Текст книги "Ускоренный реверс"

«Вот! Именно дачу она мне напомнила! Когда-то видел подобную, – припомнил Фредерик, быстро загружая свой багаж вокруг своего кресла и наглухо его закрепляя. – Вот и родилась ассоциация… Наверное, это у меня что-то с мозгами… Или другие меня бы поняли?..»

С данным вопросом он и уселся в кресло, пристегнулся, дождался закрытия створок, и как только началась двухминутная невесомость, довольно громко высказался:

– Винтовку нашу ребята классно назвали, душка. А мне вот всё хотелось имя нашему транспорту дать… И кажется, что «домик» – отлично для этого подходит…

Сидящий слева Девятый уставился на земляка выпуклыми глазами. Кто-то хихикнул. Третий демонстративно зафыркал. Потом почему-то закашлялся Второй. И наконец сержант, оглянувшись в проход между сиденьями, с раздражением поинтересовался:

– Почему именно «домик»?

Десятый к тому времени успел лучше разобраться в своих подспудных ассоциациях и ответил довольно уверенно:

– Сейчас-то он нас доставляет к возможной гибели. Но когда он является для нашей эвакуации, то мы рады его видеть до потери пульса. Потому что он тогда – преддверие настоящего дома. Ну а так как дом – большой, а транспорт – маленький, то его и назвать лучше всего именно «домиком». Правильно?

Все притихли, и только Яцек Шердан демонстративно пытался сдерживаться от смеха. Раньше всех успел высказать своё мнение Шестой:

– А что, мне нравится! И звучать будет гораздо лучше «Домик прибыл!», чем: «Транспорт подан!» Тогда уж точно даже контуженые на ноги вскочат и побегут эвакуироваться… Ха-ха!

Вначале его ободряющими смешками поддержали Пятый, Второй и Седьмой. Последний на правах самого молодого ещё и добавил:

– Звучит слишком по-стариковски… но всё равно классно!

Потом пошли удары и сотрясения, так что более домашнее и приятное имя, предложенное Фредди, транспорт получил при молчаливом одобрении большинства.

Сцена 2

Истинный наследник Испании, его высочество Фредерик Астаахарский, или донор, как его называли учёные Полигона, ничего не ведал о приключениях своей копии. Хотя и у него с момента «раздвоения личности» приключений хватало. А после возвращения из Португалии он с головой окунулся в расследование давно совершённого убийства родного дяди.

Исполнительница преступления давно сгнила на побережье Кубы, так что ни аресту, ни наказанию не подлежала. Но теперь следовало очень осторожно подобраться к заказчикам убийства, отыскать конкретные обвинения против них и окончательно выяснить причины, из-за которых совершалось преступление. Принц не без основания предполагал, что недавнее на него покушение на Ближнем Востоке и смерть родного брата ныне правящего монарха – звенья одной цепи.

Само собой, что никто из всех обитателей планеты, кроме одной вещуньи, не ведал о том, что его высочество встал на тропу войны с тайными врагами своей семьи. Ни матери, которая помимо королевского сана оказалась могущественной вельей, обладательницей древней крови, ни своей любимой супруге принц не раскрыл пока тайну, хотя та тоже угодила в клан велья, благодаря наличию в своих жилах древней крови. Помощи от них пока не требовалось (да и какая помощь с женщин в подобном вопросе?), а вот неосторожным словом или действием они могли помешать.

Тем более не хотелось волновать по этой теме отца, который с восемнадцати лет нёс на своих плечах ношу неофициального обвинения в убийстве младшего брата. Король и так отличался буйным нравом и спонтанностью действий, а узнай он правду о трагедии, такое устроит… что как бы хуже не стало. Ведь при подобных разоблачениях надо действовать с оглядкой, а после выяснения конкретных виновников – бить насмерть. И возможно, что бить тайно, никоим образом не раскрывая своего лица. Уж слишком страшные и одновременно могущественные дирижёры стояли за кулисами мировых несправедливостей, лжи и подлостей.

Но раз не приходилось надеяться на помощь в кругу семьи, то вроде как нелогично доверять и посторонним людям. Только Фредди не собирался никого привлекать к этому делу, разве что в плане неосознанной помощи по какому-то одному вопросу, не касаясь всей проблемы в целом.

Во всём остальном он надеялся только на себя, уникальный артефакт древности по имени Люйч и потомственную гадалку, которая являлась связующей между принцем и вышеупомянутым артефактом. Созданный учёными иной цивилизации шар мог контактировать и общаться только с Маргаритой-Иллоной Толедской, так что без вещуньи к уникальному источнику информации было не подступиться.

Шар знал всё, наверное, не существовало информации, ему недоступной. После того как принц окропил его своей кровью, Люйч был обязан опекать денно и нощно (как он сам заявил) своего инициатора, пробудившего его к полноценной деятельности. Что артефакт и делал самыми невероятными способами, которые учёные Земли не смогли бы разгадать или повторить ещё много столетий. Мог он подсказывать некие рифы в судьбе ближайших родственников Астаахарского, при желании давать некоторые советы и подсказки. И… и ничего больше!

Мало того, порой его подсказки выглядели непонятными, в виде настоящей шарады или ребуса. То есть давался намёк, потом указывалось направление и красноречивым молчанием дальше говорилось: «Думай сам! Иначе зачем тебе мозги даны природой?»

Вот в этом и заключалась главная сложность добычи информации, а точнее говоря, тяжкая добыча архиважных крупиц истины.

Ещё будучи в Португалии, сразу после прочтения исповеди единственного свидетеля, принц перечислил связующей длинный список вопросов, которые являлись первоочередными к разрешению причины и выяснению заказчиков убийства его дяди. Но сколько вещунья ни старалась, сколько ни гладила доставшийся ей по наследству инструментарий, сколько ни варьировала словосочетания своего бормотания, тот оставался и глух и нем. Единственный раз, когда он согрел пальчики Марги своим теплом, подтверждая правильность её слов, случилось при произнесении таких фраз:

– … Я сделал всё возможное… Все подсказки в наших руках…

Вот секундой позже после сказанного жутко уставшая вещунья вскинулась, раскрыла глаза и призналась принцу:

– Подтвердил! Я что-то такое и предполагала… – тут же прикрыла глаза вновь и сформулировала иное утверждение: – Но чуть позже я вам дам новые ориентиры для поиска… – шар похолодел. – Я вам обязательно помогу!..

Шар стал ещё холоднее, и Маргарита-Иллона сдалась:

– Я больше не могу! Сейчас свалюсь в обморок!

– Может, тебе всё-таки поесть? – посочувствовал принц, разглядывая толстушку. – После твоей особенной диеты на воде можно не только свалиться, но и в гроб лечь.

Вещунья как раз села на диету, которую ей тайно порекомендовал Люйч, и собиралась похудеть чуть ли не вдвое. Потому что информационный советник предрекал в противном случае смерть лет через десять. Вдобавок ко всему в Португалии во время покупки старых подшивок газет, в которых хранилось признание прежнего слуги, произошло неординарное знакомство. Внук единственного свидетеля, оказавшийся примерно одного возраста с вещуньей, вдруг в шутку пообещал жениться на ней, если она станет весить меньше шестидесяти килограммов. Дама пятидесяти шести лет согласилась и назначила день свадьбы – через сорок пять дней, и день контрольного взвешивания – через сорок дней.

Поэтому теперь на пищу вообще не поглядывала, а пила только свою водичку оранжевого цвета. Принц, не деликатничая особо, посмеивался над случившимся, но он и догадаться не мог о двух важных вещах. Первое: соединённая в строгих пропорциях вода из пяти горных источников – творила чудеса с омоложением и с восстановлением нарушенного метаболизма в теле человека. И второе: Люйч пообещал связующей, что в скором времени предстоят изменения в её семейном состоянии и, возможно, появление наследницы. Так что распутный, пусть и несколько престарелый португалец с весёлым и наглым нравом мог с большой вероятностью стать вскоре для вещуньи и мужем, и отцом её ребёнка.

Хотя и другие варианты не исключались. Любая уверенная в себе женщина – всегда оптимистка. Пусть даже Серхио Эндрюс Паломеро ей подспудно и не понравился. Но к данному моменту он оставался единственным претендентом на её руку и сердце, который хоть что-то предложил и пообещал. Так что пришлось задуматься… Она его даже чуточку взревновала к компании полуголых девиц, которые расхаживали на его вилле, как у себя дома.

Тогда все свои резоны и знания она принцу не открыла, только проворчала:

– Сил во мне ещё полно, не умру!.. А вот шар свой – уже видеть не могу!..

После возвращения в Испанию связанная единой тайной пара вновь много часов потратила на бесплодные попытки раскрутить Люйча на нужные подсказки. Но тот вообще перестал реагировать на любые бормотания, «замолк», словно партизан на допросе.

– Всё! – заявила вещунья, демонстративно водружая шар на подставку. – Больше ничего не скажет. Наверное, обиделся на нас за приставучесть и дотошность…

– И что же делать?

– Думать головой, ваше высочество! – сердилась Марга. – Раз все подсказки в наших руках – то надо только пошире раскрыть глаза и в них вчитаться.

Тот и сам постарался глаза раскрыть, и связующую заставил, зная, чем лучше всего её поторопить:

– Мне невероятно сложно выдумывать причины для посещения твоего особняка. Особенно для матери и для Луары. Первая надо мной издевается, а вторая – чуть ли не ревнует. Мало того, ближайшее окружение начинает считать меня умалишённым на почве астрологии, гадания по картам и прочей белиберде. Скоро и газеты начнут меня песочить…

– Тоже мне проблема! – пыталась бравировать вещунья. – Заяви во всеуслышание, что ты отныне планируешь жизнь по астрологическим прогнозам, и корреспонденты сразу от тебя отстанут. Подобные придурки уже всем давно оскомину набили своей верой в подобный кретинизм.

– Да бог с ними, с теми корреспондентами! А вот что мне маме и мухер (mujer)[1]1
  Мухер (mujer) – жена, женщина.


[Закрыть] сказать?

Вот тут уже Марга примолкла. Потому что опасалась за собственные умения. По словам покойной матери, особо могучие вельи могли лишать вещуний и гадалок их сил, коль те ими обладали, конечно. Неизвестно, какой мощью обладала принцесса Луара, но уж королева однозначно возглавляла прежде известный список велья, проживающих в стране. Так что вызывать недовольство обеих первых дам королевства, да ещё и обладающих некими силами древней крови, никак не стоило.

Вот потому толстуха, несмотря на усталость, попыталась поучаствовать в мозговом штурме на возникшую проблему.

– Давай вначале прочитаем ещё раз признание слуги…

Прочитали. Никакой подсказки.

– Наверняка этот развратный внучок слуги что-то знал, – предположила Марга. – И даже проговорился в разговоре… Прослушаем запись и просмотрим видео.

Прослушали. Просмотрели. Глядя на ловеласа, потенциальная невеста неизвестно чему заулыбалась. Прошлось его высочеству прикрикнуть на подданную:

– Ты вначале похудей! А потом язык раскатывай! Думаем дальше! Что у нас по дому осталось? Может, мы что-то ценное на видеозаписи просмотрели?

Ещё раз глянули. Грустно повздыхали.

– А вдруг мы что-то иное ценное купили? – предположила вещунья. – Так сказать попутно и нечаянно?

Как это ни казалось странным, но все покупки были привезены под видом нужных для гадалки предметов оккультизма, и к тому моменту не выброшены чисто случайно. Достали мешок с пыльными, истлевшими и пожелтевшими вещами. Но что может быть ценного в мусоре?

– О! А если в подшивках газет – есть ещё одно признание? – напрягся принц. – Или в другом письме – конкретные данные по интересующему нас вопросу?

В четыре руки тщательно пролистали все купленные за бесценок подшивки газет более чем пятидесятилетней давности. Ни клочка посторонней бумажки! Ко всему прочему даже надписей на самой газетной бумаге не было, к чему сразу присматривались ищущие.

И вот тут Маргариту несколько осенило:

– На какой именно странице ты отыскал листки с записями?

– Э-э-э… – начал усиленно вспоминать принц, потирая ладонью лоб. – Точно не помню… Но там был такой карикатурный рисунок, он мне в глаза бросился почему-то… И недавно я его видел…

Скорей всего, это был последний шанс отыскать нечто, указующее путь к дальнейшим поискам. И шанс оказался весьма продуктивным. Хотя посторонний человек, не прочитавший прежде листков признания старого слуги, не обратил бы на заметку никакого внимания.

Описывался совершенно позабытый факт из истории королевской резиденции, дворца Сарсуэла. Там королевская семья проживала давно, и поселилась она там только благодаря тогдашнему диктатору Испании, Франсиско Франко Баамонде. Вот именно по распоряжению каудильо, в пятьдесят восьмом году, была проведена генеральная реконструкция дворца, сделан ремонт, после которого там достойно могла бы проживать королевская семья. Всеми пертурбациями в здании занимался и заведовал архитектор Диего Мендез, личный приятель и сподвижник самого Франко. Вроде бы тоже незначительный факт, не имеющий никакого отношения к истории, если не рассматривать его в контексте с уже известными данными и тем, что листки с признаниями были именно на этой странице.

Тогда сразу бросалась в глаза вся интрига грядущей тайны. Потому что автор статьи присутствовал вместе с каудильо на финальном просмотре уже готового, с иголочки подновлённого дворца. И, естественно, ловил все сказанные вождём фразы, высказывания и просто реплики.

И вот во время посещения одной из светлых, шикарных спален Франко с сожалением воскликнул:

– Вот здесь должен был бы проживать Альфонсито! Как жаль, что его больше нет с нами… – Он с минуту постоял, похлопывая по мрамору декоративного камина, и с раздражением бросил: – Но это ещё кому-то аукнется! Попилят уродов поганых, как этот мрамор!

Корреспондент не понял, о чём шла речь, но пару строк написал от себя, напомнив, что погибший инфант был весьма любим диктатором. И многие в своё время поражались, почему расследование такого события было замято. Опять-таки, широкая общественность предполагала, что стоящие у власти лица хотели нивелировать трагедию, умалить виновность старшего брата.

Повторно перечитывая статью, Фредерик Астаахарский задумался.

К Франко принц относился двояко. В мире его часто поносили как оголтелого фашиста и душителя собственного народа. Но именно Франко спас страну от анархии в период республиканского правления, именно он возродил в послевоенные годы индустрию Испании, одно время соревнуясь в темпах развития даже с Японией. При нём осталась в прошлом нищета и поголовная безграмотность. Он поднял на ноги сельское хозяйство, благодаря чему жители Иберийского полуострова до сих пор могут жить на полном самообеспечении, да ещё и продавать фрукты, оливковое масло и прочие благости природы по всему миру. Он умудрился отмежеваться от военного союзничества с Гитлером и Муссолини, не допустил участия испанцев во Второй мировой войне. Потом уберёг государство от превращения его американцами в свою военную базу. Да и в конце концов именно он возродил монархию.

Можно было этого человека не любить за политические пристрастия и излишнюю принципиальность, но следовало однозначно уважать за мудрое и последовательное правление. А уж про его смелость и отвагу недаром ходили легенды. Самый молодой генерал в истории страны, лично и много раз ходил в штыковые атаки, и одно только появление его на линии фронта приводило к скоротечным победам.

Такой человек, весьма дальновидный и прозорливый, никогда и ничего не делал зря.

Вот и спрашивается: с какой стати он вспомнил о погибшем принце после ремонта определённой спальни? Ведь прошло два года к тому моменту со дня трагедии… И почему так шлёпал руками по камину, угрожая кого-то порезать, как мраморные плиты? Слишком многозначительно получается, и слишком многие предположения начинают ворочаться в голове.

Одно из них самое логичное: каудильо знал правду. До всего докопался и всё, что надо, выяснил. Ну никак он не мог спустить с рук гибель своего любимца, которого, по словам некоторых историков, даже прочил на трон вместо его старшего брата Хуана Карлоса. Когда Франсиско Франко устремлялся к цели, его никто не мог остановить, и не существовало такой крепости, которую он не взял бы штурмом или длительной осадой.

Но в данном случае осада оказалась просто невероятно длительной. И как весьма умный, осторожный политик, Франко попросту мог итоги следствия уложить в архив. А так как сомневался в самом тайном и прочном архиве, то наверняка перестраховался, пряча слишком горячие факты подальше от людского глаза. Кстати, не доверял он даже своим сторонникам, и совершенно справедливо. К примеру, те так и не выполнили его распоряжение об уничтожении архивов, содержащих сведения о политических заключённых. Последствия такого невыполнения приказа очевидны: до сих пор Испания разделена на три, а то и четыре различных политических лагеря, которые рвутся к сепаратизму и стремятся разрушить единое государство.

Сейчас не просчёты нынешних президентов волновали принца. Он осознал, что идёт к раскрытию более весомой для него тайны.

«Значит, первая ниточка запутанного узелка у меня в руках!»

Да и старый слуга, написавший свидетельствование, недаром уложил листочки именно на этой странице подшивки. Видимо, был вхож и в некоторые иные тайны если не Мадридского двора, то самого каудильо Испании. А то и присутствовал во время ремонта дворца Сарсуэла, мог что-то конкретно подсмотреть.

– Неужели мы напали на след? – высказался принц вслух после долгих рассуждений. А вещунья опять уже поглаживала свой шар и бормотала:

– Если мы отыщем тот самый камин, снимем с него мраморные плиты, то наверняка нечто под ними отыщется… – и, резко открыв глаза, прошептала: – Потеплел!..

А Фредерик Астаахарский уже мысленно пробегал по всем известным ему комнатам, вызывая в сознании картинки с существующими там каминами. Попутно думал, где найти нужные приборы, чтобы отыскать тайник, не ломая весь камин и уж тем более не творя вандализм сразу с несколькими уникальными деталями внутреннего интерьера королевской резиденции.

Сцена 3

Полянка для высадки десанта оказалась невероятно маленькой. Открывшиеся створки «домика» местами задели стоящие близко кустарники и тонкие стволы подлеска. Но привередничать никто не стал, лихорадочно разгружались под сдержанный шёпот командира:

– Вокруг чисто! Никого из разумных! Но всё равно старайтесь не стучать!.. Прошла минута!

Выгрузку завершили на тридцать секунд раньше отпущенного времени. Отпрянули в кусты, дождались ухода транспорта и стали прилаживать на себя доставленное боевое имущество. Когда двинулись в путь, сержант порядок пронумерованного строя менять не стал, только предупредил Десятого:

– Постарайся, чтобы у тебя глаза смотрели ещё назад. И стреляй во всё, что шевельнётся за спиной.

Сам же двинулся вперёд, предупредив солдат, чтобы те перемещались за ним след в след. Уж он-то со своими приборами гораздо лучше разбирался в поиске мин, чем все его подчинённые, вместе взятые.

Шли быстро, но осторожно. Полпути проделали без остановок, руководствуясь заранее проложенным на Полигоне маршрутом. А дальше пришлось петлять, начались заминированные участки. Причём смерть на них таилась сразу пяти модификаций, и, что интересно, командир, определив опасности, только обрадовался:

– Все системы и модификации знакомы! – шептал он по внутренней связи скафандров. – А три типа мин даже вы сможете обезопасить. Они нам весьма пригодятся, как вы понимаете. Так что Первый, Третий и Восьмой, будьте готовы по команде заняться разминированием!

Три названных принца считались самыми лучшими минерами в десятке. Разве что Третий среди них выделялся на целую голову, у него были самые лучшие показатели во время учений по обезвреживанию коварных вражеских сюрпризов. Конечно, мина как сокрушительная сила для подрыва стен не особо годилась, но при верном использовании и такие взрывчатые вещества могли пригодиться.

На вторую часть пути потеряли времени раз в пять больше, чем на первую. Ну и уже на месте, в пределах тридцати метров от самой пирамиды, сбросили с себя лишнее, стали осматриваться и обустраиваться. Пока четверо внимательно всматривались с помощью сканирующих устройств в каждую дырку и трещинку диковинного строения с крутыми стенами, остальные работали, словно муравьи. Первым делом разминировали внушительный участок со своей стороны и подходы к двум башенкам с антеннами. Затем, пока специалисты минировали обе башенки, Эйро Сенатор вместе с Пятым оббежал основание пирамиды по всему периметру. Когда они вернулись, обменялись итоговыми мнениями.

Получалось, что данный храм практически не имел ни единого выхода наружу. А если верить показаниям переносных сканеров, то за полуметровыми каменными блоками располагались железобетонные стены толщиной примерно тридцать сантиметров. Более точно определился и возраст здания: около тысячи шестисот среднестандартных лет. Для цивилизации шоом – постройка некритически старая, но в любом случае древняя. Оставалось понять, как устроители этого гротеска попадали внутрь изначально, ведь телепортация стала подвластна разумным рептилиям чуть более тысячи с четвертью лет тому назад. Башенки с антеннами таким примерно возрастом и обладали.

– Не иначе как внутрь попадали по подземному ходу, – предположил сержант. – Отыскать его – почти безнадёжное дело, но учитывать этот фактор придётся, иначе шоом могут нас обойти с тыла и ударить в спину.

– Как же мы проберёмся внутрь пирамиды? – недоумевал Шестой. – За один взрыв никак не получится, а после нескольких нам в том месте успеют приготовить слишком горячую встречу.

– Может и такое быть… Но пока ничего иного придумать не могу, – признался командир. – Поэтому специалисты продолжают разминировать пространство в сторону леса. Пошли! Шестой, а ты в темпе подтаскиваешь корпуса с взрывчаткой сюда…

Фредерик Астаахарский с самого начала обдумывал одну идею, и чем дальше, тем она ему казалась вполне годной к выполнению. Сейчас он решил высказаться, чуть ли не перебив земляка:

– А если попробовать помочь взрыву?

– Каким образом?

– Правильно направить падение вон того великана, – Десятый рукой указал на воистину могучее дерево, возвышающееся среди своих собратьев. – Если мы вначале вот эти шесть стволов завалим в стороны, чтобы они не мешали при падении главного тарана, то он в любом случае часть пирамиды проломит. Или хотя бы трещины образует в стенах. А?

– Хм! Неплохо придумал! – похвалил Эйро, уже с помощью своего прибора делая правильные замеры и уточняя место, куда придётся сила основного удара. – Может и получиться… Работаем, ребята!

Естественно, что будь всё, что надо, под руками, все взрывы произвели бы одновременно, а так приходилось заявлять о своём присутствии врагу несколько раньше. И так слишком долго копошились в подлеске, в случае обнаружения жрецы попросту сбегут из храма и главная часть задания останется невыполненной.

Поэтому первым делом пришлось рвать обе обложенные минами башенки, а потом интенсивной, слаженной стрельбой из пистолета повреждать третью часть телепортационной антенны. При взрывах от разлетающихся осколков вокруг сдетонировало и сработало сразу несколько десятков иных сюрпризов. Никто из десанта не пострадал, зато подлесок знатно проредило взрывной волной, чему только порадовались: видимость улучшилась, образовалось несколько площадок для транспорта, коль он явится для эвакуации десанта.

Дальше пришлось действовать не столько быстрей, как с постоянной оглядкой по сторонам. Опасались неожиданной контратаки со стороны рептилий. Но то ли те и в самом деле не имели выхода наружу, то ли подземный ход вёл слишком далеко, никто не показывался, и главные работы по пролому стены удалось провести без помех. Мин натаскали – будь здоров! Уложили их в выдолбленную канавку между блоками, а когда верно направленный исполин уже стал падать, произвели взрыв.

Как ни высчитывал Эйро расстояния, открытый пролом показался не в расчётном, удобном для проникновения месте, а почти у самой верхушки пирамиды. Именно туда удачно пришёлся основной удар толстенной боковой ветки, которая сама могла посоревноваться толщиной со столетним кряжистым дубом. А взрыв только помог сотрясением да появлением нескольких трещин во внутренних бетонных перекрытиях.

Тот же самый исполин сделал возможным проникновение в пролом. По его стволу взбежали наверх, лишая себя сомнительного удовольствия карабкаться по крутым стенам пирамиды, да и вход оказался вполне просторным для протискивающихся воинов. Сразу попали в некое помещение храма, из которого вниз вела винтовая лестница. Замерев там на короткое время, чётко расслышали идущие снизу звуки сирен тревоги и непонятного перезвона.

– Видимо, у них аварийку заклинило, – предположил командир. – Но это к лучшему, может, ещё не поняли, откуда мы к ним проскользнём. Восьмой – остаёшься здесь и следишь за наружным пространством! Если кого заметишь – сразу докладывай. Но в любом случае, коль появятся ремонтники, не дай им восстановить антенну. Остальные, за мной!

Начали спускаться, и уже уровнем ниже заполошные звуки тревоги из храма прекратились. Шоом отключили сирены и звуки пожарного колокола. Хорошо, что каменная лестница позволяла двигаться относительно тихо. Несколько помещений уровня осмотрели быстро, но ничего, кроме пыли и тюков со старыми одеждами, не обнаружили. На следующем уровне – то же самое, а вот после пятого этажа, который по расчётам находился не намного выше уровня грунта снаружи, авангард десанта оказался на балкончике, который протянулся по периметру квадратного свода. И непосредственно само здание, освещённое слабым светом всего нескольких светильников, открывалось как на ладони.

Высокий храм, метров за двадцать, располагался фактически ниже окружающего лесного уровня. Внизу он расширялся немного нелогично, только в одну сторону. Как раз ту, где и произвели взрыв. На ней образовалось несколько трещинок да попадали на пол некие картины или иконы в позолоченных рамках. Боковые стенки казались перпендикулярными полу. А возле противоположной стены, которая опускалась вниз почти отвесно, копошилось восемь рептилий, устанавливая лучевую пушку, если можно было верно определить по внешнему виду оружие. Однозначно шоом собирались задействовать пушку после повторного взрыва снаружи. Также виднелось десяток коротких скамеек и два алтаря или надгробия, расположенные по сторонам от пушки. По углам всё той же почти отвесной стены виднелось два чернеющих овала, уводящих во внутренности храма проходов.

Следовало поторопиться, пока кто-нибудь из рептилий не глянул вверх и не стал присматриваться к несуразным теням.

– Приготовились! – зашипел голос командира. – Стреляем все разом! Огонь!

Душки заплевали пучками разрушающей энергии, и все восемь тел беззвучно и без криков повалились наземь.

– Второй! Остаёшься здесь! Прикрывай нас!

Опускаться приходилось опять по винтовой лестнице в толще ровной, боковой стены, но уже деревянной. Ею пользовались весьма редко, так что скрип стоял невероятный. Не успели дойти до середины, как понёсся доклад от Второго:

– Из левого прохода вышло двое, заметили трупы, бросились обратно. Я их упокоил, но лежат они так, что будут видны следующим, движущимся за ними изнутри шоом.

Не успел он договорить, как повсеместно стало проникать злобное шипение, которое тут же перевело лингвистическое устройство:

– Враг в храме Аофаса! Принять все меры для его уничтожения! Враг в храме Аофаса! Принять…

Так и повторялось потом это безобразие без остановки.

Девять людей ещё не спустились вниз, как пришлось вступить в бой. На одном из уровней к лестнице бежало трое шоом с неким подобием автоматов в руках. Стрелять они начали одновременно с сержантом, который прыгнул в сторону, уступая место идущим за ним следом Первому и Третьему. Суммарным огнём из трёх душек враги были уничтожены, но первые потери понёс и десант. Удары нескольких разрывных пуль разорвали шлем Первого, и щегольские бакенбарды умирающего товарища залило обильно кровью. Так и умер бедняга, практически сразу. Третий получил лёгкое ранение в ногу. Но с раной справились «умные внутренности» слегка прорванного скафандра. Так что Яцек оставался в строю.

– Вот тебе и «малое» количество! – ворчал недовольный командир. – Уже чёртову дюжину нашлёпали! Неужели ещё где-то прячутся?

Больше ни на этом, ни на нижних уровнях никого из врагов не оказалось. Беглый осмотр трупов показал, что это никакие не жрецы, обычные спецназовцы данной цивилизации. По крайней мере, ветеран утверждал именно так.

Как только вышли в нижнюю часть храма через правый коридор да стали присматриваться к телам у пушки и к самой пушке, послышался взволнованный голос Восьмого:

– Вижу пятерых противников в подлеске! Веду огонь! Двоих уничтожил, но трое ушли в мёртвую для меня зону. Судя по рюкзакам и длинным конструкциям в руках – это техники. Скорей всего, отправились к повреждённой пулями антенне.

– Второй! – тут же стал распоряжаться сержант. – Двигай к Восьмому на помощь! Выйдите наружу хоть по дереву, хоть как, но техников уничтожьте. Девятый! – это он уже переключился на индуса. – Мчись наверх, прикроешь товарищей! – когда тот убежал, продвинулся к пушке, распоряжаясь Седьмым и Шестым: – Прикройте оба выхода! – после чего поинтересовался у Пятого о пушке:

– Ну и что с ней?

– Готова к стрельбе! Причём бьёт двумя видами энергии, парализующей и низкочастотного разрушения.

– Отлично! Разворачиваем на левый вход!.. Ставь на парализующий выстрел… Шестой, будь готов по команде нырнуть в тоннель на зачистку! Третий, подстрахуешь его! Внимание… пли! – пятисекундный гул боевого орудия, которое способно одним ударом свалить с ног целую роту, идущую строем, оборвался как раз перед зазвучавшей командой от сержанта: – Пошли на зачистку!

Всё-таки пушка – это не карманные парализаторы и не винтовки, которым будут мешать выступы каменных стен. Парализующий луч такой мощи с отражениями пробьётся и далеко, и вширь по коридорам. По крайней мере, на ближайших от входа двадцати метрах можно было не ожидать сопротивления. Вот Шестой с Третьим довольно смело туда и попрыгали.

После первого выстрела пропало вездесущее шипение, которое оповещало остальных шоом, что в храме Аофаса посторонние.

А оставшиеся пятеро десантников стали живо разворачивать пушку на уклонную стену, в то место, где виднелись трещинки после взрыва мин снаружи.

– Зачем? – не понял Пятый. – Ведь не пробьёт!

– А чё нам беречь энергию? – хмыкнул командир. – Ударим полсотни раз – новый проход песком осыплется. Или ты хочешь пешком по лестницам бежать, когда транспорт за нами явится?