Текст книги "Вебсик. История третья. Башни Меера. Часть 2"

– А потом мы им дали ощутимо понять, что очень соскучились, – вставил Зет.

– Ну, это да, – улыбнулся Ион. – Но я продолжу. Потом мы попросили Ханни помочь поискать кота. И все искали вместе с ней и собаками. Под башни никто из нас не лазил, вот в чём дело…

– От кота сегодня нашёлся ошейник, – сообщил я. – Нашёлся рядом с энергоблоком. И Пусь недавно предложил притащить его самого. Но Олег пока не рекомендует.

– А где кот?

Тут я почесал голову. Где кот, я так у Пуся не выяснил. Но пёс сам пришёл мне на помощь.

«Торчит и колется, – сообщил он. – Копать надо».

– Судя по всему, это «корень» с муляжом кота, – сказал Дегов. – Юра, ты же сам рассказывал, как в замке «корень» выдал муляж Петровича. И произошло это после того, как он побывал в башне. Тут, похоже, аналогично. Не надо торопиться активизировать вывод муляжа. Я хочу понаблюдать с «Паравижном», как это происходит. Хорошо? – Он встал и подошёл к девушкам. – Ну-ка, Виконика, мне одному на ушко расскажите всё, что знаете…

Они отошли в сторону.

– А я предлагаю увидеться с Вебсиком! – сказал Зет. – Кто со мной?

Миновав арку сияющего, как во время новоселья, дома-цветка, мы сразу наткнулись на Ханни. Я как-то не подумал, что они с Марианной могут быть тут. Ханни расслабленно полулежала в низком кресле из песка, одна рука её держала кулон с ханнеритом, а вторая покоилась на одном из дисков. Видимо, этим она занималась длительное время, потому что диски были разделены на две неравные кучи. От моря к нам поднималась Елена Лель. Марианны не было видно, Иржи тоже.

Елена поманила нас в сторону от Ханни. По лицу Дегова я видел, что увиденное в доме Вебсика его потрясает. Хотя я ему показывал свои записи, но реальность оказалась сильнее.

– Как он только всё это связал! – восхищённо шепнул мне Олег. – Полная реальность!

После разговора с девушками он вернулся сильно задумчивым, но посетить Вебсика согласился сразу и даже отказался ехать на тележке, пошёл пешком.

На берегу красовался вылепленный из песка замок, рядом с ним стояла пара детских сандалий.

– А где Марианна? – спросил я Елену.

Она показала мне на море.

– Плавает с отцом. Вебсик им показывал остров Миядзиму, ту арку, через которую Влада замкнула Круг и помогла ему вернуть нас. Как она?

Услышав, что Влада стала мамой двух мальчиков, Елена обняла меня. Странное это было ощущение – словно плотное облако обволокло.

– Передай ей от нас с Иржи, – она запнулась, подбирая слова. – Передай, что мы за неё счастливы.

– Обязательно, – ответил я. – Слушай, а что делает Ханни?

– А, – махнула рукой Елена, – это её идея фикс. Я пробовала отговорить, но бесполезно. Она пытается увидеть их детство.

– Детство? Зачем?

– Она говорит, что её африканский род будет рад принять могучие разумы и дать им тела.

– Что?! Ты шутишь?

– Нисколько. После того, как она пришла к выводу, что разум Сонне отдали коту из биомассы от отчаяния, что больше некому, она только этим и живёт. Она хочет найти их в генофонде и стать многодетной мамой для всех.

– Убиться тапком, – пробормотал я. – А Мих знает?

– Она уверяет, что он её поймёт.

– А Вебсик что?

– А Вебсик, когда тут Марианна, занимается только Марианной.

Я не стал рассказывать, какие ясли Вебсик устроил в Соловье. А вот Ханни… Похоже, что идеи, возникшие у Ханни после гибели Томаса, снова ожили. Тогда её вернула на круги своя встреча с Михом. Мы уже и думать забыли, а она – нате вам, снова. Фатальное что-то… И с кем теперь она должна встретиться, чтобы переболеть?.. Углубившись в грустные мысли, я не сразу почувствовал, что Дегов стоит рядом и держит меня за локоть.

– Не переживай за неё, – сказал Олег. – Всё образуется. В земном Генофонде она их не найдёт. Они могут быть возвращены только как марсианские клоны.

– Ты мне можешь толком объяснить, что они такое?

– Могу. Вернёмся домой в Соловей, и объясню. Не здесь.

Олег подошёл к Ханни и осторожно прервал её занятие. Убедившись, что всё в порядке, он, ни слова не говоря, отошёл от неё и спустился к кромке прибоя. Девушки уплыли встречать Иржи и Марианну, чьи головы уже были различимы среди волн, а братья дурачились на мелководье, вставая на руки и с шумом падая в воду от сильной волны. Слава подошёл ко мне и предложил пройтись немного до скал и обратно, пока все не вылезут из воды.

– Я никак не могу соотнести размеры дома Вебсика и то, что вижу тут, – признался он.

– А не надо это пытаться делать, – отозвался я. – Это разные измерения. И потом, всё это, – я обвёл рукой море и берег, – существует только для его Круга. Создавая такое пространство, он выражает свою любовь к нам.

– А чем мы вдруг такие особенные?

Я пожал плечами. Честно, не задумывался, если не считать того самого первого попадания на «закартинное» море, когда я спросил, за что мне такое, а Влада ответила: «За детство в душе». Мы с ней были «там», а в гостиной сидели и спорили её друзья-мальчишки. Надо бы всех собрать опять, решил я. Обязательно надо. Именно здесь, в старом доме, а потом всем навестить Вебсика.

– Понимаешь, я не просто так спрашиваю, – продолжал Слава. – Когда я немного увидел подземелья замка, то они показались мне в несколько раз больше, чем сам замок. Я понимаю, что разведчик – мащина маленькая, даёт визуальные искажения, но даже с поправкой на них… Юра, а Олег Дегов – человек?

Я даже остановился от такого вопроса и с полным недоумением посмотрел на Славу. Он впервые увидел Дегова пару-тройку часов назад – и такой вопрос! Что он в нём заметил?

– Когда я был администратором Лунопорта, – пояснил Слава, – к нам часто прибывали корабли с экипажами из марсиан-поселенцев. Среди них были клоны. Олег очень похож на клона.

– И чем они отличались?

– Отсутствием ауры, – ответил Слава. – Администраторов обучали её видеть для предупреждения конфликтных ситуаций.

– Слава, а на самой базе клоны были?

– При мне – редко. Ну, пойдём обратно?

Пошли молча. Всю обратную дорогу я вспоминал, что мне вообще было известно об этих клонах. На Земле, с момента создания Генофонда, имелась возможность биологически воспроизвести любого землянина, сдавшего пробы – биологический материал. При этом быстро выяснилось, что созданные «в пробирке» объекты не только не имеют репродуктивных функций, но и страдают слабоумием, поэтому законодательно это запретили. Внеземелье пошло другим путём, особенно Марс. Логически я понимал, что другого пути у них просто не было – вне Земли генная инженерия стала единственным способом борьбы с нежелательными мутациями и залогом выживания потомства. Марс официально разрешил клонирование человека, что было с возмущением и протестами встречено на Земле. По сути дела человечество распалось на три ветви – на земную, марсианскую и внеземельную.

Иржи с дочкой и близнецы уже выбрались на берег.

«Я хочу просить забрать разумы, – мягко прозвучал у меня в голове голос Вебсика. – Вы сами найдёте им путь».

Когда мы выходили из арки, то представляли собой, наверное, странную процессию. Каждый из десяти человек, включая Марианну, нёс диск. Впереди, как на параде, лапа к лапе, парами шли наши собаки. Не хватало только торжественно-печальной музыки. Массивные на вид диски на деле были совсем лёгкими, но держать их приходилось обеими руками: они норовили выскользнуть. Мы донесли их до полянки и положили в её центре, собираясь коллективно решить, куда их поместить дальше. Слава и Марта явно не горели желанием тащить их в дом. Мы так увлеклись обсуждением этого вопроса, что не заметили, как диски сами собой переупорядочились в некое подобие плана гексагона с вписанным внутрь трехгранником. Над ними возник призрачный световой цилиндр, в котором перед нами на круге света стояли десять исхудавших маленьких фигур в рыжих лётных комбинезонах старого покроя. Одна из них подняла руку и произнесла памятным мне голосом Жака Меера:

– Здравствуйте! Мы вернулись!..

Голос слышали все, но никто не ответил. Молчание затянулось. Для нас это стало полной неожиданностью. Одну Марианну не смутило: она подбежала к цилиндру и с интересом стала рассматривать фигурки в нём.

– Это гномики, да? – колокольчиком прозвучал её голос.

– Да, дитя, – вдруг очень мягко ответил ей Меер. – Мы – десять гномов, а ты – наша Белоснежка.

– У Белоснежки было семь гномов, – возразила ему Марианна. – Я не могу быть Белоснежкой.

Ханни встала и хотела её увести, но Меер угадал её намерение и остановил.

– Мы никому не причиним вреда, а поговорить с таким очаровательным ребёнком, поверьте, это счастье, – сказал он. – Мы знаем, что вы хотите нам помочь, что вы касались наших разумов. Кто из вас придумал разместить нас здесь?

– Это как-то само собой придумалось, – отозвался Ион. – Мы как раз обсуждали варианты вашего размещения.

– С вашего позволения, самый удобный вариант для нас – здесь. Нам известна эта полянка и её свойства. Она обостряет мыслеречь, помогает иметь контакт со всеми развитыми разумами.

«Особенно с нами! – уточнил Пусь, который уже пролез к цилиндру под руку Марианны. – Сюда пытается дойти кот. Ему помочь?»

– Леонардо! – старческим тенорком произнесла одна из фигурок. – Мой Леонардо! Где он?

Сзади нас послышался лай «мушкетёров». Ион и Зет побежали на него и вскоре вернулись, неся на руках нечто очень отдалённо похожее на красавца-кота. У него уцелела голова и одна лапа, всё остальное тело было перекручено в какой-то немыслимый жгут. Лапа шевелилась в воздухе, словно пыталась ползти в одной ей ведомом направлении. Голова сохранила форму, но была вся покрыта какой-то чешуйчатой коркой. Марианна с Пусем отошли в сторону, и близнецы молча опустили перед световым цилиндром свою ношу. Одна из фигурок закрыла лицо руками. Она плакала.

Олег Дегов, на ходу вытаскивая свой «Паравижн», присел над котом.

– Он ещё жив, – сказал Олег и попросил Ханни положить на кота кулон. Через некоторое время Олег встал.

– Трогать его не надо, пусть с кулоном сутки пробудет здесь. Его скрутило разорванным временем. Не плачьте, – обратился он к фигуркам. – Он чувствует, стало быть, существует. Надежда есть.

Лапа кота слабо дёрнулась. Олег переложил его так, чтобы он касался цилиндра света, и попросил:

– Вы побудьте с ним, хорошо? Нам надо вернуться в Соловей.

– Мы побудем, – за всех ответил голос Меера.

Мы подняли руки в знак прощания. Они нам ответили. А маленькая Марианна вдруг присела над котом, провела по нему ручонкой и звенящим в тишине голосом крикнула:

– Вижу тебя весёлым и рыжим! Стань таким, как я хочу!

– Гав! – поддержал её Пусь.

Мы с трудом усадили Дегова на роботележку. Он уверял, что ощущает необыкновенный прилив сил и готов «по горам лазить». Ханни с Марианной ушли вперёд, чтобы забрать из дома вещи, а мы все, неспешно двинулись к коптерам. Близнецы летели на своём, а мы с Пусем и Олегом забирали на борт Ханни, Марианну и четвёрку «мушкетёров». Олег был доволен.

– Не ожидал, что столько всего свалится, – сказал он мне.

Я простился со Славой и Мартой на пороге дома, сказав им, что, если они не выберутся в Соловей, то я обязательно привезу сюда Владу с малышами. А завтра в любом случае мы с Олегом вернёмся. Возможно, что не на один день. Близнецы взлетели первыми. Поднимая машину в воздух, я заметил, что пара кухонных роботов уже тащит по дорожке к полянке скамейку от дровницы. Я показал на них Олегу:

– Как я и предполагал, родители тоже кота не оставят…

В Соловье нас уже ждали. Юля и Влада сидели на ступеньках у входа в дом, перед ними на дорожке мерно покачивались две широкие робоколяски, оберегаемые тигриным семейством. Надстроенная Вебсиком верхушка дома переливалась цветными спиралями, как детский волчок. Столовая-гостиная, она же для краткости «стологостиная», была залита светом, из её окон умопомрачительно пахло шашлыком. На посадочной площадке нас встречали Мигель, Володя и Саша Ивин.

Александра Борисовича я не видел с тех пор, как близнецы привезли с Луны Сержа Шемова. О судьбе этого «натурального марсианского клона» я мало что знал, кроме того, что Володя его некоторое время держал в биомассе, а потом передал медикам. Но, обнимая старого друга, я больше жалел, что не могу вновь посидеть-поговорить с ним в нашем «едином пространстве» лоджий городских квартир, в которое время от времени вторгалась беготня маленького Витьки, лай Пуся и хозяйские хлопоты Валентины. Саша прилетел экспромтом. Как выяснилось, Ростиславу Петровичу где-то удалось перехватить и перенаправить к нам Президента Академии медицины. Ответив на все радостные приветствия Пуся, Саша со своей особой «ивинской» улыбкой обнял меня. Видя, что остальные встречающие сосредоточились на Дегове и Ханни, мы отошли в сторону.

– Ну, поздравляю! – Саша кивнул в сторону робоколясок. – Молодцы.

От меня не ускользнуло, что по его лицу пробежала какая-то тень.

– У тебя всё в порядке? – осведомился я.

– Заметил? Да просто устал, как бобик. Надоело. Президентствую до перевыборов. Витька теперь у нас живёт всё время, а я почти не бываю дома, чтобы с внуком пообщаться. Парень же растёт. Мать с отцом уже второй год около Венеры болтаются, очередной мега-проект у них, что ему там с ними делать? Не говоря уже о втором, Илюшке, которого раз в год вижу на день рождения, он у родителей Никиты на Дунае растёт. Они художники, и у малого тоже талант. В три года – персональная выставка!

– Не отпустят тебя эскулапы, – покачал я головой. – Люб ты им, человече…

– Люб – не люб, а посмотрим.

– Слушай, – вдруг пришла мне в голову странная мысль, – а где твой внук на Дунае живёт?

– Городок там есть такой, Северин, – ответил Саша. – Он как-то сложно называется, помню только, что Северин.

– Дробета-Турну-Северин.

– Вот-вот. А тебе откуда он известен? – уставился на меня друг.

– Тут и его приплели, – махнул я рукой. – Сядем когда-нибудь с тобой на нашей лоджии – всё расскажу! Пошли, нам уже машут.

Робоколяски увезли малышей спать в «ясли» к Вебсику, которого все хором приветствовали. В ответ из верхушки дома раскинулись четыре радуги. Фантастическое зрелище. Влада поцеловала меня и убежала за робоколясками, но скоро они с Юлей спустились обратно. Мой взгляд сразу выделил на ней памятный нам комбинезон с ромбами – это означало успешное «возвращение в форму». После весёлого шумного ужина с шашлыками нам устроили маленький фортепианный концерт. Под конец Тибериус своим басом продекламировал несколько стихотворений Мигеля под Юлино сопровождение. А в раскрытые окна входил и слушал нас лес, над тёмными верхушками которого рассыпалось бисером звёзд ночное небо затерянного в горах маленького посёлка Соловей.

Ханни унесла на руках домой заснувшую под музыку Марианну. За ней отправились «мушкетёры». Мы с Владой пошли проводить Сашу Ивина – он ночевал в доме деда и улетал завтра рано утром. Там же разместились Мигель и Олег, но они задержались с Володей. Пусь, зевая, поплёлся за нами.

Обняв друг друга, мы с Владой медленно, словно растягивая очарование вечера, возвращались домой, когда загудел коммуникатор. Сообщение было от Марты, всего два слова: «Кот умер». Пусь, увидев, что я остановился, тихо потрогал лапой мою ногу.

– Ушёл Леонардо, – грустно сказал я ему. – Совсем ушёл…

Глава 29. Снова в Загорном

– Как вам удаётся готовить такую вкуснятину? – спросил меня Олег, когда мы с ним утром подошли к коптеру, чтобы лететь в Загорный. – Я съел сперва каплю, мне сейчас нельзя синтемясо – адаптационная диета, но удержаться не смог.

– У нашего приёмного сына Саши есть непризнанный, но биологически достоверный отец-кондитер, – пояснил я. – Все вкусности в этом доме – его эксклюзивная забота. Ты успел с Сашей познакомиться-то?

– Это тот юноша, который вчера играл с Марианной?

– Угу, он самый. Кстати, я обещал ему прогулку в одно любопытное место. Бывший позиционный район, в котором, по некоторым сведениям, некогда возглавлял отец известной тебе Милены Кисс. – в зеркале заднего вида я краем глаза наблюдал за лицом Дегова – железная выдержка у парня. – Составишь нам компанию?

Олег не ответил. Коптер шёл на автопилоте, я то и дело кидал взгляд смотрел вниз на заросшие густым лесом или изрезанные трещинами склоны проплывающих внизу гор. Дегов со своей стороны тоже смотрел на окрестности.

– Возьми управление, сделай круг, – вдруг попросил он.

Я повиновался. Машина сбросила скорость и снизилась. Олег, опустив боковое стекло, высунул голову и что-то высматривал внизу. Сильно снизиться я не мог – мешали верхушки деревьев, да и воздушные потоки в зависшем коптере учитывать приходилось более строго, чем при движении. Через пару кругов Дегов удовлетворил своё любопытство.

– Давай дальше, – сказал он. – Не интересно. Показалось, что в одном месте на поверхность выходят «корни».

Почти у самого Загорного он, наконец, отреагировал на моё предложение.

– Поедем, посмотрим. Но, почему ты уверен, что это та самая Милена? На Марсе их – пруд пруди. Распространённое имя и фамилия тоже. Особенно, если учесть, что родовые фамилии на Марсе незамужние женщины не берут, а с фантазиями на псевдонимы у них плоховато, вот и используют общее имя клана. Две согласных на конце – это имя клана.

Вместо ответа я показал ему на своём коммуникаторе снимок, присланный Ростиславом Петровичем. Олег замолк, увидев дату съёмки, и долго его рассматривал, даже свой «Паравижн» доставал. Мы уже сели, когда он спросил:

– А рядом с нею – кто?

– А рядом тот лейтенант Шеддард, которого ты нашёл на Луне, – ответил я, предвкушая сенсацию.

– Я не лейтенанта нашёл, а его скафандр, для чего-то набитый камнями, – сообщил Олег. – Мы со Станиславом еле подняли его, какая тяжесть. Я уже потом прикинул вес и понял, что там никакого тела не было.

– Но камнями ли?

– А чем же ещё?

– Кристаллами. И это, в частности, объясняет, почему он «встал из могилы» от взрыва анамезона.

– Возможно, – согласился Олег. – Вылезаем.

Снаружи нас уже дожидались Слава и Джека. Я «выудил» с заднего сидения Пуся и какие-то пакеты, отправленные Владой для Марты. Пока я возился, Олег уже ушёл в сторону круглой полянки. Ожидая меня, Слава присел в тени на крыло коптера.

– Ну, вроде всё, – наконец подошёл я к нему. – Пакеты свалились в полёте и заклинились, чего там Влада напихала – не знаю.

– Я знаю, – улыбнулся Слава. – Это Марта с Наташей в Загорном кружок ретрорукоделий затеяли, а Вика с Никой в заброшенных ангарах кое-чего нашли. При мне про ручную вязальную машину говорили, какие-то рамки…

– Доска с иголками там была, – кивнул я, усаживаясь с ним рядом и пристраивая сразу запрыгнувшего мне на колени Пуся. – Слав, что там с котом?

– Я ушёл отдыхать, там оставалась Марта. По её словам, около полуночи из облаков выглянула Луна, и кот превратился в кучку серой пыли. Диски её собрали в конус. Жак Меер один показался Марте и попросил провести звёздный обряд. Но большого разведчика-то у нас нет. Олегу я сказал, он уже ушёл думать.

– Серой пыли? – переспросил я, мучительно вспоминая, где у меня за последнее время мелькала тоже серая пыль, но так и не вспомнил.

– Пробы я попросил разрешения взять. Они позволили.

– Слава, а Луна точно была?

– Да, я тоже сперва связал с её влиянием, но никакого полнолуния не было, просто треть «молодой Луны» по календарю. Скорее всего, совпадение.

За пакетами пришёл кухонный робот. За один раз он всё унести не смог, осталось больше половины. Пусь поскрёб мне ногу. Я оглянулся. К нам уже обратно шёл Дегов.

– Никакого звёздного обряда, – заявил он. – Очень похоже, что эта пыль – агрегатное состояние биомассы, когда она отторгает все «био» и остаётся только нанокристаллическая основа. В такой форме она хоть через всю галактику на астероиде пролетит, попадёт где-нибудь в подходящие условия и наденет на себя новую «биошкурку».

– Ты серьёзно?

– Более, чем.

– Над таким вариантом я не задумывался, – честно признался я. – Хотя идеи переноса жизни в пространстве в той или иной форме попадались раньше. Как бы то ни было, твой вариант мне нравится больше, чем спалить её лазером. А эти, разумы, что говорят?

– А их не видно. Диски окружили горку собранной пыли и кружатся вокруг неё, медленно вращаясь вокруг своей оси. Я спросил – никто не отозвался.

– Олег, может быть, всё это, что тут – с Марса? – спросил он. – Тут есть что-то неземное. Например, в башне замка в основании камни более молодые, чем наверху. Мы проверяли хронодетектором когда-то, я доклад писал. На Земле нечему задерживать время.

– Я родился на Земле, но бывал на ней в своей жизни очень мало. – ответил Дегов. – Ну, так получилось, что в пять лет вместе с родителями вошёл в состав Первой звёздной и начались тренировки во внеземелье, на астероидах… По первоначальному замыслу, дети должны были лететь вместе с родителями. За двадцать лет перманентных тренировок я успел вырасти, а проект экспедиции – развалиться. Так вот, в поясе астероидов возникало порой такое ощущение, что время течёт медленнее. Сам я увлекался с детства восточными единоборствами, имел хорошую, как говорили мои тренеры, скорость реакции, научился входить в состояние «турийя» – ускорять восприятие реальности и выполнение действий. Правда, зачастую использовал навык легкомысленно – разбивал кирпичи и доски различными частями своего тела, – усмехнулся Дегов.

Про состояние «турийя» я знал – человек в таком состоянии словно замедляет собственное время, оно для него течёт гораздо медленнее, чем для окружающего его мира, словно замедленное кино. Движения, совершаемые в обычном темпе, со стороны выглядят, как выполненные с невероятной скоростью. Но камни башни замка вряд ли научились входить в такое состояние, о чём я сообщил Олегу.

– А им и не надо никуда входить, – спокойно отреагировал он. – Я это рассказываю для того, чтобы было понятно, как я могу ощущать время. Если в камнях башни время замедлено, то я это могу понять без приборов. Надо посмотреть. На Марсе я встретил несколько пещер с явлением замедления времени от двух до пяти минут в сутки. Почувствовал аналогичный эффект на Луне около залежи ханнерита и захоронения скафандра лейтенанта. Ханнерит я проверял хронодетектором, да, там есть задержки. Вячеслав, скажите, а большую разницу у вас показал хронодетектор на башне замка?

– Почти три века, – ответил Слава.

– Я просто допускаю, что камень для основания брали в камнеломне с «молодым» камнем, а когда он там кончился, то перешли на обычную камнеломню, со «старым», – сказал Олег. – На Луне я много времени провёл с вашим Штефеном Робертом, от него всякой всячины про здешние места наслышан. Надо найти ту выработку, в которой первоначально брали камень. Вряд ли она была далеко от замка. Я не особо доверяю хронодетекторам, это для нас три века – время, а для камня – секунды…

Мы прошли до полянки и убедились, что делать там действительно нечего. Диски медленно кружились вокруг кучки пыли, которая при дневном освещении имела не серый, а какой-то неопределённый цвет.

– И чего это она вдруг рассыпалось? – пробормотал я. – Вроде вчера была надежда…

– Не успела связаться, – ответил Дегов. – В марсианских клонах то же самое. Когда клон полностью сформирован, то есть соответствует своему информационному образу-модели, исходные биоматериалы перерождаются в ткани его организма и становятся единым целым. А если этого нет, то – рассыпаются в пыль. Мне приходилось на Марсе видеть, как это происходит, когда пытались клонировать червей для обогащения почвы. Иногда получалось, но чаще всего – вот такая же пыль. Кстати, вчера девушки вроде говорили, что видели пыль под башнями. Если это так, то система разрушена.

– Мы вчера так и не выяснили у них, где они это видели, – заметил я. – Насколько я понял Иона и Зета, под башни ещё никто не проникал.

– Ну, это объяснимо, могла быть передача ментальной картинки от кристаллов, – ответил мне Олег. – В марсианских пещерах, знаешь, какие миражи мерещатся? Я там аж джунгли на Марсе видел. У меня целый каталог миражей собран.

– Тут миражи пирамид я видел в ущелье и на Великой тропе, – вспомнил я.

– Где это?

– Потом покажу, есть точные координаты. Недалеко от пещеры с кристаллами, которую нашли близнецы. Олег, а откуда на Марсе биомасса?

– А это одна из загадок Марсианской Автономии, ради которой я и выбрался сюда, – пояснил Дегов. – Марс, как ты сам понимаешь, «колонизирован» весьма условно – слишком многое в нём против пребывания человека. Это чуждый ему мир. И биомасса могла появиться только с Земли, а вот кристаллы… – Дегов задумался. – Кристаллы – марсианские. Это совершенно точно. Вопрос в том, как одинаковые свойства могли проявиться на разных планетах? Думаю, что соприкосновение миров прошло по всей Солнечной системе и не только на Земле и Марсе оставило следы. Много кристаллов нашли в поясе астероидов. Про то, что они есть на Земле, я только недавно узнал. Это несколько изменило мою гипотезу о происхождении биомассы, раньше я думал, что её синтезировали биологи Автономии для утилизации биологических отходов и умерших.

Я вспомнил участь сканированных старцев из команды Меера. Дегов, увидев это, кивнул головой.

– Именно. Селекция ещё не привела к созданию «марсианского человека», хотя известная тебе Автономия очень старается. Клоны – один из вариантов решения проблем низкой гравитации, радиации, атмосферы с углекислым газом и прочих «достоинств» Марса. Они уже могут работать на поверхности в лёгких скафандрах, а то и просто в дыхательных масках без особого вреда для себя.

– Олег, а ты веришь в то, что Автономия готовила захват Земли?

– Не очень. У них есть доктрина «Возвращение», которая предусматривала возврат на Землю тех поселенцев и их потомков, которые так и не смогут приспособиться к Марсу. Я не могу себе представить, как несколько сотен человек, среди которых много стариков, захватят Землю. Но та «форточка», которую мы нашли на Луне и клоны, с которыми мы столкнулись, заставляют думать, что план был.

Во время беседы Дегов не прерывал своих манипуляций с «Паравижном», рассматривая мирно лежащую в окружении дисков кучку пыли то с одного, то с другого края. Наконец, он убрал прибор в карман и вздохнул:

– Диски не дают ничего толком увидеть. Диски сами по себе – интереснейшие. Это информационные свёртки. Кто их создал?

– Вебсик, – ответил я. – Он сам сказал, что это сохранённые разумы.

Олег восхищённо поцокал языком.

– Мне б на Марсе такого Вебсика. А то видишь, порой, чёрт знает что, а спросить, что это такое – некого. Ты давно с ним знаком?

– Влада ещё девочкой была, когда это знакомство тут началось, – сказал Слава, внимательно слушавший наш разговор, но не принимавший в нём участия. – Это Мих его открыл. Михаил Кашин.

– А самого Вебсика кто-нибудь видел?

Я рассказал, как Вебсик ездил на Джеке ловить рыбу и «микросхему», потом припомнил, что мне тогда рассказали мальчишки из компании Влады. Сперва было виртуальное общение. В социальных сетях ходило про него немало легенд и образовалось несколько сообществ, обсуждавших данный феномен, но никто не мог привести ни одного конкретного адреса – Вебсик маскировался идеально. У ребят визуализация Вебсика могла принимать разные материальные формы. Один, например, в грозу приятно побеседовал с залетевшей к нему в комнату шаровой молнией, другой видел «микросхему», третий – говорящую с ним рожицу-смайлик на планшете, четвёртый – образ мохнатого колобка на моноколесе. Ион и Зет изобразили его одновременно похожим на Чубакку и Йоду (Олег при именах героев старой фантастической саги улыбнулся, видимо, тоже знал). Сам я видел на озере через монокуляр маленькую чёрную пластинку, действительно похожую на микросхему с множеством тоненьких волосяных ножек-выводов по краям… Потом уже Вебсик для меня стал корявыми посланиями на стене, мысленно звучащим голосом, морским берегом, открывшим наш союз с Владой, домом-цветком, чудесными яслями в Соловье. У меня не возникло потребности видеть его в каком-то одном образе. Я пересказал Олегу историю детства Вебсика примерно так, как услышал от него сам.

– Инфоед, значит… – Олег посмотрел на меня. – Про связь информации и энергии я понял уже давно, об этом – один из моих «парадоксов». А вот про его борьбу со временем… Человек же тоже борется на своём, как ты сказал, «биологическом основании» – мечтает о бессмертии. А бессмертие – вон оно, – он кивнул на кучку пыли и диски. – Нужно ли такое человеку?..

Со стороны дома донёсся звук гонга, созывающий его обитателей на обед. Услышав его, Пусь и Джека побежали к своим мискам, мы пошли следом.

За стол мы сели втроём – Марта улетела в Загорный к Наташе. Ели молча. Я думал о том, что, если спросить «Что такое время?», то, скорее всего, ответят так – «Это то, что измеряется часами». Вспомнилась картина Сальвадора Дали «Постоянство памяти», как точно схвачена трудно выразимая суть остановленного времени… Память – это же информация. Ведь до сих пор время пытаются объяснить математически и до сих пор человечеству совершенно неясно, что такое время, хотя без квантовых часов оно – никуда. По истории научной мысли нам несколько лекций когда-то прочли на тему времени. Кое-что запомнилось. Калейдоскоп мыслей. Святой Августин, христианский философ пятого века, считал, что время – не бесконечно. Аристотель полагал, что время не может существовать в виде линии – у него нет ни начала, ни конца, и совершенно непонятно, сколько может быть линий времени. До греческих философов у времени было мифологическое объяснение, весьма красивое. Например, жизнь человека – его рождение, взросление, старение и смерть – у древних греков определяли богини судьбы – Мойры: Клото пряла нить жизни, Лахезис определяла человеческую судьбу, и наконец, Атропос перерезала нить, и жизнь человека на этом заканчивалась. Время даже отрицали – был в начале двадцатого века философ-идеалист Мактаггарт, который на основе своих умозаключений приходил к тому, что время – это иллюзия, и один и тот же момент не может быть одновременно и в прошлом, и в настоящем и в будущем. Помню, мы втянули тогда нашего преподавателя в жаркую дискуссию… Нет, спецкурс Института Времени, который нам тогда с Владой пришлось одолеть, был более прагматичен – сидерическое время, то есть время, измеряемое с помощью положения звёзд и вращения Земли; эфемеридное время, учитывающее замедление вращения Земли; атомное время и топоцентрическое время с часовыми поясами на его основе. Земным временем в наши дни пользуется и ближнее Внеземелье, на достигнутых человеком планетах – своё, планетное время.

Компот мы все допили одновременно.

– В этом доме ты впервые услышал Вебсика? – спросил меня Олег.

Я кивнул.