Текст книги "Становление Империи"

Ха! Никак решили спрятаться от меня? Или отгородиться преградой? И уж не тут ли прячут мою возлюбленную подругу?

Той куче кротов, которые столпились у ворот, особо не повезло. Их размазало максимальным по силе тараном, который далее высадил напрочь и ворота. Кажется, можно было и меньше сил вкладывать. Зато в открывшийся проём сразу последовала эрги’с-вспышка. А я уже следом ворвался внутрь просторного, диковинно украшенного зала.

Нельзя было сказать, что отсюда не имелось выходов. Несколько дверей виднелось на дальней стене, но ими, скорее всего, так и не успели воспользоваться. Десятка три скопившихся здесь гоягров валялись и корчились чуть ли не в центре зала, возле явно тронного возвышения. Да и украшенные барельефами из чёрного кварца стены, увешанные ко всему чёрными и белыми черепами, давали подсказку, что здесь не иначе как центральная обитель местного царька. Или божка?..

Претендент на это звание в тяжёлых, обвешанных золотыми побрякушками одеждах валялся у самого трона. Окружающие его придворные тоже не брезентовыми робами на своих мохнатых телах красовались. Шевелились, стонали или громко ругались все, но что они остались живы, я воспринял как подарок судьбы. Пусть кто-то из них ослеп или оглох навсегда, меня это мало волновало. В любом случае твари прекрасно подойдут для обмена заложниками.

Теперь было дело за малым: донести до сознания гоягров свою мысль.

Но как раз это и представлялось мне самым сложным. Нарисовать для них, чего я хочу? Так они пока ослеплены. Поймут ли мои слова? Тоже весьма сомнительно, потому что я даже на языке чонризов не могу разговаривать. Объяснить им на древнем? Хм!.. А это идея! Ведь не простые сантехники-грабители под ногами валяются. Местная элита, как-никак, еловые шишки им в ноздри! Авось какой толмач и найдётся.

Вначале обернулся назад, отправил туда ураганный эрги’с, зачищая тылы, и только потом заговорил на языке, являющемся единым не только для мира Трёх Щитов, но и для многих иных миров:

– Эй, образины! Слушайте сюда внимательно, я не собираюсь повторять по два раза! У вас появился шанс выжить, потому что мне лень бегать по вашему муравейнику и выжигать его до румяной корочки. Два кара назад была похищена моя женщина и унесена сюда. Если она будет мне возвращена немедленно, я тут же с ней отправлюсь домой. Иначе придавлю вас тут, прихвачу вашего царька вместо дубины и отправлюсь дальше зачищать вашу преисподнюю. Всё понятно?

Судя по тому, что все притихли и замерли, мой голос был услышан. Вот только понята ли суть сказанного? В противном случае придётся…

Не пришлось! К моему великому облегчению, знатоков древнего языка здесь отыскалось сразу несколько. Пара-тройка стала перешёптываться между собой и ряженым царьком, а один из придворных начал со мной общение с осторожного замечания:

– Осмелюсь заметить, что господин небесник ошибся. – Он даже сумел встать на колени и теперь косился на иных членов своей стаи. – Здесь не преисподняя, а всего лишь пятый анклав, под управлением святейшего шамана Тарли Второго…

– Да мне плевать! – ещё не хватало вступать с ним в какие-то дебаты. – Пусть хоть Чарли Десятого! Где моя женщина?!

– Здесь она, здесь, господин небесник! – затрясся от моего рёва толмач. Видимо, для них небесники обладают огромным авторитетом или запугивают своей силой. – Только и надо, чтобы его святейшество отдал нужное распоряжение, и нашу… э-э-э, гостью немедленно приведут…

– Так пусть немедленно распорядится!

– Не извольте гневаться, господин небесник, сжальтесь! Пусть Тарли Второй хоть немного придёт в себя…

Уже пять или шесть придворных копошились возле разодетого в золото крота, пытаясь поднять его на ноги и оказать первую помощью. Какими-то тряпками они вытирали кровь у того на лице, не обращая внимания на собственное удручающее состояние.

Да и толмач, выглядевший чуть ли не лучше всего остального окружения шамана, не прекращал своей речи. Вначале он что-то крикнул в пролом на месте ворот, после чего с упреждающей готовностью пояснил:

– Стража не понимает древнего языка. И пока я их не позвал, эти трусы не рискнули бы здесь показаться. Но ещё осмелюсь напомнить, господин небесник, что у нас с вашими вождями особый договор о помощи и взаимоподдержке. Мы всегда выполняли все ваши поручения и приказы…

– А не надо было похищать мою женщину! – оборвал я весьма странный разговор. Похоже, тут политические интересы разных народов так переплетались, что сам чёрт ногу сломит в их хитросплетениях. И как только получалось у живущих высоко общаться с такой нечистью в самой преисподней? И как бы к этому факту отнеслись те же самые чонризы?

– Но никто себе и вообразить не мог, что здесь, внизу, окажется светлейшая! – оправдывался тем временем представитель местного анклава. – Мы были уверены, что она из оснагов! Да и собирались её вежливо расспросить, после того как она проснётся…

– Надеюсь, что ей не причинили вреда? – злобно прорычал я, доставая из плеча, почти чёрный по цвету эрги’с. Но и этого оказалось достаточно, чтобы все крепко зажмурились и прикрыли глаза руками.

– Что вы, что вы! – запричитал гоягр. – Никто и не собирался причинять такой прекрасной гостье вреда! Мы её собирались отправить в гости в саму пре…

Он вовремя остановился на полуслове, сообразив, что не следовало говорить точный адрес планируемой отправки. А я мысленно возблагодарил судьбу, что успел. Хотя ещё и не факт…

Эрги’с я спрятал обратно и первым заметил крота, заглядывающего внутрь зала. О чём и сообщил со скепсисом:

– Никак стража наконец-то прибежала!

После чего подал голос шаман, отдав на местной тарабарщине какое-то распоряжение. Мне его тут же перевели:

– Его святейшество приказал немедленно доставить твою женщину, небесник. Если она ещё спит – её принесут. Она возле алтаря. Это тут, совсем рядом.

Неприятно оказалось даже представить, как когтистые лапы будут касаться прелестного тела. Возможно, следовало самому отправиться вместо стражников, волоча за собой Тарли Второго. Но мало ли что? В этом осином гнезде могла идти борьба за трон не на жизнь, а на смерть. Я главного шамана уволоку, а… он уже и не главный. И тотчас новый божок (пусть и тот же на диво живчик-толмач) кидает нам вслед приказ «Уничтожить!» Тогда как сам по запутанным и извилистым тоннелям убегает в тартарары.

«Лучше держать эту коблу под присмотром! И Машке ничего не будет, если чуть потискают: ей не привыкать! Каждую ночь мужиков меняет. Овца похотливая!.. Что б её…»

Неуместную ревность постарался задавить волевым усилием. Тут несчастье с подругой, а у меня такие злобные мысли в её адрес? Нехорошо-с!

Хотя увидев, как и в каком виде два стражника принесли пленницу, ещё более злобные мысли появились совсем по иному адресу. Мария оказалась обнажённой, да так и связанной на голое тело. Лишь сверху её закутали в подобие громадной простыни. И в таком виде моя подруга извивалась, взвизгивала и сквернословила. Ну и я бы на её месте не подбирал деликатных выражений. Наверняка, пока она была сонная, её раздели, порезав одежду на лоскуты, и приготовили к чему-то особенному.

О чём она и заявила с возмущением, прекрасно рассмотрев не только сорванные ворота и горы разорванной плоти перед ними, но и меня, стоящего в зале в самой удобной для обороны позиции:

– Эти твари меня привязали к алтарю!

Стражники уложили дёргающееся тело у моих ног и прыснули обратно с завидной для любого спринтера скоростью.

Тогда как толмач давно изгалялся в витиеватых объяснениях:

– Мы светлейшей гостье решили оказать великую честь: поправить её драгоценное здоровье на нашем алтаре! Тем более что алтарь нашего анклава считается самым святым, самым исцеляющим во всей преисподней. Но ложиться на алтарь в одежде – святотатство, поэтому наши женщины раздели светлейшую со всем почтением и набожностью…

Он частил словами, так и оставаясь на коленях и ещё при этом начав кланяться чуть ли не постоянно. Тогда как я присел, освобождая подругу вначале от простыни, а потом и от пут в виде гибкой пластмассовой ленты. Только по ленте можно было судить о высоких технологиях этого мира. Однако кто создавал такую прочнейшую пластмассу? Сами гоягры? Или им велись поставки со стороны небесников? Плевать!

В любом случае моё условие о неприкосновенности оказалось попрано изначально. Пусть бы хоть толмач не врал и не выкручивался, а то он делал и себе, и остальным придворным медвежью услугу. Извинился бы за недоразумение – имел бы шанс выжить. А так… Вуаль Светозарной охранила Марию от более страшных ран, но красные полоски на теле, скорее всего, станут синяками и без моей помощи скоро не сойдут. Но именно эти самые полоски и решили участь элиты данного анклава.

Да ещё и слова Даньё вспомнились о гояграх вообще и о страхе от них в частности.

Ивлаева встала, закуталась в простыню, чтобы та не мешала ей быстро идти, и уже совсем иначе взглянула на меня. Не просто вопросительно, а словно извиняясь. Увлекая её к выходу, я прервал разглагольствования придворного, продолжавшего кланяться:

– Ладно, мы уходим! Кому из наших вождей передать от вас личное приветствие?

– Его сиятельству Оркуостру Светлому!

И в данном случае мне плевать на какого-то там вождя, но уж страшно ненавижу двурушничество и двойные стандарты. Коль чонризы и оснаги сражаются со здешней мерзостью, то зачем, спрашивается, небесники имеют тайные контакты с преисподней? А вот нечего! Перебьются! Не ведомо, вернусь ли я в этот мир ещё хоть раз, но имя Оркуостр запомню. И при случае устрою ему и его окружению промывание мозгов. А вот нечего поддерживать похитителей! И нечего потворствовать здешним уродам в их насилии и прочей мерзости, творящейся на окровавленных алтарях.

Ну а с самими уродами разговор у меня короткий. Тем более что толерастов, стоящих у меня над душой и грозящих какими-либо санкциями, не существовало.

На выходе из зала я остановился, рассмотрел диспозицию впереди, затем оглянулся на тех, кто остался сзади, усилил голос и провозгласил:

– Никому не позволено похищать иных людей! Никому и никогда! За это во все времена и по всем законам полагается смертная казнь!

Одновременно с последним словом послал щедрый по силе эрги’с в завывшую толпу придворных и со спокойной совестью двинулся прочь из этой юдоли агрессивной алчности, религиозной ограниченности, тупости и скудоумия. Затем заставил Машку двигаться слева от меня и чуть сзади, придерживаясь за мой пояс. А сам, не скупясь, принялся разбрасывать по анклаву очень, ну очень горячие гостинцы.

Мы возвращались домой, но про нас здесь ещё долго будут помнить.

Глава 10
Рутина ожидания

Когда тело Платона Когуярского исчезло в портале перехода, обе принцессы облегчённо вздохнули. Встали с пола, оставив на нём арбалеты, и перешли к обмену мнениями:

– Ну, раз уж Платон за ней отправился, то всё будет в порядке.

– И мне так кажется…

– Причём он вполне чистый и без каких-либо повреждений. Ты заметила?

– Ещё бы! Даже кепи от формы атрегута на месте. То есть нисколечко в мазуте не испачкался. И уж тонуть тем более не собирался.

– Тогда получается, что Машка отправилась туда совершенно бессмысленно?

– Да уж! Из-за своего неуместного чувства противоречия и неумения думать головой.

– Излишняя гордыня её тоже испортила. Категорически не хочет прислушиваться к мнению других. Даже нас ни во что не ставит.

– Увы! И вот если с дурой что-то случится, что будем делать?

– Будем надеться, что Платон её вытянет из любой напасти, но вот наказать эту зазнавшуюся императрицу следует обязательно.

– И хорошенько наказать! Чтобы больше неповадно было кидаться в разные рискованные авантюры.

– Ага, только вот кто накажет? Хоть бы быстрей к нам Борис пожаловал…

– Фи! Сомневаюсь, что Борька справится с этой цацей. Она ведь теперь почти бессмертная. Ха! Великая Светозарная! С такой фифой даже великий убийца императора зроаков вынужден будет разговаривать шёпотом и с придыханием.

– Тогда одна надежда, что сам экселенс Когуярский к ней приложится чем-то пекущим. Чтобы задница огнём горела несколько недель. А мы с Апашей – ему поможем.

– Эх!.. Хорошо бы… Но что-то сомнения меня терзают, что такое наказание нам удастся. Да и тётя Апаша может пострадать. Пояса с груанами у неё ведь нет.

– Нет… А где, кстати, этот тайланец эти пояса взял?

– По всей видимости, в подвалах, возле разрушенного им же некрополя людоедских императоров. В другое время он никак не мог, а до того поясов у него не было.

– Логично. Следовательно, раз этот супермен умеет пользоваться порталами между мирами, то из подвала он попал туда, где этих груанов…

– …Очень много! Наверное…

– И если мы найдём новый портал…

– …То мы сами сумеем набрать комплектов груанов сколько угодно!

– Да нам много и не надо. Хотя бы один для начала, для Апаши Грозовой.

– Правильно. Тогда давай определяться: идёшь ты искать символ портала или я?

И сёстры-двойняшки интенсивно заспорили, каждая настаивая на своей кандидатуре. Через две минуты Катерина великодушно разрешила Вере отправиться в подвалы, а сама, со вздохом великомученицы, согласилась остаться на посту, ожидая возвращения блуждающей где-то императрицы.

Но так как просто сидеть и ждать в одиночестве было неприемлемо для её подвижной, общительной натуры, принцесса разрешила входить в гостиную верхних апартаментов своим секретарям с докладами и сообщениями. Государственные заботы в любом случае довлели над головой и требовали порой своевременного, если не сказать, срочного решения.

Одним глазом её высочество посматривало в спальню через открытую дверь и в установленное там на полу зеркало. Если бы кто появился на выступе с порталом, в наклонной плоскости зеркала, это сразу бы отразилось. Зато в самой гостиной можно было что-то решать, согласовывать и даже подписывать. Озабоченных странным положением во дворце придворных телохранители попросту не пропускали.

Но зато вначале донеслись крики из коридора, а потом и зашедший секретарь доложил, что всеми правдами и неправдами сюда пытается прорваться Миурти Холмский, наследный поцарник Леснавского царства. Катерина понимала, что возлюбленный будет мешать, да и многие вопросы при нём пока было запрещено обсуждать, но в душе не смогла сопротивляться, и ещё минут через двадцать принца всё-таки впустили.

– О светоч моих грёз! – воскликнул он с порога, явно для столпившихся в коридоре придворных. Затем ещё добавил несколько цветастых выражений, но, уже приблизившись, отбросил не присущий для него тон. – Катенька, что творится у вас во дворце? Почему меня к тебе не хотели пропускать? И почему ты здесь? И почему все такие нервные, раздражённые и насторожённые?

– Ой, сколько у тебя вопросов! – улыбнулась принцесса, глазами указывая на писца, который кропотливо переписывал подправленный вариант нового указа. – Разве не видишь, насколько мы заняты?

Ещё и палец к губам приложила, чтобы жених не слишком много спрашивал. Они уже давно договорились: как можно меньше вопросов, касающихся дел. Тем более при посторонних и тем более при чиновниках, помощниках и секретарях.

– Но меня волнует твоё затворничество, – пытался Миурти хоть что-то для себя прояснить. – Тебя не было на обеде, может, ты плохо себя чувствуешь?

– Да нет, со мной всё в порядке. Наверстаю во время ужина.

Принц оказался уже совсем рядом и, целуя ручку невесте, недоумённо шептал:

– Но почему именно здесь? Что за причуды?

– Так надо! – шепнула она в ответ. – Порекомендовал один экселенс, что обстановку надо менять как можно чаще. Всё время работать в одном кабинете – нежелательно. Вот я и здесь.

– Ну а где же императрица?

– М-м? – Взгляд её высочества стал прохладным. – Ты хотел видеть меня или кого-то другого?

– Ну что ты так? – даже обиделся Холмский. – Только тебя! – и тут же попытался объясниться: – От своего нового пажа я услышал кощунственную сплетню, касающуюся как раз её императорского величества.

– И не стыдно принцу собирать непроверенные слухи и разносить их дальше? – скривилась в укоре Катерина. И тут же поощрила: – Но я так и быть, послушаю, говори.

И принц зашептал на самое ушко:

– Поговаривают, что экселенс Когуярский настолько оказался зол на императрицу, что в гневе похитил её и запрятал в тайных лабиринтах дворца.

Её высочество на такую чушь только рассмеялась:

– Вот же выдумщики! Даже интересно, кто до такого додумался: прачки или конюхи? Признавайся!

Она с насмешкой уставилась на парня и сразу поняла, что тот остекленевшим взглядом смотрит куда-то мимо её лица. И сама резко повернулась, подумав, что порталом воспользовался кто-то посторонний из чужого мира.

Да так оно вначале и показалось. Потому что по лесенке наверх поднималась женщина, по самую голову закутанная в грязную простыню, довольно густо испачканную в чёрном масле.

– Благие шуйвы! – воскликнула Катерина, уже собравшаяся поднять тревогу. Как заметила мужские руки, помогающие филейной части женщины выбраться наверх, а за ними и фирменное кепи атрегута-коменданта. – Эй! Платон! А кто это с тобой?

Женщина ещё толком на ноги не встала и обернуться не успела, как стала огрызаться:

– Кто надо! – на диво знакомым голосом. – И почему меня никто не встречает?

Она уже разворачивалась, а принцесса ринулась в спальню, строго бросая через плечо и секретарю и своему возлюбленному Миурти:

– Оставаться на месте! – плотно закрыла дверь и вызверилась на подругу: – Что с тобой?! Почему в таком несуразном виде?!

Вид женщины, у которой лоб и волосы на чёлке оказались в чёрном мазуте, в самом деле впечатлял. Видимо, сама она своей внешности ещё не обозрела, кажется. Хотя могла себя рассмотреть в стоящем на полу зеркале, ещё когда поднималась по лесенке. То есть ей бы смутиться, ан нет! Императрица вознамерилась ответить её высочеству какой-то резкостью, но… получила такой шлепок по мягкому месту ниже спины, что взвизгнула и задохнулась от возмущения. Зато вместо неё зло и резко заговорил выбравшийся наверх Когуярский:

– Да потому что ваша императрица совсем мозги свои растрясла на ночных пирушках и окончательно соображать перестала! – выкрикивая это, он резко выдернул снизу лестницу, и послал три искорки в стену и в пол под ногами, закрывая портал. – В следующий раз, когда решит куда-то отправиться с подобной авантюрой, немедленно советую сажать её в темницу на цепь, бить по голове и усыплять на несколько суток! Целее будет! Это же надо додуматься сигать в неизвестное для себя место?! – под эти крики три фрагмента раскрывающегося портала, бесшумно укладывались на свои прежние места. – Да ещё без всякой подстраховки?! Задержись я по своим делам, чёрные и мерзкие кроты её бы уже жарили на алтаре в прямом и фигуральном смысле этого слова! Позор! Глава государства, глава империи!.. А ведёт себя словно глупая, безответственная девчонка!.. Через два часа собираем Малый Совет: вы трое да я с главнокомандующим. Будем с Апашей строить кого-то вдоль стен и ставить в угол!..

Он ещё бы кричал и разорялся, но Мария проскочила в ванную комнату и накрепко закрыла за собой дверь. Щёлкнул закрывающийся засов. А когда экселенс выдохся на момент, не смирившаяся страдалица выкрикнула в щель:

– Кать, пусть мне принесут что-нибудь одеться! Только без неуместного ажиотажа среди придворных, незаметно. Отправь с секретарём Вере на нашем тайном языке записку.

Принцесса выскочила в гостиную, застав там обоих мужчин в тех же самых окаменевших позах. Настолько они замерли и старались не дышать, прислушиваясь к воплям, вполне отчётливо доносящимся из-за двери, не имеющей хорошей звукоизоляции. Подскочила к столу и начала писать записку для сестры.

Тогда как из спальни звуки ссоры продолжали доноситься вполне отчётливо.

– И как ты меня посмел ударить?! – вопила императрица, упрятавшись за преградой. – Плебей! Ты будешь наказан!

– Я вот сейчас выломаю дверь, и так добавлю, – сердился Платон, – что неделю на трон сесть не сможешь!

– Только посмей! Я тебя тогда разжалую в конюхи!.. И вообще, как ты умудрился меня ударить? Почему моя защита пропускает твою руку?

– Потому что даже она понимает: надо хлестать ту задницу, которая глупее головы и постоянно ищет для себя приключения!

К тому моменту Катерина уже написала записку и собралась отправлять её с секретарём. Но вспомнила, что Вера где-то в подвалах, занимается там интенсивным поиском иного портала, через который можно забраться в склад с груанами. Поэтому только запоздало ахнула и бросилась обратно в спальню.

Начало диалога подслушивающие принц и секретарь не услышали. Только интенсивный шёпот и недоумённое рычание. Ну и недовольное восклицание императрицы:

– Ну что там у вас? Мне ничего не слышно! – на что в ответ раздалось ещё более недовольное пожелание коменданта:

– Лучше бы и я оглох, чтобы такое слышать! Ну вот куда вы всё лезете, куда?! Это не империя, а дурдом! Ещё и вторую овцу мне теперь искать?! – короткая пауза, во время которой, видимо, Катерина попыталась призвать к сдержанности, потребовала не кричать на даму. И тут же прозвучали новые гневные восклицания: – А мне плевать! Пусть все знают, какие вы дуры! Ты бы ещё всех придворных здесь в спальне собрала на бесплатный цирк! Что?.. Дела государства решаются?.. Благие шуйвы! За что мне такое наказание?!

После этих слов атрегут-комендант выскочил в гостиную и помчался к выходу со словами:

– Всё! Последняя акция спасения – и в отставку! Домой! К родителям! На пенсию!

Благодаря его приближающимся крикам за дверью никто не стоял. Иначе она при открытии могла и убить. Грохот, гробовая тишина в коридоре и удаляющиеся шаги, разбавленные горестными причитаниями. Затем один из телохранителей императрицы аккуратно и плотно дверь закрыл.