Текст книги "Кладоискатель и сокровище ас-Сабаха"

Когда я выложил на стол содержимое «арсенального» тайника, на губах Славы заиграла довольная ухмылка. Меня это обнадежило. Улыбается значит, есть чему.

– Граната «эргэо» – заебенит хоть кого! – с воодушевлением, словно старому знакомому, произнес Слава, обращаясь к гранате. – Где ты таких надыбал?

– А что? – продавец отрекомендовал свой товар как последнюю систему с инерционным взрывателем. На военной кафедре в ЛГУ были попроще, добрые старые «РГД-5» и «Ф-1», хотя граната – она и в Африке граната. – Чем они тебе не нравятся?

– Ты хоть знаешь, как с ними обращаться?

– Вынимаешь предохранительную чеку и кидаешь. Что не так?

– Нет, все путем, – успокоил Слава. Видимо, мои познания в военном деле вызывали у него большие сомнения. – Это ручная граната оборонительная. У нее в запале шарики, которые при ударе толкают боек, так что взрывается она сразу при столкновении с целью. Если падает в снег или еще во что мягкое – замедлитель горит три секунды как у обычного запала «УЗРГМ». Ну а если руку в кармане держишь – та же фигня. А осколки у нее солидные – это та же лимонка, только запал другой. Где это ты так прибарахлился?

– Места знать надо, – сказал я. – Ну так как?

– Потянет. Я еще финку возьму.

Финка представляла собой отточенный морской кортик, который я еще пацаном выменял на раскопанный в Мясном Бору ППШ. Рукоятка и гарда у кортика, когда он попал ко мне, почему-то отсутствовали, но качество клинка из легированной стали было выше всяких похвал. Ручку я потом сделал наборную, и пика получилась отменная. Резала она по причине узкого лезвия не ахти, зато втыкалась великолепно. В этом плане кортик – перо хоть куда. Прокалывает несколько внутренних органов сразу: печень, селезёнку, лёгкое, если бить снизу вверх.

Слава приобщил кортик к своему снаряжению, и я убрал невостребованную часть арсенала обратно в тайник. Незачем без дела на виду валяться. Все, что не может быть в данный момент использовано, должно быть убрано – этот священный принцип, усвоенный мною с детства, здорово выручил меня на следствии.

* * *

К назначенному времени мы в полной готовности ожидали гостей. Звонок в дверь раздался ровно в десять утра, тютелька в тютельку, – испанцы были пунктуальны.

– Кто там? – на всякий случай спросил я.

– Хенаро Гарсия, – четко и громко ответил невидимый собеседник.

Вновь сожалея, что я не удосужился обзавестись глазком, я сделал знак Славе приготовиться и отворил. В коридоре стоял знакомый амбал, однажды возивший меня в офис. Он был один.

– Вы готовы? – спросил он.

– Да, – сказал я. – Слава, пошли.

Внизу нас ожидал белый «Фиат Темпра». Определённо, после взрыва офиса рыцари старались привлекать к себе как можно меньше внимания.

– Куда едем? – поинтересовался я, устраиваясь на переднем сиденье.

– В госпиталь, – ответил Хенаро, усаживаясь за руль.

Русским языком он владел даже лучше Эррары. Чувствовалась профессиональная подготовка. Интересно, они всех членов ордена так натаскивают? Вот вам и «пятая колонна в действии». Кстати, как там наши доблестные чекисты, не дремлют ли? Я оглянулся. Чекисты, похоже, дремали. Хенаро заметил мои потуги и произнес:

– Ищете слежку? Ее нет. Я проверял.

«Если только наружка дала себя заметить», – подумал я.

Кружа и петляя по улицам, «Фиат» выбрался к зданию Военно-медицинской академии. Лучшее место, чтобы приставить наблюдение, сотрудникам контрразведки трудно было найти. Впрочем, кое-что меня порадовало. Госпиталь ВМА – место достаточно цивилизованное, чтобы не устраивать в нем правилок, поэтому беспокоиться нечего.

Мы прошли в пахучее ожоговое отделение. Гарсия постучался в палату. Оттуда ответили что-то по-испански. Хенаро открыл дверь, пропустил нас, а сам остался снаружи, очевидно, охранять.

– Здравствуйте, госопода.

Палата, в которой мы оказались, была рассчитана на четырех человек, но все койки пустовали, хотя и были разобраны, – их обитателей куда-то временно удалили. Куда-куда вас удалили? Кстати, «куда» (cojudo) в переводе с испанского означает «дурак». В этих пределах язык я знал. Удалили ли вас, господин дурак? А если нет, то сейчас удалят – и не одного меня, а обоих: точно в лоб мне смотрел блестящий массивный пистолет с таким же массивным глушителем. «Дезерт игл», хорошо знакомый по многочисленным штатовским боевикам. Дуло было огромным, как тоннель. Наверное, пятидесятый калибр. Куда-куда? Вот туда… Ствол качнулся, указывая направление.

– Спокойно, пожалуйста. Поднимите руки. Это мера предосторожности. Оружие у вас есть?

Я кивнул. Уж чего-чего, а этого добра у нас с собой было навалом. Во рту пересохло.

Только сейчас я заметил, что с другой стороны никелированного «Пустынного орла» прицепился маленький смуглый человечек в ботинках на высоком каблуке. Все мачо их отчего-то очень любят.

Я подчинился без особого, впрочем, восторга. Кто сказал, что в советском человеке заложена страсть к подчинению? На собственном опыте я это утверждение опровергаю.

– Это мера предосторожности, – повторил человечек.

За спиной послышалась возня, кто-то сдавленно пискнул. Человечек напрягся, взгляд у него стал как нож. Передо мной был настоящий рыцарь настоящего рыцарского ордена. Я медленно обернулся и увидел, что за дверью для подстраховки притулился еще один амиго, который теперь беспомощно бился в объятиях Славы, а его «Микроузи» перешёл в руки афганца. Слава искусно заслонялся своим противником, левой рукой перекрыв ему кислород, а правой выцеливая человечка. Амиго задыхался. В общем, момент был патовый. Сейчас начнётся стрельба.

– Давайте без оружия, – сказал я. – Мы пришли поговорить, а не понтами меряться. Вы нас сами пригласили.

– Э-э… – Человечек заволновался, нервно приосанился и выпалил какую-то фразу на испанском. Похоже, нецензурную.

– Вот такая вот незадача, – сказал я.

Слава за моей спиной шумно выдохнул.

– Здесь госпиталь, тут стрельба ни к чему. – Я мобилизовал все свои дипломатические способности, под прицелом огромного «пустынного орла» это получилось легко. – Это общественное место. Вход охраняется. Куда вы денетесь с больным сеньором де Мегиддельяром?

Мои призывы к благоразумию достигли ушей рыцаря. Человечек опустил пушку.

– Очень хорошо, – сказал я. – Слава, отпускай амиго.

– Кого?

– Ты его сейчас задушишь. – Я обернулся и понял, что недалёк от истины. Лицо амиго сделалось бурым.

– Ладно, – Слава нехотя разжал захват. Качаясь, испанец отошёл к койке и ухватился за грядушку, чтобы не упасть. Знатно бывший офицер его уделал за полминуты! Не хотел бы я оказаться на месте амиго. Определённо, со Славой лучше дружить.

– Садитесь сюда, пожалуйста, – равнодушным от беспредельной злобы униженного мачо голосом произнёс человечек. Он горделиво вскинул голову и убрал под пиджак «Дезерт игл».

Слава плюхнулся на свободную койку, сунув руку с «Микроузи» под подушку. Я присел рядом.

– Меня зовут Хорхе Эррара, – бесстрастно представился человечек. – Подождите, приор сейчас появится. Кто из вас госоподин Потехин?

– Очевидно, я, – сказал я.

– Очень приятно, вчера вы разговаривали со мной.

Я кивнул, хотя приятно мне не было. Теплая компания, нечего сказать. Исходящий злобой рыцарь с пистолетом калибра 12,7 мм и скрюченный полузадохшийся амиго.

Дверь отворилась, и Хенаро Гарсия вкатил на кресле забинтованного де Мегиддельяра. Неплохо его тут устроили: персональная палата с охраной, посещения в неурочный час. Выглядел приор не ахти – правая рука в бинтах, обожжённое лицо, правая сторона которого залеплена марлей и покрыта коллодием, из-под халата торчит перебинтованная нога, вся в противоожоговой мази.

При его появлении Эррара разразился длинной тирадой на испанском. В голосе, помимо возмущённых, звучали извиняющиеся нотки. Приор остановил его небрежным жестом, мол, пустяки.

– Здравствуйте, господа, – обратился к нам де Мегиддельяр. – Прошу прощения за необычную встречу, поведение комтура Эрарры было продиктовано заботой о моей безопасности. События последних дней доказывают, что предосторожность не бывает лишней.

– Понимаю. Я тоже сожалею о случившемся… – дипломатично ответил я.

– Рад видеть вас в добром здравии, уважаемый Илья Игоревич, – сказал де Мегиддельяр тоном, допускающем самые разные трактовки. Например, глаза б мои тебя не видели, cojudo!

– Жаль, что не могу сказать того же о вас. – После стычки вежливость у меня давала сбои. – Хашишины оказались шустрыми ребятами. Мы их недооценили.

– О них я и хотел с вами поговорить. Об ассасинах и об их реликвиях.

Я коротко рассказал, как и при каких обстоятельствах расстался с предметами ас-Сабаха.

– Печально, – заметил приор. – Впрочем, я предполагал нечто подобное. У меня было время подумать.

– Мне очень жаль, что так получилось, – признался я.

– Вам следовало отдать мне предметы влияния при первой нашей встрече, – укорил де Мегиддельяр. – Но теперь ничего не исправишь. Теперь можно только мстить. Я поклялся, что не вернусь на родину, пока не уничтожу змеиное гнездо ассасинов на моей территории.

Своей территорией испанец считал Санкт-Петербург.

– Вы представите мне своего спутника?

– Это мой старый друг, ему можно доверять, – отрекомендовал я Славу.

– Судя по тому, что он держит сейчас под подушкой, это сильный и отважный человек.

– Он боевой офицер Воздушно-десантных войск. Ветеран Афганской войны, – сказал я.

С минуту Франсиско Мигель де Мегиддельяр осмысливал полученную информацию. Видимо, она удовлетворила приора, поскольку он изрёк:

– Хорошо. Так будет много лучше.

Он внимательно посмотрел мне в глаза. Правое око, проглядывающее в дырочку марли, сверкало как антрацит.

– Не будем вспоминать о том, что произошло. Сделанного не воротишь, – блеснул познаниями русских пословиц де Мегиддельяр. – Будем деловыми людьми. Вы отдали ассасинам предметы влияния и не получили денег. Деньги вам нужны, так?

– Так, – осторожно признал я.

– Я хочу предложить вам работу, связанную с опасностью, прибыльную работу. Я плачу за неё три тысячи евро вам обоим.

– Не скажу, что наш выбор велик, – это было почти согласием.

Слава лишь хмыкнул, не доставая руки из-под подушки. Ему, как и мне, хотелось денег, которых у нас не было.

– Нам стало известно, где скрываются ассасины, – продолжил де Мегиддельяр. – Необходимо в ближайшее время выжечь их гнездо.

Тут всё было ясно. Выжечь, конечно, необходимо. Делать это предстоит мне со Славой.

– Мы помогаем вам средствами – вы делаете дело. Мы платим вам награду. Это миссия, достойная христианина! – Видно было, что испанцам неохота мараться самим.

– Почему именно мы?

– Наш орден вынужден соблюдать конфиденциальность. Не хотелось бы портить отношения с вашими властями. После инцидента со взрывом офиса мы находимся под пристальным вниманием вашей службы безопасности, а это значит – ни одного шага в сторону… Мы не можем оступиться. Поэтому я обратился к вам, Илья Игоревич, – своим тоном де Мегиддельяр подчеркнул, что уже имеет печальный опыт совместной работы и лишь безвыходная ситуация вынуждает его на столь рискованный поступок. Я целиком разделял его мнение. Сотрудничать со мной оказалось ох как непросто.

– Ты как? – спросил я Славу. Лично мне при полном отсутствии жизненной перспективы не хотелось упускать любой заработок, каким бы он ни был. – Подписываешься?

– Идёт, – пробасил Слава.

– Мы согласны, – сообщил я приору. – Где находится источник заразы… в смысле, скверны?

– Подробности вам сообщит мой заместитель комтур Эррара.

– Нам понадобятся деньги, оружие и машина, – сказал я.

– Все рабочие моменты решите с ним, – разговорным русским языком приор ордена Алькантара владел как родным.

Встреча закончилась. На прощание руки де Мегиддельяр нам не подал.

Сопровождаемые Эррарой, мы вышли из палаты. Слава заметно похмурнел, настроившись на деловую беседу с недавним противником. «Микроузи» он деликатно оставил под подушкой.

Задумавшись, я чуть было не налетел на медсестру, торопливо шедшую по коридору. От столкновения уберёг Эррара, потянувший меня за рукав. Я успел уклониться от столкновения, извинился перед отпрянувшей женщиной. Ей было около сорока, глаза усталые, лицо озабоченное. Измотанный дежурством персонал военного госпиталя. Она мельком глянула на меня и задержала взгляд на Славе, который оторопело уставился на неё. У другана даже челюсть отвисла. Немая сцена продолжалась пару секунд, затем женщина отвернулась и заспешила по своим делам, скрывшись за поворотом больничного коридора.

– Ты что, – спросил я, – знакомую встретил?

– Да нет, – пробормотал Слава, – не может быть…

Эррара с удивлением смотрел на нас, не понимая, что случилось. После стычки в палате он немного оттаял.

– Ладно, пошли, – сказал я. – После разберёмся.

– Не может быть, – повторил Слава.

Мы вышли из корпуса и сели в «фиат», где нас ожидал Гарсия. Началось кружение по улицам. Хенаро проверял наличие «хвоста» и давал нам возможность побеседовать без лишних ушей.

– Приор вам доверяет, – новенький «фиат» имел хорошую звукоизоляцию, сидящий впереди Эррара говорил, не поворачивая головы. – Сегодня мне довелось увидеть вас в деле…

– Признаюсь, вы нас напугали, пришлось защищаться, – сказал я.

– Теперь это неважно, – отмахнулся комтур, – важно то, что есть. Вам доверено ответственное дело – сокрушить ассасинов в их убежище.

– Надо на него взглянуть, – сказал как застолбил Слава.

Эррара осёкся, а потом что-то быстро сказал по-испански Гарсии. Хенаро свернул к набережной.

– Мы едем туда, – обронил Эррара, и в салоне повисло молчание.

Длилось оно долго, пока не приехали в Юкки. Район новорусской застройки изобиловал коттеджами различной степени помпезности. На своём неприметном автомобильчике мы проскользнули по боковой дорожке. Эррара указал на двухэтажный дом за кирпичным забором с железными воротами. Гнездо террористов размещалось на отшибе. Очень удобно: приехал-уехал, и никто, кроме пары соседей, не видит. Хенаро, не останавливаясь, провёл машину вдоль забора, свернул, и мы по другой дороге покинули дачный посёлок.

Эррара поинтересовался, нужно ли продолжать рекогносцировку.

– Да всё понятно, – сказал Слава. – Внутрь ведь не заглянешь.

– Сколько там человек обитает? – спросил я.

– Мы видели в разные дни от двух до семи, – ответил Эррара, – но двое там постоянно.

– Ворота только эти, одни? – спросил Слава.

– Ворота одни, – кивнул Эррара. – В доме два выхода. Главный, напротив ворот, и с задней стороны маленькая дверь. Мы не видели, чтобы дом охраняли снаружи, – добавил он.

Больше никакими ценными сведениями испанцы не располагали. О коттедже в Юкках они узнали сравнительно недавно, да и особой надобности в наблюдении не было. Пока не грянул взрыв.

Мы вернулись в город. Эррара выяснил, есть ли у нас водительские права, и Хенаро отвёз нас в нотариальную контору, где оформили доверенность на машину. Пока канителились, комтур связался с офисом по мобильнику, и под окна пригнали красный высокий, похожий на приготовившегося к старту спринтера «Фольксваген Гольф Кантри». Я сел за руль и опробовал машинку. «Гольф» был далеко не новый, но добротный и приёмистый.

– В багажнике оружие. Вот ваш аванс. – Эррара достал из бумажника пачку сотенных купюр. Тощенькую такую, из десяти банкнот.

– Это аванс или деньги на накладные расходы? – спросил я, пересчитав.

– Это аванс. Всё необходимое для работы у вас уже есть, – ответил Эррара каменным тоном.

Расчётливость здесь тоже была европейской.

Мы проводили скупого рыцаря самыми тёплыми напутствиями, сели в машину и отправились домой. Во дворе открыли багажник. Запаска. Домкрат. Здоровенная монтировка или даже скорее маленький ломик. Складная лопата. Чемоданчик с набором инструментов. В глубине приютился могучий свёрток.

– Забираем и пошли, – сказал Слава.

Он достал лязгнувший свёрток, я закрыл машину, и мы поднялись в квартиру. Первым делом отнесли добычу на диван и распаковали. В свёртке лежали два АКМС и четыре рожка с патронами. Автоматы были старые, потёртые и наверняка «мокрые». Где испанцы их раздобыли? У каких перекупщиков? Для собственных нужд благородные рыцари использовали новенькое заграничное оружие. Впрочем, Слава остался доволен. АКМ был ему знаком и привычен. Друган вообще был удовлетворён сегодняшним днём. Ему казалось, что мы круто обставились, разведя иностранцев на тонну евро и заграничную тачку. Даже про загадочную незнакомку он вроде забыл.

– Поехали посмотрим дом, – сказал он. – Там на месте и покумекаем.

– Мы же смотрели вроде?

– Мы тогда просто погулять выходили, а теперь посмотрим как следует.

– Не вопрос! – Я достал из тайника водительское удостоверение, и мы отправились на настоящую рекогносцировку.

* * *

Двинулись налегке. «Калаши» оставили дома. С собой у меня был ТТ, у Славы в карманах незаметно разместились кортик и пара гранат. Так, на всякий случай, сказал он, чтобы голым себя не чувствовать. Здесь я его понимал и полностью поддерживал. Запуганный арабами, я скорее мог выйти на улицу босым, чем без пистолета.

– Правильно, – сказал я. – Лучше взять с собой «плётку», чем не взять и потом пожалеть.

– В тебе просыпается любовь к оружию, – хмыкнул Слава.

– Настоящая любовь!

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.

Не знаю, что думал этот волчара, глядя, как я хорохорюсь, но, определённо, он был моим другом.

Мы спустились вниз. Осмотрелись. Признаков наружного наблюдения не приметили. Хотя как их приметишь, топтунов засечь не так-то просто, и я решил дополнительно провериться на дороге.

– Не очко обычно губит! – донёсся сверху истошный крик. – Не очко! А туз! Туз к одиннадцати!

Судя по испитому голосу, это был алкаш с моего этажа, отец Бори – парня чуть моложе меня, большого любителя съездить покопать на места сражений времён Великой Отечественной. С Борей я иногда перекидывался парой слов, с его папашей – здоровался. Открыв людям правду и облегчив душу, сосед замолк. Отправился дальше слушать Михаила Круга, наверное.

– Очко тоже губит, – ухмыльнулся Слава, – если слабое.

– Не обращай внимания на синюгана, его там «белочка» грызёт. – Я открыл машину и запустил двигатель.

Мы выехали на проспект Мориса Тореза и погнали к Выборгскому шоссе. Слава потыкал пальцем в кнопки магнитолы, заботливо оставленной испанцами. Сразу включился блатняк. Было весьма занятно узнать, чем услаждают слух в пути члены древнего рыцарского ордена.

– О, песни злобных чифирастов! – подколол я Славу, чтобы он быстрее переключил на другой канал. Наверное, корефан на зоне к этой музыке притерпелся, а меня от неё уже воротило с отвычки. – Они там чифиру напьются, сядут на корточки в кружок и начинают тереть: чифир-мифир-калорифер. Все такие блатные, уши пыром, бивни через раз…

– Калорифер – это такой нагревательный прибор, – Слава сменил частоту. – А что такое мифир?

– Это что-то такое, что стоит между чифиром и калорифером. На калорифере обычно сушат носки, а чифир – напиток из чая. Наверное, мифир – это напиток из носков. Берут заношенные носки, засушенные на калорифере, ломают, мелко крошат и заваривают как чифир. Получается мифир. Зэки напиваются его и круто прутся.

– Представляю, как от старых потников можно забалдеть, – оскалился щербатым ртом Слава, который и сам не любил приблатнённых сидельцев.

Взгляды у нас во многом совпадали. Служивший в армии Слава, по понятиям, был «автоматчик», я – тоже не блатной. Потому мы в отряде и скорефанились. Союз разума и силы вкупе с опытом Петровича заставил себя уважать. На зоне наша семья была в авторитете.

О мифире мне было что сказать, и не только о нём. В СИЗО я насмотрелся на экзотические пристрастия аборигенов знаменитого архипелага.

– Вставит, будьте нате. Да что там чифир-мифир! Я видел, как человек пепел жрал. Сидел с нами в Крестах такой чёрт-закатай-вату. Дадут ему кусок булки, он с хабарика на неё пепел стряхнёт и ест, животное! Говорил, что по вкусу на яичницу похоже. Потом от изжоги мучался по полдня.

– К нам в отряд дурака привели, когда ты, Ильюха, уже освободился. Он гуталин хавал. На чернягу намазывал и ел, а потом тащился. У него губы и язык становились чёрные, и дерьмо – как гуталин.

– У нас один в хате с зубной пастой так поступал.

«Когда за дверь своей тюрьмы на волю я перешагнул, я о тюрьме своей вздохнул», – всплыли в голове строки Жуковского. Как ни крути, а ностальгические базары о тюрьме сравнимы только с разговорами об армии. Но срочную мы со Славой не служили, а вот о неволе воспоминания были ещё свежи.

– По жратве другой прикол был, – оживился корефан. – Со мной на Крестах сидел пенсионер. Ему дачки не приходили, но когда другие выделяли децл, он делал так: кладёт таблетку колбасы на хлеб и ест, носом колбасу сдвигая, пока не упадёт. Потом считал, что бутерброд с колбасой навернул. Старый был совсем, уже дедушка. Наверное, сидел дольше, чем я живу.

– Вот для таких эти песни и поют, – сказал я, чем окончательно перечеркнул любые стремления послушать гнусный шансон.

Вдвоём со Славой ехать куда было веселее, чем с испанцами, поэтому я не заметил, как оказался в Юкках. Я загнал машину в лес, развернув передком к дороге, чтобы в случае экстренного отступления можно было сразу рвануть. На разведку направились пешком.

Коттедж с арабами стоял на месте.

Мы прошли вдоль забора. Посёлок был безмолвен.

– Который час? – спросил Слава.

– Два без двух минут.

– Время рабочее, все в городе, – прикинул корефан и посмотрел на меня. – Давай глянем, что во дворе творится.

– А не засекут?

– Видишь, нет никого! Давай подсади.

Я припомнил штатовские боевики, присел, упёрся спиной в забор, сцепил в замок пальцы. Слава легко поставил ногу, подпрыгнул и ухватился за верх ограды. Подтянулся, свесился и протянул руку.

– Держись.

Слава втащил меня наверх. Прежде чем спрыгнуть, я огляделся. Забор был высотой метра два с половиной, с него хорошо было видно, что творится на соседних участках. Похоже, что обитатели посёлка дружно убыли в город. Это облегчало задачу.

Мы соскочили вниз. К счастью, сторожевыми собаками новорусский посёлок не изобиловал.

– Давай определимся, – сказал Слава, – прикинем, какие тут есть ходы-выходы, чтобы по ночнику не путаться.

За этим дело не стало. Деревенских сараюшек и курятников на участке не было. Из хозяйственных построек имелся только гараж.

– Заперто, – подёргал я двустворчатые ворота.

Мы обошли дом. Задняя дверь оказалась приоткрыта.

– Опа! – вырвалось у меня. Сдуру.

В коттедже кто-то был! А мы только что разговаривали в голос и преспокойно разгуливали по двору…

– Не заперто, – осклабился Слава. – Зайдём?

Прежде, чем я успел возразить, друг потянул дверь и внедрился в тамбур. Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ним.

Вторая дверь тамбура вела на кухню. Слава повертел головой и двинулся дальше. Он стал спокоен как удав. Нехорошее такое спокойствие. По опыту общения с ним я знал, что это лишь затишье перед бурей.

Корефан уверенно прошёл в жилую половину. За коротким коридорчиком находилась гостиная. Там негромко бормотал телевизор.

Ситуация живо напомнила мне сказку о заячьей избушке и хитрой лисе. Лиса сначала одной ногой в сенях упросила постоять, потом обеими, потом у печки погреться, а затем и вовсе выжила зайца на улицу.

«Однако же какая чушь в голову лезет перед боем!» – Ощущая мандраж, я вытащил из-за пояса ТТ.

Слава резко прыгнул вперёд. Из коридора я не разглядел, что случилось. Послышался звук сдвигаемой мебели и падение чего-то тяжёлого. Слава поозирался, глянул куда-то вверх и ринулся по лестнице на второй этаж. Двигался он удивительно быстро. От его неторопливой уверенности не осталось и следа. С пистолетом в руке я поскакал за ним. Корефан уверенно рванул на себя дверь и заскочил в комнату. Я увидел оторопелое смуглое лицо сидевшего за компьютером человека, потом его заслонил Слава.

Синеватым огнём блеснул кортик. Фидаин успел только гортанно вскрикнуть. Налетевший с разбега корефан сбил жертву на пол и навалился, погружая клинок глубоко в тело. Умирающий коротко зашипел и умолк.

Монитор бесстрастно показывал пустынный пейзаж какой-то «стрелялки». Похоже, перед смертью хашишин резвился в виртуальный антитеррористический рейд по ливийским пескам. Лучше бы за воротами следил, мудак!

Слава оттолкнулся, пружинисто встал, вырвал кортик из груди фидаина.

– Минус два, – сообщил он. – Пошли дальше.

Мы осмотрели все комнаты, но больше никого не нашли. Спустились в гостиную, обставленную в восточном духе: тахта, большущий ковёр на полу и разноцветные подушки, телевизор на низком столике. Гостиная была оклеена светленькими обоями европейского фасона. Азиатское гнездо на полу выглядело позднейшим напластованием. Заметно было, что коттедж сменил хозяина. Телевизор показывал криминальную хронику. Трупы были с обеих сторон экрана.

Оглянувшись, я увидел, что Слава обыскивает карманы убитого им фидаина.

– Ты что там делаешь?

– Деньги ищу.

Тут я вспомнил, что не поделился со Славой полученным от Эррары авансом.

– Да чёрт с ним, деньги у нас есть!

– Может, у него оружие найдётся. – Слава снял с запястья убитого часы и надел себе на руку.

Я не стал спорить и пошёл в гараж. Машины не было. Под верстаком я приметил канистру. Подошёл, тронул за ручку. Канистра была полная.

– Ты чего тут шаришь, Ильюха?

– У нас вроде бы было задание выжечь змеиное гнездо. Кажется, недвусмысленно сформулировано.

– Ну да, – сообразил Слава. – Тогда я ещё колёса захвачу.

– Колёса-то нам зачем?

– Чтобы лучше разгоралось.

Он взял пару старых покрышек. Мы свалили их в гостиной на труп араба, полили из канистры, не забыв окропить диван и деревянную лестницу на второй этаж. Я попытался провести дорожку на улицу, но бензин кончился.

– Да ладно тебе, Ильюха, факелом зажгём.

Слава открыл окна, чтобы сквозняк не дал огню задохнуться, осторожно взял за чистый угол облитую бензином подушку и вышел на крыльцо.

– Открывай калитку, – сказал он. – Сейчас запалю, и рвём когти.

Я отодвинул засов на железной дверце, врезанной в ворота.

– Готово?

– Готово!

Слава достал из кармана блестящую трофейную зажигалку. Откинул колпачок, чиркнул. Подушка занялась ярким оранжевым пламенем.

– Валим!

Он зашвырнул подушку в дом и прыгнул к воротам. Наружу вырвался клуб огня, едва не догнав корефанову спину. Я врезал ногой по калитке и выскочил со двора. Огляделся. Никого.

Мы бежали сломя голову. Прочь от полыхающего дома. Казалось, что сейчас послышатся крики соседей, кто-нибудь вызовет ментов и пожарных, и вообще всё будет плохо.

Опомнился я только в машине.

– Гасимся! – приказал Слава.

Я вырулил на дорогу и погнал из Юкков, стараясь поскорее завернуть в лес. Минут через десять я почувствовал, что убегать больше не надо, и вздохнул:

– Ушли.

Корефан улыбнулся в ответ и провёл ладонью по ежику волос от лба до затылка.

– Опалило чуток, – хмыкнул он, изучая грязную ладонь. – Надо будет к парикмахеру сходить.

– Ну, теперь-то уж сходишь, деньги будут. И к парикмахеру, и в массажный салон. Маникюр тебе там сделают, педикюр…

– Педи… В общем, мне эту штуку не надо, – наотрез отказался Слава. – А вот в сауну завалимся точно.

– Не вопрос!

От метро, чтобы не засвечивать мобильник перед возможной прослушкой отечественных спецслужб, я позвонил Эрраре.

– Дело сделано, – сказал я. – Когда мы могли бы встретиться?

Испанец забил стрелку возле памятника Ильичу-на-броневике на площади Ленина. Знатное местечко! Неподалёку были Кресты, куда нам со Славой надлежало отправиться в случае собственной неосмотрительности.

Договорились на шесть часов. Испанец не торопился. Мы подкатили туда за десять минут до назначенного срока. Припарковались, вышли. Прогулялись до истукана. Скверик у площади был многолюден. Народ на скамеечках потягивал пиво. Возле кустов ссорились бомжи. Из вокзала в метро валили толпы с тележками – прибыла электричка. За нашими спинами находился Литейный мост, Большой Дом и шемякинские сфинксы с черепами вместо лиц. Справа была Арсенальная набережная с дачечным домиком, мужским и, далее, женским СИЗО, спереди и левее – ещё один СИЗО на улице академика Лебедева. Всё это было так близко нашим сердцам! Либо рассердившийся на нас комтур ордена Алькантара обладал недобрым юмором, либо просто не догадывался о специфике этой точки.

– Мы неуклонно приближаемся к тюрьме, – подколол я Славу.

– Сплюнь.

Я трижды сплюнул через левое плечо. Так, на всякий случай.

Хорхе Эррара появился в сопровождении водителя-телохранителя Хенаро Гарсии.

– Ваш заказ выполнен, – сказал я.

– Выполнен?

– Вы же хотели выжечь змеиное гнездо. Теперь этого дома нет. Он сгорел вместе с двумя трупами фидаинов. Можете проверить, мы подождём.

На губах Эрарры зазмеилась довольная улыбка.

– В этом вы можете не сомневаться, госоподин Потехин. Я отправил после вашего звонка.

В его кармане заиграла мелодия. Эррара достал трубку. Перекинулся парой фраз на испанском. С удивлением посмотрел на нас.

– Резво, – заметил он. – Резво.

Слово понравилось испанцу и он повторил его снова. Убрал телефон. Достал бумажник. Вытащил заготовленную пачечку купюр. Получать плату за убийство прямо на площади между управлением ФСБ, вокзалом и тюрьмой мне показалось стрёмновато, но Эрарре это было невдомёк.

– С вами приятно иметь дело, – сказал он. – В ближайшее время я вам предложу ещё поработать.

– Мы что, эскадрон смерти?

– Машину, – Хорхе Эррара надменно вскинул голову, – можете пока оставить себе.

Это был серьёзный довесок. Я посмотрел на Славу. Он кивнул.

– Ладно, – сказал я. – Мы будем на связи.

– Тогда всего хорошего, – с достоинством откланялся Эррара.

Возвышавшийся за его спиной Хенаро Гарсия помалкивал, но на прощание еле заметно улыбнулся и с иронией подмигнул. Сей рыцарь нам явно симпатизировал. Должно быть, наслушался рассказов о случившемся в палате.

– Кабальеро! – бросил вслед испанцам друган.

– Ты о ком?

– Об этом, мелком. Весь на понтах, как на шарнирах, настоящий кабальеро.

В устах Славы это слово выглядело ругательством, а я подумал, что «кабальеро», как в средневековой Испании называли рыцарей, действительно здорово подходит к Эрраре с его горделивой осанкой и выпендрёжным поведением. А дон Франсиско де Мегиддельяр, обосновавшийся в ожоговом отделении, теперь очень смахивает на идальго, рыцаря печального образа типа Дон Кихота.

«Интересно, – подумал я, – как их наградят за победы над злобными ассасинами по возвращении на родину? Наверное, в звании повысят и какой-нибудь орден на красивой ленте вручат». Потомки тамплиеров отважно продолжали ратный подвиг крестоносцев, громя коварных ассасинов, правда, не своими руками, а посредством нанятых туземцев. Тут им в смекалке отказать было трудно.