо непригодными к боевым задачам! Вскоре немцы в этом убедились сами, когда их сухопутные войска захватили эти аэродромы. Данный факт тщательно скрывался и даже во многих современных работах продолжает поддерживаться!

Штаб люфтваффе, подводя итоги второго дня войны, констатировал, что посредством атак удалось вытеснить польскую военную авиацию с ее авиабаз мирного времени и в связи с ее рассредоточением на неподготовленных аэродромах сильно ограничить возможности ее использования. Таким образом, за два дня не удалось уничтожить польскую авиацию. Немногочисленная и слабая, она продолжала сражаться, хотя и не имела надежд на успех.

Положение Польши могло измениться к лучшему, если бы ее союзники в соответствии со взятыми обязательствами пришли ей на помощь. Предполагалось, что в случае нападения на Польшу союзная авиация немедленно включится в боевые действия, французская армия на третий день мобилизации перейдет в наступление с ограниченными целями, а на пятнадцатый или шестнадцатый день – в общее наступление главными силами. Опираясь на эти обязательства, польские представители с первых же дней войны не переставали обращаться к союзникам с полными отчаяния просьбами о безотлагательной помощи.

3 сентября Великобритания и Франция объявляют войну Германии после того, как она оставила без ответа их ультиматум о прекращении агрессии против Польши. В этот же день французский главнокомандующий генерал М. Гамелен направил Рыдз-Смиглы телеграмму, в которой заверял его в своей дружбе и сообщал, что 4 сентября он начнет боевые действия на суше. Это внушало уверенность польскому командованию, что наступление союзников решительно изменит стратегическую обстановку. Но поляки были жестоко обмануты. Как за этой, так и за другими телеграммами французского главнокомандующего не последовало реальных действий. Английские и французские официальные лица охотно выражали сочувствие полякам, были щедры на советы, но под тем или иным предлогом уклонялись от помощи своему союзнику. Министр иностранных дел Англии Э. Галифакс заявил польскому послу в Лондоне Э. Рачинскому, что он «разделяет его горе», но британское правительство «не может распылять силы, необходимые для решительных действий». Начальник генерального штаба Великобритании генерал Э. Айронсайд в ответ на просьбу польской военной миссии о безотлагательной по мощи посоветовал закупить вооружение в нейтральных странах. Подобное же отношение встречали польские представители и у французского правительства. С легкой руки английских журналистов Англия и Франция объявили Германии «странную войну»…

3 сентября в пустом, никем не обороняемом промежутке между внутренними флангами армий «Лодзь» и «Краков», который вскоре в польских штабах стал называться «ченстоховской брешью», медленно двигалась в направлении на Радомско, не встречая сопротивления, 1-я танковая дивизия немецкого 16-го моторизованного корпуса. Это был авангард 10-й армии. Произошло нечто совершенно неожиданное. Такого быстрого проникновения в глубину польской обороны не ожидали ни поляки, ни сами немцы. Польское командование, при всех его самых мрачных предчувствиях, не могло сразу поверить, что немецкие танки так быстро и так легко войдут в оперативный тыл и продвинутся к главной позиции. Хотя виной этому была только «ченстоховская брешь», на фронте возникли панические слухи. Но германские военачальники испугались собственного успеха и до вечера пребывали в замешательстве. Ведь тогда в начале войны в вермахте преобладал взгляд, что танки не могут отрываться от пехоты, а если такой отрыв произошел, то танки должны дать возможность пехоте подтянуться.

Колонны на марше немецкого 16-го моторизованного корпуса примерно с 10.00 подверглись атакам Р.23 «Карась» из польской Бригады бомбардировщиков. Первыми совершили налет 6 «Карасей» из 21.EBL и 9 из 22.EBL. Каждый бомбардировщик нес по восемь 50-кг или по шесть 100-кг бомб. Под шквальным зенитным огнем поляки довольно удачно отбомбились и уже стали возвращаться домой, как на них спикировали 9 Bf-109D из 3-й эскадрильи JGr.102. Польские Р.23 стали увеличивать скорость и прижиматься к земле. Для немецких летчиков это была первая встреча с противником в воздухе с момента начала кампании. Командир 3./JGr.102 обер-лейтенант Йозеф Кельнер-Штайнметц позднее вспоминал: «Мы были над линией фронта, когда «Бальбо-6» (позывной Райнхольда Месснера. – Авт.) сообщил о вражеском самолете с левой стороны от него. Я приказал ему атаковать его и вместе с моей эскадрильей заложил широкий вираж. Через минуту я услышал:

– Я «Бальбо-6», докладываю о победе.

В тот же самый момент я заметил другого коричневого бомбардировщика, пролетающего ниже меня. Я стал пикировать. Мое сердце билось так же часто, как двигатель моей машины. Я сконцентрировался на прицеле. Он был еще слишком далеко, чтобы открыть по нему огонь. Расстояние – 100 м. Верхняя пулеметная установка польского бомбардировщика открывает огонь. Трассеры проходят всего в метре от меня, но я чувствую, что некоторые из них все же достигают своей цели. 50 м, 30. Цель кажется огромной и заполняет весь мой прицел, я даю короткую очередь. Передо мной вырастает огненный шар. Сильное пламя вырывается из топливного бака польской машины. Я беру ручку на себя и едва успеваю увернуться от поляка. Это было чудо, что нам удалось избежать столкновения. Я разворачиваюсь и вижу, как слетает фонарь кабины. Затем два маленьких белых купола вылетают из машины, а затем и два летчика.

Внизу самолет врезается в землю. Его бомбы взрываются. Все окутывает облако дыма. Я слышу в своих наушниках: «Поздравляю, хорошо сделано!»

В 10.55 в 8 км к северо-востоку от Радомско еще одного «Карася», на этот раз из 55 EB, выполнявшего разведывательный полет, сбил гауптман Йоханнес Гентцен из штабного звена JGr.102. Раненый польский летчик, которому посчастливилось выпрыгнуть с парашютом, был единственным из экипажа оставшимся в живых. Во время этого боя польские бортстрелки серьезно повредили один Bf-109D W.Nr. 2919, который совершил аварийную посадку на аэродроме в Радомско.

Вскоре «Караси» повторили налет на танковые колонны. На этот раз их было девять. Несколько истребителей из I./JG76 были подняты в воздух по тревоге. Мессеры встретились с бомбардировщиками уже после того, как они сбросили бомбы и уходили от цели на малой высоте. Лейтенант Рудольф Циглер из Stab I./JG76 в 16.20 сбил первый P.23, пять минут спустя северо-восточнее Гурник отличился унтер-офицер Вилли Лехрер из 3-й эскадрильи. Еще четыре бомбардировщика (три из 22 EB и один из 21 EB) поляки потеряли от огня немецких зениток, хотя те заявили о шести сбитых машинах. Зенитчиками был сбит и «Карась» командира 22 EB капитана Казимиржа Словински. Экипаж погиб (наблюдатель Станислав Валков, бортстрелок Станислав Корытовски). Двумя другими жертвами немецких зениток оказались собственные истребители, которые совершили вынужденные посадки. Один из них Bf-109E W.Nr. 3311 пилотировал командир 1-й эскадрильи JG76 лейтенант Дитрих Храбак. Спустя несколько дней он вернулся в свою эскадрилью.

Последнюю в тот день победу, в 17.45, одержал лейтенант Карл Готтфрид Нордман из 2./JG77, который сбил очередной Р.23 из 22 EB в районе продвижения 16-го моторизованного корпуса.

Начиная с 4 сентября ударная авиация люфтваффе полностью переключилась на выполнение своей второй задачи – взаимодействие с наземными частями вермахта для уничтожения польской армии.

Оно приняло форму непосредственной поддержки бомбардировкой и штурмовкой опорных пунктов, артиллерийских батарей и скоплений войск противника, с тем чтобы обеспечить армии оперативный простор. Естественно, оказывалась и косвенная поддержка, заключавшаяся в авиаударах по хранилищам и полевым складам, казармам и заводам с целью нарушения тылового обеспечения противника. Коммуникации (железные и обычные дороги, мосты и транспортные узлы) также подверглись интенсивным налетам, целью которых было не допустить переброску к линии фронта свежих войск. Так, целью самолетов 1-го воздушного флота в тот день были железнодорожные линии севернее Варшавы.

Но для истребителей приоритеты оставались прежние – уничтожение польской авиации на земле и в воздухе. Именно с 4 сентября Bf-109 стали практиковать так называемую свободную охоту, то есть самостоятельный поиск воздушных целей.

В тот день I(J)./LG2 выполнила для вылета на свободную охоту и сразу же добилась результата. Сразу после полудня 1-я эскадрилья эскортировала 24 Ju-87, штурмующих железнодорожную станцию Влоцлявек, при этом непосредственное прикрытие штурмовиков осуществляли Bf-110 из I./ZG1. Сразу же после удара по станции около 14.00 немцев на выходе из пикирования атаковали 14 Р.11 из 141 и 142 Esk. и тут же были сбиты 3 «Штуки» и 1 «Мессершмитт». Летчики I(J)./LG2 поспешили им на помощь. Контакт с противником произошел над Почалковице, в 5 км севернее Случева. Две победы одержали обер-фельдфебель Герман Гуль и фельд фебель Хуго Фрей, еще об одной заявил лейтенант Клаус Квет-Фаслем, но она не была подтверждена. Жертвами немцев стали командир 142 Esk. капитан Мирослав Лецневски и лейтенант Станислав Когут. С тяжелыми повреждениями от пуль Квет-Фаслема на свой аэродром вернулся лейтенант Мирослав Писарек. После этого боя в польской Бригаде истребителей остался только 31 пригодный к боям истребитель!

Примерно в то же время с описанными выше событиями бой в районе Лодзи вела JGr.102, ведомая своим командиром гауптманом Гентценом. Позднее он вспоминал: «Обнаружить польский самолет было не так просто. Примите также во внимание, что нашей главной задачей было сбить их как можно больше. Все поляки были мастерами высшего пилотажа, а зелено-коричневый камуфляж их самолетов был превосходным. Они могли просто слиться с ландшафтом, даже на фоне горящего леса. Таким образом, очень часто своевременно обнаружить их было просто невозможно.

В тот раз нам очень повезло. Мы летели над Лодзью в боевом порядке «лестница» на высоте 1000 м, как вдруг перед нами возникли два польских истребителя, которые набирали высоту в нашем направлении. Часть нашего соединения немедленно пошла на пикирование. Я решил атаковать одного из поляков самостоятельно. Должно быть, мои пули попали тому в двигатель, поскольку он тут же стал терять высоту. Мы последовали за ним, желая удостовериться в моей победе. Каково же было мое удивление, когда я понял, что поврежденный самолет направляется к хорошо замаскированному аэродрому! С высот, на которых мы обычно летали, этот аэродром было совершенно невозможно обнаружить, однако, спустившись ниже, я ясно различил пять польских бомбардировщиков, стоявших в ряд. Зелено-коричневый камуфляж польских машин позволял им идеально раствориться на фоне земли.

Тем временем подбитый мною самолет скапотировал при посадке и загорелся. Польский летчик успел выскочить из кабины и побежал в укрытие. Мы прошли над самолетами противника на бреющем полете, ведя по ним непрерывный огонь. Все стоящие на земле машины загорелись. Прямо посередине поля стоял подозрительно выглядевший стог сена. Не замаскировали ли там поляки свои запасы топлива? Мы сделали второй заход и подожгли стог. Оказалось, что под соломой стояли не цистерны с топливом, а еще четыре истребителя, все в том же зелено-коричневом камуфляже. Немедленно огонь охватил и их. Аэродромный персонал и пилоты забегали по аэродрому, как муравьи вокруг разворошенного муравейника.

Пока мы занимались аэродромом, второй польский истребитель резко снизился и попытался атаковать одного из моих коллег. Но мой товарищ заложил вираж и вышел из-под атаки. Тут подоспели остальные наши самолеты, и второй польский истребитель разделил участь первого».

Замаскированным аэродромом, ставшим жертвой JGr.102, был Видзев около Лодзи, на котором базировался III/6 DM. Польским летчиком, который в один миг из охотника превратился в жертву, был поручик Тадеуш Йезировски на Р.11. Его сбил лейтенант Ханс Нохер. Другим сбитым поляком был подпоручик Задрозински на Р.7а из 162 Esk. Во время штурмовки аэродрома немцы подожгли 5 Р.11 и Р.7, еще три были повреждены. Кроме того, была уничтожена полковая радиостанция. После налета девятки мессеров в 162 Esk. остался всего один исправный Р.7а.

По пути назад, на аэродром под Гросс-Штайном, JGr.102 случайно повстречала три польских бомбардировщика PZL P.37 «Лось». Гентцен продолжал свой рассказ: «По возвращении мы встретили три польских бомбардировщика. Два мы сбили, а третий скрылся в облаках. Три летчика выпрыгнули с парашютами, но одному из них не повезло – он зацепился за киль и упал на землю вместе с горящей машиной».

Три «Лося» принадлежали 212 EB, которая бомбила немецкие колонны на марше между Велунью и Русецом. Польские бомбардировщики возвращались на свой аэродром в Куцинах и были атакованы около Пабяници.

Вскоре атаке JGr.102 подвергся и аэродром в Куцинах, где немцы уничтожили еще два Р.37 и один Р.11. Спустя некоторое время Куцины разбомбили самолеты KG4 «Генерал Вефер», что вынудило поляков передислоцировать остатки 212 EB на другой полевой аэродром.

По две победы в отдельной авиагруппе JGr.102 4 сентября одержали унтер-офицеры Ханс Катцман и Карл Шух, по разу отличились оберлейтенант Вальдемар фон Роон и лейтенант Нохер.

Сбили «Цаплю»

К пятому дню кампании, имея большое преимущество в силах, группа армий «Норд» ценой серьезных потерь добилась лишь фронтального вытеснения поляков за Вислу и Нарев. Хотя германские войска получили возможность продвинуться к югу, но отход польских войск за Вислу привел к тому, что «…в группе армий «Норд» появилось сомнение в том, возможно ли еще уничтожить польские вооруженные силы западнее Вислы и нет ли необходимости изменить цели, поставленные первоначальным планом». Командование группы армий «Норд» пришло к выводу о необходимости полной перегруппировки сил и создания новой ударной группы, теперь уже не в центре, а на своем восточном фланге. Директива главкома сухопутных войск генерал-полковника Браухича от 5 сентября о задачах группы «Норд» гласила: «В намерения ОКХ входит наступление 4-й армии по обе стороны Вислы на Варшаву, 3-й армии – правым флангом на Варшаву, левым флангом – на Острув-Мазовецки. Намерение группы армий усилить 3-ю армию путем переброски сил – особенно подвижных – из 4-й армии соответствует мнению Верховного командования. Нужно избегать далекого размаха движения восточного фланга и ограничить продвижение на линии Варшава – Острув-Мазовецки».

Польские войска получили передышку, отступили за Вислу и Нарев, укрепили оборону Модлина и Варшавы, приступили к созданию нового оборонительного фронта. Перед польским командованием на северном участке фронта теперь возникла задача создать новый оборонительный рубеж за Наревом, Бугом, Вислой и попытаться задержать немцев. 5 сентября воздушные бои над Варшавой разгорелись с новой силой, но Bf-109 из состава 1-го воздушного флота участия в них практически не принимали, за них отдувались тяжелые истребители Bf-110. К этому дню в Бригаде истребителей осталось всего 35 машин, из них только двадцать пять боеспособных (15 в III/1 и 10 в IV/1).

5 сентября стал последним днем обороны армии «Лодзь» на главной позиции. В этот день правофланговая 10-я дивизия не смогла сдержать натиск четырех немецких дивизий. Массированными артиллерийскими ударами немцы проложили путь своей пехоте через тонкую линию польских боевых порядков севернее и южнее Серадза. Истекавшая кровью 10-я дивизия стала отходить под ударами авиации 4-го воздушного флота. Охватывающий маневр 8-й армии получал беспрепятственное развитие. 16-й моторизованный корпус вермахта все глубже обходил южный фланг армии «Лодзь». Командование армии все больше убеждалось, что линия Варта – Видавка потеряна и необходимо отступление. Теперь у польского командования оставалась лишь единственная надежда, что немецкая танковая группировка, двигающаяся через ченстоховскую брешь, все же будет остановлена частями резервной армии «Прусы».

В отличие от своих коллег на севере Bf-109 из состава 4-го флота принимали в боевых действиях над Лодзью самое активное участие. Уже утром во время патрулирования командир I./JG76 гауптман Вилфрид фон Мюллер-Райнцбург сбил разведывательный «Карась», но эта победа не была ему засчитана из-за отсутствия свидетелей.

В 8.40 над Вартой, в 15 км северо-западнее Серадза, первую свою воздушную победу во Второй мировой войне одержал будущий легендарный ас, командир JG54, а в тот момент командир I./JG77 гауптман Ханнес Траутлолофт. Во время патрулирования в том районе он сбил одинокий Р.23 из 32-й разведывательной эскадрильи армии «Лодзь», чей экипаж погиб.

Следующий успех пришел к летчикам Bf-109 из 1-й эскадрильи JG76 в районе Радомско. В 14.15 и 14.20 лейтенант Ханс Филипп и фельдфебель Карл Хир соответственно сбили, как им показалось, два Р.24. Немецкие летчики ошиблись, так как в тот день поляки не понесли потерь в истребительных эскадрильях в той части страны. Вероятно, они не смогли правильно определить типы сбитых самолетов. Хир, по-видимому, сбил «Цаплю» капрала Мисяка из 63 ЕО (ЕО – Eskadra Obserwacijna (разведывательная эскадрилья). Жертву Филиппа точно определить не представляется возможным.

6 сентября 3-я немецкая армия выдвинулась к нижнему течению реки Нарев. Попытка двух пехотных дивизий ее 1-го армейского корпуса форсировать реку по обе стороны Пултуска была решительно отражена Мазовецкой кавалерийской бригадой. Однако корпус Водрига занял Рожан и создал плацдарм на восточном берегу реки. Оборона нового польского фронта дала здесь первую трещину. В последующие дни группа армий «Норд» выводила свою ударную группировку в пространство между реками Нарев и Буг.

Развитие наступления 10-й немецкой армии вкупе с действиями ударной авиации на Варшавском направлении оказалось решающим для дальнейшего хода кампании. Именно в ходе этой наступательной операции 10-й армии произошел первый в истории Второй мировой войны танковый прорыв, ставший в дальнейшем основой военного искусства сухопутных войск вермахта.

6 сентября было небогато событиями в воздухе для Bf-109. Так, утром пятерка мессеров из 3./JG77 во время патрулирования линии фронта столкнулась с восемью польскими истребителями над Коло, и унтер-офицер Шаубен подбил одного из них, но победа не была ему засчитана. Вскоре, примерно в 10.35, другая группа Bf-109 из того же подразделения в том же районе обнаружила самолет, по контурам похожий на Ju-87, летящий на высоте 1500 м. Сблизившись с ним, они смогли его точно идентифицировать – P.23 «Карась». Машина принадлежала 34 ER и выполняла разведывательный полет в районе Варта – Серадз – Здуньска-Воля. У экипажа «Карася» (Эдмунд Гурецки, Мариан Пингот и Ян Вилковски) шансов противостоять четверке мессеров практически не было. Победа была записана на счет лейтенанта Фридриха Хока.

В отличие от своих коллег из JG77 для 3-й эскадрильи JGr.102 6 сентября был, мягко говоря, не совсем удачливый день. Командир подразделения обер-лейтенант Йозеф Келлнер-Штайнметц перехватил двухмоторный самолет около Лодзи… После двух его атак тот совершил вынужденную посадку и разбился. К ужасу Келлнера-Штайнметца, это оказался Не-111 из штабного звена KG1! Четыре члена его экипажа получили ранения, а один попал в плен. Впоследствии Келлнер-Штайнмец нескромно и глупо заявил, что «сбил Не-111 с польским экипажем»!

На этом злоключения отдельной авиагруппы JGr.102 не закончились. Во время взлета разбился лейтенант Артур Брутцер, а унтер-офицер Юлиус Уссман попросту заблудился и, выработав все топливо, пошел на вынужденную посадку и разбил машину. Также аварийную посадку вынужден был совершить майор Отто Циммерман, причем у него это уже был второй такой случай с начала Польской кампании.

В 14.40 обер-лейтенант Лео Эггерс из 2./JG21 во время сопровождения бомбардировщиков сбил один Р.11с в районе Варшавы. Это был последний успех мессеров 6 сентября.

На следующий день польская Бригада истребителей начала перебазирование на аэродромы под Люблином, таким образом, Варшава осталась практически без воздушного колпака. Это позволило самолетам 1-го воздушного флота безнаказанно атаковать польскую столицу, что еще больше усугубило хаос и дезорганизацию польских наземных частей. Немцы уже стояли у ворот Варшавы.

Утром Do-17Z из III./KG3 «Блиц» бомбили цели в районе Влоцлавек и были атакованы тремя Р.11с из 132 EM, но прикрывавшие бомбардировщики Bf-109D из I./JG21 были начеку, и в 9.40 обер-лейтенант Георг Шнайдер сбил одного из перехватчиков (Ян Малински), который, в свою очередь, висел на хвосте у другого мессера. Малински воспользовался парашютом и затем доложил, что Bf-109, который он пытался атаковать, все-таки сбит. Его заявление не находит подтверждения – в тот день I./JG21 потеряла только один мессер лейтенанта Густава Ределя, но от огня с земли. Сам же Редель на следующий день вернулся в свою часть. Между тем поляки все же умудрились добраться до одного «Дорнье», при этом поляк Павел Лючански не справился с управлением и врезался в землю.

7 сентября стал днем большого успеха JGr.102. После полудня «Мессершмитты» прикрывали «Хейнкели» из I./KG4, целью которых были мосты через Вислу. Гауптман Гентцен вспоминал: «Мы добились значительного успеха над Деблином. Но сначала мы пережили сильнейший зенитный огонь. Маленькие облачка от разрывов снарядов были очень кучны. Наши «Хейнкели» атаковали мосты из этих дымных облаков. Бомбы сброшены, и мы берем курс домой. Но тут мы заметили группу польских истребителей и сбили пять машин противника!» Однако на самом деле только три…

Оппонентами Гентцена были истребители из III/2 DM. Поляки были подняты по тревоге, когда немецкие бомбардировщики были обнаружены над Деблином. 12 самолетов из 121 и 122 EM взлетели под командой капитана Мечислава Вюркевича. Поляки были очень удивлены, когда были сразу же атакованы немецкими истребителями. На Р.11с командира 121 EM капитана Тадеуша Седзиловского напали сразу три «Мессершмитта», и, несмотря на все его старания выйти из-под их атаки, он был сбит. Польский летчик погиб. Также были сбиты машины капрала Тадеуша Кригера из 122 EM, который, будучи раненным в ногу, выпрыгнул с парашютом и к вечеру вернулся на свой аэродром, и Владислава Чюка, который совершил вынужденную посадку и к вечеру на своем самолете вернулся на базу. У немцев дважды отличились лейтенант Хартвиг Бонис Домьер и фельдфебель Фриц Гиль. На обратном пути был потерян Bf-109 унтер-офицера Хейнера Йорга из 1-й эскадрильи. Из-за технических проблем он был вынужден воспользоваться парашютом и лишь к вечеру смог добраться до своей части.

Следующий успех к Bf-109 пришел в 16.45. На этот раз отличился обер-фельдфебель Йохан Кляйн из 1-й эскадрильи JG76. Четверка мессеров патрулировала зону над немецкими танками на марше южнее Лодзи, как вдруг они обнаружили 3 Р.23 из 21 EB и сразу атаковали их. Кляйн подбил машину экипажа Миколая Зыкова, Виталиса Брамы и Теофила Гары, которые с легкими ранениями смогли совершить вынужденную посадку около Рава-Мазовецка.

В тот же день I./JG76 перебазировалась в Витковицы, в 10 км к северу от Ченстоховы.