Текст книги "«Погранец». Зеленые фуражки"

И почти каждый день – какие-либо нарушения. То попытка прорыва с нашей территории на сопредельную большой группы, причем белым днем. То агенты пытаются перейти границу, то контрабандисты свой товар тащат… Но с этими проще, купить-продать – и никакой политики. Тем более что подавляющая часть их – из местных, все пути-дороги они знали не хуже, а порой и лучше пограничников. Эти, пользуясь тем, что в советских магазинах все было в дефиците, тащили из Польши все – калоши, шелковые чулки, косметику, иголки для швейных машин. Ситуация усугублялась еще и тем, что многие семьи после присоединения западных земель оказались разделены. С нашего берега Буга могли жить взрослые дети, а их родители проживали на другом берегу. Пункт пропуска – только в Бресте, да и с документами долгая волокита. Вот и переходили границу незаконно.

На совещаниях в комендатуре каждый раз озвучивали оперативные данные по сопредельной стороне. Это была работа Загорулько, он всерьез наладил «муравьиную разведку» – так между собой пограничники называли беседы с контрабандистами, родственниками тех, кто посещал зарубежье, по роду службы пересекал границу неоднократно – паровозные бригады, технический персонал. Каждый из опрошенных, как муравей, приносил малую толику того, что увидел или услышал. Но, сведенные воедино, эти данные давали возможность увидеть общую картину того, что происходило в ближнем приграничье. И картина эта не радовала.

Количество немецких воинских частей постоянно возрастало. Федор-то знал, что немцы готовятся к войне, и знал дату ее начала. Но политруки и батальонный комиссар твердили:

– У нас Пакт о дружбе, сотрудничестве и ненападении. Не поддавайтесь на провокации!

Между собой, в перерывах, командиры-пограничники обменивались новостями, в которых была голая и неприкрытая правда. И события не радовали, а только настораживали, нагнетали обстановку. Вроде мирное время, нет войны, а пограничники гибли в стычках.

По радио и со страниц газет партия и правительство рапортовали народу о новых достижениях народного хозяйства, о трудовых подвигах и энтузиазме трудящихся. В фильмах показывали счастливую жизнь советского народа, больше похожую на сказку, – как в «Трактористах» или «Кубанских казаках». Фильмы показывали на заставах кинопередвижки, и для пограничников это было целым событием – фильмам радовались, их обсуждали.

По долгу службы Федор на показах присутствовал и искренне поражался, насколько лубочной была экранная жизнь. Если уж войну показывали, так наши бойцы только наступали, а неприятель погибал целыми ротами и полками. Но Федор знал, насколько тяжела и продолжительна будет грядущая война с гитлеровской Германией, сколько жертв будет, в том числе и среди мирного населения, и каким чудовищным напряжением сил удастся одержать победу. Военное руководство страны заверяло народ, что в случае нападения на страну армия даст агрессору скорый и решительный отпор, будет воевать на чужой территории – шапками его закидает. Да можно ли было ожидать чего-то другого от малограмотного в военном деле Буденного?

Глава 3
Парашютисты

Осенью сорокового года, после многочисленных заявок Федора, на заставу прибыли десять строевых лошадей. Как и сам Федор, так и бойцы были им рады – ведь мобильность возросла.

Из наиболее опытных бойцов Федор сформировал небольшую группу численностью в пять человек. В наряды по охране границы он их не отправлял, но стоило прозвучать тревожному звонку от наряда или услышать стрельбу в приграничной полосе, как группа немедленно выезжала туда.

Кроме винтовок «СВТ» на вооружении группы был еще ручной пулемет «ДП-27». С одной стороны – лишняя тяжесть для коня, но иной раз он сильно выручал пограничников.

В один из сухих осенних дней с наблюдательной вышки пограничник сообщил, что он наблюдает группу гражданских лиц, продвигающихся к границе. Движется группа со стороны села Михалки.

С вышки, да еще с помощью бинокля, видно далеко. Конечно, не современная стереотруба, но все же оптика.

Маневренную группу Федор возглавил сам.

С 1 февраля 1940 года СНК установил погранрежим в полосе семи с половиной километров от границы. Находиться здесь могли только местные жители, да и то по трудовой необходимости.

Федор предполагал, что через границу попытаются прорваться люди мирные, но несогласные с советским строем. И были такие прорывы, которые иногда заканчивались удачей. Но не в этот раз.

Было на границе место, удобное для перехода, и называлось оно Сухая балка. Это было нечто вроде оврага с пологими склонами, поросшими колючим терном. И тянулась эта балка от деревни Чусь и до самого Буга.

Но вот пытавшиеся пройти этим путем шансов на благополучный переход не имели. Недалеко от реки, с обеих ее сторон расположились два секрета. Наряд – он вдоль контрольно-следовой полосы ходит, а секрет сидит неподвижно на наиболее вероятных участках прорыва.

Подскакав к балке, по приказу Федора пограничники спешились. Нарушителей не видно, видимо, они успели спрятаться за поворотом – балка по ходу своему делала несколько плавных изгибов. Только вот пройти по самой ее низине можно было лишь в сухую погоду. После дождей или по весне в низине тек широкий ручей, к лету пересыхавший.

– Пулеметчик со вторым номером – на ту сторону, – приказал Федор. – И всем – вперед, соблюдать тишину и осторожность. Оружие приготовить к бою.

Федор, а с ним еще четыре бойца медленно двинулись вперед. Надо было подождать, пока пулеметный расчет пересечет балку и сможет двигаться параллельно и одновременно с группой.

Но вот пулеметчики на противоположном склоне. Федор махнул рукой, давая сигнал к движению.

Они прошли метров триста до изгиба балки, не наблюдая гражданских лиц, но стоило им повернуть, как перед глазами предстала вся группа, человек десять, причем все с оружием. И хоть до нарушителей было еще далеко, метров двести, оружие различить можно было. Кричать «Стой!» бесполезно, далеко.

– Бегом марш!

Пограничники рванули вперед.

Замыкающий нарушитель заметил преследование и передал об этом группе. Нарушители побежали вперед, к такой близкой уже реке. Граница в паре километров, на расстоянии броска.

Один из секретов заметил передвижение в балке и пустил вверх красную ракету, оповещая заставу о нарушении границы.

Федор на бегу вытащил ракетницу из брезентовой кобуры и тоже выстрелил ракетой, давая понять: видим, преследуем!

Впереди грохнуло два винтовочных выстрела, но кто и в кого стрелял – неясно.

Нарушители нестройной толпой неслись к берегу.

Наряды пограничные состояли из двух человек, и нарушители об этом знали. Они думали с ходу их снять, расстрелять, пользуясь численным преимуществом.

– Бойцы, поднажмем!

Ударили сразу четыре выстрела, почти слитным залпом. Один из нарушителей упал, другие залегли.

Федор поморщился. Стрельбы с бойцами он проводил регулярно, и они должны стрелять метко. А тут из четырех выстрелов только один достиг цели.

Нарушители оказались в западне. Впереди было не двое пограничников, как они предполагали, а четверо. И сзади зеленые фуражки мелькают. А до границы – рукой подать, сама река – уже нейтральная территория. Видимо, главный отдал приказ на прорыв.

Федор остановился:

– Огонь!

Нарушители вскочили, бросились вперед, но спереди и сзади по ним зазвучала стрельба. Дистанция – сто пятьдесят метров, да еще пулеметчики подключились. Одна короткая очередь, вторая…

Потеряв несколько человек убитыми, нарушители не выдержали, залегли.

– Вперед!

Пограничники сократили дистанцию броском и тоже залегли. Точно стрелять после продолжительного бега сложно: дыхание бурное, стволы ходуном ходят, пот застилает глаза. Секреты в данной ситуации в более предпочтительном положении. Они спокойны, их стрелковая позиция выше, чем у нарушителей, метров на двадцать.

Оба секрета стали вести прицельную стрельбу. Только кто-нибудь из нарушителей шевельнется, сразу следует выстрел. Точно попадали пограничники или нет, но нарушители лежали, боясь поднять головы из-за кочек и неровностей местности.

А еще не подвели пулеметчики. Они основательно устроились за поваленным деревом – не взять их никак, и открыли огонь по четко видимым фигурам. Несколько нарушителей пытались отстреливаться, но огонь быстро подавили, и наступила тишина. Надо лично проверить, остались ли живые?

Федор взял в руку пистолет и приказал Борисову:

– Приглядывай.

У якута была обычная винтовка, без оптики, но стрелял он из нее лучше любого снайпера.

Федор по склону сбежал вниз. Он шел так, чтобы не перекрывать Борисову сектор обстрела. Неуютно себя чувствовал. Любой нарушитель, будучи раненным, пальнуть мог в близкую цель.

Вот и первый, готов! С такой раной в голове не живут. Немного поодаль еще одно тело.

Федор подошел, перевернул убитого. Наповал, входное отверстие от пули – прямо в области сердца.

Услышав сзади стон, резко обернулся и увидел, что один из нарушителей шевелит рукой и хрипло, с присвистом дышит.

Федор, держа наготове пистолет, приблизился.

– Эй, ты кто такой? Назовись!

Раненый открыл глаза.

– А, начальник!

Федор видел, что ранения у нарушителя серьезные. Два пулевых в живот, крови вытекло много, и жить раненому осталось недолго, минуты.

– Ничего, будет и на нашей улице праздник, – прошептал раненый. – Недолго ждать осталось.

Раненый дернулся и перестал дышать.

Федор ногой отбросил в сторону его винтовку.

Еще четыре трупа, ранения в спину – это пулеметчик их срезал. Дальше обнаружился еще один раненый – в оба бедра.

– Больно, – прохрипел он.

– Верно, больно. Но я тебя не заставлял сюда приходить.

– Будь ты проклят, большевистская собака!

– Сдохнешь сейчас. О Боге бы подумал…

– Ног уже не чую. Говорил я Лешему, с заставы надо было начать. Перестреляли бы всех и за кордон ушли. Не послушался… – раненый на пару минут замолчал.

Федор сделал знак бойцам спуститься – надо было обыскать убитых, забрать оружие да присыпать их землей. Хоронить – много чести. Федор пытался вспомнить, не мелькало ли прозвище или кличка «Леший» в сводках. Нет, не было.

Раненый пришел в себя.

– Пить!

– Фляжки нет, а и была бы – не дал. Назовись, а то так и сдохнешь безымянным.

– Яким. А фамилию не скажу.

И раненый замолчал – теперь уже навсегда.

Как и ожидал Федор, в карманах убитых не было никаких документов, только кисет с табаком и еще деньги. Сумма изрядная, полторы тысячи немецких марок. И все – в кармане у одного, наверное – главаря. Оружие – старые трехлинейки, судя по клеймам, выпущенные Тульским Императорским оружейным заводом еще до революции 1917 года – сложили в кучу. Орудуя саперными лопатками, присыпали тела землей, чтобы вороны не слетались.

Федор взобрался к секретам. Пограничники при виде начальства поднялись из окопов полного профиля.

– Раненые есть?

– Никак нет.

– Рано стрелять начали, надо было ближе подпустить и стрелять наверняка, – укорил Федор. – Завтра стрельбы для вашей четверки устрою.

Для стрельбы вполне можно было использовать патроны, изъятые у погибших нарушителей. Не надо заполнять бумаги на списание боеприпасов, а для бойцов – незапланированная тренировка.

По прибытии на заставу Федор написал рапорт, отзвонился Загорулько.

– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант!

– Здравствуй, Василий! Зачем так официально?

– Поинтересоваться хочу: сегодня была попытка массового прорыва через кордон с нашей стороны. При попытке пересечь границу по пограничникам открыли огонь. Ответным огнем все были уничтожены.

– Ну и в чем проблема?

– Один из раненых перед смертью упомянул какого-то Лешего.

– Как ты сказал? Лешего? Есть такой, пленные бандиты упоминали. Но никто не знает, кто это такой, как он выглядит и где прячется. Очень осторожен, контактирует только с главарями бандподполья. Полагаю – агент, и сам понимаешь чей. Руководит, координирует, через него деньги идут. НКВД и мы по своей линии копаем, но выйти на его след пока не можем.

– Понял, спасибо, отбой связи.

Линия связи не была защищена аппаратурой шифровки и дешифровки переговоров, но связисты ежедневно проверяли ее на наличие посторонних подключений. Однако, несмотря на это, офицеры секретных переговоров не вели. А что Леший – так какой это секрет? Бандподполье о таком знает. Но выводы из услышанного Федор сделал.

От казармы бойцы прокопали траншею и дзот, а иначе говоря – долговременную земляную огневую точку, сделали. Фактически окоп с бревенчатым накатом и широкой щелью-амбразурой для пулемета. Случись нападение на заставу, пулеметчик из дзота близко бандитов не подпустит.

Через несколько дней Федор наведался в Михалки. Отделение милиции после нападения должны были пополнить, и надо было познакомиться с новым начальником. Не предупреждал его звонком Федор, уж больно муторно. Сначала надо звонить дежурному по комендатуре, он переключит на городской коммутатор, а уж потом – на отделение милиции. И связь скверная: шумы, трески, слышно плохо, приходится кричать. Нет уж, лучше проветриться верхом на лошади…

Новый начальник оказался на месте.

– Сам к вам на заставу собрался, – признался он, пожав руку Федору, и представился: – Старшина Иван Шепитько.

– Василий Казанцев, – представился в ответ Федор.

Мужчины обсудили насущные служебные проблемы. Договорились о связи ракетами в случаях непредвиденных ситуаций, обсудили обстановку в селе.

– Я человек здесь новый, пока вхожу в курс дела, – сказал старшина. – Но знакомству рад.

Милицейский старшина был немного старше Федора, круглолиц и общителен.

– Давай за знакомство?

– Если только пива…

Пиво Федор не пил давно, с тех пор как попал на границу.

Когда он в село въехал, недалеко от отделения милиции вывеска на глаза попалась. Да так маняще-аппетитно кружка с пенным напитком нарисована была на ней, что Федору неудержимо захотелось сделать пару глотков…

– Не возражаю. Барбара-буфетчица пиво женит – мужики жаловались. Да нам не посмеет…

Женить пиво – для тех, кто не знает, – разводить его водой. И пиво тогда было только одного сорта, «Жигулевское».

– Неудобно как-то, оба в форме, при исполнении.

– Тоже мне, проблема! У Барбары сзади закуток есть, маленькая каморка, нас и не увидит никто. Да и раки там отменные!

– Соблазнил, идем.

Они подошли к пивной, зашли сзади, и Иван постучал.

– Кого там несет? – раздался недовольный женский голос.

Дверь распахнулась, и выглянула буфетчика в кружевной наколке на волосах и белом переднике.

– Пан… Ой, господа-товарищи офицеры! Милости прошу!

Барбара провела их в подсобку, где сильно пахло пивом и рыбой.

– Раки свежие, будете?

– Неси! И пиво не забудь!

Пиво оказалось неплохим, а раки – еще теплыми.

Заказ повторили.

– Пора и честь знать, – поднялся Федор. – Сколько с меня?

– Сегодня я угощаю.

– Тогда будь здоров!

Иван остался, а Федор вернулся к отделению милиции, отвязал коня от коновязи. Душевно посидели, хоть какое-то развлечение, а то все время на заставе. Отпуск не дают, хотя он его уже заслужил, говорят – время сложное, не до отпусков. Да и дадут если, куда ехать?

Лошадка шла неспешно, и Федор погрузился в раздумья.

Вдруг кобылка запрядала ушами, всхрапнула – у лошадей слух и обоняние не хуже, чем у собак, и Федор сразу насторожился.

В этот момент справа раздался легкий щелчок, уж очень знакомый – так взводят курок.

Федор сразу вытащил ногу из правого стремени, ухватился рукой за луку седла и перевалился на левый бок лошади. Помедли он чуть, и оказался бы трупом, потому что в следующий момент грянул выстрел.

Поза, в которой находился Федор, была неудобной, но Федор исхитрился и вытащил из кобуры оружие. Патрон у «ТТ» был уже в стволе, жизнь научила. Взвел большим пальцем курок, положил ствол на седло и сделал подряд пять выстрелов, веером. Прислушался. Он действительно услышал вскрик или показалось?

Соскочив с лошади, Федор бросил поводья на землю. Его кобылка была приучена к этому: если поводья на земле, стоит как вкопанная. Сам к лесу бросился, передвигаясь зигзагом, потом упал и перекатился.

Предосторожность оказалась нелишней, из-за деревьев ударил еще один выстрел. Федор вскинул пистолет, трижды выстрелил на звук и тут же заменил опустевший магазин.

Послышался треск сучьев – это нападавший продирался сквозь кусты, явно удаляясь от опушки. Ну нет, упускать нападавшего Федор не собирался. Сегодня покушение не удалось, а завтра? Надо свернуть гаду шею. И Федор ринулся в лес, прикрываясь деревьями, он перебегал все дальше и дальше, удаляясь вглубь его.

Убегавший не старался идти тихо, пер напролом. Вот его фигура мелькнула в полусотне метров, и Федор тут же выстрелил. Неудача, пуля ударила в дерево, отщепив кусок коры.

Убегавший выстрелил в ответ. Судя по звуку выстрела, в его руках был револьвер.

Выстрелов было три, значит – в барабане еще четыре патрона. Нападавший – стрелок неважный, это было понятно. Но как он оказался в засаде? Увидел Федора на сельской улице и решил на обратном пути подстеречь? Большого ума для этого не надо, от села до заставы одна дорога. Или ему подсказали, навел кто-то?

Федор решил по возможности взять стрелка живым, в крайнем случае – ранить его в ногу. Потом допросить, выбить сведения. Один действовал – по злобе к советской власти или он член бандгруппы подполья? Конечно, Белоруссия – не Украина, где возникли и активизировались ОУН, УПА и другие организации националистического толка, но в Западной Белоруссии разрозненные группы националистов тоже были.

Федор, видя спину нападавшего, бросился вперед, сократив дистанцию.

Почувствовав неладное, бандит обернулся и выстрелил. Федор видел, как он предварительно взвел курок. Ага, так у него револьвер солдатский, в отличие от офицерского варианта самовзвода не имевший. Для Федора это хорошо, стрелок не сможет произвести два или больше выстрелов подряд. Такими револьверами снабжались нижние чины в царской армии, вроде артиллерийской прислуги или инженерных войск.

Федор мчался на стрелка, бросаясь от дерева к дереву.

Стрелок занервничал – Федор уже отчетливо видел его лицо. Это был мужик лет сорока-пятидесяти, кряжистый, в помятом костюме и сапогах.

– Стой! – крикнул Федор. – Брось оружие и подними руки – останешься в живых.

Мужик вскинул револьвер, выстрелил и бросился наутек.

Федор выстрелил ему по ногам и, видимо, задел, потому что бандит внезапно, на ходу, захромал на правую ногу.

Федор сделал еще один бросок, до стрелка уже оставалось метров двадцать. У бандита два патрона в барабане, и надо спровоцировать его на стрельбу. Когда же патроны закончатся, можно хоть голыми руками брать.

Он нацепил на ствол пистолета свою фуражку и высунул ее из-за дерева. Тут же раздался выстрел, причем мимо. Хоть бы стрелять толком научился, террорист хренов!

Федор надел фуражку и вышел из-за дерева. Он шел на стрелка, отклоняясь то влево, то вправо. Морально давил, на психику действовал. За Федором – огромная государственная машина, а стрелка поддерживает лишь кучка отщепенцев, да и те далеко – фактор немаловажный.

И стрелок не выдержал, побежал. Федор – за ним. Дистанция сокращалась: десять метров, семь, пять… Федор выстрелил убегающему в ногу. Тот как будто споткнулся и с размаху грохнулся на землю. Но револьвер с последним патроном из руки не выпустил.

Федор сделал еще пару шагов и уже мог разглядеть лицо нападавшего. От ранений болевой шок, зрачки расширены, соображает плохо – самое время «потрошить», выбить сведения.

– Брось оружие! – приказал Федор, наставив пистолет в грудь стрелку.

– Живучий, сволочь! И пуля тебя не берет… Но будет и на моей улице праздник!

Стрелок вскинул револьвер, но Федор опередил его, первым нажав спусковой крючок. Бах! Голова бандита откинулась, и на груди стало постепенно расширяться кровавое пятно.

Вдруг почувствовав слабость в ногах, Федор медленно опустился на землю. Покушение не удалось, но впредь надо быть внимательнее. А то выпил пива, закусил раками и расслабился, бдительность потерял. Если бы лошадь не забеспокоилась, схлопотал бы он пулю и сам бы сейчас лежал, как вот этот неизвестный. Да и нападение какое-то бестолковое!

Федор поднялся, забрал револьвер и прокрутил барабан. Только один патрон оставался! Он сунул револьвер в карман галифе – оружием разбрасываться нельзя, и обыскал убитого. Тот явно не был профессионалом, поскольку в карманах, кроме нескольких бумажных рублей, Федор обнаружил справку из сельсовета, квитанцию об уплате земельного налога, и все – на одну фамилию. Опытный и подготовленный человек перед акцией все из карманов выгребет.

Федор побрел к опушке. И только он вышел к лошади, как увидел, что к нему галопом летят три пограничника с его заставы.

– Все в порядке, товарищ лейтенант?

– Живой.

– Наблюдатель с вышки вас в бинокль увидел и заподозрил неладное.

– Молодцы, спасибо за службу. Обстреляли меня из леса.

– Прочесать?

– Один он был, теперь уж перед Марией Магдалиной исповедуется.

Федор вскочил на лошадь.

– На заставу!

Пришлось ему о покушении в комендатуру телефонировать и рапорт писать.

А через месяц, когда зарядили дожди, на совещании, посвященном дню Великой Октябрьской социалистической революции, заставу Федора по итогам служебно-боевой деятельности объявили лучшей по комендатуре.

Что скрывать, Федор был доволен. Тем более что в качестве поощрения заставе выделили грузовик, новую полуторку «ГАЗ-АА» и водителя. Теперь к месту прорыва крупных групп нарушителей можно было добраться еще быстрее, да и в кузове помещалось до двенадцати бойцов.

Однако почти на полгода полуторка оказалась невостребованной. И не потому, что работы для нее не было, а из-за дорог. Осенью их развезло после дождей, зимой землю засыпало снегом. Только и ездили, что в комендатуру Дубицы или в Брест, в погранотряд. Туда дороги были проходимы, потому что ими пользовались жители. Хотя дороги – слишком громкое слово, скорее – направления.

Но для хозяйственных нужд грузовик был большим подспорьем, особенно для пополнения продуктов для кухни. Картошку, или по-белорусски бульбу, закупали в местных колхозах. Остальное – крупы, макароны, соль, сахар, подсолнечное масло, табак и многое другое, что требовалось по нормам продуктового и вещевого снабжения, получали в Бресте.

В зимний период количество нарушений границы традиционно уменьшалось. Только служба от этого легче не была, наряды на границе приходилось менять чаще – снег, ветер, морозы.

Наступил сорок первый год. Федор помнил и твердо знал, какие тяготы и испытания он принесет. И потому по весне, когда просохла земля, он начал подготовку заставы к нападению. Задачами погранзастав являлись охрана границ, пресечение незаконных пересечений, а в случае военных действий с сопредельной территории – держать границу до подхода армейских частей из тыла. Только как оборонять границу, если на десять километров вверенного ему участка сорок два бойца? Получалось, что на каждого пограничника приходилось по двести пятьдесят метров. А у бойца – только винтовка. Правда, были еще два пулемета: ручной «ДП» и станковый «максим», да еще два ящика гранат – как НЗ.

Федор решил оборудовать два рубежа по флангам от заставы. В наиболее вероятных местах прорыва с сопредельной стороны он разметил траншею, окопы и два дзота – основной и запасной. В свободное от нарядов время бойцы рыли землю, пилили деревья для обустройства накатов. И тихо роптали – выслуживается лейтенант.

Но Федор знал, что делает. Эти укрытия сберегут бойцам жизнь и позволят им дольше удерживать рубежи. Да, иной раз руки опускались, потому что он знал, никакой помощи из тыла не будет, и уже через неделю после начала войны немцы войдут в Минск. Но будет же держаться Брестская крепость месяц, а некоторые заставы – до недели. А он воин, и его долг – воевать, уничтожить как можно больше врагов, и он до конца исполнит свой долг. И плевать ему на недовольство бойцов, усмешки за спиной начальников других застав. Жизнь – она рассудит, кто был прав.

На границе все бойцы находились при оружии. Только когда в отхожее место ходили или спать ложились, винтовки в пирамиду ставили. К тому же, в отличие от армии, оружейные пирамиды на замок не замыкались. В случае тревоги – это потеря драгоценного времени.

Заставы пополняли новобранцы проверенные – комсомольцы, коммунисты, несудимые и ни в чем предосудительном не замеченные.

В один из первых майских дней Федор с несколькими бойцами поехал в Брест на грузовичке. Дела накопились хозяйственные: продукты взять, с вещевого склада сапоги, ремни, ваксу сапожную.

Федор сидел впереди, в кабине с водителем, бойцы – в кузове. Для них поездка – как отдых, да еще и новые впечатления. Они ведь на заставе безвылазно, если не считать нарядов. Так уже всю контрольно-следовую полосу наизусть знали.

Проехали половину пути, как вдруг по крыше кабины застучали бойцы:

– Товарищ лейтенант!

– Останови, – приказал Федор водителю. Открыв дверцу, он шагнул на подножку. – Что такое?

– Самолет, – и руками показывают.

Самолет уже был далеко, модель не угадать, тем более не разглядеть опознавательные знаки.

Но вот самолет описал круг, и от него отделились фигурки – одна, вторая, третья…

– Четыре! – дружно выдохнули бойцы.

Насколько Федор знал, наших воздушно-десантных войск здесь не было. Да и не принято было проводить учения вблизи от границы. Если брать по прямой, от границы до места выброски километров двадцать пять – тридцать.

Над парашютистами раскрылись белые купола парашютов. Ветром их относило на восток. Самолет же, сбросив людей, развернулся и полетел на запад. Тут уже все сомнения пропали.

– Николай, поворачивай направо! – скомандовал Федор.

Наверняка выброску видели не только они, но долг обязывал выяснить, что происходит. Это уже было на уровне инстинкта.

Грузовик свернул на узкую грунтовку.

Бойцы в кузове поднялись, держась руками за кабину, и во все глаза глядели на парашюты. Люди, висевшие под ними, выглядели малюсенькими, ну совсем как черные точки.

Трясло немилосердно, и бойцы в кузове легли, иначе их бы просто выбросило за борт. На крупных ухабах водитель притормаживал.

– Николай, гони!

– Подвеску сломаем, товарищ старший лейтенант! Тогда дальше – пешком!

Бежать не хотелось, и пришлось смириться.

Через полчаса они добрались до предполагаемого места высадки. Поле с прошлогодней стерней – и никаких следов: ни парашютов, ни парашютистов. Впрочем, другого Федор и не ожидал.

– Бойцы, прочесываем кустарник. Особое внимание – ручьям, ямам. Также под мостики заглядываем.

Где-то же должны были немцы спрятать свои парашюты. А в том, что это немцы, Федор не сомневался.

Первый парашют они обнаружили быстро – его спрятали под небольшой деревянный мостик через ручей. По такому мостику полуторка проезжала с трудом, слишком уж он был узкий и хлипкий. Но главное было сделано, парашют был найден. И эта находка подтвердила, что место выброски обнаружено. Тратить время на поиски других парашютов Федор не собирался.

– Парашют – в кузов!

Сейчас надо было задержать парашютистов. Куда они направляются, в чем одеты? После некоторых раздумий Федор решил – к Бресту. Хотели бы к Гродно или к Минску, другому крупному городу – выбросились бы там, самолет вполне мог пролететь дальше.

Федор достал карту. Сейчас они находятся в районе между Орлянкой и Масевичами. Хм, так ведь недалеко, и десяти километров не будет, перекресток двух дорог. Почти с юга на север – Малорита – Кобрин, а с запада на восток – Брест – Ковель. Так что парашютисты могли направиться в любую сторону, а учитывая, что их четверо – вообще в любом направлении.

– Николай, давай к шоссе.

Федор исходил из того, что полями и болотами немцы передвигаться не будут, они пойдут к шоссе и там попытаются поймать попутку. У парашютистов есть фора в полчаса, но они идут пешком, а пограничники – на машине. Шанс догнать есть. Но не будешь же первого встречного хватать? Как они выглядят? Скорее всего, молодые крепкие мужчины, могут иметь при себе груз, вещмешок или чемоданчик.

Пока ехали, бойцы да и сам Федор активно смотрели по сторонам. Только места были пустынные, поля чередовались перелесками, и – никого. И для сельхозработ время еще не подошло, колхозников тоже не было.

Когда въехали на шоссе, Федор приказал остановить машину. Сам забрался в кузов – оттуда обзор лучше.

По шоссе шли редкие машины, в подавляющем большинстве своем – грузовики. Они везли ящики, мешки, бочки. И кто знает, может быть, мимо них уже проехал кто-то из парашютистов.

Федор приказал ехать в Брест. Во-первых, им туда надо – на склады погранотряда, а во-вторых – хотел сообщить о парашютистах в НКВД. По территориальности это их земля, приграничная зона уже закончилась. Вот и пусть ловят сами, а он в подтверждение выброски найденный им парашют предъявит.

Они не проехали и километра, когда на обочине дороги увидели стоящего командира Красной Армии – он голосовал поднятой рукой.

– Останови, – приказал Федор шоферу.

– Товарищи, подбросьте до Бреста, – попросил командир.

– Конечно! По пути едем, почему не подвезти, – улыбнулся Федор. – Только документы ваши попрошу, все же пограничная зона.

– Понимаю, бдительность.

Командир полез во внутренний карман и достал документы.

Федор впился взглядом в бумагу. Так, старший лейтенант Митрохин Анатолий Ефремович, 1918 года рождения, командир роты тридцать третьего отдельного инженерного полка. Есть такой полк в крепости. Печати, подписи – все в порядке. Старлея осмотрел мельком, но как сфотографировал. Форма, петлицы, эмблемы, канты – все соответствует. Только какого черта старлею вдали от своего полка, в одиночестве, на дороге делать?

– Товарищ старший лейтенант, а что вы здесь делаете?

– Государственная тайна. На этот вопрос я вам отвечу с разрешения командира полка.

Ну да, инженерный полк занимается постройкой укрепрайона. Только вот от Бреста далековато…

– До выяснения всех обстоятельств я задерживаю ваши документы. Прошу сдать личное оружие.

– Не имеете права, я буду жаловаться! – насупился старлей.

Федор кивнул:

– Имеете право. Оружие! – и протянул руку.

Митрохин с видимой неохотой достал из кобуры пистолет и отдал его Федору.

– Прошу в кузов.

Их разговор слышали все пограничники. И хоть он им приказа не отдавал, сразу поняли, что от них требуется. Рассевшись по углам кузова, они стянули с плеч ремни винтовок. Сделали это как бы случайно, но на деле получилось, что они сапера контролируют.

Конечно, Федор не исключал ошибки. Вот доберутся они до Бреста, до крепости, подтвердит командир полка или начальник штаба личность старшего лейтенанта Митрохина – вернет ему Федор документы и пистолет с извинениями. А не получится признать старлея, так штаб погранотряда прямо в крепости, туда он и сдаст командира. Можно, конечно, и в НКВД, но их управление не в крепости, а в городе.