Текст книги "Спасение из ада"

Его рука указала чуть правее, куда под предохранительный козырек ныряла довольно широкая, скорее всего сделанная из бетона дорога, расчерченная ярко-желтыми разделительными полосами на четыре ряда. По ней двигалось несколько повозок, всадников, даже бредущих по своим делам пешеходов. Но больше всего поражали проложенные вдоль дороги блестящие рельсы. И, словно подтверждая, что увиденное не является галлюцинацией этого мира, вдруг раздался тонкий свист и из тоннеля выскочил миниатюрный паровозик, резво тянущий за собой четыре пассажирских и три грузовых вагона. На глазах изумленных гостей поезд проскочил открытое пространство и с явным замедлением въехал под купол еще раньше замеченного здания.

– Там у нас вокзал! – Управляющий вещал с такой гордостью, словно это он лично здесь все построил. – А единственная на весь мир железная дорога уже целый год связывает Свирепую долину прямиком со столицей империи. Полгода назад сам император со своей семьей приезжал осматривать академию, замок и прочие красоты. Что тут творилось! Что тут творилось!

Подобные экспансивные восклицания показывали, что слов для описания воспоминаний и бушующих эмоций не хватает. Понятно стало, что тема сейчас будет продолжена с подобающим восторгом. Да вот только для Даны какой-то там визит императорской семьи показался второстепенным. Хотя она уже и догадывалась, о какой именно семье идет речь и как она выглядит. Удивляло другое.

– Но куда же делись ревущие гейзеры и пар?

– Часть осталась внизу и дает обогрев зданиям, энергию для освещения и прочие блага ежедневного бытия. А вторая часть – вон она, над головами. Поднимается вверх или с теплом, или по нескольким отводным трубам. Создавая сверху уникальную шубу. Причем после удара молниями вон из того купола в центре долины эта толстая прослойка облаков проливает вниз строго выверенную, часовую дозу дождя. Как правило – по утрам, перед рассветом.

– Но ведь тут никогда нет солнца! Вернее, лучи вашего светила сюда не доходят.

– Ну и что! Зато вы полюбуетесь на ночное освещение! Сколько уже насмотрелся, а все равно порой часами здесь вот стою и оторваться не могу от такого зрелища. А уж как ученики обожают учиться в ночную смену, надо видеть их восторженные рожицы.

От строгого, властного управляющего теперь на террасе остался расплывшийся от удовольствия индивидуум. Вверенное в его управление хозяйство не мелькало у него даже в воспоминаниях. Отшельник тоже уже стоял рядом, учащенно дышащий, и своими, в который уже раз выпавшими из глазниц зрачками метался по распростертой внизу долине. Дана, конечно, тоже поддалась невероятному очарованию открывшегося чуда, но максимальной силой воли настраивала себя на более продуктивную, исследовательскую деятельность.

– И какие дисциплины изучают дети в академии? Ну, кроме медицинских?

– Как! Вы еще не догадались? Здесь обучаются и повышают свое мастерство только врачи. Причем дети отбираются в иных мирах Торговцем самые лучшие, готовые до конца своей жизни руководствоваться лишь одним девизом: «Умри сам, но спаси!» – Хулио Кассачи развел руками и пожал плечами. – Ну а в нашем мире все дети рождаются с даром собственного самоизлечения. Так что сюда вообще попадают самые уникальные и великие.

– Как… все?! – с трудом выдавил из своего горла отшельник. – Даже в Успенской империи?

– Увы, хотя вам это осознавать, наверное, очень страшно.

– Так, значит, это правда? – уже шипел от душащего его грудь бешенства Деймонд. – Значит, жрецы забирают у каждого младенца великий дар самоизлечения?

– Да. У нас про это знают все, – погрустнел управляющий, глядя с сочувствием на шокированного парня. – Вместо того чтобы лечить, ваши жрецы лишают младенцев великого чуда, гарантирующего здоровье, затем каким-то образом фиксируют его в шкатулках Кюндю и везут в центр вашего горного массива Бавванди…

– Да… точно везут… и там скармливают этой черной и злобной громадине! И… и… – Отшельник давился какими-то горловыми спазмами, пытаясь вытолкнуть наружу рвущиеся, еще недавно для него кощунственные слова: – И эту вершину надо обязательно уничтожить! Умереть – но уничтожить!!!

Глава 10
Дождь проблем

Павел Павлович всегда нутром чувствовал приближающиеся неприятности. И частенько в былые годы даже предвидел их направление, подставляя вовремя с той стороны «подушку». Но вот в последнем ворохе вселенских проблем он сразу и не сумел рассмотреть то, что творится у него под самым носом. Если бы хоть еще оставался на месте, а то пришлось спешно, прихватив с собой главного аналитика конторы, мчаться за тридевять земель на инициированную последними скандалами встречу высшего уровня. На ней решалось слишком многое, чтобы проигнорировать или перенести на более поздние сроки. Да и соратник, верный друг и компаньон в одном флаконе, уже просигналил о выезде, а такому человеку, как он, не с руки было менять планы. Слишком уж огромное внимание общественности к нему было приковано постоянно.

Пришлось вынести часовой перелет на частном самолете в Литву, где в одном из сокрытых от журналистских объективов подвалов фешенебельной гостиницы и состоялся длительный тяжелый разговор с глазу на глаз. То, что не так далеко располагался и Казимир Теодорович, было обусловлено двумя причинами: в случае необходимости он мог подать нужные сведения и информацию; а в крайнем случае далеко не надо было искать самого знающего человека для начала операции «зачистка». Потому что компаньон настаивал в первую очередь именно на этом. Ведь и в самом деле скандал вокруг Дмитрия Светозарова разгорелся в Европе нешуточный.

Уничтожать родное детище не только не хотелось, но и было бы очень ошибочным, опрометчивым шагом. По крайней мере, старый ветеран специальных операций приложил для переубеждения своего партнера максимум усилий. Пропитался весь потом, сорвал почти голос, но за три с половиной часа сумел доказать, что ликвидировать весь личный состав нецелесообразно сразу по трем причинам. Первая: такое количество пропавших людей, а вдруг и обнаружение некоторых трупов, только усилит всеобщую напряженную ситуацию вокруг конторы. Второе: пока прикрытие и легализация срабатывают полностью, вся дислокация прежнего расположения изменена, новообразованная фирма по совершенно другому адресу не нуждается даже в какой-либо дополнительной подстраховке. Хватает того, что есть. То есть помимо слежки и тщательного подсмотра друг за другом весь личный состав вверенной Павлу Павловичу конторы еще и опекался несколькими, независимыми друг от друга агентствами частных детективов и так называемым картелем наемных убийц. Потрясающе дорогостоящее мероприятие, но зато даже при неожиданном аресте случайного сотрудника его постараются умертвить еще до застегивания на запястьях наручников. Ну и третья причина: кропотливо созданная и хорошо отлаженная машина работала. Приносила ощутимую пользу и неиссякаемый источник прибыли. Избавляться от такого доходного предприятия было бы верхом расточительности.

В завершение встречи Павлович предложил своему напарнику прикрыть контору в случае форс-мажорных обстоятельств двумя независимыми «колпаками» из доступного тому госаппарата. Благо имеющаяся в руках власть позволяла. Одно звено сотрудников может в случае чего быстро вытащить из тюрьмы любого арестованного; а второе звено специалистов в случае надобности легко ликвидирует как любого из агентов, так и любого следящего за ними платного киллера.

Текущие вопросы по капиталам и ближайшим инвестициям дружно решили перенести на следующее время. На том и поспешили расстаться.

Как ни странно, но шеф конторы, выводя из дремы скрючившегося на диване главного аналитика, даже несколько развеселился:

– Подъем! Труба зовет!

Настроение еще больше поднялось после того, как Казик Теодорович нелепо после крика дернулся и свалился на пол. Благо на ковер, так что не зашибся. Хотя и завопил с обидой:

– Да ты, Павел, совсем рехнулся! Мне и так кошмары снятся, а тут еще ты на ухо рявкаешь.

Хорошее настроение продлилось ровно до салона самолета, где при посадке главный аналитик таки придумал, как отомстить своему непосредственному начальнику и в некотором роде коллеге:

– Чего радуешься? А вдруг этот таракан девку до смерти изведет? Или еще чего хуже: в конторе Светозаров устроит ковер из трупов.

– Ха! Не нуди, фацет! Все сейчас по домам сидят да конину жрут. Кто не спит… Борька хоть и садист, за свою задницу и кошелек сам себе грабельки отрежет, но нашу нимфеточку сбережет. А про Торговца… Так сколько нужно тебе напоминать кадры видеосъемки: такие дыры и столько крови – явный труп. Неужели глазам своим не веришь?

– Да, ты прав, извини, – пробормотал ветеран аналитического отдела и стал устраиваться удобнее для короткого сна.

Собрался чуток поспать и Павел Павлович, да только брошенные искры таки разожгли костер переживаний. Обеспокоенный «зубр» так и проворочался на неудобном сиденье до места прибытия, не сомкнув глаз. В голову стали лезть всякие беспочвенные страхи и нездоровые предчувствия. Он и в самом деле представил себе картину растерзанной на куски Александры, а потом долго не мог от видения избавиться. Чуть позже он стал фантазировать на тему неизвестных способностей Светозарова и вообще впал на короткое время в панику. Если хоть часть подобных предположений подтвердится, то контора долго не протянет. Да что там контора! Сам ее основатель, родитель и руководитель может лишиться своей драгоценной задницы.

Хотя как раз последнее немного рассмешило ветерана, а потом и вернуло ему толику спокойствия и самоуверенности:

«Такого зубра, как я, не свалит с ног и десяток Торговцев! Ха! Да они ко мне даже не подберутся. В былые годы я недрогнувшей рукой перестрелял таких акул преступного мира, что их родственники до сих пор воют от отчаяния. Но даже не подозревают, чью руку вело колесо судьбы и справедливости. Тогда все продумал до мелочей и сейчас не проколюсь… Хотя… кое-где перестраховаться не помешает!»

Сонливость как рукой сняло, и комбинации прикрытия, дополнительные движения по безопасности и устроение запасных путей отхода полностью заняли мысли шефа конторы. Утром он заявился на свое место работы хоть и невыспавшимся, но бодрым, подтянутым и во всеоружии хитрых, коварных замыслов.

А вот там на него и накатило.

Еще в фойе его встретил бредущий в попутном направлении и тоже перед тем лишь на часик заскочивший домой Казимир Теодорович:

– Не везет некоторым, умудряются ноги ломать прямо возле собственного дома.

– Что случилось и с кем?

– Да Рафик со своими утренними пробежками с собачкой «допрыгался». Рано ведь бегает, темно еще, вот и оступился в парке в какую-то канавку. Забрала «скорая помощь». Теперь лежит и стонет: просит разыскать свою наверняка потерявшуюся в парке шавку и чуть ли не требует уже в обед прислать за ним машину и отвезти домой. Плачет, что госпитальные стены на него негативно влияют. Мол, он уже договорился о преждевременной выписке.

– М-да! Вот уж шавковод поганый! Тьфу на него! – Па-лыч не любил собак и презирал всех собаковладельцев. – Оставить бы его в больнице на месячишко…

– Повесится от тоски. Да и здесь он нам нужен… – Они уже вошли в лифт, не собираясь пешком подниматься на два этажа выше. – Мало ли что…

Но в тот момент шеф конторы так ничего и не почувствовал, разве что раздражение из-за подобного досадного недоразумения. Выходя из лифта, он крикнул младшему агенту, который в роли охранника восседал в прихожей:

– Королюхова ко мне! – И закончил разговор на тему перелома: – Ладно, чуть позже отправим кого-нибудь на машине. Пусть и в самом деле здесь на костылях прыгает…

Прошел в свой кабинет, привычно и очень придирчиво осмотрелся. Многолетняя практика подобных, пусть даже поверхностных проверок себя не раз оправдала. Чего только не придумывали искренние враги и души не чающие в своем клиенте наемные убийцы. Минута-две в глобальной политике роли не играют, а вот для спасения собственного тела могут оказаться решающими. И никакой роли не играло, что кабинет в его распоряжении всего лишь несколько дней: фотографическая память срабатывала всегда и везде.

Вот и сейчас где-то в подсознании тревожно зазвонил колокольчик. Не сразу, но с третьего просмотра удалось заметить одну чуть сдвинутую метку из основных и одну второстепенную – совсем не на своем месте. Кто-то рылся в его столе или включал компьютер!

Еще раз все перепроверив, сделал шаг назад, осмотрел замок. Внешне цел! Ключ только у него. Но Павлович был совершенно уверен в сдвинутых метках. Вышел в коридор и гаркнул:

– Дежурный, ко мне! – Когда тот подбежал, спросил: – Кто дежурил ночью?

– Агент Евсеев! Только минут двадцать назад ушел домой отсыпаться.

– Звони ему на мобильный! Есть гудок? Давай сюда! – С раздражением перехватил телефон и стал слушать, проворачивая в голове предстоящие команды и вопросы. Но гудок длился за гудком, а отвечать никто не собирался.

Изо всех сил давя в себе нехорошие предчувствия, шеф конторы отдал телефон обратно. Отдав конкретный приказ:

– Гребаный Евсеев! Дозваниваться беспрерывно! Что записано о ночных происшествиях в журнале?

– В десять вечера прибыл Борис, отправился в подвал. Вскоре оттуда вышел Рафик, уехал домой. В семь утра Ко-ролюхов покинул контору. В восемь поступил доклад от на-ружки, что он прибыл в особняк Бонке. В восемь я принял дежурство, Евсеев ушел через сорок минут: долго трепался с кем-то по городскому телефону.

Дежурный еще договаривал, как к ним приблизился охранник, которому было дано указание срочно разыскать Бориса Королюхова. Он протягивал мобильный телефон со словами:

– Павел Павлович, Борис звонит.

– Что там у тебя? – Но, уже задавая этот вопрос, старый ветеран почувствовал, как почва начинает уходить из-под его ног.

– Ничего страшного, шеф. Но как только я вошел домой, как мне стали названивать из следственного отдела и минут сорок выпытывали, кто и как наведывался к Светозарову за последнее время. Сказали, что приедут очень скоро и зададут еще несколько вопросов при личном общении. Да это и понятно: их наблюдатели не сводят глаз с его дома и, как мне показалось, вот-вот вломятся внутрь для обыска. Я уже заметил несколько прибывших машин со специалистами.

– Блин! Борька, может, это по твою душу?

– Да нет, меня бы сразу взяли по прибытии. Это они все про Светозарова копают.

– Но ты справишься с беседой?

– Несомненно, шеф. – Голос Королюхова сочился уверенностью и спокойствием.

– Ладно, но держи меня в курсе. И что там с Шуркой?

– Ха! А что с ней случится? – хохотнул агент. – Я ее пока пытал только тем, отчего ей ну никак хуже не станет. Наоборот, ей такие пытки понравились.

– До связи! – Шеф отключил телефон, осмотрелся и, наткнувшись на дежурного, все-таки решил уточнить: – А что там в бильярдной?

– Все по-прежнему… – Тот слегка смутился. – Эта… Саша, вся в слезах и соплях. Попросила меня прикрыть ее простыней…

– Ну и что?

Парень смутился еще больше:

– Прикрыл…

– Козел! – не сдержался Павлович, собираясь сорвать свой гнев на подчиненном.

И сразу заметил вывалившегося из своего кабинета Казимира Теодоровича. Тот открывал рот, словно рыба на берегу, а его обескровленное лицо выглядело словно выкрашенное серой краской. Даже его щегольская щеточка усов из чернеющей превратилась в бесцветную. Только приблизившись к аналитику вплотную, удалось расслышать:

– У меня вся система переформатирована и стерта до нуля. Резервные карты памяти лежат в сейфе нетронутыми, но вся инфа последних дней и записи службы безопасности приказали долго жить.

Это уже считалось полным провалом. Но несмотря на висящий над головой жуткий, пусть и виртуальный запах горелого, шеф все-таки отправился в сопровождении главного аналитика в свой кабинет. И только через десять минут, убедившись, что с его компьютером сотворили аналогичный вандализм, потянулся к кнопке общего селектора. Но и тут еще град из неприятностей не окончился, прерывая его действия неожиданным образом. Зазвонил маленький мобильный телефон, который лежал в самом дальнем, скрытом кармане. Названивал компаньон, с которым только виделся и общался этой ночью:

– Павел, кто-то из твоих «крысятничает». Вышел на меня с жалобой. Разоблачил тебя в деле с музеем. Себя не раскрыл. Решай по своему усмотрению, но я тоже подстрахую.

Главный аналитик сидел напротив, с деловитой безысходностью вводя в режим максимальной работы стоящий у него на коленях ноутбук. И пока Павлович с ошарашенным лицом прятал телефон в дальний карман, первая заданная процедура стала работать.

– Подключились к спутникам. Сейчас идентифицируется карта чипов Евсеева, – комментировал бесцветным голосом Казик. – Есть. Пошел поиск. Выходим на карту… Наблюдаемый в движении! Двигается с большой скоростью по автобану в западном направлении. Сейчас примерно в двухстах километрах от этого места.

– У‑у-у‑у… – застонал в бессильной ярости шеф практически уже прекратившей свое существование конторы. – Ублюдок!

Дальше из него полился такой поток ругательств, что сухонький Теодорович сжался в кресле калачиком и только через несколько минут осмелился вставить очередную реплику:

– Даю команду на немедленное уничтожение объекта.

– Да… конечно, – опомнился старый ветеран, заставляя себя сконцентрироваться на стоящих перед ним и требующих его немедленного решения проблемах. – Давай! – Затем, словно убеждая самого себя, пробормотал вслух: – Ничего еще не потеряно! Мы еще повоюем, а денег нам хватит до глубокой старости! Не правда ли, дружище?

Главный аналитик в ответ лишь скорбно пожал плечами. Уж он-то знал лучше всех, что о какой-то там старости мечтать в данной ситуации не приходилось. И до завтра дожить – большое счастье. Хотя для себя лично он всегда желал только одного: интересной и насыщенной работы. Смерти старый поляк не боялся, воспринимая ее как неизбежное зло и готовясь к ней с философским фатализмом.

Тогда как Павлович только сейчас решился объявить по селекторной связи для всех сотрудников:

– Внимание, тревога! Объявляется «Уровень-два»!

То есть объявил полную эвакуацию с должным залеганием на «дно», рассредоточением сил, при попутном уничтожении за собой всех следов своей деятельности. Более чем половине сотрудников надлежало с максимальной скоростью рассосаться по окрестностям и вернуться немедленно на родину. Остальным действовать на месте по утвержденным на такой случай предварительным заготовкам. От более высокого «Уровня‑1» данный план отличался лишь тем, что не рекомендовалось убивать любого подозрительного человека, который приближается к агенту с непонятными намерениями. Палка о двух концах. Потому что уже в следующие пять минут Павел Павлович запустил в ход операцию выборочной зачистки.

Добрых полчаса он куда-то названивал по разным номерам и кидал лаконичные, совершенно непонятные даже для главного аналитика фразы. Два-три слова – и судьба очередного человека оказывалась решена. И в подавляющем большинстве случаев никто из приговоренных даже не догадывался о своей скорой, весьма печальной участи. В финале подобной деятельности оставалось решить будущее еще троих людей. И главный распорядитель с веселой злостью обратился к одному из них:

– Ну что, фацет? Неважный из тебя вещатель оказался: и Шурка цела, и Торговец не вернулся. А нам все равно крышка!

– Кто мог знать… Да и ты, Павел, оказался не семи пядей во лбу.

– Ты так думаешь? – Тон у ветерана спецопераций стал вкрадчивым. – А ведь у меня в любом случае есть выход.

– Не сомневаюсь. – Казимир Теодорович тяжело вздохнул и достал двумя пальцами из нагрудного кармана прозрачную бумажку, в центре которой виднелась какая-то соринка. – Только у меня к тебе просьба. Одна. Может быть, последняя. Просто скажи когда… а дальше я уже сам. Узнаешь?

Шеф только кивнул, сразу сообразив, что он видит. И внешне совершенно спокойно наблюдал, как его древний подчиненный с помощью зеркала и пинцета прикрепляет ту самую соринку к усам прямо над губой. Короткая фиксация – и миниатюрная ампула с ядом намертво прилипла к одному из волосков. Теперь достаточно будет лишь хватануть нижними зубами себя за усы, и смерть в течение десяти секунд гарантирована.

Правда, существовало еще достаточно много вариантов развития событий как при аресте, так и в прочих несчастных случаях. Именно про них и подумалось в первую очередь.

– Ты думаешь, это поможет?

– Тебе решать. – Кажется, главный аналитик не просто понимал всю призрачность своего существования, но и смирился со своей участью. – Ты ведь знаешь, Павел, я за жизнь никогда не держался. Она всегда для меня полным дерьмом считалась. Работать – это да, это было интересно. Да и сейчас хотелось бы хоть что-то придумать… Хотя если честно, то мне жалко больше всего утерянной возможности побывать самому в других мирах. Наивная мечта голодного детства, а вот ты знаешь, хоть Шурке и намного хуже, но я ей завидую: она там побывала. Она увидела сказку, потрогала ее… Теперь ей и умирать не жалко.

– М-да! Эк тебя на лирику пробило…

Они оба на момент прислушались к топоту ног в коридоре. Подчиненные старались претворить в жизнь план «Уровня‑2» со всем возможным и невозможным рвением. Казимир заглянул в ноутбук:

– Довольно удачно этого Евсеева скоро перекроют. Если беглец так и не уйдет с автобана, через четверть часа остановят. На что он надеется?

– Тоже не понимаю. Дуракам закон не писан.

– А по поводу лирики… так вроде как положено в такие часы. Можно и расслабиться.

Павел Павлович принял какое-то решение и стукнул кулачищем по столу:

– Сейчас не время расслабляться! Давай работай, как ты умеешь! Может, и выкрутимся! – и сразу перешел на спокойный, как раз для такого момента, тон: – Что будем делать с Шуркой?

Понявший, что пока на его экзекуцию наложена отсрочка, аналитик заметно взбодрился и интенсивно потер щеки и лоб:

– Я хоть дремал всю дорогу… все равно как вареный. А с Шуркой?.. Все-таки она – это огромный потенциальный козырь. Вдруг да пригодится?

– Вот и я думаю, что следовало бы нимфетку нашу припрятать.

– Только чтобы надежно и с гарантией.

– Ха! Что может быть надежно в нашей жизни? Сам ведь только недавно философствовал. Но можно постараться и с гарантией… – Он набрал очередной номер, пользуясь своей памятью, и, дождавшись ответа, стал говорить: – Как у тебя? Деньги получил? Доволен? Готов работать? Тогда подъезжай, заберешь ту самую девицу. Нет, только не дать издохнуть и охранять. Есть где устроить? Но в случае чего – убрать! Даже перед собственной смертью. Хорошо. Время пошло.

Он сверил время со своими наручными часами и опять уставился на подчиненного. Тот без труда догадался, о чем дальше пойдет речь.

– Вот с Борюсиком – надо думать. Что-то я там краем уха слышал про полицию? – Получив полный пересказ телефонного разговора с мнимым миллионером, пожал плечами: – Мне кажется, лучше всего будет, если богатый Бонке вдруг неожиданно уедет в дальнее путешествие. Например, в Латинскую Америку. Для начала… якобы…

Во время этих рассуждений в первую очередь Павлович вспомнил о звонке своего напарника и о странном шантаже того по поводу разграбленного музея:

«И ведь точно кто-то из своих крысятничает. Вот только узнать бы, кто именно! Пожалуй, только одного человека можно смело вычеркнуть из списка слишком хитро сделанных кандидатов: Александру. Она просто физически не могла совершить наезд на своего любимого начальника. А вот все остальные шанс имеют. Самые знающие и проверенные – больше всех. Тот же Казимир, например. Имел ведь и время и возможности… При поверхностных воспоминаниях Королюхов вроде как не вписывается в сроки работы с секретными счетами, но и его скидывать со счетов раньше времени не стоит».

Поэтому вслух он сразу согласился:

– Да-а… этот тип слишком много знает. И по большому счету уже свое отработал. Разве что Торговец к нему сунется…

– Сам ведь меня убеждаешь, что трупы никуда уже не суются! – вспылил Казик. Что на него было не похоже. Но видимо, нервное перенапряжение и ожидание смерти сказывалось и на нем. – Или мы вносим коррективы с учетом его возвращения, или забудем про иные миры навсегда. Разве что иного Торговца отыщем.

– Хм! А ведь в твоих словах есть полезное зерно. Раз один нашелся, то почему бы и второго не отыскать? Особенно когда есть опыт. Теперь мы можем подобного человека разыскать просто по торговым операциям и по куче совсем иных критериев.

– Ох! Ну и куда тебя понесло? Мечтать не вредно. Решай, что с Борькой делать будешь.

– Да я там наружное наблюдение пока так и не снял.

– Но хоть киллера послал для подстраховки?

– Вроде как не было нужды… – Шеф ожесточенно и с досадой почесал себе скулу: – Хотя следовало бы… Ладно, сейчас звякну, проверю!

Он с длинным выдохом набрал номер и повел разговор:

– Что там у вас творится?

– Относительное спокойствие. Подозрительных шпиков крутится словно грязи, но особняк Светозарова пока еще не вскрывали. К герру Бонке, как и ожидалось, зашли двое представительных мужчин. Похожи на следователей. Да и машина у них явно из участка. Уже двадцать пять минут беседуют.

– Что имеете для передвижения?

– Автомобиль. Напарник уехал на мотоцикле по вызову в контору.

– Ну да, ну да… А вы за сколько доберетесь сюда?

– Минут за сорок.

– Почему так долго? – Брови шефа сошлись на переносице.

– Так ведь машина стоит за три квартала отсюда, ближе негде было припарковаться. – Агент отвечал несколько растерянно, не понимая, в чем его вина.

– Ладно, тогда…

Некое готовое решение прервалось поспешными комментариями подчиненного:

– Наружная дверь открылась, вышли следователи и Бонке. Дверь запирается на ключ. Беседуют между собой довольно мило. Идут к машине. Бонке показывает условными жестами: ничего страшного. Все под контролем. Процедура свидетельского опознания. Да, точно, он опять дублирует этот сигнал: процедура свидетельского опознания. Сели в машину, уехали.

– Пока оставаться на месте! – Шеф выключил телефон и уставился на Казимира Теодоровича: – Ты подумал о том же самом?

– Наверное. Если они отыскали труп Светозарова, то, скорее всего, и пригласят для опознания ближайшего соседа. И это вполне допустимый вариант: Торговец успел куда-то прыгнуть, но, мертвый, застрял в гипотетическом подпространстве. А потом и выпал, незнаемо в каком отдалении от города. Мы-то ведь ничего о его прыжках конкретно не знаем. Даже Шурка ничего не видела из-за повязки и при всем желании подсказать не может.

– Если не врет…

– Скорее всего, не врет. А шанс нахождения трупа – дело реальное. Пусть даже они нашли тело, просто похожее по всем внешним данным. Вот потому, скорей всего, взлом дома Светозарова и тщательный обыск задерживаются.

– Хитро… витиевато… но! Другого в голову и мне ничего не приходит. – Шеф взглянул на часы. – Добро, ты тут следи за ловлей этого Евсеева, а я пойду передам нашу посылочку из подвала. Ну и заодно проверю, как идет эвакуация. – Он уже встал с кресла, когда решил добавить: – Да и ты тут посматривай.

– За меня не волнуйся, – проворчал главный аналитик и осторожно прикоснулся к губе. Удостоверившись в наличии капсулы с ядом, криво усмехнулся: – Живым меня не возьмут. – Опять принялся что-то печатать, но тут же вскинулся, припомнив весьма важную деталь: – Ты про Рафика не забыл?

– Точно! Он тебе нужен?

– Зачем? Подобные дипломаты с «лечебными» препаратами есть и у тебя, и у меня. Да и пользоваться ими мы умеем.

– Понятно, значит, вместо машины с бананами послать ему только один «банан»?

– А я откуда знаю? Мало ли в больнице от чего помирают? То лекарства перепутают, то гангрена вдруг по мозгам ударит, то от голода пациент окочурился.

Уже в дверях Павел Павлович проворчал:

– Нет, от голода слишком подозрительно будет. Да и слишком твердое алиби для медсестер останется.

При его появлении в коридоре все забегали и засуетились с еще большей скоростью, но он совершенно не обратил на это внимания. С угрюмым видом спустился на первый этаж и, выглядывая через окно на улицу, сделал короткий звонок. Потом отправился в подвал, потом еще ниже, в бильярдную. Хотя по логике вещей в бильярд здесь никто играть не собирался, стол остался от прежних владельцев и как раз годился лишь для допросов.

Девушка, еще совсем недавно считавшаяся лучшим агентом его конторы, всем телом дрожала под накинутой на нее простыней и затуманенными глазами пыталась рассмотреть вошедшего человека. Так всегда бывало с допрашиваемыми, когда у них начинался откат после применения самых действенных психотропных препаратов. Резко сдернутая простыня улетела в угол, и Павел Павлович тщательно пересчитал пустые экспресс-тюбики. Потом с усмешкой рассмотрел наполовину пустой шприц:

– Кажется, тебя здесь ублажали со всем усердием? Жарко было?

Александре не удалось справиться с дрожащей от холода челюстью, и вместо ответа получился перестук зубов. Голос она узнала, хотя глаза продолжали слезиться и она никак не могла рассмотреть конкретную мимику. Плечом тоже вытереться, хотя бы частично, не получалось. Судя по тону, следовало готовиться к самому худшему. Но неожиданно раздался звук удаляющихся шагов, давший толчок целому хороводу мыслей: «Зачем он приходил! Почему ушел? Неужели наказать дежурного за накинутую простыню? Вот уже подвела парня! Хотя что ему с этого станется? Меня вон убивают, а на него полают лишь… и то: все равно ведь в будущем таким же толстокожим станет. Но где же Борька? Неужели все сумел провернуть? Но тогда почему о нем ни слова не сказано? Уж этот старый шакал обязательно бы сейчас стал или выпытывать о сговоре, или похвастался бы отсечением башки у Королюха. Может, спросить, если опять появится?.. – И сразу на себя злобно прикрикнула, тоже в мыслях: – Да что это со мной?! Совсем мозги застудила, такие вопросы задавать! Все-таки одну ночь благодаря своей сообразительности пережила. Теперь бы еще день продержаться… Ох! Кажется, возвращается!»

Бывший начальник, а теперь первый тюремщик и в самом деле вернулся с чем-то в руках. Пригнулся возле стульев, потом выпрямился, приподнимая что-то большое и темное. Заметив непроизвольное вздрагивание пристегнутого путами тела, удовлетворенно матюгнулся и злобно прорычал:

– Ну вот и все, Шурка! Смерть свою ты сама заработала! Получай!

Что-то странно скрипнуло, и в следующее мгновение девушке показалось, что ее сжигают заживо. Но при попытке завопить от страха и ужаса неожиданно захлебнулась водой и стала биться в конвульсиях, пытаясь прокашляться. И только когда у нее над головой раздался громовой хохот, до ее сознания дошло, что конкретно с ней совершили. Скорее всего, ее окатили из большого ведра ледяной водой. Что следующие слова, доносящиеся сквозь смех, и подтвердили: