Текст книги "Рай и ад Земли"

Юрий Иванович
Рай и ад Земли

© Иванович Ю., 2009

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2012

* * *

Пролог

Прокоп Скауди полагал себя не только самым знаменитым экстремалом в мире, но и самым знаменитым экстремалом среди миллионеров. Ибо общеизвестно: очень богатые личности могут позволить себе такое, что простым, пусть даже и очень рисковым людям, и не снилось. И за свои миллионы Прокоп разрешал себе все, что душа пожелает.

Вот и сейчас он готовился испытать еще одно, ни с чем несравнимое, по словам организаторов, ощущение. Хотя и осматривался Прокоп вокруг себя с явным разочарованием и скепсисом. Он находился на открытом поле, покрытом потрескавшимся солончаком, который густо пробивали пересохшие травинки. В пятистах метрах перед ним находился холм, из-за которого и ожидалось, по сценарию, появление того самого обещанного экстрима. Припекало солнышко, буднично звенели цикады, лицо освежал ровный, без перепадов упругий ветерок.

Миллионер уже с некоторым раздражением оглянулся назад. Там, в трех километрах, виднелся еще один холм, глиняный, размытый дождями и изборожденный ветром, за которым скрывался вертолет, их сюда доставивший. А прямо на желтом фоне глиняного холма красовался организатор всего нынешнего представления. Молодой, однако уже легендарный в узких кругах мужчина, восседающий за рулем роскошного мотоцикла с коляской. Даже с такого расстояния Прокоп заметил, как мотоциклист успокаивающе махнул обеими руками. Мол, подождите еще немножко.

«А чего ждать?! – все больше раздражался миллионер. – Когда мы подлетали, я отчетливо рассмотрел пространство за этим холмом: голая степь на многие десятки километров. Да там и суслику негде спрятаться, не то что конному рыцарю. Разве что под землей что-то построили? Ха! Сколько они там могут поместить? А ведь этот пройдоха обещал самую что ни на есть жуткую атаку тяжелой рыцарской конницы полноценным королевским полком. Правда, так и не признался, сколько рыцарей состоит в этом полку. Ну, пусть только попробует мне подсунуть жалкий десяток каких-то задохликов в консервных банках! Сдеру с него всю неустойку в тройном размере! Мало того…»

Недовольные рассуждения Прокопа прервал легкий вибрирующий гул, и он тут же с новым интересом повернулся к так называемой сцене. Как раз вовремя. По всему гребню одновременно показались вначале верхушки копий и пышные султаны, потом – шлемы и конские головы, а уж затем и рыцари в полном облачении, величественно восседающие на забранных в бронированные попоны лошадях. Вернее, даже не на лошадях, а на мастодонтах, словно специально выведенных для ношения невероятного по тяжести железного груза.

У любителя экстрима глаз был натренирован не хуже, чем его непомерная хватка бизнесмена, подкрепленная неисчислимой наличностью в банках. Поэтому он и с расстояния в полкилометра прекрасно мог заметить несоответствие в масштабах и размерах. По его прикидкам получалось, что любой рыцарь ростом был под два метра, да и их битюги заметно превосходили по высоте любые нормы. Чтобы достать до луки седла, обычному человеку пришлось бы вытянуть руки над головой.

Опытный Прокоп сразу разгадал загадку:

«Да ведь они в основании холма подвели специальный газ, а теперь его пустили в воздух. Недаром так дотошно и скрупулезно выбирали время представления, освещение и настаивали именно на этой точке. В это время лучи солнца преломляются в газе под определенным углом и создается увеличительный эффект. Ну что ж, пока еще ничем особо не удивили. Хотя количество всадников впечатляет. И где только они прятались? Для такой банды надо было вырыть самолетный ангар. Или они весь гонорар тратят и еще свои докладывают? Хе!»

Действительно, только в первой шеренге располагалось около восьмидесяти рыцарей. Все они выстроились идеально прямой линией и, выхватив короткие орудия, похожие на булавы, стали синхронно колотить по собственным щитам. Грохот даже на таком расстоянии получился ужасающий.

«Ага! – с пренебрежением усмехнулся Прокоп. – Начинают психическую атаку шумовыми эффектами. Старо как мир…»

Но какое-то тянущее, неприятное чувство этот грохот определенно вызывал. Так и хотелось встряхнуться, сбрасывая давящее наваждение, как делают собаки. На этом шумовые эффекты не кончились. Сначала с довольно мерзким низким звуком загудела поднятая во второй шеренге труба. Еще более мерзким тоном ей вторила другая – и в этот момент стена всадников дрогнула в едином первом шаге. Так и продолжая колотить булавами по щитам в ускоряющемся темпе, весь строй рыцарей стал накатом спускаться с холма. Как ни странно, при беглом подсчете рядов оказалось более десяти. И вот тут другой грохот стал перекрывать лязг железа – грохот огромных копыт по пересохшей земле. Когда тяжелая конница набрала скорость, земля под ногами у Прокопа стала вибрировать и сотрясаться.

Добавился рев третьей трубы. Булавы слаженным движением оказались прикрепленными к лукам седел. Похоже, гигантские кони достигли максимума своей скорости, и теперь первая шеренга этих храпящих мастодонтов напоминала миллионеру широкую танковую гусеницу, которая перемалывает в пыль любой грунт под собой. Белое облако уже покрывало коней чуть ли не по грудь. Внизу просматривались только мерно вздымающиеся копыта, взбивающие и подбрасывающие комья земли.

Четвертая труба включилась в дело, когда дистанция сократилась до ста метров. По этой команде все копья приподнялись, а затем острия опустились вниз, на линию атаки. На восьмидесяти метрах рев усилился сразу несколькими трубами – и после этого рыцари принялись кричать. Причем не что-то, напоминающее привычное «ура!» или просто «а-а-а!». Скорее этот всеобщий крик берсерков напоминал рычание голодного динозавра.

На пятидесяти метрах Прокоп запаниковал и нервно оглянулся: мотоцикла с коляской и самого организатора нигде не было! Быстрый взгляд на фланги подтвердил, что рыцари так и идут прямой линией и в стороны, создавая расходящийся строй, подаваться не собираются. На тридцати метрах ищущему острых ощущений миллионеру вдруг пришла в голову одна-единственная фраза одного из своих самых опасных недоброжелателей: «Ты у меня, козлина, умрешь самой экзотической смертью!»

На дистанции в двадцать метров Прокоп Скауди понял, что его подло и коварно подставили! За собственные деньги он добровольно угодил в смертельную ловушку! Передняя линия шла так кучно и грозно, что раздаться в стороны у рыцарей уже не получится при всем желании. А на десяти метрах стало понятно, что и остановиться они просто не успеют. Неимоверная масса железа и плоти просто по законам инерции не успевает остановиться на таком мизерном отрезке.

И когда до тяжелой кавалерии оставалось всего лишь пять метров, переставший дышать от страха миллионер уловил вместе с донесшейся до него пылью острый запах разогревшихся животных и кисловатый привкус падающего на него железа. И уже уходящим в небытие сознанием он отдаленно уловил непроизвольные сокращения кишечника. Ноги у Прокопа подогнулись, глаза застлало кровавым туманом, и в этом красном обрамлении он увидел вздымающиеся прямо на него, огромные, с его голову, копыта. А дальше – полный мрак безвременья и бесчувствия.

– Ну, как отдохнули? – Главный исполнитель заказа выглядел невероятно учтивым, готовым выполнить любое желание клиента.

– Нормально. – Глаза лежащего человека пугливо обежали комнату и вновь с подозрением уставились на стоящего у стола молодого человека. – Давно я тут валяюсь?

– Да нет, что вы! Вас только минут пять как раздели санитарки и уложили в постель. Еще и доктор не успел приехать. Хотя нет, кажется, вижу его машину во дворе… Вон, видите, часы на стене? Да и ваш «ролекс» – вон, на тумбочке. Минут десять еще потратили на дорогу. Минуты три – пока я вас отыскал в этом облаке и погрузил в коляску мотоцикла. Ну и сразу хочу принести вам самые искренние извинения. Ребята явно перестарались, подняли слишком много пыли, переборщили с шумовыми эффектами – вполне естественно, что даже ваш крепкий организм не выдержал такой концентрации впечатлений. Вдобавок на этот раз кавалерия решила не расходиться возле вас в стороны, а просто перепрыгнуть одиноко стоящего зрителя. Тренированные животные это делают без труда. Да вот только облако пыли не рассчитали. Вы просто немного задохнулись, поэтому и случился обморок. Но по сути условия сделки мы выполнили. Мне кажется, ощущения вы получили по максимуму. Не правда ли?

Пока длился этот монолог, лежащий на кровати человек лихорадочно размышлял:

«Если часы не подведены и сходятся с моими, а мои потом сойдутся с точным временем, то и вправду с момента обморока прошло не больше четверти часа. Следовательно, то, что я обгадился, – просто игра моего перепуганного воображения. Или… – Заметив, что молодой человек в процессе рассказа стал прохаживаться по комнате и как раз отвернулся, Прокоп приподнял одеяло на груди и опустил резко коленки. Окутавшая ноздри волна запахов ни в коей мере не напоминала пугающую вонь. – Да нет, вполне нормальный запах тела. Не могли они меня так быстро и тщательно отмыть. И трусы на мне мои… сухие…»

На последний вопрос следовало отвечать, и Прокоп выдавил на своем лице покровительственную улыбку:

– Да, скрывать не стану, вам удалось меня поразить по полной программе. Аванс вами отработан с излишком, и я сию же минуту подпишу давно приготовленный чек на остальную сумму.

Миллионер протянул руку к стоящему с другой стороны кровати стулу и вытянул из своей куртки чековую книжку. При этом он опять-таки не сдержался, склонился чуть больше положенного и принюхался к своей одежде:

«Да нет! Брюки жутко пропылены, но запаха подозрительного нет. Что это на меня нашло?..»

Когда чек был подписан и вручен молодому мужчине, тот сделал серьезное лицо и перешел на сухой канцелярит:

– Еще раз хочу напомнить: вы давали подписку о категорическом неразглашении сути испытанного вами удовольствия. Там указывается, что в противном случае к вам будут применены самые жесткие меры.

– Вы меня пытаетесь запугать?! – с пафосом спросил Прокоп.

– Ни в коем случае. Просто пытаемся сами оберегать наших уважаемых клиентов.

– Однако! – стал непроизвольно закипать миллионер. – Хочу вам напомнить, что меня пугать нечем! Моя жизнь прозрачна и чиста, а нескольких эпизодов разврата, которые имеются, мне стыдиться нечего. Сам жду случая, когда о них узнают мои завистники.

– Тем не менее я прошу вас еще раз устно подтвердить подписанное ранее соглашение.

– Хм! Подтверждаю. – После этих слов любитель экстрима ехидно усмехнулся: – Наверняка снимаете на видео наш разговор?

– Конечно. Чтобы потом, при нежелательном развитии событий, вам же об этом напомнить.

– Да в гробу я видел ваши намеки! – Рассерчавший миллионер резко сел в кровати. Отброшенное одеяло открыло сильно заросшее черными волосами тело. Но похоже, хозяин волосяного покрова совершенно его не стеснялся. Его ноги, словно окутанные вязаными носками из черных ниток, твердо встали на пол, а глаза едко сузились. – А своей кличкой Горилла я даже горжусь. Понятно вам?

– Как вы знаете, я не расист и не делю людей по внешним признакам. Толерантен ко всем честным и порядочным. Просто хочу вам напомнить один случай из нашей практики. Вы помните герцога Штаусе из Швейцарии? – Дождавшись утвердительного кивка миллионера, молодой человек продолжил: – Так вот, он проигнорировал подписанное с нами соглашение и разболтал суть нашего контракта судебным структурам. В результате ему не помогли ни его прославленная родословная, ни знаменитые поручители, ни многочисленные миллионы. Сейчас он находится в психиатрической лечебнице и, как утверждают светила медицины, неизлечим. Если желаете, мы покажем вам соответствующие видеодокументы.

– Наверняка подделка.

– Решать вам.

– Нет, не желаю!

Словно дождавшись этого последнего восклицания, дверь в комнату открылась и спешно вошел импозантный мужчина, у которого на лбу словно было написано, что он самый уважаемый и высокооплачиваемый доктор в округе.

– Кто тут у нас приболел?

Молодой человек промолчал. Только деликатно перевел взгляд на волосатого миллионера. Но тот показательно скривился:

– Да я здоров как бык!

Тут же доктору были принесены пространные извинения за ложный вызов, подкрепленные заверениями:

– Бесспорно, оплата вашего визита будет произведена полностью. Но раз уж вы здесь, приглашаю вас на чашечку кофе.

Местное светило медицины польщенно улыбнулось и направилось к выходу со словами:

– Времени, конечно, в обрез, но если вы угостите еще и тем благородным коньяком…

– Вы могли сомневаться? – Молодой человек уже закрывал за собой дверь, когда до ушей миллионера долетели последние слова: – Лучший кофе всегда пьется только с самым лучшим алкогольным напитком. А вот на закуску…

Прокоп Скауди еще раз раздраженно фыркнул, надел свой «ролекс» себе на запястье, сверил время с настенными часами и стал поспешно одеваться.

Глава 1
Приманка

Кажется, если ты ослепительно красива, изумительно сложена и не по годам умна, то любое твое начинание обязательно завершится удачным воплощением в жизнь. И все-таки, многое еще зависит от натуры: характера, устремлений, чаяний. От тяги к приключениям, наконец! Будь Александра просто удачно вышедшей замуж красавицей, она, естественно, выбросила бы из головы все глупости, покончила бы с авантюризмом, нарожала бы детей – и, словно заботливая наседка, хлопотала бы над ними, воспитывала мужа да опекала домашний очаг. Более того, по ее собственному глубокому убеждению, даже превратившись в недалекую клушу – хранительницу домашнего очага, она была бы счастлива и довольна жизнью. Ведь пока что любое дело, за которое она бралась в свои двадцать четыре года, у нее получалось просто на «отлично». Александра и сейчас была почти счастлива, но именно это невзрачное «почти» и портило ей настроение с самого утра. Направляясь из дома в офис, она вела машину с такой злостью и остервенением, что наверняка нарушила весь свод дорожных правил в пятикратном размере. И только каким-то невероятным чудом не привела за собой на хвосте целое стадо полицейских машин с воющими от злости сиренами.

А виной всему стал ее шеф. Несносный старый солдафон с никчемным, атрофированным чувством юмора и извращенными понятиями о морали, совести, любви и прочих нормальных человеческих чувствах. А вдобавок ко всему он наверняка еще в детском садике забыл о таком понятии, как жалость. Иначе просто нельзя было объяснить ту жесткость, с которой он ни свет ни заря поведал своему агенту о немедленном завершении отпуска и вызвал на инструктаж. Впервые в своей жизни баловница судьбы, наездница фортуны и наипервейшая красавица всех контор и разведок решила взбунтоваться. И высказать в глаза шефу все, что о нем и об этой гребаной работе думает. С болью в сердце она оставила на своей огромной кровати милейшего, обаятельного, особенно в спящем виде, красавчика, с которым уже третьи сутки предавалась страстному и безумному блаженству, и с самым решительным настроением помчалась в офис своего непосредственного руководителя. А после разрешения войти прикрыла плотно за собой дверь и выплеснула из себя все накипевшее:

– Да что же это творится, уважаемый Пыл Пылыч?! Не ты ли мне неделю назад лично вручал отпускные на три месяца и торжественно клялся, что никто меня за это время не потревожит? Неужели в кои-то веки нельзя дать мне отдохнуть и расслабиться?! Один раз в жизни повезло встретить подходящего парня – и вместо устройства собственной жизни я должна подрабатывать сверхлимитно? Да имей совесть, мне ведь тоже хочется устроить личную жизнь…

И тут на нее обрушилось такое, что при всей своей беспредельной фантазии Александра и представить не могла. Шеф грохнул двумя кулаками по столу и заорал так, что его наверняка услышали в соседнем квартале:

– Да мне на…рать на твою личную жизнь!!! И на твоих «подходящих»…барей! Мы тут работать должны! А не фуйней в расслабухе заниматься!!! И про отпуск твой драный забудь немедленно!!! И попробуй еще раз на меня свой рот открыть с претензиями и назвать Пыл Пылычем! Собственноручно язык вырву!!!

От несущегося на нее рева девушка непроизвольно грохнулась в кресло и с вытаращенными глазами рассматривала сидящего перед ней мужчину. За последние два года она многое от него повидала, частенько они даже переругивались, а порой и грызлись. Но чтобы так орать на свою подчиненную? Притом на одну из лучших. Это в голове не укладывалось. Да и Пыл Пылычем она его с первых дней называла без всяких обид в ответ. А сейчас не иначе как случилось что-то страшное. Или шеф уже находится в предсмертной горячке после укуса особо крупной мухи цеце. Может, и змею у себя за пазухой он нечаянно придавил – вот она его и укусила… прямо в левый сосок. Поэтому лучший агент женского пола сразу включила свою соображаловку, оттолкнула взбесившуюся обиду в сторону и дала слово хитрой и осторожной лисичке:

– Павел Павлович, что случилось-то? Я ведь явилась как пуля, да и поворчать все мы любим спросонья. Но кричать-то зачем?

Она и словом не намекнула, что обиделась на такое лютое хамство. Наоборот, придала своему личику выражение детской наивности и непосредственности в смеси с испугом. Да еще и руки пред грудью сложила словно в молитве. А уж как трогательно и беззащитно посмотрела в глаза разошедшемуся грубияну, что даже такой монстр и ветеран психологических превращений поддался на это и тут же сделал вид, что чуть-чуть раскаивается в содеянной вспышке гнева:

– Ночь не спал… Да еще и всякие идиоты мне последние нервы рвут.

Он вовсе не относил сидящую перед ним красавицу к классу идиотов. Видимо, те его доставали и выводили из себя в течение последних суток. Уже один только факт, что шеф пытается сделать вид, будто оправдывается, мог заставить гордиться собой любого агента. Но – не Александру. Она тут же попыталась закрепить успех и мастерски выдавила из своих глаз две слезинки:

– Павлович, а ведь я к тебе как к родному отцу отношусь…

И вот тут она, скорее всего, переиграла. Чуть расслабившиеся черты лица ее начальника вмиг окаменели, и он уже более спокойным, но при этом совершенно сухим, деловым голосом спросил:

– Будь я в полном «бронике», куда бы ты стреляла?

– По локтям и коленным чашечкам, – последовал профессиональный ответ.

– Вот видишь, а говоришь «отец»… Зачем же тогда мучений мне желаешь? В глаз надо такого, как я, стрелять! Только в глаз! Иначе и сама быстро копыта отбросишь.

– Фу, как вульгарно, – томно выдохнула Александра, доставая белый платочек из внутреннего кармана курточки и жестом, отточенным многовековой женской печалью, прикладывая его к глазам.

– Хм! Зато голая правда, без всякой лжи и обманных слез. И перестань тут передо мной кривляться, без тебя тошно.

– Увы, я тоже не могу похвастаться, что сдерживаю позывы к рвоте с присущей мне легкостью, – не осталась в долгу красавица.

– Слушай, Шурка, да у тебя с детства рвотного рефлекса не было. Уж я-то знаю!

Когда он переходил на такое интимное обращение, значит, можно было считать его гнев успокоившимся. Поэтому Александра воскликнула с некоторым торжеством:

– Ага! Значит, все-таки, Пыл Пылыч, ты и в самом деле мне отцом доводишься, если про детство помнишь?

– Это я так, образно…

– Тогда переходим к делу. Раз уж отпуск кончился, наверняка это нечто экстраординарное – и благодаря моему вмешательству удастся спасти как минимум всю земную цивилизацию.

Шеф на такое наглое заявление, которое он, по логике, должен был сделать первым, ударился в препротивную молчанку – и только буравил сидящую перед ним женщину тяжелым, в сто раз худшим, чем рентген, взглядом. При этом он умудрялся не моргать. Да только Александру давно такие взгляды не шокировали. Девушка научилась так ловко перефокусировать свое зрение, что с любой стороны казалось, будто она смотрит только на собеседника. На самом деле она почти ничего не видела, цепляясь за точку в пространстве перед собой и пребывая, по своему желанию, в собственном воображаемом мирке. И только каким-то периферийным участком зрения следила при этом за окружающей обстановкой. Пожалуй, это было единственное, что могло вывести шефа из равновесия. Другие его подчиненные и минуты не выдерживали при таком противостоянии. А тут эта едва ли не нимфетка сидит и даже не вздрагивает. Тяжело вздохнув и прекращая игру в гляделки, Павел Павлович чмокнул губами и нехотя признался:

– Действительно, Шурка, есть в тебе некий дар предвидения или пророчества, есть… Недаром тебя хотели разобрать в одном институте на клеточки…

По внутренностям Александры прокатилась парализующая волна ужаса, но внешне она ничем себя не выдала. Даже рассмеялась нахально:

– Чего там разбирать! Такое же дерьмо, как и в каждом уродливом обитателе этого подленького мира. А вот мою доброту и преданность никакими клетками не описать.

– Это правильно, что ты не забываешь о моем к тебе участии и о том, что это именно я убедил их дать тебе относительную свободу. Здесь, у нас, от тебя гораздо больше пользы, чем на разделочной колоде.

При последнем сравнении перед внутренним взором девушки возникла-таки та самая окровавленная мясницкая колода, и она слегка вздрогнула, отчетливо представив под огромным топором свои отрубленные пальцы. Теперь проснувшуюся злость она скрывать не стала:

– Ну все, Пыл Пылыч! Ты меня достал! Говори, что надо, не гадь в душу!

Кажется, шеф достигнутым в разговоре эффектом остался доволен. Униженная, втоптанная в грязь и злая на свой же страх подчиненная ему нравилась гораздо больше, чем гордая, умная, своенравная и непокорная. Но по всему чувствовалось, что и ему от кого-то преизрядно досталось на орехи, притом совсем недавно. А то, что ему предстояло сейчас рассказать, не нравилось шефу еще больше. Будь его воля, он бы вообще отказался от дальнейшей разработки, несмотря на жуткие потери. Но выбора ему никто не давал, а действовать другими методами запретили «те самые идиоты». Придется рассказывать все. И начинать с самого печального:

– Пропала «третья» группа. Эксперты гарантируют их тотальную гибель.

На этот раз Александре удалось спрятать волну дрожи, прокатившуюся по внутренностям. Но слишком сухой тон все-таки выдал страх:

– Всех пятерых?

Шеф только кивнул, уставившись на свои ладони. Значит, сомнения не допускаются. Одна из самых опытных и сработанных команд, можно сказать, знаменитая команда, перестала существовать. Трое мужчин и две женщины, о которых в последние несколько лет шепотом рассказывали жуткие и неправдоподобные легенды, сгорели в пламени своего очередного задания. Причем, скорее всего, так оно и было – в самом буквальном смысле. Ведь бесследно избавиться от трупов можно было только при нескольких обстоятельствах: под пламенем дюз реактивного бомбардировщика, сбросив в конвертер с расплавленной сталью, или при «закрытом» взрыве огромной силы. В противном случае благодаря вживленным чипам даже расчлененное на части тело давало о себе знать в течение сорока восьми часов через непомерные дали и многометровые толщи железобетона. Если пять лучших воинов современности дали себя уничтожить одним из подобных способов, значит, произошло нечто экстраординарное, совершенно не укладывающееся в рамки сложившихся жизненных реалий. Не могли такие люди попасть в западню. Но если это все-таки случилось, то вполне понятно, кто и почему «рвал последние нервы» шефу в течение последних суток.

Девушка скомкала носовой платочек в руке и собралась было посочувствовать своему единственному начальнику, как вдруг замерла на полувздохе. Очень, ну очень неприятные мысли забегали у нее в черепушке. Вдобавок Павел Павлович совершенно незаметно перевел свой взгляд с гипнотически шевелящихся ладоней на подчиненную и теперь рассматривал ее сквозь узенькие щелочки век. Словно ждал: до какого логического предела дойдут рассуждения сидящей перед ним девушки. Кажется, она оправдала его ожидания – сникла, словно продырявленная резиновая кукла. И скорее всего, дала себе мысленную клятву молчать до последнего.

Только вот в знании психологии она никак не могла тягаться со старым циничным монстром. Шеф с хрустом покрутил своей бычьей шеей, с сожалением почмокал губами и выдохнул:

– Молодец, сразу догадалась…

Александра подняла глаза, полные слез, на шефа:

– Пыл Пылыч, я ведь не справлюсь. Если уж «третья» не смогла, то куда мне рыпаться?

– А что тут такого, Шурка? Ты уже давно лучший наш агент и не раз этим даже передо мной хвасталась. Гонорары тебе выплачивали почти такие же, как всей той группе.

– Как не стыдно сравнивать? Мне только одну треть платили от их общего оклада.

– Вот-вот, они, помнится, тоже обижались…

– Так ведь у них была самая грязная работа!

– И я о том говорю! – Шеф многозначительно хлопнул ладонью по столу. – Действовали они порой слишком прямолинейно. А в этом деле нужна именно твоя хитрость и изворотливость.

– Уф! – Видно было, что девушка сразу воспряла духом. – Так значит, никого убивать не придется?

При определенном стечении обстоятельств или при особых результатах выполнения задания Александре приходилось и убивать тоже. Причем не раз. Но при этом она всегда считалась наиболее неприспособленным для подобных дел работником. Потому что при виде трупа или смертельных ран она попросту падала в обморок. Приходилось в каждом таком случае разрабатывать многоходовые комбинации для эвакуации самого ликвидатора. Поэтому чаще всего Александра подстраивала так, что жертва погибала после ее ухода. И делала все с таким артистизмом, фантазией и выдумкой, что смерть заказанного человека выглядела совершенно естественно: в это верили даже родственники и сторонники.

Но вот с самой исполнительницей проблемы оставались. Что только не делали в плане психологической подготовки, переобучения и гипнотического кодирования, но лишь только Александра видела труп – шок накрывал ее с головой и потеря сознания была гарантирована. Причем психоаналитики допускали даже возможность полного помешательства – в том случае, если бы Александра не была уверена в своей правоте и не работала на государство. А ведь контора выполняла деликатные заказы, в которых никак не могли быть задействованы официальные структуры.

Вспомнив об этой неприятной для любого агента особенности подчиненной, Павел Павлович мысленно скривился. На данном этапе устранение объекта отрицалось категорически, скорее уж следовало охранять объект от нелепой смерти, но… Но чего только не бывает. Планы у вышестоящих могут поменяться кардинально – и тогда придется…

Морочить себе голову будущими проблемами не стоило, а с сегодняшними разобраться следовало как можно скорей.

– Да, Шурка, и здесь ты угадала. Но радуешься зря: «третья» ведь все-таки пропала.

– Порой грубая сила не срабатывает, – нравоучительным тоном напомнила девушка, доставая из сумочки пачку шикарных дамских сигарет и вопросительно поглядывая на шефа.

Тот со вздохом подвинул пепельницу к краю стола, потому что сам уже год как не курил. Глядя на клубы дыма, проворчал:

– Когда ты бросишь этой гадостью травиться?

– А вот когда мне не придется больше под разных гадостных мужиков ложиться, тогда и брошу. – После такого откровенного ответа еще и уточнение последовало: – Так хоть этот мерзкий дым сволочной козлиный запах перебивает.

Шеф с недоумением приподнял брови:

– С чего это ты решила, что опять под мужиком работать придется?

– Любую женщину и «третья» бы обработала. Курт, Васька и Дана – это сразу три женоненавистника. Они никакой сучке доверять не станут…

Опять повисла пауза, которую Павел Павлович прервал продолжительным утверждением:

– Да-а-а… – Потом почмокал губами. – Слушай, красавица, может ты сразу отправишься выполнять задание без моих глупых инструктажей? Ведь и так все знаешь, а о чем догадаться не успела – выяснишь по дороге к цели. А? Я твоему предчувствию и предвидению не устаю поражаться: как ты это делаешь?

– Ничего сверхъестественного. Просто логически перевариваю поступающую от вас информацию. – Александра выпустила в потолок последнюю струю дыма и загасила окурок. – Но с другой стороны, меня такой подход к делу устраивает. Вы даете наводящую фразу, я стараюсь разгадать ее смысл и порассуждать о возможных вариантах. Длительный путь познания – но зато спокойный и безопасный. Мне-то ведь, по сути, спешить некуда, а сверхурочные за работу во время отпуска мне уже идут. Так что… Я вас и дальше внимательно слушаю.

Вопрос оплаты такого дорогостоящего агента и сотрудника для шефа всегда был камнем преткновения. По его глубокому убеждению, любой патриот своей родины просто обязан был так работать за самую обычную зарплату, скажем, инженера. Ну ладно, пусть за три зарплаты! Да и сам он, по его же утверждениям, никогда не жадничал по финансовой части. Чем частенько любил похвастаться. Но вот те суммы, которые бухгалтерия безропотно выплачивала лучшим работникам, порой вызывали у него зубовный скрежет.

Однако сейчас он отнесся к этому разговору на удивление спокойно. Еще и покивал, соглашаясь:

– И тут ты права, денежки тебе уже капают. Да только спешить в данной ситуации никак нельзя. Это раз. Ну а два: мне и самому хочется лишний раз все тщательно вспомнить и продумать. И по ходу ознакомления тебя с делом послушать все твои размышления. Еще лучше – догадки.

– Я что, знакома с объектом?

– Ни сном ни духом. Даже случайно не пересеклись. Никогда. Все проверили.

– Вот оно как?! – Девушка нервно достала вторую сигарету и на этот раз закурила, даже не спрашивая разрешения. – Значит, простым наркобароном или главой преступной группировки тут дело не ограничивается. Все гораздо страшней и… – она с каким-то остервенением затянулась, – и мерзостней.

Шеф самодовольно улыбнулся:

– И тут твои логические рассуждения идут в верном направлении, в сторону усложнения задания. Но ты будешь очень приятно удивлена, когда узнаешь о социальном статусе нашего объекта и полюбуешься его внешностью.

– Хм! Неужели такой красавчик?

– Ну, не Ален Делон в лучшие годы своей молодости, но, по оценкам женщин, тянет на семь, а то и на семь с плюсом по десятибалльной шкале.

– О-о-о! – Александра томно закатила глазки. – Самый предпочтительный вариант для работы. Со всеми, кто ниже пятерки, без бутылки и пачки сигарет не переспишь, а те, кто выше восьмерки, – тоже скоты крайнего разлива. Их вообще достаточно только вспомнить, как руки сами тянутся за бутылкой и сигаретами.

– Вот видишь, как тебе повезло.

– А если он еще и президентом окажется… Ну, чего молчите?