Текст книги "Вебсик. История первая. Испытательный срок"

– Что случилось? – тихо спросила она.

Сидевший у неё на коленях «представитель планеты Собакис» принялся вылизывать мой локоть. Выступать он явно не собирался.

– Да померещилось тут, – так же тихо ответил я, осторожно и благодарно пожимая её руку. – Потом как-нибудь расскажу.

Влада совсем по-взрослому смотрела на меня. Остальные ничего не замечали, Мих каким-то «искусственным» взглядом уставился на стену между окнами. Там висела видеокартина с морским пейзажем в сделанной под старину резной позолоченной раме. Прибой на ней то и дело беззвучно бился о скалы, поднимая облако брызг. «Робот этот Мих, что ли?» – вдруг подумалось мне. Я повернулся к Владе, невольно любуясь её неожиданным взрослением и понимая нутром, что мир уже изменился и мне надо понять и принять его новую реальность, в том числе и эту, вдруг совершенно иную, юную особу, всего несколько дней назад прилетевшую ко мне девочкой-подростком на коптере за своей собакой, эту компанию её ребят, Миха, этот дом… Почти полвека моей жизни куда-то растворилось, всё заново, как в детстве, всё опять неизвестно и впереди. Надо ли? Я не знал.

Дом, видимо, почувствовал моё состояние – стены гостиной вдруг раздвинулись, и наш стол оказался стоящим на том самом морском берегу с картины. Пусь тут же спрыгнул на землю. Всё ещё держась за руки, мы с Владой встали и подошли к краю обрыва. Под ним пенился на прибрежных скалах и глушил все звуки прибой.

– За что мне – такое? – ошеломлённо спросил я, вглядываясь в морскую даль и почти задыхаясь в свежести бриза.

– За детство в душе, – улыбнулась Влада. – Правда, здорово?

Тут Пусь поскрёб меня лапой и что-то положил мне на ногу. Я нагнулся к нему. Увидев, что он принёс, я тихо позвал Владу.

Около моей ноги лежал тонкий обруч с рядом зелёных кристаллов. Маленький, как раз по размерам головы Пуся.

– Ты знаешь, что это такое? – спросил я.

Влада присела и взяла обруч в руки. Он мгновенно увеличился до размеров её головы. Лёгким и незаметным движением она вдруг надела его на себя и закрыла глаза. Я не успел испугаться, как она весело рассмеялась.

– Игрушка близнецов, – сказала она. – Это типа дополненной реальности. Попробуй, надень, – вдруг на «ты» предложила она. – Но откуда она здесь? Мы в это с ними на мансарде играли. Может, это мой обруч и есть…

Она сняла обруч и нахлобучила его на меня. Я увидел, что на мне оказалась белая накидка, вместо каменистого обрыва – лесная поляна, а вместо морской дали – лес с могучими вековыми дубами.

– Красотища, – сказал я и стащил обруч, возвращаясь в морской пейзаж и усаживаясь на землю. Голова немного кружилась от всего этого. – Или мушкетёры, или Робин Гуд. Минус несколько веков. Но, где мы с тобой всё-таки и как вернёмся обратно?

– Мы в доме, – уверенно ответила Влада. – Это всё он. Мы никуда не уходили. Найти бы ещё два обруча и можно смело искать приключения.

По мне, переход из-за стола в гостиной на морской берег уже был приключением хоть куда, но где-то в глубине души я был не против её предложения.

– А зачем два? – спросил я.

– А для Пуся, – серьёзно ответила Влада. – Он же с нами.

– Знаешь, я что-то не помню таких игрушек, – покачал я головой. – Это опять Вебсик?

– Наверное, – пожала плечами девушка. – Я не знаю, откуда она у них была.

Влада подняла руки вверх и с удовольствием потянулась. Заходившее солнце за нашими спинами заставляло гореть светоотражающие полоски ромбов на рукавах и боках её зелёного комбинезона, отчего она казалась ещё тоньше и выше ростом. Потом она опустилась рядом со мной.

– Ты знаешь, как мы сюда попали? – спросил я её. Сам я никак объяснить себе это не мог. Помнил только своё последнее ощущение, взгляд Миха на картину, застывших ребят за столом и всё. Влада явно не спешила отвечать мне. Мы сидели рядом, голова Влады прислонилась к моему плечу. Пусь лежал у её ноги и принюхивался к обручу, который я ещё держал в руке. Вдруг я нашёл ответ. Сам. Но осознать и сообщить его Владе я не успел – мы с ней оказались сидящими бок о бок на полу в гостиной. Обруч исчез, а вместо него лежала записка: «Я рад. Вебсик».

– Вы чего там уединились? – нагнулся к нам Борис. Увидев и прочитав записку, он довольно хмыкнул. – Значит, помогло, если он стал радоваться.

– Что – помогло? – не поняли мы.

– Ну, мы образовали Круг, – сказал Борис. – Вы, двое, нам мешали достичь резонанса. Когда вдруг вы отпали – всё получилось. Жаль, конечно, что вы отпали под стол, но резонанс был сильный. Вы не ушиблись?

– Нет, – переглянулись мы с Владой и улыбнулись друг другу. И поняли, что никому не скажем, куда мы «отпали». Пусть это будет только наше. Я поднялся на ноги и помог встать девушке. Пусь встал сам первым, потянулся, зевнул и сказал своё громкое: «Уааа». Мы вернулись. И только сейчас я заметил отсутствие Миха.

– А где Мих? – поинтересовался я.

Этого никто сказать не смог. Агент исчез.

Дом ударил в гонг, приглашая всех в столовую.

За обедом Эдик и Саша-большой растолковали мне, что им удалось сделать. Признаюсь, что я не всё понял, поэтому могу передать с ошибками. Ребята предположили, что причиной проблем для Вебсика стало нарушение целостности информационного поля расколотого кристалла на ошейнике, который он использовал для прогулки на озеро.

Организовав Круг, они попытались подтвердить или опровергнуть это, используя коллективные экстрасенсорные возможности Круга. Мих их натолкнул на идею включить в Круг и дом. Он же был «связным» между домом и Кругом во время сеанса. Сперва ничего не получалось, но потом выпали мы с Владой, и пошёл резонанс с полем кристалла. Им удалось во время него неожиданно осуществить возврат Вебсика в информационную систему умного дома без существенных искажений, некоторые из них Вебсик теперь мог исправить сам. Конечно, нас немного задело то, что мы оказались помехой, но совместно пережитое приключение с лихвой это восполняло. Уточнять, чему на самом деле был рад Вебсик в записке, мы с Владой благоразумно не стали. Я видел по её глазам, что «продолжение следует», но не для всех.

Парни, окрылённые достигнутым успехом, оживлённо обсуждали перспективы использования Круга для прямых контактов с Вебсиком, минуя всякие искусственные интерфейсы. Словом, обед был очень весёлым.

Улетели парни все сразу на большом транзитном коптере, Влада задержалась – её аппаратик рядом с большим было бы сложно пилотировать. И потом ей хотелось ещё посидеть со мной и с Пусем на скамейке, посмотреть на свой посёлок сверху, а потом ещё пройтись с нами по участку… Словом, причины не спешить были. Я ей рассказывал о своём выборе профессии историка и инфолога (её саму интересовала кибербиология и педагогика), о городе своей молодости – Москве, куда Владе и предстояло ехать учиться, о друзьях. За беседой мы дошли до края участка у начала «Великой тропы», и вдруг Влада насторожилась.

– Вон башни, – сказала она, показывая на пару металлических куполов, едва заметных в чащобе. – Знаешь о них?

– Не знаю, – Я пожал плечами. – А что это, по-твоему?

– А спроси у дома.

Я вытащил коммуникатор.

– Дом, выведи наши координаты и сооружения рядом с ними.

– Помечены как «артефакты», – сообщил я, изучив выведенный список. – У тебя есть другое название?

Влада не успела мне ответить. Коротко и звонко гавкнул Пусь. Мы посмотрели в его сторону. Пёсик сидел и скрёб землю передней лапой, словно приглашая нас подойти и помочь ему. Когда мы приблизились, то я увидел Пуся в центре аккуратно выстриженного круглого газона, стрижка травы создавала эффект сходящейся спирали. Портить такую красоту обувью не хотелось, остановились на краю. Пусь посмотрел на нас и опять нетерпеливо тяфкнул. Мы переглянулись.

– Давай босиком, – предложила Влада. – Такая прелесть.

Я подождал, пока она расстегнёт и стащит свои кроссовки, сбросил домашние шлёпки, в которых был сам, и с наслаждением опустил ступни ног на упругую прохладу зелени.

«Наконец-то, – раздался в моей голове отчётливый голос. – Сообразили. Медленно соображаете, не то, что мы, собакисы».

Наверное Влада услышала то же самое, поскольку её рот сам собой открылся от неожиданности, а потом она быстрее меня бросилась к пёсику и обхватила его руками.

«Вы эти наши столбики не трогайте, – продолжил голос. – А то ни письмо на родину написать, ни прочесть ничего».

– П-пусь, это ты? – заикаясь спросил я, устраиваясь на газоне рядом с ним и Владой.

«А кто ж, по-твоему? – спросил голос. – столько лет вместе, уж по-вашему весь ваш трёп почти понимаю, а ты только пару моих жестов лапами выучил. Так что ты там про эти, аррр… аррр фавв, что-ли – говорил? И что это значит?»

– Артефакты, – пояснил я ему. – Это так у историков называются предметы древности. А ты знаешь, что они такое?

«Нам сперва надо научиться разговаривать не только в этом круге, – сообщил голос. – Подождите, сейчас принесу».

С этими словами Пусь высвободился из рук Влады и скрылся в сторону металлических башен в зарослях. Влада молча показала мне большой палец. Пёс пропадал недолго и скоро вылез весь в колючках и ветках. В зубах он принёс три уже знакомых нам обруча.

«Вот, – раздался голос. – Надевайте быстрее, и один на меня.»

Мы молча подчинились. Влада немного повозилась, прилаживая обруч на Пусе. Когда она кончила, пёс благодарно её лизнул и побежал к краю лужайки. Его голос звучал в наших головах теперь немного другим тембром, а мы сами слышали мысленную речь друг друга. Влада заставила пса потерпеть, пока она приводила его в порядок, вынимая колючки из бороды, усов и боков, а я с наслаждением слушал их диалог.

«Мне тут кое-что показала Джека, – сообщил Пусь. – Но с лужайки всего не увидишь»

До меня, наконец, дошло, что лужайка была прямо связана с новыми способностями Пуся, о чём я его и спросил.

«Ну да, – ответил он. – Это лужайка для наших с Джекой детей. Вот она вернётся, и мы займёмся. Она тоже из собакисов».

Как дальше выяснилось, всё собачье многообразие, помимо размеров, у Пуся делилось на две категории – просто собаки, которые бегали, лаяли и кусались, и собакисы, которые бегали, лаяли и кусались тоже, но с умом. Я ехидно сообщил Пусе, что ему надо подумать о робоколяске, если он не хочет сам толкать люльку с семью-десятью своими отпрысками.

«А вы на что? – ответил пёс. – Плох тот собакис, который не выдрессирует, как надо, своих хозяев».

Тут загудел мой коммуникатор. Я на всякий случай снял обруч с головы и принял вызов.

Звонил Слава.

– Юрий, Влада у вас? – после краткого приветствия спросил он.

– Да, вот она, рядом, – ответил я, включая спикер, чтобы все слышали разговор.

– Хорошо, не отпускай её никуда. Тут шарахи всю округу забрасывают хронокаплями, это очень опасно, но вы там на горе в безопасности, там стазис в башне замка, я знаю про него. Мы не сразу сообразили, но сейчас всё эвакуировано и район полностью закрыт. Есть потери. У меня тут один лёгкий коптер дома есть, на нём отправляю к вам Марту с хронодетектором, сам поднимусь пешком… Юрий, если что – береги Владу…

Связь оборвалась.

Влада спрятала лицо у меня на груди. Она обхватила меня руками, не плакала, но плечи дрожали. Я прижал её к себе, потом взял в ладони её лицо. Ободок с зелёными кристаллами царственно, как корона, прижимал её чёрные волосы, огромные и бездонные тёмно-карие глаза, казалось, всасывали целиком всю мою душу, убирая последние сомнения и опуская к приоткрытым губам…

– Мы вместе, – тихо сказал я. – Понимаешь, вместе. Как на том море. Любимая…

Так мы и застыли на краю круглой лужайки, а сбоку нас за ноги обнимал вставший на задние лапы Пусь…

Меня поймёт только тот, кто хоть раз оставался наедине с огромным миром и своей любовью, нежный поток которой смывал все преграды, делал возможным невозможное и вероятным – невероятное. Мир может осуждать, рушиться, может быть всё что угодно, но это мгновение – выше всего. Все мои прежние встречи с женщинами убедили меня в том, что лучше быть одному, чем одному вдвоём, мне никогда не было скучно с самим собой, а в обществе Пуся и вообще скучать не приходилось, но эта юная девушка, сама только что вышедшая из детства в юность, за несколько дней или мгновений перевернула всё. В ушах мне слышался шум прибоя…

Влада первой прервала короткую идиллию. Она легко чмокнула меня в нос и выскользнула из моих рук надевать свои кроссовки. Я надел опять обруч и услышал Пуся. Пёс призывал нас со всех лап лететь к дому. Поняв, что мои шлёпки для бега не подходят, я побежал босиком рядом с Владой. Впереди нёсся Пусь.

Но добежать мы не успели. Над самой крышей дома как-то криво и вихляясь со снижением пролетел коптер с фигурой человека, висящей на руле. Он рухнул на землю почти около круглой полянки и перевернулся на бок.

– Это мама, – узнала Влада.

Мы побежали обратно.

Коптер перевернулся на бок, его винты ещё вращались. Марта была за руки и за пояс привязана к машине, поэтому не упала с неё. Она явно была без сознания. Я отстегнул лямки её рюкзака, в котором лежало что-то массивное и нескладное, и страховал тело, пока Влада возилась с креплениями её рук и пояса. Вдвоём мы оттащили Марту от машины. Никаких ран на ней видно не было, она просто крепко спала. Дыхание было ровным, пульс – чётким. Я набрал на коммуникаторе Славу, но его номер не отвечал. Не было связи и с домом. Через обруч я объяснил Пусе, что нам надо пригнать садовую роботележку, чтобы довезти Марту. Она стояла на улице около дровницы. Пёс самоуверенно заверил, что тележки ему по зубам, и убежал.

Влада вытряхнула из рюкзака его содержимое и пристроила на нём голову матери. Потом она подошла ко мне. Я тем временем остановил винты и с колен осматривал коптер. Судя по полёту, что-то произошло с гироскопом.

– Знаешь, Марта никогда открытыми одноместными не пользовалась, у неё был страх высоты, – сказала она. – Может это просто испуг у неё?

– Я даже не знаю, есть ли в нашем доме диагност, – ответил ей я. – Отец молодец, что её так примотал. Намертво. Но я не понимаю, как этот коптер вообще сюда долетел. Автопилот же не работает – смотри.

Я пощёлкал клавишами пульта.

– Может, сама она его вела? – предположила Влада. – На стрессе всё возможно.

Вдали послышался отчаянный лай. Мы поднялись, но ничего не разглядели. Тогда я подсадил Владу себе на плечи. Всмотревшись, она даже засмеялась.

– Что там такое? – поинтересовался я, опуская её на землю.

– Сейчас увидишь сам, – улыбнулась она. – Пусь – прелесть!

Лай приближался, и скоро я всё видел сам. К нам, уворачиваясь от наскакивающего на неё Пуся, медленно ползла в нужном направлении гусеничная садовая тележка, а Пусь, забегая то с одной, то с другой стороны, лаем корректировал её движение. Я пошёл навстречу и «принял управление». Пёс, тяжело дыша, свалился рядом с Мартой.

Платформа тележки была коротковата по длине, и мы ещё провозились, приспосабливая на её бортах рюкзак для поддержки ног, потом перетащили со всеми предосторожностями Марту, положили привезённые приборы и Пуся. Сзади платформы были ручки для управления, я встал за них, и мы на малой скорости поползли к дому. Влада сидела спереди и поддерживала голову матери, чтобы не трясло.

Марту мы устроили в кабинете на диване. Пришлось, конечно, помучаться, объясняя кухонным манипуляторам, почему её надо тащить по парадной лестнице, а не поднять в кухонном лифте, предварительно проверив степень готовности, но в итоге всё было сделано. Пока я возился с подъёмом, Влада постелила на диване постель для матери и уточнила по терминалу дома наличие диагноста. Диагност, к счастью, был. Меня ещё посетила светлая мысль подключить его к мегаинформаторию и превратить в мировое диагностическое светило, за что я был удостоен нежного поцелуя. Отдохнувший за время поездки Пусь, видимо, «излучил» такое желание, что дом при его появлении сразу ударил в кухонный гонг.

– Мне надо в душ и вылезти из своего комбинезона, – заявила Влада, появляясь в кабинете с сандвичами на подносе. Я возился с подключением мегаинформатория. – Я порою твои футболки и штаны в шкафу, ладно?

– Угук, – кивнул я. – Рой.

Она подошла ближе.

– Милый, ты только не волнуйся, – попросила она. Я оторвался от своих кабелей.

– Эфир чист, – просто и буднично сообщила Влада. – В нём никого нет. Спасателей тоже.

Солнце уже село, когда я, наконец, поместил на голове Марты диагностический шлем и застегнул «липучки» металлических пластин на ладонях и ступнях. Куб диагноста тихо загудел. Теперь оставалось только ждать результата.

– Вебсик, помоги вылечить, – попросил я без всякой надежды на ответ.

Взяв с подноса последний сандвич, я начал пытаться осмыслить минувший день. Тут вошла Влада, принеся с собой запах морской свежести. На ней была клетчатая футболка и тщательно подвёрнутые серые штаны, на голове – тюрбан из полотенца. Она подошла к дивану, потом села ко мне на колени.

– Слава и Марта – мои приёмные родители, – вдруг сказала она. – Мои родные погибли на Луне-10. Я же там родилась. Мне было два года, когда это случилось.

Я напряг память. Да, как раз тогда была авария с анамезонными двигателями на лунной станции. Это, вроде, была одна из последних попыток воскресить пилотируемые полёты к звёздам. Погибло человек сорок. Значит, родители Влады были среди них…

– Они были физиками, – продолжала Влада. – А Слава – администратором лунопорта, он хорошо знал моего отца и мать, они дружили. Пытались найти бабушку, мамину маму, но она уже эмигрировала в Марсианскую автономию, а там, как ты знаешь, обрывали с Землёй все контакты. Папа был «ребёнком общества», рождённым по программе поддержки демографии, у него были только приёмные родители, они работали тогда далеко от Земли, на Плутоне, и никак не могли меня взять к себе. Слава сперва стал моим опекуном, как друг семьи. Потом он познакомился с Мартой, когда она приехала преподавать в лунную школу, но своих детей у них не было, и тогда они удочерили меня. Мне они роднее всех, – она вздохнула. – А когда я заболела «луняшкой» – это есть такая детская болезнь в условиях низкой гравитации – то они решили со мной уехать с Луны на Землю. Прошли переподготовку в Институте Времени, и вот уже десять лет мы тут, в Загорном… А тебя я знаю давно, – оживилась она.

– Откуда? – изумился я.

– Ладно, скажу. Помнишь, лет семь назад поезд на Французскую Ривьеру застрял в тоннеле, и ты всю ночь рассказывал маленькой девочке, которая никак не могла заснуть, сказки? Вся моя туристическая группа спала, а я с тобой сидела у откидного столика в проходе, и ты мне рассказывал тихо-тихо, чтоб никого не разбудить…

– Так это была ты? – я ошеломлённо потряс головой.

– Я, – обхватила она меня рукой. – Ты мне рассказывал про забавную птицу Киви. Я не забыла. И фамилию твою запомнила. Мечтала о том, что вырасту – и найду тебя, моего сказочника… Как хорошо, что сбылось…

Диагност запищал. Влада свободной рукой подтянула к нам экран терминала. Сбой программы. С чего бы это?

Я запустил перезагрузку. И понял, что меня подспудно угнетало: Слава до сих пор не дошёл до нас. А я совсем забыл.

– Влада, – осторожно начал я. – Ты иди отдыхать, если что – я разбужу.

– А ты?

– А я дождусь конца диагностики и приду тоже.

«Конца диагностики и я могу дождаться, – сообщил мне разлёгшийся в ногах у Марты Пусь. – Идите спать оба…»

«…и не мешайте мне», – закончил я за него. – «Так?»

«Почти», – согласился пёс.

Девушка подозрительно на нас посмотрела, но поцеловала обоих и вышла.

– Дом, пришли мне кофе, – попросил я.

Кофе я скоро получил. Его принесла Влада. Поставив передо мной поднос, она взъерошила мне волосы и сказала:

– Не стоит меня отсылать спать, когда хочешь отправиться искать отца. На твоём лице всё написано, Кивин. И на его морде тоже, – она кивнула в сторону Пуся. – Не хитрите с лохматым. Я – хитрее.

Пришлось согласиться. У меня созрело три варианта поиска. Первый – спросить Вебсика. Второй – спросить дом. Третий – взять Владин коптер и самому полетать над серпантином. Третий теперь наотрез отпадал – было ясно, что полетит только она. Допустить этого я не мог никак.

Влада о чём-то сосредоточенно думала.

– Слушай, – наконец сказала она. – А он не мог эвакуироваться со всеми?

– Ну ты же помнишь его звонок. Он сказал, что посылает с коптером Марту, а сам идёт серпантином.

– Да, но потом сразу оборвалась связь. Понимаешь, он мэр посёлка. Он не может по статусу отказаться от эвакуации.

– Хорошо, если он в безопасности, – вздохнул я. – А если нет? Но идея верная, надо запрашивать Центральную Справочную. И потом – почему тогда он не эвакуировал Марту, а послал её сюда?

Я засел за терминал.

Сеть работала, но очень медленно. Всё еле ползло. Очевидно, купол заблокировал скоростные каналы, и нам остался доступ по какому-нибудь древнему кабелю, проложенному в незапамятные времена вдоль железной дороги… Наконец, приполз список эвакуированных из Загорного. Влады, Славы, Марты и всех бывших тут ребят в нём не было. Ребята нашлись в списке отправленных в континентальные госпитали. Меня, впрочем, тоже ни в одном списке не было.

Влада вместе со мной внимательно всё читала.

Со стороны дивана звякнул диагност. Пусь соскочил на пол (типа всё, дождался же!) и направился, видимо, в спальню, в свою лежанку. Я вывел акт диагностики. По прогнозу аппарата, Марта должна была начать выходить из своего сна через двое-трое суток. Сон был вызван попаданием в зону сильных гравитационных возмущений.

– Хронокапля, – прошептала Влада. – И Джеку она тоже…

– Возможно, – согласился я.

Далее акт диагностики предупреждал о вероятных последствиях, в том числе о потере памяти. Предлагалась транспортировка в госпиталь.

Я достал коммуникатор и набрал номер спасательной службы. Молчание. Так, коммуникатор бесполезен.

– Дом, активируй разведчика, – вдруг решительно сказала Влада.

– Разведчик активирован, – доложил дом.

– Разведчик, принимай задание!

– Введите пароль доступа.

– Вебсик, – сказала Влада. Она явно знала, что делает. Я с интересом наблюдал.

– Пароль принят.

– Разведчик, дай панораму!

На экране возникло панорамное изображение круглой лужайки и лежащего на боку коптера Марты. «Вот оно что! – подумал я. – Он из этих башен».

– Разведчик, обследовать серпантин и весь путь до дома Серёгиных. Цель поиска – биообъект – человек. Состояние… – Влада запнулась. – Ну, любое…

На экране появилась и исчезла оставленная нами у входа роботележка, начался спуск. Разведчик обследовал метр за метром, методично выводя результаты поверх изображения серпантина. Славу он нашёл внизу у железной дороги, на насыпи. По информации машины, он был мёртв.

Влада побледнела, но самообладания не теряла. По её командам манипуляторы разведчика подняли тело, и робот тронулся в обратный путь наверх. Мы пошли его встречать.

Было прохладно, и я захватил для Влады накидку в гардеробной. Мы стояли на ступеньках нашего дома. Я укутал Владу и осторожно поддерживал её. Показался разведчик.

Признаться, такого я тут встретить не ожидал. Это был покрытый отражающей все виды радиации изобронёй аппарат, созданный для дальнего космоса и тяжёлых планет. Передвигался он на шести «ногах», но под его брюхом матово блестели гусеницы. На верхней площадке за немного выступающей сферической передней частью лежало тело Славы, поддерживаемое фиксаторами. Робот дошёл до нас, опустился на землю, и его манипуляторы бережно положили перед нами печальный груз.

– Разведчик, спасибо, – поблагодарила машину Влада. – Хороним по звёздному ритуалу.

После недолгого прощания мы с Владой проводили взглядами уносимое разведчиком тело. Оно плыло в сиянии голубых прожекторов, направленных в чёрное ночное небо. Отойдя от нас на приличное расстояние, разведчик сжёг тело в лазерной вспышке прямо на своей броне. До нас донёсся вой сирены, и три лазерных луча ударили в небо. Салют.

И тут Влада заплакала. Она уткнулась в моё плечо и содрогалась в рыданиях.

«Юрий, если что – береги Владу…» – прозвучал издалека во мне голос Славы. Если что…

Я отвёл Владу в спальню и почти заставил её лечь. Она уже немного успокоилась и сопротивлялась вяло – напряжение дня давало себя знать. Да и Пусь помог – с лежанки он быстро перебрался на кровать и вытянулся за спиной девушки. Его «успокоительные» возможности я знал по себе. Через некоторое время Влада вроде заснула. Какая же она красивая…

Сам я вернулся в кабинет – надо было ещё сменить датчики у Марты на контрольные и перевести диагност в режим сиделки.

Потом я всё-таки хотел выяснить по терминалу перспективы её перемещения в госпиталь. Но сеть перестала ползти совсем. Я выключил терминал и пошёл в душевую.

Когда я вернулся в спальню, то Влада сидела на кровати и, как ребёнка, укачивала на руках Пуся. Увидев меня, она осторожно положила пёсика на кровать и встала.

– Я не могу без тебя заснуть, – сказала она…

Со мной она быстро уснула. А я ещё некоторое время не спал. Внезапные похороны Славы меня крепко выбили из равновесия. А я – «весы», для них равновесие важно. Хаотично бродившие в моей голове мысли начали выстраиваться в некое подобие порядка.

– Сегодня мой день рождения, – вдруг сонно прошептала Влада. – И столько всего…

Я зарылся носом в её волосах. Вскоре мы уснули.