Текст книги "Вебсик. История третья. Башни Меера. Часть 2"

– А как?

– Просто спросил: «Вебсик дома?».

– А если я сейчас спрошу?

– Попробуй.

Олег задал вопрос и получил от дома ответ, что Вебсик приглашает всех желающих с ним общаться в свой новый дом. Я увидел, что Слава спрятал улыбку, наблюдая за Деговым. Он будто робел общаться с Вебсиком! Сам Олег ничего не заметил и спросил меня, как лучше сформулировать вопросы. Я ему пояснил, что, если вдруг что-то не ясно, Вебсик сам уточняет, спрашивай, мол, как умеешь.

– Я хочу спросить его, был ли он на Марсе, – пояснил Олег. – На Луне он, точно, был и оттуда попал на Землю.

– Ну, он тебя сразу спросит, что значит для него «быть на Марсе» в твоём понимании, – ответил я. – Земля – понятно, на Земле проблески разума, прогресс и прочее, а на Марсе что?

– Похоже, там была древняя цивилизация, – ответил Олег. – Очень древняя. Она ушла с Марса, но следы остались. Так вот – эти следы, насколько мне известно, впервые нащупали в двадцатом веке, в проекте Монток. Слышал про такой?

Я кивнул. В Институте Истории у нас был спецкурс по проектам двадцатого-двадцать первого веков, в ходе которых земляне пытались создать сверхоружие разных видов. Одним из проектов, о котором нам рассказывали, был американский проект Монток, направленный на создание психологического оружия и изучение влияния

сверхсильных электромагнитных полей с целью перемещения во времени, телепортации и ментального создания объектов. Наш профессор рассказывал, что там, кажется, удалось какую-то злобную монстроподобную животину создать, которую потом куда-то в гиперпространство выкинули. И после этого мы ещё удивляемся, что с нами до сих пор инопланетяне не дружат… И ещё профессор нам говорил, что за публикацию такой информации в двадцатом веке либо обвиняли в шарлатанстве и били всем учёным сообществом, либо, нередко, таинственным образом убивали. Сейчас у нас век не двадцатый, конечно, но пережитки прошлого очень живучи.

– Так вот, в одной из старых книжек, случайно попавшей мне в руки, когда я болтался астронавигатором на межпланетном буксире, за характерный защитный панцирь прозванном «черепахой», – продолжал тем временем Олег, – рассказывалось, что якобы в 80-х годах двадцатого века группа военных экспертов-парапсихологов взаправду получила вход в гиперпространственный портал и попала на Марс, дезактивировав древнюю систему защиты. Они, как описывалось в книге, использовали созданный и оставленный там древней цивилизацией тоннель для телепортаций и проникли в подземные сооружения Марса. Верилось в это с трудом. Уровень техники того времени просто не мог позволить серьёзно заниматься тонкими полями и параэнергетикой. Но меня, что называется, «зацепило». Потребовалось несколько лет, чтобы понять, насколько глубоко во мне это засело. Я оставил полёты и ушёл в марсианские пещеры.

– И ты нашёл ту цивилизацию? – заинтересованно спросил Слава.

– Нет, послания от них и прямые следы присутствия мне не попались. Но косвенная информация собралась очень любопытная. Я бы и хотел выяснить, не имел ли контакт с ними Вебсик.

Глава 30. Взгляд на Марс

Олег предложил нам подняться к макету рельефа местности на мансарду. По пути он поведал, что в пещерах Марса иногда наблюдается планировка, напоминающая пчелиные соты. Встречаются геометрически правильные формы пещер, причём настолько правильные, что сложно предположить их природное происхождение. Являясь сильным сенситивом, Олег часто ощущал следы энергии, которую для себя назвал «тёмной». «Она просто давит и замедляет», пояснил он. В качестве примера он привёл одну пещеру – «трубу», длина которой по приборам была полсотни метров, но самому Олегу казалось, что он прошёл по ней все пятьсот, насколько трудно давались шаги.

Я раньше слышал рассказы, что время замедляется по ощущениям во время событий, не поддающихся объяснению, или событий, случившихся внезапно. Это распространённое явление стало предметом многих дискуссий о том, что же оно есть на самом деле. Сказал об этом Олегу.

– Нет, тут что-то другое, – ответил он. – Там я шёл, как против сильного ветра, которого там не могло быть. Словно нечто не хотело, чтобы я проходил.

– Ну в земные сомати-пещеры тоже так просто не войдёшь, – заметил я. – Ориентацию потеряешь и сам шагнёшь в пропасть, если пещера не пускает.

– Я читал о них, – кивнул Олег. – Жалею, что на Земле мало времени до сих пор провёл. Но, с другой стороны, кому-то вне её надо соприкоснуться со всем этим.

Мы подождали отставшего на лестнице Славу.

– Вот, смотрите, – сказал Олег, когда мы все встали перед сотворённым Вебсиком макетом местности, – я вижу здесь сеть из семи каналов. Когда они замкнутся, то они образуют энергетическую спираль, смысла которой я пока не вижу.

– Мих предположил, – сказал я, – что структура из гексагона очень похожа на некую антенну… Кашин вообще допустил, что нам заслали сюда разведывательную станцию с некоей планеты Х, с которой имеется связь только изредка, скажем в момент сильных возмущений пространства-времени. Станция копит информацию, когда открывается «окно» связи – пересылает. Материальные образцы она переслать не может, она их берёт на борт, изучает, потом – удаляет исходники, а образы телепортирует и воссоздаёт в точке приёма. Она может передать куда-то сигнал, когда для него созреют условия, например, станут активными все её узлы. В пассивном режиме она может ждать долгие годы и тысячелетия, проявляя себя только временными аномалиями. Возможно, что ситуация в Церне повлияла на её активность, но «антенна» послала стену с башней и щебнедробилку именно в Соловей, поскольку ей не хватило мощности на дальнюю передачу, да и времени поддержки тоже – в Церне всё быстро остановили. Вот она и воссоздала образы в Соловье, в пределах своей структуры. Возможно, что и со временем у неё что-то «захромало» – хватило только на два образа – средневековую стену с башней и щебнедробилку по образцам скормленных ей Меерами пластиковых макетов. Если повторить условия в Церне, то она, думаю, тут вывалит всё накопленное за долгие-долгие годы…

– Ну, я почти поддерживаю Миха, – сказал Олег, внимательно меня выслушав. – С уточнением, что «планетой Х» мог быть Марс во времена той ушедшей с него цивилизации. Штефен Роберт мне рассказывал легенду о битве, которая тут некогда была. Думаю, что это те «марсиане» и показали нам картинку своей хроники, проверяя работоспособность установленной «станции». А вот «замедляющая» энергия задолго до них сюда попала и сохранилась в местных кристаллах. На Марсе всё покинуто, передавать этой нашей «антенне» некуда и некому. Но передать она, вроде, способна – творение пережило своих создателей.

Вебсик сделал к макету несколько «уровневых» визуализаций, обозначив их словами «Кристалл», «Корень», «Пещера», «Вода», которые высвечивались на нём при поднесении руки. Я уже не раз их просмотрел. Уровень «Кристалл» показывал как семь основных групп кристаллов, так и разрозненные группки, хаотично разбросанные по местности. «Корень» выводил на макете причудливую картину синих линий, которые тянулись от групп кристаллов в разные стороны, как мне казалось, без какой-либо системы. «Пещера» превращало макет в краплено-полосатую коричневую шкуру неведомого зверя. «Вода» была самым логичным зрелищем – на большой глубине тут было подземное море, в пещерах было несколько подземных озёр, а по поверхности, по долинам и каньонам, текли реки. Правда, связи «Воды» с остальными уровнями я не видел. Дегов же сразу положил ладонь на «Воду».

– Мне надо попасть в пещеры с подземными озёрами, – сказал он. – Но идти туда только одному, как на Марсе, чтобы не было помех для восприятия. Одна из них, как я вижу, недалеко от Соловья.

– «Поющая пещера», – догадался я. – Мы там уже были, правда в неё одна Дебби поднималась. Из неё водопад в озеро падает, Штефен тебе про «Озеро души» не рассказывал?

– Как же не рассказывал! Это оно и есть? Очень интересно.

– А я искал перевал, на который ушёл и исчез барон-магистр, – заметил я. – Может ты там его и найдёшь. Сумку его уже нам «корни» выдали, как муляж. И самого барона неплохо бы иметь, хотя бы для коллекции…

– А, вдруг, живого найдём?

– Ты… серьёзно?

Олег разговаривал со мной и одновременно пытался что-то увидеть на макете, вызывая то один, то другой уровень визуализации. Слава присел на банкетку у стены, чем мгновенно воспользовался Пусь, который забрался к нему на колени – чесаться. С нами ему было не интересно.

– Возможно, что барон – жив где-то вне текущего времени, – вдруг прервал своё занятие с Пусем Слава. – А что? Есть же такая теория, что все объекты существуют в четырёх измерениях, а не в трёх, и четвёртое измерение – это время. Вселенная для любого объекта разделена прослойками времени, для человека, например, слои времени для младенчества, для детства, для отрочества, для юности и так далее. Барон мог каким-то образом задержаться в каком-то слое и исчезнуть для нас.

Я заметил, что эта идея Дегову понравилась. Одному Пусе не понравилось, что его перестали почёсывать, и он ревниво напомнил Славе о себе лапой.

– Ростислав Петрович узнал, что по документам такого магистра у масонов не было, – вспомнил я. – Историки сообщили. Но в гостинице, в старинной книге учёта постояльцев, запись есть, я сам видел. И Кулэге…

– Кулэге – разговор отдельный, – откликнулся Дегов. – Штефен мне про него баек порядочно наплёл, один раз целый вечер только с Кулэге и разбирались с ним. Уложить кучку олухов для подготовленного воина в состоянии «турийя» – проще простого, обрубить твой эндоскоп – тоже. Другой вопрос – откуда в узком проходе взялся подготовленный воин. Чтобы ответить на него, мне нужно самому разрубить аналогичный эндоскоп и пролезть в тот подземный ход.

– Ты в нём не развернёшься, – сразу сказал я. – Он не для твоей комплекции.

Вдруг Дегов исчез с моих глаз. Пока я соображал, куда он мог деться, раздался его спокойный и невозмутимый голос с другой стороны:

– Посмотреть не помешает.

Я показал ему на стену, где корявыми буквами было написано: «Он прав. Жду вопросов. Вебсик».

– Вебсик, был ли у тебя контакт с древней цивилизацией Марса? – сразу спросил Олег.

Вебсик повторил, что Большой взрыв создал новый мир со Временем. Течение Времени безжалостно старило информацию и забирало из неё энергию. В информационно-энергетическом мире Вебсика времени не было. Чтобы приблизительно понять, как такое возможно, возьмите лист бумаги, нанесите на нём несколько хаотично расположенных точек, потом проведите вдоль одной из сторон листа прямую линию и опустите на неё перпендикуляры от ваших точек – их образы, или информация об этих точках соберётся как бы на одной плоскости, которая может не учитывать время возникновения точек. Когда Вебсик предпринял попытку проскочить насквозь нашу вселенную, то он собрал о ней некоторую информацию в свои матрицы, но не связывал её, поскольку сперва застрял на окраине нашей Солнечной системы, как я понимаю, на Плутоне. Как он рассказывал, одна из планет, третья от жёлтой звёзды, привлекла его внимание эмиссией необычного информационного поля. В нём чувствовалось биение жизни. И эта жизнь порождала новую информацию! На остальных планетах он нашёл следы высокоэнергетических посещений, но не более того. Разум с них ушёл, новой информации ничто не создавало, и Вебсик утратил к ним интерес, занявшись только Землёй и перебравшись на обратную сторону Луны, чтобы себя никак не обнаруживать. Постепенно, с расширением границ обитаемого для человека Внеземелья, он начал собирать в свои матрицы информацию о соседних планетах – Марсе, Венере, нашёл мощные свёртки информационных полей вокруг планет-гигантов. А потом ему удалось уйти на Землю, войти контакт с землянами и создать в пределах Земли свой сегмент.

– Информация связывается нами в рамках сегмента, – пояснил Вебсик Олегу. – У меня нет пока энергии на его расширение на всю Солнечную систему. Ханнерит может помочь, но не скоро. Высокоэнергетический контакт оставил след деформациями тонких полей, мог оставить материальные следы на планетах, как кристаллы на Земле. Кристаллы с замедлением времени – следы контакта, подтверждаю. С кем был контакт – сказать не могу.

– Вебсик, – спросил я, – замедление времени связано с «тёмной энергией»?

– Мы не окрашиваем энергию, – был ответ. – Для нас энергия – это качественная характеристика стабильности информационной связи. Нестабильные связи теряют энергию. Простой пример – когда у вас союз двух людей стабилен, он высокоэнергетичен как для них самих, так и для ближайших друзей. Мой Круг – высокоэнергетичен. Но – не все могут быть членами Круга, и не всякая информация может быть связана. Несвязанную информацию хранят матрицы.

– Вебсик, – попросил Олег, – можно ли показать на Марсе следы того, что ты назвал «высокоэнергетическим контактом»? Хотя бы места?

– Да, – ответил Вебсик, – смотрите!

Макет исчез. Пол мансарды стал чёрным. От такой неожиданной перемены Пусь испуганно гавкнул, и я взял его на руки. Перед нами появилось большое серебристое пятно, которое постепенно приобретало прозрачность. Скоро я уже узнавал знакомые контуры протянувшихся почти по экватору борозд долин Маринера, кольца кратеров Скиапарелли, Шретер и Гюйгенс, различил горы Фарсида… На Марсе зима в южном полушарии холоднее, чем в северном. В марсианском северном полушарии зима обычно коротка и относительно «умеренна», а лето длинное, но прохладное. Марс, как известно, холодный мир, однако климат там ненамного суровее, чем в Антарктиде на Земле. Все марсианские «колонизаторы» выбирали «из холодов наименее холодное» и селились на северном полушарии в полосе между 20°-40° северной широты, не приближаясь особо к Великой северной равнине близ полюса. Там даже поговорка родилась: «От холодов холода не ищут».

Вебсик высветлил часть изображения.

– Горы Флегра! – воскликнул Олег. – Так я и предполагал, что Марсианская Автономия не просто так там обосновалась!

Изображение выделенного участка увеличилось. Стала видна сложная система изолированных холмов, горных хребтов и небольших бассейнов. Эти горы, занимающие область 1400 километров, известны под названием «гор Флегра», которые протянулись почти на 20° с юга на север от вулканического нагорья Элизий с вулканом Гекат, расположенным приблизительно в 450-ти километрах на запад. Для земных колонистов они стали привлекательны тем, что скрыли внутри себя большие количества водяного льда. Несколько сотен миллионов лет назад эту область покрывали обширные ледники. И лёд всё ещё там остался, залегая, порой, на относительно небольшой глубине – около двадцати-тридцати метров ниже поверхности. Горы Флегра стали первым местом размещения марсианских поселений землян. Позже к ним присоединились холмы Дейтеронил и равнины – Утопия с «Лабиринтом Адамса» и Аркадия с небольшим горным массивом, также расположенные в северном полушарии планеты.

Первые купольные поселения землян на Марсе были построены на южной оконечности гор Флегра. Купола носили названия «Южный», «Восточный» и «Западный». Первый купол строили лет двадцать, остальные – немного быстрее. Технологии перенесли с Луны, но многие материалы доставлялись с Земли межпланетными буксирами. За это время обжили орбиту Марса и его спутники. Массовый заезд колонистов начался тогда, когда первый купол – «Южный» – был построен. Впоследствии именно эти три купола, расположенные на расстоянии 25—30 километров друг от друга, и объявила «своими» Марсианская Автономия. А сейчас нам Вебсик показывал на них, как на место следа, некогда оставленного «высокоэнергетическим контактом». Другие «пятна» располагались на Великой северной равнине в районе кратера Миланович, в горах Ливия на экваторе, около кратера Гюйгенс и в горах Хара на южном полушарии. Получалось, что почти на одной дуге…

Олег задал Вебсику ещё несколько вопросов, из ответов на которые стало ясно, что Вебсик не обнаружил в местах контакта ничего, что бы мог использовать для размещения своих структур, кроме того, Марс уже не имел магнитного поля и был погружён в песчаные бури. С него все ушли, кто мог это сделать. Разума на нём Вебсик не нашёл. Про временные рамки событий его спрашивать было бесполезно, время он не признавал.

Олег сохранил всё увиденное на своём регистраторе и крепко задумался. Я подсел к Славе с Пусем.

– Не вяжется у меня что-то, – сказал Слава. – Битва та была, как понимаю, чуть больше двух с половиной тысяч лет назад, а этому контакту, может быть и миллион лет…

– Кристаллы могли сохранить и передать, – предположил я. – Как на Луне, передают же они речь Влады каждое полнолуние.

– На Земле это могло случиться тринадцать тысяч лет назад, – вдруг откликнулся Дегов.

Про планетарную катастрофу, постигшую Землю из-за столкновения с космическим телом, предположительно – кометой, современные палеоисторики собрали достаточно научных фактов. Дегов, насколько я понял, их хорошо знал, но допускал, что катастрофа могла привести к временному сдвигу и ранее существовавшая древняя цивилизация имела шанс сохраниться «в другом времени» и перебраться с Земли на Марс. Предполагать можно всё, но история – наука доказательная. Предположил – докажи, что так. Когда человечество начало бурно осваивать сетевое общение, то о чём только не писалось! Правда, сетевое сообщество имеет механизмы самоорганизации, поэтому информационная анархия ему не грозила – пишущие быстро нашли «своих» читателей, осели на «своих» форумах и сообществах, куда, порой, кто угодно и попасть не мог. К мифам историческая наука со времён успеха Шлимана и раскопок древней Трои относилась очень уважительно, существовала даже отдельная дисциплина – мифологическое источниковедение. Но на Марс она, насколько я помню, не распространялась. Поэтому, когда Дегов начал нам со Славой говорить про «базы человечества на Марсе» в районах равнины Хриса (Chryse Planitia) – большой низменности, расположенной к северо-востоку субэкваториальной части западного полушария Марса, то я сразу вспомнил про свой информаторий и предложил спросить у него, благо он был рядом. Мы спустились в кабинет, и скоро я положил перед Олегом подборку сведений про равнину Хриса. В равнине Хриса в 1976 году земляне опустили первую станцию и получили первые снимки с поверхности Марса. Потом в 1997 году её посетила станция с марсоходом. Уфологи и «контактёры» утверждали, что на равнине есть три купольных сооружения. Приводились размеры куполов – большой купол имел 2,6 километра в диаметре, а два других средних около километра в диаметре. Утверждалось, что все купола связаны между собою тоннелями, а большой купол входит вглубь Марса на 400 метров. Я прикинул – доподлинно сооружённый землянами купол «Южный» возле гор Флегра имел в диаметре метров триста, а его шахты уходили вглубь на 100—150 метров…

Далее информаторий сообщал, что во время колонизации Марса было выделено семь марсианских районов с уникальными ландшафтами, на территориях которых установили жёсткие ограничения на проведение научных исследований. Здесь запрещено оставлять детали космических кораблей, наземных и летательных аппаратов, приборов и проводить разрушающие эксперименты, а передвигаться можно лишь по определённым маршрутам. Система природных парков-заповедников защищала льды вокруг Северного полюса, крупнейший вулкан не только Марса, но и всей Солнечной системы – гору Олимп, систему гигантских тектонических каньонов долины Маринер, эрозионный рельеф наиболее низкого участка планеты на равнине Эллада. Особые парки охраняли обширную южную материковую область Марса, поля дюн на базальтовом плато Большой Сирт, сухие русла древних рек на равнине Хриса. Так что особо на равнине Хриса не полазить, о чём я и сказал Олегу.

– Ты можешь смеяться, – заметил Дегов, – но равнина Хриса на Марсе меня просто не подпустила к себе. Я сделал три попытки, и каждый раз были серьёзные поломки. Решил оставить и не испытывать судьбу. Видишь ли, на самом Марсе многие земные байки про него выглядят несколько иначе. Байки надо проверять на том месте, про которое они бают. Куполообразные формы холмов там есть, это точно. Больше ничего не знаю. Я, честно говоря, ждал, что Вебсик на них покажет. Но он не показал. Рядом с равниной Хриса находится Лунное плато. На нём я бывал. Там есть первая пещера, в которую я спустился. Так вот – та пещера точно была обитаема, иначе я не могу объяснить сотовые углубления в стенах, систему «дорожек» будто специально проложенных для удобного прохода и круглый тоннель в самом низу, ведущий куда-то в сторону долины Маринера. Вернёмся – покажу тебе записи.

Говоря это, Олег не отходил от моих книжных шкафов, пробегая взглядом названия на корешках. Слава сел в кресло у камина, Пусь куда-то скрылся.

– Понимаешь, – продолжал Олег, – мне повезло, что я сразу на такую пещеру наткнулся. На Марсе в основном пещеры – вулканического происхождения: лава текла и застывала, а под ней образовывались пустоты. Есть пещеры в разломах коры. А тут было такое впечатление, будто естественную полость в вечной мерзлоте, которая на Марсе от одного до пяти километров вглубь доходит, «поправили», природа так не может. Ну, сам увидишь.

– Странно, – подал голос из своего кресла Слава, – что-то я не помню такой информации. Об этом вообще сообщалось? Об инопланетянах уже несколько веков трубят все, кому не лень, а тут – пещера со следами искусственной обработки… Почему молчок?

– Очень просто, – отозвался Олег. – Мои экспедиции финансировались и снаряжались через Службу безопасности Земли, а не Марса, ну и были особые условия… Официально я никаких исследований не проводил, я был просто туристом-одиночкой и художником, который платил хорошие деньги, чтобы его доставили с жилым модулем в ту или иную точку, подбрасывали расходники и забирали обратно через некоторое время. С собой я брал рисовальный бокс, синтекраски, холсты, складной стульчик… Лёгкий складной ровер для недальних поездок был. Выставки моих картин на Марсе устраивались и имели успех, это да. Марс – очень красивая, но сложная для художника планета. Её «увидеть» надо, что мне, похоже, удавалось. На Земле тоже регулярно выставлялся, хотя сам на свои вернисажи не приезжал.

– «Ода Марсу»? – вспомнил я. – Они? Так ты – Академик живописи Од?

– Ну да, – кивнул Олег. – «Од» – это мой творческий псевдоним, им я подписывал работы.

– Или абсолютный агент СБ «Одиссей», – раздался голос Ростислава Петровича. Как он появился, никто из нас не заметил, даже дом не предупредил, что странно. Увидев моё недоумение, дед пояснил, что был в Загорном, встретил там Марту, поднялся по серпантину и просто заснул, поджидая нас, в гостиной на диване. Нашёл и разбудил его Пусь.

Ростислав Петрович приветствовал нас всех и сел в кресло у камина напротив Славы. Пусь, гордый от того, что нашёл в доме такого важного обитателя, улёгся у его ног. Мы с Олегом «подпёрли стенку».

– Ему будет очень интересно на картины нашего Петерса посмотреть, – сказал Ростислав Петрович. – Олег, ты бы поведал нам тайну, каким образом ты находишь места, с которых пишешь.

Сам он, разумеется, эту «тайну» уже знал, но почему-то хотел, чтобы её узнали мы. Олег начал рассказывать, и через пару фраз я понял, в чём дело. Пару выставок «Ода Марсу» я в своё время посетил и долго не мог отделаться от странного ощущения, что все изображённые на полотнах места связаны между собой чем-то большим, чем принадлежностью к одной планете. Было в картинах что-то такое, что ускользало от разума, но, тем не менее, оседало в подсознании. Я думал когда-то над этим. Объяснить не мог и списывал неясные ощущения на психоделику красок и светотеней. Оказывается, Олег искал и находил в природе Марса отпечатки некоей «правильности» форм, линий, контуров, расположений. Она для него была языком, на котором природа Марса пыталась донести информацию о следах разума. Возможно, что это всё было не так, ведь картины – это не документальные «приборные» изображения, но, тем не менее… На Земле есть камни, которые отбрасывают тень сидящего человека, но от этого же они не становятся разумными.

– Мы под таким углом картины Яна не рассматривали, – заметил Слава. – Мы только номера серий…

– Про картины Петерса я наслышан уже, – не сразу ответил ему Олег. – Многое видел в репродукциях. Но не хочу чем-либо сбивать свою интуицию. Когда буду готов воспринимать – посмотрю.

Было видно, что Дегов уже устал, и пора было возвращаться, чтобы медики не встревожились и не забрали своего подопечного сами. Ростислав Петрович с нами не летел, когда я влезал в коптер, он тихо сказал, кивнув на Олега:

– Ты его это… придерживай энтузиазм… Он на Земле лет сорок не был. Агент он абсолютный, но не беспредельный. Осторожнее, ладно?