Текст книги "Рай и ад Земли. Спасение из ада (сборник)"

Шеф грузно подошел к столу и по-отечески похлопал своего лучшего агента по плечику:

– Ничего, не переживай! Пока что он находится в доме и действительно мечется в районе кухни. Кажется, там и в самом деле небольшой потоп. – Он взглянул на мониторы. – О! А вот и главные действующие лица прибыли. Ну-ка, ну-ка…

Почти одновременно к дому подъехали сразу три автомобиля. Личный адвокат проживающей здесь семейки, помощник прокурора с ордером на обыск и начальник ближайшего полицейского участка с огромной дымящейся сигарой в мясистых губах. Видимо, последний просто не смог удержаться, чтобы не влезть в такое громкое дело.

Переговоры начались еще на ничейной территории. Адвокат ознакомился с сутью предъявляемых претензий, изучил бланк ордера и довольно равнодушно кивнул собравшимся понятым. После этого он лично позвонил в дверь своего подзащитного, что совпало с весьма странным и редким явлением: с безоблачного неба послышался оглушительный предгрозовой грохот, а все здания содрогнулись от неожиданной вибрации. Задребезжали стекла, кое-где протяжно скрипнули укрытые черепицей крыши – и все стихло. Недоуменно оглядевшись по сторонам, адвокат опять повернулся к двери и повторил манипуляции с кнопкой звонка. А когда та открылась, рассыпался в извинениях:

– Господин Зденкер! Вопрос действительно чрезвычайной важности для вашей семьи, и я бы настоятельно советовал вам показать усыновленных вами детей немедленно.

– Ну да, видимо, придется это сделать, а не то вы нам дом развалите до основания…

– Это не мы! – стал заверять адвокат, но ворчание не прекратилось:

– Прошу сразу приготовить от моего имени соответствующие жалобы как на действия полиции, так и на безосновательные действия прокурора.

– Но если бы вы, господин Зденкер, соизволили показать детей…

– Мы с женой их воспитываем как независимых, полностью автономных личностей, поэтому никакого насилия над ними не допускаем. И другим не позволим! И если они не пожелали к вам выйти, преждевременно прервав свои занятия йогой, то имеют на это полное право как свободные граждане германского государства. А теперь… – Хозяин взглянул куда-то вовнутрь помещений и даже позволил себе ухмыльнуться: – Ну вот, даже супруга не захотела беспокоить наших деток. Поэтому и вас прошу проходить тихо, без шума и толкотни, и после того, как их увидите, требую немедленно покинуть мой дом.

Кажется, никто из желающих войти не поверил браваде опекуна. Но такт и вежливость постарались соблюсти. Разве что начальник полицейского участка вел себя шумно, нагло и вызывающе:

– Сейчас мы тут разберемся в вашей йоге!

Один из понятых был агентом конторы и с помощью видеокамеры предоставил возможность наблюдать и слышать всю дальнейшую сцену. Хозяйка дома чинно и неспешно провела возмутителей спокойствия в другой конец внушительного дома, прижала палец к губам, напоминая о необходимости соблюдать тишину, и после этого раскрыла обе створки внушительной комнаты, переоборудованной под домашний спортзал. На циновках, лицами к двери, восседали в позах лотоса две девушки шестнадцати и восемнадцати лет. Парень, которому недавно стукнуло семнадцать, восседал ровно посредине между ними. Любой наблюдатель и в самом деле сразу бы признал в детях последователей аскетизма и воздержания, хотя их лица выглядели довольно свежими и розовощекими. Да только у бравого полицейского, который сейчас переминал пригашенную сигару в пальцах, вид невинной троицы вызвал неожиданное раздражение:

– Мне кажется, они не живые. Может, они из воска? – заорал он и, громыхая своими ботинками, ввалился в комнату. – Эй, детки, вас что, здороваться не учили?

Его руки потянулись к замершим фигуркам. Но те неожиданно катнулись по полу и вскочили на ноги уже у дальней стенки.

– Не прикасайся ко мне, урод! – завизжала на высокой ноте самая младшая из троицы. На этот крик к детям заполошенно ринулась хозяйка дома, прикрывая детей собственным телом и расставленными руками:

– Что вам еще надо? Прочь отсюда!

– Хе! – Полицейский мерзко оскалился. – У нас ордер на обыск всего дома, и мы можем преспокойно его проводить без вашего согласия.

– Вы в бога верите? – Неожиданно для всех старшая приемная дочь сделала шаг к чрезмерно активному полицейскому. Тот нисколечко не растерялся:

– На подобный вопрос я имею право не отвечать.

– А в здравоохранение?

– И без него обойдусь…

– А зря! Ведь оно вас постоянно предупреждает: не курите! А вы умудрились так надышаться этой гадостью, что от вашего мерзкого дыхания вся комната смердит. Теперь проветривать придется. Фу!

Девочка говорила с таким пренебрежением, что начальник полицейского участка словно стал ниже ростом, настолько скукожился. Хотя все-таки попытался возмутиться:

– Это мое право – курить, никто мне это не запретит.

Дети тем временем уже открывали окна, но старшая так и продолжала сердиться:

– Именно из-за этой свободы вы и пострадаете, заставив вашу семью в скором времени потратиться на ваши похороны. Черные легкие уже начали гнить…

– Власта! – неожиданно прикрикнул на девочку средний брат тоном приходского священника. – Не говори глупостей!

Тем временем и отец детей вдруг разъярился:

– Ну что, все высмотрели? Теперь – вон из моего дома! И чтобы ноги вашей больше не было на моей территории! А вашему хаму прокурору я обязательно доставлю неприятности выше его бараньей головы.

– Это ваше право, – со всей возможной вежливостью склонил голову помощник, доставивший ордер. – Но и вас прошу учитывать те обстоятельства, которые нас вынудили пойти на такой шаг. Ведь вы и сами любите детей и понимаете переживания ваших соседей.

– Мы-то любим, – согласился господин Зденкер, глядя, как полицейские униженно покидают дом. – Но ведь и соседей мы отлично знаем: не могли они на нас напраслину возвести.

– Поверьте, мы обязательно проведем служебное расследование…

Больше в конторе ничего ни увидеть, ни услышать не удалось. Примазавшегося к понятым агента выпроводили из дома и вежливо поблагодарили за сотрудничество и желание помочь полиции. Затем заполонившие все тротуары машины стали спешно разъезжаться.

В конторе от таких кадров Павел Павлович грузно плюхнулся в кресло и запричитал:

– Облажались! Где-то мы что-то явно проморгали! Но вот что именно? А?

Александра всеми силами сдерживала на лице грустное выражение, хотя на самом деле ей хотелось радостно запрыгать на одной ножке. С некоторым недоумением осознав в себе причины такой радости, она пробормотала:

– Не стоило так спешить, в таком деле не повредило бы более тщательно проверить…

– Действительно, – со стонущим вздохом согласился шеф, но за собой вины все-таки признать не захотел: – И как все-таки это парень сумел выкрутиться? Шурка, бери-ка ты его быстрей за рога и за… все остальное.

Девушка согласно кивнула:

– Постараюсь, Пыл Пылыч.

А что ей еще оставалось делать? Тем более, что и сама она сегодня вечером собиралась довести свои отношения с объектом до самых интимных. Только вот сомнения начинали терзать: как оно дальше будет? Удастся ли такого человека удержать при себе своими прелестями?

В этот момент зазвонил ее мобильный телефон.

Глава 14
Расправа над сатанистами

Пока товарищ усаживался на стул, Бонзай не спускал изучающего взгляда с незнакомого предмета:

– Эта штука тоже пулями стреляет?

– Лучше! В тысячу раз лучше. Этот небольшой на вид заряд при взрыве сровняет с землей любое здание. По крайней мере, храм уже не будет подлежать восстановлению.

– Не может быть… – У молодого монарха отвисла челюсть.

– Еще как может! Вот смотри. – Дин аккуратно снял продолговатую крышку, открывая стеклянную панель со светящимися символами. – Здесь настраиваем необходимое время и устанавливаем таймер на пятнадцать минут. Десять нам понадобится для настройки «подсмотра», а четыре с половиной – для ориентировки на местности. Продлил бы больше, но боюсь, что мои челюсти такой тяжести долго не выдержат. За полминуты никто все равно не догадается вынести «подарочек с небес» из храма. Перед тем как сбросить эту бомбу на преступников, я резко нажимаю тебе возле сердца три раза пальцем. Не вздумай задержаться хоть на мгновение, сразу подавайся назад. Понял?

– А посмотреть, как этот взрыв произойдет?

– Можно, конечно, только это будет последнее, что ты увидишь в жизни. А чтобы ты получил более полное представление о силе производимого взрыва, я тебе вскоре продемонстрирую эффект наглядно, с безопасного расстояния. Теперь о другом и самом важном: нам ведь надо предупредить императора. Как ты думаешь, он начнет действовать после новости об уничтожении основных сил своего врага?

– Не знаю, ты ведь сам видел, какая он тряпка. Скорее уж его дочь за наведение порядка возьмется. И внучка.

– Так вот, предупреждать придется в любом случае. Для этого ты после аккуратного отклонения назад из храма замираешь в том месте, которое я называю «безвременье». Запомни: ни в коем случае не двигайся резко, а то мы вновь окажемся здесь и потратим драгоценные десять минут для повторной настройки. Из безвременья мне понадобится всего десять-пятнадцать секунд, чтобы разыскать императора и зависнуть над ним.

Молодой король засомневался:

– Что мы ему скажем? Как его быстро убедить?

– Все будет зависеть от твоей убедительности. Узнает он тебя в лицо?

– Скорее всего, да…

– Тогда сразу начнешь с короткого представления, – начал инструктировать Дин своего товарища. – «Я – Бонзай Пятый! Со своим шафиком пришел к вам на помощь! Через пару мгновений будет уничтожен главный храм ваших церковников со всеми тварями, которые там находятся. Замрите и слушайте!» Ну и сам затихнешь. В этот самый момент рвануть должно знатно, по всей столице гул и вибрация пройдет. А вот дальше уже будем давать подсказки императорской семье по ходу дела и возникающих обстоятельств. Понял?

– Что ж тут понимать, – отмахнулся правитель Ягонов, – только и надо, что за тобой несколько слов повторить.

– Ладно, настраиваемся…

Левой рукой шафик что-то нажал на панели управления бомбой, и отсчет времени пошел. Затем он взял кожаную ручку баульчика в зубы и проверил, насколько хорошо видна ему световая панель. Удовлетворенно хмыкнул и прикрыл глаза для пространственного поиска. Через десять минут товарищи оказались лицами под самым сводом центрального собора визенской кровавой религии. И чуть не задохнулись от смрада. Причина неприятных запахов была не только в тысячах горящих свечей, но и в чем-то другом. Друзьям показалось, что они попали на бойню, где кровь и фекалии разделываемых животных смешались с гниющими полусожженными костями.

Давя в себе рвотные позывы, Бонзай услышал, как рядом с ним давится от подобных же ощущений и Дин. А ведь товарищу было гораздо более неудобно: попробуй он только кашлянуть – и баульчик со взрывчаткой преждевременно рухнет вниз. Благо еще, что собравшиеся внизу человеческие отродья время от времени рьяно славили каждый лозунг, который выдавал их духовный пастырь, и ни громыхания, ни судорожного фырканья наблюдателей никто не заметил.

– Весь мир должен нам подчиниться! – неслось с ярко освещенного амвона.

– Да будет так! – хором отвечала заполнившая неф храма толпа.

– Никто не смеет оказать нам сопротивления!

– Да будет так!

– И вскоре новая империя будет править всем миром! А первым нашим завоеванием на этом праведном пути станут Ягоны и Опалы!

– Да будет так!

К тому времени наблюдателям удалось хорошо рассмотреть и окровавленный жертвенный камень на месте алтаря, и подсохшие сгустки крови на примыкающих к страшному месту плитах. На нескольких рядом расположенных столах поблескивали навевающие жуть мясницкие топоры, несуразные по величине алебарды и прочие предметы для ритуального убийства. При виде таких кошмарных деталей последние сомнения в сущности творящихся здесь злодеяний испарились. Перевоспитывать или просто наказывать тюремными заключениями собравшуюся внизу мразь не имело ни малейшего смысла. Только тотальное уничтожение.

Как только Бонзай Пятый пришел к такому выводу, он почувствовал троекратное нажатие пальца на своей груди и осторожно подался назад до полной пропажи изображения. Только и успел заметить ухнувшее вниз темное тельце кожаного баульчика. В безвременье он пребывал совсем недолго – и после повторного троекратного нажатия вновь наклонился вперед. Теперь наблюдатели оказались в арсенале императорского дворца. И с первого взгляда поняли: император оказался отнюдь не тряпкой. В данный момент он предпринимал отчаянный шаг, вполне возможно, заранее обрекая себя на гибель в неравном бою. Потому что отдавал как раз приказ бравому гвардейскому полковнику:

– …Любой ценой спасите барона Граните! Его выведут из цитадели и поведут на казнь через четверть часа! Спешите!

Наблюдателям тоже мешкать больше было нельзя ни секунды, поэтому Бонзай Пятый громко и отчетливо проговорил приготовленное для императора сообщение. Тот, кому эта короткая, но пламенная речь предназначалась, задрал голову, глядя в потолок расширенными до невозможности глазами и был теперь похож за полного идиота. Не лучше выглядели и остальные во главе с бравым полковником. И только когда до внутренностей арсенала донесся неимоверный грохот, дублируемый ощутимым сотрясением, все немного вышли из оцепенения и стали переглядываться.

Тут уже и Динозавр вмешался со всем своим напором харизматичного лидера:

– Раздумывать и удивляться некогда! Все детали мы вам расскажем во время подписания договора с Ягонами. Немедленно отправляйте один отряд на спасение барона Граните, а второй – на развалины собора церковников. Добейте каждого, кто останется жив под обломками! Да торопитесь же!!!

Последний рык заставил Константина Сигизмундовича встряхнуться, будто он был цепным псом, и быстро отдать своим подданным несколько распоряжений. Те тоже перестали удивляться увиденным чудесам и поспешили в разные стороны. Разве что несколько гвардейцев остались охранять своего правителя.

– Поднимайте немедленно народ и выводите его на улицы! – продолжал раздавать повелительные советы шафик. – Пусть они за одну ночь уничтожат всю заразу – потом это будет сделать гораздо сложнее.

– Уже делается, – нервно улыбнулся согбенный от старости и проблем император. – Горожан выводит на улицы моя дочь.

Сообразив, что дело, оказывается, сдвинулось с мертвой точки в положительную сторону гораздо раньше их вмешательства, Бонзай Пятый позволил себе более куртуазное обращение к венценосному коллеге:

– Ваше императорское величество, мы рады, что наша помощь оказалась как нельзя более своевременной.

– Спасибо… – Но Константин Сигизмундович теперь морщил лоб от недоумения, то махая ладошками на потолок, то обводя ими вокруг своего лица: – А как это вы так… здесь оказались?

– Долго объяснять, да и вообще этими тонкостями лучше владеет мой приятель шафик. Сейчас более важно донести до вас новость: в королевстве Опалов этим утром произошла смена правящих династий. На трон взошел Марио Льер.

– А‑а‑а… как же твой дядя Барбо? – растерялся император.

– Был мною казнен ранним утром за начатую против Ягонов агрессию. Теперь у меня с Опалами вечный мир, союз во всех сферах жизни и полное взаимопонимание. Чего и с вами желаю. Думаю, вы не откажетесь от прочного союза?

– Э‑э‑э… ну да. Конечно! – все более оживлялся правитель Визенской империи. – Еще бы! Мы ведь всегда и жили мирно!

Шафик, кашлянул, вмешиваясь в разговор:

– Именно поэтому я спешу вам дать еще два срочных совета.

– Да, я вас внимательно слушаю.

– Немедленно отправьте посыльных в начавшую свое движение армию и наведите в ней тоже должный порядок. Пусть на месте казнят ставленников кровавой церкви – и возвращаются в казармы.

– Да! Как же я мог забыть?! Сейчас распоряжусь…

– Постойте! И второе: постарайтесь каждые полчаса выходить на балкон императорского дворца и выступать с надлежащей речью. Именно так делал с момента своего восшествия на престол Марио Льер – и народ был в курсе всех новых преобразований. Польза от этого огромная. Да и вы будете чувствовать пульс своих подданных постоянно.

– Спасибо, так и сделаю! Но когда мы с вами увидимся в более, хм, адекватной обстановке? – Константин Сигизмундович неопределенно обвел ладошками вокруг себя.

– За стол переговоров сядем через несколько дней, когда у вас тут уже все образуется, – пообещал его венценосный коллега. – Заодно и отметим это доброе дело.

А шафик добавил:

– Но поглядывать за вашей столицей пару раз в день будем обязательно. Мало ли какие вражьи силы вдруг выползут.

– Если храм действительно завален, то остальных гадов мы и сами затопчем! – торжественно пообещал на глазах меняющийся император. Затем попрощался и потрусил из арсенала: помолодевший и с отчаянным блеском в глазах.

Остались на месте недавнего собрания только два гвардейца, которые не сводили глаз с выпирающих из сводчатого потолка лиц. Бонзай почувствовал очередной сигнал к возвращению и подался назад. А когда они оказались в башенке, осмотрелся и удовлетворенно простонал:

– Уф! Пусть даже мне за такую победу пришлось заплатить собственным разрушенным дворцом, но результат того стоит.

Его товарищ тоже внимательно присмотрелся к зигзагообразным трещинам, которые теперь змеились по всем стенам:

– Да-а… слабенькие у тебя царские хоромы. Того и гляди, от сильного ветра рухнут. Шабашники строили?

– Какие еще шабашники? – обиделся молодой король за свой дворец. – Ему скоро триста лет – и ни единой трещины нигде не дал! Пока ты тут громыхать не начал…

– Слушай! – оживился шафик от пришедшей на ум идеи. – А давай попутно с башней и тебе новый дворец отгрохаем?! Да не простой, а чтобы… – Он помахал стиснутыми кулаками. – У-ух и а-ах!

– Да я даже не знаю… – Бонзай зябко повел плечами, представив, во что подобное строительство может стать. – Ведь ни средств нет, ни людей, ни материалов.

– А голова на плечах для чего? – Дин встал со стула и с некоторой опаской приблизился к стене, а потом и заглянул сквозь нее на улицу через самую широкую щель, образовавшуюся в башенке. – Все равно ведь эта развалина больше ни на что не годится.

– Так уж и развалина…

– Мне тоже жалко, уж больно фронтоны и отделка хороши. Но легче новое построить с точной имитацией прежних орнаментов, чем старое ремонтировать. А люди у тебя будут, не переживай. Через месяц здесь станет не протолкнуться от желающих поработать на благо Ягонов и собственный карман.

– И что я им в тот карман положу? Не говоря уже о том, что и кормить-то нечем.

– Со средствами тоже проблем не будет, вот увидишь. Используем у тебя самые передовые экономические модели и варианты. Такие шаги в любом государстве за два, максимум три года приводят к невероятным достижениям. Причем мы постараемся и внешний фасад Средневековья сохранить, и фундамент индустриально-технической революции незаметно построить. Создадим так называемое «мнимое» Средневековье. Сам не заметишь в хлопотах и беготне, как твое королевство станет самым сильным в этом мире.

Бонзай тем временем отодвинул стулья и всмотрелся в темноту убегающей вниз лестницы:

– Не знаю, куда там придется бегать и о чем хлопотать, но отказываться от пира в честь победы над врагами я сегодня не намерен. И тебя сразу предупреждаю всей королевской властью: только посмей мне не составить компанию в застолье.

Дин с предвкушением облизнулся:

– Когда это я от таких посиделок отказывался? – Потом поворочал языком во рту и что-то сплюнул вместе со слюной в сторону: – Тем более что мне надо срочно закусить и запить этот мерзкий вкус крашеного дерматина. Краска губы разъедать начала, когда мы под сводами храма вынырнули, да еще чуть на головы этим уродам не стошнило. Бе-е…

Хороший пример заразителен: когда Бонзай Пятый показался на балконе своего небольшого (по сравнению с дворцами правителей-соседей) дворца, то тоже выдал историческую речь. Конечно, при этом он старался не хвататься руками за покосившиеся поручни, чтобы вместе с ними не сверзиться на булыжники центральной площади, но и без этого обращение к народу, которого, кстати, собралось не так уж и много, получилось патетическим, своевременным и полным. Хоть и не учился он в прежние времена в своих лабораториях выступать таким образом, но нигде не ошибся, в нужных местах делал соответствующие паузы, а в нужных – исступленно повышал голос. Ну а то, что шафик ему подсказывал из-за спины, находясь возле выхода на балкон, так это истории неинтересно и летописцы это не зафиксировали. Хотя некоторые реплики и следовало бы запротоколировать и потом ввести в школьные учебники.

– Патриотизмом своих подданных похвастайся! А теперь пламенно поблагодари за незаменимую поддержку в самую трудную минуту. Ну все, хватит распинаться! Теперь объявляй трехдневный пир во славу победы!

К тому моменту, когда молодой монарх последовал последнему совету, на площадь с прилегающих улиц подтянулось уже довольно много горожан. И когда они услышали последние слова речи Бонзая Пятого, то восторженный рев опасно пошатнул потрескавшееся здание дворца.

Ну и, как говорится в сказках, начался пир горой. Хотя особых гор в связи с очевидными трудностями не было, но трезвым в Вельге в эту и последующую ночи не остался ни один взрослый. Да и днем пиршество и гуляния продолжались. Из-за чего, вполне естественно, никто и не работал. Праздники так праздники.

Разве что самодержец вместе со своим другом шафиком несколько раз в день уединялись в башенке и проводили, так сказать, инспекционный осмотр соседних государств. Но там и без их вмешательства все шло должным образом. Король Опалов вообще провел реформы без единой капли пролитой крови, потому что весь народ воспринял смену династии с восторгом и облегчением. Среди дворянства и высшего генералитета тоже не нашлось желающих усомниться в законности новой власти. Особенно после того, как распространились сведения о деталях казни Барбо Ягона его племянником.

В Визенской империи события происходили гораздо драматичнее и кровопролитнее. Особенно много жертв собрала смерть в первую ночь – Ночь Зачистки, как ее назвали впоследствии. Потому что обозленный народ с беспощадным гневом истребил всех, кто хоть каким-то образом оказался причастен к низвергаемой церкви. А таких в столице империи оказалось необычайно много: четверти населения впоследствии недосчитались государственные переписчики. Неуправляемый вал оголтелого насилия прокатился и по культовым строениям церковников, их личным поместьям и прочей недвижимости. Тут уже остановить толпу не удалось, разве что пытаться хоть как-то спасти от ударов слепой ярости невиновных. Чем и занималась дочь императора Лидия. Уродливая внучка Лагуна, прикрыв лицо маской, тоже оказалась в передних рядах идущих на штурм и личным примером, размахивая окровавленной саблей, вдохновила штурм казарм, в которых засели остатки сатанистов. А когда штурм завершился, девушку, получившую к тому времени два вполне ощутимых ранения, восторженная толпа понесла на своих руках в центр столицы. И вот там, взобравшись на какую-то возвышенность, героиня Зачистки, не снимая маски, произнесла свою первую общественную речь. Причем сделала это на удивление емко и коротко:

– Визенцы! Пусть моя внешность ужасна и пугает наших врагов, но мое сердце принадлежит вам и готово ради вашего блага биться до последней капли крови!

Когда Лагуну доставили во дворец, вся столица уже была практически в руках приверженцев законно правящего императора. Потом, правда, еще несколько недель по всей Визенской империи продолжались локальные сражения с остатками банд сатанистов и их приверженцев, штурмовали замки спрятавшихся лордов-предателей и рушили построенные кровавой религией монастыри, но это уже не требовало вмешательства всесильного и вездесущего шафика Дина и его друга, молодого короля Ягонов Бонзая Пятого.

И они ушли в глубокий загул. Причем настолько глубокий (а порой и далекий), что потом еще долго самодержец замирал с отвисшей челюстью, выхватывая вдруг из памяти сценки хмельного угара. Потом приходил в себя и спрашивал у товарища:

– Слушай, мне померещилось или мы и в самом деле распивали далийское в корзине огромного воздушного шара?

– Померещилось! – как правило, с полной уверенностью отвечал Торговец, а потом с не меньшей уверенностью добавлял: – И еще не раз померещится! Дай вот только с твоими делами разобраться.

Потому как дел в Ягонах оказалось невпроворот. Да не тех только дел, о которых они не раз говорили, но и таких мистических и невероятных, что даже сам шафик частенько восклицал в недоуменной прострации:

– Ну как, как такое могло случиться? Совпасть? И как вообще такое может существовать в любом из миров? Я ведь совершенно случайно сюда попал в первый раз, а потом только и наведывался из-за далийского вина. Не иначе, тут замешаны силы, вообще не подвластные человеческому пониманию!

А началось все с того, что на четвертый день праздник кончился и рабочий народ с утроенным энтузиазмом вернулся к делам. Оно, конечно, было понятно, что кесарю – кесарево, а землекопу – землекопово. Одни уже отправились работать, а другие еще и спать не ложились. Именно поэтому вернувшиеся на рассвете из леса король с шафиком еле доползли до своих кроватей, да так и рухнули среди обиженных таким невниманием к их персонам столичных девиц. Казалось, никто их сон до обеда не потревожит, да только уже через час Бонзая Пятого буквально растормошили его самые близкие помощники. А когда тот сфокусировал на их встревоженных лицах свои разбегающиеся зрачки, наперебой затараторили:

– Невероятное случилось, вашличество! Десяток молотобойцев провалились в подземную пещеру! Некоторые и руки и ноги поломали, почти всех в госпиталь отправили, но самое жуткое, что пещера рукотворная, а из нее четыре тоннеля в стороны ведут. А в тоннелях живой дым зеленого цвета колышется и хохочет!

– Хохочет? Дым? – глупо переспросил король. – Так, все, будите шафика! Это по его части! – и снова рухнул на подушку, не догадываясь, какие головные боли его ожидают впереди.