Текст книги "Бей! Корсар из будущего"

В трапезной уже сидел пьяненький Велимир Татищев. Завидев нас, он встал, покачнулся, бросился всех обнимать.

– Как я рад всех вас видеть!

Велимир подошел к Андрею, осмотрел его разбитое лицо, покачал головой, перекрестил, прижал к груди.

Затем облобызал Демьяна:

– Не знаю даже, как и благодарить, благодетель.

– Будет, полно! Невиновных людей освободил, виновных наказал! На то государем и поставлен.

Вслед за наместником мы чинно расселись за длинным столом. А стол был славен!

Холодных закусок вроде холодца, да вяленой и копченой рыбы, кровяной колбасы, да жаренных на вертеле кур, да расстегаев с пряженцами, да кваса, пива и вина на столе стояло предостаточно. Но слуги уже несли горячее – щи, уху, молочного поросенка, фаршированного кашей да яблоками.

Кушать хотели все, особенно мы с Андреем. Вот уж кому было хуже всех. Зубы качались, губы разбиты. Он мог только пить да щи хлебать. Попробовал мясца откушать, так от боли скривился.

Ели и пили долго, до вечера.

Выпивший Демьян кричал:

– Вот они у меня где! – И показывал сжатый кулак.

Мы поднимали тосты за наместника, за Велимира, Татищев в ответ – за меня да за Андрея, что не посрамил род боярский.

«Устали» сильно – так и позасыпали за столом.

К своему удивлению, проснулся раздетым и разутым в постели в гостевой комнате. Не иначе – слуги постарались. Голова просто раскалывалась. Утешало одно – голова болела от выпитого накануне, а не от побоев. И лучше лежать в постели, а не висеть на дыбе. Пригодился наместник, ох как пригодился!

Татищев успел добраться до Демьяна, ну а тот со своим крутым нравом попросту вытащил меня из узилища.

Я встал, поплелся в отхожее место, умылся и прошел в трапезную. Здесь уже сидели Велимир и Андрей. По их виду я сразу понял, что я еще не в худшем положении. И впрямь – когда мы с Андреем приехали, Велимир уже был поддатый, а потом пили все вместе.

Слуги внесли капустный рассол и пиво. Все жадно припали к сосудам – во рту ведь все пересохло. Не умеем мы пить на Руси – пьем не в меру, а пока не кончится горючее в емкостях. А наутро начинаем себя корить – зачем пил последнюю стопку? Явно ведь лишней была.

Мы хорошо поели, немного выпили на дорожку, и нас слегка развезло.

– Ну, пора и честь знать! – Татищев поклонился наместнику, тот поднялся, а за ним и мы.

Мы оделись, вышли во двор. Слуги вывели наших оседланных лошадей. Выйдя за ворота, мы уселись в седла.

Андрей повернулся ко мне:

– Что, так и уедем?

– Что предлагаешь?

– Поехали в Разбойный приказ, морды амбалам намнем.

Если бы я был трезв, наверняка отказался бы. А тут кровь взыграла.

– А поедем!

Татищев попытался нас урезонить.

– Оставьте, пустое. Вас двое, снова ведь побьют.

Андрей уперся:

– Нет, поедем!

– Ну и черт с вами. Сабли да ножи оставьте мне, не то смертоубийство случится. Я на улице подожду да коней подержу. Хоть и не боярское это дело.

Мы добрались до Разбойного приказа. Дома за два остановились, сняли с себя оружие, поводья от лошадей передали Велимиру.

Андрей зашагал к приказу.

– Стой! Ты чего, голыми руками драться будешь?

Андрей встал и задумался:

– И то правда. У них кулаки, как кувалды, никакого оружия не надо. Бока до сих пор болят. Но и спускать обиду этим гадам не хочу. Может, доску из забора выломать?

– Не, доской драться неудобно. Оглоблю бы найти.

Не говоря ни слова, Андрей перемахнул через соседний забор и вскоре вышел через калитку, неся в руках оглоблю. Положив ее поперек канавы, что тянулась вдоль дороги, прыгнул на нее ногами. Оглобля хрустнула и переломилась пополам.

– Самое то! Держи!

Андрей протянул мне половину оглобли, вторую взял себе, несколько раз взмахнул ею, примериваясь, и мы двинулись к приказу.

Сзади с тревогой и любопытством, качая головой, за нами наблюдал Велимир.

Глава III

Мы с Андреем ринулись к дверям Разбойного приказа. Ударом ноги он распахнул входную дверь узилища мрачного учреждения. Стоявший за дверьми служивый с бердышом попытался выставить его вперед, но места было мало, и Андрей с ходу огрел его оглоблей по голове. Стражник упал, а мы помчались дальше.

Вот и дверь в комнату, где были амбалы. Мы распахнули ее – пусто. Зато из двери напротив вышел тощий служивый в кафтане.

– Вы что тута? К кому?

Я без слов, как копьем, ткнул его в солнечное сплетение сломанной оглоблей. Служивый согнулся, стал хватать ртом воздух. Андрей ударил его поперек спины.

Мы распахнули еще одну дверь – пусто. Да где же они?

Лестница, ведущая в подвал, тяжело заскрипела, и показались амбалы – сразу оба. Они что, как два сапога пара, неразлучны?

Мы кинулись к ним.

У них положение для драки было невыгодным – узкая лестница, да и мы стоим сверху. Этим преимуществом мы и воспользовались – стали бить их по головам половинками оглобли.

Еще недавно против беззащитных жертв, да с численным преимуществом, они были куда как смелы. А сейчас только успевали принимать удары и вопили как резаные. На их крики и другие служивые могли сбежаться.

После удачного удара по плечевому суставу рука «моего» амбала повисла, как плеть, но я продолжал охаживать его оглоблей по спине и по бокам.

Андрей свалил своего быстрее и сейчас прыгал на нем, стараясь ногами попасть по болезненным местам.

– Андрей! Ты его убьешь! Перестань! Нам только убийства и не хватало. Поучили маленько – и будет.

Но Андрей вошел в раж, и мне пришлось схватить его за руку и тащить к выходу.

Выбежав из приказа, мы забросили оглобли подальше – и побежали к ожидавшему нас с лошадьми Велимиру.

Велимир осведомился:

– Ну как?

– Амбалов побили, и другим немного досталось.

– Не до смерти хоть?

– Не, не взяли греха на душу.

– То и хорошо. Едем.

Велимир с Андреем поскакали к городским воротам, а я – к себе домой. По пути размышлял – хорошо, что до убийства дело не дошло. Если служивые и напишут челобитную, так она к Демьяну попадет, а он ей хода не даст. Самому же государю они жаловаться не посмеют – уровень не тот.

Как показала жизнь, и в самом деле после нашей выходки никаких действий или репрессий не последовало, хотя амбалы нас и узнали.

Через несколько дней я посетил Велимира – надо же было снять швы его сыну. Завидев меня, Велимир обрадовался:

– Ну, как ты? Не искали тебя с Андреем?

– Нет, обошлось.

Когда я снял швы и уже откланивался, Велимир спросил об оплате.

– Что ты, боярин? Ты же нас с Андреем спас. Кабы ты не успел к наместнику приехать, эти упыри калеками бы уже нас сделали. Долг платежом красен. Считай – в расчете. Надо чего от меня будет – Андрей дорогу знает.

В трудах и заботах пролетел месяц.

И вновь в мои ворота стучит гонец от наместника. Однако на этот раз не торопит, улыбается.

– Ты чего рот растянул до ушей?

– Наместник обручение дочери намечает. Мыслю – вызывает, чтобы в гости пригласить. Только, чур, я не говорил.

– А я не слышал!

Я взнуздал коня, и мы не спеша поехали к дому наместника. Ехал я не с пустыми руками. За прошедшее время вытащил еще кое-что из памяти о времени царствования Иоанна Васильевича. И не ошибся.

Приняв в гостиной, наместник ласково усадил меня за стол, и мы выпили по кубку хорошего вина.

– Волен пригласить тебя, лекарь, на обручение своей дочери, которое будет через две седмицы. Принимаешь приглашение?

Попробуй не прими, да и почему не повеселиться?

– Конечно – с превеликим удовольствием и благодарностью. И за кого же дочь отдаешь?

– За сына благородного князя Пожарского именем Михаил.

– Достойная фамилия. – Я стал припоминать историю – не его ли сын Дмитрий прославит себя в Смутное время, дав отпор в Москве полякам? Очень даже интересно становится!

– А то! – прервал мои воспоминания польщенный наместник.

Мы выпили еще по кубку вина.

Наместник оглядел гостиную – никого. Понизив голос, он сказал:

– А были ли тебе еще какие видения?

– Были, не буду скрывать, боярин.

– Поделись, – приготовился слушать наместник.

Я подошел к креслу наместника и наклонился к его уху, заросшему волосами.

– Перед смертью государь сына своего старшего, царевича Иоанна, в ярости посохом убьет.

– Да что ты?! Страсти-то какие, Господи! Говори, говори! – привстал со своего места наместник.

– Престол передаст младшему сыну, Феодору, немощному телом и душой. И назначит опекунский совет в помощь сыну для правления страной. Угадай, кто тогда в силу войдет в опекунах?

– Неуж Борис?

– Он и есть!

Наместник ударил ладонями по подлокотникам кресла.

– Не зря, значит, я с ним знакомился и дары преподносил.

– Погоди радоваться, не завтра же это произойдет.

– Понимаю. А еще, еще что видишь?

– Годунов друга своего, Бельского, воеводой в Нижний Новгород сошлет.

– Постой! Как в Нижний? Там же сейчас воеводой знакомец мой старый?

Я пожал плечами.

– Впрочем – черт с ним, со знакомцем. Обо мне давай.

– Ты же, боярин, наверх пойдешь – Борису свои люди везде нужны будут, вот он о тебе и вспомнит.

– Не врешь ли? – усомнился наместник.

Я снисходительно улыбнулся. Наместник спохватился:

– Да что же это я? Все твои предсказания сбывались. А еще?

– Так далеко заглянуть не могу.

– Жаль!

– Так не в последний же раз видимся.

– И то правда. Давай еще по чарочке? – предложил довольный наместник.

Мы выпили, и я откланялся.

Я возвращался домой и раздумывал – что бы такое преподнести к обручению молодым в подарок? Невеста и жених – из старинных и богатых дворянских родов, и дорогим подарком их не удивишь. Значит, надо приобрести подарок необычный, чтобы всем запомнился. Надо ехать в Москву, потому что во Владимире товар на торгу я знал – ничего выдающегося, да и гости, скорее всего, на местном торгу подарки покупать будут. Не исключено, что они будут и одинаковые. Решено – завтра же и поеду, до обручения не так далеко.

Восход солнца застал меня уже в пути. Хоть и близок Владимир от столицы, однако – туда четыре дня, назад столько же, да и в самой Первопрестольной желанный подарок не скоро сыщешь.

В Москве я сразу же направился в Немецкую слободу – у изгиба Яузы-реки. Там компактно проживали иностранцы – немецкие наемники, голландские купцы, ремесленники и дипломаты всех стран. Зайдя в пивную, я заказал хозяину пива, сел за стол и попытался завязать беседу. По случаю малочисленности посетителей хозяин разговорился. Оказалось, недавно прибыли купцы из Неаполя, привезли груз стекла необычного.

Я встрепенулся:

– А где их найти?

– Третий дом от меня одесную.

Ага, направо, значит.

Дом я нашел быстро. На стук вышел веселый молодой купец. Кое-как я объяснил, что мне нужен интересный подарок.

– О, гешенк! – почему-то на немецком ответил купец.

Он вынес предмет, тщательно замотанный в тряпье, и уложил его в ивовую корзину.

– Шутиха! – Купец показал большой палец.

Вспомнив времена Петра Великого, я уж подумал, что купец предлагает мне петарду, но ошибся.

Купец размотал тряпки и поставил предмет на стол.

Передо мной стоял необычного вида кувшин красного стекла. Хоть стеклянные изделия и были на Руси диковинкой, но не дарить же на обручение стеклянный кувшин. Видя мое разочарованное лицо, купец сказал:

– Немного терпения, либэр фройнт!

Он зашел в дом, вынес кувшин с водой, налил ее в свой товар.

– Отпей.

После пива пить не хотелось, но чтобы не обижать хозяина, я взял кувшин в руки, поднес горлышком, которое располагалось вверху стеклянной ручки, к губам и сделал пару глотков. Отнял кувшин ото рта, но из него продолжала течь струя воды, хотя кувшин уже находился в вертикальном положении. Я облился водой. Хорошо еще, что хозяин не налил в кувшин вина, а то бы я выпачкал одежду.

– Ну, понял теперь, почему шутихой кувшин называют?

– Понял. Объясни, как сделать, чтобы не облиться?

– Очень просто. Когда заканчиваешь пить, дунь в горлышко, и не обольешься.

– Занятно. Беру. Сколько?

Мы порядились с хозяином о цене, и мне удалось сбить первоначальную стоимость чуть ли не вдвое.

Я отдал деньги, купец замотал кувшин в тряпье, уложил в корзину и вручил мне покупку.

В тот же день я отправился в обратный путь.

А во Владимире только и разговоров было что о предстоящем обручении дочери наместника.

Через три дня наступило время празднества.

Заявился я в дом наместника рано, а там уже гостей со стороны невесты – полно.

Я попросил знакомого слугу, которого когда-то спас от неминуемой казни, припрятать корзину с моим подарком подальше, чтобы никто случайно не разбил.

– Не беспокойся, лекарь, получишь в лучшем виде.

В доме царила суматоха. Бегали слуги, пару раз прошел, торопясь, сам наместник.

Около полудня подъехал конный поезд с женихом и самим князем Пожарским. Знатных бояр наместник встречал на самом верху крыльца.

После приветствий и пожеланий богатства и добра хозяевам бояре вошли в дом. Я с гостями терпеливо ждал во дворе.

И вот показались молодые. Юный княжич бережно вел под руку Ксению. Я загляделся: она была чудо как хороша – стройная, грациозная, в богатом белом наряде, на лбу горела золотом диадема, височные подвески переливались изумрудными огоньками.

Жених и невеста спустились с крыльца, поклонились родителям и дому. Вся процессия неспешно пошла по улице к собору. Встречные горожане останавливались, склоняясь в приветственном поклоне.

И вот молодые подошли к ступеням величественного Успенского собора. Низко поклонились образу над входом, трижды перекрестились и вошли в притвор.

Через широко раскрытые врата я наблюдал, как из алтаря вышел священник – архиерей в нарядном одеянии, подошел к молодым, трижды благословил их, вручил зажженные свечи и ввел в храм.

Мы последовали за ними. Началась литургия.

Обряд обручения длился долго. Было душно, и все притомились. А я вспомнил Дарью и сына, которых оставил во Пскове. Как он там, мой сынок, без меня? Душила горечь нахлынувших воспоминаний, горло сжало, я расстегнул ворот. Иногда они мне снились, и было обидно, что меня несправедливо выставили за дверь, как ненужную вещь. Несколько раз я даже порывался поехать во Псков – встретиться, может – отошла уже да простила? Однако гордость не давала мне исполнить задуманное.

Мои горестные воспоминания прервал хор певчих – их голоса доносились откуда-то с верхнего яруса, над головами. Я поднял голову и стал рассматривать фрески на стенах. Из рассказов я уже знал, что выполнены они давно – самим Андреем Рублевым.

Из-под купола лился поток света, соединяясь с мягким светом лампад и сотен свечей, и вся эта световая феерия отражалась на фресках, создавая необыкновенный волнующий эффект. Запах ладана давал состояние тепла и покоя.

Богослужение подходило к концу. Архиерей взял кольца с престола за Царскими вратами, осенил молодого княжича крестным знамением и надел кольцо на палец правой руки. Наступил черед невесты. Зардевшаяся Ксения потупила глаза и покорно внимала словам священника, сопровождаемым крестным знамением. И вот на ее пальчике засверкало кольцо!

Я с интересом наблюдал за таинством обручения, не скрывая восхищения красотой и торжественностью обряда. Мне оставалось только сожалеть, что во Пскове он был нам недоступен – ни мне, ни Дарье, брошенной мужем.

Жених и невеста трижды обменялись кольцами, и вот произнесена молитва о Божием благословении – молодые обручены!

Под звон колокола мы вышли из храма.

После обряда обручения все нестройной толпой прошли в дом наместника. Во дворе уже были расставлены столы и лавки, слуги заканчивали разносить последние блюда.

Да! Наместник постарался отличиться. Из выпивки было все – пиво и квас в бочонках, рейнское и мальвазия в кувшинах, гордо возвышались печеные лебеди, в углу на вертеле крутилась свиная туша, на длинных блюдах лежали вареные и копченые осетры, торчали ложки из серебряных ведерок с черной икрой, а уж про овощи и печеное в виде пирогов я умолчу – горы снеди!

Подуставшие и проголодавшиеся гости живо заняли места за столами.

Встал Демьян Акинфиевич. Все стихли, приготовившись слушать наместника. Поглядев теплым взглядом на молодых, он по-молодецки расправил плечи, обвел покровительственным взглядом гостей и повернулся к сидевшему рядом князю Пожарскому.

– Дорогому гостю в моем доме – первое слово!

А я во все глаза глядел на сына его, Михаила. Пройдет несколько лет, и он станет отцом того самого Дмитрия Пожарского, который с Мининым спасет в будущем, в Смутное время, Русь от поляков.

После поздравления князя все выпили. Встал поздравить молодых с обручением городской наместник, а уж затем поздравляли и кричали и желали «Многие лета» жениху и невесте гости, поднося подарки.

Торжество набирало обороты. Звучали здравицы и поздравления, сновали слуги, извлекая из закромов наместника все новые и новые яства и напитки и унося пустую посуду. Рядом с женихом и невестой росла гора подарков.

Дошла очередь и до меня.

Я предварительно налил в шутиху вина. Подошел к Михаилу и Ксении, от чистого сердца поздравил молодых, отпил из шутихи вина, дунул в горлышко и как ни в чем не бывало протянул сосуд отцу жениха. Невеста и жених, по обычаю, при обручении пить спиртное не могли.

Пригубил князь вина, оторвал губы, а вино льется и льется – на камзол, на стол. А гости смотрят во все глаза, не понимая причины чуда такого, все притихли. Диво-то какое! Вино само из кувшина бьет, ровно родничок. Князь покраснел от досады. Опасаясь, что он разобьет подарок, я почти выхватил сосуд у него из рук и дунул в горлышко. Вино течь прекратило.

Я обратился к молодым:

– Пусть и у вас вот так же бьет неиссякаемым источником здоровье и в вашем доме ломятся от богатства закрома.

Вокруг весело засмеялись. Подвыпивший уже Демьян протянул руку:

– Дай-ка попробую.

Я протянул ему шутиху. Демьян припал к горлышку, и гости затихли, ожидая, что будет. Как ни старался Демьян, но вином он все же облился. К чести его, наместник засмеялся первым, а за ним – и все гости.

– Занятную штуку подарил! Где взял?

– В Неаполе, – не моргнув глазом, схитрил я.

Гости изумились.

Торжество шло своим чередом. Пели и плясали гости, оглушительно били в бубны и дули в жалейки приглашенные скоморохи. Вино ли ударило мне в голову, а может – удаль молодецкая, только вышел я в средину двора да запел песни. Естественно, подходящие к случаю, из репертуара Зыкиной «Течет река Волга» и другие. Не слышавшие их ранее гости были в полном восторге.

Пел и гулял народ допоздна.

У ворот толкались любопытствующие горожане. Наместник вышел и к ним, а слуги выкатили щедрый дар – бочку вина да две бочки пива – и угощали всех желающих.

Подступила ночь, но гости не расходились, по теплому времени спали тут же – кто в доме, кто во дворе – слуги постелили набитые соломой матрасы или даже чистые половички.

С утра третьего дня шедший навстречу мне в доме наместник остановил меня и спросил:

– Ну, как тебе жених?

– Видный жених – всем на зависть. А мужем твоей дочери станет – внуком тебя порадует.

– Что необычного-то? Дети – всегда на радость, внуки – так вдвойне…

– Хотел тебе боярин о последнем видении сказать. У княжича через четыре года сын родится, Дмитрием нарекут. И он в свое время весьма известен станет. Великое будущее у внука твоего. Полководец будет знаменитый и спаситель Руси.

– От кого? – насторожился наместник.

– От ляхов.

– Иди ты?! – удивился наместник. Потом подбоченился, подкрутил усы – вроде как знай наших! – А с дочкой что?

– Все будет прекрасно, замужество удачное – вижу. Будут у семьи тяжкие испытания, но все кончится благополучно.

– Это я и хотел услышать. Слава Богу, отлегло от сердца. Сам понимаешь – отец я, дочь люблю и счастья ей хочу. Пойдем, лекарь, выпьем за хорошие предсказания твои.

Мы сначала выпили вдвоем, потом вышли во двор, где помятые гости уже уселись за стол. Часть гостей уехала с утра, и народу стало меньше. После «поправки здоровья» народ пустился в пляс, запел песни, завел хороводы.

Драк не было, что порой случались на пирах. Частично из-за высокого ранга гостей, а в основном – из-за суровых ратников, быстро разнимавших забияк и разводивших их в разные стороны, не допуская стычек. Особо буйных обливали холодной водой.

Грешен, ушел я вечером совсем разбитым, но с чувством выполненного долга и с большим облегчением. Тяжкое испытание – три дня кряду пить и есть, практически не отходя от стола.

Я сделал в работе перерыв на пару дней, сказавшись нездоровым, чтобы отойти от трехдневного пьянства и обжорства. Вот уж поистине – веселье на Руси есть питие.

Только пришел в себя и втянулся в работу, как в дом, снятый мной для приема больных, заявился собственной персоной наместник. Охрана его вольготно расположилась во дворе. «Опять что-то случилось?» – промелькнула в голове тревожная мысль.

Поздоровавшись и перекрестившись на икону в красном углу, Демьян непринужденно расселся на стуле.

– Живой, лекарь? А я вот чуть не неделю болел после торжества. Зато пир удался! Хорошо отгуляли, в городе о том только и разговоров.

– Да уж, на торгу только и говорят, что об обручении Ксении с молодым князем, – подтвердил я.

Демьян довольно улыбнулся.

– Я чего к тебе заехал-то…

Я насторожился.

– Помнишь, ты предсказания свои поведал?

– Помню, боярин.

– И что ты дьяком какого-нибудь приказа хотел стать?

– Кто же не хочет подняться?

– О! Считай, что тебе повезло!

– Пока не чувствую.

– Боярыня Собакина на пиршестве у меня глаз на тебя положила. С супружницей моей поделилась, говорит – мужчина видный собой, веселый – песни-то как певал да плясал – и одинокий.

– А боярыня?

– Так она уж давно вдовица. Муж ее, Тимофей, уж лет десять как погиб. Мы тогда с ним в одном походе были, супротив татар. Вот в бою он голову и сложил.

– Не пойму только, в чем счастье.

– Экий ты тугодум, просто удивительно, как иногда быстр умом бываешь. Ну что тут непонятного? Ты на ней женишься – на боярыне Собакиной – и сам становишься боярином по праву владения. Угодья у нее обширные, богатые.

Я опешил.

– А какая она хоть собой?

– Обыкновенная. Да что тебе с ней – детей заводить? Ты звание боярское получаешь, тогда и я тебя продвинуть смогу. Дело верное! И двигаться вверх мы должны вместе, помогая друг другу. Но!

Демьян поднял толстый волосатый палец вверх.

– Двигаться медленно и осторожно, все делать обдуманно, загодя мозгуя.

– Демьян Акинфиевич! За заботу спасибо, но, честно говоря, жениться мне не хочется.

– Понимаю, дело молодое, за девками еще поволочиться охота. Так одно другому не помеха, – подмигнул Демьян.

– Да я ведь ее даже не видел!

– Эка беда! Съезди да посмотри.

– Куда?

– На кудыкину гору, – разозлился наместник. – В своем имении она живет, в трех верстах от города, село такое есть – Собакино! Неуж не слыхал?

– Слыхал, – промямлил я, соврав, чтобы еще больше не разозлить боярина.

– Ну, я тебе сказал, ты думай! А я пошел – некогда мне.

Демьян простился и вышел.

Ну ни фига себе попал. Только с Дарьей расстался, не отошел еще, а меня хотят женить, причем не особо интересуясь – нравится ли мне женщина и хочу ли я стать боярином. Ну, в том, что стать хочу, Демьян и не сомневался. Сам алчный до власти, он не допускал и мысли о том, что я могу не хотеть властвовать. Потому и тянул за собой, желая иметь поближе надежного служивого, а в будущем – приказного или думного дьяка. И не о моем благополучии он печется, а о верных людях на нужных местах.

Действительно, не он тугодум, а я. Может, с Ксандром посоветоваться насчет боярыни? Кстати, давно не видел друга, все дела…

Нет, жениться я решительно не хочу, и черт с ним, с боярским званием. Тем более – ехать за Демьяном в Москву впоследствии я не собирался. Не исключено, что Годунов и в самом деле потянет за собой наверх, к престолу, преданных ему лично и хорошо знакомых людей, но я участвовать в этом не собирался.

Я принял решение, и на душе стало легче.

А буквально через пару дней ко мне на прием заявилась Варвара Матвеева. Та самая, которую мы с боярским сыном Андреем отбивали от злодеев, а из-за убийства тогда боярина Сорокина я чуть не пострадал в Разбойном приказе.

Я узнал гостью, хотя и видел недолго и при обстоятельствах не самых лучших для знакомства.

Боярыня поздоровалась, а я вскочил из-за стола и усадил ее на стул.

– Чем могу быть полезен?

– Да не больна я вовсе! Заехала вот поблагодарить за помощь твою на дороге. Все ждала-ждала, когда ты мой дом посетишь! Хотя бы из вежливости, спаситель беспамятный, – ан нет, – пыталась сердиться боярыня.

Да что такое на меня в последнее время за напасть? То Демьян познакомить хочет с какой-то неведомой мне Собакиной, то вот Матвеева сама заявилась.

– Прости, боярыня. Времени не было. После твоего освобождения меня в Разбойный приказ упекли за то, что я застрелил того разбойника, который тебя пленил, а кучера убил.

– Какой ужас! Я что-то слышала об этом.

– Еле тогда освободился. А потом больные были – видела, сколько страждущих на улице ждет? Затем на обручении наместниковой дочки гулял. Прошу простить меня великодушно! – неумело оправдывался я.

– Прощаю. Но жду в гости.

– Всенепременно.

Я проводил взглядом уходящую боярыню. А фигурка-то хороша, все при ней. Может, и в самом деле съездить, познакомиться поближе? Это ведь ни к чему меня не обяжет.

Вот дурак-то. Она же только что здесь была, чего же не спросил, где ее имение? Я-то представился, когда возок отбил, – и то, что Кожин Юрий, и то, что лекарь, – все назвал. А в городе меня каждая собака теперь знает, всяк покажет дорогу к лечебнице, вот Варвара легко и нашла. Смелая! А ведь небось Татищев знает, где она живет, – его холоп боярыню со служанкой отвозил. Решено, завтра с утра еду к Велимиру, проведаю его сына, да с боярином по чарке вина выпьем – приглашал ведь. А между делом выведаю, где Матвеевы живут.

Так я и сделал.

Встретил меня Татищев как брата и друга. Обрадовался, обнял горячо. Кликнул прислугу, накрыли стол.

Я не очень сопротивлялся. Хотелось есть, и к тому же, по обычаям, сотрапезник не мог стать врагом.

Боярин позвал Андрея, и мы втроем посидели часика три за столом, вспоминая наш арест и достойный отпор наглецам из Разбойного приказа.

– Юрий, может, на охоту съездим? Зайцев на угодьях развелось – полно.

– В другой раз, обещаю. Ноне я хотел бы боярыню Матвееву посетить с визитом вежливости.

– Ой, а не влюбился ли, часом?

– Ей-богу, нет. Только дороги не знаю, да кто-то из твоих холопов туда ее на возке доставлял.

– Так недалеко от меня они живут, верст пять будет.

– Они – это кто?

– Да Варвара же и отец ее – Аристархом звать. Стар он уже – Варя-то поздно родилась, долго без детей они с женой жили. Любит ее отец, так что не балуй, – предупредил Велимир.

Проводить меня вызвался Андрей. Ехали не торопясь, рассказывая друг другу веселые истории. На пригорке остановились.

– Вон их усадьба. Дальше уж ты сам.

Мы тепло попрощались, и я поехал на Орлике к усадьбе Матвеевых. Вокруг поля ухоженные, да и сама усадьба изрядно впечатляла размерами. Двор огорожен жердинами, подметен. Чувствовалась крепкая хозяйственная рука.

Едва я подъехал к воротам из жердей, которые мой Орлик легко мог перемахнуть, играючись, как из дома выбежала уже знакомая мне служанка. Ну та, что огрела меня в возке чем-то тяжелым по голове. Узнав меня, она заулыбалась и открыла ворота.

Я спешился, ввел коня в поводу. А из-за угла дома уже спешил холоп – принять коня.

– Доложи боярыне – лекарь Юрий Кожин.

Служанка исчезла в доме, а холоп увел коня в конюшню.

Я подошел к крыльцу, остановился. Хозяева меня не заставили ждать. На крыльцо вышел сухопарый старик, а за ним – Варвара с ковшом сбитня в руках. Выпив, я перевернул ковш, показывая, что он пуст, и поздоровался с поклоном.

Мы прошли в дом, в горницу, я перекрестился на образа, и все уселись на лавки.

Разговор начал старый боярин.

– Должен выразить тебе свою признательность, Юрий, за освобождение дочери. Рассказывала она мне о досадном приключении. Боярин убиенный уже давно на Вареньку заглядывался, да я от ворот поворот давал. Бражник и гуляка – вот и жизнь кончил бесславно. Похитить дочь возжелал, прямо как татарин какой. Слышал я о таком обычае – похищать невесту из родительского дома, вроде где-то на юге, в горах такая дикость есть. Богомерзко! У родителей сперва согласия испросить надо. Спасибо отцовское прими за Варю.

– И ты меня прости, боярин. Надо было бы до дома отчего ее проводить тогда, да сын боярина Татищева, соседа твоего, сильно занедужил, пришлось им заниматься.

– Да слышал я уже о том от самого Велимира. Ну что же мы, ровно не русские, за пустым столом сидим? Варенька, распорядись.

– Уже, батюшка. Как соберут, Лукерья известит.

– Вот и славно. Чем на жизнь зарабатываешь, Юрий?

– Людей лечу.

– Ага, понятно. А вот поведай мне, старику, как ты жив остался? Ведь боярин убиенный – тьфу, имени его произносить не хочу, отменно саблей владел. Как же ты его сразил?

– Из пистолета.

Я вытащил из-за пояса пистолет, продемонстрировал его и вернул на место.

– Экие новомодные штуки! Гром, серой воняет – как в аду!

– Зато уравновешивает шансы противников, думаю – за ними будущее.

– Упаси Господи! – запротестовал Аристарх.

Вошла служанка Лукерья и певучим голосом объявила, что обед готов.

Мы прошли в трапезную. Стол не ломился от яств, но сытно и вкусно покушать и выпить можно было вполне.

Не спеша мы кушали и продолжали разговор. Впрочем, говорил в основном только старик. Видимо, истосковался по интересному собеседнику, знать – не часто его посещали гости из города.

– Батюшка! Что ты все об урожае да о погоде. Пусть Юрий расскажет, что на обручении видел.

– Это у наместника? – посмотрел на дочь Аристарх.

– А то где же, на торгу только об этом и разговоров.

Как мог подробнее я рассказал о том, что видел – кто жених, кто во что был одет да кто какие подарки преподнес.

У Вари глаза заблестели – вероятно, эта тема была ей интересна, не все же о надоевших видах на урожай. Да и с кем ей здесь общаться?

Мы поели, я поблагодарил гостеприимных хозяев и откланялся. Нельзя затягивать первый визит, сочтут невежливым или еще того хуже – назойливым.

На прощание, когда я уже садился в седло подведенного коня, Варя и Аристарх просили заезжать в гости запросто, без церемоний.

Я умчался в город и едва успел проскочить перед закрытием городских ворот.

Занятная семья. Старик, конечно, со своими понятиями, но человек чести. А Варвара – женщина или девица – кто его знает, по всему видно – начитанная, и характер у нее есть. Не каждая поедет разыскивать в городе малознакомого ей лекаря. Пусть даже и не специально, в этом я не сомневался. Была, скорее всего, по делам да и решила отыскать.

Дома я с головой окунулся в работу. После свадьбы некоторые из именитых гостей, видя, что наместник живо общается со мной, тоже решили не гнушаться отношений с простым лекарем, невзирая на чины и звания.